Все утешенные, кроме меня

ㅤㅤㅤТика была девушкой своенравной. Парни смотрели на неё, как на неприступную крепость – боялись обитающих в водах глубокого рва – ведь тихого омута в ней не было – страшных монстров, утягивающих на дно. Боялись, но самые смелые из них нет-нет да предпринимали осторожные попытки подступиться к девушке с твёрдым характером. Тика же старалась сохранять лицо и отвергала горе-юношей без хитрой улыбки на лице – некоторым даже жала руку в знак примирения. ㅤㅤㅤКарамон не был из тех, кто обычно боялся подойти к девушкам. Но было что-то такое именно в этой недоступной красавице, что сражало на повал, стоило ей только посмотреть в сторону Маджере. Порой, возвращаясь к дому с прогулки, он делал большой и очень неудобный с точки зрения географии крюк, обязательно проходя мимо «Последнего приюта» – авось удастся подсмотреть за Тикой, которая метёт полы или стирает измазанный рыбьим жиром фартук в тазу на заднем дворе. Чуть реже Карамон останавливался на мгновение за забором и махал ей рукой, дожидаясь в ответ её улыбки и короткого кивка в качестве молчаливого приветствия. А однажды Карамон совершил невообразимое: остановился, пораскинул мозгами – обычно он редко думает, прежде чем что-то делать – и, вдохнув полной грудью, сделал пару шагов к забору. ㅤㅤㅤНапевая что-то под нос, Тика развешивала фартуки на худенькой бечёвке, растянутой между сараем и гостиницей, повернувшись к Маджере спиной. Её кудрявые волосы цвета плодородной земли волнами спускались по её широким плечам. Сложена она была иначе, нежели прочие деревенские девчонки – была повыше и в спине пошире, чем они. Может, потому она Карамона и привлекла, а он, очарованный её силуэтом, позволил себе забыться и облокотился о хиленький плетёный заборчик. С предательским треском ограда под ним прогнулась, и Карамон перекульнулся через неё, носом впечатавшись в мокрую грязь. ㅤㅤㅤНад головой послышался задорный девичий смех, а затем женские ботиночки сделали несколько хлюпающих шагов по влажной земле. Карамон приподнялся на локтях и рукавом протёр от грязи глаза: из-под юбки, смотря на него, выглядывали потёртые носы старых кожаных ботинок. Он поднял взгляд вверх по грязно-серому платью – то ли оно всегда и было таким, то ли это на нём осели десятки слоёв сажи и жира – и встретился глазами с ней. Она, кокетливо посмеиваясь, присела перед незваным гостем и, уверенно взявшись за краешек подола, заботливо, будто они знают друг друга целую вечность, провела огрубевшей под гнётом времени тканью по его лицу. ㅤㅤㅤМаджере зарделся: тонкий слой красного румянца проступил через кожу на щеках, но юноша поспешил отвести взгляд от девушки, чтобы не выглядеть перед ней идиотом. В конце концов, когда Тика закончила обтирать его лицо, он подогнул под себя колени, вдоволь извозившись в грязи, и поднялся на ноги, хотя девушка уже была готова протянуть ему руку помощи – в буквальном смысле. Отряхнувшись и быстро сообразив, что это ничего не меняет – одежда всё равно остаётся ужасно грязной, Карамон неловко улыбнулся перед девушкой. ㅤㅤㅤ– Спасибо! – громко поблагодарил он, почёсывая затылок от незнания того, куда же деть нервные руки. ㅤㅤㅤ– Ничего такого, – Тика сверкнула глазками. – И давно ты за мной наблюдаешь? ㅤㅤㅤ– Да нет, недавно… – сначала Карамон по-простому отмахнулся, а затем понял, что сказал: признался в том, что наблюдал за ней исподтишка. И из-за этого стало стыдно. – Ну то есть… Нет, нет, я за тобой не наблюдал вообще! Я так… Мимо проходил и… упал! ㅤㅤㅤТика вновь рассмеялась. Карамон точно не знал, можно ли это назвать успехом или нет, но одно он знал точно: придётся извиняться перед Отиком, названым отцом Тики, за сломанный забор. Пришлось не только извиняться, но и добровольно потратить несколько дней на его восстановление. Зато эти несколько дней он провёл бок о бок с Тикой на заднем дворе. Пусть она и была с ним не всё время, лишь временами, а то и только под вечер, но Маджере нарочно тянул время и подолгу засиживался на месте без дела: поставить новый забор – это нехитрое дело и много времени не отняло бы, если бы не желание Карамона побольше пообщаться с Тикой. ㅤㅤㅤСлово за слово, переглядка за переглядкой – и вот уже от бойкого Карамона, который раскидывал деревенских парней в дружеских боях за сараями, осталось только имя. Если любовь делает с людьми такое, то он только рад быть влюблённым. А он им и был. ㅤㅤㅤ– Больше не придёшь на меня поглазеть? – Тика расплылась в улыбке, при этом серьёзно скрестив руки на груди – картина, которая поставила Карамона в тупик своей неоднозначностью. ㅤㅤㅤ– Если хочешь – приду. ㅤㅤㅤ– А вот хочу! Приходи, – девушка развернулась, готовая скрыться за задней дверью в гостиницу. – Только заборы больше не ломай.

***

ㅤㅤㅤКарамон долго ждал подходящего момента, а момент всё не наставал. Да и читать между строк не умел, а Тика, наоборот, любила оставлять намёки то тут, то там: и просила его подсадить её, чтоб уложить выпавшего из гнезда птенца обратно, и обнимала его за шею на прощание, и подолгу провожала его взглядом, пока он не скрывался вдали за витиеватой тропинкой, а он оборачивался каждые несколько шагов, чтобы проверить, смотрит ли она. Но этот Маджере выдающимся умом и сообразительностью не обладал – то был другой брат Маджере. Только он Тику мало интересовал – глазки она всё-таки строила Карамону. ㅤㅤㅤИ, видимо, устав от вечных недомолвок и повисшей в воздухе недосказанности, Тика решилась сделать первый шаг сама, а то Маджере слишком долго не решался позвать её на свидание: подошла к Карамону, уверенно взяла его за руку и предложила встретиться у пруда, что за Утехой. ㅤㅤㅤСказано – сделано. ㅤㅤㅤСледующим вечером, когда солнце близилось к горизонту, Карамон нашёл себя у пруда, который скромно прятался за широкими стволами ив. Тика уже была здесь – любопытствующими глазами заглядывала в воду, наверняка выглядывая там нечто интересное. Маджере неуверенно переминался с ноги на ногу, пряча яблоневую ветку в цвету за спиной – букет нарвать он не успел, а вот веточку с цветками яблони отломать было не так уж и трудно. ㅤㅤㅤ– И долго ты там мяться будешь? – не оборачиваясь, спросила Тика. ㅤㅤㅤЮноша усмехнулся и пошёл к ней навстречу. Платье Тики сегодня выглядело необыкновенно чистым и выстиранным – возможно, оно было такое одно. Но в нём она выглядела прекрасно. Хотя Карамону она прекрасной казалась даже пропахшая сырой рыбой и измазанная в саже с ног до головы. ㅤㅤㅤ– Это тебе, – он застенчиво протянул ей обросшую зелёными листьями и белыми цветочками ветку. ㅤㅤㅤ– О, кто-то будет в ярости, когда узнает об этом, – Тика тихонько рассмеялась, пальцами касаясь руки Карамона, когда бралась за веточку. ㅤㅤㅤОни сели под ивой, рассматривая сумеречное небо, водную гладь и друг друга. Весь вечер они сотрясали воздух заливистым смехом – оба смеялись так громко, что переглядывались и принимались смеяться снова. Тика открыто рассказывала ему о своём детстве, о матери и «Последнем приюте» – о последнем с особой любовью. Жизнь Карамона не была для неё большим секретом – о Маджере знают все и, возможно, не с лучшей стороны. Но Карамон всё равно говорил обо всём подряд: о себе, о брате, о них друг с другом. Порой с усмешкой, порой с печальной улыбкой. В такие моменты Тика пододвигалась к нему ближе и заглядывала в его глаза. Её глубокий взгляд помогал забыться и успокоиться на время – до самого конца вечера. ㅤㅤㅤКогда с пруда повеяло майской прохладой, Тика скромно повела плечами – не хотела показывать, что ей холодно. Однако Карамон в кои-то веке сам разгадал эту сложную женскую природу и пригласил её в свои крепкие и согревающие объятия. ㅤㅤㅤУ Тики было не так много свободного от рутинной помощи в «Приюте» времени. Но каждую неделю она находила один вечер, когда могла бы избежать мытья полов и стирки фартуков и предаться забвению у пруда за деревней. И Карамон был несказанно этому рад. ㅤㅤㅤНа третьем таком свидании, расставаясь у нового плетёного забора, Тика оставила невесомый поцелуй на щеке Карамона. ㅤㅤㅤЧерез пару месяцев Маджере осмелел и потянулся к ней за поцелуем. Тика с улыбкой потянулась в ответ. ㅤㅤㅤПройдёт ещё какое-то время, и у этого же пруда Карамон, со шрамом на глазу и ощетинившимся лицом, встанет перед ней на одно колено и назовёт её ㅤㅤㅤ«женщиной ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤвсей ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤего ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤжизни».