Легенда о красной нити судьбы

Бороться за любовь – это значит вынести яркое пламя сквозь все преграды и препятствия.

Конец июля. В Японии природа обычно воплощала весь свой разнообразный колорит. Пару дней небо стояло ярким и безоблачным, подобно голубому шелку, нависавшему куполом над городом. А теплое и почти тропическое солнце нагревало спальню до колоссальной температуры. Если бы не кондиционер, который дарил свежесть и приятность комфорта, то всё могло быть намного хуже. Последняя неделя июля выдалась для Майки тяжелой как морально, так и физически. Течка Такемичи была непредсказуемой. Настроение омеги менялось с бешеной скоростью. Мог ударить, поколотить или даже швырнуть что-то. Но для гонщика такие действия были схожи с попытками маленького котёнка как-то досадить своему хозяину. Но обида или злость в один момент менялись в ласку. Такемичи сгорал от жажды любви, чтобы альфа что-нибудь сделал с ним: погладил, поцеловал, помастурбировал ему или просто побыл рядом. Сано надеялся, что к последним денькам течки станет намного легче… К середине течки в один из таких наступивших жарких дней Такемичи и Майки лежали на кровати. Омега жался к нему, как только мог, чему альфа в душе был несказанно рад. Периодически омега вылезал из своего гнезда, чтобы получить дозу внимания, и как казалось гонщику проследить за ним. Ханагаки переплел руку Майки и уложил на свою промежность. Не стесняясь своей наготы, вдоволь «пользовался» своей парой. Он ластился своим телом к чужому, мурлыкая своей внутренней сущностью и призывая поласкать его. Такими действиями он вызывал табун мурашек у Манджиро. — Такемучи, ты стал таким решительным. Мне это нравится, — широкая улыбка озарилась на лице гонщика. В свою очередь омега прикрыл свои глаза и опустил обе руки к себе на соски, а после начал массировать их. Он знал, что альфа горел от желания прикоснуться к телу. Сано становилось невыносимо жарко, ведь под ним был самый прелестный и красивый мужчина на этом свете. Руки альфы бродили по худощавому телу, очерчивали тазовые косточки и спускались всё ниже и ниже. Сверху в свою очередь послышался протяжный стон, когда Манджиро наконец-то проводит своим языком по головке, слегка поглаживая полувставший член рукой. Он шептал ласковые слова и комплименты, распаляя ещё сильнее. Альфа полностью облизывал член, параллельно оглаживая бëдра. Затем снова возвращался к началу, обводя кончиком языка уздечку. Крепко обхватил головку губами, получая сладостные стоны от возлюбленного. Насаживается головой глубже, чужие пальчики спутались в его волосах, направляя. Но такая реакция сильнее заставляла дразнить пару. Гонщик вытащил член изо рта, сосредотачиваясь на головке, и при этом вылизывая его, как сладкий леденец. — Хо-хочу вместе! — недовольно промычал омега и ручками потянулся к альфе. Тот в свою очередь плавно поднялся, вытирая свой рот тыльной стороной руки. Такемичи обвил руками шею, находя губами чужие. Начал поцелуй первым, сминая чужие губы. Языки сплелись в жадный и страстный танец, полностью наслаждаясь друг другом. Приспустив свои штаны вместе с трусами, перед взором синих глаз предстал полностью вставший член. Такая сцена заставляла громко заглотнуть слюну течной омежки. Руки гонщика бесстыже блуждали по телу Мичи, а аккуратный округлые ягодицы были пойманы в плен сильных рук. Он сжимал их, на что получал пошлое мычание. Их члены тёрлись друг об друга, отчего нередко слышались стоны обоих. Альфа ускорял темп, быстро надрачивая рукой члены, громко порыкивал прямо в губы напротив, периодически их терзая своими острыми клыками. Мысль о том, что он смог наконец-то воссоединиться со своей омегой, прошивала насквозь, и Майки ощутил, как близок к пику удовольствия, что почти готов взорваться. Он лишь успел несколько раз двинуть бедрами, как страстное напряжение внутри становилось невыносимым. Ханагаки вскрикнул, выгибаясь всем телом, кончая так сильно, что перед его очами возник ослепительный свет. Омега кончил, содрогаясь в конвульсиях оргазма, однако, Манджиро достигнул пик наслаждения только после того, как провел рукой по собственному члену пару раз, глядя прямо на возлюбленного. После оргазма гонщик тщательно вытер сопящую омегу и накрыл тёплым одеялом, а после ушел в ванную, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Такие «разгрузки» подобны пыткам, для организма альфы. Но он держался из последних сил, глотая горстями свои таблетки для успокоения внутренней сущности. Обычная мастурбация на малую долю расслабляла обоих. Он знал, что стимуляция руками для больной омеги во время течки намного лучше, чем проникновение. Альфа хотел взять своё, полностью накачать нутро своей спермой и обмазать каждую частичку тела запахом своего семени. Манджиро держался. Полноценный секс у них случится лишь тогда, когда его Такемичи будет в здравом уме. По-другому и быть не могло. Резкие перемены быстрым течением реки сменяли эмоции одну за другой. За этим всем стояла болезнь, привносящая приступы. Омегу словно подменяли как по щелчку пальцев, и вся ласковость и игривость исчезали. Оставался только страх, боль в теле и жгучая ревность к Сано. Через пару часов после их взрослых игр Майки позвонил Кисаки по работе. Отходя на кухню, для того чтобы можно было обсудить все детали, касаемые работы, Манджиро не учел лишь одной вещи: он оставил Такемичи одного. Омега с трудом прощал его уход. Он был уверен, что его пара всё ещё мирно посапывала на кровати и видела десятый сон. Это было ошибкой. Переговорив с Кисаки о работе, Майки выключил телефон и направился в комнату к своему омеге, где встретили его крайне недоброй аурой. На кровати под одеялом уже никого не было. Зато в гнезде кто-то шевелился, а в комнате воздух заметнее ощущался тяжелее, чем, когда Сано выходил. Это значило одно – его солнце в гневе. Внутренняя сущность почувствовала присутствие любимого. Послышалось копошение в гнезде, а после Такемичи высунулся из своего него и с пустыми глазами посмотрел на Майки, ожидая какого-либо ответа или оправдания. — Такемучи, я… — не успел договорить Сано, его прервал Такемичи. — Ты обещал, что будешь рядом со мной! — звонко выкрикнул омега. Сано показалась такая сцена слегка абсурдной. Он чувствовал себя неверным мужем, который пришёл домой слишком поздно и пропах чужим запахом. Ханагаки пытался завязать скандал на ровном месте, хотел вывести из себя. Подсознательно не мог обдумать свои действия в силу тяжелой болезни. А альфе оставалось держаться. Майки медленно стал подходить к омеге, еле заметными шажочками, пытаясь не спугнуть злую омегу. В таком состоянии возлюбленный мог сотворить всё, что в душе угодно. Альфа готов все вытерпеть, кроме душевных и физических страданий омеги. — Почему? — глаза Ханагаки нервно бегали из стороны в сторону. Внутренняя сущность растерялась, не зная куда себя и деть, а вместе и с ней страдал сам хозяин. Альфа смог подойти к омеге, крепко поймать в объятия, успокаивая растерявшегося в пучине эмоций маленькую и несчастную душу. Тот обнял его в ответ, со всей силы, которая осталась в этом истощенном теле. — Мне было так страшно, никуда не уходи, — умолял его Ханагаки, утыкаясь в шею, жадно вдыхая родной запах. — Но мне придется уходить, Такемучи. Я не могу быть постоянно рядом с тобой, — попытался вразумить течную омегу. Такемичи обеими ладонями резко отталкивает от себя Манджиро. Он смотрел с такой обидой, что самому гонщику становилось не по себе. Из груди вырывался поистине звериный рык от омежьей сущности. Такое уже случалось после того разговора. Именно тогда начались собственнические действия и ревность на пустом месте. — Раз так, то я и сам справлюсь, — с этими словами буквально нырнул в свое гнездо, давая понять, что больше не жаждал слышать оправдания. И альфе ничего не оставалось. Он сидел рядом с кроватью и дожидался смены настроения омеги со злости на милость. — Ты же здесь, правда? — глухой и жалобный голос раздался из-под горы подушек, одеяла и вещей альфы. — Правда, — подтвердил Сано. Ему хотелось верить в лучшее, что они смогут пережить всё, что им предстоит, и выйти из этого еще более сильными. Гонщик был уверен, что они смогут во всем разобраться, но он все еще немного нервничает при мысли о том, что ждет их впереди... — Я не один? — вновь жалобно спрашивал, снова боясь потерять свою вторую половинку. — Ты не один, — в эти слова Сано вкладывал свою любовь. Но даже так, всю глубину его чувств он никогда не сможет передать словами. Вот настолько глубоко засел в сердце этот солнечный человек. И Мичи будто понимал, что хотел вложить в этот ответ Майки. — Обними меня, — тёмная макушка вылезла из своего укрытия и протянула свои ручки к паре. Альфа подполз ближе, крепко ловя в свои тёплые объятия. Он знал, что эту любовь невозможно выкорчевать с корнем. Её невозможно уничтожить, порвать, сжечь. Она просто есть. Как жизненно необходим воздух или вода. Так же как и любовь к Такемичи Ханагаки – он его личный воздух и вода. Все эти годы, Сано просто-напросто притворялся слепым, чтобы давать себе стимул жить дальше. Именно для этого самого дня. После признания Такемичи о том самом дне их расставания омега стал относиться к Майки с большим доверием. И это не могло не радовать, ведь считал он, что не заслуживал такого лёгкого прощения. И, несмотря на это, Майки понимал, как важно быть рядом с ним именно сейчас. Ханагаки позволял себя кормить, купать, трогать, обнимать и принуждать иногда к интиму. Казалось, должно стать намного лучше с комфортным и явно лучшим режимом для больного человека. Но чтобы не делал Майки, состояние омеги не улучшалось, а становилось хуже. С каждым новым днем он выглядел все хуже и хуже. Даже самая лучшая еда не могла помочь. Однажды Такемичи не смог перебороть себя. Бедный омега не смог даже добежать до туалета. Всё содержимое съеденной еды извергнулось из него прямо на пол, а после начался приступ. Майки в срочном порядке стал выпускать феромоны, чем подавил приступ болезни, а потом долго-долго сидел и обнимал дрожащую омегу. Потаенный страх Майки стал выходить наружу. Ему было очень больно наблюдать за тем, как его возлюбленный сгорал, как свечка. Он делал все, что прописал доктор. — Но почему он выглядит, как мертвец?! Что я делаю не так?! — рычал, как раненный зверь в ночную пустоту. Только ночью гонщик мог ненадолго выбраться из спальни и погрузиться в свои мысли. В отчаянии Майки полез читать медицинские источники об омегах, надеясь хоть что-то найти. И это дало свои плоды. Обнаружился факт, который его крайне обескуражил. — Организм омеги потребляет большое количество энергии в течки? Поэтому Такемучи выглядит как труп? — сделал вывод альфа, после чтения несколько статей о течки омег. Каждый день наблюдать за тем, как любимый человек чах от болезни и от течки невыносимо. Внутренние демоны настигали альфу. Черный импульс буйствовал в его голове и сердце в момент крайнего душевного упадка. Из последних сил он боролся ради своей любви. Кто, если не он? Таблетки, что прописал доктор, помогали на время усыпить внутреннего зверя. Только в силу физического состояния удерживал монстра, но вот моральное состояние трескалось по швам. С самого начала их отношений Ханагаки отвечал за моральное состояние, и поднимал моральных дух не только ему, но и всем окружающим. Поэтому и его прозвали «Солнцем». А Манджиро в свою очередь защищал физически. Кто же мог знать, что такая гармоничная и прекрасная пара могла разрушиться в мгновенье ока. В эту же ночь Майки сидел в спальне и держался за голову, смотря в огромное панорамное окно. Луна возвышалась над горизонтом, словно огромная жемчужина, мерцавшая над городом, отражая свой бледный луч на землю. Мысленно альфа просил помощи у этой величественной луны. Хотел почувствовать хоть толику надежды на дальнейшее будущее. Все его нутро кричало и жаждало вырваться наружу. — Ха..ха… — не в силах сдерживать своё тяжелое дыхание, гонщик терзал себя глубокими переживаниями. Еле заметные касания по спине вывели из глубоких раздумий. Это был его Такемичи, выползший из своего гнезда. Тот крепко обнял и еле тихо промурчал, будто пытался успокоить свою пару. Знал, как альфа нуждался в нём, инстинктивно ощущая каждую чужую эмоцию. И это помогло. Альфа развернулся к своему возлюбленному и уткнулся к нему прямо в изгиб шеи. Он хотел почувствовать аромат нежной ванили, что исходил от него. Таким образом, обрекая себя на зависимость. Единственная любовь к этой омеге превращала его в самого заядлого наркомана. Это заметно успокоило. Внутренний зверь, хоть и в подавленном виде, радовался и ликовал, а впоследствии заснул. И вот так прошли «незабываемые» шесть дней течки Такемичи. С огромным трудом гонщик мужественно выдерживал каждую выходку со стороны своего солнца. На седьмой день Ханагаки должен был начать приходить в себя. Последний денёк течки выдался для природы внезапным ливнем. Тихие постукивания по стеклу заметно успокаивали лежащую на кровати пару. Омега ластился, как только мог. Майки был несказанно рад, что Такемичи стал поактивнее вести себя. Он даже поел сегодня! — Скоро твоя течка закончится, и все это прекратится, Такемучи, — хрипловатый голос разбавил их комфортную тишину. Ладонь ласково гладила омежье личико, а тот в свою очередь этим наслаждался. Но стоило, дойти смыслу этих слов до мозга, как Ханагаки резко отстранился. Его взгляд снова стал пустым и отстраненным, вновь пугаясь своих же собственных переживаний, которые сам себе же и накрутил. — Как закончится? — в его голосе слышался неподдельный страх и тревога. Вся эта иллюзия могла лопнуть, подобно мыльному пузырю. Не хотелось вновь возвращаться в тот реальный мир, где его бывший парень ненавидел и презирал. — Уже пошел седьмой день, тебе должно полегчать, — спокойно ответил Майки, смотря прямо в возлюбленные глаза. — Нет…не надо. Не хочу этого, — голос вздрогнул, выпуская наружу своё беспокойство, паника накрывала рассудок, лишая его ясности и гармонии. Сердце, ранее бьющееся ритмично и спокойно, теперь отбивало колокольными ударами. Манджиро видел, как с каждым вздохом его пара теряла рассудок. — Я буду рядом, когда твоя течка прекратится, — его руки переплелись с холодными, как лёд, пальцами. — Обещаешь? — его пронзительный взгляд не скрылся в тёмной комнате. Блестящие от слёз глаза мерцали намного дороже, чем самые прекрасные на свете драгоценные камни. — Да. Такемичи утянул на себя ничего не понимающего Манджиро, произнося самое, что ни на есть дикое. — Непобедимый Майки всегда выполняет свои обещания, ведь так? — Ханагаки быстро проглотил слюну, которая так мешала говорить. — Если не сдержишь данное тобой обещание, я покончу с собой, — взгляд резко меняется на отстраненный и слегка безумный. — «И плевать, что это галлюцинация, он не выполнит это обещание.», — с этими мыслями омега подписывал себе самый, что ни на есть смертный приговор. Я уже хочу душевного покоя…