Легенда о красной нити судьбы

Если два человека встретятся один раз - это случайность, но если они встретятся снова, это судьба. Красная нить судьбы связывает двух людей навсегда. Если двое связаны красной нитью, они обязательно встретятся вновь, такова их судьба.

Их лица были крайне близко друг к другу. В глазах альфы играют языки пламени ранее неизвестных красок. Когда синие глаза столкнулись с чёрными, как обсидиан радужкой, между ними будто целый мир перестал существовать. В бездонных чёрных глазах виднелись искры белых звёзд, от того в них чувствовалась горчинка, но в то же время нежность. Омега вырвался из тёплых крепких рук, отскакивая от альфы, смутившись и заливаясь красной краской до кончиков ушей. Горячий взгляд вновь метнулся в сторону незнакомца, чувствуя бешеный тремор лишь от одного объятия. Чёрные расширенные зрачки опрокинули Ханагаки с ног до головы, оценивая паренька. Не в силах больше тут оставаться, омега решает сбежать подальше. Но его силой схватили за руку, не давая шанса на побег. — Почему ты плакал? — послышалось сзади. Вопрос застал врасплох. От низкого голоса пробежались мурашки. — Я не плакал, вам просто показалось! Отпустите руку! — истерично протараторил черноволосый. Альфа резко отпустил его руку, словно чувствуя страх омежки, и тот быстро юркнул от него. Атмосфера накалилась, черноволосый вздохнул, выпустив весь воздух из своей груди. Голова медленно опустилась на бок, следя за действиями чужака. Ноги неслись в неизвестном направлении, мчась подальше от незнакомца. Пройдя приличное расстояние, Такемичи нашел все же уединенное место, у дерева и присел. Щеки горели от смущения, а в горле заметно пересохло. Небольшая отдышка заставляла грудь часто вздыматься. Он не понимал, зачем какому-то альфе так поступать?! Или же он сам принял все слишком близко к сердцу. И откуда тот узнал, что Такемичи плакал? — Ну и ну — послышался голос вдали, —Так быстро убежал с тайяки в руках! А ведь я еще не наговорился! — голос уже звучал слишком близко. Приторно-сладко, словно тот и в самом деле разговаривал как со своей омегой. Глаза взглянули на незнакомца вновь. При виде этой светлой улыбки, проходит крупная дрожь по всему телу и становится страшно. Если бы он тут не сидел, то точно упал бы прямо на землю. В свете фонарей можно было рассмотреть одежду этого альфы: бордовая юката, завязанная чёрным поясом. Хаори же была в огромных незамысловатых треугольниках трёх цветов: светло-бордового, чёрного и белого. Смотрелось прекрасно и со стилем, идеально подходила его фигуре. На лице виднелась серебряная маска. — Я вас как-то сильно задел? Если это так, то прошу прощения — резко вставая со своего места, омега поклонился, зажмуривая свои глаза. За все эти годы, он постоянно то и делал, что извинялся. Это было привычное дело, само собой разумеющееся. Внезапно резкий голос вывел из размышлений омежку, парень в серебряной маске был шокирован поведением Такемичи. А потом тихо произнес: — «Не узнал значит», — омега едва смог расслышать эту фразу. Горечь так и ощущалась в голосе незнакомца. Омега резко расправил осанку, как будто не он пару секунд назад крючился перед ним. Незнакомец резко усмехнулся, смотря бездонными глазами на него. — Я не в обиде, лучше скажи, почему ты плакал? — голос прозвучал звонко и уверенно. Язык на миг прирос к небу. Такемичи вновь засмущался, зачем вообще спрашивать про это? Такой вопрос выбил из колеи омегу, заставляя замяться. В голове резко щелкнуло, что стоит спросить имя незнакомца. — Как мне к вам обращаться? — спросил черноволосый. Альфа оказался еще ближе, чем раньше, но на этот раз уже не чувствовалась исходящая от него опасность. Парень стал размышлять, а после мягко улыбнувшись, ответил: — Тайяки и перестань ко мне формально обращаться! — Тайяки? — переспросил Такемичи, словно не расслышав имени альфы. Это было настолько забавно, что тот хихикнул. Он взглянул в глаза альфы в серебряной маске. Во взгляде таилась теплота, такая мягкая и эмоциональная, что захотелось утонуть в них. Его руки были скрещены между собой, а на лице вырисовывалась ухмылка. Тайяки резко рассмеялся. — Да-да. Такемичи вновь вспыхнул краской, опуская взгляд вниз. — Хорошо, Тайяки-кун. Омега быстро протараторил, вновь опускаясь на свое место у дерева. Наконец-то снова расслабляясь. Альфа же воспринял этот жест как приглашение, медленно подойдя ближе, он присаживается рядом, обняв свои колени. — Ответ на мой вопрос будет? — не унимался незнакомец. Ханагаки заливается румянцем, зажмуривается, чтобы избавиться от неожиданного наваждения. — Но я даже не знаю, кто ты такой, почему я заинтересовал тебя? – ему и впрямь было интересно. Тайяки открывает от удивления рот, не понимая такой реакции омеги. — Хм, дай-ка подумать, — голова упала на колени, смотря на своего собеседника. —Ты шел темнее тучи, будто не хотел в этом мире вообще существовать, а после беспардонно врезался в меня. А когда я подхватил тебя, то увидел, что ты еще и плакал. Это было и правда логично. Но не каждый человек решиться подойти к заплаканному человеку, при этом навязываясь на беседу. Так что омега и не очень-то верит своему новому «другу». — И все же думаю, что не в этом причина была, — говорит правду, без толики сомнения Такемичи, надеясь, что все же альфе наскучит к нему приставать с глупыми вопросами. Черные глаза блеснули в свете фонарей. Хоть омега и не смотрел в глаза собеседнику, но почувствовал боковым зрением пристальный взгляд. — Ты прав, у тебя еще в руках были тайяки с красной фасолью, обожаю их! — мужчина вновь парировал, и это была его победа. — Кстати, плакса, почему ты один на фестивале? – проговорил парень, доводя маленького заплаканную омежку. Такемичи весь содрогнулся, нахохлившись как маленький цыпленок, что показалось милым альфе, явно понимая, что задал неудобный вопрос. — Плакса?! — прокричал Такемичи. — Тогда встречный вопрос, почему ты тоже один на фестивале? — повернул омега голову наконец-то к собеседнику. Но Такемичи встречают до боли грустные глаза. Его взгляд оцепенел, затаскивая в свои омуты. Не смея даже отвести взгляда от этих по-настоящему прекрасных глаз. Из-под ресниц, будто смоль, и густых ресниц плескается сильная тоска. И лишь тихий шепот, сквозь шелест ветра, раздался с уст у паренька: — Потому что хочу, чтобы дорогие для меня люди побыли наедине, ведь они долго не виделись, я бы им мешался попросту — парень грустно улыбнулся. Рука омеги лишь молча протягивает пакет с тайяки, как будто хочет утешить. — Вот держи, я тебя в каком-то плане понимаю. Не хочешь мешаться, лишь бы дорогой человек был счастлив… Взгляд Такемичи отрывается от его глаз и устремляется на яркую луну, грустно вздохнув, вываливая то что на душе: — Я вот узнал, что дорогой для меня человек здесь на фестивале. Но я боюсь с ним встретиться и увидеть его. Я сам сделал все возможное, лишь бы тот был счастлив. А теперь мне хочется бежать с этого фестиваля, сверкая пятками, потому что, если бы я увидел его, мне стало бы невыносимо плохо. Все, чего он хотел это свернуться клубком, чтобы вновь нахлынувшая боль в груди прекратилась. Чувствуя влагу на своих щеках, он не почувствовал как из глаз вновь полились слезы. В самом деле он был плаксой тем ещё. Плача перед незнакомцем, вываливая свои проблемы на чужие плечи. Но ему и правда стало чуточку легче. — Я понимаю тебя, — грустно ухмыляется альфа. – Только я уже увидел этого человека на фестивале — в его голосе слышалась неподдельная боль. Ханагаки вытирает рукавом свои остатки слез, немного успокаиваясь. Глаза уже побаливали от такого количества слез. На улице заметно смеркалось, и если бы не праздничные фонари, то ночь бы окончательно накрыла своей пеленой это место. — И как ты справился с чувствами? — пытаясь развить эту тему, может совет этого парня ему поможет. На пару минут повисла тишина. Громкое дыхание раздалось из груди альфы. — Никак, я просто подавляю их в себе. А что-то изменится, если бы я подошел к нему и начал бы обвинять в том, что тот застрял в моей голове на все эти годы?! — Только боль и слышалась в голосе Тайяки. Её ни с чем не перепутаешь. — И ведь причина во мне. А он послушал бы и ушел, как тогда…— голос заметно дрогнул. Омега на мгновение прикрыл глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. К горлу подступил горький ком, словно чувствуя всю боль этого парня. В голове Ханагаки резко пронеслась мысль: — «Тайяки-куну хуже, чем мне, а я еще и раскиснуть успел, вот кто самый настоящий плакса» — сам себе горько усмехаясь. — Мы с тобой оба любим убегать, — сказал уже вслух. — Это точно, плакса! — хрипловатый и низкий голос вновь заговорил в своей обычной манере, как и было вначале их разговора. Почему-то Такемичи почувствовал с этим альфой связь. Будто незримая красная нить была переплетена между ними. Он понимал и чувствовал боль этого человека. Им обоим было страшно и больно встретиться со своими возлюбленными. Раны на сердце говорили сами за себя. Время фестиваля близилось к своему завершению. Омега дернулся, вспоминая для чего же, он всё же пришел и с какой целью шёл по этому пути, даже если неосознанно. — Так как мы на фестивале Танабаты, то стоило бы написать свое сокровенное желание на листе бумаги и прикрепить его, как думаешь? — намекая, что Такемичи и не против компании Тайяки. В Японии сохранился обычай развешивать на бамбуковых ветках тандзаку-небольшие кусочки тонкой цветной бумаги с написанными на них желаниями. В глубине души Ханагаки верил в этот обычай, пусть это было и по-детски. — Думаешь желания исполнятся, если их написать на каком-то жалком клочке бумаги? Даже стало немного обидно, пусть это и было правдой. Тайяки-кун был резок в словах. — Стоит все же попытаться — грустно улыбнулся Такемичи. Омега встал со своего уже нагретого места и подал левую руку альфе. Тот в свою очередь опустил свои ноги и взял в свою руку маленькую ладошку. Нежная и теплая рука приятно обволакивала ручку Такемичи, от чего сердце приятно затрепетало. Большой палец Тайяки-куна на миг провел по старому шраму с тыльной стороны, заставляя покрыться гусиной кожей омегу. Они и не заметили, как оказались у бамбуковых ветвей, где уже были связаны цветные бумажки с разными пожеланиями. Людей в округе почти не было, только стояли несколько парочек, стоявших у деревьев, и тихо похихикали. Горячая рука резко отпустила ладонь Такемичи, от чего омега почувствовал резкий холод и немного поежился. Рядом с бамбуковыми ветвями стоял небольшой столик, где лежали цветные бумажки и ручки для написания пожеланий. Альфа и омега дошли до этой стойки и взяли по листочку с ручкой, чтобы написать свои сокровенные пожелания. Ханагаки долго и не пришлось думать, желание само пришло в голову. Ручка начиркала на красной бумаге иероглифы с пожеланием лишь для одного человека: «Хочу, чтобы Сано Манджиро был счастлив». Глаза с блеском смотрели на это предложение. Но его взор вновь упал на Тайяки-куна, стоявшего с ручкой в руках, буравя взглядом несчастный зеленый листок. Со стороны он был похож на поникшего щеночка. — Не знаешь, что написать? — решая все же как-то помочь. Ответ не заставил ждать. — Да. Ханагаки вскинул бровь, задумываясь. Тайяки-куна он почти не знал, поэтому вариантов было немного. — Тогда пожелай, чтобы этот человек был счастлив. Альфа посмотрел на Ханагаки, слегка улыбнувшись. — А ты, что написал? — с интересом спросил он. Такемичи увидел на миг как в глазах Тайяки-куна отражались огни. Блеск резко угас, стоило лишь чужому взору прекратить смотреть на него. Кончики ушей загорелись алыми красками. — То, что тебе сейчас и произнес… — со смущением ответил омега. Внезапный ветер заставляет прикрыть глаза, не видя выражения лица альфы. Голос тайяки-куна заставляет вздрогнуть всем телом. — А ты довольно эгоистичен, плакса, — холодный голос пронзал до костей. Рука сжала ручку, собирая свои крупицы смелости. — Почему?! Я правда желаю счастья ему! — чуть громче взвизгнул Ханагаки. Альфа перестал смотреть на него, сжимая ручку, все же принялся писать. — Хорошо, как скажешь. Надеюсь, в следующий раз я буду наблюдать за его счастливой улыбкой. — он положил ручку на столик и сжал листок бумаги. Видимо тот человек, которого встретил Тайяки-кун, был чем-то опечален, раз за него так альфа волновался. Где-то в груди предательски кольнуло. Парни подошли к бамбуковым ветвям, привязывая свои таблички, на которых было написано: «Хочу, чтобы Сано Манджиро был счастлив». «Хочу, чтобы Ханагаки Такемичи был счастлив». Оба взгляда устремились на небо, реагируя на шум, очередная вспышка расчертила небо. Салюты словно разбивали небеса, переливаясь различными красками. Огромные, горящие капли оставались на миг в небе и тут же исчезали. На фоне луны это выглядело волшебно, казалось именно в эту ночь она была ближе к земле. Душа омеги наконец-то успокоилась, принося спокойствие, благодаря разговору с Тайяки-куном и написанию желания. Ему хотелось, смотря на этот фейерверк, так и раствориться в нем. Теперь он не жалел, что решился пойти на этот фестиваль. Внезапно тёплые объятия накрыли сзади Такемичи, сильные руки приобняли плечи, шепча тихие слова: «будь счастлив». После этих слов альфа вмиг растворяется, будто его здесь и не было. Словно это была иллюзия, и Ханагаки его придумал. Плод его больной фантазии. Но он до сих пор ощущает горячие прикосновения от его рук. Он никогда не забудет его. Такемичи оставался стоять после окончания фейерверка еще пару минут, раздумывая о личности Тайяки-куна. Он был таким таинственным человеком, и чувство того, что он будто знаком с ним не покидало его. Возможно это вновь его больная голова внушала, что они были знакомы или ему хотелось в это верить. Омега этого не знал. Резкая боль пронзила низ живота омеги. Он схватился рукой за то место, где пульсировала боль. В уголках глаз скопились капли слез от внезапной боли. — Пора принимать таблетки… — с болью в голосе проговорил парень.