Войди не постучавшись

Свечи уже порядком прогорели, когда я и Эмбер вошли в «Три лихих пони» на следующий день, делая перевал в Айварстеде по пути обратно в Саммерсет. Шум и гвалт оповещал о стандартной пятнице. Дым, запах мужской рабочей одежды, грудастые официантки, звон посуды, трель гуслей где-то вдали. Мы пробирались сквозь толпу к единственному свободному столику у самого бара. Эмбер зачарованно оглядывала сводчатый потолок, копченый десятками свечей в медных люстрах, когда к нам подошел грузный норд в белом фартуке. — Что заказываем? Эмбер вздрогнула и окинула прищуренными глазами его большую фигуру. — У всех официантки, а у нас официантик? — хихикнула она. Мясистое лицо норда, полускрытое щетинистой светлой бородой и густыми бровями, покраснело и похмурело. — Ты что такое несешь, кошка? Я бармен! — зло и обиженно отметил он. — Как тебя зовут? Я бывала здесь раньше, но не помню тебя, — попыталась я отвлечь его и увести разговор от скандала. — Раргор. Я здесь вторую неделю, — ответил норд, все еще недобро глядя на компаньонку. Но Эмбер сводила все мои попытки на нет: — Так поэтому тебя поставили в официантики, Раргор. Опыта нет. — Последи за языком, девчонка! — Снова взвыл он. Я вздохнула, глядя на этот детский сад. — Раргор, раз ты бармен, принеси нам бутылку абсента, а для еды мы подождем официантку. Его синие глаза сверкали, живот грозно свисал через пояс. Он был довольно взросл, старше меня, но характер явно был не такой уж и зрелый. Как только Раргор ушел, Эмбер сразу принялась защищаться. — Ой да ладно, четакова, я просто прикололась, думала вам будет смешнооо, — махнула она лапкой, часто моргая. — Да знаешь, в чужом краю лучше не обижать таких здоровяков. — Мне главное, чтобы вы не обижались! Когда я разбила то зелье вчера, клянууусь, Эксаааа, я полночи не спала! — Она состроила грустную мордочку. Появился Раргор с бутылкой. — Я ну… это, — почесал он затылок, — говорите что по еде, короче. Я злобно глянула на Эмбер, взглядом приказав ей заткнуться. — Мне рагу из кролика и чашку меда к нему. Зеленый салат и печеную тыкву на десерт. — Как ты думаешь, она красивая, Раргор? — спросила Эмбер вместо заказа, склонив игриво голову на сторону. — Это моя хозяйка, а я ее ученица! Я опрокинула первую стопку абсента. Комната тут же стала ярче и громче, все линии обострились. Внутри зажегся обещающий большой потенциал фитиль веселья. Он неуверенно коротко посмотрел на меня. — Кошка, заказывай! — Да что ты, засмущался что ли? — Пела она дальше. — Экса красивая или нет? — Ну, давайте же узнаем, что думает обо мне какой-то норд из бара, — сказала я подчёркнуто скучающе, и мы обе рассмеялись. Мы знали, что в переполненном зале Раргор не может отказаться от нашего стола. Он стоял растерянно. — Вы будете заказывать или нет?! — Выпалил он, не придумав ничего нового. — Хорошо! Давай так, — Эмбер стукнула обеими лапками по столу, — если она красивая, принеси мне суп из сиреневой фасоли и крутоны с базиликом. А если нет, то салат из индюшатины и тефтели под сливочным соусом. — Закончив, кошка подняла лапу для удара «дай пять». Раргор записал заказ и угрюмо скрылся молча, оставив лапку неударенной, явно радуясь, что можно перестать стоять перед нами, как идиот. Я рассмеялась на ее глупые шалости, поскольку напиток уже действовал, и мы опрокинули еще по стопке. — Это ты забавно придумала! — сказала я, любопытство нарастало. — Да пусть только попробует принести мне тефтели! — она уперла наигранно руки в боки и выпятила губу. Мы залились веселым девчачьим смехом, и я даже простила ей на время соблазнение своего отца. — Фу такой старикан, а вместо войны бутерброды разносит женщинам! Не успела я ответить, что ему, пожалуй, всего 30, как на скамью рядом с Эмбер подсел какой-то орк из гостей. Судя по лицу и состоянию, он тут отдыхал с тех самых времен, когда свечи только зажгли. — Киса, какие дела? — пропел он, и сел ближе, касаясь ее бедра своим. — Никаких дел, господин орк, — сказала Эмбер, тут же потеряв улыбку и ребячество. — Знаешь, я мог бы подарить тебе кое-что сегодня… чуть попозже… Если захочешь найти меня, просто спроси Гугона. — Дядь, мне нельзя подарки, я…. — тут как из-под земли появился Раргор с нашими заказами и недоверчиво посмотрел на орка. Тот сразу же притих. — Дамы. Все нормально? — он опустил на стол мой заказ, а также суп из сиреневой фасоли и крутоны с базиликом. — Порядок! — сказала Эмбер напыщенно. — Гугон, уйди за свой стол, — сказал терпеливо, сложив руки на груди, Раргор, оценивая дистанцию между ним и Эмбер, которая вся словно бы пыталась перетечь в другой конец скамьи. — А ты мне не указывай, мальчик на побегушках. Я пришел познакомиться с кошечкой, — он положил ей руку на плечо. Не успела я ничего предпринять, как Раргор прытко метнулся к другому краю стола и поднял орка за шиворот. — Проваливай! Гугон выругался, вырвался из захвата и пошел прочь, злобно оборачиваясь. «Тупой девственник!» — крикнул он, будучи уже на расстоянии недосягаемости, но мы расслышали. Раргор снова покраснел и внимательно посмотрел на меня, а затем пригладил волосы на макушке, молча развернулся и ушел на кухню тяжелым шагом. — Да-а-а, — сказала я, — подцепить орка в таверне не сложнее, чем язву от гриба Гниль Намиры. — Глядите-ка, что он принес! — воскликнула Эмбер, показывая на суп. — Вы ему понравились! — Пусть встает в очередь! — Ухмыльнулась я. Мне нравилась эта фраза, хотя в очередь ко мне формально никто, кроме Ульфрика, не стоял. Эмбер с любопытством посмотрела через мое плечо в направлении кухни. … Вечер тек медленно, как кисельная река сквозь берега из манки. Мы опрокидывали стопки, вгрызались в еду, отшивали еще несколько подсаживающихся нордов, которые, однако, вели себя куда вежливее. Я была горда за свой народ. Мурчащий голос Эмбер меня убаюкивал. Она не искала никаких приключений, и ее внимание к диалогу увлекло меня прочь от все еще залетных под выпивкой мыслей о Бастиане. Когда мы замолчали на несколько минут, чтобы пожевать, абсент предательски рисовал мне его мускулистые косые мышцы живота, змеиные татуировки на плечах, вкус соленой кожи. Я помнила его внутри себя, его вкус во рту, его шепот. Холодные острые вспышки ревности настигали и исчезали, растворяясь в гаме толпы, скрипе двигаемых скамей и глупеньких историях Эмбер. Взгляд расплылся, превратив все и всех в большие и маленькие пятна. Раргор приносил блюда все больше и больше, стол уже был весь заставлен посудой. Сбоку снова кто-то подсел и что-то зашептал. «Прочь!» — услышала я рык Эмбер. Гость отшатнулся. «Отвали!» — снова. Фигура исчезла. Я нащупала внутри пояса кошелек с монетами. Понятия не имея, сколько стоил ужин, я отсчитала какое-то количество на глаз и кинула в чашку. Если недостача, завтра нас найдут в номере, и я доплачу. — Экса, пошли наверх, — услышала я Эмбер, она сидела рядом, как большое черно-белое пятно. Становилось слишком поздно. — Пошли, — сказала я на автомате. Неуверенной походкой мы поднимались по ступеням в апартаменты. Держа друг друга под руки и шатаясь, мы вошли в мою комнату. Оставаться одной сейчас не хотелось. Я несла с собой в слабеющих пальцах полупустую бутылку абсента и стопки. Они придавали мне сил. В комнате было тихо. Я определила по памяти направление большого кресла с подставкой для ног и рухнула в него. Внутри было тепло и спокойно, все мысли о Бастиане растворились в абсенте. Никаких мыслей и вовсе не было, если говорить точнее. Я вмякла в сиденье, рассматривая канделябр, которые Эмбер зажигала от лучины. Закончив, она села на пол в ногах, положив голову на скрещенные на подставке лапы. Там же стояли и мои ноги. — Было весело, — сказала я. Эмбер молчала, глядя на меня ярко желтыми янтарными глазами. Вдруг она поползла ко мне, тоже расхлябанно и неуверенно. Волшебное действие напитка не могло не забрать ее молодой организм в плен тех же ощущений и последствий. — Он был прав, вы так красива, Экса. Мне кажется, вы об этом не знаете. Она доползла до моей талии и остановилась там. Между нашими носами оставалось около сорока сантиметров. — Котик, что ты говоришь, — ответила я мягко, непонимающе, плавая на своих туманных облаках. — У вас такая божественная кожа, — она просунула лапку под мою кофту и погладила бок. Мне даже и в голову не пришло шевельнуться. — Я весь вечер думаю об этом. Позвольте мне поласкать вас… Я так этого хочу… В забвении она положила голову мне на живот, на кожу, продолжая гладить лапкой бок. — Завтра мы ничего не вспомним, завтра я не смогу признаться, что мечтала об этом, — продолжала она. Мое сознание было пустым и безучастным, не было никакого критического мышления, вопросов «что», «зачем» и «как»… Эмбер приподнялась и потянула вверх край моей юбки. Доведя до вершины бедер, не открывая взору белья, она погладила мои белые ноги с двух сторон, внимательно их разглядывая. — Никогда не видела вблизи… такой чистой кожи. — Она наклонилась и провела по ноге шершавым каджитским языком. По мне прошел холодок от ее прикосновения. Она ничего не сказала, лишь двинулась выше, еще выше, еще, пока не дошла до места соприкосновения белья с кожей. Я смотрела на нее сверху вниз, в желтые глаза сквозь выключенный рассудок. Сегодня все можно. Сказав что-то еще одними губами, что я не расслышала, либо была не в состоянии расшифровать, она опустилась и провела языком по трусикам. Я ощутила ее шершавый горячий язык сквозь ткань. Языком же она отогнула трусики сбоку и на этот раз коснулась моей киски без всяких барьеров. Во мне поднялась сладость, знакомая, но в то же время совсем иная, и я слегка улыбнулась. Каджитка отстранилась, сняла с меня трусики, беспечно откинув их куда-то за спину, и медленно нагнулась обратно. Она широко лизнула мою киску, как бы заявляя о себе, заставив меня испытать неожиданную дрожь, и тут же запустила длинный язык поглубже. Будучи девушкой, она прекрасно знала, каким образом и какие зоны следует ласкать. Уже второй раз мою писечку вылизывал каджит, и их язык был несравним с человеческим. Она едва касалась клитора кончиком, доводя меня до томления, затем отстранялась, чтобы поцеловать прилегающие зоны. Она была посвящена только этому делу со всем рвением. — Какая она у вас красивая, — говорила молодая кошечка, отстраняясь снова, — не то, что моя! Или: — Хозяйка, как давно я мечтала поласкать вас там. Или: — Вы когда-нибудь были с девушкой? Она говорила ради себя самой, ответов не требовалось. Ее юркий язычок все делал правильно, наращивая во мне прибой. Отдавать себе отчет, что ей всего 18, что она моя ученица, я не хотела и не могла. Красочные тактильные и визуальные галлюцинации объясняли мне, что все правильно. Ты не пользуешься ею, она сама этого хочет. Она соблазнила тебя, эта чертова сексуальная каджитка, которую не пропускает ни один самец. Сквозь видения я все еще видела ее мордочку, упоенно, благоговейно работающую в моей щелочке. — Эмбер, ты… молодец, — только и могла сказать я, выныривая из астрала, поднимая повыше колено, чтобы не мешать ей захватывать все чувствительные места равномерно. — Хозяйка, я доведу вас до блаженства, — ответила она, выпуская изо рта мои малые губки, — Хочу это видеть и знать, что это моя заслуга. Язычок вошел поглубже и продолжил извиваться, как выброшенный на берег угорь. Я была близка к кульминации и погладила ее по дредам: — Трудолюбивая кошечка… — Еще немного, моя дорогая, — сказала она, и действительно, оказалось совсем недолго. Все время, что длился мой восхитительный абсентный оргазм, язык каджитки скользил вдоль моей щелочки, она прекрасно разбиралась в технике. Когда последние волны стали утихать, она тихо поднялась. — Эмбер рада, что вам понравилось, — сказала она так скромно, как будто речь шла об испеченном пироге. Я послала ей воздушный поцелуй, безучастно махнула рукой и закрыла глаза. Эмбер покинула комнату. *** Через десять минут ко мне неожиданно вернулась бодрость, хотя я была уверена, что просплю в этом кресле до утра. Я доползла до ванной комнаты, полностью разделась, ополоснулась холодной водой и накинула халат. Сознание немного вернулось в себя, но не настолько, чтобы поддавать хоть что-то из событий этого вечера оценке. На лестнице послышались шаги, было очевидно, что идущие пытались быть незамеченными, но коварный пол из старого дуба вздыхал под их сапогами. Я выглянула в замочную скважину и увидела Эмбер и бармена Раргора из сегодняшней таверны, юркающих во вторую спальню. Ты решила и для себя пошалить, девочка? Я убедилась, что никто не планирует выходить наружу, и подкралась к двери, она была приоткрыта. Эмбер, должно быть, уверена, что я сплю. К моменту, когда я посмотрела в щель, они уже активно раздевали друг друга. Уже второй раз я подсматриваю за Эмбер, — пронеслось в моей голове. До этого я не подсматривала ни за кем примерно никогда. Раргор неумело целовал кошачью мордочку, но Эмбер, похоже, все нравилось. Его рука проскользнула внутрь резинки юбки между ног Эмбер. Она закрыла глаза и немного нагнула голову. — Мне нравятся норды, — сказал компаньонка полушепотом. Через десяток секунд она и сама взялась за резинку юбки и потянула ее вниз, вместе с бельем. Я увидела, как ее черно-белые полосы на животе продолжаются внизу, на лобке. Глаза Раргора в удовольствии расширились, он окатывал ее взглядом с ног до головы, словно не веря глазам, пока она снимала топ и резинку, удерживающую черные дреды в хвосте. На ее фоне он казался очень большим и взрослым. Его руки были втрое толще. Сексуально выгнувшись, она прошагала к кровати, встала на четвереньки и молча прогнулась в спине. Раргор не шевелился. Она обернулась со слегка хмурой мордашкой. Кажется, он не ожидал такой быстрой готовности. — Чего ты теряешь время, норд? — сказала она слегка нервно, но все же мило, и воодушевляюще вздернула хвост. Под ним показались две розовые дырочки. Одна поменьше, другая скрытая пухленькими губками. Эмбер выглядела в этой позе чрезвычайно сексуально. Не думаю, что нашелся бы хоть один обладатель члена, который не засадил бы ей сейчас, будь он в этой комнате. Раргор очнулся от наваждения, поспешно расстегнул штаны и направился к кровати. Казалось, он парализован зрелищем, его мясистое лицо застыло в выражении высшего напряжения. Большинство каджиток не будут предлагать себя малознакомым людям, а на севере и в принципе не слишком часто появляются, поэтому скорей всего это был его первый раз. Волнение было неподдельным, но бодро торчащий член намекал, что не прочь изведать новые локации. — Ну? — нетерпеливо сказала Эмбер и покачала бедрами из стороны в сторону. Раргор, наконец, собравшись с мыслями, забрался на кровать и пристроился сзади, взяв Эмбер за плечи. Она была маленькой по сравнению с ним, и ему даже не пришлось наклоняться для этого. Томный мурлык дал мне понять, что меч вошел в ножны, действие началось. Лицо Раргора весь процесс выражало наслаждение, смешанное с испугом, но он исправно выполнял свои обязанности. Держа Эмбер за хвост, он насаживал ее, иногда лаская внутреннюю сторону хвоста. Эмбер же выглядела максимально расслабленной и полностью отдалась чувствам. Она глубоко прогибалась в спине, захватывая когтями простыню, и почти не открывала глаз. Ей нужна была разрядка. Член, который я ей дать не могла. — Вставь пальчик, — шепнула она. — Не понял? — затупил Раргор. — Вставь пальчик под хвостик, — повторила она, пристально глядя на него желтым глазом, давая понять, что третьих разъяснений не будет. Раргор опять не сообразил: — Прямо ТУДА? — Да, — отрезала она. — О, Кин, — простонал он, — какая ты, оказывается, развратная маленькая кошечка. Левой рукой придерживая хвост и продолжая бурить пухлую каджитскую киску, Раргор смочил во рту указательный палец правой руки, довольно толстый для такой цели, и аккуратно ввел в мягкую попку Эмбер. — Да-а-а-а, — простонала она, запрокинув голову. Я ощутила новую волну возбуждения, накатывающую на меня там, внизу. Всплыли воспоминания первого «доклада» у Эмерика, и его волшебные познания в ублажении. Я продолжала наблюдать. Уже без дальнейших инструкций, Раргор ввел второй палец в эластичную попку Эмбер и задвигал обоими внутри. У меня снова потянуло. Решив не досматривать до финала, я предпочла укрыться в своей комнате, быстро щелкнув засовом и достав игрушку «а-ля Эмерик» из дальнего угла дорожной сумки. На ночном столике стояла недопитая бутылка абсента. Я солидно хлебнула, чтобы простимулировать воображение, напиток ударил в голову мгновенно. Я насадилась на игрушку на несколько сантиметров, возбуждение стало все активнее захватывать все мое тело и сознание, картинка расплывалась. Воспоминание об Эмерике, хоть и вспыхнуло впервые, но никак не хотело обретать живую форму, ведь после него был Бастиан и Раз, а после них сложно фантазировать о других. А что, если… не сидеть здесь с резиновым изваянием, а пойти туда, открыть дверь и создать новые воспоминания? Идите вы к черту, Эмерик и Бастиан. Особенно Бастиан. Было ли дальнейшее сном, галлюцинацией или реальностью, я никогда не узнаю. Но я помню, что стою абсолютно голая с бутылкой абсента напротив Раргора, натягивающего Эмбер, их головы обращены ко мне, но я не помню лиц. Лишь радостное восклицание Эмбер. И вот она слева, я справа, обе с выгнутыми спинами. Ее язык у меня во рту, а дреды щекочут щеки. Сзади появившаяся тень скрывает свет ночной лампы, а что-то твердое и длинное расширяет меня изнутри. Затем покидает и через несколько мгновений Эмбер гримасничает, шевелит губами беззвучно (беззвучно ли?), снова успокаивается, и волшебный обелиск снова расширяет мою попку, а две огромные руки скользят по половинкам и узкой талии. Я проснулась утром у себя, игрушка Эмерика запутана в простынях. Голова трещит, бутылка с остатками абсента на донышке валяется справа от кровати. Я выхожу подсмотреть, что во второй комнате. Она пуста и чисто убрана, словно в ней никто и не жил. На завтрак в таверне подавали крутоны с базиликом.