With Understanding

      — Итак, когда я в последний раз переустанавливал манжету на твоей лодыжке, ты испортил заклинание, — начинает однажды утром Дин, протягивая Кастиэлю тарелку с сыром и фруктами, а также небольшую миску овсяной каши. — Поэтому я смог изменить границы, не снимая её с тебя.       Кастиэль замирает с виноградинкой в руке. Впервые со дня своего рождения Дин заговорил об обещании расширить границы на наручнике.       — Что это значит? Тебе придётся снять её, чтобы выпустить меня наружу?       — Мне придётся снять её, чтобы сбросить настройки, — поправляет Винчестер. — И хотя я больше не думаю, что ты пробьёшь мне череп во сне, я не могу позволить тебе увидеть заклинание: ты слишком умный. Я даже не знаю, как, но ты мог бы им воспользоваться. Уверен, ты бы что-то придумал, — он неловко пожимает плечами. — Мне придётся вырубить тебя, — он поднимает руки, видя выражение лица мужчины. — С помощью препарата, Кас. Успокоительного.       — Ты мне не доверяешь, — говорит Кастиэль, не зная, разочароваться ему или обидеться. Хотя это полезная информация о мнении Дина о нём. Если он собирается убедить того доверять ему, то ему придётся предложить какую-то причину, по которой он не стал бы сбегать.       — Ну... нет, — отвечает Дин, морщась. — Не настолько. Не настолько, чтобы я полагал, что ты не сбежишь, если представится возможность, — он слабо улыбается и садится в кресло напротив стола. — Я никогда не думал, что это будет легко, знаешь ли.       — А как ты себе это представлял? — спрашивает агент. Ему любопытно, что ответит охотник.       — Хм, что же, — говорит Дин, моргая и теребя руки. — Это имеет значение?       — Для меня имеет, — настаивает тот, желая получить ответ.       Дин вертит в руках свою миску с овсянкой, глядя на неё так, словно таким образом он может получить все ответы. Тот факт, что он беспокоится о реакции Кастиэля, одновременно интригует и говорит о многом. Через несколько секунд он смотрит Новаку в глаза и говорит:       — Я думал, что ты будешь бороться со мной по-другому. Что ты будешь проклинать и ненавидеть меня, что я буду тратить всё своё время на то, чтобы убедить тебя, что я не монстр и не серийный убийца. Что ты, ну не знаю, будешь оскорблять меня и не подпустишь к себе ближе чем на десять ярдов. Но ты никогда не обращался со мной так. Ты всегда относился ко мне как к человеку, даже когда занимался психоанализом.       — Мы обучены действовать таким образом, — говорит Кастиэль, не зная, как ответить. — Демонизация кого-то не поможет тебе понять его.       Дин опускает взгляд на стол.       — Ты думаешь, что я монстр, Кас?       У Кастиэля сжимается горло, но он не отводит взгляд, когда Дин наконец поднимает глаза вверх и смотрит на него.       — Нет.       — Но что я сломлен? — шепчет тот.       Кастиэль протягивает руку ладонью вверх.       — Дин, возможно, ты и сломлен, но это не делает тебя менее ценным.       Через мгновение охотник кладёт свою руку поверх руки Новака.       — Приветики, — и он ухмыляется со всей мальчишеской харизмой, на которую способен.       — Не заставляй меня тебя ударить, — сухо отвечает Кастиэль, не убирая руку.       — Хах, у тебя такое стервозное лицо. Сучье.       Кастиэль моргает и наконец убирает руку. Дин удерживает её на секунду, прежде чем отпустить её.       — Что?       — Сучье лицо, — повторяет Дин. — У Сэма было лучше, не пойми меня неправильно. Он мог выразить около двадцати разных видов отвращения только своими бровями.       Кастиэль смеётся.       Дин выглядит невероятно довольным собой.       — Итак, могу я дать тебе наркотик?       Теперь это жизнь Кастиэля. Он обсуждает со своим похитителем, согласен ли он на то, чтобы его накачали лекарственным средством до бессознательного состояния.       — Если это единственный способ, то да.       Дин кивает, не радостно, а просто удовлетворённо. Он доедает овсянку, затем берёт пустую миску агента и несёт её к раковине, к которой у того нет доступа.       — Дай мне подготовиться. И не волнуйся — у меня есть подходящий препарат, ты здоров и я знаю твой вес, так что это будет абсолютно безопасно. Увидимся в твоей комнате, — с этими словами он уходит.       На мгновение Кастиэль размышляет о том, чтобы доесть сыр и фрукты, но ему уже нехорошо, да и рвота в бессознательном состоянии могла бы быть смертельной. Поэтому он отодвигает тарелку и поднимается на ноги.       Стены бункера теперь очень знакомы ему. В странном смысле, которого мужчине очень хотелось бы, чтобы не было, он даже чувствует себя как дома. Эти две огромные царапины на стене не пугают, а просто являются частью интерьера. Плитка, отколовшаяся по краям, больше не выглядит неуместной, а нормальной. Отсутствие окон уже не кажется удушающим.       Даже походка Кастиэля стала привычной. Он не спотыкается о магический барьер, автоматически оставаясь в его пределах.       Его комната больше не пустая тюрьма, какой она была раньше. Кровать завалена различными одеялами и подушками. Большинство из них — синие; Дин скопировал это из его квартиры. Есть маленький комод с одеждой. Один телевизор стоит на невысокой массивной подставке, а другой, который побольше, находится в гостиной. Мини-холодильник гудит при включении. Если бы Кастиэль вошёл сюда как на место преступления, связанное с похищением, он бы удивился. Возможно, он поставил бы похитителю диагноз «Лимский синдром».       Однако он действительно не знает, подходит ли Дин под это определение.       Винчестер не был влюблён в Кастиэля, когда похитил его, но определенно рассматривал такую возможность. Агент даже не уверен, что по первоначальному плану мужчина собирался держать его у себя так долго. К тому же Кастиэль был настолько сосредоточен на немедленном побеге, что не ожидал, что ему понадобится (или он сможет) манипулировать Дином, чтобы тот освободил его в долгосрочной перспективе.       Кастиэль сидит и ждёт Дина, стараясь подавить привычное чувство тревоги.       — Эй, — говорит охотник, появляясь через несколько минут. — Ты готов?       Кастиэль поднимает глаза.       Теперь, когда Дин здесь, со знакомой иглой в руке, что-то в Новаке замирает от ужаса. Он и раньше подвергался большой опасности и ощущал ту далёкую волну страха, но в тех случаях ему нужно было сделать что-то полезное, и тогда это чувство проходило. Даже в тот раз, когда его подстрелили при исполнении служебных обязанностей. Дин схватил его и применил удушающий захват на кухне — в месте, где он думал, что находится в безопасности. Он сделал беглый осмотр, прежде чем расслабиться и расстегнуть кобуру... Нападение на него — превращение в жертву, такую же бесспорную, как жертвы убийств, чьи смерти он расследовал, — повергло его в такой ужас, которого он никогда раньше не испытывал, даже когда его профессиональное обучение включилось, и он боролся за свою жизнь.       Дин мог бы легко убить его, если бы это было его целью. Как профессионал, Кастиэль никогда не винил жертв убийств за те простые промахи в концентрации и безопасности. То, что преступники пользовались этим, полностью на их совести. И всё же, когда дело дошло до его собственного нападения, он проклинал свою невнимательность.       Жидкость слегка мутная.       — Кас? — Винчестер обеспокоенно смотрит на него. — Ты меня пугаешь. Ты выглядишь напуганным до смерти.       — Я просто вспоминал. Мою квартиру, — агент отворачивается и садится на кровать, закатывая рукав. — Неважно.       Кровать сдвигается, когда Дин устраивается рядом с ним. Краем глаза Кастиэль видит, как он держит иглу в расслабленной руке.       — Прости, что застал тебя врасплох.       Кастиэль поднимает глаза.       — Ты задушил меня до потери сознания.       Дин просто смотрит на него ровным взглядом.       — Я знаю. Если это поможет, меня раньше похищали. Брали и пытали по той или иной причине. После таких случаев я долго не мог оправиться, даже будучи в одной комнате с Сэмом, я находился в напряжении.       — Если ты знаешь, что это такое, когда с тобой так поступают, почему ты сделал это со мной? — спрашивает Новак.       — Ты среагировал слишком быстро, я не смог ввести иглу. Если бы мне удалось, ты бы потерял сознание буквально за считанные секунды без вреда. Я думал подмешать тебе препарат в еду, но это рискованно, потому что я не знал, сколько ты съешь и будешь ли есть вообще. И я запланировал это на ту ночь, так как твоих соседей не было дома, и никто бы не увидел... знаешь, как я тебя выношу, — Дин делает паузу. — Вслух это звучит гораздо хуже, чем в моей голове.       Кастиэль усмехается.       — Ты похитил федерального агента.       — Дело не в этом. Дело в том, что ты этого не заслужил.       Кастиэль смотрит на него, тот спокойно отвечает ему тем же.       — Ты можешь так говорить и всё равно держать меня здесь? — обычно вместе с признанием вины и проступка следует признание того, что его необходимо исправить.       — Я знаю, что это неправильно, Кас. Но оно того стоит, потому что у меня есть ты. И я надеюсь, что когда-нибудь ты будешь доверять мне достаточно, чтобы остаться, — Дин отводит взгляд и поднимает иглу. Он выдавливает немного жидкости, тщательно следя за тем, чтобы не было воздушных пузырей, и только потом смотрит на агента. — Мне жаль.       Кастиэль молча протягивает руку. Дин находит вену на сгибе руки и надавливает на поршень. Через мгновение у агента начинает кружиться голова, а затем всё погружается во тьму.       Темнота длится долго.       Возвращение в сознание — это тяжёлая работа. В отличие от пробуждения от глубокого сна, странная тяжесть ощущается во всех конечностях, а не только в голове. В этом есть что-то явно искусственное, что Кастиэль помнит по операции. Такое ощущение, будто он продирается сквозь кусты, ища способ открыть глаза и увидеть мягкий свет, скрывающийся за его веками. Его тело внезапно начинает реагировать, и он беспорядочно шевелится. Его левая рука не двигается, а упирается о крепкую холодную линию чего-то.       Он открывает глаза. Потолок на месте, как и тогда, когда он потерял сознание. Оглядевшись, он видит Дина, сидящего рядом с ним и держащего манжету.       На Кастиэле её нет.       Новак резко поднимается, но его непосредственный инстинкт встать и сделать что-нибудь угасает, когда он понимает, что прикован наручниками к доске кровати.       — Дин?       Дин улыбается ему мягкой кривой улыбкой.       — Эй. Ты должен быть тем, кто наденет её обратно, — он поднимает манжету для лодыжки.       — Почему? — спрашивает Кастиэль. — Почему ты не сделал этого, пока я был без сознания?       — Это часть заклинания. Ты должен надеть её добровольно.       Кастиэль вспоминает, как Дин впервые дал ему её.       — Ты обманул меня!       — Да. Обманул, — Дин ухмыляется. — В конце концов, не такой уж и сумасшедший, да?       Агент сопротивляется своей первой реакции гнева, ненадолго закрыв глаза.       Через мгновение Дин пожимает плечами.       — В то время ты бы всё равно надел её, если бы я сказал, что это часть заклинания, чтобы оно сработало, потому что ты тогда считал меня сумасшедшим. В плане сверхъестественного, — добавляет он через мгновение.       Кастиэль полагает, что это правда. Но эта новая информация также оставляет ему выбор: он может отказаться надеть наручник обратно. Дину придётся снова приковать его к цепи, но шансы Новака на спасение могут быть выше, когда он не связан магией. Однако даже так его шансы невелики. Он провёл сорок дней, пытаясь найти способ снять тот наручник, но потерпел неудачу. С помощью манжеты он продвинулся дальше, пусть теперь не сможет повторить свой способ побега.       Но что ещё более важно, это также возможность заставить Дина доверять ему. А потом тот охотно снимет её.       Дин всё ещё с любопытством смотрит на него, манжета лежит у него на коленях.       — Кас?       Кастиэль встречает его взгляд, как он надеется, не смирением, а принятием.       — Хорошо, — он протягивает правую руку, и Дин вкладывает в неё наручник.       — Ты можешь поменять ноги, — предлагает Винчестер.       Кастиэль качает головой, надевая манжету на левую ногу. Гладкий металл прохладно касается его кожи. Всё, что ему теперь нужно сделать, — это закрыть её.       — У меня уже мозоли на этой лодыжке, так удобнее, — он делает глубокий вдох и закрывает её, линия исчезает. Других признаков использования магии нет.       Он добровольно заковал себя в цепи. Он должен снова напомнить себе, что он сделал это ради своей цели.       Дин кладёт руку на лицо Кастиэля и быстро целует его, чмокая в губы. Агент так удивлён, что не реагирует.       — Спасибо, Кас.       Он уходит, чтобы взять ключ, а затем освобождает Кастиэля из наручников. Тот потирает запястье, чувствуя лёгкую боль, что может указывать на то, что он мог быть скован в течение нескольких часов, и, скорее всего, лежал на своей руке. Дин берёт это запястье и начинает поглаживать мышцы и сухожилия, перемещаясь от внутренней части конечности к пространству между пальцами. Выражение его лица сосредоточенное, но в то же время спокойное и расслабленное.       — Дин, — начинает Новак. — Ты подвергаешь себя опасности, удерживая меня здесь? Впустив незнакомца в свою единственную крепость?       — Полагаю, технически. Если бы ты сбежал, это было бы плохо для меня, — говорит Винчестер, слегка пожимая плечами и отпуская руку мужчины.       — Почему?       — Без тебя жизнь не стоит того, чтобы её прожить, — спокойно отвечает охотник.       — Но так ли ты думал, когда сделал это впервые? — спрашивает Кастиэль. — Ты собирался оставить меня здесь надолго, когда похитил меня?       На лице Дина появляется лёгкая хмурость.       — Не знаю. Я думал об этом. Почему ты спрашиваешь, Кас?       — Что бы ты сделал, если бы я сбежал?       Дин закатывает глаза и поднимается на ноги.       — Я не играю в «а что, если».       — Я пытаюсь понять, — настаивает тот. — Тебе было бы больно, не так ли? Ты бы справился сам?       Дин смотрит на него широко раскрытыми глазами.       У Кастиэля есть две причины спросить: искреннее беспокойство и проверка того, как далеко и насколько Дину придётся доверять ему, чтобы он не убежал, чтобы того можно было убедить снять манжету с лодыжки. Если Дин боится потерять Кастиэля настолько сильно, что не может справиться с этим даже в краткосрочной перспективе, он никогда не снимет наручник добровольно. Даже если в конечном итоге он действительно желает, чтобы агент был свободным и добровольным партнёром.       Вместо того, чтобы ответить на вопрос или разозлиться, охотник возвращается к кровати, неудобно близко к тому месту, где сидит Новак.       — Не оставляй меня, — умоляет Дин. Его плечи ссутулились, руки лежат перед собой ладонями вверх. Язык его тела кричит об отчаянии. На его лице читается чистая агония, её достаточно, чтобы заставить Кастиэля замолчать. — Все... все, блядь, уходят, Кас, и я больше не могу этого выносить. Отец ушёл, Сэм ушёл, все, кто был мне когда-то дорог, ушли.       Это прорывается сквозь аналитический склад ума Кастиэля прямо в его сердце. Он садится и инстинктивно раскрывает руки, и через мгновение Дин заполняет их, в кои-то веки получая утешение, а не предлагая его. Пальцы Винчестера цепляются за тонкую футболку Кастиэля, а его торс поворачивается так, что он оказывается лицом к мужчине — это уже полноценное объятие, рука Дина лежит на плече агента. Дин дрожит от напряжения, от любого всплеска эмоций, вызванного Кастиэлем. Новак проводит рукой по чужим волосам, чувствуя странную нежность. То, что он произносит, является правдой:       — Мне жаль, что ты потерял их, Дин.       — Я не могу потерять и тебя, — бормочет тот, уткнувшись в плечо мужчины.       Кастиэль гладит его, успокаивает.       — Всё хорошо, — шепчет он. — Всё хорошо, Дин, — говорит он, понимая, что если ему удастся сбежать, у Дина может случиться психологический коллапс. Возможно даже полный крах функционирования.       Несёт ли он ответственность за это? За Дина? Логика говорит «нет», но эмоции говорят «да». Кастиэль заботится о Дине. Он считает Дина другом (пусть даже и очень проблемным другом), но это единственное слово, которое подходит для того, что чувствует агент. Он запутался в проблемах мужчины, и ему нелегко распутаться. А тот и не хочет распутываться, потому что этот клубок — это то, что Дин использовал, чтобы сделать себя сильнее во время всех травм, которые он пережил.       На самом деле, Кастиэль знает, что Дину в конечном итоге нужны здоровые отношения с другими людьми, знающими о сверхъестественном. Он нуждается в равной связи с другим охотником, но все, кто был на одной волне с ним, погибли: Джон, Сэм и Бобби. Дин, скорее всего, не способен настолько доверять другому человеку, разве что своей второй половинке.       Этот выбор, это доверие были сделаны за него. Точно так же, как это было с его братом и отцом. Только Бобби нарушил шаблон.       Даже возможно, что Кастиэль вообще не помогает мужчине, находясь здесь, а лишь поощряет нездоровую зависимость от себя. Факт и в том, что Новак не психолог или терапевт, он не может точно сказать, так ли это. Он знает, что Дин нуждается в нём. Вопрос в том, сможет ли тот адаптироваться, если он уйдёт или же останется. Он также знает, что ничем не обязан Винчестеру. Не по-настоящему.       И всё же Кастиэль не хочет причинять ему боль. Это похоже на парализующий парадокс.       Дин немного отстраняется от объятия, достаточно далеко, чтобы встретиться взглядом с агентом.       — Я не могу освободить тебя, но Кас... я сделаю для тебя всё, абсолютно всё.       Кастиэль сглатывает. Затем:       — Я хочу снова поговорить с Бальтазаром. Регулярно.       — Я разберусь с этим, — обещает Дин. — Я сделаю это, клянусь тебе, — он делает глубокий дрожащий вдох, глаза увлажняются, а потом опускает голову на грудь Кастиэля. Мужчина проводит рукой по шее Дина, по его волосам. Повторяет это движение. Охотник опирается на него ещё минут пять или около того. Когда он наконец поднимается на ноги, то выглядит гораздо спокойнее.       — Ну что, на улицу? — спрашивает Кастиэль.       Дин кивает.       — Я покажу тебе, где твои границы.       Он протягивает руку, и Новак берет её. Затем отпускает.       — Обувь, — объясняет он. — Впервые за семь месяцев она должна мне понадобиться, верно?       — О, точно, — Дин слегка смеётся, всё ещё выглядя немного неуравновешенным.       Как только агент обут, Винчестер ведёт его в ту часть бункера, где он никогда не был. Длинный коридор, в котором находится комната Кастиэля, имеет конец, через который он не мог пройти, и дверь, до которой он не мог дотянуться. Именно туда подводит Дин. Они проходят через некоторые помещения, которые выглядят более индустриальными с очень тяжёлыми трубами, идущими по потолку. Там есть полудверь, им обоим приходится пригнуться. За крошечной комнатой виднеется плоская стена. Дин показывает Кастиэлю, как открыть люк. Он ведёт в туннель, который медленно поднимается вверх на протяжении сотен футов, пока не упирается в ещё одну стальную дверь.       Но когда Дин открывает её, сквозь неё льётся солнечный свет.       Кастиэль протискивается мимо охотника, сердце учащённо бьётся. Когда он вырывается на солнечный свет, ему приходится щуриться от того, насколько свечение невероятно яркое. Во время первой попытки побега он едва заметил его, потому что был так сосредоточен на беге, но теперь его глаза наполняются болезненными слезами.       Он вытирает глаза и открывает их, заставляя себя адаптироваться. Через несколько секунд он видит большую равнину с пологими холмами. Зелёная растительность усеивает пейзаж первыми признаками весны. Дует прохладный ветерок, но не совсем зимний, когда он был здесь в последний раз. Солнце находится низко в небе — до заката, вероятно, час или около того. Свет придаёт всему золотистый оттенок.       Очень красиво.       У Кастиэля сводит грудь, и ему приходится сдерживать рвущиеся наружу слёзы. Дин нежно кладёт руку на его спину и тихо говорит:       — Ты бы хотел завтракать здесь иногда?       Он молча кивает.       Граница простирается на несколько сотен футов во все стороны. Мир агента внезапно расширился в несколько раз. Следующий час он проводит, бродя по нему, вдыхая свежий воздух и ощущая солнце на коже. Дин прислоняется к входу, который спрятан в одном из холмов, и просто наблюдает за ним. Кастиэль сидит на земле, когда солнце начинает садиться, и наблюдает, как темнеют края неба. Несколько тонких облаков подсвечены ярко-оранжевым и розовым светом. По прошествии нескольких минут мужчина видит, как они снова становятся серыми, когда солнце садится за изгиб Земли.       Когда последний луч солнца исчезает, Кастиэль слышит, как Дин приближается к нему сзади.       — Пойдём внутрь? — спрашивает тот.       Новак берёт его за руку, и охотник поднимает его.       Этой ночью, когда Дин дышит ему в затылок, Кастиэлю снятся рассветы.

***

      Спустя двести сорок семь дней Дин с энтузиазмом берёт в руки свою камеру. Он фотографирует почти исключительно Кастиэля, которому в обычных обстоятельствах это показалось бы жутким, но Винчестер стал предупреждать его заранее и старается запечатлеть моменты, когда агент счастлив. Поэтому это становится как бы мило. Когда Кастиэль наблюдает за закатом, Дин его фотографирует. Когда Кастиэль находит новый рецепт пирога восхитительным, это заслуживает фотографии. Когда Кастиэля забавляет что-то, что сказал или сделал Дин, тот, как известно, бросается к камере, заставляя Новака смеяться.       Кастиэль позволяет себе почувствовать естественную (или, возможно, неестественную) привязанность, которая приходит к нему в такие моменты.       Охотник отказывается спрашивать мужчину о чём-либо сексуальном, но начинает дарить ему маленькие поцелуи в течение дня. Часто в руку, иногда в губы. Это странная техника ухаживания, но она определенно учит агента не вздрагивать, когда Винчестер хочет приблизиться. Так что, может быть, не такая уж и странная.       Примерно раз в неделю Кастиэль проверяет, насколько Дин ему доверяет: задаёт вопрос о том, где они находятся, или просит открыть доступ в другую часть бункера. Но Дин всегда останавливается, когда дело касается чего-то, что могло бы помочь сбежать. Попросить книги по магии (или что-либо связанное с этим) — твёрдый отказ. Книги о монстрах — неохотное согласие, только потому, что Новак продолжает искать в газетах информацию об охоте.       В то же время Дин всё больше и больше расслабляется в присутствии мужчины. Единственная проблема в том, что верно и обратное.       В одно утро Дин подходит к месту Кастиэля (плоскому камню) и говорит:       — Я займусь той охотой, которую ты нашёл.       Новак отрывается от своей книги, фантастического триллера. До сих пор Дин намеренно избегает всего, что связано с похищениями или имеет к ним отношение, что вызывает у Кастиэля умиление.       — Сколько времени это займёт?       Дин усаживается рядом с ним на земле.       — Не уверен. Это сложная охота. Я также не смог определить, с чем мы имеем дело, поэтому это может занять больше времени. Я оставлю тебе всё необходимое, как обычно. Завтра.       — Хорошо.       Дин встаёт, чтобы уйти.       — Дин?       — Да?       — Что будет со мной, если ты умрёшь там? — спрашивает Кастиэль. — Ты всегда говоришь, что этого не случится, но я слышал твои истории о том, как даже хорошие охотники могут допустить простую ошибку и погибнуть.       Дин переминается с ноги на ногу, а затем прочищает горло.       — Ладно, хорошо. Есть план действий на случай непредвиденных обстоятельств, но я не могу тебе сказать, какой он.       Часть Новака не удивлена. Остальная — разрывается между чувством благодарности и гневом. Поэтому он решает дать нейтральный ответ.       — Хм...       Дин наблюдает за ним секунду, но когда больше ничего не происходит, он слегка целует его в лоб.       — Увидимся позже.       Этой ночью Кастиэлю приходит в голову мысль, что он может убить Дина, а потом позвать на помощь Анну. Если бы он действительно хотел причинить мужчине такую боль, скорее всего она бы очень рассердилась из-за того, что он это сделал, но это её заставило бы освободить его, если она собиралась сдержать своё слово. Умереть от голода было бы «серьёзным вредом», не так ли? В этом отношении у Винчестера, вероятно, есть кто-то, кто придёт и позаботится о нём, если он погибнет на охоте. Если Кастиэль будет сдерживать Дина достаточно долго, придёт ли тот человек? Он мог бы попытаться убедить того, что он в плену и его нужно освободить.       Но есть приличный шанс, что это не сработает. Тот, кого Дин выбрал для этой задачи, будет в первую очередь предан Дину, а во вторую — морали. Чтобы преодолеть преданность Винчестеру, тот должен быть вне игры. Есть способы, которыми Кастиэль мог бы попытаться манипулировать этим результатом, но если бы это не удалось, это лишило бы агента всех шансов снова сбежать. Он почти уверен, что это предательство... поступок такого масштаба заставил бы Дина решить, что ему никогда нельзя доверять.       Блять.       Пять скучных дней спустя Дин возвращается. Кастиэль снова снаружи, но секретный вход/выход, который он использует, находится достаточно далеко от дороги, и он даже не слышит шум машины. Это вполне логично, иначе охотник не выпустил бы его сюда. Достаточно было бы одному человеку остановиться, чтобы свериться с картой, и агент был бы свободен. Дверь со скрипом открывается, Винчестер стоит в дверном проёме.       Он хромает, его лицо в крови. Кастиэль вскакивает и бежит к нему.       — Ты в порядке?       — Не мешало бы наложить несколько швов, — говорит Дин, выглядя измученным. — Ты в игре? Я уверен, что твои руки сейчас более работоспособные, чем мои.       — Конечно, — тут же отвечает тот. Он просовывает свою руку под руку Дина и ведёт его в лазарет «просвещённых». Это одно из новых мест, к которому у Кастиэля появился доступ. Теоретически здесь полно оружия в виде медикаментов, но, как и нож, который он получил на день рождения, он не собирается его использовать.       Дин, конечно, знает это. В этом и суть. Он знает, что Новак не хочет причинять ему вред, и уж точно не ради побега.       Агент укладывает мужчину на кушетку и срезает с него одежду, несмотря на протесты Дина («Это были мои любимые штаны! Ой, да ладно, тебе правда нравилась эта рубашка»), и сначала обрабатывает раны. У него огромные порезы на груди и спине, а также один на икре на правой ноге. Не все из них требуют наложения швов, но около половины всё-таки придётся зашить. Кастиэлю никогда раньше не приходилось оказывать первую помощь с наложением швов, но он знает, как это делать в теории. У Дина есть практика, поэтому он даёт ему все советы. («Не тяни нитку так сильно. Нежно, чувак, нежно»).       Когда Новак заканчивает, он весь в поту и крови, но в кои-то веки он чувствует себя так, как когда-то: компетентным стражем закона, а не эмоционально раздавленным заключённым.       А ещё он ощущает себя защищённым.       — Ты можешь остаться? — спрашивает Дин довольно невнятно. Теперь, когда все швы наложены, он пьёт водку. — Пока я не засну. Чувак, это было какое-то жуткое дерьмо. Ненавижу людей-теней, тульп, столько блядских видов...       — Конечно, Дин, — он приносит кресло на колёсиках и устраивается рядом с кушеткой, наблюдая, как Дин равномерно дышит. Повреждения были в основном косметическими. Вероятно, у него будет несколько интересных шрамов в коллекции, которую Кастиэль уже запомнил. Он видел Дина в любом состоянии и знает его тело почти так же хорошо, как своё собственное. Через час он идёт за брошенной книгой и возвращается к чтению. Когда Винчестер бормочет во сне, агент рассеянно гладит его по лбу, пока он не успокаивается.       Внимание мужчины привлекает шум. Он поднимает глаза, в углу его зрения мелькает тьма. Небольшой приборный столик катится на несколько дюймов.       Он мог бы списать это на плод своего воображения, но теперь он знает лучше. Он откладывает книгу и кладёт руку на плечо Дина.       — Дин, проснись.       — Что? — сонно спрашивает тот, с закрытыми глазами.       — Тульпа, Дин. Это то, за чем ты охотился?       Дин открывает глаза.       — Ага?       — Кажется, я только что видел одну.       Винчестер вскакивает.       — Блять. Ты уверен?       — Уверен, что видел что-то, но не уверен, что знаю, что это. Чернота скрылась из виду, и стол начал катиться. Это не может быть ветерок или небольшое землетрясение, я ничего не почувствовал, — он смотрит в зелёные глаза мужчины. — Дин, могут ли они преследовать людей?       Дин скатывается с кушетки.       — Я никогда о таком не слышал, но это не значит, что этого не может быть. Тем более что я сжёг то место, где она обитала. Я произнёс очищающее заклинание, которое должно было уничтожить её, но если оно не сработало, а её дом пропал... — Дин потирает нижнюю губу, размышляя. — Да. Она могло привязаться ко мне, — он поднимает взгляд.       Кастиэль чувствует холод и поворачивается. Там, мелькая по комнате, словно кусок желе, блуждающий в этом измерении, стоит чёрная паукообразная человеческая фигура. У него есть мгновение, чтобы испытать шок — это всего лишь его вторая встреча со сверхъестественным существом, — а затем охотник хватает его за руку и бежит. Это разрывает швы на спине Винчестера, оставляя полосы крови. Кастиэль говорит:       — Твоя спина...       — Не спорь, следуй за мной! — кричит мужчина.       Кастиэль снова оглядывается назад и видит, как она следует за ними, продвигаясь вперёд на дюймы или футы через случайные промежутки времени.       — Святая вода, святая вода... — бормочет Дин, продолжая тащить Кастиэля по коридору. — Благословлённая тибетскими монахами и каким-то мудрецом...       Дин пытается затащить его в библиотеку.       — Дин, я не могу! — говорит Новак, останавливаясь у входа.       — Это небезопасно, а в библиотеке есть символы, защищающие от сверхъестественных форм...       — Я не могу, — повторяет Кастиэль, глядя на свою лодыжку.       Ужас и понимание наполняют лицо Дина. Он отпускает Кастиэля и бросается в библиотеку, пробегая по её полкам. Агент сосредоточенно смотрит в коридор, наблюдая, как фигура уверенно приближается к нему.       — Дин, я могу изгнать её или что-то в этом роде? — зовёт он.       Когда тень оказывается на расстоянии шести футов, Новак понимает, что вот-вот умрёт и ему следует просто бежать, Дин возвращается с древним на вид кувшином и бросает его в тень в коридоре. Та взрывается на тысячу осколков, и из неё выплёскивается жидкость, отчего тень мерцает ещё сильнее, а затем исчезает в клубах тьмы. Кастиэль хватает Дина за руку, испытывая страх, который совершенно отличается от столкновения с человеческим монстром.       — Не думаю, что это убило её, — наконец выговаривает он.       — Не убило, — говорит Дин. Он смотрит на лодыжку Новака. — Мне нужно найти безопасное место и подготовить заклинание. Но только в библиотеке есть символы, которые защитят от тульпы.       — Дин, я не могу пойти в библиотеку, — ровно говорит Кастиэль. — Ты должен снять наручники.       Дин смотрит на него. Кастиэль смотрит на нарастающую темноту в конце коридора.       — Я не хочу умирать, — говорит ему агент.       Дин становится на колени, кладёт руку на чужую лодыжку и начинает петь на каком-то инопланетном языке. Примерно через двадцать секунд манжета с тихим щелчком открывается, и Кастиэль сбрасывает её.       Перед ним мелькает теневая фигура, Новак поднимает руку для самозащиты, как в случае с человеческим противником, но конечность тени проходит сквозь него всего на секунду, прежде чем вновь затвердеть. Когти впиваются в кожу Кастиэля от плеча до талии, он вскрикивает. Дин вытаскивает его через дверной проём. Теневая фигура бросается на агента, но рассеивается в дыму, когда оказывается в дюйме от двери. Кастиэль, задыхаясь и испытывая боль, видит прокручивающиеся символы, встроенные в пол. До этого он не придавал им большого значения, но подобные символы покрывают практически каждую поверхность бункера.       Руки Дина лежат на его лице, плечах.       — Ты в порядке, всё хорошо, Кас. Они не глубокие.       Сделав несколько судорожных вдохов, Кастиэль кивает и с помощью Дина с трудом поднимается на ноги, боль исходит из его тела. Кровь есть, её довольно много, но когда он смотрит вниз, то понимает, что Дин прав: раны всего лишь на несколько сантиметров глубокие. В основном тульпа разорвала рубашку, а не кожу. Они чертовски болят, потому что теневая фигура больше царапала его когтями, чем резала, но они определенно не опасны для жизни.       — Ты со мной? — спрашивает Винчестер.       Кастиэль кивает. Сосредотачивается.       — Как нам от неё избавиться?       Дин шатается на ногах, всё ещё полуголый.       — Лучше всего использовать святую воду, святое масло, шалфей и кусочек чёрного граната. Граната у меня не было, поэтому я немного подправил его красным гранатом и кусочком обсидиана, — он болезненно пожимает плечами — Глупо. Казалось, что это сработало, но это только разозлило эту штуку.       — Хорошо, так у нас есть эти вещи?       Дин прищуривается и оглядывается вокруг.       — Да. Где-то.       Кастиэль вздрагивает, когда видит, как теневая фигура снова бросается к открытому дверному проёму, но она рассеивается точно так же, как и раньше. Лицезреть сверхъестественное существо, связанное всего лишь набором символов, довольно удивительно, решает Новак. Сама манжета на щиколотке у него всегда ассоциировалась с пленом, но сейчас магия — это защита.       — Это выдержит? — спрашивает Кастиэль.       — Вероятно, — говорит Дин, даже не глядя. Не такой заинтересованный, как Кастиэль, он уже обыскивает стеллажи библиотеки и ту запертую клетку, которую Кастиэль не смог открыть при второй попытке побега. Он достаёт из одной части флягу и кувшин, роется в ящиках, а затем достаёт крошечный бумажный конверт. Когда он открывает его, на ладонь высыпается грубый чёрный гранат. — Три из четырёх, — Дин смотрит на Кастиэля. — Нам нужен свежий шалфей.       Новак медленно говорит:       — И он на кухне.       — Да, — соглашается охотник. — Нам придётся бежать за ним.       — Как? — требует Кастиэль. — Я не могу в неё стрелять, и она не выглядит так, чтобы её можно было заколоть ножом.       Дин кладёт черный гранат на стол и осматривает комнату.       — Хорошо, так. Одному из нас — скорее всего, тебе — нужно только отвлекать её достаточно долго, чтобы я смог достать шалфей. Заклинание очень короткое, я помню его. Если я всё соберу, а ты сможешь отвлечь её, я смогу произнести заклинание на кухне, и нам не придётся рисковать и бежать назад сюда.       — Это и есть твой план? — спрашивает Кастиэль, не веря.       — Добро пожаловать на охоту, — говорит Дин, — мир, где всё придумывается по ходу дела, — он заглядывает в стопку коробок и находит монтировку. Далее он хватает длинную картонную коробку и открывает её. Он передаёт содержимое Кастиэлю.       — Это палка! — недоверчиво восклицает Кастиэль, глядя на ветку длиной в три фута.       — Палка, благословлённая шестью римскими папами и целым шабашем ведьм, — невозмутимо отвечает мужчина. — Это сработает. Просто размахивай ею, как бейсбольной битой. Я возьму железо, — он делает паузу. — Ты готов?       Кастиэль пристально смотрит на него, его разум работает.       — Они мелькают впереди, но не телепортируются на большие расстояния, верно? Тогда, я думаю, тебе следует пойти первым и побежать на кухню. Я прикрою твою спину.       — Звучит как план, — сухо говорит Дин.       Он не знает, насколько теневая фигура может взаимодействовать с реальностью, но он предполагает, что она может сбить его с ног, если он не будет достаточно осторожен. Он позволяет своим тренировкам по боевым искусствам взять верх и балансирует.       — Готов.       Винчестер бросает на него последний долгий и испытующий взгляд, потом подходит к двери. Агент следует за ним по пятам. Дин колеблется в дверном проёме, а затем бросается вперёд, размахивая на ходу монтировкой. Теневая фигура появляется и так же быстро исчезает, реагируя на железо в руке охотника. Секунду спустя выходит и Кастиэль. Дин бежит вперёд, пока тот сталкивается с тульпой. Она приближается. Кастиэль взмахивает своей благословенной палкой, почти как мечом, по дуге вниз. Она кричит, заставляя волосы мужчины встать дыбом, но отступает.       Отходя назад, Кастиэль держит эту штуку на расстоянии нескольких футов. Каждый раз, когда она прыгает вперёд, он успевает срезать воздух, прежде чем она снова появляется, и через полсекунды снова наносит удар.       Вскоре Новак оказывается в конце коридора, где он сходится с кухней, и слышит, как Дин быстро говорит на языке, похожем на латынь.       Теневая фигура извивается и поворачивается, когда слышит Дина, а затем рывком продвигается ещё на несколько футов вперёд — этого достаточно, чтобы оказаться под ударом Новака. Он падает назад, жертвуя своей опорой, чтобы ударить существо, надеясь, что, поранив её, она отступит на достаточное расстояние, чтобы он смог встать.       Затем она снова кричит, вращаясь вокруг себя почти как торнадо, а потом от неё начинают отваливаться куски, похожие на маленькие кусочки ткани. Они растворяются, падая на пол, и когда исчезает последний кусочек, вместе с ним утихает и звук, похожий на крик.       — Она умерла? — спрашивает Кастиэль, вставая.       — Да, — наконец отвечает Дин. — Она умерла.       Агент смотрит на него, опуская палку.       Они оба осознают, что Кастиэль не связан. Свободен. Кастиэль видит холл, в котором лежат ключи ключи от «Импалы» Дина. Он почти видит входную дверь.       — Кас, не надо, — говорит тот с отчаянием в голосе. С отчаянием, которого не было, когда они столкнулись с тульпой.       — Дин, я не хочу причинять тебе боль. Не хочу, — Кастиэль говорит чистую правду. — Просто отпусти меня... Я никому не скажу, где ты. Отпусти меня.       — Я не могу, — говорит Винчестер и поднимает свою монтировку.       Есть только один способ положить этому конец, и они оба это знают. Либо Дин победит, либо Кастиэль. И Кастиэль чувствует, что если он проиграет эту битву, у него не хватит силы воли, чтобы начать следующую.       В этот раз бой начинает Дин, с мрачным выражением лица. Он знает, что, хотя их оружие и не предназначено для драки, оно всё равно может нанести урон. Как и у Кастиэля, у него есть опыт обращения с длинным оружием ближнего боя, поэтому он не делает широких и броских движений, как это показано в фильмах. Он пытается лишить агента его единственной защиты и использует для этого свой больший вес и инерцию. Новак блокирует удар, пытаясь пробиться к Винчестеру, подобраться достаточно близко, чтобы тяжесть монтировки не имела значения. Он отстаёт на секунду, поэтому охотник бьёт по его руке, той, которая держит оружие. Вместо того чтобы замереть в шоке или попытаться удержать оружие, он роняет его и бросается вперёд, хватая монтировку Дина здоровой рукой и пытаясь вырвать её из хватки Дина.       Они находятся в футе друг от друга, так что вместо обмена ударами получается схватка. Кастиэль ранен, но Дин ранен ещё сильнее. Подойдя достаточно близко, чтобы схватить Винчестера за запястье и вывернуть его, он заставляет охотника выронить монтировку, едва не сломав ему при этом запястье. Он с грохотом падает на пол в нескольких футах от него. Кастиэль оценивает расстояние, но в следующий момент Дин оказывается рядом с ним и начинает грязную борьбу.       В некотором смысле это битва силы, каждый пытается поставить другого в оборонительную позицию. Кастиэль бьёт Дина в челюсть, но, хотя это и отбрасывает его назад, это не останавливает его, даже когда он выплёвывает кровь. Атака, блок, контрудар. Дин пытается сдержать его, а не нокаутировать, поэтому большая часть его атак сосредоточена на том, чтобы вывести агента из равновесия, в то время как тот наносит удары по голове. Новаку удаётся нанести ещё один удар, и мужчина в ответ впивается в его рану от теневой фигуры, вгоняя ногти в свежие порезы. Кастиэль не может не отреагировать, Дин использует это преимущество, занося свою ногу за чужую ногу и валя агента на пол, сбивая с ног.       Кастиэль неудачно приземляется под весом Дина, его голова ударяется о твёрдый пол достаточно сильно, чтобы он на секунду потерял сознание. Когда он приходит в себя, Дин уже сидит на нём.       Чистая паника заставляет Кастиэля отчаянно бороться, пытаясь сбросить Дина. Это не столько тренировка, сколько отчаяние.       — Хватит! — кричит Винчестер. — Ты проиграл!       Кастиэль изо всех сил впивается ногтями в кожу мужчины. Тот ругается. Агент пытается пнуть его, но охотник сидит у него на животе, так что у Кастиэля не хватает досягаемости или рычага, чтобы оттолкнуть Винчестера. Он извивается и пытается поставить под себя ноги настолько, чтобы отпихнуть Дина, но тот слишком силён и слишком тяжёл.       Через несколько минут Дину удаётся схватить его за одно запястье. Затем за второе. Он прижимает руки Кастиэля к полу и опирается на него всем своим весом.       Кастиэль срывается на рыдания.       — Не делай этого со мной, — умоляет его агент.       Руки Винчестера крепко сжимают его запястья.       — Мне жаль, Кас, — даже кажется, что он серьёзен, в его глазах появляется сочувствие.       Горячие слёзы катятся по вискам мужчины. Он продолжает бороться. Возникает тупая боль, когда он чувствует, что Дин сдавливает кости его запястий.       — Пожалуйста, не делай этого, — снова умоляет Кастиэль дрожащим голосом.       — Перестань со мной драться, — требует Дин. — Кас, я не хочу причинять тебе боль, просто остановись!       Новак обмякает, смаргивая слёзы.       Дин делает несколько глубоких тяжёлых вдохов, продолжая удерживать его. Как только он ослабляет давление на запястья Новака, тот снова поднимается вверх и дёргает всё своё тело в сторону, так что вместо того, чтобы сидеть на животе, Дин оказывается у него на спине.       — Блять, — бурчит охотник ему на ухо, а затем Кастиэль сбрасывает Дина с себя, теперь, когда он может оттолкнуться от пола. Он отползает, ощущает руку на своей ноге и вслепую бьёт ногой. Он чувствует, как она попадает, но не оглядывается назад, чтобы посмотреть — вместо этого он карабкается в вертикальное положение.       Но мир снова становится чёрным и кренится.       Когда он фокусирует взгляд, Дин держит руку на его запястье, а Кастиэль стоит перед ним на коленях.       Агент замечает лицо Винчестера, смотрящего на него со смесью гнева и ужаса. Но вместо того, чтобы продолжать избивать Кастиэля, Дин начинает использовать запястье, которое он держит, и тащить его из кухни в коридор. Новак знает, что сейчас у него сотрясение мозга, что у него нарушено равновесие, и он не может заставить своё тело двигаться, но он всё равно борется с Дином. Он поворачивает запястье, пытаясь вырвать хватку Дина, но тот в ответ лишь сильнее тянет его и хватает свободную руку Кастиэля. Как только он это делает, он берёт оба запястья в одну руку и тянет.       Пройдя всего двадцать футов, агент падает, вынуждая охотника удерживать его вес за счёт его конечностей. Дину приходится использовать обе руки, но он не останавливается, волоча его по полу, в то время как Кастиэль безуспешно пытается получить рычаг, стоя, его ступни и лодыжки поцарапаны.       Большую часть пути до библиотеки Новак сдаётся и позволяет себе плакать. Он снова потерпел неудачу. Ощущение потери монументально — как будто он никогда не сможет вернуться назад, как будто это был его последний шанс. Он никогда больше не увидит своего брата и будет заперт здесь до конца своих дней, и рано или поздно ему это понравится, потому что Дин в его голове, потому что Дин неуклонно прокладывает себе путь в его сердце, вольно или невольно. Он перестаёт сопротивляться Винчестеру и расслабляется. Дин ругается, когда чуть не роняет его. Руки мужчины грубо и крепко сжимают его руки, и, когда Дин собирается изменить свою хватку, Кастиэль видит его лицо. На одной щеке виднеется след от слезы, но его челюсть сжата, словно он сдерживает гнев.       Дин говорит:       — Кас, пожалуйста.       Кастиэль отводит взгляд, отчаяние подступает к его горлу.       Дин подхватывает его под мышки и тащит. Коридор размыт и кружится голова, поэтому он закрывает глаза.       Винчестер прижимает его к стене.       — Открой глаза, — приказывает он.       Когда Кастиэль открывает глаза, он видит манжету в руках Дина. Ему хочется блевать. Он бросается на бок и пытается уползти.       — Кас... Кас! — вместо удара или рывка Кастиэль чувствует, как его обнимают тёплые руки. Они сжимаются вокруг него, удерживая. Ноги мужчины обхватывают его ноги, и агент снова закрывает глаза, так же крепко прижавшись к Дину, как и в любой другой раз, когда они спали в одной постели. Винчестер жарко выдыхает в его шею. — Ты хочешь цепь? Тебе будет легче?       Окровавленный, испытывающий боль и головокружение, Кастиэль продолжает плакать. Кафельная стена перед ним расплывается от слёз. Он даже не может придумать, что ответить.       Дин говорит, тихо и напряженно:       — Я люблю тебя, Кас. Мне нравится твоя борьба, мне нравится, какой ты сильный, но ты нужен мне здесь. Пожалуйста, надень её.       Кастиэль открывает глаза. Он протягивает дрожащую руку и берёт серебряную манжету, которая всё ещё висит открытой. Дин задерживает дыхание. Прокручиваемый текст блестит на свету. Новак должен это сделать. Будь то сдаться и позволить Дину оставить его здесь или заставить того ему доверять, он должен это сделать. Когда наручник оседает на его ушибленной и исцарапанной щиколотке, он не знает, какая причина заставляет его сделать это. Замок закрывается с тихим щелчком и шов практически сразу исчезает.       — О, Кас, — шепчет ему на ухо Дин. Он качает Кастиэля. — Спасибо.       Проходит некоторое время.       Дин раскачивается взад-вперёд, как будто агент — ребёнок, которого нужно успокоить. Когда Дин спрашивает: «Ты можешь идти?» Кастиэль не двигается. В конце концов охотник поднимает его на руки, как невесту, и мир плывёт, пока агент не закрывает глаза и не сосредотачивается на том, как мужчина дышит. У него кружится голова, а в черепе пронзает боль, пульсирующая боль, которая начинается в затылке. Дин укладывает его на кровать, одна рука всё ещё за спиной, пока он пытается усадить Новака.       Мир колеблется и становится чёрным.       — Чёрт возьми, дерьмо, дерьмо, дерьмо, — быстро говорит Дин. — Кас, ты можешь открыть глаза?       Кастиэль смотрит на него расплывчато.       — Дин?       Дин облегчённо вздыхает и поглаживает его лицо.       — Ты со мной? У тебя сотрясение мозга. Я размыт? Какой сегодня день?       — Вторник, — говорит ему Кастиэль, чувствуя себя сбитым с толку. Охотник становится чётким после того, как он несколько раз моргает. — И нет.       Дин кивает.       — Выпей это, — говорит Винчестер, протягивая агенту стакан воды и таблетку. — Это «Тайленол». Я принесу пакет со льдом для твоей головы. Просто отдохни. Я буду следить за тобой, обещаю. Ты будешь в порядке.       Кастиэль решает поверить ему.

***

      Восстановление после сотрясения требует времени. Большую часть этого времени Кастиэль проводит во сне, сонный или растерянный, и поэтому они с Дином не обсуждают попытку его побега. Вместо этого Винчестер тратит все свои силы на заботу о нём. Он приносит ему лёгкую для желудка еду и более или менее настаивает на том, чтобы отвести его в ванную. Первые несколько дней он спит на полу, но потом возвращается в их кровать. Хотя Кастиэль не думает, что у него кровоизлияние в мозг или что-то в этом роде, он также слишком устал морально и физически, чтобы возражать или даже думать об этом.       В то время как Дин находится в режиме опекуна, агент медленно погружается в депрессию. Он становится вялым, еда теряет вкус, а физические упражнения, которых он придерживался с самого начала своего пленения, просто исчезают из его распорядка дня. Несмотря на отсутствие физической активности, он теряет вес — настолько быстро, что охотник находит древние весы и измеряет его вес каждый день. Его эмоции, кажется, почти угасли.       Через одиннадцать дней после травмы головы, когда Кастиэль уже второе утро подряд не ест овсянку, Дин молча одевает его, надевает ему носки и ботинки. Затем он выводит Новака к чёрному входу на солнечный свет.       На траве лежит одеяло, а сверху — несколько подушек.       Дин укладывает его там, подложив подушку под голову Кастиэля, затем садится рядом и достаёт книгу. Поначалу солнце слишком яркое, но по прошествии нескольких минут агент расслабляется. Это не избавляет его от онемения, но какая-то часть его тела облегчается. Он наблюдает за маленькими летающими жучками, которые кружатся вокруг, и видит, как небольшая ящерица выскакивает из кустов и исчезает из виду. Птицы поют через случайные промежутки времени. Проходит несколько часов, и он наблюдает за движением теней. Он видит, как Дин меняет своё положение и корчится от боли в ногах, как будто они затекли.       Кастиэль засыпает.

***

      Дин разговаривает с ним. Много.       Иногда Кастиэлю нравится вести беседу, даже если он в ней не участвует. Иногда это его раздражает, раздражение вспыхивает как солнце, хотя у него не хватает сил сказать Дину, чтобы он прекратил говорить. Но единственное, чего Дин никогда не делает, — это не уходит. Он держится за мужчину, как клей, едва выглядывая за границу, чтобы проверить телефон.       «Сэм был очень подавлен, когда умерла Джесс. Думал, что это его вина. Не могу сказать, сколько часов я провёл за рулём, когда он размышлял рядом со мной, но я ему сочувствовал. Тяжело вот так потерять любимого человека». «После ада я хотел просто исчезнуть. Не умереть, не попасть в рай или ад, а просто исчезнуть». «Знаешь, как трудно было найти переднее крыло для "Импалы 67-го" года? Хорошо, что я знал Бобби».       Со временем односторонний разговор Дина становится более случайным, с меньшим количеством попыток вызвать сочувствие или ответ.       «У одной закусочной была оценка "С", но, чувак, серьёзно, их пироги — это что-то с чем-то. О, Боже. Я пытался подкупить официантку, чтобы она рассказала мне, где они их берут, но она сказала, что это единственное, что держит закусочную на плаву, и она не хочет потерять работу». «Hanes, чувак. Говорю тебе, это лучшее нижнее бельё». «Мне было пятнадцать, когда я впервые надул кого-то в бильярде. Официально. В тот раз папа был со мной, присматривал, понимаешь? Я притворился пьяным, хотя, честно говоря, в те времена даже от пива я был бы пьян. Но я уговорил одного богатого парня из колледжа поставить на кон тысячу, и когда я её взял? Это было круто. Хотя папе всё же пришлось разнимать драку».       Кастиэль уверен, что Дин сидит в интернете и изучает депрессию, потому что Винчестер находит для него крошечные вещи, которые он может сделать или испытать. Заварить чай и потягивать его, когда солнце встаёт и садится. Он покупает книжки-раскраски для взрослых (о существовании которых агент даже не подозревал), которые в основном представляют собой очень большие интересные узоры. В этом есть какое-то странное удовлетворение, даже несмотря на то, что это заставляет Кастиэля чувствовать себя так, будто ему пять лет. Дин берёт агента на прогулки, а затем, когда тот достаточно уступчив, на пробежки. Это немного повышает его аппетит. Дин включает музыку, за прослушивание которой, как знает Кастиэль, тот скорее бы поджёг себя, чем слушал.       Ночью Винчестер раздевает Новака до боксеров и делает ему массаж. Он кладёт Кастиэля на живот и начинает с поясницы, прорабатывая все изгибы, прежде чем подняться вверх. Двумя большими пальцами у основания шеи мужчина прижимается к линии роста волос агента, туда, где тот ударился головой. Он останавливается как раз перед точкой удара. Затем он массирует руки и кисти Кастиэля, сидя рядом с ним и меняя стороны, когда это необходимо. Ноги Новака подвергаются такому же лечению.       Дин всегда осторожен с ранами Кастиэля. Его ступни и лодыжки в основном зажили, поскольку на самом деле проблемой были только царапины. На спине Новака был большой синяк, но он почти исчез.       Его даже не охватывает боль, когда Дин переворачивает его и начинает массировать переднюю часть тела, начиная с лёгкого давления на его руки. Он избегает груди Кастиэля, которая заживает довольно неровно — у него останутся шрамы от теневой фигуры. Новак смотрит на охотника, пока тот это делает. Выражение лица Дина спокойное и сосредоточенное, ничего не выявляющее его мыслей. Когда он спускается к бёдрам агента, то вместо того, чтобы лежать, как тот делал каждую ночь, Кастиэль раздвигает ноги и поднимает одно колено.       Дин делает паузу и встречает его взгляд.       — Кас?       Опираясь на одну руку, Кастиэль хватает Дина за руку и тянет его на себя. Охотник приближается к нему без сопротивления, упираясь коленом между руками Новака и своими руками по обе стороны от мужчины, удерживая себя. Это оставляет руки Кастиэля свободными, и он притягивает Дина, чтобы поцеловать его.       Сначала это нежно, но вскоре Кастиэль проникает в рот Дина, практически трахая его языком. Затем он обхватывает ногу Винчестера и притягивает его тело к себе. Полутвердый член Дина упирается в живот мужчины, и на секунду Дин толкается, а затем замирает.       Дин приподнимается и отстраняется от него, вытирая мокрый рот.       — Кас, я не думаю, что ты действительно этого хочешь. Не сейчас.       — Почему? — тупо спрашивает тот. Кастиэль не понимает, но он не совсем уверен, что его волнует то, что он не понимает.       — У тебя... у тебя даже не стоит, Кас, — Дин потирает затылок. — Я думаю, нам нужно сначала поговорить об этом.       — Поговорить? — повторяет агент, и какой-то странный прилив эмоций преодолевает его оцепенение. — Поговорить о чём? Есть ли у меня выбор в чём-либо? Есть ли у меня выбор, где жить и куда идти? А как насчёт того, что я ем? Где я сру? Реально ли что-то изменится, если у меня будет возможность выбирать заниматься сексом или нет? Ты будешь держать меня здесь, пока я не скажу «да», не так ли?       Дин смотрит на него, тяжело дыша, и говорит:       — Если ты больше никогда не скажешь мне «да», я приму это.       Кастиэль встаёт на ноги, в нём поднимается чистая ярость, которая даёт ему энергию и мотивацию, наполняет всё его тело и насыщает всем, что ему нужно. Он нападает на Дина. Это не запланировано или скоординировано, просто беспорядочные взмахи кулаками в сторону Винчестера. Тот отступает, вместо того чтобы попытаться подчинить его, блокируя удары, в то время как Кастиэль кричит:       — Я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу!       Дин прижимается спиной к стене, а Кастиэль бросается на него, царапая и пиная. Он достаточно хорошо обучен, чтобы его навыки ускользали от его эмоциональных атак, но когда Дин решает, что с него достаточно, у агента не хватает мысленной концентрации, чтобы уклониться.       Это пародия на объятия, где Дин держит руки мужчины по бокам. Удерживая его, пока тот отчаянно борется. Из него вырываются бессвязные звуки ярости, но когда он больше не может их физически выражать, он падает. Дин спотыкается, но приспосабливается, принимая на себя чужой вес.       — Ты в порядке, ты в порядке, — шепчет Дин ему на ухо. Разве? Кастиэль так не думает. Он даже не уверен, что заставило его наброситься на охотника или сказать такие вещи. В его словах есть доля правды, но он знает, что Дин не собирается его принуждать. Дин мог бы его подтолкнуть, но достаточно просто сказать «нет», и Винчестер остановится. Дин никогда не собирается привязывать его к кровати и насиловать. Вопрос не в том, будет ли охотник слушать его, а в том, сможет ли Кастиэль сказать «нет».       Но, возможно, дело даже не в этом.       Кастиэль проиграл этот бой. Теперь он хочет прекратить борьбу. Он устал... очень устал. Он хочет, чтобы Дин позаботился о нём.       Наконец гнев утихает.       Депрессия всё ещё при нём, слабо гудит на заднем плане его сознания, но это уже не бескрайние серые облака. Отрывки эмоций вырываются наружу, когда он позволяет себе думать, что не собирается убегать. Что он не собирается пытаться. Что он примет свою жизнь такой, какая она есть, даже если для этого придётся отказаться от контроля над ней. Он говорит это, даже если может только шёпотом:       — Я сдаюсь.       — Ты всё ещё ты, Кас. И это нормально — быть здесь со мной, — говорит Дин, но слова проносятся мимо агента.       Кастиэль прошёл через пять стадий горя по утраченной свободе за последние двести девяносто три дня.       Он наконец пришёл к принятию.