Я не верю в судьбу.

Последнее, что он помнит: глухой стук и лужа крови, что расходится под маленькой головкой. Его руки поднимают дитя и на пальцах его остаётся столько крови, что кажется вся она вот вот покроет и пол, и ноги, и голову.. Костя просыпается, вскакивает и во все глаза смотрит по сторонам. Грудная клетка его ходит ходуном, сердце колотится как у загнанного зверька. Сон? Взгляд его падает в кухню, там безмятежно готовит Оля, что-то тихо напевая, потом глаза его цепляются за кроватку, рядом с диваном, где спит маленький Игорь. Но почему-то голова не становится легче. Они в порядке, это точно сон, но ОН всё ещё во всём виноват. Ничего уже не будет как прежде. Ничего нельзя исправить, изменить. Но можно попробовать надышаться перед неминуемой кончиной. Ведь Костя точно знал, сердце его остановится в пустой холодной квартире, когда рядом никого не будет. Мужчина медленно проходит к столу. Молчит, не знает, может ли просить о таком у бедной, в его понимании, женщины. -Послушай, раз ты заберёшь Игоря... -почти бормочит Гром. На, что Оля оборачивается. Константин ожидает осуждения в глазах, но находит в них только.. -О, не переживай, я готова отдавать тебе его на выходные, если обещаешь быть с ним дома, а не таскать по делам. ..спокойствие? Лицо её не омрачнено тяжёлыми мыслями, манера была как и прежде задорна. Это вселяло уверенность в сегодняшнем дне, заставляло волей - неволей улыбнуться. -Нет.. Тоесть да, спасибо, но я ни об этом.-Константин тяжело опустился за стол и взъерошив волосы, тем самым заставляя самого себя проснуться, вздохнул.-Могу ли я просто..взять пару выходных, сейчас? Посидеть с ним, пока ты будешь перевозить вещи, мы всё равно невесть когда увидеимся, а для меня это правда важно и.. -Я поняла, Костя, всё в порядке. Конечно, ты можешь остаться дома со своим сыном. Кто я такая, чтобы запрещать?-непринуждённо хохотнула Гром. И Костя наконец немного отпустил самого себя. Он тут же благодарно просиял супруге. -Я схожу в душ и позвоню Хмуровой, попрошу разрешения сегодня и завтра остаться дома. Надеясь смыть под струёй воды оставшиеся переживания и сонливость, мужчина направляется в ванную комнату.. -Кстати об этом!-остановила его Оля.-Тебе звонили. -Мне? Кто?-Костя приближается к женщине, заглядывая в глаза. -Не могу знать, товарищ милицейский!-она подняла руки играючи.-Какой-то парень спросил только: "Костя?". Я ответила, что это не ты, спросила нужно ли, что-то передать и на том конце повесили трубку. В роли отца Костя никудышная фигура. То запеленает неправильно, то не разберётся для чего какая бутылочка. С поменой подгузников, разве что, он справился неплохо: юркий сын не успел уползти. Оно и понятно, всем обычно Оля занималась. Сейчас конечно поздно жалеть.. ну ничего, он научится. Вот например он научился играть. Кажется навык базовый, но Гром так не считает. Хотя и безусловно радуется, что у него наконец получилось развеселить Игорька незамысловатой игрушкой. Правда сколько времени он потратил, ради этого безценного детского смеха? Мама ушла часа три назад. Костя вызвал жене такси, помог дотащить сумки и ещё раз уточнил, сколько той сероватой смеси давать Игорю на обед. А вообще отец и сын неплохо проводили время, буд-то заново привыкли друг к другу. Когда зазвонил телефон, малыш скривился, отец встал, пообещал, отойти лишь на секунду. Снял трубку. Ему в отдалении послышался мужской голос, он даже, что-то отвечал, хотя сейчас уже и не вспомнит толком слов. Очнулся он когда гудки уже давно долбили в ухо, сын плакал просясь на руки, а у самого ноги ватные, голова тяжёлая, мысли спутались, смешались, но впереди, перед глазами почти, главный вопрос: как разбилась?.. Гром никогда особо не думал для чего шёл в полицию, зачем служил для чего рисковал жизнью и из кожи вон лез на работе. Ради семьи наверное.. А захотелось ради народа. Стоя у закрытого гроба, в окружении её друзей и знакомых, из-за чего находясь в невозможной талкучке, очень захотелось помочь людям. А голос в голове шептал: сыну помоги. Да. Ему в первую очередь. Его защитит и убережёт, всех засадит и засудит, лишь бы Игорь был в порядке, мог спокойно гулять, ходить в школу.. жить. Но как же погано! И причин много, но самой главной являлось, то что его жалели, жалели как горячо любившего вдовца. А он, как выяснилось и не любил,.. ни когда она умерла по крайней мере.. Только наверное Григорий Афанасьевич всё знал. Он ни как все страдал - он был убит горем; рыдал жалобно, как плачут старики..а потом подошёл и пожелал пропасть пропадом. Обидно, но в глубине сознания Костя понимает: так ему и надо. А ветер холодный - как холодно наверное сейчас тело, некогда его любимой женщины - он ходит по коже заставляя мурашки россыпью появляться по периметру всего тела. Но это отрезвляло, заставляло оглянуться вокруг. Закатное солнце освещает просторы кладбища. Ветви очень старых, а от того голых деревьев, похожи на костлявые руки, что так и наровят уцепиться за тебя. Обстановка этого места и так гнетущая до безобразия, а крысы на столика, за оградками многочисленных магил, пришедшие подкрепиться, насылали ещё большую таску. Воры и помойщики. Разве таких помянателей хотели бы усопшие? Для своей жены, Костя этого не хотел бы точно. Надо придумать, что-нибудь.. Хотя, она конечно ничего не узнает. На расстоянии трёх метров под землёй, вряд ли слышно отвратительное чавканье этих зверей. Что же по мимо них.. Никого. Только силуэт старика в далеке, у ворот кладбища. А она - Оля, уже там где ей положено теперь быть и там, где все они окажутся. Потому наверное Костя ещё немного постоит. Покается, помолится, прощения попросит, точно зная - она бы его простила. Шорох листьев за спиной, не кажется шагами, он вообще ни чем не кажется, Гром его почти не слышит, на границе с безсознательным, или осознанным настолько, что реальность отходит на второй план. -Ты не виноват.-доносится из-за спины. Константин не знает, сколько времени прошло, кто мог вернуться и зачем, оборачивается резко, застывает. Время и так правленным металлом лилось на часы, а тут вообще остановилось.-П-пьяный мудак, вылетел не встречку, ты ничего не мог сделать.-Юра положил белые розы на могилу. Они почему-то напомнили её, такие же нежные, приятно пахнущие, красивые.. И за что мир убивает такую красоту? Она ещё могла быть столь же прекрасна, могла цвести, любить и быть любимой.. -Я соболезную.-шепчет Смирнов и встаёт рядом с вдовцом. -Сыну моему соболезнуй. Из двух родителей ему остался самый непутёвый. -Не будь к себе так строг! Ты очень его любишь и постараешься сделать всё для его б-бл-благополучия. -Откуда тебе знать?-Гром смотрит на сослуживца. -Я знаю т-тебя.-просто выдаёт Юра. -Не думал, что ты заика. Раньше за тобой такого не замечал.-отворачивается Костя. -Это только в стрессовых ситуациях проявляется.-немного помолчав он добавляет.-Из детства пришло. Ну знаешь всё как у всех: отец, ремень;.. Только я наверное был слабее духом. -Мне жаль.-честно признаётся Гром. Костя хотел бы обнять, или руку хотя бы на плечо положить, но уместно ли? Они просто коллеги, к тому же по мнению Смирнова, в ссоре. Но даже если так, всё его существо, дрожащие, худое и бледное, так и требует подобных жестов. -Послушай, уже поздно, а у тебя дома ребёнок. Это конечно не моё дело, ты можешь стоять здесь до п-посинения, я ни против.. Но если ты собираешься ночевать, среди ребят, которые не заметят похолодания, обещанные по прогнозу сегодня - скажи мне, я привезу плед, или вроде того. Ответом ему тишина. Гром молчит, смотрит на надгробье, не двигается. Из-за чего складывается впечатление, что он лишь статуя, которую извояли из мрамора и боли, дабы она охраняла этот питачёк земли. Статуя, какому-нибудь античному герою, который потерял возлюбленную и теперь обречён на вечные страдания. Статуя столь, прекрасная, что её душевную муку, хочется понять, что до грустных глаз и расслабленного лица, хочется дотронуться. Но Юра себя одёргивает. Неуместно. Да и Костя вряд ли будет когда-нибудь готов. Смирнов приклоняет голову перед могильный плитой и удаляется, а в след ему слышится лишь одно, слабое и хриплое: "-Я рад, что ты мой друг." от чего на душе становится светло и по летнему тепло, в этот ужасный день последней даты сентября. Константин Михайлович Гром - бравый милицейский, который теперь работает только перебежками, на выходных и в основном с бумагами. По сути сказать дома сидит постоянно, с сыном и это то чего хотела бы Оля больше всего. Несправедливо, что для исполнения этой её маленькой мечты, ей понадобилось умереть. Прошло уже два месяца с её похорон и Костя соврёт, если скажет, что мучился каждый день. Ему некогда. Он и не предполагал, на самом деле, что Игорь будет требовать столько внимания. Правда теперь и покойную жену хотелось жалеть больше, она ведь одна справлялась с хозяйством и ребёнком, имея к тому же вечно мотающего ей нервы муженька - опера. Ужас. Впрочем и с этой мыслью Константин жить научился. Сегодня это уже звучит данностью, а не поводом себя корить. В начале, безусловно, было совсем сложно, Федя с Леной заходили каждый день, по очереди, или вместе. С ними то и выяснелось, что Костя даже не предполагает, где у него хранится аптечка. Искали всей компанией, переложили в шкафчик над раковиной, чтобы больше не терялась. Со временем посещения и помощь были ограничены до минимума, лишь тем, что Косте заносили продукты, помогали гулять с Игорем, изредко оставаясь на чай. Тогда Костя про себя улыбался и отмечал, какой Федя стал внимательный и уступчивый к Лене, за это время. Ни зря в народе говорят: общее горе сближает. Позже, заходили совсем редко. Ведь Гром уже и сам мог позоботится о себе и о сыне, правда ел он, в отличии от Игорька, раз в день, а ни как положено, но и это не беда - в комплексе с каждодневнями тренировками, во время сончаса в квартире, он привёл в прекрасную форму и плоть свою, и мысли. В то же время начал доделывать ремонт, в комнатке сына, перетащил туда кроватку и теперь безпрепятственно смотрел телевизор перед сном. С каждым днем пусть и уставая всё больше, он справлялся, всё лучше - факт, но в последнее время, по вечерам Игорёк заливался слезами и орал как ни в себя. Что это на него нашло? В девять вечера в квартире зазвонил телефон, теперь Гром не очень любит звонки. Но ответить всё-же решил, подсознательно молясь всем богам, чтобы это была Лена. Она знает как предотвратить плач Игоря, точно знает... -У аппарата.-измучено произносит Гром. -Привет.-выдыхает немного хриплый голос в трубку и Костю как током прошибает. Тело ощущается целее, энергичнее, живее, а душа, воспряв, начинает боиться под рёбрами, как это бывало когда Игорь произносит заветное "папа". Но очему он звонит? Они не виделись с той поры как поговорили на кладбище, а тут.. звонок, на ночь глядя. -Послушай, Кость,-Юра запинается, но звучит серьёзно.-Нет у меня никакой девушки. А Костя в ступоре. И что на это говорить? -Я очень рад.-вырывается само собой, совершенно без- сознательно, эмоционатьно и тупо. Но почему-то звучит это более искренне, чем всё то, что он мог бы ответить. -Я тоже.-и Юра усмехается.-На улице холодно и звёздно, а город прямо кишит людьми, все такие счастливые.-парень говорит ну очень медленно, тянят некоторые буквы. Слушая его Гром отчётливо представляет худощавые пальцы, на которые Юра, по привычке, наматывает провод уличного телефона. Он заметил эту тенденцию за ним, когда они ещё работали в одном отделе. -Послушай, мне сейчас вообще не до лирических отступлений.-как можно мягче, чтобы больше не поссорится, констатирует Костя. Тут Игорь, как бы подтверждаю папины слова, вновь начинает плакать, но лейтенант трубки не бросает, слушает, пытаясь успокоить ребёнка. -Сын не спит?-спрашивают с той стороны. -Совершенно верно.-парирует мужчина. -Хочешь я прийду, помогу тебе?-выдыхает Смирнов и тут у Константина перед глазами возникает уже улыбка, характерная для таких выдохов друга. Хотя важна ли сейчас улыбка? Голова болит, живот пуст, он весь на взводе, но чувство, что ему станет легче, если Юрка придёт, не покидает. -Приходи.-коротко говорит Костя и Юра бросает трубку. Двадцать минут чувствуются вечностью. Время идёт медленно и плачь Грома младшего раздаётся по ощущениям всё громче, мальчик нещадно дерёт горло, а мужчина держит того на руках и не понимает, что делать. Вроде всё пробовал: смеси, подгузники, качания, даже колыбельные пробовал, но певец он никудыхный, если честно. Несколько раз в голове проносится мысль о том, правильно ли приглашать сюда Юру. Почему нет? Он ведь друг. Да друг, как Прокопенко, или Лена.. Хотя.. Нет, он другой. Во всём другой в повединии, в манере общаться и одеваться, другой в том, кто он в сознании Кости. Это сложно объяснить, сложно понять, ещё сложнее наверное признать, понимая. Но ведь никто и не требует от него ответов, точно не Юра по крайней мере. Юре вообще всё-равно, он просто живёт. И Константину это страсть как нравится. Из потока мыслей выдёргивает трель звонка, мужчина на всех порах мчится к двери, открывает. Они встречаются глазами. Наверное нужно, что-то сказать? Но они оба даже подумать об это не успевают, наступает новая волна плача. Смирнов кривится заходит в квартиру, захлапывает дверь. -И давно он так?-перекрикивает малыша Юра. -Да, уже третий день, каждый вечер одно и тоже. -И что помогает? -Он просто вырубается в какой-то момент, обычно часа через два. -Два?! И сколько он уже плачет? -Минут тридцать.-пожимает плечами Костя. Смирнов недовольно мотает головой, снимает ботинки и проходит в зал. -Так, ложи его.-парень указывает на диван. Гром с недоверием косится на друга, но сына опускает на кожаную поверхность. Костя ожидает каких-то действий, пока Юра осматривает поциэнта сверху вниз. -И что дальше?-не выдерживает мужчина, через минуту или около того. -У него клинки. -Кто? Какие колинки, доктор ты хренов?!-Костя поднимает Игорька и прижимает к себе. -Ну или как они там называются? Куда ты его тягаешь!-Смирнов хватается за кофточку Игоря и отец сжимает малыша ещё сильнее.-Я знаю, что делаю.-уверенно говорит Юра, но Гром хватки не ослабляет.-Ты мне веришь? Константин смотрит в голубо-серые глаза, иногда кажущиеся чистым хрусталём, за которым, будь он хоть немного похож на Олю, можно было бы разглядеть всю душу. Душу настолько всеобъемлюще тёплую, что осознание: он не навредит; приходит слишком ясно. Мужчина перекладывать сына в руки друга. -Спасибо. Смирнов берёт Игоря под живот и укладывает таким образом на диван. Садится рядом. -Есть у тебя грелка?-произносит Юра не отводят взгляд от малыша. -Ну, где-то была. -Налей туда тёплую, немного горячую воду и неси, так процесс пойдёт быстрее. Костя послушно идёт искать заветный резиновый мешок, который он кажется и видел у себя единственный раз в жизни и то в детстве, когда у отца спину прихватило. Наверное такое хранится в аптечке, или около неё. Слава богу горе-отец теперь знает где это. Мужчина лазеет в ванной какое-то время, потом наконец-то найдя то, что нужно тратит ещё немного сил, на то, чтобы наполнить гибкий сосуд водой. Закрыв кран, закончив, он с удивлением обнаруживает, что плача больше не слышно. Гром на цыпочках проходит в зал, к спящему сыну, рядом с которым неизменно сидит Юра, протягивает ему грелку. И тот наконец поднимает на него глаза. -Ты бы ещё дольше ходил.-шепчет Смирнов, но мешочек, всё-же забирает.-Неси в кроватку и в предь песле того как накормишь его..чём-нибудь, подержи вертикально. Костя молчит, забирает Игорёшу и несёт в его ложе. -Спасибо.-раздаётся над головой Смирнова, по прошествии минуты. Тот поднимает голову, немного тупит взгляд глаза в глаза и говорит: -Пожалуйста. Служу Родине,- отдаёт честь.-И семейству Громов. Костя приземляется рядом с другом. На какие-нибудь пару минут повисает молчание. И с Юрой молчать даже приятно, он человек такой..заполняющий собой пространство, неловкости, просто не останется места. -А ты откуда всё это знаешь?-вдруг выдаёт Костя, пытаясь поддержать разговор. -Во времена вуза снимал квартиру с парой ребят, от одного из них, Лёхи, какая-то девчонка залетела. Ну Лёха убедил свою пассию рожать, а жить они стали у нас. Девушка его правда потаскухой оказалась, не нагулявшейся, дура - дурой к тому же, вот и пришлось нам, как соседям по комнате, сидеть с мелким. Так я и узнал, что дети ни всегда орут потому что им, что-то надо, иногда их, что-то тревожит, что-то приченят боль, но они не могу этого сказать.-Юра вздыхает.-И я их в этом отлично понимаю. -У тебя, что-то болит? Смирнов пожимает плечами. -На душе погано просто. -Расскажи, решим.-уверенно говорит Костя. И говорит ни потому что он его друг, ни потому что просто хочется помочь, отплатить добром за добро, а потому что он чётко сознаёт, что сделает всё. А Юра смотрит на него, повернув голову, не верющи как-то. Испытывает Константина Михайловича одним лишь взглядом.. Нет, ни лишь, у Юрки взгляд такой..током прошибает, когда вот так серьёзно смотрит, а когда смеётся от задорности и открытости его, хочется в пляс пуститься. -А поцелуй меня, Гром..