With Understanding

      На следующий день, утром, Кастиэль решает принять душ, однако только в ванной комнате до него доходит, что он не может снять брюки. Поэтому комплект аккуратно сложенной пижамы, оставленный прямо за дверью, оказывается бесполезным.       Он впервые внимательно рассматривает себя, когда замечает небольшое зеркало. Вдоль шеи тянется один большой синяк, оставленный Дином. Горло почти не саднит, что говорит о том, что Винчестер пытался сделать менее болезненным удушающий захват, а синяки появились главным образом из-за того, что Кастиэль сопротивлялся. Он проводит кончиками пальцев по гематомам, они не так чувствительны. Запястья немного покраснели от связывания, однако с лодыжками всё в порядке, видимо, потому что на ногах были носки. Мужчина быстро протирает полотенцем грудь и подмышки.       Зеркало, к сожалению, довольно надёжно прикреплено к стене. Кастиэль мог бы разбить его кулаком, прикрытым одеялом, но если Дин говорит правду, убить своего похитителя не есть хорошая идея. Если никто не догадается проверить это здание, Новак просто-напросто умрёт от голода, прежде чем его найдут. Можно, конечно, попытаться пытками заставить Дина сотрудничать, но, честно говоря, агент не думает, что у него хватит на это сил, да и не факт, что это будет эффективно, когда Винчестер выйдет из-под контроля. О, он может отрезать себе ногу. Но какую? Стоп, нет, даже если бы осколок зеркала справился с этой задачей.       Он возвращается к кровати и ждёт, держа в руке книгу «Моби Дик, или Белый кит». Часов по-прежнему нет.       Кастиэль поднимает глаза на стук в дверь. Там стоит Дин, в его руках настенные часы.       — Доброе утро. Уже девять. Ты долго спал, — он ставит часы у дверного проёма. — Пойду приготовлю завтрак. Тебе что-нибудь нужно?       Внезапно Новак чувствует себя ужасно неуютно.       — Мне бы переодеться.       Винчестер только кивает, словно ожидал этот вопрос.       — Я знаю, я не хотел раздевать тебя, пока ты спал, но у меня есть для тебя штаны, которые застёгиваются по бокам, — он указывает на пижаму, которую агент не разглядел достаточно внимательно. — Эм, тебе придётся порвать те, что у тебя есть. Извини, но я не уверен, что могу доверить тебе ножницы.       Неужели Дин не заметил, что в ванной есть зеркало?       — Ладно.       Винчестер уходит. Потом возвращается.       — Есть какие-нибудь предпочтения на завтрак?       — У меня их нет, — честно отвечает мужчина. — Обычно я просто ем то, что есть на работе.       Дин кивает и на этот раз уходит точно. Кастиэль берёт пижаму: тёмно-синюю без узоров, и, как сказал Дин, на каждой штанине есть пуговицы по бокам. Он догадывается, что эта одежда предназначена для инвалидов или тех, кому трудно встать и нормально одеться. Разорвать швы на брюках оказывается гораздо сложнее, чем он ожидал, но ему это удаётся. Душ потрясающий, с горячим напором воды, который позволяет Новаку расслабиться. Он переодевается в пижаму и выглядывает из ванной.       На бумажной тарелке лежат яйца, бекон и кусок тоста, а также пластиковая вилка. Дина не видно. Кастиэль ждёт две минуты, пока тот — медленно — идёт по коридору и останавливается в дверном проёме со своей тарелкой в руке.       Прежде чем Дин успевает заговорить, Кастиэль спрашивает:       — Bon appétit?       Винчестер ухмыляется, понимая, что агент ждал его, и садится на пол, скрестив ноги.       — Ага.       Завтрак такой же вкусный, как и вчерашний ужин. Его похититель хорошо готовит. Кастиэль ждёт, пока они оба закончат есть. Он готовится к разговору. То, что он хочет сказать, прозвучит неловко, иначе никак.       — Дин, мы ведь родственные души, верно?       Выражение на лице мужчины говорит о том, что он знает, что Новак подыгрывает ему и не верит в историю о второй половинке. Тем не менее он всё равно кивает.       — Тогда можешь ли ты рассказать мне, что с тобой случилось? Как ты дошёл до такой жизни?       Дин болезненно улыбается, прежде чем опустить голову.       — Да, наверное, это справедливо. Знаешь, я не очень хороший рассказчик, так что потерпи меня, хорошо?       — Я слушаю.       — Ты знаешь о пожаре? — спрашивает Дин.       — И что твой отец возил тебя и Сэма по всей стране в поисках убийцы вашей матери.       При этом он сам совершал убийства. Никто даже не связывал их, пока Виктор Хенриксен не проявил творческий подход и начал сопоставлять дома их детства с местными убийствами. Он обнаружил странные смерти в местах, где был Джон Винчестер со своими сыновьями.       — Он охотился на монстров: вендиго, ругару, призраков, ведьм и демонов. Ты знаешь о них из фольклора. Он вырастил нас охотниками, научил делать то же, что и он, — Дин делает паузу, крутя вилкой по бумажной тарелке. — Сверхъестественное преследует мою семью уже несколько поколений, — он взмахивает столовым прибором к потолку. — Включая это место.       — Звучит сложно, — и Кастиэль не врёт, чтобы вызвать сочувствие. Жизнь с помешанным отцом-убийцей в детстве оставила след на психике сидящего перед ним мужчины.       — Я люблю охоту, — говорит Дин с небольшой улыбкой на лице. — Всегда любил. Сэм на какое-то время вышел из игры, но вернулся, когда умерла Джесс. Я уверен, ты об этом знаешь.       — А Сэм...? — спрашивает Новак, надеясь получить подробности.       Дин просто напряжённо кивает головой.       — Он умер из-за заклинания, которое закрыло врата в ад.       — Мне жаль.       — Да ладно, ты думаешь, что я полный псих, — отвечает Винчестер, поднимаясь на ноги. От него исходит нервная и взволнованная энергия.       — Мой старший брат погиб в Афганистане. Я действительно понимаю, хоть и частично, что значит потерять такого человека.       Горечь на лице Дина сменяется на что-то более мягкое. Он кивает, ничего не говоря, переминаясь с ноги на ногу в дверном проёме, а потом выдаёт:       — Могу я войти? В комнату. Так легче говорить. Я не буду подходить к тебе, просто сяду на пол возле двери.       — Хорошо, — настороженно соглашается Кастиэль.       Дин устраивается прямо в комнате, сидя спиной к стене, а потом тихо и с запинками рассказывает агенту историю своей жизни. Он начинает с того, как, будучи четырёхлетним ребёнком, взял ответственность за жизнь своего брата и никогда не отпускал его — он прошёл через все родительские собрания, которые Джон пропускал, через первый разговор о сексе и отъезд Сэма в колледж. Вся его жизнь крутилась вокруг младшего брата. Конечно, он не говорит об этом прямо, но Кастиэль и так всё понимает. Это звучит в фразах «Он был моей ответственностью» и «Это было моей работой — заботиться о нём». За этими словами скрывается глубокая скорбь: Дин так и не пришёл в себя после смерти Сэма. Это, вероятно, и стало причиной, почему он решился на похищение.       Медленно, в перерывах между разговором об охоте — Винчестер, кажется, полон решимости объяснить, что он делал в случаях, о которых знает ФБР, а о многих и не в курсе (Кастиэль делает мысленные заметки о датах и местах), — он рассказывает, как демон убил его мать, Мэри, и как его отец жаждал мести. Как Сэм вернулся к охоте, чтобы отомстить за Джессику. История становится всё более грандиозной по мере развития — от демона, преследующего их, до падшего ангела Люцифера, которому Сэм нужен был в качестве сосуда. Но, к удивлению Новака, всё то, что говорит Дин, имеет чёткость. Нет упущенных деталей. На любой вопрос, который задаёт Кастиэль, Дин может ответить, не изменяя ранее изложенных фактов. Это совсем не похоже на бредовые беспорядочные рассказы шизофреника, а для психоза всё организовано и внутренне последовательно.       Даже во время боли, которая мелькает в глазах Дина, он говорит об аде. О том, как он сломался в аду. Винчестер мог бы легко пропустить эту часть, но его слова похожи на исповедь.       Кастиэль понимает, что его похититель более поехавший, чем ожидалось, однако, несмотря на это, он начинает сочувствовать Дину.       — Чёрт, чувак, думаю, мне нужно пиво, — говорит Дин, устало потирая лицо.       Кастиэль смотрит на часы, лежащие на полу.       — Сейчас только полдень.       — Главное, что не утро, — замечает Дин, поднимаясь на ноги и потягиваясь. — Тебе принести?       — Нет, спасибо, — отвечает Кастиэль. Ему нужно сохранить ясный ум.       Дин останавливается в дверном проёме.       — А как насчёт воды? Сока? Молока? Молоко в твоём холодильнике было скисшим. Не знаю, ты просто не любишь его или оно испортилось, потому что ты часто бываешь вдали от дома.       Дин хоть понимает, как жутко это выглядит, когда он выдаёт настолько мелкие детали, говорящие о том, что он знает Кастиэля лучше, чем следовало бы?       — Сок, пожалуйста.       В итоге Дин пьёт пиво больше часа. Когда Кастиэль не проявляет никаких признаков желания начать разговор, тот с радостью берёт на себя инициативу.       Новак слушает. Он делает то, что у него получается лучше всего, — анализирует.       Есть то, что Дин говорит ему, и есть то, что Кастиэль понимает. Дин, стараясь завоевать расположение агента, рассказывает ему забавные истории из своего прошлого, наиболее интересные охоты и вещи о Сэме. Хотя они в основном фактические («Да, чувак, феи существуют, и в основном они виноваты во всех тех странных историях с НЛО»), Кастиэль видит в них также эмоциональное состояние Винчестера («Сэм прекрасно провёл время, когда сбежал. Я узнал об этом, когда мы оба были мертвы. Чёрт возьми, папа был в ярости... но эти грустные щенячьи глаза нужно было видеть!»).       Дин одинок. Он был один большую часть своей жизни, даже в окружении семьи. Только в последние шесть или семь лет перед смертью Сэма тот был для него настоящим партнёром, разделяя как преступления, так и повседневную жизнь. И теперь, когда Сэма нет, Дин идёт на дно.       Кастиэль точно не замена его брату. У Дина не было сексуальных отношений с Сэмом. Он просто хочет влюбиться, и «Анна», кем бы она ни была, убедила его, что он может по-настоящему испытать это чувство только с Новаком. Хочет ли Винчестер, чтобы тот участвовал в его преступной деятельности, — не понятно. Однако в теории Кастиэль был бы отличным партнёром по убийствам из-за своего опыта в ФБР.       Какой-то внутренний голос подсказывает ему, что выбор мужчины в его пользу никак не связан с этим.       Когда Дин уходит приготовить ужин, Кастиэль взвешивает все плюсы и минусы того, чтобы открыться перед своим похитителем в ответ. Плюсы: это сделает его в глазах Винчестера более человечным, заставит того проявить больше эмпатии к его взглядам и потребностям, вероятно, укрепит доверие со стороны Дина. Минусы: это ещё крепче привяжет преступника к нему, побудит Винчестера думать, что он влюбляется, возможно, предоставит Дину информацию, которая может быть использована против него и его семьи. Хотя плюсы могут перевесить последний минус, да и Дин, вероятно, знает немало о Новаке и его родных. Это ведь не какая-то секретная информация.       После ужина, который Кастиэль намеренно делит с Дином (Винчестер занимает своё место возле дверного проёма, но внутри комнаты, не спрашивая разрешения), агент отказывается от дальнейшего диалога, ссылаясь на то, что он устал.       — Конечно, да. Спокойной ночи, Кас. Я просто выключу здесь свет, ладно?       — Спокойной ночи, Дин.       Этой ночью Кастиэль плохо спит.

***

      Кастиэль просыпается от странного ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Он выпрямляется, осматривая глазами незнакомые стены и оба дверных проёма. У двери в коридор стоит Дин.       — Чёрт, — бормочет Новак, закрывая лицо руками.       — Прости, прости, я просто заглянул, клянусь, я не настолько отморозок, чтобы подглядывать, — говорит Дин, отчаянно желая, чтобы его пленник ему поверил. На нём только боксеры и уже другая поношенная футболка. Мускулистые ноги и ступни обнажены. — На самом деле, я просто пойду и начну день, — добавляет он и убегает, прежде чем Кастиэль успевает среагировать.       У агента выпрыгивает сердце из груди. Он ждёт, когда оно успокоится, чтобы позволить себе подумать. Плюсы. Минусы.       Через несколько часов Дин возвращается с завтраком и извинениями.       — Извини, нужно было кое с чем разобраться. Я приготовил вафли.       На этот раз у него более прочная бумажная тарелка и настоящая вилка к вафлям, с которых капает сироп.       — Дин, ты когда-нибудь собираешься меня отпустить?       Винчестер наклоняется, чтобы поставить тарелку на пол, но так и замирает в полусогнутом положении. Он смотрит Кастиэлю в глаза и тихо отвечает:       — Я не знаю.       Новак решает рискнуть:       — Дин, пожалуйста. Они наверняка уже знают, что меня нет. Уверен, мой брат Бальтазар не находит себе места.       Лицо Дина становится безразличным. Он ставит вафли на пол и уходит.       — Чёрт, чёрт, чёрт, — шепчет Кастиэль. Он всё испортил. Слишком рано, слишком мало эмоциональной связи между ними.       Бесцельное брожение не приносит спокойствия, когда по полу волочится цепь, поэтому Кастиэль начинает приседать. Его пустой желудок протестует, и он отжимается. Затем снова приседает. Он не может выполнить многие известные ему боевые искусства из-за ограничения на ноге, но кое-что делает. Когда его мышцы болят, он наконец сдаётся и берёт ещё одну книгу из стопки, которую оставил Дин. Судя по описанию, это книга о научном и историческом исследовании русалок.       — Кас? — голос Дина звучит мягко.       Кастиэль поднимает голову и видит, что Дин опирается о дверной косяк.       — Да? — голос ровный.       — Могу я войти?       Поколебавшись секунду, но решив, что ему нужно что-то дать Винчестеру, он кивает.       Однако вместо того, чтобы остановиться у входа, Дин идёт прямо к Новаку и очень осторожно садится на край кровати. Кастиэль откладывает книгу о русалках в сторону и смотрит на него. Дин молча протягивает руку, на его лице появляется эмоциональное, но в остальном нечитаемое выражение.       — Ты хочешь... взять меня за руку?       Дин поднимает подбородок, как будто хочет сказать: «Да пошёл ты!».       — Да.       — Я не гей.       Дин моргает, опуская руку. Затем говорит:       — А как насчёт парня из колледжа?       Как Дин узнал об этом? Он нанял частного детектива или сделал это сам?       — Я хотел разозлить кое-кого, вот и поцеловался с ним, — отвечает Кастиэль. — Это сработало.       — О, тебе придётся рассказать мне эту историю, — говорит Дин с дерзкой ухмылкой. Когда Кастиэль никак не реагирует, ухмылка исчезает. Он снова протягивает руку ладонью вверх. — Пожалуйста, Кас.       С глубоким вдохом и тысячью сомнений, проносящихся в его голове, агент кладёт свою руку в руку Дина, ладонью вниз, почти как будто они собираются пожать друг другу руки.       Улыбка Дина душераздирающе счастливая. Он ничего не говорит и не делает, кроме как нежно сжимает руку мужчины. Кастиэлю было бы легко отстраниться, однако он позволяет прикосновению задержаться. Рука Винчестера тёплая, а кожа очень мозолистая — не только от держания и использования ножей, мечей и пистолетов, но и от простого ручного труда. Физически он выглядит ухоженным. Сильным и здоровым.       Кастиэль осознаёт, что он боится. Не просто боится — он в ужасе. Он до последнего не давал себе думать об этом, но ведь Дин имеет над ним абсолютную власть. Всё, что Новак может сделать, — это сказать «нет», но его похититель не обязан его слушать. А если он скажет «да», будет ли это считаться мнимым представлением о контроле над ситуацией?       На лице Дина появляется беспокойство.       — В чём дело?       Кастиэль отводит взгляд.       — Ты выглядишь испуганным. Я не причиню тебе вреда, Кас.       — Мой брат всегда называет меня Кэсси. Я ненавижу это прозвище.       — Я могу называть тебя Кастиэлем, если хочешь, — нерешительно говорит Дин.       Кастиэль смотрит в зелёные глаза мужчины.       — Кас — подойдёт. Я просто... я просто... — он замолкает. Он пытается освободить свою руку, но Дин усиливает хватку и Кастиэль сдаётся, беспокоясь о том, что может произойти, если он будет настаивать.       Не отрывая взгляда, Дин поднимает его руку и целует её, а затем отпускает. Он встаёт и отходит от кровати, отступая назад, пока не оказывается в коридоре.       — Прости, Кас, но я не могу тебя отпустить. Пока не могу.       Он уходит. Кастиэль внимательно прислушивается к звуку шагов.       Дотронуться, а после отпустить. Агент одновременно надеется и боится, что это метафора того, что произойдёт, — ведь это значит, что он выберется отсюда, но после чего?

***

      Дин оставляет Кастиэля одного в течение следующих нескольких дней. Он приходит, чтобы принести еду и установить в его комнате мини-холодильник, наполненный йогуртами (любимыми Кастиэля) и соком, а также упаковкой молока. В холодильнике есть по одному виду свежих фруктов. Винчестер пытается угодить мужчине. Он больше не задерживается во время еды, как раньше. Новак, в свою очередь, обходит каждый угол своего нового места обитания, осматривает светильники на наличие слабых мест (их нет; он почти уверен, что его ударит током, если он что-нибудь с ними сделает, потому что они старые), старается взломать замок в засове вилкой (бесполезно) и размышляет, что можно было бы сделать из мини-холодильника. Дин заменяет книги, которые Кастиэль оставляет в коридоре, ещё более случайными текстами, перемешанными с настоящей художественной литературой.       Кастиэль думает о насилии. Он почему-то сомневается, что Дин позволит ему, скажем, голодать, даже если он будет физически нападать на Винчестера каждый раз, когда тот будет приближаться.       Глубоко внутри Кастиэль паникует.       Его команда из отдела поведенческого анализа уже в курсе, что он пропал. Если Дин замёл следы, они вряд ли знают, что его забрали из собственной квартиры, но он почему-то думает, что Винчестеру на это было наплевать. Если они найдут сломанную иглу, станет очевидно, что его похитили, а не просто убили. Есть тысячи способов обнаружить, что это был именно Дин Винчестер — камера наблюдения, шумный сосед и множество других ошибок, которые мог сделать Дин.       Раз Хотчнер и остальные знают, то и Бальтазар проинформирован. Он ближайший родственник Кастиэля. И несмотря на всю браваду его брата, именно он звонил агенту каждую неделю и просил его быть осторожным.       Дин — это организованный, дальновидный серийный убийца, каким бы нормальным и добрым он ни казался (если не брать во внимание само похищение). Его поведение стабильное и в присутствии Новака он не проявлял психоза, тем не менее в любой момент он может потерять рассудок. Кастиэль не забывает об этом.       В один из дней приходит Винчестер и, не глядя на Кастиэля, говорит:       — Я оставлю тебе еды на несколько недель. У меня есть охота, от которой я не могу отказаться.       Кастиэль теряется в словах.       — А если тебя убьют? Что будет со мной?       — Меня не убьют, — говорит Дин, и теперь его голос звучит совершенно уверенно. — Не волнуйся.

***

      Логически Кастиэль понимает следующее: ему нужно присутствие человека, коммуникация с ним. И если Дин — это единственный человек, который может предоставить ему общение, он примет его; он будет жаждать его. Отсутствие человеческого контакта — это форма пытки. Он знает это, но всё равно отсчитывает дни, ожидая возвращения своего похитителя.

***

      Чтобы сохранить рассудок, Кастиэль составляет распорядок дня, ориентируясь на настенные часы. Он занимается физическими упражнениями четыре раза в сутки. Сначала планировал три, но потом решил, что ему понадобится хорошая физическая форма к концу заключения. Он не нормирует еду, так как хочет верить, что Дин вернётся и не оставит его здесь умирать от голода или в ситуации, когда ему придётся пытаться отрубить себе ногу. Это странный вид веры, существующий больше из необходимости, чем из-за реального доверия.       Дин принёс ему целую гору книг для чтения. Кастиэль ограничивает себя одной книгой в день и составляет в голове список вопросов, чтобы ответить на них следующим утром. В основном это художественная литература, но, как и объяснения самого Винчестера о сверхъестественном, она на удивление внутренне последовательна.       На пятнадцатый день своего заточения Новак медитирует на полу, когда до него доносятся тихие шаги.       — Кас? Ты в порядке?       Кастиэль открывает глаза и выпускает наружу слова, которые копились внутри него последние две недели:       — А ты как думаешь? Я не слышал ни одного человеческого голоса две недели. Я вынужден жить в одних и тех же девяноста квадратных метрах. Я не могу передвигаться без напоминания о том, что я в ловушке. У меня даже нет солнечного света. Я в полном, блять, порядке.       Дин бледнеет.       — Я не думал... Я не...       — Но ты сделал.       — Я был один намного дольше, — рефлекторно объясняет Дин. — В чистилище. Почти год. Я не подумал об этом, прости. До встречи с тобой я мог прожить месяц или даже больше, не видя никого, хотя я не ограничивал себя одной комнатой и у меня был телевизор... Чёрт, Кас, прости.       — Иди нахуй, — рычит Кастиэль, — какая-то родственная душа, — и эти слова рассчитаны только на то, чтобы сделать больно.       Это удаётся. Дин вздрагивает.       Кастиэль чувствует себя виноватым, и это злит его. Он не должен ощущать вину. Вся эта злость останавливает всякое желание продолжать разглагольствования. Агент сосредотачивается на ровном дыхании. Когда Дин уходит, он чувствует острую боль потери, что не может не раздражать его ещё сильнее. Винчестер не думал? Не врёт ли он, когда говорит, что был один намного дольше? В чистилище? Кастиэль не упустил из виду, что большинство его историй заканчиваются четыре года назад. Стоит ли верить ему, что его отсутствие не было запланированной пыткой? Блять.       Детство Кастиэля было лишено ругательств, но теперь он хочет выплеснуть каждое, которое услышал на улице.       Дин возвращается с книгой в руке. Кастиэль тупо следит за ним, но тот просто заходит, не спрашивая, и садится у двери.       Мужчина прочищает горло, не смотря на своего пленника.       — Полагаю, ты вряд ли захочешь поболтать со мной прямо сейчас, потому что ты в бешенстве, и я это понимаю. Правда понимаю. В общем, я просто почитаю тебе. «Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава Богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию. Мистер и миссис Дурсль весьма неодобрительно...».       Чтение удовлетворяет потребность агента в звуке чужого голоса. Проходит три главы, прежде чем он прерывает Дина:       — Где ты был?       Дин вздрагивает, но поднимает глаза.       — Анне нужна была помощь.       — Анне, той, которая сказала тебе, что мы родственные души?       Дин откладывает книгу.       — Да, она ангел. Именно она вытащила меня из ада.       Кастиэль смотрит на него. Почему он вообще удивлён? Дин говорил ему, что они с Сэмом должны были стать ангельскими сосудами, но он не думал, что мужчина будет общаться с «ангелом» после тех зверских убийств. Теперь разговор Винчестера о купидонах начинает иметь больше смысла.       Когда Новак продолжает молчать, Дин спрашивает:       — Что тебе нужно, Кас?       — Продолжай читать.       Дин читает.