Калейдоскоп

Утром их накормили и вернули на прежнее место. Кажется, дальше они двигаться не планировали, что настораживало. Эмиль боковым зрением отслеживал тех, кто к ним подходил, но пока не было никаких признаков, что их намеревались убить здесь и сейчас. Дик, успевший отдохнуть, больше был заинтересован в местности, чем в похитителях. На дриксов он намеренно не смотрел, уделяя больше внимания крепким деревьям. Конечно, они поражали воображение размерами. — Нас разместили достаточно удачно, — неожиданно шепнул Дик, когда дриксы в очередной раз разошлись по лагерю. — Не знаю, правда, получится или нет, но попробовать можно. Тем более, что им совсем скоро станет не до нас. Эмиль озадаченно моргнул. А потом всмотрелся в дерево, которое Дик рассматривал последние полчаса и едва не присвистнул. Он и не заметил затаившегося на ветке зверя. То, что рыси на севере водятся, Эмиль хорошо знал. Да и не только они — крупных хищников хватало. Волки, медведи, рыси — охотники, которые разбирались в этих видах животных, стремились попасть в Торку и Надор, чтобы найти и добыть такого зверя. Возвращались далеко не все. Дик настойчиво потянул Эмиля, предлагая ему опереться об этот несчастный холм. Пожав плечами, граф Лэкдеми спорить не стал, наблюдая за хищницей. Что она здесь забыла, он не понимал. Едва ли они расположились возле гнезда. Дриксы не чувствовали опасности. Они расхаживали по лагерю, полностью уверенные в том, что кроме них, тут никого и нет. Общались в основном на своем наречии, иногда переходили и на талиг. Из таких вот обрывков разговоров стало понятно, что они находились совсем не на границе с Гаунау. Дриксы планировали устроить иное — ждали, похоже, только своих смертников, вернее, проводников, которым предстояло доставить пленников вглубь на территорию Бергмарка и там уже, убить, оружием северян, обрушивая возможную месть стихии в сторону. Эмиля собирались устранить за компанию, добавляя еще бергманам и месть со стороны старшего старшего Савиньяка. Эмиль мысленно скривился от понимания, что им придется туго. Да и рассчитали дриксы относительно верно — как уж там стихия Дика среагирует на его убийство, неизвестно, но вот Ли в гневе даже Росио не удержать. И что он натворит, Эмиль даже близко предсказывать не брался. Хорошо, если горе не затмит привычный разум, а если сердце возьмет верх? Только ненужной стычки с бергманами Талигу и не хватало, тем более, что те не будут виноваты ни в чем. Вероятно, именно поэтому за ними не следили особенно — знали, что никуда не деться. Не в лес же сбегать, будучи крепко связанными? Эмиль покосился на Дика. Тот крутил в пальцах подобранный с земли камень, который, а на это граф Лэкдеми ошеломленно моргнул, менял не только цвет, но и, похоже, саму суть. Время от времени Дик прикладывал его к веревкам, чуть шевелил, морщил нос и продолжал менять его, видимо, уверенный в том, что подберет нужный. На рысь он даже не смотрел. «Интересно, как у Повелителей с общением с дикими животными?» — задумался Эмиль, отводя взгляд от Дика и переводя взгляд в сторону леса. Только сейчас он обратил внимание на тишину. Дело было в затаившемся хищнике или в чем-то еще? Ночью было иначе, несколько раз он просыпался от уханья пролетавших сов. Дик же, наконец, подобрал подходящий камень и принялся невозмутимо перерезать веревку на руках у Эмиля — так было удобнее. Сон принес надежду, что удастся выбраться отсюда. До этой ночи юному герцогу отец никогда не снился. Даже сразу после известий и гибели, а потом и похорон. Дик какое-то время обижался, что у отца в Рассветных Садах нашлись какие-то другие дела, потом смирился. А этой ночью он неожиданно приснился. «Слушай внимательно, Дик у нас не так много времени. Как проснешься, коснись рукой земли, попроси помощи — вы еще на границах с Надором, должна откликнуться. Потом найди камень — ты уже умеешь менять их суть, перережь веревку сначала Эмилю, потом себе. Когда дриксов отвлекут, вы уже должны быть свободны от веревок. Берешь Эмиля, сосредотачиваешься — попадаешь внутрь горы. Дальше — снова, прикрываешь глаза и тянись, как можешь, в Бергмарк, куда почувствуешь отклик — там уже выйдите из скалы и сможете объясниться», — Эгмонт говорил отрывисто, резко, явно опасаясь не успеть. Дик понимал очень смутно, о чем шла речь — камни слушать он умел, но проходить сквозь скалы…возможно ли такое? «Я ошибся, что совсем тебя не обучал», — отец тяжело вздохнул, трепя Дика по голове. — «Да и вообще, натворил дел. Прости, Дикон». Дик попытался заверить отца, что он хотел, как лучше, но тот почему-то скривился, словно от души полакомился ягодой, растущей у них на болотах. «Просто тебя подловили, вот и все», — Дик с удивлением смотрел на мужчину, очень похожего на Эмиля. -"Не первый год об этом спорим…впрочем, у нас будет на это время. А вот Дикону пора возвращаться. Жаль, что я его не видел», — его снова потрепали по голове. Дик так много хотел бы спросить у отца, и у его спутника, но они растаяли внезапно, уступая место холодному утру. Толком не надеясь, что это все плод его фантазии, Дик схватил подвернувшийся под пальцы камень, а потом прижал ладонь к земле, для чего пришлось причинить Эмилю некоторое неудобство. Дик не был уверен, что правильно просил о помощи землю Надора, свою родину. Но когда на ветке появилась крупная рысь, он почувствовал, что сердце взволнованно забилось. Может, правда получится сделать так, как сказал отец? На то, чтобы перерезать веревки, ушло чуть больше часа. Все это время хищница терпеливо ждала. Когда наконец, они оба оказались свободны от веревок, она атаковала ближайших к ней людей, поднимая в лагере настоящий переполох. Дик же, не обращая внимания на шум, схватил Эмиля за руку, вжимая в не то холм, не то остаток древней скалы. Сосредоточиться оказалось не так легко, но сложнее было преодолеть ощущение погружения, страх перед собственной стихией. Дик и сам не знал, как удалось с этим справился, в какой-то момент они растянулись где-то на небольшой площадке, окруженной со всех сторон камнем. И пропали звуки сражения, как и сами дриксы. — Ничего себе поворот, — высказался Эмиль, растерянно крутя головой, все-таки попадать в скалу до этого момента ему не доводилось. — Не знал, что ты так можешь. — Отец во сне подсказал, — признался Дик, тяжело переводя дыхание и пытаясь справиться с дрожью в руках и всем теле. — Он же посоветовал протянуть путь в Бергмарк, к тем, кто откликнется. — Пожалуй, в нашем случае, это будет лучшим вариантом, — Эмиль не удержался, провел пальцем по гладкой стене. — Нас так или иначе планировали подкинуть в Бергмарк, правда не совсем живыми. — Нам-то было бы все равно, мне, так уж точно, — вздохнул Дик, передернув плечами — наверно, он должен был бы испугаться, но страха не было, только усталость. — А вот вашим близким было бы больно. Хорошо, что это все же не случилось. Несколько раз глубоко вздохнув, Дик сосредоточился, как говорил отец, пытаясь дотянуться до…чего-то или кого-то? Он и сам точно не знал, как правильно, но каменная тропа открылась почти сразу, ведя их куда-то. Осталось лишь подняться и следовать по ней. И хватило бы у него сил довести Эмиля туда. Дик упрямо закусил губу, прежде чем первым шагнуть вперед. Достаточно далеко отсюда, тринадцатилетние Йоганн и Норберт Катершванц с изумлением смотрели на то, как крутится серый неподвижный камень в одном из подарков отца, который вот уже как полчаса читал им длинную и нудную речь по поводу осторожности обращения к фамильным тропам. — Всегда следует знать, не только где вход, но и куда планируете выйти, — Рудольф Катершванц с недоумением посмотрел за взглядом сыновей и постарался не вздрогнуть от увиденного. Когда-то ему этот презент в виде меняющегося камня вручили Эгмонт Окделл с Арно Савиньяком, кажется, на очередную дружескую встречу. С камнем мудрил Эгмонт, как Повелитель, после гибели сначала старшего Савиньяка, а потом и самого Эгмонта, он перестал менять цвет, оставшись серым неподвижным куском в слишком изящном для него стекле. Возможно ли, чтобы… — За спину, — коротко скомандовал Рудольф ошарашенным сыновьям, почти не удивившись тому, что стена кабинета открылась. Вот только то, что из нее вывалятся двое, вместо одного, Рудольф Катершванц не ожидал.