Скорбь Сатаны

      Я чихнул уже который раз за вечер.       — Будь здоров, — снова пожелала Юля. В её голосе не было ни намёка на раздражение, хотя, честно говоря, к тому моменту я бы простил её за это.       — Спасибо, — я утёр нос предложенной бумажной салфеткой. Подумав секунду, Юля оставила рядом со мной всю коробку. Я ещё раз кивнул в благодарность. Нос саднило от постоянного подтирания.       В квартире Юли пахло благовониями. Приятный аромат сандала или ванили был бы ещё приятнее, если бы я смог в полной мере его почувствовать. Но моя простуда так не считала.       Я приехал к Пчёлкиной сразу после её звонка. Наше общее желание узнать подробности о произошедшем с Кириллом вскоре нашло выход в общем желании посплетничать. Изначально я должен был заехать за ней, чтобы мы вместе поехали в бар или кафе. Но, увидев, что я болен, Юля сразу скормила мне ещё несколько порций лекарств и настояла на том, чтобы мы остались у неё дома. Но на нашу договорённость выпить вместе моя простуда не повлияла — дома у Юли Пчёлкиной оказался хороший мини-бар.       Мы сели в неярко освещённой гостиной, оба расположившись полубоком друг к другу на разных краях дивана. Юля поджала под себя затянутую в узкие кожаные брюки ногу.       Мы выпили уже несколько мартини из цветных коктейльных бокалов с зонтиками и дождались доставщика пиццы, когда наша беседа наконец коснулась Кирилла. Как будто мы оба опасались этой темы так же сильно, как и хотели разузнать подробности.       — То есть, — Юля заговорила тише, — ты правда не знал, да?       — Да.       Я кивнул. Выудив из бокала зонтик, я повертел его пальцами.       — Лёша не сказал тебе, — это уже не было похоже на вопрос. Скорее на неуверенное утверждение. — Да?       — Да, — эхом отозвался я. — Не понимаю, почему тебе и Грому это кажется таким странным, но мы с Лёшей не виделись после убийства Кирилла… то есть, после покушения на Кирилла. У Лёши не было возможности — и необходимости — говорить мне что-то.       Юля подняла на меня глаза. Предупреждая её вопрос, я добавил:       — Нет, Гром не сказал мне, что Кирилл жив, — пояснил я. — Но он очень интересовался тем, что по поводу произошедшего рассказал мне Лёша. Видимо, его забавляло, что я ничего не знаю.       — М-да, — Юля покачала головой. — Интересный он человек.       — Я бы назвал это по-другому, но ты права, — я отпил ещё немного своего коктейля и сжал зубы, вспоминая, что собирался лично отвезти Игорю Грому запрошенные им переписки Гречкина.       — Думаешь, он тебя подозревает?       Я усмехнулся.       — Точно подозревает, — легко ответил я. Несколько порций парацетамола не очень хорошо влияли на ясность моих мыслей. — У меня и мотив, как по учебнику, и возможности есть, чтобы… что там с ним сделали?       Я не очень хорошо помнил, что было известно общественности о нападении на Кирилла.       — Неизвестно, — Юля пожала плечами и нахмурилась. Было видно, что ей самой не нравилось, что она не заполучила больше информации об инциденте. — Напали в собственной квартире. Соседи говорят, видели какого-то молодого парня.       — Ну вот, видишь, — добавил я с энтузиазмом и отставил на кофейный столик пустой бокал. — Разве это на меня похоже?       Собеседница посмотрела на меня с серьёзностью, которую я не подразумевал в этом “гипотетическом” обсуждении. Она склонила голову, немного подумала и наконец сказала:       — Ну да, естественно. Твой киллер точно бы не попался. — Наконец она улыбнулась. — И вообще, от тебя я ожидала бы что-то типа подорвать его в собственной тачке. Нападение у него дома оставляет слишком много улик.       Мы посмеялись. Меня немного пугало то, как хорошо Юля представляла меня в роли убийцы. В нашей внезапно дружеской беседе я заигрался так, что и забыл, что на самом деле напал на Кирилла Гречкина.       То, что я всё же его не убил, дарило огромное облегчение с одной стороны, но с другой — висело надо мной, будто дамоклов меч. В любой момент Кирилл мог очнуться и рассказать, что с ним произошло. Как скоро после это я сел бы в тюрьму, зависело бы только от мастерства его отца.       Повисла пауза, по-своему тяжёлая для нас обоих.       — И что ты будешь делать теперь? — вдруг спросила Юля. Мне понадобилась секунда, чтобы напомнить себе, что она не может читать мысли.       Я знал, что она спрашивает это, во многом исходя из своих собственных интересов, но я ясно услышал в её голосе беспокойство и… сочувствие. Я смутился.       Что мне надо было делать? Узнавать, где находится Кирилл и срочно решать эту… ситуацию.       — Понятия не имею.       Юля кивнула и отвела глаза.       — Наверное, всё это на тебя очень давит? — осторожно спросила она чутким полушёпотом. Это был первый раз за вечер, когда она поинтересовалась моими личными переживаниями. Я не сразу нашёлся, что ответить, поэтому потянул время долгим тяжёлым вздохом.       Я открыл рот, чтобы что-то сказать. Тут же закрыл, осёкшись. Не стоило выдавать ей всё, что было у меня на душе, независимо от того, по какой причине она интересовалась.       — Лёшке сейчас явно тяжелее. При чём тут я?       Покачав головой невыразительно, я наконец посмотрел Юле в глаза. На секунду с моего лица спало выражение полного спокойствия и тотального контроля, которое я успешно удерживал весь день. Юля Пчёлкина смотрела на меня внимательно, даже немного нахмурившись. Не говоря больше ни слова на эту тему, она придвинулась немного ближе и положила руку мне на плечо, немного сжав пальцами мою фланелевую рубашку.       Я проигнорировал жест.       — Ты знаешь, где сейчас Кирилл? — спросил я. Мой голос прозвучал твёрдо. Я отодвинулся дальше и опёрся на спинку дивана, таким образом выскальзывая из хватки Юли. Она убрала руку.       — Если бы знала, я бы тебя не позвала, — она посмеялась, чтобы смягчить грубость своего высказывания.       — А как ты узнала, что он жив?       Перед ответом Юля запила свой мартини стаканом спрайта.       — Сначала его отвезли в городскую больницу на скорой. А там у меня есть уши, — объяснила она и помрачнела. — А потом его перевели в частную клинику. И я не нашла, в какую. Инфы никакой нет. Думала, ты знаешь.       — Хотел бы я знать, — я пожал плечами.       Юля задумалась, прикусив костяшку пальца:       — Игорь Гром, должно быть, знает, — тут она комично развела руки. — Но, я думаю, во второй раз он не даст мне заглянуть в материалы по делу. Он явно догадается, что я скопировала их для своего нового ролика.       Я засмеялся.       — Ты украла конфиденциальную информацию у полицейского? И опубликовала её в видео? — от смеха я запрокинул голову. Больное горло неприятно жгло. — Ну ты даёшь!       Юля тоже посмеялась, горделиво заправляя прядь ярко-красных волос за ухо. Наш смех немного разбавил нервную обстановку.       — Не украла, а скопировала, — поправила девушка. — Но сейчас это не имеет значения. Я не знаю, где Кирилл, у меня нет подвижек в расследовании, и нет убедительного повода снова обокрасть полицейского.       В ответ на эту реплику я улыбнулся, хищно, сам чувствуя, как сильно я в тот момент походил на Птицу. Резким движением головы я откинул с лица непослушную чёлку.       — Мне нужно отвезти Грому данные для расследования. Я обещал по электронной почте отправить, но теперь мне хотелось бы с ним лично поговорить. Прям щас и поеду, наверное, — я закусил губу, оценивая идею, пришедшую мне в голову. Была не была. — Поедешь со мной?       Лицо Юли засияло.       — Конечно! Ты ещё спрашиваешь! — она вскочила с дивана и засобиралась, скидывая помаду и ещё какую-то мелочь с комода к себе в сумочку. — Я как раз знаю, где он живёт.       — Стой, — окликнул я. Юля отвлеклась от своих дел и обернулась. — Давай так… Будем делиться друг с другом информацией. Можешь делать из этого какую хочешь сенсацию (не упоминая меня и Макаровых, конечно). Но держи меня в курсе — в этом деле замешаны дорогие мне люди, и я хочу знать, что происходит.       Юля снова подошла ко мне.       — Я понимаю, — она протянула мне руку. — Я тоже считаю, что это взаимовыгодное решение.       Мы пожали руки.       — В ответ я тоже обещаю делиться всем, что мне станет известно по поводу этого дела, — заверил я. Конечно, вы понимаете, что я знал, что лгу ей прямо в лицо. Может быть, в какой-то вселенной Юлия Пчёлкина и стала бы моей верной соратницей, но не здесь.       ***       Уже через несколько минут Убер вёз нас к дому Игоря Грома. Я тактично не стал уточнять у Юли, откуда ей известен его адрес. По пути я позвонил Грому, пытаясь звучать как можно более здоровым, и сообщил, что я скоро привезу ему запрошенные документы лично.       Игорь удивился, но согласился. Очевидно, получить сведения для него было важнее собственного комфорта. Даже если бы он запротестовал, меня и Юлю было не остановить.       Гром продиктовал свой адрес, и Юля, которая подслушивала, прислонившись к моему телефону с обратной стороны, чуть не засмеялась прямо в трубку. Во-первых, полицейский не знал, что журналистке известен его адрес. Во-вторых, естественно я не говорил ему, что беру девушку с собой.       Я притворился, что вбил адрес в приложение такси и попрощался с Игорем.       — Откуда ты знаешь адрес? — всё же не удержался я.       Юля кокетливо улыбнулась. Её ответ совсем не сочетался с её невинным выражением лица:       — Я за ним следила.       Я лишь кивнул. Мы продолжили молча смотреть в окна каждый со своей стороны.       Было уже около девяти вечера. Тёмная улица освещалась только неуютно-жёлтым светом фонарей.       Пока мы проносились мимо нескольких из них в такси, фонари ужасающе замигали. Когда вокруг темнело, я ясно видел в отражении стекла светящиеся золотистые глаза Птицы. Когда в следующий раз фонарь мигнул прямо над нами, я встрепенулся.       Юля обернулась на меня с беспокойством.       — Ты чего? — спросила она участливо. — Нормально себя чувствуешь?       — Да, всё в порядке, — беззаботно отозвался я. — Фонарь мигнул. Я испугался.       Юля нахмурилась и машинально бросила взгляд в окно.       — Правда? — она подняла глаза на вереницу высоких фонарей. — Я не заметила.       Беседа себя исчерпала. Я отвернулся от Юли. В сознании всплыла отвратительная догадка: эту мистическую игру света не видел никто, кроме меня. Это была всего лишь очередная уловка Птицы.       Я напряг глаза, вглядываясь за городской пейзаж за окном, в попытке поймать тот настойчивый взгляд демона, которым он пугал меня в темноте минуту назад. Но ничего не выходило. Звать его я не хотел.       Всё изменилось. Раньше он был мне почти другом: главным собеседником, соратником. Раньше мне нравилось вести с ним разговоры, с ним было интересно спорить, а наши взгляды на мир различались очень редко. Теперь же, когда в моей жизни внезапно появились люди, которым я был небезразличен и которые были небезразличны мне, сказать хоть слово против Птицы становилось страшно. Ему не нравилась Вероника, он редко терпел Макаровых, он ненавидел Олега, а теперь я также боялся того, как он может отреагировать на Юлю.       Тогда я и понял, что никакой дружбы у нас с ней не сложится. Как бы я ни хотел этого, в первую очередь мне стоило подумать о её безопасности. От обречённости моего положения сердце у меня в груди сжалось. В моей жизни было место только демону.       — Да что же это такое! — из раздумий меня вывел возмущённый возглас водителя. Я вскинул голову и посмотрел вперёд через лобовое стекло. И увидел только кучу людей. Весь пейзаж загородили невзрачные спины толпы.       Автомобиль притормозил, с трудом протискиваясь по улице, заполонённой людьми с плакатами и транспарантами.       — Неужели навигатор не мог объехать это? — пожаловался водитель. — Вот и доверяй потом этим вашим приложениям.       Я коротко зыркнул на него через зеркало заднего вида, но мужчина не заметил моего раздражения. Уверен, он меня даже не узнал.       — Что случилось? — спросил я спокойнее, рассматривая толпу. — Какой-то пикет?       — Хейтеры Исаевой, — ответила Юля, не отвлекаясь от своего смартфона. — Мы возле её банка.       Она неопределённо ткнула в стекло пальцем, и я наклонился к окну с её стороны салона. За окном действительно горела зловещим красным вывеска РосГарантБанка.       Перед главным зданием люди протестовали против ужасных условий кредитования, плохого отношения к клиентам и мошенничества со вкладами. Тонированные окна банка смотрели на беснующихся безразлично. Вряд ли кого-то внутри волновали плакаты и транспаранты. Уж явно не саму Исаеву, к которой обращалось больше всего возгласов и кричалок.       Я с интересом взглянул на сидящую в телефоне Юлю, которую происходящее тоже мало волновало.       — А тебе разве не интересно, что происходит? — спросил я, приподнимая бровь скептически. — Какой из этого, наверное, классный выйдет репортаж…       Юля обернулась на меня и покачала головой.       — Да это уже никому не интересно, не только мне, — она развела руками. — Если бы в ситуации были какие-то подвижки, я бы тут же о них пост выкатила. Но здесь полная стабильность — одни возмущаются, другие ничего не хотят видеть. Вот и всё.       Она повернула ко мне экран своего айфона, где, как я теперь видел, она писала сценарий нового видео про таинственного Гражданина, напавшего на Кирилла Гречкина. По моей спине пробежали мурашки.       — А это — свежая интересная тема. О которой я расскажу первой.       Она вернулась к написанию текста, не дожидаясь пока я придумаю, что ей ответить. Поэтому я пожал плечами, и остаток пути мы провели молча.       Дом Игоря Грома был старым, и выглядел так, как будто штукатурка и элементы лепнины с фасада угрожали осыпаться на нас, стоит нам попытаться войти. Не смотря на это, мы пробежали в открытую входную дверь и поднялись на верхний этаж пятиэтажки.       Юля указала пальцем на нужную квартиру.       — Ты забалтываешь его, а я ищу информацию, — приказным тоном прошептала девушка.       — Ты думаешь, он пустит тебя одну гулять по его квартире? — уточнил я, видя очевидные минусы в её плане. Но у Юли, казалось, всё было схвачено.       Она порылась в сумочке и достала оттуда связку ключей. Выбрав один из них, она резко провела им по своему пальцу. Я сморщился и зажмурился, не ожидая от хрупкой девушки такого поведения. Когда я снова открыл глаза, Юля с довольной улыбкой продемонстрировал мне неглубокую, но длинную царапину вдоль указательного пальца.       — И чем тебе это поможет? — спросил я.       Юля лишь кивнула мне на дверь квартиры Грома.       — Увидишь.       Я нажал на дверной звонок. В сырой парадной было по-прежнему тихо, и я не знал, привели ли мои усилия к какому-нибудь результату. Я позвонил в дверь ещё раз, в этот раз нервно постукивая по полу носком своего конверса.       Прежде чем я попробовал позвонить ещё раз, Юля нетерпеливо цокнула языком. Она затарабанила по ободранной деревянной двери раскрытой ладонью.       — Игорь! — позвала она. — Открывайте!       Я не успел отреагировать на её слова. Свет под потолком мигнул, и я отвёл глаза в сторону, стараясь не реагировать на проделки Птицы. Но оказалось, что в этот раз Юля тоже заметила странности. Она подняла глаза на старую одинокую лампочку и поёжилась.       Замок в двери глухо щёлкнул, и дверь открылась.       Из квартиры потянуло теплом, и я тут же осознал, как холодно на самом деле было снаружи. Игорь стоял в чёрной футболке и джинсах. Совершенно обычный человек, очередной, случайно попавший в паутину злоключений моей жизни. Я встретился с его серыми глазами и по инерции опустил взгляд. У Грома на ногах были смешные пушистые тапочки.       — Здравствуйте, Сергей, — поздоровался он радушно. — Как жизнь молодая? Проходите.       Игорь был рад меня видеть, и я ответил на приветствие так же радостно. Стало даже жаль портить полицейскому настроение, но других вариантов у нас не было.       Его улыбка померкла, когда из-за моей спины возникла Юля Пчёлкина. Она, как будто не замечая гримасы Грома, улыбнулась ему.       — Добрый вечер, Игорь. Знаю, вас не очень радует моя компания, но вам просто необходимо пустить меня. — Не успел Гром спросить, по какой причине он должен впускать журналистку в свой дом, она подняла руку, показывая полицейскому во всей красе свою кровоточащую царапину. — Найдётся аптечка? Произошёл неприятный инцидент с косметичкой.       — Вот это сюрприз, конечно.       Игорь прошёлся по нам с Юлей задумчивым взглядом. Все его вопросы непрофессионально читались на его лице: “Почему вы вместе?”, “Почему вы приехали сюда вместе?”. Но я был благодарен за то, что Игорь отбросил своё любопытство и так ничего и не спросил.       — Проходите, — горько произнёс он со вздохом, пропуская нас внутрь. — Добро пожаловать в моё скромное холостяцкое логово. Можете не разуваться.       Мы вошли в квартиру и проследовали за Громом в гостиную. Игорь указал пальцем на дверь, которая, судя по всему, вела в ванную.       — Там, — он повернулся к Пчёлкиной и наградил её очень тяжёлым и строгим взглядом, явно натренированным за годы работы в полиции. — Аптечка там. И, пожалуйста, уважаемая, ничего больше не трогайте.       Юля не удостоила его ответом, только саркастично улыбнулась и ушла в ванную.       В обшарпанной просторной гостиной Игоря Грома я постарался встать так, чтобы Юля оказалась у мужчины за спиной и могла спокойно ворошить его вещи.       Не сдержавшись, я коротко огляделся: квартира была слишком большой для него одного и явно довольно дорогой, хоть и старой. Судя по огромному овальному окну, здесь было очень холодно зимой.       — Итак, что там с переписками гражданина Гречкина? — спросил Игорь. Я видел, с каким трудом ему даётся не торопить меня.       Но я не собирался сдаваться так быстро.       Я достал приготовленную флешку с данными из нагрудного кармана рубашки. Её металлический корпус блеснул в свете лампочки без абажура. Гром уже сделал шаг в мою сторону, когда я спрятал флешку в закрытом кулаке. Мой детский жест развеселил даже меня, но Грому было не до смеха.       — Почему вы не сказали мне, что Кирилл Гречкин жив? — вдруг спросил я.       Гром остановился. Он не выглядел слишком шокированным — в конце концов я должен был узнать о Кирилле от Лёши. Но то, что он напрягся заставило меня заволноваться. Игорь опустил протянутую к моей флешке руку.       — Чем меньше людей знает, тем лучше для следствия, — объяснил он спокойно, опираясь о стол и складывая на груди руки. — Да и вы были заняты работой и не сильно беспокоились по поводу убийства. Нет?       Тут он был прав, но вряд ли только по этой причине он скрыл от меня такую важную информацию.       Я скопировал его закрытую позу и встал напротив, ожидая продолжения рассказа. Игорь поддался.       — Отец Гречкина… мы с ним считаем, что убийцу будет проще вычислить, если мы дадим ему совершить то, для чего Кирилла пытались убить. Вы, конечно, понимаете, что у этого действия должна быть какая-то цель? Его ведь не просто за гаражами избили, — Игорь задумчиво покачал головой, и я кивнул ему в ответ понимающе, состроив серьёзное лицо. — Мы ждём дальнейших действий окружения Гречкина, чтобы вычислить убийцу.       — И я попадаю под подозрение? — я приподнял бровь. — Поэтому вы смотрели на мою реакцию?       К моему огромному облегчению Гром покачал головой.       — Конечно, я проверял вас. Как и вашего охранника, и Макаровых. На всякий пожарный, так сказать. На самом деле — просто не хотел особо распространяться, — Гром скривился, как будто я заставил его откусить лимон. — Гречкин-старший и так не очень верит в силы полиции. А тут ещё и этот скандал, который устроила ваша замечательная спутница, опубликовав в интернете конфиденциальные данные…       Гром обернулся в направлении приоткрытой двери в ванную комнату, где всё ещё горел свет, хотя я точно видел, как пару реплик нашего диалога назад Юля выскользнула оттуда в прихожую.       — Я об этом не знал, мне очень жаль, — ответил я, возвращая внимание Грома на себя. Вышло довольно сухо. — Я понимаю, что вам не очень хотелось бы сотрудничать и с моей компанией для раскрытии этого дела. Но так уж вышло, что моя помощь вам необходима. И я готов её оказать.       Я осмотрелся.       — У вас есть компьютер?       Гром тут же отошёл к своему рабочему столу, где из-под стопки бумаг показался довольно современный ноутбук. Пока он откапывал и включал его, я пробежал глазами по бумагам. Все они не имели отношения к делу Гречкина, и помочь нам не могли.       Я снова заметил, как Юля юркнула в другую часть квартиры.       — Я предпочёл бы вообще ни у кого не просить помощи. Я… как бы выразиться? Я не умею работать с людьми, — вдруг признался Гром. Я даже не придумал, что ему можно на это ответить. — Но если я не раскрою это дело, моей карьере пипец.       Помедлив секунду, я всё же похлопал его по плечу.       — Я уверен, вы отлично справитесь.       Ответом мне была лишь вежливая улыбка.       Гром отошёл от ноутбука, и я занял его место.       — Здесь переписки, — скидывая файлы, я указал ему на иконки папок. — Они структурированы по собеседникам Кирилла и по датам. Я не знал, какой именно временной промежуток вам нужен, поэтому скачал всё. А это — условия разглашения компанией “Вместе” личных данных пользователя. Учитывая, что Кирилл жив, я настоятельно требую от полиции исполнения этих условий.       Я поймал взгляд Грома и постарался передать без слов всю серьёзность происходящего. Но глаза моего собеседника сияли восторгом, и больше он ни на что не обращал внимание.       — Вот спасибо, Сергей, — он крепко пожал мне руку. — Выручили.       Гром улыбнулся. Я уж было хотел ответить, что мне было не сложно и пусть обращается ещё, или что там принято говорить в таких случаях, но тут я заметил позади Грома Птицу.       Демон расположился вальяжно в кухне, оперевшись о кухонный стол и скрестив на груди руки. Его, казалось, совсем не волновало, что Игорь в любом случае увидит его, если вдруг обернётся. Я ожидал, что взгляд его будет как обычно скучающим, немым, но его жёлтые глаза смотрели на затылок Грома подначивающе, суетливо, напряжённо, как игрок смотрит на катящиеся по столу кости.       Из ванной послышался шум воды — Юля открыла кран. Когда она успела туда вернуться?       Гром начал оборачиваться в сторону ванной. В сторону Птицы.       — Игорь! — Я крепко схватил Грома за оголённое предплечье.       Полицейский снова обратил всё своё внимание на меня. Только тогда я понял, что совершенно не знаю, зачем я мог бы так эмоционально его окликнуть.       Птица подошёл ближе. Теперь он стоял прямо за Игорем и сверлил его ужасающим взглядом.       Под моей ладонью перекатились чужие мышцы: Гром напрягся.       — Мне нужно знать, — наконец выдавил я. — Где сейчас Кирилл Гречкин?       Гром тут же растерял всю свою благосклонность.       — Так вот зачем вы оба пришли, — он грубо скинул себя мою руку. — Ещё информации нарыть.       Он резко обернулся.       — Нет! — воскликнул я, почти щурясь от ужаса перед тем, что вот-вот произойдёт.       Но, подняв глаза, я увидел, что рядом с Громом стоял не Птица. Теперь там была всего лишь Юля с аккуратно перебинтованными пальцами. Они оба смотрели на меня с удивлением. Видимо, мой вскрик всё-таки был слишком громким.       Я продолжил ломать комедию.       — Почему вы думаете обо мне так плохо! — возмущённо продолжил я. Для красоты удалось даже прикрикнуть. — Вам известно о том, как Кирилл важен для Лёши и как Лёша важен мне. Мы знакомы с Кириллом лишь недавно, но почему вы считаете, что меня не может волновать его судьба?       Юля красноречиво сложила на груди руки, без слов присоединяясь к моему укору. Игорь бросил на неё взгляд, в котором всё ещё читались неприязнь и непонимание, как и почему вообще журналистка оказалась в его квартире. Оглядев наши суровые лица, Гром покачал головой и вздохнул.       — Я ничего вам не скажу, — его тон дал понять, что на этом разговор и завершится. Вдруг он добавил с еле заметным сожалением: — Я просто не могу ничего сказать.       Мы с Юлей переглянулись. Она покачала головой — тоже ничего не нашла.       — Мы понимаем, — ответил я. — Я понимаю.       — В любом случае спасибо вам, — добавила Юля. — За аптечку.       — Это вам спасибо, Сергей, — снова обратился ко мне Игорь. — За переписки.       — Обращайтесь, — всё же сказал я, когда мы с Юлей вернулись ко входной двери. — Нет, правда. Если будет нужна помощь, вы знаете, где меня найти.       Гром кивнул, и мы снова пожали друг другу руки.       — Только в следующий раз приезжайте один, — посмеялся он, и Юля наигранно посмеялась вместе с ним.       Юля заговорила, только когда мы вышли из дома и отошли от него на приличное расстояние. Мы шли в неопределённом направлении, явно просто чтобы обсудить встречу с Громом.       — Он, похоже, действительно серьёзно воспринял то, что я украла у него инфу, — начала она. — У него дома вообще нет незакрытых дел. Вообще ничего интересного. Он мне не нравится! А ты что-то узнал?       — За ним следит отец Кирилла. Он нам ничего не скажет.       Юля вздохнула.       — Да ничего страшного, — обнадёжил я. — Я тоже не хрен с горы.       — И что мы будем делать? Прерывать базы данных всех частных клиник города?       — Нет. Сделаем звонок другу.       Мы остановились посреди улицы. Я достал из кармана телефон и набрал номер Лёши Макарова.       Почему я сразу этого не сделал? Причин много. Я не хотел использовать свои хорошие отношения с Лёшей в корыстных целях, не хотел напоминать ему о случившемся, не был уверен, что он и сам знает, где Кирилл, и в конце концов я думал, он просто не возьмёт трубку. Он ведь не отвечал на мои сообщения весь день.       К счастью, всё сложилось более-менее удачно.       Лёша был рад слышать, что я в курсе, что Кирилл жив. Ему было тяжело ни с кем этим не делиться (поэтому он меня и игнорил). Но вначале говорить, в какой больнице лежит Кирилл, он не захотел. Делал он это не слишком искусно: переводил тему, отнекивался и оправдывался так долго, что я театрально закатил глаза, чем вызвал тихий смешок Юли.       Я бросил на девушку грозный взгляд, но тут она протянула руку к телефону. Её лицо озарилось какой-то идеей.       — Дай мне, — произнесла она одними губами.       Я неуверенно протянул ей телефон.       — Алло? Привет, Лёш. Это Юля Пчёлкина. Не пугайся. — Она взяла мой телефон, отвернулась от меня и зашагала прочь так уверенно и резво, что в любом другом случае я бы подумал, что она решила украсть мой телефон.       Через несколько минут я наконец нагнал её, услышав лишь окончание её разговора с моим другом.       — Спасибо! — широко улыбаясь, сказала она. — Мы с Серёжей тогда сейчас подъедем. Пока-пока!       Он положила трубку, протянула мне мой телефон и посмотрела на меня с видом победительницы.       — Вот так это делается, Разумовский.       — Что ты ему сказала? — поразился я.       — Поддержала, — ответила она лаконично и уже со своего телефона принялась набирать в приложении такси адрес больницы.       Я всё ещё не знаю, что же она тогда наговорила.       ***       Лёша встретил нас внизу, у входа в больницу. Только благодаря его пропуску и моей пятитысячной купюре женщина на вахте согласилась нас впустить. Кстати, Юле тоже пришлось прокладывать себе дорогу в клинику изображением Хабаровска.       Пока мы шли к лифтам и поднимались на нужный этаж, Лёша коротко объяснил нам, что Кирилл успел позвонить личному врачу перед тем, как отключиться, но звонок он сбросил. (Я вздрогнул, вспомнив, как отпихнул от Гречкина его айфон.)       Ответственный врач, однако, сообщил о произошедшем отцу Кирилла, и они вместе приехали к нему.       — Успели еле-еле, представляешь? — поделился со мной Лёша, пока Юля отстала, записывая что-то в телефоне.       — Представляю, — отозвался я вяло. — Кошмар.       Всё-таки надо было подсыпать ему все таблетки.       — Слушай, — нагнала нас Юля. — А никто точно не узнает, что мы тут?       Лёша нахмурился.       — Здесь только я и Лиза, — ответил он, косясь на заметки, что Пчёлкина делала о больнице. — Отец Кирилла сегодня уже не приедет.       Мы прошли ещё один поворот в стерильно-белом коридоре больницы. Наш проводник стал идти заметно медленнее. Что-то беспокоило его.       — Он вообще очень потрясён случившимся, — наконец сказал он. — Он даже разрешил мне и Лизе быть здесь.       — Правда? — оживилась Юля. — А он знает, что вы…       — Юль, — прервал я. — Это важно?       Пчёлкина бросила на меня колючий взгляд.       — Всё норм, — покачал головой Лёша. — Да, узнал. У Кира нашли коробку с нашими фотками и письмами. И теперь… теперь, мне кажется, все всё узнают.       Он по-детски поморщил нос. Эти новости были для него очень неприятными, но он старался этого не показывать. Получалось у него плохо.       — Не волнуйся, — Юля вдруг заблокировала телефон, и убрала его в карман, словно опуская своё оружие. — Ничего из этого до сих пор не попало в новости. А если и попадёт, ты там не засветишься. Полиция не допустит.       — Да, отец Кирилла их на поводке держит, — согласился я.       Лёша даже немного посмеялся. Было приятно видеть, что хотя бы на пару минут нам удалось поднять ему настроение.       — Он думает даже, что Кирилл пытался сам себя убить, — снова посерьёзнел он. — Хотя все говорят ему, что это невозможно.       Мы прошли ещё немного. Лёша открыл какую-то дверь своей карточкой-пропуском, мы вошли и оказались в просторном холле, больше похожем на гостиную. И хотя по больнице сновало куча людей, здесь не было никого.       Я даже не сразу приметил Лизу, сливающуюся с интерьером в своём белом больничном халате. Она сидела на софе, облокотившись на рюкзак брата, как на подушку. Судя по всему, пока мы не вошли, она спала.       — Серж! — засияла Лиза. — Ты чё тут делаешь? Ой, лучше наденьте халаты, а то тут очень ругают.       Я подошёл к ней, чтобы она могла обнять меня в качестве приветствия, а затем снял пару белых халатов с вешалки у входа. Надев один из них, я протянул второй Юле. Та накинула его поверх своего пиджака.       Тут девочка заметила журналистку со мной.       — О-о, — протянула она. — Это твоя девушка?       Я заметил, как Лёша, присаживаясь рядом с сестрой, слегка пнул её коленом.       — А что такого? — обиделась она. — Просто спрашиваю.       Юля оставила свою сумочку на широкой спинке диванчика и села рядом с Макаровыми. Я остался стоять. Да и места для меня там уже не хватало.       — Как ты себя чувствуешь? — участливо спросила Юля у Лизы. — Лучше?       — Да, — та закивала, широко улыбаясь. — Я как раз сегодня рассказывала Алтану, как…       На это имя я резко обернулся. Новый ухажёр Лизы беспокоил меня. Я терял доверие ко всем вокруг.       — Лиз, — позвал я строго. — Не надо всё подряд рассказывать какому-то незнакомому челу.       Улыбка Лизы померкла. Она посмотрела на меня так, будто я предал её.       Юля поджала губы. Короткий, почти незаметный жест а-ля Миранда Пристли.       — Он прав, — поддержал меня Лёша. — Будь осторожнее.       — Я не тупая, — раздражённо процедила Лиза. Казалось, они сейчас подерутся.       Юля подтянула ближе свою сумочку и поставила её к себе на колени. Уже тогда это движение показалось мне странным. Она обращалась с сумкой так, будто в ней сидел кто-то живой.       Я внезапно вздрогнул.       Тут же пришлось оглянуться, но никаких чёрных когтей и пернатых теней рядом не было. Я нахмурился. И что это было?       — Ты замёрз? — спросил Лёша. Я неуверенно кивнул. — У меня есть толстовка Олега. Он давал мне её, когда я оставался у Лизки в больнице. Можешь взять. Заодно отдашь ему потом.       — О, это ей он укрывал тебя, пока в больнице не смирились с твоим присутствием? — посмеялась Лиза. — Они выдали тебе плед!       — Я не очень хорошо помню, как она выглядит, сам понимаешь, — продолжил Алекс. — Но тебе всё идёт. Так что бери.       Лёша залез в рюкзак и достал оттуда аккуратный чёрный свёрток. Лиза запротестовала — теперь рюкзак был не таким мягким, чтобы на нём лежать.       Я отошёл к соседнему креслу, чтобы сбросить с себя халат и одеться.       — А где Кирилл? — Юля указала пальцем на двери палат. — Где-то тут?       Я влез в худи. Свежевыстиранная, худи совсем не пахла Олегом. Отметив это про себя, я даже разочаровался. Но она была действительно тёплой.       Все мои лекарства переставали действовать. Я опять начал кашлять и задумался: может быть, у меня поднимается температура?       У входа лежала пачка медицинских масок, и я вытащил оттуда одну и надел. Не хотелось разносить заразу по больнице и тем более заразить Лёшу и Лизу.       — Вон там Кир, — показала на дверь Лиза. — Только туда, конечно, никому нельзя.       Дверь в палату Кирилла ничем, кроме номера, не отличалась от других. Было неясно, есть ли в соседних вообще кто-то, или Гречкин-старший позаботился о том, чтобы в этом элитном отсеке клиники не было никого, кроме его сына.       — Каждые полчаса, или чаще, приходят медсёстры и проверяют его, — продолжила Лиза. — Но всё время, что мы тут, его состояние не менялось.       Девочка вздохнула.       Ну конечно, Кирилл был и её другом. Несмотря на историю с наркотиками, её мнение о нём почему-то не испортилось.       — А что говорят врачи? Что с ним сделали? — продолжала выспрашивать Юля. Мне стоило быть осторожнее — я опять начинал забывать, что причина смерти (вернее, комы) Кирилла была неизвестна общественности.       — Юля, — позвал я, не пытаясь скрыть своё подозрение. — Что ты делаешь?       — В смысле? — как ни в чём ни бывало поинтересовалась Юля, но её пальцы крепче сжались на ремне её сумочки.       Я попытался вспомнить, что девушка закидывала в неё, ещё когда собиралась у себя дома. Память услужливо подкинула картинки небольших прямоугольных предметов, которые Юля пересыпала с комода к себе в сумку. Помада, пачка жвачки и…       — У тебя там диктофон? — спросил я, сощурившись.       Лиза и Лёша тут же обернулись на Пчёлкину.       — Нет, — уверенно ответила она, вскинув голову.       Вместо ответа я лишь склонил голову набок. Юля гордо выдерживала натиск моего взгляда       Глаза Лизы метались между мной и моей собеседницей.       — Да? — уточнил я. — Тогда покажи, что у тебя в сумке.       — С какой это стати, Разумовский? И вообще, ты сказал: “Делай, какую хочешь сенсацию”.       — Серёж, — неуверенно позвал Лёша. — Ты чего? Не надо ничего показывать. Всё нормально.       Лиза согласно кивнула.       — Всё нормально, — подхватила она. И, обернувшись к Юле, положила руку ей на запястье. — Тебе не надо ничего показывать.       — Мы сами вас сюда позвали, — сказал Лёша, имея в виду себя и сестру. Его лицо казалось спокойным. Я не мог понять, верит он Юле, или у него есть какие-то другие планы, в которые меня не посвятили.       В любом случае внезапно зародившаяся между Юлей и близнецами дружба виделась мне притянутой за уши и действительно раздражала.       Пчёлкина никак не прокомментировала нашу перепалку.       — Ладно, понятно, — отмахнулся я, чувствуя (к своему большому удивлению) новый прилив ревности. — Пойду куплю кофе.       Юля и Лёша о чём-то тихо переговаривались.       Только Лиза, обратившая внимание на мою реплику, поджала губы в подобии виноватой улыбки и помахала мне рукой. Её блондинистые волосы как будто посерели. В мёртвом освещении больничного холла она выглядела совсем уставшей. Мне стало совестно, что я наехал на неё из-за её нового друга.       Всем нам нужна поддержка в трудные времена.       Я нажал на кнопку у двери, что-то противно пискнуло, и я вышел в коридор больницы. В ту же секунду я будто переместился в другой мир. Вокруг меня, куда ни глянь, что-то шуршало и пищало, медсёстры в халатах пастельных цветов скользили по гладким полам, носясь от палаты к палате. Врачи с серьёзными лицами ходили небольшими стайками, переговариваясь почти шёпотом.       Впрочем, в такой час их оставалось уже не очень много. Пока я по указателям спускался на первый этаж в уютный круглосуточный кафетерий, я встретил лишь парочку.       Найти дорогу обратно на первый этаж оказалось проще, чем я ожидал.       Я купил себе дешёвый кофе в автомате и обхватил картонный стаканчик обеими руками. Обжигающее тепло приятно разлилось по ладоням. На вкус кофе был как пыль с песком. Но уже сам привычный ритуал успокаивал.       Кафетерий отличался от остальных больничных помещений. Вместо холодных стерильных цветов, он был современно отделан в тёплых оттенках и древесных принтах, как какое-то модное кафе. Людей здесь было не очень много, и все они были слишком далеко от меня и слишком заняты своими делами, чтобы я воспринимал их как часть своей вселенной.       Стоило признаться себе, что я действительно болен, и поехать домой отсыпаться. А ещё лучше — убрать всю работу из расписания на завтра (в субботу это было бы простительно). Но, так уж вышло, я был очень упёртым и тогда считал себя буквально неуязвимым, бессмертным.       Поэтому я просто сидел за хлипким столиком, пытался разобраться в своих хлипких эгоцентричных мыслях и пытался не утратить совсем своё хлипкое доверие к близким мне людям.       За сегодняшний день я умудрился переругаться со всеми подряд.       Кроме одного человека.       Я достал из кармана телефон и позвонил Олегу.       Гудки были длинными и будто насмехались надо мной бесконечными паузами между ними. Вдруг в конце концов звонок сбросили. Удивившись этому, я даже с укором посмотрел на свой собственный телефон, как будто это он был виноват в произошедшем. Я набрал номер ещё раз. В этот раз звонок сбросили гораздо раньше.       Внутри меня всколыхнулось что-то, смешанное с раздражением. Это “что-то” сильно напоминало злобу.       — Как думаешь, чем он занят так поздно? — спросил Птица. Его голос был абсолютно ровным, но за годы я уже научился распознавать в нём этот насмехающийся елейный тон.       Мне приходили в голову мысли по этому поводу, но я старался не давать волю своему воображению. Но мне не нужно было отвечать Птице вслух, чтобы он знал, что я среагировал на его провокацию.       Он хмыкнул прямо над моим ухом — явно усмехнулся.       — Ты помнишь, где он сегодня? — спросил демон.       В напоминании я не нуждался.       Я снова открыл контакты. В этот раз я нашёл там номер Вероники Назаровой.       В отличие от Олега, она подняла трубку сразу же.       — Сергей Дмитриевич? — спросила она удивлённо. Её голос нервно дрожал, но в нём всё равно угадывалось беспокойство… обо мне. — С вами всё нормально?       На мгновение я даже забыл, зачем звонил.       — Я… да, конечно. Ты сама как? Что у вас там? Где Олег?       Вероника заговорила чуть тише, будто боялась, что кто-то её услышит.       — Со мной и с Артёмкой всё нормально, — ответила она. — Олег отвёз нас к моей маме, а сам остался в квартире. Он говорил, что разберётся коллекторами сам. Но я волнуюсь, как он там один…       Я позволил себе легонько посмеяться.       — Не надо волноваться за Олега, его таким не напугаешь, — обнадёжил я. Интересно, что будет с коллекторами, когда вместо матери-одиночки они встретятся с мужиком-военным. — Обязательно сообщи мне, когда от него появятся новости.       Вероника согласилась, и разговор закончился.       Я ожидал от этой беседы чего угодно, но точно не того, что получил в итоге. Я думал, что разозлюсь на Веронику, которая отнимает у меня Олега, но в итоге я не знал, кого винить во всех своих бедах. Как всегда в таких случаях, на ком стоит выместить злость, мне помог придумать Птица.       Я плохо помню убийство Исаевой. Да, правильно, делайте пометки: у нас здесь второе чистосердечное. Не беспокойтесь, далеко не последнее. Но всё было не так просто.       Пока Птица ворковал, пытаясь уговорить меня, что сейчас больше всего зла мне причиняет Ольга Исаева, владелица РосГарантБанка, я листал новостную ленту во “Вместе”, пытаясь абстрагироваться от его въедливого непередаваемого голоса. Но, когда голос звучит прямо в ваших мыслях, оказывается, не так уж и просто заглушить его.       Наши перепалки всегда заканчивались победой демона. Вот и сейчас долго бороться с ним я не смог.       В новостях мне попался пост о том, что толпа протестующих не даёт Исаевой покинуть банк, а значит — на ночь она остаётся в своём офисе. Прочитав это, я одним махом допил жуткий кофе и направился к выходу из больницы.       Ограбить банк. Мне всегда было интересно, каково это. Грабить я ничего не собирался, денег мне хватало, а замашками Робина Гуда я не страдал. Но в данном случае моя задача была гораздо проще — мне надо было только проникнуть в банк.       Я не особенно скрывался в этот раз: из больницы я вынес больничный халат и медицинскую маску, а рыжие волосы опять спрятал в капюшоне толстовки. Стоило бы, наверное, ещё найти где-то очки от солнца, но в темноте ночи посреди Питера это привлекло бы слишком много внимания.       Пробраться ко входу банка было невозможно, толпа не прекращала толкаться и пытаться взять банк штурмом. В голове я прикинул, где у здания должен быть чёрный ход, и кое-как пробил себе путь к нему.       Большинство людей собралось у фасада здания, где их можно было увидеть в окна. С обратной же стороны почти никого не было. Только небольшие компании, уставшие выкрикивать свои бесполезные кричалки, переводили дух и курили.       Они не обратили внимание, когда я прошёл мимо них и встал примерно в десяти метрах от выбранной мною двери. Было ли это глупостью охраны или ходатайством Птицы, но возле чёрного хода не было охранников.       Я уткнулся в телефон и, надеясь, что мне хватит зарядки, простоял так на одном месте минут сорок. С третьей попытки задуманное мне всё же удалось.       Пока я подходил к массивной металлической двери с электронным замком, некоторые из собравшихся здесь всё же обратили на меня внимание, одёргивая друг друга и указывая на меня пальцами.       Кто-то начал фотографировать на телефон. Включилась вспышка, но я вовремя отвернулся от камеры.       Я подошёл к двери и ввёл необходимый код, не забыв спрятать руку в рукав больничного халата. Дверь согласилась, загорелся зелёный огонёк.       — Прошу, — сказал я почти нахально, восторгаясь тем, что у меня есть публика. Мой голос приглушился сквозь материал маски.       Один из молодых мужчин недоверчиво подошёл к двери и дёрнул за ручку. Дверь открылась и он тупо посмотрел внутрь длинного тёмного коридора.       Кто-то тут же отделился от компании и вбежал в здание.       Поверьте, у меня не было никакого желания её убивать. Всё, чего я хотел, это проучить её. Вот я и открыл эту несчастную дверь. Я даже не вошёл. И не собирался.       Я не знал, что именно в момент моего вмешательства в здании вдруг произойдёт перебой с электричеством (не зря во всём районе весь вечер мигал свет). И я не мог рассчитывать, что это поможет хулиганам проникнуть так близко к Исаевой.       Довольный своей проделкой я снял халат, запихнул его в карман толстовки и направился в сторону дома. Идти мне было больше полутора часов, но я намеревался пройти хотя бы часть пути на своих двоих, чтобы снять напряжение.       Как вы понимаете, на моей простуде это не очень хорошо сказалось.       Когда такси довезло меня до дома, в башню, я кашлял так, будто вот-вот задохнусь.       Я страшно замёрз, поэтому решил набрать ванну, чтобы согреться. На ходу снимая с себя чужую толстовку, я открыл кран и заткнул слив в ванне.       Тут у меня зазвонил телефон. На экране высветилось имя Олега.       — Алло? — ответил я. Получилось неуверенно, потому что я не знал, что могло заставить Олега позвонить мне так поздно ночью. — Олег? Всё нормально?       Приступ кашля скрутил меня, заставил сложиться пополам. Я осел, опираясь о холодную ванну. Вода из крана никак не хотела нагреваться.       — Серёж, — голос Олега звучал холодно и почти строго. — Что случилось с Исаевой?       — А что с ней? — спросил я, и меня тут же разорвал ещё один приступ кашля.       — Посмотри новости, — посоветовал друг. — Ты звучишь ужасно, как ты себя чу…       Он не договорил, потому что я сбросил звонок и трясущимися руками открыл первый попавшийся паблик с питерскими новостями. Тогда я и узнал, что банк подожгли. Исаева точно погибла. Многие другие стали жертвами инцидента.       По всему моему телу будто прошёл заряд тока. Меня бросало то в жар, то в холод.       С ума сходил и фан-клуб Гражданина, якобы убившего Кирилла Гречкина. Некоторые личности утверждали, что в случае Исаевой действовал тот же человек (о, ужас, это был я!). Теперь они прозвали его Чумной Доктор.       Чтобы найти истоки этого прозвища, мне пришлось пролистать ещё несколько постов-простыней в паблике фан-клуба.       Олег позвонил ещё раз, но я проигнорировал.       На мысль о докторах аудиторию навело изображение меня в маске.       В сеть попала та самая фотка, которую сделал мужчина, когда я открывал дверь чёрного хода. Подпись новостного поста гласила: “Волк — санитар леса”. Я не понимал, что это значит, пока не присмотрелся к размытой фотографии.       На капюшоне толстовки, которую я до этого считал чисто-чёрной, на затылке обнаружилась надпись. Вышитая красными нитками готическим шрифтом, явно вручную и с любовью, надпись гласила: DER WOLF.       Волк.       Я так громко ахнул, что сам себе закрыл рот.       Уже в который раз я, сам того не зная, подставлял Олега.       На мои плечи улеглись тяжёлые руки. Птица.       — Тебе понравилось? — спросил он.       — Я прошу тебя, отвали от меня. Уйди, уйди, уйди.       — У тебя есть только я, — прошелестел Птица прямо надо мной, склоняясь опасливо и сторонясь брызг.       Я это знал, но отказывался верить. Шорох его голоса почти сливался с шумом набирающейся воды.       Вода. Он ненавидел воду.       — Мы с тобой становимся одним целым.       — Нет.       Его голос эхом раздавался у меня в голове. Его мысли путались с моими и наполняли меня до краёв.       Я набрал побольше воздуха в лёгкие и опустил голову в ванну с водой.       Вокруг наконец стало совсем тихо.