Петля

      За окном скользили обрывки деревьев, тусклые огни в окнах, чьи-то лица. Азула без интереса провожала незамысловатую вереницу. Когда карета оказалась за чертой города, мир за ее пределами словно упал в чернильницу. Не было видно совершенно ничего.       Она вздохнула, откинув голову на сидение. Мерная тряска некстати нагоняла сонливость. Азула принялась складывать пальцы в разные жесты призыва огня, просто чтобы не задремать. Каждый раз на кисти сползали широкие рукава черного плаща. Каро все-таки принес его к тому моменту, как доставили карету, хоть Азула накануне и отказалась. Смышленый малый. В тюрьме лучше не щеголять в будничном наследном одеянии.       Даже перед тем, кто утратил право на наследство месяцы тому назад.       Ночью почти не разглядеть вырезанную в скале башню, но Азула и не нуждалась в этом. Выйдя из кареты, она хмыкнула, заметив, что воздух здесь в разы чище. В месте на отшибе, где содержатся особо важные преступники. Какая ирония…       Пройдя осмотр, они пересекли мост в полнейшей тишине. Отсутствие жизни так и сквозило на каждом клочке земли, на каждом случайном лице. Здесь не росло деревьев, наверняка не мелькало красок даже при свете дня. Только гладкий камень и обреченность.       Все восемь ярусов, что они оставили позади, Азула отстраненно насчитывала факелы и изучала их расположение. Присматривалась к стражникам и их оружию. Пыталась предположить, возможно ли отсюда сбежать, и, на первый взгляд, казалось, что нет.       Когда они поднялись на девятый ярус, Азула смахнула пот, но дыхание по-прежнему не сбилось. Треск факелов вдоль правой стены успокаивал, а слева плыл стройный ряд запертых дверей. Их провожатый сохранял почтительное молчание, не давая понять, когда они доберутся до нужной камеры, когда из одной вдруг вышел, судя по наплечникам, начальник тюрьмы.       — Ваше Высочество? — изумился он, забывшись. Через несколько секунд до него дошло, что нужно поклониться. Напрягшиеся за ее спиной телохранители почти синхронно выдохнули. — Прошу меня простить. Начальник тюрьмы Пун… Э-э, чем обязан вашим посещением?       — Наношу семейный визит.       — О, и вы т..? — Пун прикусил язык, нелепо моргнув глазами, но было уже поздно.       — И я — что?       — Простите, всего лишь удивлен. Здесь почти не бывает посетителей, а на этой неделе уже второй.       Прищурившись, Азула коротким кивком отпустила телохранителей. Тюремный стражник вскоре последовал за ними. Какое-то время раздавались лишь треск огня и шумное дыхание Пуна. Она не торопила. Его глаза лихорадочно блестели, пока на лице чередовались две эмоции: осторожность и готовность выслужиться перед ней.       Длилось это достаточно долго, чтобы Азула начала раздражаться.       — Внимаю, — напомнила она, одним словом вырывая Пуна из суетливых рассуждений. Будь ей чуть интереснее, Азула бы даже постаралась дословно воспроизвести то, о чем он думает в данный момент, но не в этот раз.       — Все вполне объяснимо, заключенный весьма ценный, — покивал Пун, словно говоря сам с собой, пока не поднял на нее взгляд. — Я всего лишь хотел сказать, Ваше Высочество, что вы не единственная, кто проявил к нему интерес. Принц Зуко тоже.       Вот как? Азула приподняла бровь, неслышно постукивая носком туфли, в глубине души осознавая, что не удивлена. Зуко не мог не навестить Айро. Глупец, который не задумывается о последствиях. А впрочем, ничего нового.       — Как давно он был здесь? — протянула она скучающим тоном, хорошо выдержанным и совсем не вызывающим подозрений.       — Четыре дня назад, но это не первый визит Его Высочества. Насколько знаю, второй или третий.       — И чем закончились встречи?       — Не могу сказать, Ваше Высочество. Он ни разу не оставался в камере надолго. Однажды просто принес еду.       Азула улыбнулась, подавив порыв закатить глаза. Это так в духе Зуко. Не может позволить предателю сгнить в лишениях и одиночестве, сам же при этом рискуя…       — И когда он собирался прийти в следующий раз?       — Не могу сказать, Ваше Высочество, — сбивчиво повторил Пун. — Он только просил не распространяться об этом.       Азула обхватила запястье левой руки, оглядываясь по сторонам. Они по-прежнему одни. Полумрак коридора обещал укромность.       — И ты действительно не должен распространяться об этом. Похвально, что рассказал мне. Я это ценю, — добавила Азула, отчего Пун мгновенно просиял, что казалось нелепым и чужеродным внутри неприступной мрачной башни. — Но больше никому ни слова.       — Так точно, Ваше Высочество, — он отвесил торопливый поклон. — Служить вам — честь для меня.       Азула нетерпеливо оборвала зарождающийся поток признательности.       — Проведи меня к Айро.       Они миновали еще две двери, прежде чем остановились. Из камеры не доносилось ни звука, Азула жестом приказала открыть. Пун спешно повернул ключ в замке, но не сразу опустил ладонь на кованую ручку.       — Он не разговаривает, Ваше Высочество. Должно быть, повредился рассудком, но я не думаю, что он попытается на вас напасть.       — Не тебе беспокоиться о моем здоровье, — ухмыльнулась Азула, толкая дверь и входя внутрь.       Разница оказалась колоссальной. Азула словно вырвалась из темного логова в еще более заброшенное и нелюдимое. Поморщившись, она моргнула несколько раз, но глаза не сразу привыкли к зловонному мраку. Тесное пространство едва ли освещалось луной через окошко напротив двери. Никто не убирался здесь и, видимо, ни разу не менял тростник. На кривой оловянной тарелке валялась обглоданная кость, рядом лежала пустая чашка. В воздухе разливался тяжелый запах немытого тела и, похоже, гноя.       — Дядя, — позвала она, на что сидящий полубоком Айро никак не отреагировал. Его седые волосы свисали грязными взъерошенными ручейками до самых лопаток. Такая же косматая борода скрывала половину лица. Он смотрел в никуда. На робе из грубого полотна Азуле почудились пятна крови, но она не стала присматриваться, как и не стала призывать огонь, чтобы хоть немного рассеять притаившийся мрак.       Воображение не обмануло и на этот раз. Камера оказалась именно такой, какой Азула представляла. Ни больше, ни меньше. А вот прежде веселый и простоватый Айро погас в одночасье, будто задули свечу.       — Молчишь? — продолжила она. Вопрос уткнулся в невидимую стену. Айро, казалось, совсем не моргал, уставившись строго перед собой. — Помнится, раньше ты замолкнуть не мог, осыпая нас непрошенными советами и премудростями. Оказалось, нужно было всего-то отправить тебя за решетку. Ну и каково там?       Пун не обманул: дядя не ответил ни через минуту, ни через пять. Он спокойно дышал, устраивался в более удобную позу, но все также не придавал значения Азуле. И она махнула на это рукой. Не было никакого желания его провоцировать.       — На самом деле я пришла обрадовать тебя. Больше не будет так одиноко, — заявила она, стараясь дышать как можно реже. — Совсем скоро к тебе присоединятся друзья.       Азула не называла имен, еще не до конца выстроив иерархию взаимосвязей в собственной теории. Отец считал, что Айро связан с Акайо, и, если так, ей нужны доказательства. Нечто крошечное, чем выдаст себя дядя.       Ответа, разумеется, не последовало. Ей даже стало смешно при мысли, как с Айро пытался заговорить Зуко. Наверняка взбесился после нескольких минут подчеркнутого молчания и ушел, громко захлопнув за собой дверь. Но Азула не Зуко. Она не станет устраивать сцен.       Подобная нарочитость только разжигала интерес. Чем больше сопротивления, тем занятнее давить.       Она спрятала руки за спиной, выжидательно изучая Айро. Это продлилось минуты три, кажется. Никто из них не шелохнулся и не оборвал затянувшееся мгновение первым. Продолжать можно было хоть до утра.       — Ты бы хотел, чтобы к тебе присоединился Зуко? — уточнила она. Дядя чуть заметно повел головой в сторону, позволяя волосам упасть, и взгляду остались доступны только торчащая борода и нос. — Будем честны друг с другом, ты пытался настроить его против его же отца. Своего младшего брата. Однако у меня для тебя неутешительные сведения, которые, вероятно, ты и сам успел осознать за месяцы в клетке, — Азула шагнула к решетке, но дядя не пошевелился. — Зуко слишком честолюбив, чтобы отказаться от трона в пользу какой-то там мнимой гармонии в мире. Он не против продолжать войну. На самом деле, уже продолжает. До Хван пал, впереди другие крепости, и отец сделает из него своего цепного пса, будь уверен. Он ведь… талантливый педагог в этом плане, — усмешка застыла на ее губах стылой горечью. Азула давно прошла эту суровую школу и знала, о чем говорила.       Айро не поднял головы, все так же пряча лицо в тенях. Он дышал тихо и размеренно. Ни намека на ускользающую выдержку. Что ж, это только подначивало продолжать.       — Но знаешь, что сделает игру веселее? Наверняка знаешь, — Азула вплотную приблизилась к железным прутьям. Тошнотворный запах хлынул в лицо, но она не позволила себе отклониться. — Зуко бросил тебя и твою миротворческую идею, чтобы снова претендовать на трон и получить признание отца. Вот только у него не будет ни того, ни другого: уж я-то постараюсь. Я позволила ему поверить, будто его ждут дома. Отдала ему кусок славы за захват Ба Синг Се, который от и до — моя заслуга, лишь бы он вернулся на родину. И все это для того, чтобы еще раз, медленно, методично, неотвратимо отправить его на самое дно. Теперь уже только своими руками. Без помощи отца, — Айро дернулся, впервые бросив на нее искрящийся гневом взгляд, и она ухмыльнулась. — Ничего личного, дорогой дядя. Видишь ли… это просто доставляет мне удовольствие, — пояснила она, возвращаясь на прежнее место. — Я хочу этого. Я хочу этого больше всего на свете.       Она ожидала, что Айро призовет огонь и попытается атаковать ее, и тогда ему точно конец. Казнят на следующий день, позабыв о кровном родстве с самим Хозяином Огня, или она сама прикончит его. Не сказать, что Азулу не возбуждала подобная мысль, и все же она предпочла бы наблюдать, как он загнивает в камере от недугов и старости.       Азула не удивилась, когда дядя остался сидеть неподвижно. Его броня слишком прочная, но ничего, попытка не пытка. Ее ждет разделка Зуко, а идея провернуть подобное с Айро — просто прихоть. Банальная блажь.       — Что ж, спасибо за понимание. Это была чудесная беседа, хоть и не такая продолжительная, как хотелось бы, — заключила она, стряхивая невидимую пыль с ладоней. — Я бы пригласила тебя на это представление, особенно на финальные акты. Правда, не уверена, что к тому моменту ты останешься в живых. В любом случае выражаю тебе признательность, ведь ты тоже приложил руку к падению Зуко. Будет весело наблюдать, как он окончательно сломает себя.       Покинув камеру, Азула незамедлительно отправилась вниз. Здесь больше ничего не держало.       Когда она вернулась в спальню пару-тройку часов спустя, ее настиг самый сладкий сон. Никаких сновидений, полное отдохновение. И неважно, что утро нагрянет совсем скоро.       Она проснулась полная сил, какой не была давно. До того, как отправилась захватывать До Хван, если быть точнее. Совершив тщательный туалет, Азула спустилась к завтраку и изумленно застыла на пороге.       — Доброе утро, — воскликнула Тай Ли. Снова излишняя бодрость, снова кричащий энтузиазм. Зуко по левую руку от нее только лениво мазнул по Азуле все еще сонным взглядом. Она кивнула, занимая место напротив него. Не потому, что горела желанием, а потому, что в таком случае напротив Тай Ли окажется Озай. И эта мысль послала рябь неподдельного злорадства.       Подруга огорченно свела брови, но почти сразу попыталась завязать непринужденный разговор.       — Как спалось? — заботливо обратилась она только к Азуле. По всей видимости, Зуко уже спрашивала, что явно было бессмысленно, учитывая его помятое лицо. Расправляя салфетку на коленях, Азула осознала: сейчас самое идеальное время, чтобы кольнуть его. Намекнуть, что знает о похождениях в тюрьму. Заставить вспыхнуть, быть может, начать оправдываться. Но Азула решила приберечь насмешку до полудня.       Их ждет военный совет по подготовке к Дню Черного Солнца. Пусть чувствует себя еще более взвинченным в тронном зале. Она ведь щедра на подарки.       — Как никогда прекрасно, а вам? — с нажимом подчеркнула Азула их вынужденную совместную жизнь. Знала, что спят в разных покоях, противореча традициям, но напомнить об этом лишний раз — святое.       Тай Ли пожала плечами, ковыряя палочками рисовый шарик в присыпке.       — Неплохо, благодарю, — сухо заключила она. Азула даже прервалась от своего занятия: взыскательного изучения блюд. Интерес подтолкнул ее придвинуться ближе. Не получив ответов на лице Тай Ли, она обратила взгляд к Зуко, и тот уставился в ответ с неприкрытым вызовом: мол, давай, найди, до чего придраться.       Забавно. Зуко не за чем так стараться. И так подставил себя, повадившись в камеру предателя. Если думает, что контролирует ситуацию сейчас, пусть так. Завтрак закончится, и он снова станет уязвим, узнай о том, что она знает.       Азула приподняла уголки губ, явно озадачив его тем, что промолчала. Аккуратно наложила себе немного лапши и присмотрелась к ряду ароматных соусов на выбор. Ее глаза случайно ухватили все еще пустую тарелку Зуко: как всегда, нет аппетита сразу после пробуждения.       Можно было считать странностью, что она помнит настолько незначительные вещи, но в голове Азулы порою оседали куда менее важные детали без малейшего усилия с ее стороны. Она даже не осознавала этот процесс. Не терзалась мыслями о его неоправданности и ненужности. Казалось, разум сам собой перестраивался в бесконечно обширную библиотеку, уходя стеллажами далеко ввысь. И на каждой полке какой-то секрет, какой-то вывод, какой-то факт. Нет только чувственной наполненности.       Ей вдруг стало любопытно, как питался Зуко после побега. Наверняка жили впроголодь с дядей, пока не добрались до Ба Синг Се. Вряд ли возникал хоть один повод воротить нос, но что-то подсказывало ей, что даже такие обстоятельства не вынудили бы его есть спросонья. Как же! Чтобы Зуко отказался от лелеемых годами привычек и горделивых повадок? Не в этой жизни.       Тай Ли ерзала на подушке, переводя взгляд с Азулы на Зуко. Отец, как всегда, не явился на завтрак вовремя далеко не в первый и не в последний раз. Временами мог даже отказаться в пользу неотложных дел. Помнится, в такие моменты мать неумело пыталась развлекать их, что чаще всего превращалось в детские пререкания. Обычно Азулу, как инициатора, сразу наказывали и выводили из столовой. Зуко, как любимчик, оставался подле матери. После мать исчезла, как исчезла потребность что-то доказывать ей и самим себе. Они начали разговаривать. Пусть не без насмешек и колких издевок, но это был диалог. Впервые на равных.       А теперь за столом снова непрошенная третья. Азула искоса посмотрела на Тай Ли. Та сперва растерялась от затянувшегося молчания, но потом завела историю о сестрах, которые никому не сдались. Азула принялась водить взглядом по потолку и стенам, вполуха выхватывая слова, а Зуко, на удивление, обратил все свое внимание.       Азула хмыкнула. Приподнялась на подушке, чтобы взять пиалу с кисло-сладким соусом. Прямо как ее ни с того ни с сего забродившее настроение.       — А потом она свалилась в реку! — прыснула Тай Ли, взмахнув руками, будто повторяя брызги воды. Зуко коротко улыбнулся, потянувшись за лепешкой, отец по-прежнему отсутствовал. Азула закатила глаза, оставшись один на один с этой, прости Агни, умилительной сценой. Прекрасно. Лучше некуда.       Тай Ли осмелела оттого, что никто не прерывал, и ринулась в новый виток повествования. Подперев щеку кулаком, Азула подхватила палочками случайную лапшу и начала сворачивать ее в форме панциря улитки. Позабытая забава, за которую мать всегда отчитывала. Незачем играться с едой, приговаривала она. Ты ведь принцесса, Азула.       Заметив это, Зуко провел пальцами по губам, пряча понимающую улыбку. До него тоже долетело эхо прошлого. Явно окунулся в те изъеденные молью воспоминания, где Азула аналогичным образом выражала нежелание слушать мать.       — Это было так безрассудно!       Закончив вполне правдоподобную улитку, Азула подняла глаза. Довольно нелепая игра в гляделки, но что поделать, когда время совсем не движется.       — И на что она рассчитывала, я понять не могу!       Азула не сразу осознала, что не так с Зуко. Присмотрелась, выцеживая новые впечатления.       Пропала неосознанная привычка постукивать о край чаши. Нетерпеливо, нервно. Обычно исцарапанными после тренировки с палашами пальцами. Когда думает, что никто не замечает. Но постукиваний не было, как не было и царапин. И она двинулась в своем наблюдении дальше.       — До чего же глупая попытка доказать свое…       Он и по-другому ел. Неторопливо, смакуя каждый кусок. Как будто у него в руках все время мира. И ему решать, когда этому мгновению отмереть. Когда запускать часы.       — Надеюсь, это стало для нее полезным уроком.       Его ворот был расслаблен чуть более обычного. Прядь у левого виска небрежно свисала, но, казалось, ему абсолютно все равно. Азула отложила палочки, схватила чашу с водой и осушила махом, словно надеясь, что так потушит вспышку резкой, плохо объяснимой злости.       Она безотчетно потерла бровь. Голос Тай Ли будто поглотил туман. Вымело за пределы мыслей и образов. Ее рот открывался и закрывался, складывался в улыбку и гримасу, но Азула ничего не слышала. Не хотела слушать.       Она задумалась о собственной реакции.       Эта его внезапная уверенность. Эта взращенная за одну ночь зрелость. Зуко должен пресмыкаться, должен быть слабее ее, и вот же — не только сравнял счет, но и ушел далеко вперед.       Азула покачала головой от нелепости такого вывода, чем привлекла их внимание.       — Ты не согласна? — добродушно поинтересовалась Тай Ли.       Она с раздражением обратила на нее взгляд. На ходу рожденная колкость обожгла губы, и Азула не стала ее сдерживать.       — Поешь чего-нибудь, — вдруг встрял Зуко. — Совет не закончится быстро.       Она повернула к нему голову. Брат снова кивнул на ее тарелку, делая вид, что не знает, что она не слушала Тай Ли последние несколько минут. Что ей нечего ответить на вопрос подруги и что взамен готова окатить ее очередной издевкой. Которой Зуко не дал состояться.       Он придвинул к ней блюдо с рисовыми шариками с одной стороны, с другой — обжаренные мясо и овощи. Азула незаметно сжала салфетку на коленях. Что ж, пусть будет так. Не хотелось растрачивать попусту злобу — лучше пустит ее в ход на военном совете.       — А как бы поступила ты? — обратился он к Тай Ли, по-прежнему ожидавшую ответа, как будто ему было до этого дело. Та моргнула, прочистила горло, смутилась. Но, опомнившись, вывалила очередную порцию умозаключений, которую Азула и на этот раз пропустила мимо ушей. Теперь уже намеренно.       Она молча доела, проигнорировав остальные блюда. Отпила еще воды, промокнула губы салфеткой и вышла из-за стола до начала чайной церемонии. Озадаченные взгляды провожали ее до самых дверей.       По пути к тронному залу Азула прислушивалась к себе. Все казалось обыденным, и в то же время скачки настроения ей совсем не свойственны. Зайдя в зал и сложив руки в приветственном жесте, она получила взаимные полупоклоны. Прошла вдоль длинного стола, вырезанного под карту мира, мимо сидевших генералов и министров, которые тихо переговаривались между собой. Привычно поднялась по ступеням до трона, отрезанного от остальных невысокой стеной огня.       Пламя расступилось, дрожа и шипя. Податливое и в то же время властное, словно горячие пальцы, обещавшие ласку. Любовник, к которому возвращаешься всегда, даже если это ломает.       Зуко завершал завтрак. Место отца тоже пустовало. Опустившись справа от трона, Азула едва не выругалась. Влага между ног моментально дала ответы на все вопросы. И почему началось раньше? Должно было через день или два…       Азула сделала медленный, глубокий вдох, попыталась занять терпимую позу. Совет обычно длился несколько часов. Ей очень повезет, если просидит без единого спазма.       Скорее высохнут все реки в мире и вместо них потечет раскаленная лава, чем произойдет нечто подобное. Она ущипнула себя за переносицу. Шепот мужских голосов раскачивался, отражаясь от стен, и Азула попробовала к ним прислушаться.       Если бы Зуко пришел одновременно с ней, можно было устроить обыденный спор. Довести его каким-нибудь хлестким замечанием. Вспенить кровь. О, она была бы рада выместить на нем поганое самочувствие. Брат, естественно, ни при чем, но он всегда под рукой, и временами это спасало.       Азула оглядела исполосованные бликами огня руки. Можно было вонзаться в ладони ногтями, но портить собственную кожу она не согласна. Можно было терзать плотную ткань на запястье, но и это не отвлечет. Она провела пальцами по бедру, словно прикосновение могло убаюкать просыпающуюся боль. Бессмысленно и бесполезно, прямо как рассказы Тай Ли.       Тяжелый занавес с символом огня по центру колыхнулся. Раздвинув ткань, Зуко вошел в зал, привычно поклонился. Министры и генералы задержали на нем более долгий взгляд, чем на Азуле. Вероятно, до сих пор не доверяют. Даже после разгромной победы в До Хван.       Он двинулся к своему месту слева от трона. Азула вонзилась зубами в щеку: началось. Боль между бедер не взяла знакомый размеренный шаг, а рванула с места, клацнув когтями, будто наказывая за что.       Пламя пропустило Зуко со змеиным шорохом. Отец задерживался. Они не начнут, пока он не заявится, а это значит, что терпеть еще очень долго, хотя все этапы обороны страны в день затмения уже давным-давно обговорены и согласованы.       С губ Азулы сорвался судорожный выдох. Должно быть, излишне громкий, потому что Зуко уловил его сквозь треск огня. Она ощутила его вопросительный взгляд, пока сама рассматривала плешивую голову министра Циня.       — Осторожно, Зуко, — предупредила она.       — Что ты опять задумала? — почти равнодушно отозвался он.       — Я? Ничего. А вот отцу не понравится твоя доброта.       Брат недоверчиво усмехнулся, видимо, не осознавая, к чему она клонит.       — Тем более по отношению к Айро.       Вздрогнув, Зуко отвернулся, перестав ощупывать ее ищущим взглядом. Его внимание тоже заняла чья-то седая голова. Сидя выше остальных, они могли спокойно переговариваться. Незамеченные, непотревоженные.       — Следишь за мной?       — Еще чего! — фыркнула Азула. Ее снова кольнул цепкий взгляд справа, но Зуко не спешил заговорить.       Спереди расступился занавес. В зал вплыла высокая фигура отца, отбрасывая длинную тень. Все, как по команде, подскочили с мест и они с Зуко тоже. Азула закусила губу, чуть не промычав от мучительного спазма. Бедра дрожали, благо за многочисленными слоями одежды этого не разглядеть.       — Позволю себе еще один приступ доброты, — процедил брат. Его губы почти не шевелились, пока отец пересекал зал. — Дружеский совет, м? — припечатал он. — Начни жить свою жизнь, Азула. И у тебя не останется времени на чью-либо еще.