XL

В торговом центре было многолюдно. Чужие эмоции переплетались друг с другом, наслаивались, тянулись удушающим шлейфом из каждого магазинчика и кафе. От этого немного мутило, а голова гудела, как пустая кастрюля. Все время хотелось умыться, казалось, что холодная вода может немного помочь, но Даниэль терпеливо ждал, когда Давиду надоест этот поход. В самом деле, должен ведь банкир иногда отвлекаться? А он потерпит. Вечно эта пытка не продлится. Даже во время приема на дне рождения было легче – там все высокое собрание напоминало вялых амеб, а в эмо-фоне преобладали скука и зависть. Еще можно было уходить, позволяя себе отдыхать. Тут же, куда не пойдешь – одно и то же. С трудом дождавшись паузы, Даниэль отпросился в уборную. О холодном умывании мечталось так же, как о куске хлеба в голодный день. Прохладное помещение туалета радовало спокойным цветом однотонного кафеля. Он с наслаждением ополоснул лицо и чуть промокнул кожу бумажной салфеткой. На выходе по нервам ударил чужой зашкаливающий восторг – какой-то дамочке прикупили шубку. Эманации смерти, легко ощущаемые от сшитой из мертвых шкур вещи, смущали только всяких невезучих телепатов. Девица же продолжала активно радоваться, заполняя пространство вокруг себя громкими воплями радости на всех уровнях восприятия и размахивая руками, ее удрученно конвоировал к выходу пожилой мужчина, испытывавший только легкое раздражение. Внезапно Даниэль ощутил болезненный укол в шею. Рука потянулась потереть зудевшую кожу и наткнулась на маленький деревянный шип. Даниэль с удивлением рассматривал странную находку, как вдруг почувствовал сильное головокружение, вслед за которым неимоверная слабость сковала все тело, спазмом свело гортань, и только зрение работало по-прежнему, позволяя рассмотреть пару черных ботинок, остановившихся напротив лица. Момент падения телепат даже не почувствовал. - Дружно берем, выходим через служебный. Его с двух сторон подхватили под руки и, имитируя дружескую поддержку, быстро протащили к серой неприметной двери, за которой обнаружился ряд однотипных серых коридоров. Определить марку черной машины, в которую его без лишних церемоний впихнули, он не смог, понял только, что стоит она недешево. Всю дорогу похитители сохраняли молчание. Слабость не проходила, только сильно хотелось пить. Попытки хоть что-то сказать заканчивались невнятным глухим мычанием. Мысли похитителей тоже не читались, лишь с трудом прощупывались эмоции, из чего он заключил, что они все же люди, только или от отравы притупились способности, или же мужчины использовали блокираторы. При мысли о приборе, вспомнился надетый на собственную руку браслет, и Даниэль замер от страха – что если Давид решит, что он сбежал и воспользуется им? Вряд ли он сможет выдержать долго столь сильную боль. Но время шло, машина исправно отмеряла мили пути, а ничего страшного не происходило. Остановку он воспринял скорее с облегчением – хоть что-то прояснится в странной ситуации. Он успел увидеть приличный типовой дом, который мог бы принадлежать представителю среднего класса, а потом на голову надели черный мешок, не пропускавший свет. Его приволокли в помещение, усадили на жесткий холодный стул и пристегнули наручниками кисти рук и лодыжки к металлическим планкам. - Вот и свиделись, - с усмешкой произнес странно знакомый голос. – Сейчас ты выглядишь так, как надо – собака должна сидеть на цепи. Даниэль похолодел, от человека исходила волна ненависти. Она была плотной, почти осязаемой, больно обжигала нервы. По спине пополз холодок страха. Особенно нервировала временная слепота. От этого опасность казалась больше. - Что я вам сделал? – с трудом ворочая тяжелым языком, спросил Даниэль. - Не понимаешь… - протянул неизвестный. – Конечно, откуда тебе знать? Представь, только представь, что тебе кто-то нужен, нравится до зубовного скрежета, до того, что не можешь спать ночами. И этот кто-то почти не обращает на тебя внимания. Но всегда есть надежда, что со временем он заметит, поймет, оценит, наконец, что ты – самый лучший вариант. Пусть, черт бы его побрал, не полюбит, но оценит! И я, как последний идиот, жду этого еврейского ублюдка столько лет! А он, б..ть, подбирает какого-то выродка и т…ся с ним где попало! И я сижу, как обо…ный, обтекаю! Мужчина заводился с каждым словом, в конце он уже угрожающе рычал, а злоба и ненависть зашкалили все разумные пределы. Зато Даниэль понял, с кем имеет дело – это был рыжий Коннор. Теперь, когда мотивы похищения стали понятными, страх сменился тупой безнадежностью – он не выпустит его живым, потому что такие помехи принято просто устранять. «Глупая получилась жизнь», - успел подумать Даниэль перед тем, как на него обрушился град ударов огромных кулаков. Его били долго, тяжело хекая, нанося удары таким образом, чтобы не убить и не покалечить, но это все равно было очень больно. Когда Коннор остановился, тяжело дыша, Даниэлю казалось, что на теле не осталось живого места. Он тихо застонал, чувствуя, как из разбитого носа и губ кровь пропитывает ткань черного мешка и капает вниз. «Костюм безнадежно испорчен, как и рубашка. Жаль!» - вяло подумал он. Хотя, была и хорошая новость – кажется, странная отрава, которой его угостили в торговом центре, теряла силу действия – теперь он уже мог шевелить руками, и если бы не сильная боль, смог бы, пожалуй, прочесть ирландца. Просто пока не получалось сосредоточиться. «Нужно выиграть немного времени. Еще хотя бы полчаса – и я смогу сам напасть на него. И будь, что будет. Все равно смерть, только спецподразделение убивает по решению суда мгновенно, а этот быстро умереть мне не даст. Выжгу ему мозги – и сам освобожусь, и Давида прикрою. А то еще взбредет ревнивцу в голову отомстить напарнику, пусть даже ему от этого и нет никакой выгоды», - решил Даниэль. Совсем рядом раздались тяжелые шаги, а потом что-то холодное, неприятно царапнув висок, было грубо напялено ему на голову. По ощущениям это представляло собой металлическое полушарие, состоящее из нескольких пересекающихся лент в палец толщиной. Под подбородком и вокруг шеи клацнули электронные замки. - Вот так, а теперь активируем, - довольно сказал Коннор, и почти сразу же мир словно отрезало. Все, что теперь ощущал телепат – упругую вату, сквозь которую с трудом пробивались тонкие струйки смазанных ощущений. – Глушитель нового поколения. Говорят, очень действенная штука. Как? Что скажешь, уродец? Работает? Даниэль до крови прикусил губу, чтобы не закричать от отчаяния – теперь он совсем не мог сопротивляться. Все планы, вся решимость – все бесполезно! Отчаянно хотелось жить. Глупо, до нервной дрожи, до щенячьего скулежа – обещать все, что угодно, согласиться с любыми требованиями, только бы ему оставили жизнь! Но минута первой, самой острой паники прошла, и Даниэль с трудом взял себя в руки. Нет! Так нельзя! Если уж нет шансов, то хоть умереть надо с пользой. Он будет терпеть, терпеть и выжидать, когда мучитель хоть ненадолго потеряет бдительность. Ведь убить человека можно не только при помощи дара. Можно, например, перегрызть горло. Он успеет, главное только до него добраться. Конечно, после этого его самого убьет охрана, но зато не будет опасности для Давида. Он ведь другой – он человек, настоящий, с большим сердцем – пусть живет спокойно! Как только появилась цель, дышать стало легче, и куда-то отступил ужас. Пользуясь тем, что черный мешок скрывал его лицо, Даниэль позволил себе улыбнуться. «Только освободи руки», - почти ласково подумал он. - Значит, ты с ним переспал? – ядовито спросил Коннор. Даниэль встречал таких людей. Им почему-то нравилось ковыряться в том, что доставляло боль, смаковать ранящие подробности. Понять их никогда не получалось, очень уж все это было неестественно. Вот и сейчас, телепат не знал, что будет лучше – отвечать на его вопросы, или молчать, чтобы не вызвать новый приступ гнева. - Говори! – рявкнул ирландец, нанося точный удар в солнечное сплетение. Даниэль подавился воздухом, наклонился к коленям, насколько позволяли наручники. - Да! – прохрипел он, как только смог глотнуть хоть каплю воздуха. - Понравилось? - сиплое дыхание раздавалось у самого уха, обдавая шею теплым воздухом. - Нет. Больно. - Врешь! – удар. – Ты врешь, дрянь! С ним не может не понравиться! Разъяренный ирландец рывком сдернул с его головы мешок, разорвав ткань, и свет ламп ударил по глазам, заставляя зажмуриться. Его грубо схватили за лицо, больно вдавливая ногти в кожу. - Смотри мне в глаза, объедок! Даниэль решил, что лучше послушаться. Взгляд ирландца был почти сумасшедшим. Это было по-настоящему страшно. - Повтори, что ты только что сказал! – потребовали от него. - Это был мой первый опыт с мужчиной. Было больно, поэтому мне не понравилось, - послушно повторил Даниэль и успел только зажмуриться, получив смачный плевок в лицо. Чужая слюна имела неприятный запах, она липко сползала к подбородку, щекоча кожу. Даниэля затошнило. - Жаль, что твои откровения не слышит этот высокомерный козел, - сообщил Коннор. – Первый, говоришь, опыт? Ну, ничего, с опытом я тебе подсоблю! Даниэль затаил дыхание. Нет, только не это – пусть изобьет, хоть убьет, только не это! Представить себя в постели с Коннором было страшно. Но у ирландца, как оказалось, были совсем другие планы. Он вызвал охранника и небрежно кивнул в сторону прикованного телепата. - Видишь? - Да. Убить? - Рано. Сейчас сделай несколько снимков повыразительнее. Потом подбери из своих ребят тех, которые не отказались бы с ним пере…ся. - Сколько? - Да мне без разницы! Условие одно – чтобы эта тварь живой осталась. - Понял. Приступать? - Конечно. Фотографии скинешь мне, потом сотрешь. Коннор снова подошел к Даниэлю и остановился на расстоянии шага от него. - Твоя ср..ная жизнь принадлежит теперь мне. На браслетик свой не надейся, этот ободок его тоже блокирует. Я хочу, чтобы ты как следует осознал, кто твой хозяин. Когда тебя будут т..ть, думай об этом. Я – единственный, кто может это остановить в любую минуту. Только ты должен попросить меня правильно. Как – подумай. Время у тебя будет – в охране парни здоровые, этим могут сутками заниматься. Обруч не снимать! – приказал он охраннику и, стукнув дверью, вышел. Щелкнула камера фотосъемки, Даниэль невольно зажмурился от вспышки. Думать о будущем было страшно.