2
28 октября 2013 г. в 00:21
Единственная погода, которая навевала на Питера творческие порывы, была серая и предгрозовая. Очень часто это не только помогало ему сделать очередное крутое граффити, на которое потом будут облизываться его ученики и на которое взбесится городская служба. Мрачное небо ещё позволяло быстро скрыться с места вандализма — вся его одежда, в которой он обычно красил стены, была серой, и он отлично терялся среди труб, лестниц и перекрытий, когда за ним начиналась погоня.
Иногда ему казалось, что службы принимают всё слишком близко к сердцу. В конце концов, он не рисовал ничего особо жуткого, как другие — никакой порнушки, крови или провокационных надписей. Приметные чёрные силуэты стали его фирменным знаком, и теперь его узнавали не только другие художники, но и полиция. Но это не особо мешало Питеру, который вырос на улицах и знал некоторые районы лучше, чем пять последних президентов страны, в которой он жил.
Его увлечение граффити началось несколько лет назад, и вначале неумелые, но очень яркие и живые рисунки почти не выделялись из общей мешанины на стенах и гаражах. Один хороший человек посоветовал ему найти свой стиль, но у Питера ничего не получалось. Он экспериментировал, перейдя от краски в баллончиках к карандашам, изрисовывая альбом за альбомом, но это не принесло почти никакого результата, кроме того, что он хорошо набил руку. А потом, идя по улице, он увидел через стеклянную витрину детского кафе мультик, который шёл на большом экране, висящем на стене, и завис около него на добрые полтора часа, пока он не кончился.
Этот эпизод его жизни запомнился Питеру по большей части из-за странности — он явно видел этот мультик первый раз в своей жизни, но почему-то мог предсказать большую часть фраз героев и к концу смог вспомнить такие детали, которые не упоминались в сюжете. Это сильно заинтриговало его, и он поспешил в квартиру очередного друга, который согласился приютить его на пару месяцев, и заставил его не только отдать свой ноут, но и посмотреть с ним мультик заново, теперь с нормальным звуком и с самого начала.
Но повторный просмотр так и не объяснил Питеру всего. Он полазил по сайтам, позвонил старому, ещё с первого детдома, другу, но это не помогло ему понять, откуда он помнит довольно странные вещи. Даже Википедия не знала о том, что в трюме у Крюка всегда лежал второй, запасной руль, который он любил протирать от пыли, но никогда не ставил вместо рабочего. Эти воспоминания мешались у него с полузабытыми эпизодами детства, и он решил ничему не удивляться. Детство для него было особенной темой — когда то давным-давно он, возможно, переживал за героев этого мультика, сидя у мамы на коленях.
А потом мир закружился, детдом распахнул свои негостеприимные объятия, и он больше не смотрел мультики, а только постоянно хотел есть, сбегал, прятался и воровал. И теперь что-то тёплое и давно забытое возвращалось к нему в виде диснеевского мультика о нестареющем мальчике и пирате Крюке, шляпу которого он бы сам носил с гордостью. Пока шёл мультик, он чувствовал, как губы сами расползаются в улыбке, и старался не смеяться над неудачами капитана слишком громко — родители его друга уже неделю как были уверены, что подозрительный приятель их сына больше не шныряет по их квартире.
Досмотрев, он кинулся к блокноту, взяв от нетерпения только чёрный фломастер и подкладку. Небывалое вдохновение заставило его руки покрыться мурашками, и через пару минут эскиз был закончен — закрашенный чёрным силуэт Питера Пена, который играл на флейте, положив ногу на ногу. Друг, поначалу отнёсшийся к затее довольно скептично, изменил своё мнение на следующий же день — напротив его дома, прямо над крышей продуктового магазина, появилась большая копия эскиза, дерзко выделяясь чёрным росчерком на рыжей облицовке. Пока Питер работал над своим первым граффити в новом стиле, его не покидало ощущение того, что он всё делает правильно. И это помогало ему рисовать ещё быстрее, словно он уже давно помнил этот силуэт, и кто-то просто водил его руку с баллончиком.
Выслушав восхищённые комментарии и подхватив лёгкий рюкзак с вещами и ноутбуком, он съехал в тот же вечер, обременив собой другого безликого друга только из-за того, что напротив его дома так же было великолепное место для нового творения. Так за два года он нарисовал около тридцати рисунков, вначале размещая их хаотично, а уже потом — с определённым смыслом.
Около года назад у него появилось постоянное место жительства, в которое теперь таскалось множество самого разномастного народа. Напротив него он нарисовал силуэт дерева Висельников, и это стало первым граффити, которое он нарисовал на определённом месте. Дальше последовали другие — пруд с русалками там, где на крыше проходили самые отвязные вечеринки, место, где всегда жаловали Питера, к которому уже намертво пристала кличка «Пен». Над поселением Индейцев он трудился три недели. А потом службы закрасили всё, и его ученики два месяца восстанавливали граффити по фотографиям из интернета, которыми пестрели все уважающие себя паблики и блоги.
Под балконом одной хорошей женщины, которая сильно помогла ему в одно время, он нарисовал силуэт Венди. На следующий день у своего порога он нашёл записку с благодарностью, лежащую под пакетом яблок, и именно это подсказало ему о том, что он всё делает правильно. Группа подростков, которые были младше его на несколько лет и страстно жаждали стать такими же профи, как он, становилась всё больше, и уже приобрела славу Потерянных Мальчишек. Питер был известен в определённых кругах, свободен, молод и полон энтузиазма.
Именно благодаря граффити он познакомился с множеством интересных людей и сильно дорожил этими связями. Чего стоила одна из его хороших подруг — весьма богатая юная леди, которую он уже в третью встречу стал называть не иначе, как Венди. Она познакомилась с ним на одной из вечеринок, но дальше взаимной симпатии их отношения не ушли. Но Питер сильно выделял её из множества девушек не из-за этого — Венди была единственной его знакомой, которая не только имела немалые деньги, но и прекрасно умела с ними обращаться. У неё было два младших брата, которые так же обожали творчество Питера и всеми правдами и неправдами сумели записаться к нему в ученики. Большинство Потерянных Мальчиков составляли друзья Питера из различных детдомов и, поначалу, когда Венди узнала, с кем проводят целые дни её младшие братья, она пришла в ужас. Но вместо того, чтобы пытаться запретить братьям общаться с вечно голодными и хитрыми пацанами, она однажды пришла в одно из их пристанищ с пакетами еды и буквально за несколько дней стала той, кого они слушались беспрекословно. Теперь Питер чаще видел её во время покраски граффити или на общих вечерах Потерянных Мальчиков, где он рассказывал им разные истории и делился с ними советами по рисовке граффити, чем на пьяных и развратных вечеринках. Это заставляло Питера проникнуться к подруге немалым уважением.
Но не всё его время, свободное из-за отсутствие учёбы или работы уходило на рисование. В детдоме его всё-таки смогли научить всего одному, но страшно полезному навыку — программированию. Тогда его можно было удержать в стенах этого негостеприимного заведения, только пустив за громоздкий компьютер и начав рассказывать что-то важное и интересное. Надо отдать Питеру должное — он сбежал только после того, как узнал всё. После этого он сменил множество электронной техники, учась на каждой чему-то новому, и к своим семнадцати годам мог с гордостью сообщить любому программисту о том, что он полный кретин и не смыслит в программах ничего.
Питер не только разбирался во множестве самых разных программ, но и мог с лёгкостью взломать почти любой сайт в сети, пользуясь заранее написанными вирусами и троянами. Так он и зарабатывал себе на жизнь и квартиру — ломал крупные сайты и компьютеры, стоящие в домах, окна которых очень легко открывались, и продавал информацию конкурентам. В каждом доме, на котором были нарисованы граффити в виде пиратов или их снаряжения, находились компьютеры, с которых он мог беспрепятственно и совершенно безопасно для себя проворачивать довольно неплохие сделки, всегда оставаясь в выигрыше.
Но, даже владея множеством флешек с компроматом, материалами и секретными файлами, иногда он попадал в серьёзные переделки. Чаще всего это было из-за граффити. Он не хотел и не собирался отказываться от своего увлечения, и очень часто оно выходило для него боком. Так случилось этим вечером — он как раз докрашивал огромный и очень детальный рисунок Весёлого Роджера, когда коп не только увидел его, но и попытался задержать. Обычно один из Потерянных Мальчиков стоял на стрёме, но в этот раз Питер сам отослал последнего несколько часов назад из-за того, что начал накрапывать дождь. И когда чужая рука неожиданно схватилась за кисть, резко выдернув её из рук Питера, он испугался до чёртиков.
Место, которое он выбрал для корабля, было очень сложным — часть рисунка он делал, стоя на соседней крыше, которая примыкала к месту рисунка вплотную, но дно было дальше, чем край, так что ему пришлось влезть на пожарную лестницу.
Когда злобно нахмуренное лицо копа появилось на фоне серого неба всего в метре от него, Питер вцепился в лестницу, стараясь не упасть. А потом его схватили за шкирку, пытаясь вытянуть наверх, и он сглупил — начал дёргаться вместо того, чтобы замереть и уменьшить опасность рухнуть с высоты семи этажей на асфальта до минимума. Этот поступок принёс свои плоды — коп не удержал его, и Питер полетел вниз, мазнув пальцами по лестнице, но не сумев ухватиться. Наверху кто-то что-то крикнул, небо перевернулось, и Питер вытянул руки, отчаянно желая одного — чтобы чудо произошло и лестница вновь оказалось рядом.
А потом произошло невероятное — воздух выбило из его лёгких, пространство смазалось, и через секунду он ощутил холод лестничных прутьев, который обжигал, словно льдом, его непонятно как разбитую губу. Ветер с моросью бился об него, словно стараясь ещё плотнее притиснуть к дому, а Питер пытался понять, почему улыбается. За ту секунду, пока он падал, он словно вспомнил что-то ужасно важное и теперь это знание томилось в нём, ожидая, пока он откроет глаза и позволит всему тому, что было нужно, произойти.
Питер рвано выдохнул, медленно раскрывая глаза, а потом его ноги, которыми он, кажется, даже ещё не успел коснуться лестницы, вдруг стали чересчур лёгкими, и он с неестественной весёлостью понял, что, кажется, сейчас перекувырнётся. Рядом с ними ударила первая молния, небо, как это всегда бывало в сильную грозу, потемнело на несколько тонов в течении пары порывов ветра.
Привычная тяжесть кед куда-то делась, он ощутил, как ноги всё выше и выше задирает вверх невидимая сила, а когда где-то над ним выматерился полицейский, он отпустил руки, понимая, что, кажется, случилось чудо. Дождь хлынул неожиданно и сильно, и Питер засмеялся, поднимая руки. Он парил в десятках метрах над землёй, и тёплые капли бились о его плечи и голову, задирая капюшон, затекая за шиворот и в рот. Он был абсолютно счастлив.
В его воспоминаниях воскресали, словно всегда лежавшие где-то на самом дне, всё новые и новые воспоминания о полётах, об огромном водяном пространстве, о зелёном острове, на котором стояло вечное лето.
Через несколько секунд он был уже высоко над крышей, всё так же вниз головой. Он с улыбкой помахал замершему в шоке копу, который стоял и смотрел на него, запрокинув голову и удивлённо раскрыв рот. Тут он увидел свой первый рисунок, с которого и началась эта эпопея с граффити — Питера Пена, и всё понял. Крутанул руками, плавно подныривая в воздухе, глубоко вдохнул свежий грозовой воздух и сложил ладони лодочкой, ныряя в пространство. Следующий час он как сумасшедший носился над городом, быстро учась заново различным трюкам и попутно размышляя над тем, как приземлиться. Воспоминания о полётах оживали в нём быстрее всего, и он с легкостью лавировал между зданиями и рекламными щитами, лишь изредка вытирая с лица капли дождя.
С наступлением сумерек он был уже дома. Абсолютно мокрый и прихрамывающий на одну ногу из-за не совсем удачного приземления, он ходил между спальней и кухней и не мог остановиться, так же как и согнать с лица улыбку. Пока вскипал чайник и загружалась операционка, он принял сразу несколько решений — не говорить пока ничего и никому, докрасить корабль через пару дней и перекраситься в рыжий. И если с первым и вторым ему нужно было постараться, то покраску волос он не собирался откладывать ни на минуту. Захватив зонтик и кошелёк, он быстро закрыл дверь и, воровато оглянувшись, дошёл до выхода из дома по потолку. Знакомая молодая парикмахерша мило улыбнулась ему, и, взлохматив невесомой рукой его всё ещё мокрые волосы, развела краску и начала колдовать над ним. Через час он довольно смотрел на себя в зеркало — теперь он выглядел так, как нужно. По-правильному.
Выслушав удивление девушки по поводу необычной формы своих ушей, он отшутился наследством от дальнего деда, быстро расплатился и выбежал под проливной дождь. Только после этого он позволил себе ощупать свои уши — они стали слегка заострённее, чем были раньше. Теперь они походили на уши эльфов из романов Толкиена, которые он любил читать Потерянным Мальчикам в дождливые дни, когда они оставались у него на ночлег, не желая мокнуть на улицах, и требовали сказок на ночь. Питер прекрасно помнил себя в их возрасте и всегда старался устроить мелким несколько интересных часов перед сном, о которых они потом вспоминали с улыбками.
Он быстро возвращался домой, видя, как его собственная тень, следующая за ним с каждым фонарём, постепенно меняется. Вернувшись домой и встав около стены, он смог рассмотреть её внимательнее — это всё ещё была его тень, но одета она была явно по другому: шапка с пером на голове, трико, тряпичные ботинки и кортик за поясом.
Это не удивило Питера, который воспринимал все изменения как нечто должное, и он решил просто узнать о тени немного нового, вновь включив компьютер. Но статьи лишь напугали его вычурными фактами, и Питер отправился спать, напоследок погрозив тени пальцем. Та в ответ пожала плечами, и он, содрогнувшись, лёг в кровать, ошарашенный новой проблемой, которая не вставала перед ним никогда раньше — он боялся во сне взлететь под потолок, а потом проснуться и упасть, разбив при этом голову обо что-нибудь из мебели. Решение нашлось достаточно быстро — он нашёл пару поясов для штанов, соединил их и пристегнул себя так, чтобы было удобно ворочаться, к кровати. Шум дождя из-за предусмотрительно закрытого по тем же причинам окна быстро убаюкал его, и всю ночь ему снились истории, которые происходили с ним, по всей видимости, в Неверленде.