хХх
— Я хочу к маме… Перри издал тихий щебет; его руки были прикованы наручниками к кровати, и это было единственное соболезнование, которое он мог выразить девушке. Её звали Челси. Она была в школьной художественной поездке. Первый раз в жизни… Ей было всего шестнадцать… Как Кэндис. Эта мысль сильно ударила Перри, когда она впервые упомянула о школьной экскурсии. Она была в специальной программе для одаренных студентов. Её родители были чрезмерно заботливыми и не хотели, чтобы она отправилась в такое путешествие, которое бывает раз в жизни. Но она их убедила. Челси убедила их, что всё время будет со своим классом, пока они будут ходить в художественные и исторические музеи. Их не будет две недели, и это будет прекрасно смотреться в будущих заявлениях в колледж. Поездка была дорогостоящей, но Челси копила на неё весь учебный год: работала неполный рабочий день в кафе, сидела с детьми, выгуливала собак и косила газоны… Ей очень сильно хотелось хотя бы однажды куда-нибудь уехать без родителей! Челси была хорошей ученицей, и думала, что её можно простить за то, что она сбежала от остальных ребят всего один раз, чтобы познакомиться с ночной жизнью Парижа… И она была так очарована Марком, который, казалось, знал об этом всё… Теперь они были здесь. Вместе. Поимку Челси никто не планировал — Марк просто заметил девушку, и она ему понравилась. Он видел, как Перри расстроился, что попалась ещё одна… Марк был искренне рад. — Я думаю, мы могли бы выбраться отсюда… — Пробормотала Челси. Теперь Перри уже привык слышать её разговоры в темноте. Она любила поговорить. Если это помогало ей пережить очередной день в аду — пусть так. Это нормально. Перри услышал тихий звон ее наручников о каркас кровати. Он цокнул ей, предупреждая, чтобы она так не делала. Хотя, он уже пытался и раньше, — пока по её руке не потекла кровь из-за наручников, впившихся в запястья. Они выглядели как старые и ржавые, но явно были усилены. Шанс выбраться выпал один раз. Перри, мягкосердечный идиот, каким он и был, вернулся за Челси. И заплатил за это. Он до сих пор слышал металлический щелчок револьвера во время многочисленных игр в русскую рулетку…хХх
— Перри… Перри, проснись. Перри слегка дернулся, резко вздохнул и обнаружил, что смотрит на Хайнца: мужчина нежно улыбался ему. — Мне жаль, Перри. Мы хотели дать тебе проспать как можно больше, но тебе начали сниться кошмары. Перри всегда снились кошмары. Судя по обеспокоенным взглядам, которые ловил на себе агент ловил, он говорил. Дерьмо. Он немного откашлялся и сел, глубоко вздохнув, и прогнал из головы все мысли о сне. Марк ухмылялся ему. Сволочь… Пока Перри глубоко дышал в попытке успокоиться, Хайнц начал рыться в одной из своих сумок. — Всё это звучало так, словно это был довольно… интересный сон, Любовь моя. — Проворковал Марк, из-за чего Перри бросил на мужчину равнодушный взгляд. — Думаешь обо мне? Господи Иисусе, что? Перри было противно даже думать об этом. Он вспомнил Челси… Воспоминания, связанные с ней, были довольно болезненными. Хайнц нашел то, что искал, вытащив блокнот и ручку. Молодой человек нахмурился, не совсем понимая. Возможно, Хайнц хотел сказать что-то личное? Учёный быстро что-то записал, молча передавая Перри ручку и блокнот. Тот моргнул, посмотрел на бумагу и на мгновение замер, как будто не понимая: на листе был большой хэштег с кружком посередине. Это был какой-то код? Агенту потребовалось много времени, чтобы понять простоту того, что делал Хайнц, и он чуть не рассмеялся. Крестики-нолики? Он не играл в них с детства… Он весело посмотрел на Хайнца и поставил крестик в правом верхнем углу. Хайнц забрал ручку и уставился на бумагу, как будто они играли в очень напряженную шахматную партию, а потом, поразмыслив, нарисовал кружок прямо под крестиком Перри и вернул блокнот. И тут Марк снова заговорил: он рассказывал об их путешествии по Франции — криво и неправильно, но со всеми мелкими деталями. Про чёрных ход французского ночного клуба, про встречу с Челси. Однако мужчина ни разу не упомянул, что сам Перри был накачан наркотиками и снотворным до такой степени, что едва мог воспринимать мигающие огни клуба. Если кто-то и слушал Марка, то это была история о двух влюбленных на французской сцене — доверительные и открытые отношения, в которых Марк наблюдал за тем, как Перри собирает толпу посетителей у бара и отлично проводит время. Неважно, что каждый из посетителей бара давал Марку довольно много денег, чтобы приятно провести какое-то время с Перри. Неважно, что ему пришлось давать успокоительное, чтобы агент не убил одного из своих новых «друзей». Он подробно описывал коллегам Перри, как тот выглядел в сексуальных марафонах. Марк, несмотря на все свои недостатки, был хорошим собеседником, когда хотел. Боже, неужели они в это поверили? Перри и сам поверил бы. Рука Хайнца легла на его плечо, и молодой человек моргнул. Они провели несколько игр: сначала вничью, или победа была за Перри. Теперь же побеждал Хайнц. Каждый раз. Учёный выигрывал, а рука Перри тряслась так сильно, что крестик занял аж три клетки. Откуда на странице взялась вода?.. Ещё одна капля упала на бумагу. Ой… Карл переместился, встав, и начав комментировать какое-то облако снаружи, что было… Странно… Пока Перри не понял, что Карл по большей части заслонял его от посторонних глаз. На него нахлынула волна благодарности. Как бы Перри ни старался держать себя в руках, он не хотел, чтобы коллеги-агенты видели его таким. Но это становилось всё труднее и труднее. Вдруг что-то влажное коснулось его лица, и он подпрыгнул. Он сидел лицом к лицу с Хайнцем, который вытирал чужие щёки мокрой тряпкой. Откуда она вообще взялась? Над ним стояла тень, и взгляду стоило едва зацепиться за край униформы, чтобы узнать Монограмма. Тряпку отложили, и Хайнц снова заговорил. Перри потребовалось некоторое время, чтобы понять, что именно он говорит, и услышать что-нибудь, кроме бубнящего над ухом голоса Марка. — Шатц… Я здесь. Пожалуйста, шатц… Позволь мне дать тебе кое-что, что поможет тебе расслабиться, в этом нет ничего постыдного. Это просто поможет уснуть. Не нужно будет терпеть. — Тихо сказал он, но Перри решительно покачал головой; страх начал подниматься вверх. Быть без сознания, пока этот монстр рядом? Ни за что на свете… — Шатц, пожалуйста… — Мягко предложил Хайнц. — Ты не обязан, но это просто успокоительное. Оно не вызывает привыкания. Перри на мгновение закрыл глаза, молча потянулся и сжал руку Хайнца. — Нам остался всего час до очень долгого перелёта. Это был голос Монограмма, медленный и четкий. Такой тон он использовал, когда сидел у постели одного из своих агентов в лазарете. Это означало, что всё плохо. Очень плохо. Сожалеет ли он о том своём решении? Были ли у него вообще хоть какие-то сожаления? Перри взглянул на мужчину, словно пытаясь это разглядеть, прочитать ответ по выражению его лица, однако это не представлялось возможным Майор выглядел суровым и… Может быть, немного потрясенным. Да, именно так. — Шатц, пожалуйста… — Голос Хайнца дрожал. Это причиняло боль. Перри зажмурился так крепко, как только мог, и медленно кивнул. Он почувствовал, как руки Хайнца оторвались от него на мгновение, затем коснулись щёк. Мужчина прижался носом к бирюзовым волосам… Перри почувствовал судорожный вздох, прежде чем его поцеловали в лоб. Руки Хайнца не покидали его, поэтому Перри догадался, что это Карл засучил ему рукав. Молодой человек почувствовал леденящий холод спиртовой салфетки на плече, затем острую иголку, и одарил Хайнца умоляющим взглядом. — Ш-ш-ш, всё в порядке, шатц. — Пообещал он, притягивая агента в объятия так, чтобы голова Перри легла ему на плечо. — Расслабься. Сосредоточиться становилось всё сложнее. Трепетные слова Хайнца слышались, как из-под воды. Что бы ни дал ему Карл, действовало оно быстро. Перри несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от ощущения сонливости, но это никак не удавалось. Хайнц всё ещё что-то говорил: его голос был мягким и успокаивающим, а длинные пальцы мужчины перебирали бирюзовые волосы. Это успокаивало. Перри почти забыл, что сам дьявол сидел всего в нескольких местах от него. Перри не хотел спать. Он был сильнее этого — просто хотел закрыть глаза. Всего на мгновение. Ничего не изменится, если он просто закроет глаза.хХх
Хайнц облегченно вздохнул, когда дыхание Перри выровнялось, и агент обмяк в его руках. Он осторожно отвёл Перри назад, чтобы молодой человек снова оказался на своем месте. Только после этого Хайнц заметил растерянный взгляд Карла. — Позаботься о нем минутку, Карл, — попросил учёный, и Карл медленно кивнул, обняв Перри рукой и притянув его к себе так, что он немного откинулся назад. — Мне нужно кое о чем позаботиться. — Мягко продолжил Хайнц, вставая со своего места. Монограмм сделал шаг назад, на его лице появилось беспокойство. — Фуфелшмерц… — Предупредил он, хотя Хайнц, казалось, даже не слышал, протискиваясь мимо мужчины. Всего в несколько шагов Хайнц оказался перед Марком, и позволил себе ударить его, если точнее — избить. Честно говоря, Гарри Ёж и Пинки Чихуахуа ни сделали ни черта, чтобы его остановить. Когда нос Марка сломался, раздался крайне приятный для всех хруст. Голова ублюдка мотнулась назад на сиденье, отчего кровь полетела во все стороны. Следующий удар был почти смертельным, — лишь только после этого Гарри Ёж оттащил Хайнца от уже бессознательного Марка, в то время как Пинки Чихуахуа поднялся с места о отгородил собой заключённого. Пинки мог бы пасть следующей жертвой, если бы не знал, когда следует вовремя остановиться. — Сядь на место, Фуфелшмерц! — Заорал Монограмм. Наконец Хайнц сделал несколько шагов назад и плюхнулся на сиденье рядом с Перри. Агент даже не шевельнулся, Карл усадил Перри так, что голова молодого человека лежала на его плече. — Он ещё жив? — Спросил Монограмм Пинки, который молча проверил пульс Марка и кивнул: — К сожалению. — Надо было позволить мне ударить его сильнее. — Пожаловался Хайнц. — Ты должен уметь себя контролировать! — Зарычала агент Э в ответ, заставив Монограмма вздохнуть и встать между ними. — Вы оба, успокойтесь! Нам предстоит долгий перелет, и мне не нужна ваша ругань. — Но он… — Начала было агент Э, но Монограмм бросил на неё довольно резкий взгляд, который быстро заставил женщину замолчать. — Агент Э, вы двое ссоритесь с тех пор, как Дуф подписал с нами контракт, и это уже надоело. Ты старший агент, веди себя соответственно! Дуф, сядь, блять, и заткнись. Тебе повезло, что мы позволили тебе стать частью всего этого. — Рявкнул Монограмм, и Хайнц кисло посмотрел на мужчину. — Мы бы до сих пор искали агента Пи, если бы не Хайнц. — Вмешался Карл, бросив острый взгляд на агента Э. — И ты была рядом всё это время, так что сама прекрасно знаешь, как всё плохо. — Какого чёрта ты его защищаешь? — Спросила Карла агент Э, и тот мягко вздохнул, пожав плечами. — Потому что мы провели последние несколько недель бок о бок, пытаясь вернуть Перри, и мы все устали. Я имею в виду, ты бесишься из-за того, что Хайнц был злым ученым, или из-за того, что он преуспел в том, чего не смогли сделать все мы? — Ну, Карл, ты сам был там. Мы все следили за Перри в тот вечер. — И мы все потеряли его. Так как насчет тебя? Слезь уже со своего пьедестала. — Указал Карл, на что Агент Э фыркнула и откинулась на спинку кресла. — У меня есть дополнительное успокоительное. Можем ли мы дать его Марку, чтобы он не проснулся снова? — Взмолился юноша. — Не думаю, что кто-то хочет слушать его бредни. — Мы не можем давать кому-то успокоительное без его согласия, Карл. — Напомнил Монограмм, и на мгновение вся группа уставилась на мужчину взглядом: «Вы серьезно только что это сказали?» — Это то, что возвышает нас над диким преступником. — Добавил майор, словно поняв, что только что сказал. Хайнц кивнул, словно это была мудрая ремарка. — Он прав, Карл. Нельзя давать ему такое успокоительное. Он не заслуживает этого. Если он проснется, я просто снова ударю его по лицу. Карл ухмыльнулся, хотя, поймав резкий взгляд Монограмма, бывший стажер изо всех сил попытался прекратить улыбаться. — Отлично. Дайте подозреваемому легкое снотворное. — Смягчился Монограмм, и Карл кивнул, быстро просматривая свою сумку, прежде чем схватить чистый шприц. Хотя, по его мнению, после того, как тот долгое время использовал чёрт знает что на Перри, он должен был просто воткнуть в него грязную иглу и надеяться на какую-нибудь огромную случайность…хХх
Перри не был уверен, как долго пробыл в отключке. Он приходил в себя медленно и со странным ощущением того, что сидит, хотя чувствовал, как будто бы несколько откинут назад. Голова покоилась на чьем-то плече, а рука была в тепле. Когда Перри пошевелил пальцами, то решил, что кто-то держит его, переплетая пальцы. Лёгкое сжатие ещё больше разбудилон его, и Перри попытался понять, где он. Раздался пронзительный скулящий звук. Самолет? Последний раз, когда его перевозили, это был корабль. Кто-то разговаривал с ним, слегка поглаживая его руку вверх и вниз, пока Перри медленно приходил в себя. Он открыл глаза, но на данный момент перед его взором стояли размытые образы и очертания. Разноцветные всплески, не имеющие смысла. Молодой человек с трудом сглотнул; во рту ужасно пересохло, как это часто бывало после приема снотворного. Как же он ненавидел это… Когда что-то поднесли к его лицу, Перри немного напрягся, но потом он понял, что это была бутылка с водой. Он благодарно принял её, выпив половину, прежде чем позволил тому, кто её подал, забрать воду обратно. Тошнота начала проходить, и Перри задумался, куда они теперь едут… Чёрт, почему они летели с шиком? Его уже передали новому владельцу? Агент моргнул, чтобы убрать смазанность изображения, но ничего не вышло, а голоса вокруг звучали, как будто они были под водой. Кто-то коснулся его лица, заставив Перри отдёрнуться, хотя через мгновение он позволил надеть на себя очки. Немногим это помогло… Мир стал проясняться, когда Перри проморгался, и через мгновение агент стал более осознанным, чтобы собирать слова в предложения. — …Спокойно, шатц, я здесь. Хайнц… Это был Хайнц. Не какой-нибудь наркобарон, которому его продали. Он крепко сжал протянутую ему руку и начал вспоминать, где находится. Пронзительный вой оказался звуком двигателей самолета. На него смотрела пара очень встревоженных голубых глаз; когда всё прояснилось, и Перри выдавил из себя улыбку. Хайнц тихо вздохнул с облегчением и немного откинулся на спинку, освобождая место для стоявшего перед ним Карла. Перри с некоторой благодарностью отметил, что бывший стажер снова был там, заслоняя его от коллег, пока он пытался привести себя в порядок. Бутылку с водой ему снова предложил Карл. Перри сделал большой глоток и передал её обратно, прежде чем подписал: — Что произошло? Хайнц выглядел так, будто не имел ни малейшего желания ничего объяснять. Перри тихо вздохнул и посмотрел в хвостовую часть самолета: сам он был в головной части, сидел спиной вперёд, лицом к Монограмме и агенту Э, дальше от них были Гарри Ёж, Пинки Чихуахуа и Марк, хотя голова последнего была опущена и чуть ли не болталась. — Мы усыпили Марка, — сказал учёный, и Перри кивнул. — После того, как Хайнц ударил его по лицу, — вставил Карл. — Он не потревожит тебя до посадки. Перри улыбнулся этому, бросив взгляд на Хайнца, который улыбнулся и пожал плечами. Карл сел, и Перри устало посмотрел на Монограмма. Агент Э одарила его усталой улыбкой в ответ. Монограмм же просматривал файлы на планшете, предварительно взглянув на Перри, чтобы убедиться, что тот уже пришёл в себя. Перри хотелось спать, и он снова погрузился в сон. В этом была проблема с сильными успокоительными — они не всегда отпускают, когда вы впервые возвращаетесь в реальный мир. Агент наклонился и положил голову на плечо Хайнца, заставляя учёного немного придвинуться, чтобы Перри было немного удобнее. Он всё ещё обнимал молодого человека, а его свободная рука слегка поглаживала предплечью агента. В голову Перри пришла ленивая мысль, что им, вероятно, не следовало раскрывать природу своих отношений. Судя по довольно неодобрительному взгляду, который Монограмм бросил на них, Перри был прав, но он не мог найти в себе сил для беспокойства в данный момент. Хайнц рядом — а на остальных пока что как-то всё равно. — Итак, что будем делать когда приземлимся? — Спросил Карл через некоторое время, пытаясь привлечь внимание своего босса. И снова у Перри возникла мысль, что сколько бы они сейчас ни платили бывшему стажеру… Этого было и близко недостаточно. Сколько раз он думал об этом за последние несколько недель? Карлу нужно было повышение… — На данный момент наши пути расходятся. Марка сопроводят в штаб. Мы отправим несколько разных машин, так что, надеюсь, никто не узнает, какая из них перевозит агента Пи, — ответил Монограмм, не поднимая глаз от экрана. — Как долго мы будем прятаться по отелям? — Спросил Хайнц, и Перри вздохнул. Голос мужчины звучал немного громко, ведь тот говорил прямо над ухом Перри. — Пару недель. До тех пор, пока не будем уверены, что всё улеглось. После этого мы сможем начать подготавливать перевод Перри. — Заявил Монограмм, и Перри напрягся. Хайнц уверенно сжал руку Перри, но агент не отреагировал. — Ты знаешь моё мнение по этому поводу. — Напомнил Хайнц, и Монограмм кивнул. — Да, но с этим ничего нельзя поделать. — Ага, конечно, я буквально кричал о том, что ты должен сделать! — Подчеркнул Хайнц, заставляя Перри улыбнуться. — Ты просто лошадиная задница. Монограмм запнулся, и Перри сел, после того как он немного подремал, молча махнув рукой, чтобы привлечь внимание своего босса. — Если вы хотите, чтобы я продолжал сотрудничать с агентством, я должен остаться со своей семьёй. Это не обсуждается. Хайнц слегка ухмыльнулся и молча сложил руки перед собой, получив чертовски удовольствие от удивленного взгляда Монограмма «олень, пойманный в свете фар». Вот что значит сидеть без дела в чужой стране в течение месяца. Это даёт людям достаточно времени, чтобы создать единый фронт. Это также даёт каждому из них много времени подумать. — Агент Пи, оставим эту тему, потому что ты, очевидно, в большом стрессе. Поговорим об этом, когда ты придёшь в себя. Монограмм говорил медленно, заставляя Перри немного нахмуриться: мужчина разговаривал с ним, как с ребенком, и он ни в малейшей степени не оценил этого. — Это не обсуждается, сэр. Хайнц уже изложил совершенно разумный план действий. Я не откажусь от своей семьи. Это не обсуждается. Монограмм раздражённо зашипел, и Карл сел достаточно, чтобы наклониться и тихо заговорить с Перри: — Возможно, ты захочешь поговорить об этом, когда не будешь под кайфом от успокоительного. Перри метнул взгляд на своего друга и твердо покачал головой, так что Карл снова откинулся назад, подняв обе руки в сдающимся жесте. — Хорошо, тогда действуй. Агент бросил на мужчину одобрительный взгляд. Нужно быть хорошим другом, чтобы сказать кому-то сесть и заткнуться. Иногда лучшее позволить этому другу самому вырыть себе могилу. Карл был хорошим другом. Перри не сомневался, что этот человек поддержит его, если ему это понадобится. Если бы он был немного менее взбешен, Перри бы позабавил тот факт, что оба его друга в настоящее время переговариваются друг с другом, буквально за его спиной, когда они отклоняются назад, чтобы посмотреть друг на друга, тогда как сам Перри наклонился вперёд, чтобы поговорить с Монограммом… Скорее всего они обсуждали, не должен ли кто-то из них вмешаться. Перри понятия не имел, кто из них был за, а кто против, но мог догадаться. Хайнц ненавидел Монограмма. Он был в команде «Перри, поставь этого уёбка на место». Карл же сохранял лояльность — он ещё долгое время будет взвешивать любое чувство, касаемо добра и зла в людях. — Вы не сможете положить этому конец без моего согласия. Уход одного из ваших лучших агентов будет проблемой. Это не эго, это просто факты. — Агент Пи, я понимаю, что ты расстроен, но это не причина… Перри резко хлопнул в ладоши несколько раз подряд, как он сделал бы со своими детьми, чтобы привлечь их внимание, когда они были слишком громкими — и это фактически заставило Монограмма оборваться на полуслове, ведь так с ним раньше никто не обращался, поэтому мужчина вздрогнул и замолчал. Затем Перри указал на Хайнца, быстро подписав «переведи для меня». Если бы ему нужно было поговорить со своим боссом, он бы это сделал, но кто-то с более громким голосом, безусловно, справился бы лучше. — Слово в слово, Хайнц. — Предупредил он, затем посмотрел на Монограмма, начиная быстро подписывать. — Я уже говорил Вам, что мне не нравилась ситуация. Я говорил что, это была плохая идея. Агент Э говорила, что это — плохая идея. Карл говорил, что это — плохая идея. Так что это выходит за рамки обычного беспокойства. Но несмотря на всё это я ещё верен ОБКА. Прямо сейчас я не могу сказать, почему, но это так. Однако, если Вы хотите, чтобы я продолжал помогать с этим или любым другим делом, я должен иметь доступ к семье. Монограмм откинулся на спинку сиденья, на мгновение ему показалось, что он совсем не знает, как с этим справиться. Перри никогда не ослушивался приказов и не сомневался в них. Сейчас же между ними впервые происходил спор — и это неизведанная территория. — Агент Пи, ты же знаешь, что то, о чём ты просишь, выходит за рамки. — Я не говорю рассказывать им всё. Я говорю, придумай что-то получше. Мы можем немного приоткрыть завес тайны, который подготовит их к моему отсутствию. — А я говорю: твое прикрытие раскрыто, и будет лучше тебя перевести. Не усложняй. — Перри, ты всегда знал, что это может случиться… — Попыталась агент Э. Перри тихо вздохнул и покачал головой: — Я не усложняю. Я констатирую факты. Если Вы хотите моего дальнейшего сотрудничества, если хотите, чтобы я продолжал работать, то я останусь со своей семьей. Монограмм взглянул вверх, наконец, казалось, поняв. Его глаза немного сузились; он какое-то время изучал Перри. — Это угроза, агент Пи? — Нет. Я говорю, что устал. Что как только это закончится, я обнулю все свои отпускные дни и возьму чёртов отпуск. Я хочу сказать, что всё это будет с моей семьёй, которая знает, что я жив и здоров. Монограмм вздохнул и покачал головой, подняв руку, чтобы ущипнуть себя за переносицу, зажмурив глаза. Скорее всего, прямо сейчас он желал, чтобы Перри снова заснул. — Агент Пи… Мы делаем всё, чтобы обезопасить гражданских в твоей жизни. Подумай, какой опасности это может их подвергнуть. — Сказал он медленно, словно разговаривая с ребенком, и Перри немного прищурил глаза, щелкнув пальцами, чтобы привлечь к себе безраздельное внимание мужчины. Карл немного вздрогнул, а Хайнц спрятал ухмылку. Это был жест, который агент делал только тогда, когда был серьезно зол. — Какой опасности я подверг их, если они ничего не знают? В чем, черт возьми, смысл? В правилах сказано, что принимающая семья снимает стресс агента и заставляет нас сбалансировать домашнюю жизнь, чтобы мы не были поглощены работой. Знаете, что вызывает у меня стресс? Моя невестка разозлилась на меня за то, что я приполз домой в три часа ночи без каких-либо объяснений, и мне пришлось говорить что я потерял свой велосипед, когда встречался с друзьями в баре. Вот что вызывает у меня стресс! Не военачальники-диктаторы… Линда. Разозлившаяся Линда вызывает у меня стресс, и для этого нет причин! — Он прав, сэр, — вставил Карл, встретив убийственный взгляд Монограмма. — Наши социологические опросы среди агентов показывают это довольно ясно. Я основывал на этом часть своей диссертации по психологии, пока мне не пришлось переписать её, потому что половина моих исследований была засекречена. Агенты, чьи прикрытия включают в себя какие-то правоохранительные органы, в целом, как правило, счастливее. Им не нужно так много прятаться. Сиэтлское подразделение это уже поняло. Вот почему у большинства их агентов, как правило, есть прикрытия, которые напрямую связаны с их семейной жизнью или с оперативниками, которые любят жить в одиночесве. Например, такие, как Питер. Он всегда был непреклонен в отношении холостяцкой жизни. Перри немного нахмурился, взглянув на Карла, и быстро подписал: «Что?» Карл замер, испуганно смотря на своих собеседников. Когда Перри полностью к нему повернулся, Карл поймал смертоносный взгляд, которым Хайнц наградил бывшего стажёра поверх головы Перри. Черт возьми, молодой человек знал, что его не было в ОБКА долгое время, но он действительно скучал по этому плейбою, хоть тот и бесил Перри. По поводу его интрижек даже заключалось множество пари, и у Перри было немало сомнений в том, сколько времени потребуется на то, чтобы кто-нибудь поймал агента-трикстера. — Вы, два идиота, не сказали ему?! — Разъярённо выкрикнула Эмили, и Карл прочистил горло: — Эм-м, что ж… Нет? — Признался Карл с глубоким вздохом, откинувшись на спинку сиденья, прижав кончики пальцев к переносице и закрыв глаза, и сдвинув очки на лоб. — Мы больше беспокоились о том, чтобы убедиться, что Перри пережил побег… — Наши врачи также предположили, что это может нанести ущерб дальнейшему прогрессу в лечении. — Ни с того, ни с сего произнёс Монограмм, явно повторяя то, что один из психологов твердил ему в течение последних нескольких месяцев. Перри снова щелкнул пальцами, подняв одну руку в жесте «прекратите», прежде чем Хайнц тихо вздохнул и молча положил ладонь на предплечье Перри, слегка сжав его. — У нас была зацепка по кораблю, который выходил из гавани через пару месяцев после того, как мы потеряли тебя, — объяснил Монограмм, и Хайнц сжал руку Перри. — Миссия была спланирована быстро и с минимальным количеством агентов, чтобы не было утечки, насколько это возможно. Мы думали, что всё предусмотрели, но… Слухи всё же просочились. Несколько агентов прибыли из Сиэтла, чтобы помочь. Мы проиграли… В ту ночь погибли наши хорошие люди, а также некоторые жертвы. Агент Питер Панда был среди тех, кого мы потеряли. Перри тяжело вздохнул, его лицо напряглось, и он резко кивнул, показывая, что понял. Хайнц ещё раз сжал его предплечье, хотя на мгновение Перри поймал себя на том, что отстраняется. — Питер Панда был хорошим агентом. Монограмма кивнул, и на мгновение самолет замолчал в своем собственном маленьком ритуале. Минута молчания в память о павшем брате. — Питер был одинок. — Мягко сказала Эмили. — Мы дали знать его заклятому врагу… Его похоронили рядом с родителеями. Перри медленно кивнул. У него всегда было небольшое соперничество с Питером, но он был хорошим агентом. То, что случилось с Хайнцем, можно даже простить, когда дело доходит до работы. Недели, проведенные в доме семьи Хайнца, дали им достаточно времени для разговоров. Хайнц сказал, что тогда он отчаянно пытался отрицать тот факт, что у него есть чувствства к Перри Утконосу. Горе, которое пришло с известием о Питере, ударило немного сильнее, чем ожидалось. Перри взглянул на Хайнца, который обеспокоенно смотрел на него. Сколько людей погибло из-за того, что его искали? Перри с трудом сглотнул и покачал головой, снова сосредоточившись на Монограмме. — Я думаю, что помню ту ночь. Внимание Хайнца резко возросло, как и агента Э., хотя Монограмм сохранял спокойный вид и кивал. — Расскажи мне всё, что ты помнишь об этом. — В основном я находился под действием успокоительного, но помню, как мы ночью гуляли по пирсу с несколькими другими людьми. Мои руки были связаны за спиной. Мы были в подсобном помещении. Кто-то вошёл, и я узнал голос, но… больше я его не слышал. Я до сих пор не могу вспомнить его. Этот голос сказал, что им нужно уезжать. Предупредил, что приближается ОБКА. Я думаю, я попытался дотянуться до пистолета… Но меня толкнули к стене, и после этого я ничего не помню. — Найди-Перри-Инатор обнаружил ДНК на кирпичной стене внутри офиса. А ещё там было тело. На стене была кровь, и несколько прядей твоих волос. — Вдруг заговорил Хайнц. Перри моргнул, пытаясь вспомнить что-то ещё, но… В следующий раз, когда он очнулся, он был в темноте и больше ничего не помнил, пока они не оказались во Франции. Должно быть, они нашли другой корабль… Или, может быть, воспользовались самолётом? Хотя так труднее провезти что-либо контрабандой, поэтому это наверняка был корабль. С ним был кто-то ещё. Кто-то, кто плакал большую часть поездки. Перри почти уверен, что держал её за руку в темноте. Рука дрожала, девушка была в ужасе. Он взглянул на агента Э, которая всё это время внимательно смотрела на него. Он не мог прочитать выражение её лица, но оно было сосредоточенным, будто она хотела, чтобы он вспомнил больше: — Голос, который ты, возможно, узнал… Ты хоть представляешь, откуда ты его знаешь? Это охранник, с которым ты сталкивался раньше? Кто-то из агентства? — Спросил Монограмм. Он хотел знать, был ли это их крот. У Перри просто не было ответа на этот вопрос. Но что-то зудело у него в голове, что-то такое близкое и знакомое, но он просто мог понять, что именно, из-за наркотического тумана и, видимо, черепно-мозговой травмы… Перри взглянул туда, где всё ещё сидел Марк. Пинки и Гарри так же пристально смотрели на него. Было трудно прочесть выражение их лиц, но они стали таким напряженными… Пинки внимательно наблюдал, постукивая пальцем по стволу винтовки, лежащей у него на коленях. Позже ему придется признать в этом нервную привычку. Гарри смотрел таким же пристальным взглядом. Его рука покоилась на его собственной винтовке так, чтобы до неё было легко дотянуться: приклад лежал на сиденье, пальцы сжимали поднятый ствол. Однако так нельзя держать оружее, выговор за что он получит от майора позже. Перри вздохнул и взглянул на Монограмма, который пристально смотрел на него, отчего Перри покачал головой: — Если бы я знал больше, я бы сказал, Вы же знаете. Монограмм тихо вздохнул и кивнул. — Конечно… Конечно.