Калейдоскоп

Уезжали они утром. Люди Вальтера Придда вернулись в полном составе, доложив, что беглую герцогиню обнаружить так и не удалось. Тела погибших карлионцев были преданы огню, помещены в урны и захоронены в безымянных могилах, как предателей и преступников. Временного управляющего назначил Рокэ Алва. Ричард даже не вчитывался в текст, погруженный в невеселые размышления. Он подписал, не читая, ловя себя на мысли, что пожалуй, с той же легкостью целиком бы отдал провинцию и герцогство кому-нибудь достойному. Временный присмотр за провинцией Рокэ Алва отдал Эдварду Талле, одному из мелкопоместных дворян, которого Дик так и не смог вспомнить. Не то это было последствием непонятного зелья, не то банально не помнил. Все-таки с определенного момента его обучение стало весьма обрывочным. О чем договаривались с Талле герцоги Алва и Придд Ричард не знал, да ему это было не слишком интересно. Вся нынешняя ситуация больно ударила, вызывая желание спрятаться подальше и не мелькать на глазах ни Первого маршала, ни Арно с Валентином. Глупое, неуместное и очень детское желание, Дик и сам это хорошо понимал. Он без особых разговоров доплелся до экипажа, умудрившись отказаться от помощи. В конце концов, расстояние от комнаты до экипажа, ожидавшего возле постоялого двора, было не таким уж большим. Ричард очень удивился, когда понял, что к нему в экипаж устроился Арно. Он думал, что друг либо поедет верхом, либо отправится к Приддам — Валентина к себе позвал отец на какой-то разговор. Но нет, Арно все с той же теплой улыбкой, расположился напротив. — Думаю, что в столице очень удивятся, когда мы заявимся туда, — бесхитростно заметил Арно и выразительно сморщил нос. — Мы туда доберемся со всей возможной медленностью. Ли мне уже об этом сказал. Он и не подозревал, как невольно наносил удар за ударом по и без того измученной душе Дика. Нет, ну после всей ситуации, следовало ожидать неприязни к Надору в целом и его герцогу в частности. Арно предвкушал возвращение в столицу и Дик не винил его, не имел права. Только от каждого слова было очень больно. Главное теперь было — не показать этого. Арно всегда отличался наблюдательностью, мог в дороге закидать вопросами, на которые Дику отвечать совсем не хотелось. «Как же все получилось ужасно. А хотел, как лучше», — с горечью думал Дик, вспоминая себя, болвана этакого, который с сияющими глазами приглашал друзей провести отпуск после окончания службы оруженосцами в Надоре. Знал бы, чем все завершится, промолчал. — Столица живет по своим законам, — Дик постарался отвечать беззаботно, еще для верности плечами пожал, словно ему и дела не было до того, что будут говорить. А сплетни будут наверняка, Дик и из экипажа слышал, как люди Придда обсуждали «глушь и ужасные болота», по которым им приходилось искать беглянку. Герцогиня Окделл отныне считалась государственной преступницей. Ее заочно лишали титула и дворянства, насколько Дик помнил приказ маршала. Если она обнаружит себя в Талиг, то будет без разговоров, заточена в монастырь. Если бы Дик не приехал в Надор, может, этого удалось бы избежать. Своим появлением он вынудил ее все-таки решиться на ужасный поступок. — Ну что, готовы? — заглянувший в экипаж эр Эмиль невольно заставил Дика вздрогнуть. Погрузившись в свои мысли, он почти забыл, что не один. — А ты как думаешь, Миль? — фыркнул Арно, выразительно поджимая губы. — А если бы еще получилось ехать верхом, то все было бы идеально. — Все вопросы к Ли, — выставил вперед ладони Эмиль, хотя глаза у него смеялись. — Вспомнишь, как ездить в экипажах, а то все верхом да верхом. Ричард позволил себе откинуться на сиденье и отвернуться к окну. Слушать веселую пикировку братьев было почти физически больно. Надор Савиньяки запомнят на всю жизнь, причем с крайне неприятной стороны. Их нельзя винить — Арно здесь чуть не погиб, а эр Эмиль и эр Лионель едва не потеряли брата. И все из-за него, Ричарда…как же стыдно-то, Абвении, Создатель, кто угодно. Если бы мог, Дик сейчас бы рассыпался пеплом, перестал чувствовать и думать. Но увы, ему подобное недоступно. — Не скучайте, молодые люди, — одарив сердито сопящего Арно и притихшего на своем месте Дика широкой улыбкой, Эмиль Савиньяк покинул экипаж, захлопнув за собой дверь. Дик снова не вздрогнул лишь усилием воли, не желая лишних вопросов. Процессия тронулась в путь. Со своего места Дик слышал, как эр Эмиль дразнил эра Рокэ и эра Лионеля, настроение у них всех явно было хорошим. И он мог их понять. Вот только сам хотел куда-нибудь провалиться, желательно, так глубоко, что выбраться невозможно будет. — Стоит подумать, чем занять себя в столице, раз уж мы туда возвращаемся, — голос Арно выдернул Дика из невеселых мыслей и он ошеломленно посмотрел на друга. Развлечения в столице? О чем он, вообще? «Это у меня нет сил и желания куда-либо ходить, но это не значит, что и остальным так же тошно и неприятно. А Арно всегда умел выкидывать из головы неприятности», — подумал Дик, справившись с растерянностью и удивлением. Лично ему точно было не до развлечений. — Я не хочу думать об этом, — честно признался Дик, прекратив смотреть на Арно и переведя взгляд в окно. «Я вообще не знаю, что забыл в столице. Надо было собраться с духом и подать прошение об отставке», — Дику теперь еще стало мучительно стыдно за свое малодушие. Но не выпрыгивать же из экипажа, честное слово. Это будет совсем уж черной неблагодарностью, хотя зачем маршалу такой вот порученец со склонностью к неприятностям, Дик понять не мог. — Не бери в голову, Дик. Приедем — все наладится, — Арно еще и потянулся хлопнуть его по плечу, чем, кажется, только еще больше усугубил паршивое настроение. Но Дик не захотел обижать друга, он только криво улыбнулся и кивнул, словно соглашаясь. Он сильно сомневался, что у него хоть что-то могло наладиться. — Наконец-то уезжаем отсюда. То еще местечко, неудивительно что и здешние герцоги то бунтовщики, то предатели, то еще кто-нибудь, — расслышал Дик слова людей Придда и порадовался, что, похоже, это смог услышать только он благодаря стихии. — Тише ты, услышит наш герцог, мало не покажется. И не нам судить их, — последовал ответ и Дик вынужденно заставил себя перевести взгляд на штору. Арно, всегда чутко чувствующий других людей, не пытался снова завести разговор, он лениво крутил на пальце какое-то кольцо с красным камнем. Дик и сам не знал, что заставило его зацепиться взглядом за это кольцо. Не то дело было в том, что раньше у Арно его не было, не то в том, что он совершенно точно где-то раньше его видел. «Что значит, где-то? Как же так, Дикон? Смотри, вспоминай», — неожиданно откликнулся камень в кольце смутно знакомым голосом. Дик растерянно моргнул, чувствуя как накатывает на него головная боль, почти такая же, как после лечения Вальтера Придда. «Не помню. Больно, и не хочу вспоминать», — мысленно огрызнулся Дик, не уверенный, что камень услышит. Он заставил себя отвести взгляд от руки друга. Мало ли, где тот приобрел это украшение. Не его это дело. Ну надо же, как голова раскалывается, а ведь ничего такого не делал. Посмотрел, называется, на чужое кольцо. «Интересно, а все камни в кольцах так могут?» — Дик заставил себя посмотреть на свою руку и вглядеться в неприметный тусклый камень, которому он затруднялся дать название. Когда отец его носил, он был больше похож не то на оникс, не то на что-то подобное, у него же он стал каким-то неприглядным, безликим, светло серого цвета. «Разумеется. И чтобы ты знал, большинство родовых колец эориев делали Повелители Скал», — неожиданно откликнулось и его собственное кольцо крайне недовольным голосом. — «Это новая аристократия не посчитала нужным обращаться к твоим предкам. Их кольца — пусть и хорошие, но без души, не живые, ничего не смогут показать. Странно, что в твоем возрасте я вынужден говорить тебе такие простые вещи», — от последней фразы Дик непроизвольно сглотнул. «Ты вообще-то безликий камень в кольце», — мысленно выпалил Дик, не зная, что вот это заявление станет его роковой ошибкой. Камень в кольце почти мгновенно почернел, потом побагровел, а тело Дика прошила сильнейшая боль. От яростного " как ты посмел, мальчишка» закладывало уши. Дик не слышал испуганного крика Арно, который попытался удержать его, внезапно забившегося на своем сиденье. Он не чувствовал как его вытаскивали из экипажа, и укладывали на землю, лиц совсем видно не было. Его накрывало волнами чистой боли, оскорбленный бывший Повелитель не поскупился на наказание для потомка, который, как и многие до него, не обращались к кольцу, считая его лишь красивым предметом. Неподалеку отсюда Алан неторопливо ползущий за процессией на пару с Рамиро, остановился и прислушался. — Что-то случилось? — мгновенно подобрался Рамиро, который не удивился бы, если любимый решит выкинуть что-то еще. После общения с Приддом он был мрачен и задумчив. — Да, мой потомок мало того, что слаб и только и умеет, что метаться и жалеть себя, так еще и дурак. Только полный идиот додумается оскорбить родовой перстень, — Алан зло зашипел и покачал головой с нескрываемой горечью. — Теперь едва ли он его сможет носить, если вообще жив останется. Не рискнет пойти на примирение. — Ты не намерен помогать? — Рамиро только вздохнул в ответ. — У нас все проще было. В кольце душа отца или брата, кто был ближе новому Повелителю. Он и жил в камне, после настройки и первого разговора с помощью Повелителя Скал, можно было общаться спокойно. Интересно, а что с кольцами Приддов и Эпине? — Так же, близкий человек из недавно ушедших, — проворчал Алан. — У нас же с этим сложнее. Не зря же первенца должны назвать в честь прадеда. Это влияет и на родовое кольцо. Тезка Повелителя становится его советником, становится камнем на руке. У каждого Повелителя Скал в перстне был свой камень, а у этого и он не сформировался. Может, к лучшему, что вот так вышло. Не Повелитель, а недоразумение. — Он последний в своем роду, — заметил Рамиро. — Погибнуть от воздействия своего же тезки? Своего прадеда? — Не обязательно, — поморщился Алан. — Любой Повелитель с подходящим именем мог оказаться в кольце, включая моего собственного сына. Так что я и пальцем не пошевелю, пусть сам разбирается, — серпентер раздраженно ударил хвостом по земле. О том, что знания о родовых предметах могли оказаться потеряны, как и многие другие, Алан банально не подумал.