Легенда о красной нити судьбы

Отчаяние кружило вихрем в голове. В бездонной пропасти его душевного состояния разум омеги старался укрыть отзвуки мук и терзаний. Он не хотел, чтобы Майки увидел его в таком состоянии: сломленным, болезненным, увядшим и жалким. Не желал, чтобы альфа видел слабым и немощным, не способным преодолеть свою боль. Такемичи продолжал сильнее сжимать осколок, не задумываясь нисколечко о том, какую рану себе нанес. — Расслабь руку с осколком и не двигайся, — рыкнул на него в приказном тоне Манджиро. Рука омеги медленно стала разжимать осколок. С громким звуком тот разбился об пол на ещё более мелкие частички под босые ноги. Кусочки фрагментов были подобны зеркальному лабиринту утраченных возможностей. Алая кровь все продолжала капать. Альфа не помнил, как оказался рядом, наверное, это и не было важно. Он опустился на корточки, аккуратно поймал чужую руку в крепкие тиски. Под его взором рука выглядела обезображенной, но это не было всего лишь поверхностной раной. Кровь, неуклонно стекала по руке — Глубокая, — прикусил губу от злости альфа за свою неспособность проследить за больным человеком. Это безумно удручало. Покуда взгляд Майки был обращен на рану, омега позволил себе немножко рассмотреть лицо возлюбленного. В этом коротком мгновении он заметил отраженную на лице тревогу и беспокойство. После его глаза упали на свою собственную ладонь, обнаружив ее всю в крови. Захлестнувшая на пару секунд пелена накрыла омежий разум. Внутренняя сущность встрепыхнулась от ужасающей картины. — А-аа… — начало перехватывать дыхание от кровавого зрелища. Альфа ощутив панику своей пары, лишь крепче сжал ладонь, не давая вырваться. — Смотри только на меня, и никуда больше, — приказной тон сущности альфы быстро подействовал на Ханагаки. Он перевел взгляд вновь на альфу, как и приказали. Тот в свою очередь аккуратно поднял свою драгоценную ношу на руки. Направляясь к кровати медленными шагами, он расчищал мелкие осколки на своём пути. Бережно усаживая омегу к изголовью кровати спиной, отстранился, но лишь для того, чтобы найти в комнате аптечку. Оказалась заветная коробочка в шкафу, так как на полу валялось множество «ловушек», в голову Майки ничего не пришло путного, кроме как перелезть через Такемичи. В свою очередь омега был несказанно шокирован. Хоть он и был у себя дома, альфа наглым образом позволил себе перелезть через него, словно это в порядке вещей. Когда Майки вернулся тем же путем, принялся обрабатывать ему рану. Достал из белой коробочки антисептик вместе с ватой. После того как поверхность ваточки была намочена, приложил к ране. — Ха..ха, кх… — пытался вытерпеть резкую боль Ханагаки, но у истощенного от течки тела не было ни единого желания даже бороться с этим. — Тс-с, все хорошо, — приложил указательный палец к его губам. Гонщик испустил свои феромоны прямиком на омежью сущность, надеясь хоть немного облегчить страдания и боль. Они расслабили омегу, как и предполагалось, боль заметно притупилась, оставляя после себя небольшой дискомфорт. После того как Майки закончил оказывать первую медицинскую помощь, он приблизил свое лицо к забинтованной ладони своего возлюбленного. Смыкая глаза, словно пытаясь сосредоточиться на ощущениях, прикоснулся своими горячими губами к повязке. По телу омеги пробежалась волна тепла, особенно в области раненой руки. Поцелуй альфы был невероятно нежным, словно прикосновение бабочки к лепестку цветка. Безумно аккуратное. Альфа продолжал ласкать забинтованную ладонь омеги. Он понимал, как важно для омеги чувствовать поддержку, а еще больше – ухаживания. — «Майки-кун, с такой нежностью забинтовал мне руку, и даже использовал свои феромоны, чтобы мне не было больно… так еще и поцеловал…» — от таких мыслей омега покраснел. Ссылаясь на обычную заботу как о старом товарище или бывшем парне, от таких мыслей в груди предательски заныло. После окончания процедуры Сано взглянул на место, где было зеркало. — Твою мать, он же предупреждал, чтобы я либо убрал, либо закрыл его, — в его голосе слышалась перчинка злости, но явно не была направлена на Ханагаки. — «Кто предупреждал?» — проскочил вопрос в тёмной шевелюре омеги. Странное поведение Майки и не свойственная нежность к нему сбивала с толку. Но безумно хотелось получить больше ласки. Его сердце томилось от безудержного желания, чтобы этот мужчина смотрел только на него. Хотел получить всю любовь альфы, и чтобы в ней не оставалось места ни для кого, кроме него самого. Мечтал, чтобы этот огонь страсти обжег истинного объекта вожделения, и сердце стало кошмарно зависимым от его рук. Но между горячими фантазиями и реальностью стояла огромная стена. Такемичи, погруженный в омут своих чувств, понимал свою ненасытность и жажду, которые охватывали его душу с неистовой силой. Осознавал, что эти желания захлестнули, оставляя мало места для разумного рассуждения. Ведь он хорошо понимал, какой ужас был сопряжен с такими мыслями, ведь этот особый человек уже был привязан к другой омеге. В его сущности разразилась борьба с моралью и совестью. И он не против заменить ту омегу, хоть и на кроткий миг. Окунуться в пучину греха с головой окончательно. Запечатлеть каждую крупицу момента в своей памяти. И прекрасно он осознавал, что смерть дышала в затылок. Слишком долго закрывал на это глаза, но реальность нагоняла с бешеной скоростью. В каждом шепоте ветра слышал настойчивые шаги смерти, приближающейся все ближе и ближе. И наконец-то, она догнала его. Окутала разум, окатила леденящей водой, напоминая о своем существовании. Омеге оставалось лишь надеется, что после смерти его душа станет ветром, чтобы быть ближе к нему. Оберегать от различных опасностей и невзгод своего возлюбленного до самой глубокой старости. — Сиди здесь и не смей никуда уходить, — вновь приказной тон вывел из глубоких мыслей разум Такемичи. Альфа вновь перелез через кровать и вышел из спальни. Но лишь для того, чтобы вернуться с веником и другими принадлежностями для мусора. Несвойственная хозяйственность популярного гонщика заставляла неотрывно следить за каждым действием. Собирание осколков в мусорный пакет вскоре было удачно закончено. После того как мусор благополучно оказался там, где ему место, тот вернулся, к своей омеге. Альфа сел на край кровати, мимолётно прикасаясь к ужасно тонкой коже любимого. — Давай немного поспим, — умоляюще проговорил он. Такемичи заметил, какие у Майки под глазами проступали заметные мешки от недосыпа. Не было понятно, кто теперь являлся больше больным: он или же сам альфа. Такемичи стало безумно стыдно. Омега все же догадывался, кто являлся главной причиной нездорового лица Сано. Майки всегда был заботлив и добр к нему. Несмотря на ребяческую черту характера, если ситуация располагала к серьёзным действиям, альфа протягивал руку помощи. Омега кратко кивнул, пододвинулся ближе к середине кровати, «расчищая» местечко для Майки. В неловкой тишине они легли спать. Вся абсурдность ситуации, в которую Такемичи попал, никак не могла дать ему уснуть. Он лежит в одной постели с тем, кого искренне любит. Он провел течку с возлюбленным, которого бросил много лет назад. Майки позаботился о нем, несмотря на то, что Такемичи устроил ему истерику и разбил зеркало. Состояние Майки также беспокоило. С этими мыслями омега постоянно ворочался, отворачиваясь от лица возлюбленного, то снова поворачивался и любовался. Вместе с тем присоединилось и ещё одно чувство. Голод. Он хотел есть. — «Ну не будить же его?» — подумал про себя Такемичи, рассматривая перед собой кукольное лицо, обладатель, которого, судя по всему, крепко спал. Тихонько стащив с себя одеяло, спустился с кровати. Как только обе ноги оказались на поверхности, резкая боль пронзила полностью тело. Настолько, что пришлось присесть на пол. Все его силы отняла течка. Но даже так, Такемичи пришлось приложить над собой усилие. Остатки сил ушли лишь на то, чтобы доковылять и исследовать квартиру в поиске кухни. Когда он тихонько закрыл дверь за собой, омега замотал головой из стороны в сторону, рассматривая дизайн огромного пространства комнаты. В квартире царил минимализм: ни одного предмета декора. Из-за проблем со здоровьем омега ссылался на то, что просто на просто не ощущал никаких посторонних запахов, кроме альфы. Только вот и внешних признаков, что могло бы свидетельствовать о совместной жизни с омегой не было. Здесь как будто никто не жил. На просторной кухне он заметил нечто необычное - на столе покоилась одна забытая булочка в скромной упаковке. Без малейшего колебания, Ханагаки пришел к выводу, что эта еда ничем не отличалась от обычного его рациона, поэтому без какой-либо задней мысли принялся поглощать. В процессе на половине булочки его начало подташнивать. Резкая боль в районе желудка скрутила несчастную омегу. Ощущение, что все внутри него переворачивалось, было почти невыносимым. Такемичи судорожно сжал столешницу, сгибаясь прямо над раковиной и чувствуя волну тошноты, которая пыталась изгнать из него все, что он только что проглотил. Так и случилось. — Кха… — предательски громко заныл от боли в горле и животе Ханагаки. Вытерев рот тыльной стороной руки, повернулся в сторону той самой недоеденной булочки. Одиноко лежащее на столе мучное изделие вызвало настолько бурные эмоции, что пришлось опереться об кухонную гарнитуру, оседая постепенно вниз. — Как обычно тошнит от еды, — тихо пробубнил омега, от досады набить свой желудок хоть чем-то. — «Если я не поем хоть как-нибудь, то станет еще хуже» — с этими мыслями он снова взял булочку и готов был откусить. Только вот этому не суждено было случиться. — Ты что делаешь? — раздался угрожающий голос над ухом. — Тебе же нельзя такое, — альфа выхватил из рук несчастную булку, выбрасывая демонстративно в мусорное ведро. Словно поймав маленького ребёнка над очередной шалостью, громко шмыгнул носом. Вытирая остатки слёз, он захрипел: — Эм… — удивленные расширенные глаза омеги выражали удивление и смущение. — А ну садись, чего стоишь, сейчас достану тебе нормальную еду, — цепляет за здоровое запястье, усаживая на стул ничего не понимающую пару. Такемичи наблюдает, как Майки достает что-то из холодильника. Различные контейнеры были разложены рядом с плитой. Достаёт сковородку и начинает разогревать на ней заготовку. Впервые в жизни омега видел, как альфа стоял у плиты и в принципе кому-то что-то готовил. Поставив на стол тарелку с блюдом, взяв палочки и подхватывает ими какой-то кусок, преподнося ко рту. Омега еще больше шокирован поведением альфы. Он его кормит? Лично? Это сон? — Чего стесняешься? —приподнял брови в вопросительном жесте. — А… — открыл в удивлении и смущении рот, чем и воспользовался альфа, положив пищу в маленький ротик возлюбленного. Омега прожевал небольшой кусочек морепродукта, наслаждаясь остатками вкуса. На удивление в этот раз ощущался вкус. Он не помнил, когда вкушал подобные излишества. Возможно лет десять назад или даже еще позже. Робкий взгляд метнулся на такого заботливого и учтивого альфу. И эта забота о нем тронула сердце Ханагаки. Из глаз вновь начали капать слезы. — Тебе что-то не нравится?! — заметно заволновался Сано. — Болит где-то? — перепугался не в шутку он, смотря с тревогой на него. — Н-нет, просто, — захныкал ещё пуще, вспоминая о некой возлюбленной Манджиро. — Тебе не стоит так заботиться обо мне… Омега забрал из рук удивленного Майки палочки и самостоятельно начал есть. — Ты вышел из течки? — сразу же догадался альфа. Ощущая некое облегчение и понимая, что дальнейший их разговор откладывать не имело смысла. Такемичи кивнул в ответ. Ему стало стыдно, ведь не мог полностью вспомнить, что между ними происходило, когда он пребывал в течке. — «Что я ему наговорил во время течки?!» — задался вопросом Ханагаки. Причина такого отношения к своей персоне таилась между этими забытыми промежутками. Омега вновь вернулся к тем самым мыслям, о которых не хотел вспоминать. Я просто-напросто своим поведением давлю на его жалость. Он просто позаботился о своем старом товарище, который оказался в бедственном положении. Ничего более. Омега перестал есть. Взгляд буравил перед собой одну точку, не обращая внимания на попытки Манджиро привлечь к себе внимания. Явные возгласы совершенно не помогали. — Такемучи? — протянул руку к лицу Ханагаки, притрагиваясь мозолистыми подушечками до тёплой щеки. Такемичи резко вышел из прострации и резко отбросил руку Майки от своего лица. — Майки-кун, можно я пойду к себе домой? — скрывая голубые глаза, от взора любимого, боясь мимолетно взглянуть в омуты чёрных очей. Эта фраза вывела Майки из себя. — Ты не сможешь куда-либо пойти в таком состоянии! Я не позволю! — прикрикнул, хватая омегу за руку. — «В таком состоянии?» — от этой фразы Такемичи начал дрожать. С большим трудом Ханагаки вырвал свою руку из чужих, накрыв полностью ими своё лицо, не в силах больше держать всё в себе. — Уйди от меня! Я не хочу с тобой разговаривать ни о чем! — отчаянно закричал что есть мочи в свои ладони омега. Не хочу ничего от него слышать. Не хочу ничего с ним обсуждать. Видя то, как Такемичи еще больше отдалился от него, Майки понял, что перегнул палку. — «О чем я могу просить его, если он мне не доверяет?» — горько усмехнулся этим мыслям альфа. Майки чувствует, как Такемичи изводит и себя, и внутреннюю омегу. Он не мог больше этого выносить. Нужно было что-то делать. — Такемучи, выслушай меня, — не в силах больше отмалчиваться решается поговорить с ним. — Я не хочу ничего слышать, — отчаянно произнес эти слова омега. Такемичи не хотел слушать никакие оправдания, а также что-либо о новой возлюбленной своего бывшего. Ханагаки отчаянно пытался вырваться из этого места, вновь сбежать от этой жестокой реальности. — Я не буду требовать никакого от тебя разговора, я хочу, чтобы ты просто выслушал меня, а дальше мы можем не разговаривать, — быстро и четко проговорил Сано. Такемичи промолчал, не желая никак отвечать ему. Хотелось быстрее сбежать с этого проклятого места и спрятаться под своим одеялом в нищей квартирке на окраине города. — В прошлом, когда ты нуждался во мне больше всего, я… — не дав договорить, омега затыкает громким вскриком, не желая слушать жестокую правду. — ПРЕКРАТИ! В его рассудке неистово колебались мысли, едва ли не самые мучительные — его любимый человек давно нашел утешение в объятиях другой омеги. Они упорно преследовали его, погружая в самые глубины бездны отчаяния. Он пытался найти ответы на вопросы, мучительно разрывающие его душу: в чем он провинился перед судьбой, что ему досталась эта несправедливость? Тонкая ниточка приводит лишь к горькому осознанию, что отныне все его сны, надежды и мечты становятся пылью, уносимой эфемерным ветром. Майки никак не реагирует на подобную истерику, пропуская мимо ушей нежелание что-либо выслушать. — … должен был быть рядом с тобой, — договаривает заветные слова, крутившиеся на кончике языка. — Не должен… это был твой выбор, — произнес дрожащим голосом, а после оттолкнул от себя Манджиро. Омега встал со стула, не желая больше слушать его. Он хотел уйти туда, где не было того, кто причиняет ему душевную боль. Манджиро безумно хотелось защитить Такемичи, спрятать от всего мира в своих крепких объятиях, и не отстраняться ни на минуту… Видя, как омега уходит от него, он все-таки решается обнять его со спины и крепко прижать к себе, будто говоря, что нет, Такемучи, тебе не сбежать. — Я до сих пор люблю тебя. Омега замер. — Люблю… — повторил громко альфа. На что омега развернулся, не разрывая тёплых объятий. В этот важный момент все преграды, которые встречались на их пути, утратили свои силы и значение. То, что казалось непреодолимыми трудностями, обернулось в мелкую пыль. Все эти годы их сердца держались на расстоянии, безумно желая соединиться вновь. И сейчас они стояли здесь, спустя много лет, их руки переплелись в крепкий замок. В этом миге все границы расплывались, они становились одним неразделимым организмом. Такемичи еще сильнее захныкал, не веря в своё счастье. Эти слова он так долго ждал и мечтал о них. Его чувства взаимны. — Я-я т-т-тоже люблю… хнык … т-тебя, — он уже не мог скрыть свои эмоции, которые захлестнули и вырвались из его глаз в виде слез, олицетворяющие безмерную любовь к этому человеку.