Воскрешение (Raise)

... Атлас арестовывает фавна-разоблачителя за критику военных методов. Прокурор настаивает на пожизненном заключении. Атлас Таймс ... Совет Вейла обещает взрывной финал. Вейл Дейли Трибьюн ... По слухам из Бикона, Пирра Никос ближе к Жону Арку, чем Вайс Шни. Мистраль Ревью ... Убийство лидера оппозиции экстремистами. Джиллиан Астуриас осуждает насилие и называет своего бывшего соперника великим человеком, достойным почестей. Вакуо Сегодня ... Белый Клык приветствует беженцев-фавнов и людей, спасающихся от Атласа. "У нас общий враг", — заявляет Сиенна Хан. Куо Куана Экспресс ... Скорость, с которой Синдер и её команда отнеслись к идее помочь ему сбежать, свидетельствовала о том, что его просьба не была неожиданной. Более того, он подозревал, что они уже давно склоняли его к побегу. Он не знал, почему, но сейчас ему было всё равно. Лишь бы быть подальше от всего этого, и тогда он будет счастлив. Было ли это эгоистично? Возможно, но к настоящему времени он спас жизни более 15 000 человек. Разве он не заслуживает того, чтобы побыть немного эгоистом? Разве он не заслужил передышки? Если он не заслужил отдыха, то вообще никто не заслужил, а мир с его мелочными ожиданиями мог бы сброситься со скалы. Ведь иначе, он покончит с собой через год или два. Или его аура разорвется от такого плохого обращения, и он умрёт. В зависимости от того, что случится раньше. Первой инструкцией Синдер было начать выкачивать побольше денег. — Ты уже начал это делать, но чем больше ты сможешь извлечь, тем лучше. Все они будут конфискованы и, по сути, потеряны после твоей "смерти". О, они пошлют немного твоей семье, но я гарантирую, что Атлас попытается вернуть большую часть. То, что ты сбегаешь, не означает, что ты не заработал эти деньги. Они твои, и на них ты сможешь жить безбедно. Снять все деньги было бы слишком подозрительно и слишком серьёзным предупреждением для банков, поэтому он начал распределять их по новым счетам, а также активно дарить. Никто не стал бы смотреть на то, что он заранее перечисляет большую сумму своим новым телохранителям, а Пирра согласилась принять несколько миллионов и хранить их от его имени. Кроме того, Синдер знала в Вейле нескольких человек, которым, как она обещала, можно было доверить получение денег, и многие из них получали их от его имени. Это было бы ещё одним тревожным сигналом, если бы он не был так утомлëн происходящим. Он видел тревожные сигналы, фиксировал, но ему было всё равно. Красный был хорошим цветом. Кстати, о красном цвете и помощи. Он был не так удивлён тем, как Пирра мгновенно согласилась помочь, но всё равно тронут. То, что она не пыталась заставить его передумать и не пыталась вызвать чувство вины, было уже достаточно, но когда он спросил у неё, почему, её ответ сказал ещё больше. — Я думаю, это правильное решение. Мне это не нравится, но... Я видела, что происходит в новостях. Как развивается мир. Ко мне уже обращались официальные лица из Мистраля с просьбой подобраться к тебе поближе. Они ведут себя так, будто не хотят получить тебя, но это не так. Они уже готовят предложения, предусматривающие меньшее время пребывания в больнице, чтобы склонить тебя на свою сторону, а мой агент сказал мне, что я получу премию в десять миллионов, если смогу убедить тебя. Они знали, что он не может или не хочет возвращаться в Атлас, пока длится война, поэтому три оставшихся королевства ждали, когда он выберет себе новый дом. В Вакуо всё было хорошо: Джиллиан Астуриас всегда была рядом, никогда не наседала, но мягко напоминала ему, что может помочь прикрыть его проблемы с аурой с помощью своего Проявления. Мистраль шёл другим путем, склоняясь к тому, чтобы люди повлияли на него, и пытаясь облачиться во всё белое. Вейл же вёл себя так, словно он уже принадлежал ему, потому что родился в деревне, находящейся в пределах их границ, и уже подал дипломатический протест Мистралю за то, что он, по их мнению, переманил его. Как будто его решение уже принято и они имеют право называть его своим. Он не удивился бы, если бы у Синдер были свои причины и цели, но они не могли быть такими же плохими, как у других королевств. Если бы она хотела, чтобы он был наготове для неограниченного количества воскрешений её, Меркури или Эмеральд, то он бы с радостью это сделал. Он бы в любом случае так и сделал. Если ей нужны были деньги, она могла их получить. У него их было предостаточно. О конкретных планах Синдер говорила неопределенно. — Придётся действовать на ощупь и искать возможность, — сказала она. — Проявление Эмеральд может гарантировать, что один свидетель увидит то, что мы хотим, а Пирра сможет это подтвердить. При двух свидетелях, один из которых знает тебя лично, у них не останется сомнений в твоей смерти. — Но как мы выберемся? — Тебя вывезут тайно. Я уже кое с кем связалась. Для этого мне и понадобилась часть денег. Они не будут знать, кто ты, только то, что ты платишь, чтобы выбраться, и мы встретим тебя за стенами и поможем тебе уйти. — Синдер заколебалась, потом сказала. — Что касается того, что будет потом, то это потребует более тщательного планирования, но, вероятно, лучше вывезти тебя раньше, чем позже. Фестиваль Вайтела обеспечит много хаоса и беспорядка. Вейл и так перегружен огромным количеством людей. Когда всё успокоится, они смогут глубже разобраться в ситуации. — Это прекрасно. Я могу остановиться в любой небольшой деревне или нескольких. Мне, в общем-то, всё равно. И я всегда смогу переехать снова, если не впишусь, не так ли? Синдер кивнула. — Если не раскрывать себя и не приближаться к крупным городам, то да. Путешествовать будет опасно, потому что твоё удостоверение и лицо увидят, и даже поддельное удостоверение может не сработать. Будет лучше, если ты предупредишь нас, и мы сможем перевезти тебя. Это может занять несколько дней, но... — Но это предотвратит раскрытие моей личности, — закончил он. — Я могу выдержать несколько дней, Синдер. Не волнуйся. — Он глубоко вздохнул. — И я знаю, что, возможно, в твоём сотрудничестве есть нечто большее, чем просто помощь мне. — Он наблюдал за ней, но выражение её лица ничего не выдавало. — Я говорю тебе об этом сразу, мне всё равно. Пока ты можешь обещать мне, что вытащишь меня и дашь мне жить спокойно, и что ты не причинишь вреда моей семье, я не буду возражать. — Я могу пообещать тебе это, — сказала она. — Я также могу пообещать, что не причиню вреда твоим друзьям, хотя ты поймёшь, если мне придётся сделать исключение для самообороны. — Синдер вздохнула. — Это ещё не все. Ты прав. Есть кто-то, кто хочет, чтобы ты попытался использовать свою силу на детях. Жон вздохнул. — Я так и знал. — Это всего лишь один человек, — сказала Синдер. — Ну, одна женщина. Четыре ребёнка. Это всё равно не имеет значения, — сказала она. — Они мертвы дольше, чем ты или я живы. Твоё Проявление не подействует на них, но она в отчаянии. Всё, что тебе нужно сделать, это попытаться. — А если я потерплю неудачу? Насколько опасной она может быть? — Проявления эволюционируют. Всегда есть шанс, как мне кажется, ничтожный или невозможный, что твоё Проявление сможет возвращать людей независимо от времени, проведённого в мёртвом состоянии. Я расскажу ей об этом, а ты пообещаешь, что если твоё Проявление разовьется до такого уровня, то ты немедленно вернёшься и воскресишь её детей. И это убедит таинственную благодетельницу в том, что лучше всего оставить его в покое, дать спокойно пожить и посмотреть, изменится ли его Проявленияе. Если нет, то ей придётся быть всё более и более терпеливой, пока она не умрёт от старости или он сам. Если же дело дойдёт до этого, то воскрешение детей одной женщины для уединенной жизни в любом случае будет стоить того. Сейчас всё было плохо, но он не мог представить, насколько хуже будет, если он сможет воскресить родителей всех людей, старых героев, всех павших охотников, которые когда-либо существовали, и всех детей мира, умерших за последние двадцать лет. Это убило бы его. Он никогда не смог бы обрести покой. А ведь Проявления действительно эволюционировали. Вероятность такого развития, как сказала Синдер, была ничтожно мала, но оно почти наверняка произойдёт, и в любом случае станет ещё одним поводом для того, чтобы о нём мечтали во всех королевствах. Может быть, он получит способность лечить болезни, когда возвращает людей, или возвращать их молодыми. Вечная молодость в придачу к вечной жизни. Вряд ли Вейл отпустит его, если он обретёт такую способность. — Хорошо. Я доверюсь тебе, Синдер, но... — Даже если бы я не была на твоей стороне, Жон, в моих интересах было бы, чтобы ты был со мной мил, — заметила она с саркастической улыбкой. — Чтобы ты продолжал использовать своё Проявление для моей защиты. Я ничего не могу выиграть от того, что ты пострадаешь или погибнешь, и всё, что я могу выиграть от того, что ты будешь мне обязан. И я серьёзно относилась к тому, что сказала раньше. Может, я и не очень хороший человек, но то, как с тобой обошлись, напоминает мне о том, какой была я сама. Меня заставляли служить на благо других, игнорируя все желания. Я это ненавидела. Я презираю это. Я немного манипулировала тобой? — Синдер пожала плечами. — Возможно. Но я полностью верю, что это манипулирование было в твоих интересах. — А Пиррой ты тоже манипулировала? — У девушки были чувства к тебе, как ты прекрасно знаешь; всё, что я сделала, это посоветовала ей перестать сидеть на месте и надеяться, что они пройдут. Небольшой толчок. Жон выдохнул воздух. Синдер была более откровенна, чем раньше, но, возможно, это было потому, что она знала, что теперь он твёрдо решил сбежать. И он был готов. Даже если она окажется чудовищем, это не изменит того факта, что он хочет уйти. Даже если завтра она перестанет существовать, он продолжит искать выход. — Сегодня я собираюсь провести время с Вайс, — сказал он, наблюдая за её реакцией. Синдер ничего не предложила. — Я не хочу потом сожалеть о случившемся и хочу дать ей хотя бы что-то приятное в память обо мне, если она будет разбита из-за моей... смерти. — Так и будет, — признала Синдер. — Мы всегда смотрим на ушедших людей через розовые очки. Когда ты уйдёшь из ее жизни, она будет помнить хорошие моменты и забывать плохие. — Значит ли это, что она будет помнить меня или свой идеал того, каким я мог бы быть? Человека, который с радостью проводил бы каждый день своей жизни в больницах? Синдер пожала плечами. — Это ей решать. А разве это важно? С горем должны справляться те, кто выжил, и если вера в ложь приносит им покой, то, возможно, мёртвые будут рады оставить всё как есть. Он полагал, что да. Технически он был мёртв, так что если Вайс хотела думать о той его версии, которая существовала только в её воображении, то, возможно, это и к лучшему. Если это сделает её счастливой и принесёт ей покой, то он должен позволить этому случиться. Но сейчас он хотел провести этот день с ней и оставить ей что-то на память. Вайс заслуживала этого.

/-/

— Нам обязательно делать это сейчас? — спросила Вайс, надувшись и скрестив руки, чтобы дать понять своё недовольство. — Последние раунды будут завтра. Это определит, кто выйдет в финал, и нам нужно тренироваться. — Вайс, ты даже не выходишь в финал один против одного, — сказал Жон. — Насколько я знаю, там будет Янг. И мы не проводили вместе никакого времени с начала турнира. Ты ведь понимаешь, что мы помолвлены и собираемся пожениться? — Я, конечно, в курсе, но фестиваль Вайтела бывает только раз в два года. Это эгоистично с твоей стороны — требовать от меня времени на это мероприятие. Эгоистично. С его стороны было эгоистично требовать от неё времени, но не эгоистично, когда она хотела, чтобы он больше работал в больницах. Жон открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его. Он должен был подарить Вайс счастливое воспоминание о себе, а не спорить. — Я просто хотел провести с тобой немного времени. Ты даже не отвечаешь на мои звонки и сообщения, и давай не будем притворяться, что ты и твоя команда тренируетесь 24 часа в сутки. У тебя есть свободное время. Пирра умудряется находить время для разговоров. — Пирра — фаворит турнира. — Это не значит, что она не тренируется, только потому, что она способна совмещать тренировки с личной жизнью. Ну же, Вайс, мы оба знаем, что у тебя есть свободное время. Ты предпочитаешь игнорировать меня? Ты избегаешь меня? — Он вздохнул, досадуя на себя за то, что ему не удается поддерживать счастливые отношения. — Если у нас есть проблема, то мы должны вынести её на обсуждение. Вайс отвернулась. — Самонадеянно полагать, что всё вращается вокруг тебя. — Если ты игнорируешь меня, то я думаю, что справедливо предположить, что проблема во мне. Это первый раз, когда мы провели вместе больше двух минут после убийства семьи Блейк, а это было больше недели назад. И это говорит человек, который буквально сказал, что мы должны больше времени проводить вместе для камер. Что с этим случилось? — Турнир важнее. Жон помрачнел. — Чем мы? — Чем те проблемы, которые у нас сейчас есть, — простонала Вайс, закатывая глаза. — Жон, послушай, у нас действительно есть проблемы. Ты это знаешь. Знаю и я. Эти проблемы можно будет решить позже. Сейчас я сосредоточена на главном. Турнир. Если моя команда сможет выйти в финал, то это будет очень важно, даже если мы проиграем Пирре. — Это не... Вайс приложила палец к его губам. — Мы продолжим это обсуждение после. Ты согласился, что мы будем партнёрами в отношениях. Это значит, что ты должен понимать, когда я занята, и уважать это. Как мы можем быть партнёрами по жизни, если ты собираешься требовать, чтобы я бросила то, что для меня важно, только для того, чтобы составить тебе компанию? Это просто неразумно. Я могу умереть завтра, хотел сказать он, но не мог, потому что это выдало бы всё. Тем не менее, он не мог поверить, что она вот так просто отмахнулась от него. Это было больно. Даже если он признал, что их отношения были несовершенными, всё равно было больно, потому что, даже если они разлюбили друг друга, ему хотелось думать, что они хорошие друзья. Или что ей не всё равно. Но так и было. Только... её больше волновало, как выступит её команда в этом дурацком соревновании. — Вайс, серьёзно, всё, о чëм я прошу — это час твоего времени. — А что потом? — ответила она. — Если я дам тебе час сейчас, то завтра будет ещё один? Три послезавтра? Ты просил меня пойти на компромисс, если ты будешь выполнять свою работу в больнице. — Моя работа!? Это не моя... — И я согласилась, — перебила она. — Потому что я буквально умирал от этой работы, Вайс. Ты согласилась, потому что врачи дали понять, что я в смертельной опасности! — Ты опять это делаешь, — сказала она. — Ты всё сводишь к себе. Его губы сжались. Может быть, так оно и было. Может быть, она была права. Если бы у него было больше времени, он мог бы позволить себе воспользоваться им, но его не было. Синдер могла в любой день приступить к осуществлению их плана. Это может случиться даже завтра. Это не отменяло того факта, что он был настойчив, и что она это знала, но сейчас он не мог позволить себе отступить. — Я просто хочу провести с тобой время, Вайс. Я просто хочу, чтобы ты знала, что мне не всё равно. Между нами не все гладко, мы оба это знаем, но я хотел хотя бы приложить усилия и показать тебе, что я стараюсь. Её лицо смягчилось. Он осмелился надеяться. — Я обещаю тебе, что мы будем проводить время вместе. — Его глаза закрылись. — Но это будет после фестиваля. А пока я прошу тебя поддержать меня и мою команду. Это всё, что я хочу от тебя. — Она сжала его руку, прежде чем отпустить. — Тебе не нужно заставлять себя делать больше. Мы уладим наши разногласия. Мы сделаем этот брак эффективным — как партнёрство. Он не мог оставить все как есть. — Я люблю тебя, Вайс. Это была правда, хотя и не в том смысле, в каком должна любить друг друга помолвленная пара. Эта любовь была ближе к восхищению и нежности, потому что, даже если бы у них ничего не получилось, даже если бы они не подходили друг другу, он не ненавидел её и не хотел бы, чтобы она ушла из его жизни и никогда не возвращалась. Вайс удивилась этим словам, но затем улыбнулась ему в ответ. — Я тоже люблю тебя, глупый дурачок. Болей за нас завтра. Вайс ушла. Всё было не идеально. Даже не средне. Но когда придёт время, она будет вспоминать эти его последние слова, и будет знать, что ответила ему взаимностью. Со временем она не вспомнит, что эти слова были сказаны во время ссоры. Она вспомнит что-то более тёплое, мягкое, с более проникновенным шёпотом и тоскующим взглядом. И это было прекрасно. Ведь они уже попрощались.