На улице было по летнему тепло. Словно бы совсем юное солнце окутывало всех мягкими, согревающими лучами. Майский ветерок лёгкостью своей обдувал лицо Миронова, придавая ему свежести и все заставляя тянуться навстречу этому запаху, который никак нельзя было описать. Что-то в нем, в этом аромате, было и от свежескошенной травы, и от вечерних, совсем родных посиделок с товарищами у костра, и от шума молодой листвы деревьев, возвышающихся над ними, и от пения прилетевших в родные края птиц.
Это было двадцать пятое мая тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Время, когда на улице все цвело, когда тепло и свежесть майских дней давало тебе силы, когда ты мог ненадолго прикрыть глаза и услышать шум родного двора, который, переплетаясь с пением птиц, мог тебя очень хорошо успокоить. Это был день очередной, седьмой по счету, своеобразной тренировки Кати. Как Андрей сам саркастически называл это действо:
“Мы создаем не просто великого человека, товарищи! Мы, товарищи, создаем настоящую машину по истреблению всех мужских сердец. Да, и не смотри на меня так, бандитка. После того, как я тебя научу всяким штучкам, парни перед тобой штабелями падать начнут! Вот увидишь!“
А Катя собственно и не сопротивлялась. Наоборот, приятно ей было проводить время с Андреем Александровичем, голос его мягкий, с небольшой хрипотцой слушать, улыбку его каким-то неимоверным теплом согревающую видеть, и взгляд его добрый на себе ощущать. Улыбаясь ему в ответ, она внимательно слушала его и внимала каждому его слову. Словно он и правда являлся каким-то профессиональным тренером, он все же смог неплохо подготовить Катю. Сейчас, благодаря каждодневной утренней зарядке, к которой ее приучил Миронов, девушка выглядела намного стройнее. И из-за особенностей ее подросткового возраста было заметно, насколько привлекательной стала ее фигура: появилась грудь, округлились бедра, силуэт стал более женственным и, в каком-то смысле, более нежным.
Девушка научилась ходить. Да, как бы смешно и забавно это не звучало, но Андрей и впрямь смог обучить ее аккуратной, женственной походке. А ещё, что самое главное, Тихонова научилась танцевать. Андрей показал ей свой танец, который так долго учил для съёмок в фильме “бриллиантовая рука“ и был очень рад тому, что Кате понравилось. Они очень много времени проводили вместе: дурачились, кидали друг в дружку колкости, танцевали (благо, у Миронова был кассетный магнитофон) и, что удивляло больше всего, даже новомодные женские журналы смотрели. Именно благодаря ним Андрей на примере показывал Кате, как стоило бы одеваться и как краситься, чтобы выглядеть
“черт побери, женщиной“. И конечно, у них все получилось.
Сейчас они находились во дворе их дома. Мужчина сидел на лавочке и, держа в губах сигарету, все делал медленные затяжки, расслабленно выдыхая дым. Он все смотрел на то, как девушка подтягивалась на турнике. Вернее, пыталась научиться это делать. Наконец, не выдержав больше смотреть на её нелепые попытки, он усмехнулся и подошёл к ней.
— Бандитка, ты скажи, ты хоть раз видела, как люди подтягиваются? — хрипло засмеялся Миронов, выкидывая сигарету.
— Да, папа у меня подтягивался, — ответила Тихонова, повернувшись к нему.
— Ну, так и в чем тогда проблема?
— А вы сами то сможете хоть раз подтянуться? — она насмешливо оскалила зубы.
— Иди считай, мелочь! — самодовольно произнес мужчина, снимая со своих плеч свою ветровку и протягивая девушке.
Поудобнее ухватившись за металлическую трубу, он начал уверенные подтягивания. Катя все смотрела с нескрываемым восхищением. Однако, вся уверенность вмиг куда-то делась после девятого по счету подтягивания. Андрей, пытаясь все же произвести на девчонку впечатление, пытался подтянуться ещё хотя бы раз пять, но вместо этого у него получилось лишь ещё два раза. И те какие-то совсем уж слабые.
— Одиннадцать подтягиваний. Да-а... Слабовато, Андрей Александрович! — насмешливо хмыкнула Катя. — У меня папа обычно раз тридцать в лёгкую идёт.
Миронов все пытался отдышаться. Вытирал с лица пот и убирал со лба мешающиеся, совершенно точно выводящие из себя, локоны. Забрав у девушки протянутую мастерку, он сжал губы.
— Да я просто не тренировался давно! И вообще, Кать... На кой чёрт тебе эти подтягивания? — с раздражением фыркнул мужчина.
— Ну, как же, — она расплылась в довольной улыбке и оглядела измученного товарища с ног до головы. — Вас помучить, конечно же. Вы что забыли, что моя святая обязанность — вас стебать, — она засмеялась и подмигнула мужчине.
На душе было уж очень легко. И не было у этих двоих никаких недопониманий или обид друг на дружку. Наоборот, в их отношениях, которые можно было бы обозвать ничем иным, как дружбой, преобладало чувство комфорта, спокойствия и полного доверия. Все же эти тренировки смогли неплохо их сплотить.
Мужчина оглядел эту наглую юную особу с ног до головы и усмехнулся, словно бы смог перенять ее настроение.
— Вот скажи мне, в кого ты такая? — спросил он, слегка наклонив голову и сощурив глаза в попытке спасти их от солнца.
— Какая? — девчонка, до этого просто стоящая рядом, сейчас уже успела взобраться на один из турников, что был пониже, и уселась на нем, свесив ножки.
— Ядовитая! — он невольно засмотрелся на ее ноги, что маячили прямиком перед его глазами. — Прямо соответствуешь цвету своих красных кед!
— У меня были превосходные учителя, Андрей Александрович! — язвительно произнесла Катерина, недвусмысленно намекая, про кого именно она говорила, и ловко спрыгнула на землю, когда заметила, что мужчина чуть отошёл назад.
Услышав фразу, Миронов засмеялся, даже не пытаясь сдерживаться. А вместе с ним засмеялась и сама Тихонова. Всё-таки была между ними какая-то особая связь, определенно была...
— И ведь хрен поспоришь, — ответил Андрей на ее колкость.
Стоило им уже привычно подняться на их этаж, Миронов с Тихоновой ненадолго остановились, все смотря друг другу в глаза. В который раз оглядев ее, мужчина заметил, что пусть и одета девушка по прежнему в излюбленные джинсы и белую рубашку, однако выглядела она сейчас очень привлекательно.
— Бандитка, вот смотрю я на тебя и, знаешь, как-то даже завидую твоему этому хахалю! — усмехнулся Миронов, не переставая с восхищением разглядывать Катю. — Как там его... Яник, вроде?
— Да, Яник. Но вообще, его Филипп зовут.
— Для меня он Яником будет, — хрипло засмеялся Андрей и остановил взгляд на пионерском галстуке, который красным пятном находился повязкой на девичьей руке. — Бандитка, у тебя красный — это любимый цвет, что ли?
Девушка с непониманием посмотрела на мужчину, а затем, спустя полминуты, когда до нее дошла мысль, что находится она сейчас и в кедах и с повязкой на руке, усмехнулась.
— Вообще, я, конечно, красный люблю, но любимые цвета у меня все равно немного другие.
— Какие если не секрет? — задал мужчина с доброй улыбкой.
— Голубой и зелёный. Ну, знаете, пастельных таких оттенков, нежные очень... А у вас?
— Что у вас?
— Любимый цвет у вас есть?
Ее вопрос действительно заставил его задуматься. Он раньше вообще не думал об этом, ну какое вообще дело до цветов, когда в жизни столько всего происходит?
Наконец, спустя минуту раздумий он ответил:
— Тёмно-синий люблю.
Посмотрев друг на друга, они усмехнулись. Их беседа снова могла бы продолжиться и все никак не завершиться, пока Миронов первый не попрощался с девушкой.
***
Оказавшись в своей квартире, девушка в радостном настроении направилась на кухню, где находился ее отец. Он привычно читал газету, медленно потягивая кофе. Заметив дочь, он улыбнулся.
— Как дела, Катюнь? — задал он с отеческим теплом в голосе.
— Да с Андреем Александровичем опять гуляли, — поведала она, усаживаясь за стол и по-хозяйски делая глоток кофе из отцовской чашки. Почувствовав горечь, она поморщилась.
— Катя-я... Крепкий же! — нахмурил брови мужчина, но спустя несколько секунд снова улыбнулся, слушая дочь. — И что, вы с ним по прежнему на “вы“ общаетесь?
— А как иначе? Он ведь меня на девять лет старше.
Ее отец усмехнулся и сделал очередной глоток уже успевшего остыть кофе.
— Ну, вы с ним столько времени проводите, что, мне казалось, давно уже могли бы перейти на ты.
— Да, может и могли бы, но знаешь, — Катя усмехнулась, положив голову на сжатую в кулак руку. — Это уже в некую привычку у меня вошло. Он ведь изначально был против обращения по имени отчеству, мол, молодой он ещё для всего этого. Ну тут, конечно, сам бог велел подстебнуть.
Тихонов ничего не мог возразить, лишь внимательно слушал рассказ дочери о том, как они с Андреем вообще познакомились. Иногда Вячеслав даже пропускал усмешку, а иногда и чуть осуждающе смотрел, но все равно не ругался.
За такой достаточно теплой, согревающей их обоих беседой и прошли ещё два часа ценного времени.
***
Спустя ещё два дня, примерно в это же время, около трёх часов дня, Миронов стоял в подъезде, на лестничной клетке, аккурат чуть поодаль своей двери. Облокотившись на подъездную стену, он делал медленные затяжки и ртом выдыхал облака дыма, что витиеватыми узорами растворялись в воздухе. Он никуда не спешил, стараясь насладиться моментом курения сполна. Но все же его потревожил поднявшийся на этаж юноша. В джинсах и джинсовке, с чуть растрепавшимися волосами, он держал в руках букет гвоздик и, оказавшись возле двери катиной квартиры, принялся осматривать свой внешний вид. Все смотрел под ноги и поправлял прическу, держа цветы бутонами вниз. Он явно переживал и Андрей это понял. А потому, сделав ещё одну затяжку и выдохнув дым, мужчина усмехнулся и прохрипел:
— Кавалер хренов, хорош уже прихорашиваться!
Заметив реакцию со стороны юноши в виде удивлённого взгляда, устремленного на него, Андрей улыбнулся и подмигнул ему:
— Звони давай, твоя красавица тебя уже давно ждёт! Удачи, кавалер...
