— Твоя мама спрашивала обо мне? — поинтересовалась я, ёжась от ветра.
Сегодня намечался большой праздник: день рождения мамы Антона, Майи Олеговны. И я была на него приглашена, поэтому стояла на улице и ждала пока разогреется машина и Антон докурит сигарету, чтобы потом вместе отправиться в Воронеж.
— Она сказала, что хочет с тобой познакомиться, — Шастун прервался, зевнув, — Сказала… чтобы мы аккуратнее ехали.
— Блин, я так переживаю, просто не каждый день ездишь знакомиться к родителям своего парня, понимаешь? — протараторила я, наблюдая за сонным Антоном.
— Моя ты хорошая, я познакомился с твоим отцом спустя неделю, я точно представляю, каково это.
— Это не в счёт, мы ещё не были с тобой в отношениях. И вообще я до сих пор на вас обижена за то, что вы смеялись над моим видео, где я пою в наушниках… В моей голове всё звучало красиво! И не смей сейчас хоть хихикнуть, Шастун!
Я грозно взглянула на Антона, пытающегося сдержаться от комментария или смешка.
— Ты лучшая исполнительница песни «Плачет девушка в автомате», — Антон отошёл от меня на пару шагов, чтобы затушить и выбросить окурок в урну. — Пойдём в машину, холодно тут, пиздец.
Я хотела возразить, ударить его на крайняк за его издевательские нотки в голосе, но из-за того, что замерзла, силы и желание покинули меня, и я смиренно отправилась за Шастуном в машину.
— И часто ты так рано выезжал домой? — спустя пару минут после того, как мы отъехали от подъезда, проговорила я, откинувшись на сиденье.
— Когда мы ещё не снимали Импровизацию, а играли на оффлайн-сцене, я уезжал при каждом удобном случае. Никак не мог привыкнуть к Москве, она все силы высасывала.
— Но в то же время и давала? Правда? — аккуратно спросила я, не переставая разглядывать профиль парня.
То, как менялись эмоции на его лице, когда он рассказывал о чем-то, что его тревожило, приводило меня в состояние крайней заинтересованности и восхижения. Я любила слушать его истории, пусть, он и заявлял, что ничего необычного в них нет.
В первую очередь, в них был сам Антон. И мне было этого, более чем, достаточно.
— Да, я горел идеей, даже не замечая ни истощения, да нихуя больше не замечал. Только идея, только горящие глаза. Ты бы видела меня тогда, сразу бы влюбилась, — я не смогла сдержать смешка, — А что? Я, правда. Тот Антон был честнее, лучше что-ли… Чтобы начать что-то чувствовать к тому Антону, тебе бы не понадобился год.
Я инстинктивно сжала кулаки. Наша история не была какой-то супер-необычной или трагичной. Она была даже скучной. Мы просто переспали, а потом целый год бегали друг от друга, но не были вместе. И как поняли позже, мы просто не были готовы к отношениям друг с другом, а не то, что там себе навыдумывал Антон.
— Мне, кажется, ты не прав. Я не знала того Антона, я вряд ли бы узнала, — я хихикнула, мы остановились на светофоре, и парню наконец-то предоставилась возможность посмотреть на меня, — Сам знаешь, я тогда школу заканчивала только. Зато я знаю тебя сейчас, и влюблена сейчас. Хотя возможно, ты и прав в том, что ты был тогда другим. Но это нормально, время бежит, а в твоей жизни произошло много всего, и хорошего, и плохого, в том числе, и моё появление. Странно было бы, если бы ты не поменялся, согласись?
Антон кивнул, задумавшись, закусив губу, как делал это обычно, когда слушал меня. И пока он выруливал по дороге, я продолжила.
— Ты очень себя недооцениваешь, Антон. И иногда за это хочется дать тебе по заднице, — сводя разговор в насмешливый, я улыбнулась, обернувшись к задним сидениям, на которых лежала моя сумка, в которой должна была быть вода.
— Я вообще-то тебе тоже самое могу сказать, — отозвался Шаст, мельком посмотрев на меня, — Дашь мне тоже попить, пожалуйста?
— Дам, — я отпила воды и протянула бутылку парню, и тут же я хотела убрать сумку на заднее сиденье, как из неё вывалился подарочный конверт из пергамента, сделанный мной пару дней назад.
Антон сразу же отвлёкся, закрывая бутылку и бросая её на сиденье сзади.
— Это что такое? Наркотой барыжишь? Или запрещёнкой какой?
Я хмыкнула. Рассказывать Антону о подарке, который я приготовила его маме, я не хотела до последнего, но увы, сейчас приходилось.
— Это мой подарок твоей маме.
— Вопрос тот же, что там? Мы же совместный дарим, — Антон нахмурился, по всей видимости, обдумывая, зачем его матери два подарка.
— Там шарф. Я связала шарфик, хотела сделать сюрприз.
— Серьёзно? Зачем?
— Всмысле «зачем»?
— Ну, мама, конечно, будет благодарна, но вряд ли будет носить, — бросил Антон.
— Так стоп! Почему это? Думаешь, что она его выкинет? Или я какая-то рукожопая? Не хочешь, чтобы я тебя позорила, да? — я начинала заводиться, не понимая, откуда во мне брались эти злость и недоумение.
Всмысле «не будет носить»?
— Я не о том, что там что-то не такое… или как-то не так. Просто хотел сказать сразу, чтобы ты потом…
— Не нужно было ничего мне говорить, Шастун. Я хотела сделать приятно. Да, мы уже решили, что подарим ей деньги на ремонт дачи, но… это просто деньги. Я хотела подарить что-то именно от себя. Но ты всё испортил.
— Что я испортил, не пойму?!
— Зачем было говорить всё это? Даже если бы она ни разу его не надела, я бы об этом не узнала, а теперь я не хочу его дарить. Я два месяца его вязала. Но да ладно, к чёрту!
Кинув свёрток с шарфиком на заднее сиденье, я отвернулась от Антона и включила музыку в наушниках, чтобы поспать.
Я не хотела ругаться с ним прямо перед встречей с его семьей, но он вынудил, правда. Нужно же знать, когда можно что-то сказать, а когда лучше промолчать. Но Антон этого иногда не понимал, говоря ненужные, а порой и обидные вещи.
Невозможен в своём неведении.
***
— Тебе чего-нибудь взять поесть? — вытащив наушник из моего уха, протараторил Шастун, заставив меня разлепить веки снова зажмуриться от яркого солнца, светящего повсюду.
Сколько я проспала?
— Нет, — рыкнула я, выхватив из его рук наушник и вставив его обратно в ухо.
Однако, это было бессмысленно, потому что музыка в них не играла. Открыв глаза, я поискала телефон, нащупав его в кармане куртки. К слову, я была накрыта ещё и курткой Шастуна, которую, как бы не хотелось, сбросить с себя не могла. После сна или дрёмы я обычно очень долго отходила, а ещё меня морозило. Эдакий сверхобман от моего организма — типо холодно, поспи ещё под тёплым одеялком.
Попытавшись разблокировать телефон, я поняла, что он разряжен. Поэтому я подключила его к антоновской зарядке, и плотнее укрылась курткой, спрятав под ней нос, практически плавясь от аромата, наполнившего легкие.
От Антона пахло чаем с бергамотом, я обожала его запах и готова была лежать с ним в обнимку часами, чтобы надышаться, но не могла. Он был моим успокоительным, и меня чуток отпускало. Нет, я всё также злилась на него, но уже меньше.
За своими размышлениями я не заметила, как Антон уселся в машину с пакетами еды. Мы остановились около какого-то супермаркета, стоявшего практически в лесу, наверное, где-то за Москвой.
— Я тебе всё равно взял кофе и чебуреки, будешь? — Антон протянул мне стакан с кофе и бумажный пакет с этикеткой чебуречной, я молча хмыкнула, и в ответ на это он дополнил, — В маркете есть островок с чебуреками. Там даже с облепихой есть. Твои любимые.
А он знал, что нужно делать, чтобы я перестала обижаться.
Прошаренный гадюка.
Позавтракав, я подобрела, заглядывая в экран Антона, на котором он включил серию Сверхъестественного «под еду». Но начинать разговор с ним первой я не желала.
— И что мне ещё сделать, чтобы ты начала со мной разговаривать? — подал свой голос Антон спустя ещё где-то полчаса, когда мы уже отъехали с той парковки, где завтракали.
— Ничего, — я отвлеклась от чтения книги, которую не могла дочитать уже месяца четыре.
— Ну а что сказать? Я не пойму.
— Тебе лучше молчать, Шастун, — снова прорычала я, вернувшись в состояние агрессии.
— Ахуеть, классно время провел, за столом дома мне тоже прикажешь молчать? — он открыто издевался.
— Так зачем ты меня с собой потащил? — признаюсь, это было лишнее, но оно так напрашивалось, что я не смогла сдержаться.
— Прошу заметить, не я начал вязать шарфики маме, когда меня ещё даже не пригласили на дэ эр, — Антон повернулся ко мне и язвительно улыбнулся.
Вот же уродец!
— Останови машину, — процедила я, откладывая книгу.
— Этот трюк работает только в кино. Давай нормально доедем, а потом уже психуй.
— Нет, останови.
— Нет.
— Блять, Шастун. Ты невыносимый просто! Тебе просто нужно было извиниться за свои слова и всё.
— Извини, — сказал он, выдыхая, — Всё? Теперь мы нормально поедем дальше?
— Я больше никуда с тобой не поеду, — ответила я, утыкаясь снова в книгу.
***
— Да мам, да, — вымученно проговорил Шастун в трубку, когда спустя еще несколько часов мы выезжали в Воронеж. — Мы поели, не поругались. С чего ты взяла?
Я многозначительно посмотрела на Антона и коротко просмеялась, услышав отдаленно из трубки, что врать Антон до сих пор не научился.
— Ладно, давай, ещё раз с Днём Рождения, мам, через полтора часа где-то приедем, ага-ага. Пока.
Антон попрощался с мамой, заехал на обочину, проезжая вглубь леса, и остановился, чем вызвал моё недоумение.
— Курить хочу, — будто самому себе проговорил Шастун и вышел из машины.
Решив размять косточки и наконец-то помириться, я вышла из машины вслед за Шастуном, так как приезжать на праздник в таком состоянии было так себе, тем более Майя Олеговна даже по голосу поняла, что что-то не так.
Обойдя машину, я подошла к парню и обняла его, прижимаясь щекой к груди и вдыхая знакомый чайный аромат вперемешку со смолью от сигарет.
Антон сначала оторопел, но потом всё же расположил свои ладони на моей спине.
— Прости меня, мама будет в восторге от тебя, просто я погорячился, не понимая и злясь от того, что ты мне ничего не сказала о втором подарке. Я подумал, что ты хочешь поставить меня в неловкое положение или выставить каким-то не таким… Прости, солнышко, — Антон поцеловал меня в макушку, и я сильнее прижалась к нему.
— А ты прости за то, что нервы потрепала тебе, Тош, — я придвинулась ближе к его лицу, поднимаясь на носочках, чтобы поцеловать.
Антон потушил сигарету и положил её в пачку, целуя меня в ответ.
Иногда мы бываем такими дураками.
