***
Минхо не силён в моральной поддержке. Никогда не был. Но Хван с немой благодарностью смотрит на друга, когда тот, останавливаясь у ближайшего пешеходного перехода, достаёт из рюкзака шоколадный батончик и без тени улыбки отдаёт его: — На, злобный гоблин. Подкрепись, нас ждёт тяжёлый день. Трудный ли он будет потому, что ребятам предстоит несколько часов сидеть за микроскопами, чтобы описать препараты и сдать альбомы преподавателю на проверку, или же невидимая рука судьбы замахнётся для очередной пощёчины… Кто знает? Ли подозрительно молчалив. По нечитаемому выражению его лица непонятно, вник ли он вообще в проблемы приятеля, однако некоторое беспокойство прослеживается в том, как парень избегает зрительного контакта с идущим под боком одногруппником, предпочитая рассматривать здания на территории университета. Что поразительно, ему удаётся предотвращать встречи Хёнджина с холодным асфальтом и лужами всевозможных размеров, оставшимися после продолжительных дождей. Кажется, у Минхо успел выработаться рефлекс, поэтому он на автомате хватает молодого человека за куртку, когда тот игнорирует знакомые указатели, сворачивая в другую сторону, или запинается о собственные ноги. — Спасибо, — Хван дожёвывает последний кусок угощения. Плечи его опускаются, и он нервно сминает в ладони обёртку, прежде чем закинуть её в карман. Минхо на это лишь кивает. — И прости, я сам не свой в последнее время. — Тому есть причина, полагаю? «Издеваешься?» — Хёнджин прикусывает язык, чтобы не сказать лишнего. Не сделать ситуацию ещё хуже, чем она есть. Воздух кажется грязным, когда он врывается в лёгкие, однако парень всё равно прочищает горло и вдыхает побольше: — Да. — В таком случае с меня еда из «Poem» и бумажные салфетки, с тебя — подробный рассказ о том, что происходит. Вопросы, предложения? Отказ? — Я согласен на всё. Грустно только, что с пары сбежать нельзя, иначе мы бы давно сидели в том самом кафе. — Не сказать. Тебе пришлось бы ждать, пока я продам почку, чтобы оплатить счёт в твоём, прошу заметить, любимом заведении, — Хёнджин виновато закусывает нижнюю губу. Таково правило: тот, кто приглашает, раскошеливается на совместный поход в предложенное им место. И если у Хвана ещё обычно есть хоть немного денег на счету, то вот у Ли их обычно меньше. Что ему, впрочем, ни разу не мешает приглядывать за другом, когда последнему плохо, и тратить на него последние сбережения. — Будто ты успеешь достаточно заработать за те несчастные четыре часа, которые мы собираемся провести здесь. Не знал, что наше присутствие в университете теперь монетизируется. — Отстань. Губы у обоих растягиваются в слабой улыбке, больше свидетельствующей об усталости, надвигающейся на них тяжёлой мерной поступью. Удивительно, думает Хёнджин, как быстро Ли сориентировался в попытках поднять ему настроение. Осознаёт ли последний, как много заботы в его, казалось бы, абсолютно обыкновенных поступках, неизвестно, но Хвану не до рассуждений на эту тему. Парни оказываются в аудитории впритык к началу занятия. И несмотря на то, что зоология занимает лидирующие позиции в личном топе любимых предметов Хвана, пара проходит… Так себе. Хёнджин отсутствующим взглядом обводит то, с чем он обожает работать. Все эти микроскопы или сломанные, как он, одним неловким движением предметные стёкла, случайно оказавшиеся среди нормальных препаратов… Или учебник с кучей заумных слов, которые ему только предстоит узнать. Всё хочется скинуть со стола, чтобы головой приложиться о деревянную поверхность и заснуть вечным сном. Нет ведь смысла пытаться держать веки открытыми, чтобы рассмотреть что-то в образовавшейся внутри пустоте? Чужие голоса теряются на фоне надоедливо жужжащих в голове мыслей. — Эй, — шёпот Минхо возвращает в реальность, — хоть бы для вида карандаши достал. Госпожа Кан дала задание уже минут пять назад, а ты продолжаешь сидеть истуканом. Ничего не хочу сказать, но меньше всего тебе сейчас нужны нагоняи от неё. На лице Хвана — ни намёка на осознание слов Ли. Тот принимается шарить рукой в сумке приятеля, чтобы найти необходимые принадлежности. — Если что, можешь подглядеть некоторые моменты у меня, не возбраняется. — Спасибо, Минхо. Сам того не замечая, Хёнджин приковывает к себе излишнее внимание: обычно парень первый в очереди на то, чтобы завалить преподавателя вопросами или же помочь сдавшимся перед объёмом работы одногруппникам, однако сегодня явно не его день. Хван теряет счёт времени, но всё равно радуется, когда наступает долгожданный перерыв: он осматривается по сторонам, надеясь не встретиться взглядами со взволнованными студентами, норовящими, как правило, подглядеть полезную информацию у него в конспектах, и сбегает от шумных компаний, тусующихся рядом с автоматами. Ноги сами ведут его к одной из лестниц, где обычно никого не бывает, только вот Минхо от него не отстаёт. Ли, отказавшись от предложения нескольких девушек выпить кофе около аудитории, с учебником в руках подсаживается к другу и слегка толкает его в бок: — Если я предложу списать, ты ведь не станешь этого делать, да? — парень дожидается положительного ответа, а затем открывает внушительного размера томик на нужной странице. — Смотри внимательно, — Минхо берёт указательный палец Хёнджина, чтобы провести им по строчкам с предложениями, информацию из которых переварить довольно сложно. Хван не сопротивляется, лишь с полным безразличием отдаёт руку под чужой контроль. — Всё не так страшно. Загляни в общую беседу, там рисунки, которые скинула Кёнхи. С этими примерами сможешь сэкономить время для того, чтобы успеть накидать в альбоме хотя бы наброски препаратов. — Не стоило мне идти на пару, — безапелляционно. — Но ты уже здесь. И выбор у тебя небольшой: либо делаешь то, о чём я прошу, либо отпрашиваешься у профессора и идёшь отдыхать, — иных альтернатив не даёт. Своего рода манипуляция? — В няньки мне набиваешься? — Вынуждаешь. Итак, Хван Хёнджин, — Минхо кладёт учебник на колени, чтобы позже обхватить лицо приятеля тёплыми и сухими ладонями и привести его в чувство. — Я более чем уверен, что ты никуда не уйдёшь, поэтому послушай меня. Осталось потерпеть всего два часа. Представь, два часа отделяют тебя от вкусного торта и горячего кофе. Не распускай нюни, пока я тебе подзатыльников не надавал. — Или лещей, — шепчет тот с едва заметной улыбкой. — Если ты так отчаянно напрашиваешься на применение грубой силы, могу прибегнуть и к ней. — Не стоит, пощади, — впервые за день рассмеявшись, Хёнджин поднимается со ступеньки, безуспешно старается оттереть белый халат от пыли и грязи, собранных с пола, и ждёт Ли. С ним не так страшно возвращаться к учёбе.***
Кафе, к которому направляются парни после длившейся чуть ли не бесконечность зоологии, располагается в одной из жилых многоэтажек минутах в пятнадцати ходьбы от университета. Небольшое светлое помещение с неоновой вывеской нежного розового цвета, размещённой у большого окна, может, и привлекает потенциальных посетителей, однако цены быстро отбивают желание что-либо покупать. Хёнджин любит это местечко настолько, что готов на постоянной основе расставаться с деньгами, за счёт которых способен прожить неделю, ради сладкого. Минхо же всегда сидит напротив за компанию. И их встречи здесь — что-то стабильное, что, по ощущениям, никогда не поменяется под влиянием обстоятельств. О прибывших людях кассира оповещают колокольчики, звонко раскачивающиеся из стороны в сторону, когда студенты открывают дверь. Ли сразу занимает место рядом с окном и принимается рассматривать давно знакомый интерьер: обои с изображением маленьких цветков и их лепестков пастельных оттенков, картины с пейзажами, заключённые в белые рамки, лампочки накаливания на стенах, предназначенные явно не для освещения, и деревянные столики. Минхо беспокойно двигается в попытках усесться поудобнее на мягком стуле, бежевом, практически без изъянов, будто его только сегодня доставили из магазина, в то время как Хван с горящими глазами глядит на сладости, которые могут хоть немного приободрить его. Через несколько долгих минут Хёнджин оказывается перед Минхо с заказом на подносе и отдает тому банковскую карту. Он без раздумий принимается за купленное на деньги друга пирожное, запивая всё это дело капучино, и из-за развернувшейся картины желудок Ли начинает урчать. — Ну же, успокойся, мы скоро вернёмся в общежитие и обязательно поедим, — Минхо поглаживает живот, ласково обращаясь к внутренним органам. — Могу тебя угостить чем-нибудь. — Не бери в голову и спокойно ешь, — Ли отмахивается от обеспокоенного приятеля. — Так что ты хотел мне рассказать? Мы же ради этого здесь сидим, — Хван протягивает молодому человеку разблокированный телефон. Минхо для Хёнджина — всё ещё тёмная лошадка. Человек, которого не так просто прочитать, как того же Хвана, у которого зачастую все испытываемые эмоции в момент отражаются в мимике и поведении. Не полная противоположность, но и не родственная душа, с которой Хёнджин почувствовал бы полное слияние. Хороший друг, пока что самый близкий из имеющихся. Хёнджину сложно как-то иначе описать Ли, как будто прошлых шести месяцев не хватило для того, чтобы провести доскональное исследование личности парня. Однако некоторые вещи он знает наверняка. Например, сейчас Минхо находится в откровенном недоумении — хмурится так сильно, что ни один человек не встанет в сравнение с ним: — Ну и что это? — Результаты гистологии, — вздох осязаемо тяжёлый. Когда достигнет пола, обязательно проломит его. — Это я и сам вижу. Чьи? — произносит с таящейся в тихом голосе опаской. — Мамы. Моей. На показанном Хване скане, присланном утром, что-то про карциному. Ли — не знаток онкологических терминов, но и ему, кажется, всё предельно ясно. Пришла беда. Многие умные — по-настоящему! — люди взялись бы разъяснять Хёнджину, с какими этапами принятия чужого диагноза придётся столкнуться. Отрицание, гнев, торг, депрессия и что-то ещё, что им самим не доводилось проходить, но о чём они норовили бы навязчиво болтать без умолку, чтобы заполнить давящую на барабанные перепонки тишину. Минхо глупо моргает, однако в его взгляде, сочувствующем и тёплом, подаренном Хвану спустя пару мгновений, слишком много всего для бедного сердца Джинни. И тот уже ждёт, как хрупкий орган разобьётся вдребезги, когда Ли быстро отделается от него фразами «Держись! Возьми себя в руки!» и «Всё будет хорошо!», которые прозвучат преувеличенно бодро, но с уст Минхо слетает лишь: — Если тебе что-то понадобится, я всегда рядом. Приду сразу, только позови. И пробуду с тобой столько, сколько ты позволишь. Хёнджин вдруг понимает, что может расслабиться. Не зацикливаться на том, что ожидает впереди. Разве не счастье — знать, что есть человек, который готов бросить ради него всё и приехать? Прибежать? Да хоть приползти: Хван уверен, Минхо и не на такое способен. Жаль, что открыть для себя Ли Минхо в новом свете Хёнджину удаётся в столь удручающих обстоятельствах.