Скорбь Сатаны

      И всё же вы снова здесь? Честно сказать, я уж думал, что так напугал вас прошлым убийством, что вы уже не вернётесь. Впрочем, наверное, вы правы: вас и не таким пугали.       В ту ночь я спал мало и безжизненно, а когда проснулся, не сразу понял, кто я такой. Осознание тоже не принесло ничего хорошего. Но я быстро забыл всё на свете, кроме проблем своей компании.       Взглянув с утра на тысячу скопившихся за ночь уведомлений на телефоне, я протяжно выругался, проклиная своё решение не проверять сообщения почти двенадцать часов. Пробежав глазами по уведам рабочих чатов, я не смог поверить своим глазам. Я вскочил с кровати и побежал в душ. Не спешил я так ещё никогда, даже опаздывая на пары к мразотному преподу, и уже в душе отвечал на срочные телефонные звонки ассистентов, благодаря бога за изобретение водонепроницаемого айфона и попутно кашляя то ли от жёсткой хлорированной воды, попавшей в нос, то ли от ночных прогулок под дождём.       Когда уже в кабинете передо мной выложили наскоро составленные отчёты, я смотрел на документы, не понимая их смысл. Подчинённые почему-то попрятались от меня.       Отголоски головной боли ещё не до конца выветрились. Начинался насморк. Между пальцев я вертел резинку для волос, без которой сегодня у меня не получилось даже умыться. Волосы отросли, и нужно было подстричься, пока я не стал напоминать Птицу. Или самого себя времён студенчества.       Движением руки я пригладил яркие пряди, лезшие в глаза, и позвонил секретарям.       — Где Вероника? — возмутился я. — Срочно её ко мне в кабинет!       В ответ что-то неуверенно промычали.       — Что? — переспросил я, и, услышав ответ, чуть не отбросил телефон в другой конец кабинета. — В смысле, ещё не пришла?! Где она?       Не дослушав ответ, я отключился и снова пробежал глазами по документам.       Произошло то, чего я никак не ожидал. Ни я, ни моя команда.       “Обновление встретили со скепсисом”, — скупо сообщали мне первые таймс-нью-романовые строчки отчёта. Я бы назвал это по-другому. Обновление возненавидели где-то семьдесят процентов пользователей.       Я без особого внимания прикинул в уме убытки, просверлил глазами чёрно-белые диаграммы на листах бумаги и открыл социальную сеть. Трендился хэштег, требующий возвращения привычного разделения контента на группы, напоминавший мне злосчастный “РазумовскийВерниСтену”, который пользовался сравнимой популярностью во время первого глобального обновления оформления.       После четырёх созвонов, недолгих, но нервных, команда пришла к выводу, что мне необходимо было провести ещё одну пресс-конференцию — стрим во “Вместе”, чтобы ответить на вопросы пользователей и утихомирить их гнев, а потом уже решать, что делать дальше. Я был в возмущении: люди во все времена противились новому, даже если оно было им во благо. А тут я должен был организовывать из-за этого официальное обращение, как президент.       Однако, несмотря на моё недовольство, больше ничего нельзя было сделать, и мы назначили дату прямой трансляции — в мой законный выходной, за день до мероприятия в честь открытия казино, куда меня пригласил сам Альберт Бехтиев.       Моя прошлая пресс-конференция закончилась не очень хорошо — панической атакой. И от перспективы повторения ситуации я нервничал.       Совершенно неудивительно, что, охваченный своими прямыми обязанностями, я совсем забыл про прочие обстоятельства своей жизни. Даже самые кошмарные. Про Кирилла Гречкина я вспомнил только в обеденный перерыв, решив отвлечься на новостную ленту. Примерно в то же время мне пришло сообщение от стажёра Лёши, который сообщал, что опаздывает на работу из-за того, что его опять допрашивает полиция.       Я сонно потёр глаза. Было интересно, связано ли опоздание Вероники с этими же событиями? Может быть, она по-матерински поехала в участок вместе с Лёшкой? Почему тогда не предупредила?       Откинувшись на спинку кресла, я в очередной раз подумал о том, какой же я всё-таки молодец. Ведь я позаботился об алиби для всех своих близких… Я напрягся и сел ровнее. Да, для всех, кроме…       — Сергей. К вам. Олег Волков, — услужливо сообщила Марго.       — Олег… — прошипел я. — Вот блять.       Вышеупомянутый Олег Волков вошёл в мой кабинет. Я с новой яростью завертел в пальцах резинку. Его лицо было серьёзным и сосредоточенным, идеально подходящим к его чёрной рубашке и пятничным джинсам. Я встал, чтобы поздороваться.       Олег пожал мне руку и присел на край стола рядом со мной.       — Ты видел? — спросил он без вступлений, бросив оценивающий взгляд на мои издевательства над резинкой. Он кивнул на экран компьютера. — В новостях.       Все заголовки кричали о “трагической гибели” сына прокурора Гречкина и о его “предполагаемом убийстве”. Детали не разглашались.       — Видел, — я не соврал. — Пиздец?       — Пиздец, — подтвердил Олег. Но в его лице не было ничего похожего на ужас. — Он это заслужил, конечно. Но вряд ли откинулся сам. Тут явно помог кто-то.       Я кивнул:       — В пабликах уже плодят теории о том, что кто-то ему так отомстил. Надо же, Бэтмен прям.       — Да, только не Бэтмен, а “Гражданин”, — Олег помассировал пальцами переносицу, и я увидел, что ему почти физически больно произносить эту кличку. Мне она тоже крайне не понравилась.       — Его правда так назвали? Ну и уродство, — согласился я.       Вдруг Олег усмехнулся:       — Да уж…       Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, тупо улыбаясь.       — Лёшу жалко очень, — Олег вздохнул. — Для него это слишком.       Я промолчал. Олег был прав, конечно, но только сейчас я действительно задумался о том, как тяжело приходилось Лёше. Надо было отправить его в отпуск.       — Не сходится что-то в этом убийстве, — продолжал размышлять Олег. Он сложил руки на груди и, стоя прямо надо мной, рассматривал меня пристально и напряжённо. — Вряд ли там какая-то тонкая работа, нет, точно не заказ, иначе про убийство говорили бы прямо. А если там что-то более бытовое и кустарное, то…       — То это вообще не вяжется с богатым, защищённым папочкой Кириллом, — додумал я.       — Вот именно, — кивнул Олег. — Друзья над ним что ли “пошутили”...       Я скривился.       — Название ты, конечно, выбрал интересное, — я закатил глаза. — “Пошутили”...       — А знаешь, что ещё странно? — спросил он почти заговорщицки. Когда я вопросительно кивнул, он ответил приглушённым голосом: — Об этом трубят вообще все издания. Неужели старший Гречкин даже никому не приплатил, чтобы лишний раз не отсвечивать? Что-то тут не чисто.       Мне это тоже показалось странным, но тогда я ещё не понимал, по какой причине прокурор Гречкин мог позволить всему интернету строить теории по поводу смерти сына и насмехаться над ним, тем более пока никаких официальных заявлений ещё не было.       — О, слушай, — вдруг осенило моего друга, — а ты не знаешь, там у Лизки никакого друга нет, кто за неё стал бы Гречкину морду бить?       По моей спине пробежала волна ледяных мурашек, а сам я замер, не в силах выдавить из себя ни слова. Я молча пялился на Олега, пока по его глупой ухмылочке я не понял, что он просто шутит.       — Есть у неё там какой-то… новый друг, — пытаясь скрыть дрожь пальцев я сделал руками невнятный жест. — Но, я думаю, Лиза про него сама расскажет.       Я хихикнул. Вышло на мой вкус довольно нервно, но Олег тоже посмеялся и, надеюсь, не заметил ничего такого. Нужно было срочно отвлечь его чем-то.       — Вероника не пришла, — я обеспокоенно прикусил нижнюю губу. Высказывание произвело на Олега предсказуемый эффект, и он вмиг посерьёзнел. — Опять. Надеюсь, ничего не случилось.       Мой друг выпрямился, будто в одно мгновение он превратился из моего друга обратно в нанятого мной начальника охраны. Он снова внимательно посмотрел на меня. В этот раз его тёмные глаза были пронзительными, и от таких, мне кажется, не укрылось бы, кто именно помог Кириллу Гречкину встретить свой конец. Но, к счастью, Олег теперь был полностью поглощён совсем иными мыслями.       Он отлип от стола — его стройная талия напротив моего лица — и задумчиво коснулся рукой подбородка.       — Ты спрашивал, где она? — спросил он.       — Ещё не успел.       Я уже открыл мессенджер, чтобы позвонить своему секретарю, как вдруг на экране компьютера вновь всплыло лицо Марго со срочным сообщением.       — Сергей, — обратилась она, — к вам гость. Из. Полиции.       Я вцепился руками в подлокотники кресла и посмотрел на Олега в ужасе.       — В смысле, из полиции? — возмутился я.       — Наверное, это как раз на счёт Гречкина, — спокойно ответил Олег и пожал плечами. Он сделал шаг к выходу. — Ладно, тогда я позже зайду.       Уже в дверях, он столкнулся лицом к лицу со знакомым полицейским в кожаной куртке и в кепке.       — Добрый день. Майор полиции Игорь Гром, — представился он, пожимая руку Олегу и внимательно осматривая его с ног до головы, явно сопоставляя с какой-то картинкой у себя в голове.       — Добрый, — отозвался Олег. — Олег Волков, начальник охраны. Я могу вам чем-то помочь?       Но Олег его не заинтересовал. Про себя я выдохнул — мне совсем не хотелось, чтобы Олег пострадал от моей непредусмотрительности.       — Нет, всё в порядке. Мне нужно поговорить с Сергеем наедине.       Майор полиции отпустил его руку, и Волков тут же вышел, оглядываясь на меня через стеклянные двери кабинета. Я кивнул ему, сообщая, что всё в порядке, и он кивнул мне в ответ.       Хорошо, что Гром не связал Олега с Гречкиным. Тогда он вообще мало представлял о моих отношениях с другом детства.       — Проходите, — я указал майору на диван. — Чай, кофе, газировка?       — Нет, спасибо, — неуверенно ответил он, проходя по кабинету и засматриваясь на вендинговые автоматы. — Ну у вас и коллекция.       — Да, хочется разбавить обстановку в офисе и добавить… яркости. — Я указал на диван. — Присаживайтесь.       Игорь Гром кивнул.       — Да уж, в участке тоже не помешало бы что-то такое разместить, — он не сел, а подошёл к холодильнику с цветными баночками колы разных вкусов.       — Выбирайте любую, — снова предложил я.       Игорь обернулся на меня, на мгновение сверкнув взглядом, полным такой благодарности, словно он ещё был ребёнком из девяностых, а не взрослым мужчиной, и выбрал какую-то баночку с ретро-оформлением. Он открыл её со щелчком.       Я с трудом оторвался от созерцания его действий.       — А по какому вы поводу?       — А, да, — Гром отпил колу и наградил меня внимательным, но непроницаемым взглядом. Я покрылся мурашками с ног до головы. Как удачно, что у моей рубашки были длинные рукава, а её свободный крой не выдавал моей очевидной скованности перед полицейским. — По поводу Кирилла Гречкина. Вы, наверное, уже слышали, что произошло?       У меня пересохло в горле. Перед ответом пришлось облизнуть губы. Я держался спокойно, как каменная статуя.       — На него напали? — уточнил я осторожно.       Игорь посмотрел мне прямо в глаза.       — Его убили.       От его взгляда мне стало не по себе. Тогда я ещё не знал, что он означает.       Я вовремя вспомнил, что стоит всё же удивиться.       — Всё-таки убили? — я безвольно упал на свой стул. Наконец выдалась возможность поддаться навязчивому желанию запустить руки в волосы — от нервов я не знал, куда их деть.       — Вы не знали?       Я поднял глаза на Грома слишком быстро. Тот подошёл к моему столу и встал напротив меня. Лицо его было серьёзным, и даже цветная баночка в руках не мешала ему производить ужасающее впечатление.       — Откуда мне знать? — возмутился я. — Вы бы видели, какой завал у нас сейчас. Я знаю о происшествии не больше, чем написано в новостных заголовках.       — А Лёша Макаров? — подсказал Гром тихим, подозревающим голосом. — Лёша вам не рассказал?       В кабинете повисла такая тишина, что я услышал, как шипит кола, уже сам себя ненавидя за то, что предложил её.       — Он сегодня ещё не приходил, — ответил я, выпрямившись под чужим взглядом, желая добавить себе значимости. — Вы пришли про Лёшу спросить? Я уверен, вы видели его сегодня. И моего секретаря, да? Что вам от меня-то надо?       Было тяжело, но я не отводил глаза.       Майор Гром вдруг удивлённо вскинул брови.       — Секретаря? — переспросил он. — Вашего стажёра мы сегодня действительно допрашивали. А вот секретарь нам ваш не нужен.       Он покачал головой. Я сощурился с подозрением, скрывая растерянность. Но сейчас не время было говорить о Веронике.       — Зачем вы пришли? — в очередной раз спросил я.       Игорь вдруг заговорил тише, как будто кто-то мог нас подслушать. Он склонился ближе ко мне, а я инстинктивно подался ближе, чтобы лучше его слышать.       — Мы подозреваем убийство на почве ненависти. — Я поднял бровь вопросительно, и Игорь спешно продолжил. — В вещах Гречкина-младшего нашли фотографии и корреспонденцию, говорящую о недвусмысленном характере отношений между ним и Алексеем Макаровым. При этом соседи Кирилла Гречкина слышали его ругань с кем-то и увидели в дверной глазок, что поздно ночью кто-то спешно покидал его квартиру. Мы не уверены, что его убили за ориентацию. Но в таком случае и Лёше грозит опасность.       Какой же это был бред!       Я понимал, что ничего явно не грозит моему стажёру, если я сам вдруг не решу напасть на него. Но не начать беспокоиться за его жизнь было бы очень странно — всё же мы почти братья. Гром явно тестировал и мою причастность к смерти Кирилла.       Я обеспокоенно закусил губу и застучал пальцами по стеклянной поверхности своего стола.       — А вы уверены, что причиной была нетолерантность? — выпытывал я. — Кирилл имел дело с наркотиками. Убить могли и просто ради дозы.       Я вспомнил друзей Гречкина, что расстроились, когда я отвлёк Кирилла и не дал ему (а с ним и его таблеткам) развлекать богатеньких мальчиков дальше.       Майор покачал головой.       — Нет, явно не наркотики, — отрезал он. — Было бы глупо убить ради дозы и оставить Кириллу приличное количество веществ, не находите? Они ему сейчас вряд ли полезны.       От чёрного юмора полицейского я поджал губы, демонстрируя своё неодобрение.       О том, что Кирилл и сам умер от передоза таблетками, он не упомянул, а значит, не доверял мне.       — Но вот что самое интересное, — Игорь со значением поднял вверх указательный палец. — Прямо перед смертью Кирилл Гречкин уехал вечеринки с кем-то, кого он представил своей компании, как своего друга.       “Кореша,” — чуть не исправил я. — “Кореша, а не друга”.       — И что? — поторопил я, пока Игорь Гром отвлёкся на свою колу. — Так и спросите у этого друга, что стало с Кириллом.       — А то, что описание этого “друга” совпадает с описанием убийцы, данного соседями Гречкина, — сказал майор таким тоном, будто открывал мне великую тайну мироздания. Наверное, его откровения действительно меня впечатляли бы, если бы я не был так занят, полностью контролируя каждое своё проявление эмоций.       Я напоминал себе: меня там не было, я ничего не знаю. Я был дома. Я спал.       — Вы знаете, кто это? — оживился я, имитируя интерес так старательно, как мог.       Гром покривился.       — Нет, — признал он нехотя. — Нет, не знаем. Я поэтому и приехал.       Я вопросительно приподнял брови.       — Раз этот человек был Кириллу другом, — продолжал размышлять полицейский, — то он должен был поддерживать с ним хоть какие-то контакты. Мы не нашли никого похожего в его списке звонков. А вот авторизоваться в его аккаунте во “Вместе” мы не можем из-за вашей обновлённой политики безопасности.       Тут я понял, к чему он клонит.       — И вы хотите, чтобы я предоставил вам доступ к перепискам Гречкина? — подсказал я. И тут же добавил, опережая дальнейшие вопросы: — Я могу это сделать. Конечно, только ради безопасности Лёши Макарова и моей команды. Но есть условие — это не будет предаваться огласке.       Я не писал ничего Кириллу, и бояться тут мне было нечего. Но мне не нравилось какое бы то ни было сотрудничество с полицией.       — У соцсети сейчас и так проблемы, — объяснил я, нервно запуская руку в волосы. — Слышали вы или нет, но меня буквально хотят посадить на вилы за обновление.       Гром наградил вид за панорамным окном задумчивым взглядом. После чего он нахмурился и кивнул.       — Анонимность вас как источника информации мы устроим. — Он снова посмотрел мне в глаза. В этот раз его взгляд выражал не подозрение и скептицизм, а искреннее облегчение. Наверняка, он наслушался от журналистов о моём “мерзком” характере и думал, что я откажусь. — Тогда следствие будет вам крайне признательно, если вы предоставите нам доступ к странице Кирилла.       Я постучал пальцем по стеклу столешницы, под которым лежала громовская визитка.       — Я займусь этим лично, — пообещал я. — И вышлю вам на почту все необходимые данные, как только получу их.       Я вежливо улыбнулся полицейскому, окончательно успокоившись и вернувшись к своему амплуа менеджера и публичной личности. Судя по реакции Игоря Грома, он заметил это и понял, что никакой другой помощи лично от меня он больше не получит. Он одним махом допил свою газировку и выбросил баночку.       — Большое спасибо, Сергей, — он пожал мне руку и направился к выходу.       Подумав пару мгновений, я всё же окликнул его.       — Если вам нужна будет ещё какая-то помощь по этому делу, смело обращайтесь ко мне. Лично, без формальностей, — заверил я. — Мне кажется, я обязан Лёше разобраться в этом.       Игорь ничего не ответил. Только обернулся и кивнул с серьёзным лицом.       Когда Гром ушёл, я, решив не откладывать внезапно всплывшую задачу надолго, тут же принялся за решение вопроса. Мне не составило труда получить доступ ко всем чатам Гречкина, даже тем, что якобы удалялись после прочтения. Я просмотрел некоторые переписки, но ничего неожиданного в них не было: Кирилл был мажором и нарциссом, и его манера речи со знакомыми это только подтверждала. Я заархивировал все данные, что просил Игорь Гром.       Я подумал и решил всё же хоть как-то обезопасить себя и соцсеть, если вдруг моё сотрудничество с полицией вскроется. Я достал смартфон, открыл нужный чат и попросил секретарей принести мне необходимый бланк для заполнения условий разглашения личных данных пользователя.       Попутно я проверил чат с Лёшей — он не был онлайн, и я начинал нервничать.       “Давай я дам тебе выходной на сегодня?” — написал я в сообщении. “И с понедельника тогда свежий выйдешь”.       Но Лёша не ответил, и я отложил телефон. Я не понимал, чем таким он может быть занят, надеясь, что ничего не случилось с Лизой, ведь в таком случае мне бы позвонили из больницы.       Кто-то мелькнул за стеклянными дверьми, и я отвлёкся, ожидая необходимый мне документ от секретарей.       В комнату вошла Вероника. На ней была медицинская маска.       — Вот, Сергей Дмитриевич, — Вероника положила на стол передо мной ещё пахнущие чернилами распечатанные листы документа, скрепленные степлером. Её голос не звучал простывшим, только очень усталым. Я внимательно посмотрел на секретаршу, но из необычного заметил в ней лишь слегка опухшие глаза. Девушке явно не понравилось, как я разглядываю её. — Нужно что-то ещё? Скажите, и я всё подготовлю.       — Нет, — я неуверенно помотал головой из стороны в сторону. — Вероник, что случилось?       — Всё нормально, — отмахнулась девушка, и по глазам я увидел, что где-то под маской Вероника напряжённо улыбнулась. — Вам не стоит беспокоиться.       — Ладно, — ответил я так же недоверчиво. — Тебя с утра не было на рабочем месте. Я волновался.       Вероника удивлённо подняла брови.       — Волновались? — переспросила она, но тут же отвлеклась и вернула себе профессиональный вид. — То есть, извините, Сергей Дмитриевич. Я опять беру внеплановые выходные. Я постараюсь исправиться.       Вероника опустила глаза, как провинившийся ребёнок.       После лекций Олега я не мог даже злиться на неё.       — Главное, чтобы с тобой всё было в порядке, — уверил я. — А с остальным разберёмся.       Вероника кивнула и пошла к выходу.       — Поправляйся, — бросил я напоследок.       Вероника замерла, как вкопанная.       — А? — переспросила она. Затем она вдруг подняла руку и коснулась рукой маски. — А. Спасибо.       Не поясняя, что случилось, она ушла обратно на своё рабочее место.       Какое-то время я ещё смотрел в коридор, как будто у меня есть шанс увидеть её сквозь стены.       Когда у окна кабинета возник Птица я, как это обычно бывало, не услышал его, а почувствовал. Демон, в неприязни скривив губы, оценил облака на сравнительно чистом небе и пощурился навстречу неяркому солнцу.       — Ты опять не доводишь дело до конца, — сказал он внезапно с таким укором в глухом голосе, который я не слышал от него с нашей первой встречи.       Я подождал, пока он скажет что-то ещё, но Птица молчал.       — Ты что, о Веронике что ли? — уточнил я, раздражённо. — Перестань, я не буду её увольнять. Что она мне сделала? Парня увела?       — Пока нет, — спокойно ответил Птица, подплывая к моему столу. Сложенные чёрные крылья волочились за ним по полу. Я проигнорировал колкость.       — И что ещё я не довёл до конца?       Птица остро ухмыльнулся уголком рта, обнажая клыки непривычно хищно. Я впервые за много месяцев действительно боялся его.       — Правильно, бойся. Ты стал слишком много себе позволять.       В ответ я промолчал, с опаской наблюдая за ситуацией. Неосознанно я бросил взгляд на кнопку вызова охраны под столом.       Вдруг мощным толчком моё кресло словно откинуло от стола. По инерции я отъехал аж до барельефа на стене за моей спиной. Теперь я не смог бы дотянуться до кнопки и до телефона, оставшегося на столе.       Птица по-прежнему стоял по другую сторону стола и смотрел на меня исподлобья.       — Хватит липнуть к своему дружку, — грозно отчитал он. — Олег то, Олег там.       Я уж было открыл рот, чтобы возразить: в каком это месте я липну к Олегу!       — Не отстанешь от него, ему хуже будет, — продолжил Птица, отмахиваясь от моих оправданий лёгким жестом руки. Он нервно дёрнул головой, откидывая с лица прядь рыжих волос, как будто мой облик вдруг начал его раздражать.       — Да что с тобой вдруг… — начал я, но Птица вытянул в мою сторону когтистую руку. Я тут же умолк, понимая, что не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.       — Слушайся меня, — медленно и настойчиво проговорил демон. — И больше никого. Тогда всё будет как раньше — хорошо.       Птица прекратил душить меня, отпуская из невидимых пут с лёгким толчком, снова заставляя моё кресло столкнуться с барельефом. Демон спрятался за крыльями и исчез.       Я закашлялся. Вскочил с кресла, осмотрел комнату, убеждаясь, что Птица покинул её, и побежал к своим апартаментам.       Еле-еле набрав пароль на панельке, я вошёл в свою ванную и склонился над раковиной. Дышать было всё ещё тяжело. Я прокашлялся. Открыл холодный кран — вода была ледяной. Я умылся, вдруг ощутив, каким горячим было моё лицо. Я снова покашлял, было трудно остановиться.       Посмотрелся в зеркало: к счастью, никаких отметин на коже не осталось.       Я глубоко вдохнул в попытке прийти в себя, но лишь опять начал кашлять. Снова склонившись над раковиной, я умылся, а разлепив глаза, заметил в дверном проёме за собой скользнувшую чёрную тень.       Я тут же обернулся, так сильно отодвигаясь от двери, что чуть не запрыгнул на раковину.       Из дверного проёма на меня удивлённо смотрел Олег Волков.       — Серёж, ты чего? — спросил он, округлив глаза. Он поднял руки в жесте “я сдаюсь” и подошёл на шаг ближе.       Я так испугался, что даже не сразу понял, что вошёл Олег, а не Птица.       Наконец я выдохнул.       Заметив, что я расслабился и узнал его, Олег подошёл ближе. Он закрыл кран, потом бесцеремонно положил руку мне на лоб, проверяя температуру.       — Ахренеть, — он посмотрел на меня с ещё большим беспокойством. — У тебя жар. Есть лекарства?       Я нашёл в себе силы только кивнуть на ящик в комоде. Олег всё понял и полез в аптечку в поисках необходимого лекарства.       — Как ты… как ты вошёл? — спросил я по-прежнему хриплым голосом.       Олег на мгновение бросил на меня взгляд.       — Прости, — сказал он через плечо, снова посвящая своё внимание медикаментам, — ты кашлял, как будто щас лёгкие выплюнешь. Вроде не куришь уже… да? — Он наконец выудил из горы коробочек жаропонижающее и что-то ещё и проверил срок годности. — А пароль твой я ещё в первый день запомнил. Привычка рабочая.       Он виновато улыбнулся.       — Ого, — только и протянул я.       Только сейчас я на самом деле почувствовал, что мне ужасно хреново. Прогулка ночью под дождём всё же вылезла мне боком.       — У тебя есть тут что-то типа кухни?       Я кивнул и вышел из ванной, провожая за собой Олега в небольшую светлую кухоньку в моём подобии квартиры в офисе. Друг быстро осмотрелся и тут же принялся ставить чайник. Отмерив нужное количество сиропа, он под своим присмотром заставил меня его выпить. Сироп был мерзким на вкус.       Я был благодарен Олегу за его присутствие, но не мог сказать ему об этом. “Спасибо, что успокаиваешь меня после нападения моей чертовщины”? Звучит ужасно, не думаете?       Олег заварил мне кружку чая.       — Без сахара с лимоном, как ты любишь.       Он сел напротив меня.       Я отвлёкся от мерзких немых мыслей, засасывающих меня, как водоворот.       — Когда ты успел всё найти? — я покачал головой, двигая кружку к себе обеими руками и отпивая горячий чай с бергамотом, склоняясь над столом, как пятилетка, а не поднимая кружку ко рту. Я не сводил глаз с Олега.       Тот посмеялся, ещё раз обводя взглядом мою кухню.       — Да у тебя тут не потеряешься.       — Ну да, — согласился я рассеяно.       Горячий чай слегка обжёг травмированное горло, и я хрипло прокашлялся.       Олег потянулся ко мне через стол и обхватил рукой моё запястье уверенным движением. Я не сразу понял, что он делает это, по-прежнему чтобы понять мою температуру.       Он нахмурился и цокнул языком. Отпустив мою руку, Олег похлопал по ней, успокаивающе. Он протянул мне ещё несколько таблеток.       — Капец тебя штырит, — прокомментировал он. — На, пей. Ты обедал?       — Да, — соврал я.       Я выпил ещё горстку таблеток, полностью доверяя Олегу в подборе лечения.       — Потом через два часа ещё выпьешь, — проинструктировал он, и я тут же поставил напоминание на смарт-часах. — Как ты так заболеть умудрился?       — Не знаю, — я пожал плечами. — Может, заразили. Там Вероника болеет.       Олег вскинул на меня голову. Я поджал губы: опять беспокоится о Веронике?       — Ну она в маске была, — я провёл рукой перед лицом, изображая медицинскую маску. — Не знаю.       Олег нахмурился.       — Она, — он помолчал подбирая слова. Взгляд суровых глаз устремился в розовеющее закатное небо. — Она не заболела. У неё там синяк. Это от коллекторов из РосГарантБанка.       — Что?! — я почти подпрыгнул на месте. — Её ударили?       — Нет, — Олег покачал головой, но голос его звучал не утешающе. — Они пытались зайти в квартиру, а у неё там ребёнок, она не пускала. Когда её оттолкнули, она ударилась щекой о дверной косяк.       Голос Олега был глухим и угрожающим.       Я поморщился, когда перед моими глазами предстала картина произошедшего с Вероникой.       — Какой пиздец, — я потёр лицо руками, вспоминая скандалы, окружающие РосГарантБанк и его владелицу. — Исаева вообще не следит, что в её банке творится.       — Я думаю, её просто всё устраивает, — Олег вздохнул, успокаиваясь. — Сегодня поеду к Веронике. Если ночью опять заявятся, надо их на место поставить.       Что-то у меня в груди дёрнулось.       — Ты поедешь к ней на ночь? — спросил я недоверчиво.       Олег не обратил внимания на щекотливость моего вопроса.       — Да, — ответил он. — Ей больше не поможет никто.       Я поник и откинулся на спинку стула.       — Понятно. Будь осторожен, — произнёс я вяло.       Олег встал со своего места.       — Тогда я пойду, — он замялся, и я поднял на него голову. Олег выглядел смущённым. — Но мы же увидимся завтра?       Я не сразу понял, что говорит он о нашей прогулке по Питеру, о которой мы договорились как будто не меньше, чем сто лет назад.       Не успел я задуматься над ответом, как из-за Олега, как в фильме ужасов, появились две знакомые чёрные руки и легли моему другу на плечи. У меня внутри всё похолодело. Беседа с Олегом помогла мне забыть о Птице на пару минут, но его угроза по-прежнему звучала у меня в голове.       Если я соглашусь, Олег пострадает.       Я отвёл глаза.       — Я не смогу.       — Точно-точно, — Олег согласно кивнул. — Долечись сначала. Если что, звони сразу.       И он ушёл.       Я медленно допил чай, вздыхая о чём-то неопределённом, потом пошёл в спальню и, не раздеваясь, плюхнулся на кровать.       Кажется, я даже задремал, когда в моей руке зазвонил телефон.       — Слушаю, — я поднёс трубку к уху.       — Разумовский, — вдруг прозвенел голос Юли Пчёлкиной. — Я думала, и ты тоже не ответишь.       Я нахмурился и даже не стал открывать глаза.       — Чего тебе? — спросил я устало, не волнуясь о том, насколько грубым меня считает журналистка.       — Пожалуйста, ответь, это очень важно, — попросила она жалобно. — Ты был у Гречкина?       Я тут же распахнул глаза и сел на кровати таким рывком, что закружилась голова. Я напомнил себе свою мантру: меня там не было, я ничего не знаю.       — В смысле? Где? — переспросил я с осторожностью. — Зачем мне у него быть?       — Ну, в больнице, — пояснила Юля, как что-то само собой разумеющееся. — О боже…       — Что? — нетерпеливо спросил я.       — Ты что, не знаешь? — проговорила она еле живым голосом. — Вот блин…       — Не знаю что?! — не выдержал я, повышая голос.       Юля прерывисто вздохнул перед ответом.       — Я случайно узнала, — попыталась она оправдаться. — Позвонила тебе, думала, вдруг ты мне хоть что-нибудь расскажешь. А ты вон как… Тоже не знал.       У меня не было сил снова спрашивать, в чём дело, и я просто молчал, ожидая, пока Пчёлкина сама всё расскажет.       — Кирилл Гречкин не умер. Он в коме в больнице.       У меня потемнело в глазах.