***
Кастиэль кидает ключи в маленькую нелепую плетёную корзинку, которую ему купил брат Бальтазар, придя к выводу, что в квартире мужчины нет ни одного личного штриха. («Но книги!» — настаивал Кастиэль. «Не считается», — сказал Бальтазар). Он, как обычно, бегло проверяет все комнаты, прежде чем снять пистолет и значок, а затем идёт за бутылкой воды к холодильнику. Там есть и остатки еды на вынос — вероятно сегодняшний ужин. Он берёт случайную коробку и нюхает. А, брокколи и говядина. Пахнет неплохо. Агент захлопывает дверцу холодильника, что-то заставляет его замереть. Прислушаться. Из-за его спины тянется рука и обвивает его шею, а нога бьёт по колену сзади, заставляя упасть. Обучение и опыт дают о себе знать, в связи с этим Кастиэль поворачивается, но видит вспышку иглы. Человек, стоящий за ним, силён и также натренирован. Он не отпускает Кастиэля и маневрирует, чтобы вернуть того в удушающий захват. Он роняет иглу и зажимает Новака. Тот отстранённо видит, как металлический стержень разбивается об пол. Кастиэль делает шаг влево и крутит туловищем, пытаясь завести правую ногу за ногу нападающего, чтобы вывести того из равновесия. Однако человек начинает тянуть его назад, перенося весь вес агента на шею. Он знает, что делает: тёмные пятна окрашивают зрение Новака. Кастиэль отталкивается назад, он хочет добраться до стены, чтобы получить рычаг давления, и слышит, как что-то разбивается о землю, но нападающий не сдаётся. Отчаявшись, агент пытается дотянуться до чужих глаз, но человек просто отводит голову за пределы его досягаемости. В этот момент Кастиэль теряет сознание. Он просыпается в багажнике автомобиля. Вокруг темно, машина не движется, но он может определить, что это такое по форме пространства, в котором он находится. У него за спиной наручники, лодыжки связаны вместе, а рот чем-то закрыт. Пару минут он прислушивается, затем пытается вытянуть руки перед собой, но понимает, что его руки привязаны к ногам. Блядь. Машина трясётся и захлопывается дверца. Шаги приближаются. Кастиэль закрывает глаза и замирает, стараясь не реагировать, когда на него обрушивается прохладный воздух. — Не нужно притворяться, — говорит странно знакомый голос. — Я знаю, что ты не спишь. Кастиэль открывает глаза. На него смотрит Дин, мать его, Винчестер. Он мягко улыбается, а после показывает иглу. — Только успокоительное, клянусь. Так будет легче. Новак изо всех сил старается изобразить угрозу. — За последние полгода ты похудел на десять фунтов, — выдаёт Винчестер, — поэтому я не дам тебе полную дозу. Кастиэль закатывает глаза, но не пытается бессмысленно сопротивляться, когда мужчина подносит иглу к его руке и делает укол в мышцу. Около тридцати секунд Винчестер бросает на него обеспокоенный взгляд, а потом Новак теряет сознание. Ещё дважды он просыпается и обнаруживает, что Дин смотрит на него сверху вниз. Агенту кажется, что он слышит, как тот извиняется перед очередным уколом. В третий раз Кастиэль просыпается на мягкой кровати. Он лежит на том, что напоминает пушистое одеяло. Его руки и ноги не связаны. Это впечатление длится до тех пор, пока он не начинает шевелиться и ощущать что-то очень тяжёлое на своей лодыжке. Когда он открывает глаза, мир на секунду плывёт, но он видит бетонный потолок. Оглядевшись вокруг, он замечает бетонные стены без окон и открытый дверной проём, за которым находится такой же бетонный коридор. Он выглядит наполовину индустриальным, наполовину убежищем от поражающих факторов ядерного взрыва. Другая дверь ведёт в ванную, которая выглядит так, как будто она была построена в пятидесятые годы. На его лодыжке наручник с мягкой подкладкой внутри. К нему прикреплена тяжёлая цепь, исчезающая за кроватью. Мужчина медленно садится. Дина Винчестера нигде не видно. Комната пуста, если не считать кровати. Новак следует по цепи к засову в полу, который вмурован в бетон, так что ему никак не удастся освободиться с помощью одной лишь силы. Замок выглядит странно. Кастиэль, глядя на него, не может понять, как он работает, поэтому, вероятно, он не сможет его взломать. Отлично. Сама цепь имеет длину около двадцати футов. С ней легко можно дойти до ванной и, возможно, на несколько футов в коридор. Комната расплывается, когда агент встаёт. Цепь с громким звоном падает на пол. Его ноги трясутся и их сводит судорогой, желудок стонет, а в горле пересохло. Он, спотыкаясь, идёт к двери в коридор, чувствуя абсурдную слабость. Его тело отказывается должным образом подчиняться его командам, почти как в тот раз, когда в него стреляли. Тогда он был полицейским детективом и провёл неделю в больнице. Как долго он пролежал в багажнике? Коридор пуст, там есть несколько дверей, но все они закрыты. Тем не менее он длинный и изгибается, скрываясь из виду. Не может быть, чтобы это был дом. Сухо сглотнув, он оглядывается на кровать и видит бутылку с водой, лежащую под одеялом. Может она напичкана наркотиками, но, эй, ему уже сделали по меньшей мере две инъекции и сейчас он прикован к полу. В груди образовывается небольшой ком паники, который тут же угасает в голове. Не время для этого, ему нужно сохранять спокойствие и использовать свой разум. Он сидит, одной рукой массируя икры, а другой — пьёт воду. — Я могу помочь с этим. Кастиэль давится водой. Винчестер стоит у двери. На нём спортивные штаны и очень поношенная чёрная футболка. Он босиком. Наверное, поэтому Новак даже не услышал, как мужчина подошёл. — Судороги в мышцах? Я мог бы сделать массаж, но ты вряд ли позволишь мне подойти достаточно близко... — он замолкает, выглядя неловко и несколько смущённо. — Как насчёт «Ибупрофена»? Чёрного чая? Сэм всегда клялся в его противовоспалительных свойствах. «Сэм клялся», — прошедшее время. Винчестер с надеждой смотрит на него, ожидая ответа. Кастиэлю нужно следить за своим языком, чтобы не вывести из себя этого человека. — «Ибупрофен» и чай были бы как нельзя кстати. Спасибо. Дин тут же улыбается. — Сейчас вернусь. Чтобы не сидеть без дела, утопая в собственных мыслях, Новак делает короткую серию растяжек, параллельно поглядывая на дверной проём. Через десять минут Винчестер медленно подходит к порогу. В одной руке у него бутылочка с таблетками, а в другой — чай. Он не входит в комнату, а остаётся возле входа и кладёт эти два предмета на пол в пределах досягаемости Кастиэля, но всё же достаточно далеко, чтобы тому было трудно добраться до него. — Держи. Затем он делает два шага в коридор, оказываясь вне пределов Кастиэля. Агент молча смотрит на мужчину почти целую минуту, затем берёт медикаменты и ищет их описание, после чего открывает ёмкость и вынимает несколько таблеток. Они совпадают с описанием. Он берёт довольно горячий чай и проглатывает их. Он поднимает глаза на Винчестера и ждёт, но тот, похоже, доволен тем, что просто стоит и смотрит на него. Кастиэль прочищает горло и немного отходит назад. Оставшийся чай — это довольно эффективное оружие, если их разговор не пройдёт гладко. — Итак, почему я здесь? Винчестер делает глубокий вдох. — Я твоя родственная душа. Кастиэлю следует сказать что-то обнадёживающее, что-то, что убедит стоящего перед ним психопата в том, что того можно изменить, а его не нужно убивать. Он обученный агент ФБР, проработавший в BAU почти год. Он знает, что делать в случае похищения, однако из его рта выходит то, что может повлечь за собой серьёзные последствия: — Что, блять, с тобой не так? — Наверное, всё, — признаётся Винчестер. Новак пытается поумерить свой пыл ради собственной жизни. — Я имею в виду... почему? Почему я? Винчестер слегка морщится. — Слушай, я уверен, что ты ведёшь себя хорошо и спокойно, потому что думаешь, что я собираюсь пытать и убить тебя, но это не так. Клянусь, я не причиню тебе вреда. — Я видел твоё досье, Дин. Криво кивнув, Винчестер говорит: — Да, я знаю. Я видел тебя в Вайоминге. Это... хм... как бы спровоцировало эту ситуацию. Сжимая кружку с чаем, Кастиэль спрашивает: — Что ты имеешь в виду? Агенту нужно проследить за ходом его мысли, найти слабое место и выстроить отношения. Только так можно попробовать выжить в тех условиях, в которых он оказался. — Почти два года назад мой брат был при смерти и я спросил Анну... ну... кто она такая, не так важно, но я спросил её, буду ли я с Сэмом на небесах, понимаешь? И она ответила, что да, потому что мы являемся родственными душами, но у меня, как и у Сэма, две родственные души: платоническая и романтическая, — Дин выдёргивает нитки из своих спортивных штанов. — Я спросил у неё имя своей половинки, и она назвала твоё. Кастиэль Новак. Кастиэль смотрит на Дина. — Но мы никогда не встречались, верно? Он не помнит, чтобы когда-нибудь виделся с Дином, даже случайно. И пусть память у него не такая хорошая, как у Рида, но всё равно очень хорошая. — Верно, — кивает Дин, — и обычно они отвечают за всю эту херню с романтическим знакомством, я имею в виду купидонов, они делают такие вещи. Но ты мужчина, так что это не в их интересах. Всё-таки между людьми одного пола невозможно размножение... то есть... — Дин закрывает глаза. — В общем, забудь о том, что я только что сказал. Дин Винчестер, опасный серийный убийца, верит в купидонов. — Хорошо. — Тогда я задал несколько других вопросов, — говорит Дин, — и, очевидно, если родственные души не встречаются в этой жизни, они не всегда вместе на небесах. Бывают исключения из правил, и мы могли бы стать тем самым исключением, но не точно. Когда Сэм... когда Сэм умер, я не знал, как мне быть. Я боялся того, что в загробной жизни рядом со мной не будет тебя, — Дин останавливается. — Ты хотел получить этот шанс, — медленно произносит Кастиэль. — Да. А потом я увидел тебя в Вайоминге. Я имею в виду, очевидно, что я искал тебя задолго до этого, ещё до того, как ты стал работать в отделе поведенческого анализа, но когда я увидел тебя... Я не могу этого объяснить, — Дин встречает взгляд Новака, его глаза абсурдно зелёные. — Но я знал тебя. Я должен был знать тебя. Итак, Винчестер думает, что любит его, что он будет испытывать к Кастиэлю какие-то глубокие чувства. Возможно, он уже чувствует, в каком-то извращённом, собственническом смысле этого слова, учитывая то, как обычно действуют преследователи. В интересах Новака как можно дольше подыгрывать всем бредням с родственными душами и не обострять какие-либо психические проблемы, которые могут быть у Дина. ФБР так и не поняло, что конкретно на уме у братьев Винчестеров, поскольку их преступления были очень разнообразны с психологической точки зрения, поэтому Кастиэлю приходится действовать вслепую. Однако, учитывая то, что он знает о внеклассных занятиях Джона Винчестера, когда Дин был ребёнком, у того, скорее всего, было жестокое детство, так что агенту придётся быть очень осторожным, чтобы не задеть эту рану, а также ему нужно будет разыграть любые чувства любви или привязанности, которые есть у Дина, не разрушая иллюзии о монстрах (Кастиэль видел запись из Балтимора). Но Дин также обладает достаточным самосознанием, чтобы понять, что Кастиэль играет, и убедить его в обратном. Это будет трудная задача, чтобы не быть очевидным в завоевании доверия Винчестера. Новак облизывает губы и замечает, как глаза мужчины следят за этим движением. — А цепь? — спрашивает он, поднимая правую ногу. — Прости, но ты агент ФБР. Она останется. — Тогда могу я задать вопрос? — Ты всегда можешь задавать вопросы, — тут же отвечает Дин. — Я знаю, что вся эта ситуация пиздец, ясно? Но вся моя жизнь такая, поэтому спрашивай. — Мы сейчас встретились, правильно? Разве этого не достаточно? — Но ты не... — Дин останавливает себя. «Люблю тебя», — думает Кастиэль, чувствуя холодок. Как далеко Винчестер сможет зайти? Будет ли насиловать? Дин звучит как преследователь, целью которого являются интимные отношения, но при этом он сохраняет понимание того, что похищенный им человек не хочет и не отвечает на это желание. — Спасибо за чай. Дин улыбается и это красивая улыбка. Кастиэль действительно понимает, почему многие свидетели и второстепенные персонажи его преступлений были так восхищены и очарованы им. Он очень харизматичный мужчина. — Будь честен, хорошо? В чём угодно. Спустя секунду Кастиэль кивает. — Хорошо. Мои слова не повлекут за собой никаких последствий? — Нет, нет, нет. Абсолютно никаких. Я привёл тебя сюда не для того, чтобы причинить тебе боль, клянусь. Я хочу узнать тебя, и это единственный способ сделать это, учитывая всю эту историю со мной и ФБР, — Дин смотрит в пол. — Как я уже сказал, ты моя родственная душа. Кастиэль наблюдает за тем, как Дин, похоже, переживает какую-то внутреннюю борьбу. Когда Винчестер, кажется, вновь обретает контроль над собой, он спрашивает: — Можно мне тогда поужинать или позавтракать? Который сейчас час? — Ужин, — говорит Дин с благодарностью. — Я принесу тебе часы. Тебе нужно что-нибудь ещё? Кастиэль делает паузу. — Что-нибудь почитать? — О, чувак, ты не представляешь, какая здесь офигенная библиотека! Сэм испытал что-то подобное оргазму от количества книг. Кастиэль моргает и в следующую секунду Дина уже нет. Он обнаруживает, что уставился на медленно остывающий чёрный чай. Его похитил Дин Винчестер, серийный убийца, которого он выслеживал пять недель назад. И, видимо, Дин знает о нём уже какое-то время... два года? Кастиэль тогда работал в полевом офисе в Техасе и жил рядом с братом. Это означает, что Винчестер, скорее всего, знает, где живёт Бальтазар. «За последние полгода ты похудел на десять фунтов». Последний медосмотр агент проходил полгода назад. Мог ли Дин каким-то образом получить его записи? Смятение, гнев и изрядная доля страха кипят в животе Кастиэля, превращаясь в мощный котёл паники. Он ставит кружку на пол — Дин, вероятно, не имеет здесь стола, опасаясь, что мужчина бросит его ему в лицо или сделает из него оружие — и садится, скрестив ноги, чтобы помедитировать. Его коллеги по работе иногда подшучивали над ним из-за его решительного спокойствия, из-за того, как оно перетекало в его личную жизнь и делало его неспособным к отдыху и веселью. Но здесь это спасёт его, потому что личной жизни больше нет. Пока он у Дина. Металл на его лодыжке холодный даже с подкладкой.***
Через час Дин возвращается с ужином. Это бургер, так что никакой посуды, только бумажная тарелка. Он приносит ещё одну бутылку с водой, запечатанную, и тоже ставит её в дверном проёме. Он слабо улыбается Кастиэлю. — Я сейчас вернусь. Кастиэль использует это время, чтобы взять еду и вернуться на кровать. На самом деле это двойной чизбургер с очень свежим салатом и помидорами, даже с несколькими полосками бекона, завёрнутыми вокруг говядины. Он выглядит по-домашнему, значит Дин приложил немало усилий, чтобы его приготовить. Это указывает на то, что мужчина беспокоится о мнении Кастиэля о нём, что хорошо. Определённо лучше, чем наоборот. Первый укус подобен раю. Расплавленный сыр, свежая и хорошо приправленная говядина, а по пальцам Кастиэля стекает соус барбекю. Такое ощущение, будто он ничего не ел несколько недель. Ему не удаётся сдержать тихий стон. — Эм, — говорит Дин. На этот раз Кастиэль не подавился. Вместо этого он кивает Дину и делает глоток воды. Дин кладёт несколько книг в дверном проёме. — Чтобы почитать. Я не совсем знаю твои вкусы, поэтому просто выбрал несколько книг наугад, — он поднимается на ноги. — Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе за ужином? Я останусь здесь. Поколебавшись, Кастиэль наконец отвечает: — Хорошо. Быстрая вспышка улыбки и Дин уходит. Новак пытается сосчитать шаги, которые слышит, прикидывая, как далеко находится кухня. Насколько велико это место. Дина нет почти пять минут, а потом он возвращается со своей бумажной тарелкой. Он устраивается на полу в коридоре, прислонившись к дальней стене, и без всяких комментариев начинает есть. Это почти дружелюбно. Почти. Когда Новак облизывает пальцы, мужчина говорит: — Итак, вероятно, есть несколько вещей, которые я должен прояснить. Кастиэль осторожно кивает. — Во-первых, если тебе удастся подобраться достаточно близко, чтобы напасть или убить меня, это не в твоих интересах. Мы находимся в глуши, в здании, которого нет ни в каких записях округа или штата. Никто не знает об этом месте. Я не держу ключ ни при себе, ни в зоне твоей досягаемости, так что ты не сможешь вырубить меня и сбежать. Мне бы очень хотелось не беспокоиться об этом и дать тебе всё, что ты захочешь или в чём будешь нуждаться, не опасаясь нападения с твоей стороны. Во рту пересохло, Новак спрашивает: — А во-вторых? — Если ты будешь помнить о моём первом пункте, я сделаю цепь длиннее и дам тебе больше свободы в действиях. В-третьих, я не собираюсь тебя насиловать или пытать, или убивать. Я не убийца. Я убивал, не стану отрицать, но я никогда не убивал тех, кто этого не заслуживал. Большинство убийств, которые на меня повесили, были совершены другими людьми, — Дин гримасничает, — или нелюдьми. Уверен, ты считаешь меня сумасшедшим, раз я верю в монстров, но именно на них я и охочусь, а не на невинных людей. — Я в чём-то виновен? — огрызается Кастиэль, не подумав об этом. Дин вздрагивает. — Нет, конечно же, нет, — он делает паузу, и агенту становится немного легче дышать. — Есть... есть преступления, совершённые мной, которые были неправильными. Это одно из них. Я знаю, что это так. Я похитил тебя. Однако Сэм заставил меня пообещать... — Что пообещать? — спрашивает Кастиэль. Дин качает головой. — Итак, мы прояснили эти моменты? — Ты можешь доказать третий пункт? — Могу, — говорит Дин. — Вроде того. Я могу предоставить доказательства того, что я не сумасшедший, если это поможет. Это должно быть интересно. — Я бы хотел на это посмотреть. Дин усмехается, в его глазах мелькает грусть. — Тогда я попробую это устроить, — он встаёт и берёт свою бумажную тарелку вместе с салфеткой. — Уже десять. Ты ещё голоден? — Можно мне чего-нибудь на потом? — спрашивает Новак. — Конечно, — соглашается Дин. — Энергетические батончики подойдут? — Да. Дин уходит за ними. Кастиэль проверяет длину цепи и обнаруживает, что может выйти в коридор примерно на три фута. Он мог бы дотянуться до дальней стены, если бы лёг на живот или встал на колени. То есть теоретически Дин всё это время был в пределах его досягаемости. Агент понимает, что если бы он попытался приблизиться к нему, Винчестер мог бы легко отступить на несколько футов. Тем не менее это говорит о том, что мужчина хотел быть близко к своему пленнику. Новак по-прежнему одет в брюки и нижнюю рубашку, в которых он был при похищении. Дин не просто хочет его — он хочет, чтобы Кастиэль ответил взаимностью. Как далеко агент позволит ему зайти и как далеко зайдёт сам? День первый.