***
— Минус два. — Роз! — хором воскликнули Ручеëк и Щегол. То есть воскликнул, конечно, только Ручеëк, но Щегол с этой интонацией посмотрел. — Да ладно вам, — Роз вскинул руки. — Выживут они. Выглядят живучими. Хейт и Сколь только что растворились в воздухе, вырванные отсюда чужой магией призыва, но особого волнения за них Роз не чувствовал, потому что, во-первых, они всë ещë были теми, кто на него напал, во-вторых, они правда казались живучими. По правде сказать, Роз не мог понять, чем именно они являются. А он ведь весьма неплохо умел определять чужую суть. Сколь ощущалась как человек. Но это ощущение человеческого было настолько вопиющим, очевидным и концентрированным, что казалось подозрительным. Она словно кричала: «Я самый человечный человек на свете». Роз подобной херне не доверял. Хейт же вообще представлял собой непонятно что. Словно сгусток энергии, запиханный в весьма неустойчивую оболочку. — Мы можем как-то им помочь? — взволнованно спросил Ручеëк. — Как? Свечку за них поставить? Щегол вопросительно посмотрел на Роза, явно не понимая, чем свечка, даже в теории, могла помочь. — Можешь отследить место призыва по остаточному следу? Ты же умный. — Отследить могу, — сказал Роз, с трудом вставая, — но толку от этого не будет. Нам нельзя покидать территорию, нас не выпустит. — Уверен? Чары, окружавшие приют, были очень крепки. Роз и Ручеëк уже не раз пытались их пробить или обмануть, но не выходило. Общежития, учебный корпус, Рябиновый дом, полоса леса и крохотное озеро — вот всë, что здесь было. Дальше начинался туман. Заходишь в него — выходишь на противоположном краю участка. Закольцованное пространство. Всякого рода порталы просто не работали. Эта магия призыва тоже не должна была пробиться, но… Тут Роз понял, к чему клонит Ручеëк. — Думаешь, по его следу мы тоже сможем выбраться? — Ну, вдруг, — Ручеëк закивал, — оно могло оставить брешь или вроде того. Роз считал, что к побегу нужно готовиться основательнее (как минимум открутить ту золотую ручку с двери комнаты, в которой держали Щегла). Но вот Ручеëк и Щегол этой идеей буквально загорелись. Чëртов фейский принц чуть ли не подлетел к месту, откуда исчезли Сколь и Хейт. Одного изящного движения рукой ему хватило, чтобы вытянуть из воздуха светящуюся нить энергии, таявшую в точке перехода. «Она тянется снаружи, — написал Щегол, глаза его в прямом смысле сияли, — откуда-то из Ирландии. Сможешь активировать портал по проложенному пути?» Существовала определëнная вероятность, что на том конце радуги их ждëт вовсе не лепреконское золото. А ещë их могло размазать об защитные чары. К тому же Роз ещë толком не оправился от прошлых своих трюков. Щегол продолжал на него смотреть, и глаза его были такими же ясными, как, наверно, бывает небо над его этой грëбаной Ирландией. Одна лишь возможность побега делала его счастливым. Грëбаная Ирландия. Розу, не видевшему ничего, кроме родного города, казалось, что это дальше, чем Луна и нереальнее, чем фэйри. Было немного страшно. Щегол так и не отвëл глаз. Роз неожиданно для самого себя кивнул. Он не был специалистом в портальной магии. По правде говоря, он вообще ни в какой области магии не был специалистом, просто хватал обрывки информации отовсюду. В приюте их учили в первую очередь контролю и подавлению, видимо, с надеждой однажды выпустить в человеческое общество, замаскировав под людей. По-настоящему чему-то учить его начала Сильв, но про порталы Роз у неё не спрашивал, да и вряд ли бы она рассказала. Но в библиотеке было много книг, только вот воспитанникам их брать не разрешалось, но если Роз и Ручеёк были в чём-то хороши — так это в воровстве. Портальную формулу Роз вычертил по памяти. Это была шестнадцатиконечная звезда, заключённая в круг из извивающихся символов, обозначающих переход. Закончив, Роз увидел, что Ручёек внимательно разглядывает формулу, что-то шепча себе под нос. — Ты что, лучи считаешь? Не доверяешь мне, да? — Роз нахмурился. — После того случая, когда ты вместо шестнадцати нарисовал четырнадцать лучей, и меня откинуло назад, вмазав в дерево, прости, но нет. После его слов лучи решил пересчитать ещё и Щегол. И сам Роз тоже, но только так, чтобы эти двое ничего не заметили. Лучей, как надо, оказалось шестнадцать. — Убедились, да, — сказал Роз так, будто и на секунду в себе не усомнился. — Тогда я активирую, — Ручеёк всё равно подошёл к формуле с некоторой опаской. «А почему не ты сам?» — Щегол сунул Розу экран смартфона чуть ли не под нос. — Потому что, — отмахнулся тот. Потому что у него вряд ли сейчас выйдет. Щегол, судя по упрямому выражению, не собирался так просто от него отставать, но тут звезда на полу вспыхнула, и над ней раскрылся портал — появилась характерная рябь, словно горячий воздух поднимался. Щегол тут же шагнул вперёд, но Роз ухватил его за ворот. Чёртов фейский принц посмотрел в ответ с истинно королевским возмущением. — Это может быть опасно, точно хочешь быть первым? Роз и сам не понимал, с чего вдруг стал его останавливать. Это же было логично пустить Щегла вперёд. Он сам и Ручеёк Розу дороже. Но Щегол лишь пожал плечом. «Кто-то же должен». И он шагнул за светящийся контур.***
Внутри очерченного на земле круга стояло существо, выглядящее как высокий светловолосый и белокожий юноша, но Влад бы не обманывался на его счёт. Такую странную энергию он видел впервые, юноша был похож на всех, когда-либо виденных Владом существ понемногу, но ни одним из них не являлся. — Кто вы, блядь, такие и что вам от меня нахуй нужно? — спросил он, зло сверкая на них алыми глазами и недовольно скрещивая руки на груди. Влад его понял, а вот Дуан и Ива недоумённо переглянулись. Магия Дома неплохо справлялась со всеми европейскими языками, поэтому Влад перевёл вопрос, опустив всю экспрессивную лексику (её, скорее всего, поняли и так). — Что это за язык? — спросил Дуан, уже начав сплетать чары перевода. — Исландский или норвежский. — Исландский, — внезапно спокойно подсказал юноша. Он Влада тоже понимал, магия Дома работала в обе стороны. Наладив чары, Дуан кратко описал неизвестному ситуацию. Честно говоря, Влад надеялся, что вся эта затея с призывом выйдет повеселее. А вместо того, чтобы кидаться друг в друга заклинаниями, все просто собирались стоять и разговаривать. Ноль отличий от того, что они делали до этого, только теперь все были вынуждены торчать на улице и чай заварить было нельзя. — Здесь я никого не убивал, — ответил юноша, выслушав Дуана. Владу эта формулировка не очень понравилась. — Вы хватаете всех, кто просто мимо проходил и допрашиваете? — Ты не просто проходил мимо, — неожиданно вступил в разговор Дару. — Ты следил за Ивой и Дуаном. — А, — юноша перевёл на него взгляд, — тот стрёмный пацан. Тебя помню. — Он не стрёмный, — нахмурился Влад. Дару был милым, вообще-то. Даже когда убегал за неведомой нежитью в ночь и сверкал глазами. — Стрёмный тут только ты. — Это я сейчас ещё ничего, — доверительно сообщил юноша. — Что ты такое и зачем здесь? — спросил Дуан. — Я Хейт, — ответил юноша так, будто это должно было что-то объяснять. — Это имя? — Основная черта характера. — Многообещающе, — хмыкнула Ива. — Меня хотя бы не зовут как дерево. Глаза Ивы возмущённо расширились. — Да что б ты знал!.. Но Дуан остановил её, мягко удержав за плечо. — Ты не ответил на второй вопрос. — Ну, — Хейт попинал невидимый барьер, не выпускавший его из круга, и скривился, — примерно затем же, зачем и вы. Хочу поймать ту тварь, что здесь охотится. — Зачем? — настаивал Дуан. — Потому что мне так приказала моя госпожа. Зачем ей это надо, я не знаю. Мне говорят, я делаю — всё. Дуан кивнул так, будто слова Хейта подтвердили его догадки. — Теперь отпустите меня? — недовольно спросил Хейт, словно они тут тратили его бесценное время, пока он опаздывает на встречу. — Нет, — холодно ответил Дуан. — Нет гарантий, что ты не врёшь или не захочешь навредить. Хейт тихо, но очень зло выругался себе под нос и продолжил уже громче: — То существо, которое охотится здесь — приколич. Такой довольно сильно съехавший. Скорее из неживых. Я его почти нагнал, но он успел съебать в последний момент. — Откуда здесь взяться приколичу? — нахмурилась Ива. Хейт развёл руками. Приколичи были румынскими оборотнями. Живой адекватный румынский оборотень мог, конечно, оказаться в любой точке мира, но вот неживое безумное существо вряд ли. Такие обычно не уходят далеко от места смерти. — Он, наверно, прав, — снова подал голос Дару, но совсем тихо. — Я думал о приколиче, но это показалось слишком странной версией. — А поделиться этим с классом ты не хотел? — спросил Влад. Ива осуждающе стрельнула в него взглядом. Дару потупился. — Если что, сразу говори о любых своих подозрениях, нестрашно, если ошибёшься, — мягко сказала Ива. Влад едва не зашипел от досады, и почему он не мог говорить так же? Этому учат на специальных противозагонных курсах? — Тот приколич, — сказал Дару осторожно, — любит убивать. Ему неинтересно ничего больше. Магических существ он просто приносит хозяйке, чтобы она забирала у них энергию. Но они не полноценные соучастники. Он просто инструмент, ведомый жаждой убийства. Этот, — он кивнул на Хейта, — другой. Хейт посмотрел на него как-то странно, но ничего не ответил. — Всё равно не вижу причин его выпускать, — продолжал гнуть свою линию Дуан. — Он умеет менять сущности. Это бы объяснило и то, почему я не смог его выследить. — Да блять! — неожиданно взвился Хейт — Включи мозги и подумай ими для разнообразия. На землях твоего бладского клана происходят убийства фэйри, вас тут хуева туча магов на каждый ёбаный метр, но всем почему-то глубоко поебать. Да и тебе бы тоже было, если бы твоя девка тут время от времени не крутилось, потому что её священная ива где-то здесь. И вот ты ищешь это существо, но подозрительно нихуя не можешь, несмотря на все фокусы, которым научился у Дикой охоты. При этом все знают, что члены вашего оккультного кружка почитания мёртвой бабки не могут противиться воле главы и поступать вопреки её действиям. Так давайте подумаем вместе, кто же во всём виноват? Чтобы осмыслить эту эмоциональную тираду всем потребовалось немного времени, а после Дуан сказал: — Это беспочвенные обвинения. — Ёбаните его кто-нибудь, я не дотягиваюсь, — страдальчески вздохнул Хейт. Влад начинал думать, что в таком имени был смысл. — Я бы вымыла ему рот с настоем лаванды, — сказала Ива, — но он дело говорит. — И не только говорю. У меня есть предложение. Сделка, — вскинул руки Хейт. — Вы, блядские фэйри, любите сделки. Я видел это существо, помню его запах и энергию. Но здесь очень много путающих след чар, я не могу сам выследить тварь. Зато вот этот, — он указал на Дару, — походу сможет. План такой: вы меня выпускаете, я делюсь информацией, а потом иду с вами. Я получаю возможность выполнить приказ госпожи, а вы снова поиграете в Дикую охоту. — Напомни, в какой момент ты убедил нас в том, что точно не нападёшь со спины? — с сомнением спросил Влад. — Так не поворачивайся ко мне спиной, рыжик, — усмехнулся Хейт. — У вас примерно столько же шансов наебать меня, сколько у меня — вас. Там, где я вырос, это называется доверие. — Дрянное же было место, — Влад улыбнулся, как бы ненароком сверкая клыками. — Хуже ямы со змеями, — кивнул Хейт. Дуан и Ива обменялись многозначительными взглядами. В конце концов Дуан всё же сдался. — Ты можешь выйти, — сказала Ива, и контур ловушки разомкнулся. Хейт вышагул из неё, быстро огляделся, почти по-звериному принюхался. — Ненавижу ебучие клетки, — пробормотал он себе под нос. Потом подошёл к Дару. У Влада возникло иррациональное желание встать между ними, заслоняя Дару. Но тот не отстранился, посмотрел на Хейта со спокойным, сдержанным любопытством. — Я покажу тебе ту тварь, — Хейт протянул ему ладонь, — но попробуешь пролезть в другие воспоминания или ещё что-то выкинешь — лицо отгрызу. — Понятно, — ответил Дару без всякого выражения, накрывая его ладонь своей. Понятно ему. Владу вот ничего было непонятно. Он никак не мог разобраться в том, сколько Дару знает о магии, нежити, той стороне, от кого и зачем он научился всему тому, что умел. — Посмотрим, куда ты нас заведёшь, — улыбнулся Хейт. Улыбка у него была хищная.***
«И всё-таки, когда ты во что-то веришь, становишься таким наивным, совсем не видишь рисков. Это почти мило, но больше — жалко», — сказал тот, кого Щегол любил, в день, когда сломал ему крылья. Щегол так и не избавился от этого до конца. От глупой привычки верить и надеяться на лучшее. Когда он шагнул в портал, ощутил знакомое чувство лёгкости, когда тебя отрывает от земли, он поверил, что всё получилось. Вот так просто. Нашлась лазейка, сдерживающая магия не сработала. А потом горло сдавило словно тисками. Щегла с силой рвануло назад и вниз, а тело, уже начавшее магический переход, вспыхнуло, насильственно обретая материальность. Он едва понял, что ударился об пол. Эта боль потонула в остально, захлестнувшей штормовой волной. Щегол ею захлебнулся. — Что с ним?! — Порталом расщепило, что! Цепь сдавила шею так сильно, будто хотела сломать ему позвоночник, обвиваясь кольцо за кольцом и врастая в пол, прижимая Щегла к нему. Он попытался схватиться за неё, оттянуть, вырвать для себя хотя бы вдох. Но пальцы были слабыми и странно скользкими. — У тебя есть что-нибудь?! Почему столько крови-то?.. Цепь сдавливала шею, а Щегол лишь хватал ртом воздух, но он не проходил в лёгкие. Он умрёт здесь, он точно умрёт здесь. — Нихрена нет. Вы куда всё из ящика дели?! — Так на тебя извели! — Блять. Цепь сдавливала шею. Пальцы скользили по ней, скребли кожу. Не помогало. Ничего не помогало. Он не мог дышать. Он умрёт. — Я сейчас, я быстро, я найду где-нибудь! Цепь сдавливала шею. Он дёрнулся вверх, попытался оторвать цепь от пола, себя от цепи. Не помогало. Всё плыло. Магия не слушалась. Вспыхивала и гасла. Он умрёт здесь. Воздух заканчивался. Он не хотел умирать. Он судорожно схватился за цепь, попытался пропихнуть под неё пальцы. Было так больно, словно всё в нём сломалось, словно весь он сломался. — Прекрати, ты только хуже делаешь! Цепь сдавливала шею. Руки перехватили, потянули в стороны. Щегол попытался вырваться, и тело прошило новой волной боли. Он бы закричал, но не было ни воздуха, ни голоса. Только бесконечная агония. Только отчаянное желание вырваться. Только попытки оттолкнуть от себя всё. Магия коротко вспыхнула и погасла. Это не помоглало. — Сука, — болезненно выдохнул чей-то голос. Цепь сдавливала шею. Щегла колотило. Он уже понял, что умрёт, но всё равно продолжал отчаянно метаться. Ему было так больно, так страшно, так… — Щегол! Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее она давит, ты сам себя душишь. Замри! И он замер. Рефлекторно. Разум, совершенно выведенный из строя страхом и болью, сейчас подчинился бы любой команде. Щегол оцепенел. И цепь немного ослабла. Он сделал судорожный рваный вдох, хотел дёрнуться в сторону, попытаться встать, но его крепко прижимали к полу. Роз прижимал его к полу, плотно переплетя их пальцы, сдавив его ноги своими. Щегол болезненно до слёз закашлялся, пытаясь в перерывах хватать ртом воздух. Всё ещё было больно и страшно. Всё ещё колотило. Он никогда отсюда не выберется. Он здесь умрёт. Если не сейчас, то однажды точно. Он иногда не увидит не затянутого тучами неба. Он никогда не вернётся домой. О попытке побега узнают. Его снова запрут в той комнате. Его закроют там, пока он не сгниёт заживо. И больше никто его не спасёт. Снова подступившая паника сдавила горло не хуже цепи. — Просто дыши и нихрена больше не делай! Я тебя, блядь, умоляю. Щегол не мог просто дышать. Его раздирало между желанием умереть прямо сейчас и страхом смерти. Магия снова зазвенела в воздухе дисгармоничной смесью звуков. Роз завалился на него, наверно, задетый ей. Щегол бы тоже почувствовал боль, если бы до этого мог ощущать хоть что-то кроме. — Почему вся ебанина всегда со мной? — болезненно выдохнул Роз, поднимаясь и до странного осторожно поднимая Щегла. Цепь ослабла, но дрожь и паника так и не прошли. Щегол отдёрнулся, обхватил себя руками, вжимая голову в плечи. Вся рубашка была изрезана и пропиталась кровью. Его тело едва не распалось на части. Цепь специально позволила ему начать переход, чтобы больнее было, чтобы запомнил. Портал не могли не заметить, всё уже известно. За ним скоро придут. Ему конец. Он даже не сможет сбежать. Ему некуда тут бежать. Его колотило. — Успокойся, всё закончилось уже, — сказал Роз, — сейчас найдём что-то исцеляющее и… — Ничего не закончилось! — оборвал его Щегол. Непослушный, ненавистный голос сорвался. На лице Роза застыло удивление, но Щеглу было совершенно плевать. Розу ничего не сделают. А вот ему уже не спастись. — Ты не понимаешь. Он придёт за мной. Он убьёт меня. Он запрёт меня, — забормотал Щегол, сбиваясь, сглатывая подступающие слёзы, — я не хочу. Я не могу больше. Я сойду с ума. Просто убей меня сразу. Я не вернусь туда. Я… Роз прижал его к себе, быстрым судорожным движением. И Щегол замер, не зная, как на это реагировать, просто глупо уставился куда-то в сену поверх его плеча. — Будто тебя кто-то взял и отдал, глупая ты птица. С губ сорвался нервный смех. — С чего тебе за меня вступаться? — Ты за мной ухаживал, пока меня тиной рвало, я тебе теперь должен. — В этом нет ничего такого. — Есть. Мы теперь не чужие лю… км, — Роз сбился, — фэйри и… честно говоря, в душе не ебу, что я, нежить, наверно. Уголок губ дёрнулся в нервной улыбке. Роз говорил глупости. Роз прижимал его к себе и медленно гладил по волосам и спине. Паника и отчаяние почему-то отступали, сменяясь обречённым спокойствием. — Ты не понимаешь, о чём говоришь. Ты не сможешь меня защитить. — Запомни, нет ничего, что я бы не мог. Я же вытащил тебя из Рябинового дома. — Тебе просто повезло. — Нет. Это был результат хорошо продуманных действий, моего искусства дипломатии… — И тернового джина. — Который ты один выпил, а мог бы оставить, между прочим. Щегол то ли усмехнулся, то ли всхлипнул, он сам не понял. — Тебе ещё рано пить. — Нормально. У меня жизнь тяжёлая, здесь год за два идёт. — Так и становятся алкоголиками. — Сказал тот, кто выхлебал бутылку джина за десять минут. В одного. Из горла. Тоже мне принц фэйри. Я вас как-то иначе представлял. — А ты представлял себе принцев фэйри? В мечтах перед сном? — Я бы тебя стукнул, если бы ты не выглядел так, будто по тебе проехались тёркой. У Роза был приятный голос, очень мягкий от природы, он обычно пытался звучать грубее и резче, сейчас же, наоборот, говорил негромко, спокойно, даже, пожалуй, нежно. И если час назад кожа его была прохладной, словно его только из морской воды вытащили, то сейчас он был совсем по-человечески тёплым. — Кого ты так боишься? — осторожно спросил Роз. Щегол качнул головой, ткнувшись лбом Розу в плечо. Он не мог сказать. Ему приказано было не говорить, и он не мог ослушаться, как бы ни хотел. — Ладно, не можешь — не говори, — Щегла на самом деле удивляло то, что Розу часто удавалось понимать его без слов. — Неважно. Я поклялся, что выведу тебя отсюда, значит, так и будет. Не этим, так другим способом. Если тебя ещё куда-то запрут, я вытащу. Щегол кивнул. Даже если это были просто глупые слова, в них хотелось верить. «И всё-таки, когда ты во что-то веришь…» Щегол приказал голосу, зазвучавшему в голове, замолчать. Голосу, который он так любил. Голосу, который он теперь ненавидел. Голосу, которым он сам теперь говорил. Роз чуть отстранил Щегла от себя. Движения у него всё ещё были непривычно осторожные, словно он боялся, что Щегол вот-вот рассыплется. У Роза оказалась ранена щека. Неглубокий порез на скуле, но всё же. Щегол потянулся к нему, но замер. — Это, — выдавил он с трудом, — я? Один из беспорядочных выплесков магии резанул по нему. — Или я просто порезался об воздух, — фыркнул Роз на удивление без привычного раздражения. — Забей. Это ты просто себя не видишь. Даже не знаю, ты выглядишь скорее жутко или драматично, — сказал Роз, оглядев его. — Очень больно? Ты уверен, что не умираешь? — Я… — дыхание перехватило. Щегол не владел этим голосом до конца, видимо, это было всё, на что его хватило. Осталось только беззвучно открывать рот. Выражение лица Роза вновь сделалось взволнованным. Было непривычно видеть его таким. До этого казалось, что у него только три выражения: хмурое, раздражённое и мрачно-довольное. А сейчас даже неясного болотного цвета, стали светлее и зеленее. Щегол качнул головой, попытался даже успокаивающе улыбнуться, потянулся стереть слёзы и кровь с лица, но рукава рубашки пропитались кровью. Щегол, поморщившись, посмотрел на пальцы, они все были в мелких порезах. — А это ты себя ещё целиком не видел, — натянув рукава кофты, Роз принялся бережно вытирать ему лицо. Щегол правда не знал, как на это реагировать. Роз был странным. В первые дни едва ли не кинул в него одеждой, сказав, что не может же Щегол вечно ходить в одном и том же. Спрашивал, нужна ли ему еда, «а то помрёшь тут, я не хочу выносить твой труп». Нужно ли ему ещё что-то — «всё ещё не хочу выносить туп». Будто в том, чтобы проявить даже минимальную заботу было нечто постыдное. Будто это вредило его имиджу. А сейчас он словно напрочь забыл об образе, который выстраивал. И такой Роз — настоящий? — нравился Щеглу куда больше. — А что вы тут делаете? — Ручеёк в комнату просочился так тихо, что его не услышал даже Щегол. Хотя у него так шумело в ушах, что не странно. — Празднуем день панической атаки, не видно, что ли? — ответил Роз, стирая очередной след крови, хотя Щегол думал, что Роз отстранится и попытается всё отрицать. — Ну это… с праздником? — Ручеёк осторожно протянул Щеглу бутылочку с каким-то зельем. — Надеюсь, оно не на рябине настояно, — хмыкнул Роз. — За дурака меня не держи, — Ручеёк насупился. — Оно на бузине и омеле. И ещё на чём-то. Так что его, возможно, перекроет, но вылечить должно. Щегол опрокинул в себя зелье, не дослушав даже до «перекроет». Ничего с ним от такого не будет, а вот от ран правда должно было помочь. — Ну и где твои манеры? — с притворным осуждением сказал Роз. — Тебя королева-мать учила так накидываться? Вообще-то, братья. — Он что, принц? — глаза Ручейка и без того тревожно-большие, ещё расширились. Щегол нетвёрдой рукой нашёл смартфон, напечатал: «В его мечтах». Судя по тому, как на него посмотрел Роз, как только Щегол хоть немного придёт в норму — его убьют. Ну и прекрасно. Ну и замечательно. Может, его убьют за попытку побега раньше. Хорошо, если он доживёт до расправы от Роза. Комната накренилась. Рука Роза почему-то оказалась под спиной, а сам Щегол снова прижатым к нему. — Нет, птица, не отрубайся сейчас. Ты ж весь в кровище. Я тебя переодевать не буду. Ну и наплевать. В голове не осталось ничего, кроме бузинного дурмана, и она стала вдруг слишком лёгкой, чтобы удержать Щегла в сознании.***
Дару коснулся протянутой руки. Она оказалась сухой и холодной, и это было последнее, что Дару почувствовал, будучи собой. Хейт гнал приколича уже час третий или четвёртый, а может, целую блядскую вечность. Лёгкие горели огнём, а лапы жгло болью, но он упрямо продолжал бежать. В начале погони он не чувствовал к приколичу ничего личного. Но сейчас он, сука, должен был поймать эту тварь и вытащить ей позвоночник через горло. После этого ебучего марафона так точно. Хейт его ненавидел. Хейт ненавидел этот бесконечный бег. Хейт ненавидел грёбаную Ирландию с её холмами и пролесками. Хейт ненавидел всё. Хейт продолжал бежать. Приколич был огромным серым волком с плешивой, свалявшейся шерстью и грязно-бурыми пятнами на ней. От него пахло гнилью. Но не только из-за приставшей к шерсти крови — он гнил изнутри. Хейт всё равно чувствовал потребность вцепиться в приколича зубами, даже если потом придётся блевать под ближайшим кустом. Он продолжал бежать, но никак не мог нагнать, всё время оказывался в полуметре. И дело было не в длине и силе лап. Приколичу ничего не мешало, а Хейта пыталась изжить сама эта земля. Корни подворачивались под лапы, раскрывались ямы, ветки цеплялись за шерсть и лезли в глаза. Каждый метр здесь был заговорён. Каждый метр здесь провонял погаными чарами. От блядских кельтов никогда нельзя было ждать ничего хорошего. Хейт продолжал бежать. Приколич не был жив, а потому не знал усталости, в отличие от Хейта, который был готов упасть и выкашлять собственные лёгкие. Хейт продолжал бежать. Он вынырнул из рощи, обернулся птицей. И пока приколич взбирался на холм, наконец, нагнал его. Камнем рухнув на него, Хейт уже представил, как переломит твари хребет и вывернет все рёбра в обратную сторону. Но тут приколич нырнул под холм и, резко вильнув в сторону, влетел прямо в форт фэйри. Хейт бы заскрежетал зубами, если бы они у него были. Он вновь обернулся волком уже у самой земли и бросился следом за приколичем. Поймать его на той стороне было бы проще. Хотя бы шансы равны. Но приколич, мозги которого давно должны были протухнуть, словно знал это. Он выскочил с той стороны почти мгновенно, найдя какую-то прореху, в которую сам Хейт едва влез. Выскочив из прорехи, он замер, тяжело хватая воздух пастью. Приколича не было. Тварь успела свалить, пока Хейт протискивался в слишком маленькую для его силы брешь. А чары, конечно же, рассеяли след и запах. Блядский закон о балансе. Блядские чары. Блядское всё. Почему мир не мог загнуться в Рагнарёке ещё одиннадцать веков назад? Уже тогда понять, что всё хуйня было так сложно? Хейт тяжело дышал. По ощущениям его вот-вот должно было вывернуть собственными внутренностями. Ещё несколько раз жадно схватив пастью воздух, он, хромая на все лапы, отполз в кусты. Упал. Полежал немного, надеясь, что сдохнет. Не сдох. Пожалел об этом. Пожелал миру поскорее кончиться нахуй. Выглянул из куста, чтобы осмотреться и тут же нырнул обратно. Оказалось, что приколич привёл его почти к самому дому внучка Калех. На балконе разговаривали двое. Их Хейт раньше не видел. От обоих несло Румынией, которая, вместе с Ирландией, три часа назад была внесена в список самых паршивых стран на свете (это был длинный список). Хейт прислушался. — У тебя красивые глаза, — сказал кудрявый парень, отчасти похожий на человека, отчасти на неведомую ебанину. А в неведомой ебанине Хейт знал толк. — А. Ну. Наверное. Не знаю. Не думал об этом, — ответил парень, пахнущий и как румынский стригой, и как ирландский фэйри. Хейт сморщился. От романтики его тошнило. Или от многочасового бега. Но скорее всё-таки от романтики. — Ещё одно. Ива рассказала мне кое-что важное по поводу её поисков. Точнее, поисков того, кого на самом деле хочет найти её мать… А вот тут Хейт прислушался повнимательнее, даже подался вперёд, и это было ошибкой. Парень, пахнущий человеческим и нечеловеческим одновременно, обернулся. И посмотрел прямо на него. И Хейт всё про него понял. Понял, что с ним было не так, потому что с ним самим случилось похожее, только в сотню раз хуже. Но и этот парень тоже его почуял, почувствовал, встал на его след, словно лучшая из гончих. Ко встрече Хейт был не готов. А потом он бросился бежать снова. И бежал. Бежал и бежал, пока этого парня что-то не дёрнуло, не позвало назад, буквально за мгновение до того, как он всё же нагнал Хейта, а тот, вместо того, чтобы отгрызть ему руку, позволил чуть ли не в хвост вцепиться, выдрав клок шерсти. — Кстати, ещё раз так сделаешь, — Хейт нагнулся к нему, продолжая не слишком дружелюбно скалиться вмиг заострившимися зубами, — я сломаю тебе каждый палец по очереди, потом сорву с них ногти, а после вырву из ладони. Дару отпустил его руку, медленно осознавая себя снова собой в настоящем, а не в прошлом. На слова Хейта он кивнул. Принял информацию к сведению. Хейт же, кажется, ожидал другой реакции, а потому был разочарован. — Тронешь его, — спокойно сказал Влад, — волью тебе в горло расплавленное железо. — А сил-то хватит? — Хейт обернулся, переводя на него тяжёлый взгляд. — Очень хочешь проверить? — Влад прожигал его глазами в ответ. — Давайте устроим конкурс угроз в другой раз, — предложила Ива. — Что мы делаем дальше? Хейт снова посмотрел на Дару, хмыкнул. — Беги давай. Ты ведь уже понял куда. Дару снова кивнул. Взял Влада за руку, а остальным сказал: — Постарайтесь не отстать. Дорога уже звала его бежать быстрее ветров и времени.***
Щегол умел выбирать элегантные способы ухода от проблемы. Роз посмотрел на бессознательное тело в своих руках. Голова Щегла безвольно повисла, открывая тонкую белую шею с болезненно красным следом, в которым чётко можно было различить каждое звено цепочки, впивавшейся в кожу. Цепь так и не переместилась, заняв привычное уже место на лодыжке, лишь ослабила кольца, болтаясь на шее и всё ещё врастая в пол. Отвратительная магия. Розу было противно, даже когда собак на цепи держали, а тут… — Он ведь не умирает? — взволнованно спросил Ручеёк. Роз покачал головой. Он чувствовал, что целительные чары уже начали действовать. — Что это за жесть была вообще? — Наполовину магия сдерживания. Наполовину он сам. — Почему ему нельзя выходить? — Понятия не имею. С ними самими всё было проще. Им нельзя выходить, потому что они опасны для людей. Но в то же время и обычный мир, и магический опасны для них самих. В мире людей у них нет ни семьи, ни денег, ни дома, даже имени. В мире нелюдей они — лёгкая добыча. Но Щегол другое дело. Роз обязан был всё выяснить. Он должен был узнать способ вывести Щегла на волю, ведь иначе ничего не выйдет. Сейчас же надо было понять, что с ним делать. Роз, сам едва не отрубавшийся после произошедшего, поморщился от одной мысли о том, как будет тащить это тело до кровати. Щеглу обязательно было расти таким высоким? Мелькнула мысль схватить его за ноги и протащить по полу. Но на Щегле правда не было живого места, рубашка пропиталась кровью почти полностью, остались лишь редкие белые пятна. Роз подхватил его под спину и под колени и поднялся. Щегол оказался неожиданно в разы легче, чем Роз боялся. У него словно и правда были полые птичьи кости. Осторожно уложив Щегла на кровать, Роз обессиленно сел рядом. Голова была тошнотворно тяжёлой. — А с порталом что делать? — Ручеёк всё крутился около него. Странно, что портал вообще не схлопнулся. — Спасать тех двоих твоя идея, а не моя. — И правда, — у Ручейка вдруг сделалось решительное лицо. — Я тогда… — Не думай даже! — Роз дёрнулся к нему, но понял: ещё одно движение, и он падает на пол. — А если это опасно? Это наверняка опасно. Они сами разберутся. Не наши проблемы. — Я просто гляну, ладно? — Ручеёк нервно улыбнулся, словно сам боялся своей глупой мысли. Роз хотел сказать, что не «ладно». Но не успел и рта раскрыть. Ручеёк обернулся белой птицей и выпорхнул в портал. Роз едва не взвыл. Он прибьёт Ручейка за эту тупость. Он прибьёт Щегла за это «в его мечтах». Он всех здесь прибьёт. Он перевёл взгляд на Щегла. Тот лежал изломанный, ещё сильнее побледневший, с алыми полосами на шее и разводами засохшей крови по всему телу. Всё ещё трагически красивый, как девичья грёза. Только расколотая на части злой жизнью. Вздохнув, Роз потянулся к пуговицам на его рубашке.