Калейдоскоп

Дик смог вздохнуть с облегчением, только когда лекарь покинул выделенную для него комнату. Плечо все еще пульсировало болью, в голове царил сумбур и хотелось спать, но этого пока он себе не позволял. Он все еще пытался отойти от вопросов доктора. «И зачем ему это все?» — устало подумал Ричард, устраиваясь поудобнее и морщась от стыда. Из-за несчастной раны он даже и не заметил, как его переодевали. А ведь не ребенок уже, чтобы позволять подобные вещи. Он обязан был справляться самостоятельно. А лекарь по непонятной Дику причине, задавал вопросы пока обрабатывал рану, мешал какие-то настойки, давая их выпить. Дик даже не заметил неприятной горечи, слишком растерянный тем, что слышал. — Я в полном порядке, благодарю за заботу, уважаемый эр, простите, не знаю вашего имени, — Дик пару раз ответил на вопросы о Лаик, о доме, потом только спохватился и поспешил закрыться. Ну не мог незнакомец искренне интересоваться. Наверняка, ему что-то нужно, для этого он и устроил вечер расспросов. «А быть может, он делал это по чьему-нибудь поручению», — мысль не принесла облегчения, скорее, добавила очередную толику разочарования в окружающем мире. Поморщившись, Дик позволил себе все-таки прикрыть глаза. Не рассматривать же до бесконечности потолок. Утром еще наверняка явится его сеньор и поинтересуется, как же это его взятый из прихоти оруженосец, умудрился подставиться под пулю и как долго он намерен валяться в постели? Представив всю данную картину в красках, Дик непроизвольно передернул плечами и тут же сдавленно зашипел от резкой боли. Хорошо еще, в комнате никого не было. Лекарь пошел, вероятнее всего, докладывать герцогу Алве, что ему достался крайне неразговорчивый больной. А еще не слишком доверчивый. Впрочем, Дик успокаивал себя тем, что он и не должен был поддаваться чьему-либо влиянию. А сочувствие в голове так легко было подделать. И это еще несколько лет назад Дик бы поддался такой интонации. Стоило бы хоть какому-нибудь незнакомцу проявить толику интереса, он бы тут же все рассказал. Эмоциональное подавление било по живому, рвало что-то нежное и хрупкое. И эреа Окделл явно это знала, продолжая «лепить» из Ричарда идеального герцога, надежду Талигойи и прочее. Вот только ему таким никогда не стать. Дик это прекрасно понимал и потому намеренно сторонился и эра Августа. Пусть друг отца лучше разочарованно смотрит, чем скажет так вслух, лишив его хоть каких-то иллюзий нужности. А тут еще это нелепое ранение. Которое, между прочим, еще и дико чешется. Поморщившись, Дик тут же потянулся к бинтам, стараясь не раскрыть все-таки рану, но хоть немного унять зуд. Как же все получилось глупо… «А я еще в госте заподозрил герцога Алву», — устыдился Дик собственным мыслям. — «Додумался же, что он решит поспорить с гостем и выкинуть столь безрассудную вещь. Ему это точно ни к чему, это же не балкон дамы». Плечо снова болезненно дернуло. Юноша тихонько зашипел сквозь зубы — он изо всех сил пытался не царапать ногтями бинты, тер их ладонью, чтобы унять зуд. Вот только помогало плохо. Всего-то спустя несколько минут они окрасились красным — судя по всему, рана открылась. Ощущение жжения тоже не проходило. Тишина на уши не давила. Он точно так же лежал и в Надоре, когда болел. Изредка приходили слуги, меняли компрессы или давали лекарства, прописанные лекарем, после чего Дик снова оставался в одиночестве. Ему было, пожалуй, любопытно, изменится ли что-либо после сегодняшнего происшествия. Чутье подсказывало, что нет — рану он получил по собственной глупости, о чем сеньор обязательно напомнит. «А если какая-нибудь война? Что тогда будет делать герцог Алва, раз оруженосец ему не нужен? Отправит в какой-нибудь штаб, записывать донесения?» — невесело думал Дик, на время убирая руку от плеча. Бинты уже выглядели совсем неважно, но юноша об этом и не думал сейчас, рассуждая о возможных действиях сеньора. Чем дальше он думал, тем больше расстраивался, штаб это еще был не самый плохой вариант. А то и вовсе светил ему Надор, зачем герцогу возиться с ним и обучать, пусть пока Дик и находится на службе. Никто герцога Алву за язык не тянул, когда он заявил про оруженосца и духовника. Зашипев сквозь зубы, Дик повернулся на здоровую сторону, почти уткнувшись носом в стену. Пульсация беспокоила, но не настолько, чтобы как-то привлекать к себе внимание. Не истечет же он кровью за энное количество времени в одиночестве? Дик позволил себе фыркнуть от подобной мысли и прикрыл глаза. Стоило попытаться уснуть, наконец. Плечо горело и чесалось? Так он был ранен, совсем без боли не выйдет. А что бинты пропитывались кровью, Дик искренне считал, что так и надо. Тем более, что сам, кажется, потревожил рану, но сдерживаться совсем не было сил, очень чесалось. Так даже дома с ним не случалось. А в кабинете Рокэ и Эмиль внимательно выслушали лекаря. Тому не удалось что-то конкретное выудить из юноши. Единственной уенной информацией было упоминание Ричардом дома и что при этом он осекся на полуслове, уходя в глухую оборону, хотя мэтр не представлял никакой угрозы. — Прелестно, — буркнул Рокэ, когда мэтр на время удалился, ему было необходимо приготовить новую порцию лекарств, которые требовалось дать через несколько часов. — Что мы имеем? Одного герцога, который, похоже, решил всю свою службу выполнять данный мной же приказ сгоряча — не отсвечивать. — Который ты наверняка, выдал еще и в любимой язвительной форме, — хмыкнул Эмиль, вытряхивая недовольного Рокэ из кресла за столом и взмахом руки отправляя его в соседнее. — И нечего так на меня смотреть, я собираюсь писать письмо. На коленке это делать — мы не на марше, так что не сверкай глазами. — Ричард не чувствительная эреа, пусть привыкает. Да и я, признаться, ожидал хоть какой-то реакции, — проворчал Рокэ, наблюдая, как друг захватил еще и письменные принадлежности. — Например, вызова на дуэль или хотя бы пятиминутной речи о чести и происхождении, — хмыкнул Эмиль, не отрываясь от письма. Вопросы о Ричарде были его основной темой, но хотелось расспросить Арно и как у того дела. Как-то после общения с Ричардом, пусть и кратким, Эмилю стало не по себе. Мало ли что. Это еще хорошо Лионель занят и не слышит, что Эмиль додумал для себя. Поведение Ричарда Окделла выбивалось за рамки понятного и обыкновенного для только окончившего Лаик и это рождало вопросы. — Хотя бы этого, — согласился Рокэ, усмехнувшись. — Мне бы не составило труда перенести такой вызов до конца службы. Но юный Окделл смотрел то ли на меня, то ли куда-то мимо меня и никак не реагировал. Хотя бы, не знаю, попытался бы в нос зарядить, неблагородно, но искренне. — Какое разочарование, — фыркнул Эмиль, заканчивая, наконец, с письмом для младшего брата и откладывая в сторону несколько бумаг и перо. Осталось дождаться, когда чернила высохнут и нормально запечатать все. — Именно так, — Рокэ лениво потянулся в кресле. — Я намеревался избавиться от скуки, взяв юного мстителя, а вместо этого получил, кажется, призрак оруженосца. Вспомни нас в юности. Мы вот так же сидели в домах сеньоров и не высовывали оттуда нос? — Нет, — фыркнул Эмиль, позабавленный подобным предположением. — Это было бы слишком скучно. Плюс мы переписывались постоянно. Что у твоего «призрака» с этим? — Не обращал внимания, но уточню у Хуана, — Рокэ кивнул каким-то своим мыслям. — Не удивлюсь, если обнаружится, что он писал домой и то, возможно, ничего не отправил. Про однокорытников не в курсе, но с Приддом, который тоже в столице, юноша точно не общается. Иначе я бы это знал. — Иначе бы юный спрут был здесь, — заметил Эмиль. — Если уж Придды начинают считать кого-то друзьями, они объявляются тогда, когда нужны. Но не в данном случае. — Мне это все меньше нравится, — поморщился Рокэ. — Написал? Отправляй письмо и пойдем, покажу тебе одни интересные воспоминания моего предка. Тогда поймешь, почему в моих же интересах разобраться с Окделлом и вскрыть его внутренний нарыв. Оллария меня полностью устраивает как столица. — Умеешь ты заинтриговать, — фыркнул Эмиль, запечатав письмо и потянувшись к колокольчику. Письмо отправится по назначению прямо сейчас.