Асмодея - нелетописное

      - Значит так, Найр, – бесцеремонно заявил Хайн, нагло усаживаясь напротив незадачливого мечника, - ты мне надоел.       - Наконец-то, – оторвавшись от унылого ковырянья ложкой в безусловно питательной и сытной, но в той же степени мерзкой каше, скептически буркнул Найр. Настроение у него со вчерашнего дня держалось такое же препоганое и унылое, как и охватившая Исхальген осень – неожиданно противной и морозной выдалась в этом году. Небось она же, засранка, подрядила оборотней Серой Гривы вооружиться горящими стрелами, чтоб врагам потеплее было. Жаркое приветствие такой стрелы ныне красовалось у разбойника под глазом – уродливый ожог, лишь сущим чудом и вмешательством всех пяти богов с Айоном в придачу, не задевший яблоко, по вердикту целителя не сойдет никогда. И даже балаур с ней, с красотой — эта дрянь до сих пор болела и щипалась нещадно. Найру приходилось щуриться – поэтому его и не взяли на сегодняшнее дело, оставив за, ха-ха, помощника часового. Что настроения ему ничуть не улучшало.       - Чего надо, Хайн? – вздохнул Найр, недоуменно косясь на притащенные магом баночку с тушью и тончайшую кисточку. Баночку Хайн поставил на стол, кисточкой же поигрывал пальцами, при этом мягко и доброжелательно улыбаясь. Так, как обычно улыбаются любимым полоумным и бесполезным, но всё-таки родственникам.       - Морду твою надо, – фыркнул волшебник, откупоривая баночку. – Буду тебе глаз выкалывать, чтоб не мучился.       Найр удивленно хмыкнул, но таки позволил Хайну аккуратно приподнять свою голову за подбородок, и придирчиво осмотреть ожог. Удовлетворенно хмыкнув, маг без лишних слов обмакнул кисть в краску, и принялся за дело.       - Ай… щекотно, – не сдержавшись, хихикнул Найр, слегка удивляясь с такой заботы мага, ни на дух его не переносившего. Царапались они как кошка с собакой, причем в роли истеричной и неадекватной кошки выступал Хайн. Ему самому ж отводилась роль добродушной и глуповатой собаки, прощающей кошке всё чисто на том основании, что они вместе выросли. И могли считаться какими-никакими, но друзьями.       - Заткнись, иначе точно глаз выколю, – пробурчал Хайн, и кисточка тут же нырнула вниз, через щеку, оставляя за собой элегантный, сужающийся к концу росчерк. Затем – снова вверх, и описала несколько дуг. Наметив вокруг глаза контур, и убедившись, что он полностью охватывает злополучный ожог, маг залил его ровным полупрозрачным сероватым тоном, очертил параллельно бровь, и обвел получившуюся татуировку ровной чёрной линией.       - Во, – Хайн выудил из кармана робы неровное треснутое зеркало, и сунул его Найру. – Ну что, дальше ныть будешь, или как? – судя по его вкрадчивому и многообещающему тону, вздумай мечник ныть, ему выколят оба глаза той самой ложкой, которая, кажется, уже прочно вросла в плохо сваренную кашу.       Но ныть Найр и не собирался. Только улыбки не сдержал, с плохо скрытым удовольствием разглядывая получившуюся красоту. Щипать не перестало – даже наоборот, покалывало еще больше – но о привлекательности явно можно было больше не беспокоиться. Ожог полностью закрывало нарисованное Хайном декоративное перепончатое крыло.       - И не подумаю. Вовек теперь не смою даже.       - А у тебя и не выйдет, – довольно, как наконец-то как следует нашкодившая собаке кошка, оскалился Хайн. – Она не смывается. Сойдет только с твоей собственной кожей. Ну, бывай! И это, счет за краску я тебе потом пришлю! Скажи спасибо, что не за эскиз, мы его вчера вместе с шефом составляли.       Найр и пикнуть ничего не успел, как от этой рыжей заразы и след простыл.       Ей-богу, не поймешь – то ли друзей с этим магом не надо, то ли врагов.