Легенда о красной нити судьбы

— Такемучи, да, — его стальной голос пронизывал до самых костей, вызывая холодок по всему телу. — Я не хочу, я их терпеть не могу! Что он мне снова пропишет?! — повысил голос омега, чуть ли не плача, он попытался вырваться из крепких рук. Такие попытки были тщетны. Сейчас Такемичи походил на маленького нахохлившегося воробьёнка. Настолько милым, что хотелось затискать и никуда не идти. Манджиро и сам ненавидел до трясучки врачей, но ради своей пары готов переступить через свои не хотелки. Хотел ли этого омега или нет, но ему придётся пройти через это. — Такемучи, я хочу убедиться, что твоя течка прошла более-менее гладко. Но по твоему виду этого не скажешь, — строго проговорил, сжимал сильнее руку, останавливая возлюбленного от попыток сбежать. Последняя фраза кольнула Такемичи в сердце, а в животе неприятно засосало. Ему было стыдно за свой внешний вид перед любимым, но в глубине души зарождалось желание выглядеть чуточку лучше. Он хотел выглядеть здоровым и сильным ради альфы. Майки заметил, как омега перестал вырываться, поэтому расслабил хватку. — Я знаю, тебе не нравятся больницы, я их также терпеть не могу, но прошу, мы будем вместе. Он тебя только осмотрит и даст показания, — его голос звучал спокойно, а взгляд устремился на чужие надутые губы, которые хотелось зацеловать. Мичи стушевался, прищурился, глядя на Майки. И как тому удавалось из раза в раз переворачивать всю его жизнь. Наверное, это одна из его способностей так влиять на человека. — Хорошо, раз уж ты мой партнер, я согласен, — робко ответил ему омега, опустил свою голову, рассматривая свои ноги. Майки хмыкнул, после чего подошел к шкафу, собирая повседневную одежду: чёрные брюки со свободной кофтой кофейного цвета. Выбор цвета пал именно на темное, посчитав, что его паре будет комфортнее в этом на первое время. Вернувшись со стопкой чистой одеждой, протянул краснеющему до кончиков ушей омеге. — Тогда я переоденусь в ванной? — приняв любезно стопку вещей, он почувствовал природный аромат дерева. Легкий аромат оседал приятно на дно лёгких. Он заметнее успокаивал сущность, позволяя расслабиться и почувствовать себя защищенным. Майки не стал препятствовать, хоть и безумно хотелось сказать, чего там не видел, но сдерживался. Он понимал и уважал личное пространство, поэтому не стал давить. Рано или поздно Такемичи перестанет стесняться себя. Тот вздохнул, тихо прошмыгнул мимо в ванную комнату. Домашняя одежда быстро скидывалась на пол. Сначала натянул на себя брюки, что были большеваты, но ремень на них спас всю ситуацию, а после и кофта. Старался не смотреть на свое нагое тело в зеркале, с переодеванием все прошло быстро. С поиском расчески произошли проблемы. Стоило взглянуть в зеркало, там же его встретил тихий ужас. Взлохмаченные и местами перепутанные волосы придавали образ неряшливости, смотрелось отвратительно. — Ну где же у Майки-куна расческа? Или он постоянно с идеальной укладкой ходит?! — продолжал рыться на полке в поисках заветной вещи. Сбоку зеркала висел шкафчик, где стояло множество кремов, баночек с пеной для бритья, шампуни… и таблетки? Среди этих флакончиков замечает блистер таблеток. Взяв в руки упаковку, зафиксировал свой взгляд на названии. — Таблетки? Это же… — ахает от удивления. Подавители для альф?... В голове сразу пустеет. Мысли приходили, но тут же уходили. Он никак не мог ухватиться за них, было трудно сосредоточиться из-за длительной, тяжелой течки. Такемичи сразу же убрал этот блистер на место, закрывая шкафчик. — Наверное, показалось, — затараторил нервно. Расчесав себя пальцами, после пригладил торчащий пушок сбоку. Такемичи встретил в коридоре Манджиро, держащего в руках тёмные очки и черную маску. — Последний штрих, — гонщик подходит вплотную, надевает очки и маску омеге, после одобрительно хмыкает. — А? — мир в глазах резко превратился в чёрный. — Я знаю, что ты сильно комплексуешь из-за внешности и не любишь чужих взглядов. Пока восстанавливаешься, носи это, — объяснил свой поступок. Такемичи выглядел теперь достаточно модно. Видимо толика вкуса Майки перепала теперь и омеге. Мичи бросил взгляд на альфу, который тоже успел переодеться в то же самое? Словно специально подобрал парное, чтобы выглядеть наравне с ним. Это довольно-таки расслабляло. На этот раз на него не будут смотреть как на белую ворону. В недрах души овладела навязчивая мысль стать заметнее лучше для своего возлюбленного, дабы соответствовать статусу. Крепче сжав тёплую руку, он принял помощь. Его увели прочь с полюбившейся квартиры с ароматом пропитанного альфой. Солнце уже давно висело над Токио, слегка подпаляя жителей своим жаром. Прохладный ветер немного помогал справиться с этой участью, окончательно не умереть с жары. Ему нравилось наслаждаться теплыми деньками, греться на солнышке, нежели замерзать. Трястись холодными ночами под толстым слоем одеял и тонкой курточкой, только потому, что не мог себе позволить платить за довольно дорогое отопление. Пустынная улица встретила свежестью и пением птиц. Двое шли неспешно. Омега двигался медленно с поддержкой альфы на случай, если он споткнется или упадет. Лучи солнца бликами отражались в безмолвных окнах домов, образуя игривые блики, которые танцевали и отражались в светотенях. С прекрасной погодой, сердце наполнялось радостью и умиротворением. Вселялась надежда, что всё у них будет хорошо. И, возможно, так и будет. Вскоре парочка отправилась в путь на такси, где их уже ожидали в клинике. Картинки за окном машины быстро сменялись, точно также, как и мысли Такемичи. Аккуратно уложив свою голову на плечо, прижался своим телом к чужому. Любить взаимно – такое счастье. Видеть его каждый день. Засыпать рядом с ним. Смотреть в тёмные глаза. Касаться его оголённых рук. Рук, которых так не хватало. Разделять горечь и радость. Меняться у него на глазах, а в ответ получать поддержку и улыбку. Улыбка, что сводила и сводит с ума. Чувствовать себя в безопасности, когда рядом – он. Слышать каждый раз хрипловатый голос под ухом: «доброе утро», которое будет сводить его с ума. Его простое «доброе утро» было бы адресовано только ему. Только ему. Сейчас этот человек давал возможность жить дальше. Надеяться, что он всегда будет рядом. Рядом с ним. До конца. Словно прочитав поток мыслей, Манджиро крепче обнимает за талию, соглашаясь с ним. Так хотелось думать. — «А если в один момент весь этот мыльный пузырь неожиданно лопнет?» — подумал про себя омега. Дорога к больнице пролетала быстро. Настолько быстро, что Такемичи забылся в своих чувствах и не успел приготовиться для встречи с врачом морально. Замедлив шаг в вестибюле не дали, крепкая рука на талии буквально тащила вперед и не давала вырваться. Он боялся презренных глаз врача, что посмотрит на него с упреком, тяжело вздохнет и начнёт тираду о наплевательском отношении к своему здоровью. Пристыдит не только Такемичи, но и обвинит Манджиро, заставляя его покраснеть от стыда за себя. Он знает. Многие врачи ему такое говорили. Среди профессионалов, встречались многие, кто смешивал работу со своим личным мнением и, не стесняясь выговаривали в лицо своему пациенту. Персонал встречает их спокойно. Они сразу же узнали Майки и его спутника. Одна из двух медсестер, что принимали парочку в прошлый раз, оказывается рядом. — Ах, может вам снова инвалидную коляску дать? — тоненьким голоском спросила девушка. Она оценивает взглядом состояние омеги, прекрасно видя, как тому трудно передвигаться на своих ногах. — Не стоит, — хмурит свои брови Такемичи. Его накрывает обида, то ли злился с вопроса молоденькой девушки или же с того, что его посчитали инвалидом. А может всё и сразу. — Хорошо, жду, — отвечает гонщик, провожая взглядом уходящую медсестру за коляской, а после переводит взгляд на Такемичи, ловя недовольный взгляд. — Почему?! Я не инвалид! — возмущался он. Теперь хотелось ударить Манджиро за оскорбление. Такое поведение лишь позабавило Сано. Он считал такое поведение к лучшему. — Такемучи уже такой бойкий, огрызается, — усмехнулся, свободной рукой легонько потянул за кончик носа, вызывая у возлюбленного скорченное лицо. Тем временем медсестра привезла уже инвалидную коляску, вежливо приглашая усесться на него больного. Омега неохотно сел, а после их сразу зарегистрировали на прием к врачу. Маску и очки пришлось отдать в руки Майки, хоть и совсем не хотелось этого делать. — Повезло, у него сейчас нет пациентов, пройдемте со мной, — улыбнулась девушка, отложив свой планшет в сторону. Она повела пациентов в сторону того самого кабинета. Их встретил тот же врач, который неделю назад осматривал Такемичи в полусознательном состоянии. В конце кабинета, стоял огромный стол, на кожаном кресле сидел мужчина в возрасте. Доктор был с резкими чертами лица и серьёзным взглядом. Он бросил взгляд на альфу, а после на омегу. — Прошу на кушетку, — указал в сторону ширмы, где за ней стояла та самая кушетка. Майки хотел уже было помочь, но медсестра взяла инициативу в свои руки. Подает руку Такемичи, на что тот с неохотой принимает помощь от постороннего, и они скрываются за ширмой. Альфа сжал руки в кулаки, направляясь в сторону стула у стола врача. Опустил свой взгляд, прикрывая свои глаза, притворяясь слепым. Только глухим не получится, каждый шорох, и вздох своей пары прекрасно слышал и ощущал страх внутренней омеги. Хотелось сорваться, прижать к себе и успокоить. Такемичи один на один со своим кошмаром. Тело предательски тряслось, выдавая весь страх своего владельца. Он никогда не любил эту процедуру, и считал ее крайне унизительной для своего достоинства. Сняв свои штаны, вместе с трусами, неуверенно укладывается на кушетку. Мужчина поворачивается к своему пациенту, кратко кивает. Оказывается рядом с омегой, крайне сильно нажимает на живот пальцами с сосредоточенным лицом. Такемичи еле сдерживался, чтобы не сказать о том, что ему неприятно. Прикусывает нижнюю губу, отворачивая голову на бок. Хотелось плакать. — Когда я нажимаю вот здесь, болит? — с этими словами врач жмёт сильнее низ живота, вызывая вскрик у Такемичи. — Мне неприятно! — чуть ли не рычит, поворачивает свою голову в сторону врача. Доктор не обращает внимание на эмоции и сильнее надавливает. Громкий «ах» от боли раздался по помещению. Такемичи терпит, успокаивая себя, как привык к боли, ему приходится терпеть ее, как и раньше. Медленно дыша, он пытался сосредоточиться только на своем дыхании, блокируя все остальное вокруг себя. — Мгм, понятно. Мне нужно провести кое-какие манипуляции, раздвиньте ноги, — отходит от своего пациента к маленькому столику. Достал вазелин смазывая им пальцы. С неохотой раздвигает ноги, безумно трясётся, настраиваясь на нечто неприятное. Понимает, что должен выполнить требования врача, даже если это нечто неприятное. Чувствует, как внутри него начинает нарастать боль, по мере того как манипуляции врача начинают оказывать свое действие. Мужчина просовывает палец внутрь, вызывая болезненное ощущение. Чем дольше продолжалось, тем сильнее боль нарастала. — Кх…гм… — старался терпеть и не двигать бёдрами. Мужчина продолжал и в какие-то моменты Такемичи задыхался, зажмуривая глаза. Считал про себя секунды, пытаясь вытерпеть боль еще немного и пытаясь блокировать ее. Но делать это становилось все труднее и труднее. Ему все еще приходиться терпеть, но счет и зажмуривание глаз помогают лишь ненадолго. Боль от проникновения пальца внутрь него становилась все более и более невыносимой… Врач подмечал каждую деталь и вскоре перестаёт «мучить» омегу. Высовывает палец, отходя. — Процедура завершена, способны сами одеться? — спрашивает у довольно раскрасневшегося пациента. — Да… — тихо ответил мужчине, медленно поднимается с кушетки. Все это время Майки сидел неподалеку и прислушивался ко всем звукам. Ему также было неприятно, а внутренний зверь и вовсе рычал. Словно чувствовал боль, через которую проходила его пара. Безумно хотел защитить, прекратить муки, но не мог… Зверь рвался, разочаровываясь в своем хозяине. Он просто не понимал, что именно хотел от его омеги тот мужчина. За него говорили инстинкты – защитить свою пару. Они с врачом дождались пока омега оденется, а после медсестра подвезла его к альфе. Руки находят ладонь, до боли сжимают руку возлюбленного. Наконец, закончилось, и им больше не придется через это проходить. Те минуты казались часами. — Ханагаки Такемичи, двадцать шесть лет, верно? — не обращая внимание на внезапный порыв со стороны альфы. В его голове не было презрения, чего от него ожидал. Теперь он был уверен этот мужчина не из таких. — Верно, — быстро отвечает Такемичи с интересом рассматривает внешность врача. — В пятнадцать лет Вам поставили диагноз «увядающей маргаритки», — читает историю болезни на карте. Такемичи в отчаянии сжал руки в кулаки. Он ненавидел думать об этой болезни и вообще не хотел о ней вспоминать. Это было чем-то, что было частью его самого, от чего он не мог убежать. Не хотел этого, но должен был признать, что это повлияло на его жизнь. — Вы обычно приступы болезни подавляли таблетками? — что-то записывал на листок мужчина, поднял свой взгляд не него, ожидая ответ на свой вопрос. — Да. — Они вам не подошли, иначе бы Вы в таком состоянии к нам не приехали бы в прошлый раз, — отмечает спокойным голосом, пару раз постучал ручкой по столу. Омега промолчал. — Есть и другой способ, результат я уже вижу на лицо, — он взглянул на альфу. Ханагаки знал, о чём пойдет речь. У него было достаточно времени, чтобы изучить вдоль и поперек свою болезнь. Он близко знаком с симптомами и вытекающими из нее проблемами. Знал, как в некотором смысле «справиться» с этим, чтобы облегчить себе жизнь. — Течение болезни можно корректировать плавно, если есть партнер, который выступает, как связующее, и своим феромоном успокаивает внутреннюю сущность. Такого эффекта можно достичь при поцелуе, — усмехнулся омега. Все эти годы он просто не мог проверить по понятным причинам. — Верно, приступов в последнее время нет? Такемичи утвердительно покачал головой. — Предлагаю Вам назначить новые таблетки, пить только в экстренных ситуациях, когда Вашего альфы нет рядом, — протянул листок с выписанным рецептом Сано. — Пить по одной таблетки, а не горстями, — предупредил грозно, кидая тяжелый взгляд на омегу. — Почему вы думаете, что он будет их пить горстями? — нахмурился гонщик, цепляясь пальцами за этот листок и читая название препарата. На этот вопрос получает смешок. Мужчина за свои года многие случаи видел и в том числе их лечил. Подобный вопрос позабавил. — Разные ситуации бывают, и в порыве боли, многие перебарщивают с количеством препарата. Может случиться передозировка, как в случае предыдущего приема господина Ханагаки, — объяснил паре. Такемичи прикусил нижнюю губу, отводя взгляд в сторону, пристыженный. Он таким частенько грешил. — Также рекомендую продолжить покупать господину Ханагаки еду для течных омег, она поможет ему быстрее набрать массу. Также пропишу витаминный комплекс, — вновь начал писать на листке рекомендации. Майки кивнул. Такими темпами он соберет полное руководство за уходом больной омеги, а возможно и том. — Также прописываю отдых. Нельзя ни в коем случае давать нагрузку на организм. И никакого стресса. Будет стресс – начнется рецидив болезни, который надо будет купировать с помощью препаратов. Тело господина Ханагаки крайне истощено, я не рекомендую до такого доходить. На этом все с господином Ханагаки. Такемичи удивленно посмотрел на врача, а затем на Манджиро. Ему казалось, что он упускает что-то важное. Вводит руками по воздуху, не в силах ухватиться за эту информацию. — Начнем уже с Вас, господин Сано… Гонщик громко кашлянул прерывая. — Можно увести Такемучи от сюда? Я хочу поговорить наедине. Ему не нравилось скрывать важную информацию от пары, но считал не к чему знать об этом. Знал, как начнет его Такемучи заботиться о нем и забудет о себе. Медсестра кивнула, а Такемичи посмотрел на своего возлюбленного. У него были какие-то секреты, которыми он не делится с ним. Это чувство разъедало его изнутри. — Майки-кун? — обеспокоенно спросил. — Не беспокойся, — успокоил Майки. Преподнёс ладонь к губам, поцеловал ее нежно, прежде чем медленно отстраниться. Омега поджал губы, но не стал дальше как-либо расспрашивать. Такемичи направили в помещение, где медсестра зажгла свечу, расслабив омегу. Он в мыслях продолжал думать только об одном: — «Майки-кун что-то скрывает? А имею ли я право знать? Но он же знает о моей болезни? А что насчет того блистера? Мы же партнеры, да?» Он был сбит с толку. Это замешательство было похоже на маленькую сеть, жужжащую в мозгу, дразня его беспокойством и сомнениями. Через некоторое время Майки вернулся. Быстрым шагом направился к сидевшему на кресле Такемичи, заключая в свои объятия. Теплые объятия альфы дарили любовь и уют. Похожее на одеяло, обернутое вокруг него. — А? — запах альфы ударил в нос омеги, одурманивая разум. Словно наркотик, а он был наркоманом. — Я знаю, что ты обиделся на меня, — его безумно мучала совесть. Скрывать о своей болезни трудно, особенно перед своим любимым человеком. — Нет, — вслух никогда об этом не скажет, а ему и не нужно, Майки понимал сам. — Он кое-что обсудил со мной про тебя, Такемучи, — врал ему. И не представлял, какая реакция последует, когда узнает правду. Рано или поздно омега прознает о его болезни… — Про меня? — спокойно спросил Ханагаки, прекрасно понимая раскусывая ложь, что лилась в уши сладкой нугой. — Да, и не более, — измученно улыбнулся гонщик, отстраняясь от своей пары. — Прости, что сомневался в тебе, — с этими словами тяжело вздохнул, оставляя этот вопрос на потом. — Пошли домой? — подал руку своей любви. Такемичи взялся за руку, крепко сжимая ее. Пока подсобит этой лжи. До поры до времени.