Асмодея - нелетописное

      Рядом с пеклом этих покоев зной Элиоса тянет на приятный легкий бриз, и Гладиатору чудится, что он попал в преисподнюю.       — Поверить не могу, – отстраненно глядя в потолок, пробормотал Найр. От жары мутит, и происходящее кажется иллюзией, глупым наваждением.       — Считай это платой за копье. Может, легче станет, - спокойно ответил Тахабата. Напоминать Гладиатору, что это его собственный добровольный выбор, он тактично не стал.       Послышался шорох ткани – наконец-то расправился с этими треклятыми застежками. Мантия одевалась на голое тело, но застегивать и расстегивать её целое искусство, а балаур особо не спешил. Найру поначалу показалось, что о присутствии у себя в покоях постороннего субъекта — асмодианского даэва, между прочим — легат балауров благополучно позабыл.       Ему самому, наверное, легче легкого.       — Всё равно ж не дадите, - фыркнул Гладиатор, скосив на него взгляд и почувствовав, как внутри всё сжалось, а от низа живота по телу растеклось приятное тепло, резко контрастирующее с тяжелым зноем спальни. Красивый, сукин сын, очень. Найр прекрасно помнил его драконом в Фоэте Тьмы, его сокрушительную мощь и свирепую красоту. Будучи драканом, он внушал не меньший трепет – широкоплечий, статный, с рельефной крепкой мускулатурой. Превосходно тренированное тело, нисколько не подходящее тому, кто сокрушает врагов чудовищной магией, а не неподъемным для простого смертного мечом.       Впрочем, если в том возникнет надобность, кто-то вроде Тахабаты прекрасно управится и голыми руками.       — Смотря какое, - пошло ухмыльнулся балаур.       Найр отстраненно подумал, что будет непросто – член впечатлял даже не в эрегированном состоянии. Губы сами собой растянулись в улыбке.       — Думаю, это сейчас предпочтительнее.       Не по себе от того, что внутренний голос молчит, а не обещает ему все виды пыток и казней по статье за госизмену, на которые способны умельцы из Пандемониума, или хотя бы не подстрекает взять, и смыться. С таких мыслей Найр негромко фыркнул.       — Что- то не так? – сев рядом с ним, без явного интереса спросил Тахабата. Взгляд у него тяжелый, уверенный, и спокойный, видит всех и вся насквозь даже сейчас. Даже вне поля боя он не терял внушительной величавости. Враг, подлежащий уничтожению, но не восхищаться им невозможно. В полной мере Найр понимал, почему его легионеры глубоко уважают своего легата. Это не истеричный и фанатичный Ракшака, не тупица-подхалим Джантра, и не зря эти идиоты боятся и ненавидят Тахабату пуще, чем всех Служителей Вечности, вместе взятых.       — Всё в порядке. В конце концов, я согласился на трезвую голову, - отстраненно ответил Найр, очерчивая ладонью словно высеченное из камня лицо балаура, и мощную рельефную шею. Изуродованная многочисленными ожогами кожа горячая, грубая, и кажется, будто совершенно нечувствительная. Но губы, жесткие и теплые, от неё в этом плане выгодно отличаются. Инициативу балаур непринужденно взял на себя, и Гладиатор возражать не стал. Только вздрогнул и поморщился от поначалу неприятных ощущений – язык у балаура почти горячий. Совать в зубастую пасть собственный Найр не рискнул.       У Тахабаты лава вместо крови, раскаленные камни вместо мышц, и дыхание не хуже драконьего. Такое ощущение, что прижмешься крепче, сгоришь дотла. Но Найр жмется, водит ладонями по грубой и шершавой коже, очерчивая когтями рельефы мускул, и млея от чужеродного, какого-то ненормального тепла. Опустил руку на мускулистое бедро, провел выше, до вставшего члена, смял в горсть мошонку, и, слегка массируя, плотно провел ладонью по всей длине горячего ствола, с замершим сердцем думая, что будет ну очень непросто.       — Продолжай, - тихо и довольно прорычал балаур, почти сразу же возвращаясь к поцелую. В голову легонько впились острые когти.       Найр водил ладонью вверх-вниз, стараясь не царапать когтями, и изредка задерживаясь, чтобы помассировать головку, размазывая выступившую смазку; её много, но для нормального соития всё равно недостаточно. Хотя, какое тут «нормальное соитие»? Секс с балауром, добровольный, по взаимному согласию, таковым называть никак нельзя.       Прервав поцелуй, балаур почти по-животному лизнув его в щеку. Найр коротко улыбнулся, наклонился, не спеша облизал головку, и взял её в рот, под довольное хриплое рычание. Заглотить полностью не выйдет при всем желании, и не при такой позе, но это сейчас и не надо. Слегка раздразнить, разогреть еще больше, и всё.       — Не увлекайся. Я хочу кончить в тебя с другой стороны, — прорычал Тахабата. Восприняв это как замечание, Найр отвлекся, и сел балауру на колени, прижавшись своим членом к его, и надрачивая обоим. Жесткие и грубые ладони скользнули выше, очертив бока. На краткий миг сердце даэва екнуло — Тахабате все-таки стоит приложить минимум усилий, чтобы одним движением переломать ему ребра.       — Не доверяешь? – заметив дрожь, хмыкнул балаур, переместив одну ладонь ему на задницу. Внутрь проник толстый и теплый когтистый палец, от прикосновения к напрягшейся простате Найр не сдержал вскрика – слишком резким и пронзительным было удовольствие.       — Нет.       — Если бы я хотел тебя убить, до этого бы не дошло, - терпеливо, как ребенку малому, пояснил балаур.       Следом за одним проник второй. Тахабата даже не подготавливал, он просто трахал его пальцами, откровенно любуясь выражением лица даэва, и наслаждаясь его вскриками. И ведь умудрился не поцарапать, хотя когти у него внушительные.       Балаур вынул из него пальцы, и стальной хваткой сжал бедра, тактично намекая, что терпение у него, конечно, дрениумовое, но предел есть всему. Сглотнув, Найр потерся промежностью о влажную от смазки головку, глубоко выдохнул, и медленно опустился. Дыхание сбилось - не больно, но тяжело и дискомфортно. Тахабата настойчиво потянул вниз, натянув не до упора, слава богам, лишь до середины. Найр хватал ртом воздух, и старался как можно скорее привыкнуть к проникновению столь огромного члена. Давило, распирало, но о том, чтобы слезть, и мысли не мелькнуло, да и партнер всё равно не дал бы. Едва адаптировавшись, Гладиатор с излишней резкостью и поспешностью двинул бедрами, коротко взвыв от отнюдь не болезненных ощущений, и, с подачи Тахабаты, привыкшем намного быстрее, задал неспешный и ровный темп, упершись ему в грудь одной рукой, и второй надрачивая себе.       Тяжелое дыхание в разнобой, но одинаково сладострастное и преисполненное истомы. В секундном эмоциональном порыве Тахабата очертил грубыми пальцами контур лица Найра; Гладиатор, перехватив его ладонь за запястье, при этом вытянувшись и невольно еще глубже насадившись на толстый член, чуть дрожа, прижался щекой к ладони, и неровно её поцеловал.       Скажи ему кто, что он будет заниматься сексом с балауром по доброй воле, по собственной похоти и дурости, мокрого места от ляпнувшего не оставил бы. Еще слишком свежи воспоминания о Дерадиконе. Только то, что творится сейчас, и в подметки тому кошмару не годится.       Не думал он, что это может быть настолько хорошо.       — До упора.       — Ты смеешься? – хрипло прошептал Найр, надеясь, что ему послышалось.       — До упора, - прорычал балаур, и один его тон исключал даже малейшую возможность неповиновения.       Так и хотелось просипеть «да пошел ты». Но вместо этого Гладиатор выпрямился, послушался, и замер, хватая ртом воздух. Перед глазами заплясали искры. Показалось, что член балаура пронзил его до желудка. Тахабата, ублюдок, откровенно любовался, силой удерживая на месте и не позволяя даже подумать о том, чтобы двинутся. Вдоволь насладившись зрелищем, легат лениво двинул бедрами, помыкая шевелиться. Облегченно выдохнув, Найр взял прошлый темп, но на сей раз глубже и смелее, а затем и вовсе прижимаясь ягодицами к паху. Поглощенный экстазом, он не сразу среагировал на то, что мир перед глазами пошел кувырком. Бесцеремонно прижав его к простыням, балаур, до боли стиснув когти на бедрах, быстро и нетерпеливо в него вбивался. Гладиатор взвыл, уперся обеими руками ему в грудь в инстинктивном порыве оттолкнуть. Естественно, эту скалу ему не удалось сдвинуть и на миллиметр.       — Уверен? – вкрадчиво поинтересовался Тахабата, и не думая тормозить.       — Н-нет, — выдохнул Найр, едва прошло изрядно притупившее блаженство замешательство. Что-то еще сказать возможным не представлялось – воздуха не хватит, его и на стоны уже не хватает, только на хрип. Но и мысли не мелькнуло попросить остановиться, или хотя бы сбавить темп. Взгляд, мутный от животной похоти, скользнул вниз, и от вида огромного тёмного члена, раз за разом погружающегося в его тело, сердце, как показалось, замерло. Выдохнув, Найр шире развел ноги, прогнувшись в пояснице, стараясь взять в себя глубже. Крышу сносило от всего – от невероятного, совершенно неожиданного удовольствия, от разгоряченного похотливого тяжелого и хриплого дыхания балаура, иногда срывающегося до рычания. Бедра у Гладиатора давно исполосованы в кровь – аналогично почти потерявший голову от экстаза легат себя контролировал слабо. Это и пугало, и возбуждало еще больше.       Оргазм, сильный и глубокий, как показалось, чуть не вышиб из него дух. Из Тахабаты, судя по всему, тоже – бедра даэва он сжал так сильно, что чуть не переломал напополам, и отрезвило его только короткое шипение Найра. Спохватившись, балаур оставил его в покое, тяжело развалившись рядом. Жара от него шло еще больше, чем раньше, но он, в отличие от Найра, даже не вспотел. Хотя, как смутно отметил Гладиатор, вряд ли он потеет вообще – эта функция существам, которые на «ты» с огнем и адски высокими температурами, ни к чему. Дотронувшись до шеи, Найр убедился, что кожа такая же сухая, как и была. Только горячее. И кровь пульсирует сильнее.       — Слов нет, - не в силах сдвинуть ноги, едва слышно прошептал Гладиатор. Четко ощущалось, как из растраханного прохода вытекала горячая сперма. Всё болело. Что будет утром, явно лучше не думать.       Тахабата, ничего не ответив, лениво приобнял его за плечи. Ощущение такое, будто придавили бревном.       — Ну так что, стоило оно гордости? — довольно поворковал балаур.       — Много чего в жизни её важнее, не зарывайся, — прохладно ответил Найр, отстраненно поглаживая мощную грудь балаура.       Например, жизни близких. Но, по крайней мере, своё слово эта тварь сдержать должна.       И ещё Найру было даже почти стыдно за мысли, что лучше и горячее секса у него скорее всего уже никогда и ни с кем не будет.