Crosshairs

Перри никогда не был большим поклонником официальных церемоний. Он находил их утомительными и раздражающими. Когда дело доходило до официальных церемоний в ОБКА, они имели тенденцию с каждым разом становиться всё хуже и хуже. Выпускные церемонии для новобранцев в целом ничем не отличались. Перри мало работал со стажерами — его очень редко привлекали к работе с агентами с желтой повязкой. Но как только каждый из них получал свою шляпу с чёрной лентой, они официально становились его проблемой. Новички, как правило, действовали ему на нервы: у них было достаточно знаний, чтобы думать, что они знают, что делают, но не было опыта, и из-за этого они быстро попадали в беду и на горьком опыте осознавали, что на самом деле понятия не имели, что делают. Однако с теми небольшими знаниями, которые у них были, обычно приходило и эго. Иметь эго было неплохо, но с той работе, которой они занимались, оно могло привести к гибели. При этом Перри никогда не был так счастлив стоять на сцене и смотреть, как нервные новобранцы подходят, чтобы забрать свои шляпы. Обычно он сидел рядом с другими старшими агентами. Вдруг с волной грусти пришло осознание того, что на последнем выпускном он с Эмили сидел сзади, и они обсуждали опыт каждого стажера и то, куда они направлялись. Теперь агент Э в тюремной камере ОБКА… И он ждал слушания её дела. Учитывая, что женщина посадила столько злых ученых на пожизненное, ради её же безопасности они решили держать Эмили подальше от них, пока ей не вынесут приговор. Несмотря на то, что она предала их. Пыталась продать одного из них. Убила своих людей… Эмили всё ещё была одной из них, и они будут заботиться о ней так долго, как только смогут. Агенство, при всех своих недостатках, действительно было более предано ей, чем она ему. Как говорится, это не компенсировало недостатки, которые создала ОБКА, побуждая хорошего агента делать то, что она делала. ОБКА не прошла весь судебный процесс, но Эмили получит слушание и ей разрешат изложить суть дела своему адвокату. Перри глубоко вздохнул и выбросил эти мысли из головы, снова обратив внимание на Монограмма. Кто-то говорил о том, насколько тяжелой на самом деле была эта шляпа. Именно то, что значило носить её. Когда дело доходило до пафосных речей, Монограмм был хорош: новые агенты ловили каждое слово, и Перри не мог не улыбнуться. Он и сам в своё время не мог оторваться; был так взволнован, и готов изменить весь мир. Хотел быть Джеймсом Бондом... Казалось, это было целую вечность назад. Молодой человек не смог сдержать нежной улыбки, когда оглядел стажеров, и его внимание остановилось на двух из них: Ванесса и Хайнц сидели вместе, что имело смысл, поскольку новобранцы были расположены в алфавитном порядке, и с одинаковыми фамилиями эти двое, конечно, сидели бы рядом. Учебная группа, частью которой они были, сидела в нескольких рядах позади, внимательно наблюдая и, вероятно, помня свою собственную клятву, которую давал каждый из них. Технически Хайнц уже получил свою шляпу на частной церемонии в офисе Монограмма, Ванесса же решила дождаться возвращения Перри. Тем не менее, оба они проходят церемонию с новым выпускным классом, чтобы избежать лишних вопросов о том, были ли они полноправными агентами. Через несколько мгновений Перри наденет шляпы на них обоих — то, что обычно делал Монограмм. Хотя когда в церемонии приветствия новичка принимал участие старший агент, который помогал стажеру в программе —  это было знаком чести. Но дело было даже не в этом… Перри просто гордился ими. Учебная группа резко встала, и Перри снова обратил внимание на Монограмма, который произносил клятву правоохранительных органов. Учитывая, что они были агентами, любой из них мог бы заменить офицера, если потребуется. — Клянусь, я никогда не предам свою честность, характер или общественное доверие. У меня всегда будет мужество держать себя и других ответственными за наши действия. Я всегда буду придерживаться высочайших этических стандартов и отстаивать ценности общества и агентства, которому я служу, — декламировал Монограмм, и каждое его слово тщательно повторялось классом стажеров. Это было то, что было записано в память для всех них к концу их обучения. Монограмм сказал ещё несколько слов, приветствуя их, и был вызван первый стажер. Джейсон Адамс. В глубине души Перри назвал его эгоистом. Чёрт возьми, у него была такая развязность в походке, которая больше походила на то, чем был известен Питер. Перри грустно улыбнулся, покачав головой, когда мужчина подошёл к Монограмму, пожал ему руку и наклонился, чтобы принять свою постоянную шляпу. Адамс был немного выпендрёжником, что означало, что он не мог удержаться от триумфального первого удара в воздух, когда уходил со сцены от Монограмма. Перри ухмыльнулся, бросив быстрый взгляд туда, где сидели старшие агенты: Гарри Ёж наклонился, что-то тихо шепча Кошке Карен, и она медленно кивнула. Вероятно, обсуждали, как быстро и насколько сильно новый агент Джейсон Шакал собирался попасть в беду с таким отношением к делу. Прошло ещё несколько минут, и был вызван Хайнц. Учитывая всё, через что они прошли, у него уже была легкая походка старшего агента. Он подошел к Монограмму и пожал руку своему новому боссу, когда тот объявил новый позывной Хайнца — агент Хайнц Оцелот.   Не было ничего неслыханного в том, чтобы иметь позывной, который не сочетался с твоим именем, хотя это было немного необычно. В конце концов, это не имело значения, да и кличка животного кое-что значила для Хайнца. На самом деле это много значило для Хайнца… Перри улыбнулся, когда Карл вручил ему шляпу Хайнца. Мужчина перешёл от Монограмма к Перри: учёный счастливо улыбался агенту. Перри не смог сдержать улыбку, когда Хайнц наклонился достаточно, чтобы Перри надел шляпу ему на голову. Затем Перри взял руку ученого, пожимая её так, как это делал Монограмм, на мгновение между ними возникла атмосфера профессионализма. Это было важно, ведь он видел в этом человеке не только члена семьи, но и коллегу-агента. Однако Перри не жаловался, когда Хайнц поднял руку, которую он держал, запечатлев на ней поцелуй, прежде чем подмигнуть агенту и отпустить его, чтобы занять своё место в зале. Перри закашлялся, изо всех сил пытаясь скрыть выступивший румянец и наполовину задаваясь вопросом, где, чёрт возьми, ученый научился так плавно двигаться… Конечно, пункт «всегда быть обходительным» присутствовал в учебном пособии, но всё же! Он повернулся к Карлу, который протянул ему шляпу Ванессы; бывшая стажерка улыбалась ему, как дура. Но у Перри не было времени слишком много думать об этом: Ванессу представили позывным «Ванесса Гадюка» — он ей очень нравился. Девушке действительно повезло, ведь она могла бы быть Ванессой Полевкой, но агентов с именами, начинающимися на V было не так много, так что удача была на её стороне. И Винсент Стервятник позже подтвердил это.   Она пожала руку Монограмма, сохраняя профессиональный, твердый вид нового агента. Он поздравил девушку, а затем отступил назад, как он сделал с Хайнцем, чтобы Перри мог выйти вперёд. Хоть Ванесса и была не на много выше Перри и не могла соперничать с отцом в росте, она всё же немного наклонилась вперед, согнувшись в талии. Перри надел шляпу ей на голову, и в её строгом взгляде заплясали смешинки. Перри тихо усмехнулся и, поздравляя, крепко пожал её руку. Очевидно, у Ванессы не было никаких официальных предрассудков и заморочек, потому что она обняла молодого человека и поцеловала в щёку. Агент тихо рассмеялась и отстранилась мгновением позже. Он поднял руки и быстро показал ей, что быстро она «проделала хорошую работу. Горжусь тобой». Она быстро ответила: — Спасибо. Люблю тебя, премиальный папа. Перри расплылся в улыбке. Девушка улыбнулась в ответ и ещё раз быстро обняла его, прежде чем отойти, чтобы сесть с остальными выпускниками. Перри снова отступил назад, чтобы встать рядом с Карлом — агент не будет участвовать в остальной части церемонии, но он всё равно стоял бы там с Карлом, пока бывший стажер сортировал шляпы и передавал их Монограмму. Всего несколько простых знаков, и агенту приходилось постоянно напоминать себе, что агенты не плачут. На этот раз это были слезы счастья, которые хотели выплеснуться наружу. — Ты в порядке? — Прошептал ему Карл, и Перри быстро кивнул, одарив парня улыбкой. О, всё было великолепно! Просто момент был немного трогательнее, чем он думал. Обе половины его жизни каким-то образом слились воедино. На следующее утро Перри даже не был удивлен, спустившись вниз и обнаружив на своей кухне Ванессу, а Хайнца — уже на заднем дворе, наблюдающего за тем, что строили мальчики, пока Линда ходила в продуктовый магазин за праздничным барбекю. Две семьи, начавшие сливаться вместе, вызвали у Монограмма приступ раздражения, хотя, на самом деле, где была грань? Они вписываются в его стандарты мира. По крайней мере, Хайнц всё знал, а Ванесса была дочерью Хайнца, так что, конечно, она знала, кто есть кто. Перри был в курсе всей этой чуши, и, к несчастью для них всех, в тот момент держал агенство на коротком поводке, да и после прошлогоднего фиаско группа старших агентов выглядела довольно скудно. Эта мысль довольно быстро отрезвила его. Перри молча посмотрел на задний ряд, где старшие агенты наблюдали за церемонией. Их было немного. Совсем. Неудивительно, что был сделан такой толчок для набора новых рекрутов. Скольких друзей Перри похоронил в прошлом году? Нет… Его не было рядом ни с кем из них. Они погибли, пытаясь вернуть его. Агент сделал ещё один шаг назад, чтобы Карл чуть больше загораживал его, получив обеспокоенный взгляд от бывшего стажера, но Перри только покачал головой. Он был в порядке. Это было просто немного ошеломляюще. Остальная часть церемонии прошла без сучка и задоринки: новобранцев приветствовали, и они были отправлены на праздничный обед — то, от чего Перри обычно старался ускользнуть, прежде чем ему приходилось с кем бы то ни было общаться. На этот раз он околачивался рядом с Хайнцем и Ванессой. Улыбнулся новобранцам, которые были так рады сделать себе имя. Он помнил это волнение. Это унизительное чувство напоминало о том, как далеко они продвинулись. А ещё было то, что запомнилось ему несколько часов спустя: он стоял на заднем дворе дома своей семьи, наблюдая, как Лоуренс практически сжигает на огне курицу и гамбургеры, пока Линда тихо пробиралась в дом, чтобы заказать пиццу… Когда-то он был таким взволнованным агентом, счастливым от того, что закончил школу и показал миру, на что он способен. И вот он здесь. У него был офис напротив Монограмма и целое подразделение под его началом, посвященное только работе с ФБР и ЦРУ, по расширению их и без того обширной базы данных. Жизнь не была идеальной. Перри всё ещё жил в доме Флинн-Флетчеров, но теперь ночи, когда он вскакивал с постели и летел через весь город, чтобы действительно поспать, теперь исчезли. Что было вдвойне полезно, как он полагал, потому что до этого Перри часто отвлекал Хайнца от какого-нибудь проекта, над которым тот работал, а что весь смысл ночной поездки на другой конец Денвилля состоял в том, чтобы немного поспать, а он, похоже, не мог этого сделать без Хайнца. В один прекрасный день ему пришлось бы разобраться с этим, но молодой человек займётся этим позже. На данный момент Перри был доволен: он чувствовал себя в безопасности и был счастлив. Молодой человек мягко улыбнулся, когда Хайнц подошел к нему сзади, и издал тихий смешок, стоило учёному обнять его за талию, притягивая ближе: — Итак, Линда заказывает пиццу. Ванесса звонит нескольким агентам и просит их принести еду. Очевидно, что новое меню – еда на вынос в стиле Баффета. — Доложил Хайнц, и Перри рассмеялся. — Могло быть хуже. — Хайнц от такого ответа вздрогнул. — Определенно. Это могла бы быть еда из Друссельштейна... Перри рассмеялся, и Хайнц ухмыльнулся, молча притягивая агента в крепкие объятия. — Ты был довольно тихим после церемонии. Всё в порядке? Перри кивнул, затем последовала пауза, когда он наполовину повернулся и обратился к мужчине: — Я заметил, как мало осталось старших агентов, с которыми я присоединился к агентству. Это печально. Хайнц кивнул в знак понимания, слегка сжав чужую руку. — Знаешь… То, что ты сказал мне в прошлом году, никак не выходит у меня из головы, — признался Хайнц через мгновение, заставив Перри немного повернуться, чтобы видеть его лицо… Скорее, теперь он предполагал коллегу-агента… Хайнц просто выглядел задумчивым, наблюдая, как Финеас и Ферб носятся по двору со своими друзьями, очевидно, создав какой-то усовершенствованный лазертаг. На каждом из них было что-то вроде жилета, который пищал и вёл счет. По мере того, как появлялось всё больше детей, это начинало перерастать в гораздо более масштабную игру, которая больше походила на захват флага и, вероятно, в конечном итоге охватила бы половину квартала. Соседи уже поощряли их перебираться во двор, чтобы дети не прятались от взрослых, и, насколько Перри знал, Изабелла вела переговоры с одним из них. — Что именно?  — Спросил Перри, и Хайнц слабо улыбнулся. — В ту ночь, когда ты пришел ко мне домой, после твоего первого свидания с… Ты знаешь, с кем... —  Хайнц избегал называть имя мужчины и нарушить тем самым покой, который был на данный момент. — Ты сказал, что две стороны твоей жизни никогда не смогут встретиться. Что всегда будет кто-то, кто знает эту твою сторону, но не твою семейную жизнь, или кто знает твою семью, но никогда не сможет узнать другую часть. И что было бы несправедливо с твоей стороны ожидать. кого-то, кто будет постоянно лгать остальным. Перри кивнул, он помнил это. До него довольно внезапно дошло, что это просто больше не было правдой. Он стоял на своем собственном заднем дворе со своей семьёй. Хайнц и Ванесса тоже были там, наслаждаясь обществом. Дети бегали по двору как дураки. Чёрт возьми, даже некоторые люди с работы слонялись вокруг со строгими инструкциями о том, что они работают под прикрытием, и о том, каким было прикрытие Перри. С учётом этого, их даже можно было бы представить как людей с работы. Черт возьми, Пинки помогал Лоуренсу жарить курицу… Которая едва избежала сожжения и кремации… Карл принёс торт… Старый добрый Карл. Он был хорошим другом. Это немного задело его: именно то, что Хайнц имел в виду. Впервые его жизнь слилась в одно целое. Конечно, у него были проблемы с некоторыми из её частей… Но у кого не было? Он немного боялся, что всё это может иметь неприятные последствия. Хотя Хайнц был прав. Никогда прежде Перри Утконос не думал, что все части его жизни сольются воедино, как сейчас. Он никогда бы не подумал, что это возможно. Хотя на данный момент? Жизнь была хороша.

хХх

Осознание того, насколько хорошей была его жизнь, застряло у Перри на целую неделю. Агент был в прекрасном настроении, которое не смог испортить даже тот факт, что Дэррил Утёнок первым делом с утра бросил ему на стол огромную стопку документов. Как бы он ни ненавидел бумажную волокиту, он только поднял чашку с кофе в быстром своего рода «приветствии» мужчине и вернулся к наслаждению своим утром. Офис тоже был хорош. Перри почти ожидал, что они засунут его куда-нибудь в шкаф, но нет… Его кабинет находился напротив кабинета Монограмма и в нём действительно были окна. Из открытого окна слышалось пение птиц и мягкий перезвон музыки ветра, которую кто-то повесил на дереве. Он подозревал, что это был один из новобранцев. Старшие агенты редко уделяли время тому, чтобы поставить на свои столы нечто большее, чем фотографию. Перри потягивал кофе, молча просматривая документы, которые бросил ему агент Ди. Это были новые снимки с камер наблюдения, из-за чего появились подозрения о ещё не одном кроте в агентстве, и Перри боролся за то, чтобы расследование не превратилось в тотальную охоту на ведьм. Не было абсолютно никаких доказательств того, что это было так, но казалось, что утечка информации прекратилась. Это произошло именно в тот момент, когда они задержали агента Э. Перри покачал головой, спокойно просматривая несколько изображений; он остановился на отчёте, который начинал давить на тяжёлые воспоминания.   Очевидно, у Марка и агента Э действительно был босс, но он вполне мог обойтись без огромного количества информации и с относительной лёгкостью пережить потерю двух своих лучших источников. Марк, очевидно, отвечал за многое, и это не удивительно. Молодой человек вздрогнул, увидев несколько старых фотографий с камер, на которых агент Э была запечатлена в доках. Это пригодилось бы раньше… Очевидно, никто не знал точно, на что они смотрели, но всем было понятно, что это была Эмили, хотя она скрывала лицо.   Неприятная часть продолжения расследования заключалась в том, что ему по-прежнему приходилось заниматься этим делом. Наконец, Перри добрался до последнего из предварительных отчетов о новом тяжелом нападении, которое произошло после замедления работы кольца. Очевидно, у них был логотип. Агент замер, на долгое мгновение уставившись на бумагу перед собой. Редко что-то привлекало его внимание так сильно, как это, но он смотрел на буквы на той бумаге, пока они не потеряли смысл. Пока он продолжал смотреть, рука поднялась, лениво потирая грудь. Кто-то сфотографировал метку. Клеймо. Одна буква. Стилизованный инициал. Перри знал эту метку, потому что видел её каждый день. В зеркале. Это был тот самый знак, выжженный на его груди.