Дело о длинных тенях

— Райли пропала. Голос Тары в трубке был резким, бодрым, отрезвляющим: казалось, она уже давно на ногах. Щурясь и прижимая смартфон к щеке, я покосилась на будильник, стоявший на ночном столике. Три двадцать два ночи. — К-кто? — сипло переспросила я, садясь на кровати. — Райли, — с нажимом повторила Тара. — Дочка Эм. Я широко открыла глаза; сон как рукой сняло. Тут же нахлынули воспоминания далёкого детства, где все мамины родственники казались такими знакомыми и близкими. Эм… Она была всего на год старше меня. Мы не виделись уже довольно давно, но исправно поздравляли друг друга в социальных сетях с днями рождения, Рождеством, Днём Благодарения… А сколько Райли, её дочке?.. Их дочке, дорогая Нэнси. Их: Эм и Джеффа. Я тряхнула головой, возвращаясь к реальности. На том конце линии Тара терпеливо молчала; она явно ждала от меня инициативы. Она была единственной, кто предпочитал не переписываться, а звонить, поэтому её голос был знаком мне больше других. Помню, в детстве она сначала показалась мне отстранённой, сухой и требовательной, но после трагедии с мамой именно Тара поддержала меня больше всех. — Чем я могу помочь? — всё ещё сиплым ото сна голосом пробормотала я. — Поиски ведутся? — Да, полиция уже работает, — Тара говорила ровно и чётко, но тон голоса становился тише к концу фразы: это выдавало душевное волнение, обычно совершенно ей не свойственное. — И волонтёрский отряд тоже, Нэнси, но никакая помощь не будет лишней. Мы с Эфраимом и Чарли приехали сюда; скоро прибудут и остальные. В такие времена, моя дорогая, семья должна объединиться. Я прикрыла глаза и представила себе Тару: высокую, худую, со строгим аскетичным лицом и вечно нахмуренными бровями. Единственная сестра мамы, она была на семь лет старше и единственная из четверых отпрысков семьи Риддингтонов не обладала рыжими волосами. — Понимаю, — мои губы намного опередили решение, которое я собиралась принять. — Приеду завтра же. — Отлично, моя дорогая, — в голосе Тары зазвучало явное облегчение. — Нам не помешает помощь тебя и как члена семьи, и как профессионала. Я коротко кивнула, и потом, сообразив, что собеседница меня не видит, произнесла: — До завтра, Тара. — До завтра, Нэнси, — эхом ответила моя тётя. Она дала отбой, а я всё ещё смотрела на экран своего смартфона, утопая в волнах детских воспоминаний. Эм… Я не решалась заглянуть на её страничку в социальных сетях и полистать фотографии, просто лайкала их миниатюры. Мы обменивались вежливыми и сдержанными сообщениями раз пять в год, а в последний раз виделись на её свадьбе. Точнее, на их свадьбе. Джефф тогда выглядел роскошно, впрочем, как и всегда. Они с Эм держались за руки, стоя перед алтарём, а пожилой священник с сильно трясущимися руками дребезжащим голосом зачитывал их обеты. На рождение Райли, которое случилось через полгода, я не приехала: отговорилась экзаменами. А потом ещё долго плакала в подушку, вспоминая то самое лето в Рейнвуде… Красивый мальчик с тонкой талией и широкими плечами наклонился ко мне так низко, что его отросшая тёмная чёлка почти касалась моего лба. Он был выше меня, и мне пришлось задрать голову, но неудобно не было: я чувствовала лишь то, что мои щёки пылали, а сердце колотилось, как будто я пробежала двадцать кругов вокруг всего поместья. Глаза у Джеффа тёмные, как маслины, которые обожала Тара и терпеть не могли все остальные. Его губы такие полные и на вид очень мягкие. Иногда у него с голосом творилось что-то странное, но он не стеснялся, как другие мальчишки, а начинал хохотать, и смеялся так заразительно, что каждый, кто его слушал, тоже присоединялся к веселью. От него пахло вишнёвой газировкой и дымом от костра, который мы развели. Остальные дети ещё были там, на поляне: досюда доносились их чистые голоса. А мы прятались за старым дубом в Рейнвудском лесу — месте, про которое ходило множество жутких легенд. — Ты ведь знаешь, что ты моя девушка, да, Нэнс? — шепотом спросил Джефф, глядя мне прямо в глаза. Ладони у меня мигом взмокли, и я попыталась незаметно вытереть их о свои шорты. Ничего, что они белые: потом же можно их постирать… Да и вообще, так ли это важно? Куда важнее то, что Джефф только что сказал мне. — Конечно, — так же тихо ответила я. — Я… Я знаю, Джефф. Он улыбнулся, а потом, порывисто наклонившись, чмокнул меня в губы. Я зашаталась на месте; у меня закружилась голова от избытка чувств. Как во сне я увидела его черную футболку с орлом и довольно поношенные джинсы: он отошёл на несколько шагов. — А теперь давай и вправду соберём хвороста, Нэнс, — весело проговорил он, наклоняясь и поднимая с земли несколько тонких веточек. — А то этот зануда Чарли обязательно спросит, что мы делали. Я послушно начала собирать сухие ветки. Руки меня поначалу не слушались, а лицо пылало, будто я сожгла его на солнце. Девушка Джеффа. Я девушка Джеффа! Моя мечта сбылась. Я вздохнула и обняла себя руками. Заснуть сегодня мне вряд ли удастся, так что почему бы не начать планировать поездку? Нужно посмотреть, какая погода сейчас в Рейнвуде, а также найти на электронной карте точный адрес старого поместья Риддингтонов. Интересно, кто сейчас там жил?.. Спустив ноги с кровати, я поёжилась: оставить окно приоткрытым стало явной ошибкой. За несколько часов комнату выстудило так, что выскользнуть из-под тёплого одеяла являлось настоящим подвигом. Сделав над собой усилие, я ссыпалась с кровати и, кинувшись к окну, как можно быстрее закрыла его. Потом, ориентируясь на тусклый свет прикроватной лампы, которую включила, как только звонок телефона меня разбудил, я пробралась к сундуку, стоявшему в ногах моей кровати. Взяв с сундука халат, я закуталась в него и наконец-то почувствовала, что оттаиваю. Включив большой свет, я села за письменный стол и включила ноутбук. На столе почти ничего не было, кроме самого необходимого: блокнот с ручкой, подставка для кружки, коробочка с визитными карточками, на которых простым шрифтом значилось: «Детективное агентство Дрю». Чуть ниже были пропечатаны контактные данные: адрес, телефон, электронная почта. Моё небольшое предприятие приносило довольно стабильный и неплохой доход, но становилось понятно, что миллионов мне ни за что не заработать. В Солт-Лейк Сити хватало проходимцев: мошенников, которых нельзя привлечь по закону, неверных мужей и жён, нечистых на руку мелких жуликов, которых их работодателям было жаль сдавать полицейским… В общем, моё агентство не простаивало, и я была всем довольна. Жизнь в нашем тихом городке по сравнение с шумным Солт-Лейк Сити, в котором я работала, текла неспешно и тягуче. Бесси, которая устроилась в новый торговый центр, выросший на месте старого кинотеатра, трудилась в магазине одежды, где цены, на мой взгляд, были совершенно безбожными. Однако моя обаятельная подруга умудрялась каким-то образом всучивать покупателям абсолютно несуразные наряды с комментариями: «Вам так идёт, мисс Китти: вы прямо как Ким Кардашьян!»; «Миссис Лисс, такое платье у нас будет лишь до конца сезона: в таком же на церемонию Оскара пойдёт Дженнифер Лоуренс»; «Кто это у нас? Брэд Питт или… Господи, это же наш мистер Смитти!». Джесс, выучившись, устроилась учительницей в старшую школу. Отработав целый год как замещающий педагог, сейчас она преподавала физику полноценно и была весьма довольна своей жизнью. Мы с подругами регулярно встречались, чтобы выпить по чашечке чая (или по десять) и рассказать обо всём, что произошло в наших жизнях за неделю. Если вдуматься, Бесс и Джесс были мне даже ближе, чем родственники со стороны матери. Хотя… Тара и её семья поддерживали нас во время трагедии. Я прекрасно помню, как она помогала нам все формальности, общалась по телефону с гробовщиком, ездила за документами. Её муж Эфраим повсюду возил её и частично оплатил все издержки, при этом категорически отказавшись от того, чтобы папа вернул долг. «Это меньшее, что мы можем сделать для тебя, дружище Карсон», — сказал тогда Эфраим, хлопнув папу по плечу своей могучей холеной рукой. Меня же полностью сбросили на поруки Чарли. Он сам тогда был ещё ребёнком, всего на шесть лет старше меня, стало быть, четырнадцати лет. Однако он с готовностью развлекал меня, старался отвлечь от всего, что происходило. Чарли любил читать и учиться, и я была уверена, что он с куда большим довольствием занялся бы чем угодно, только не вознёй со своей восьмилетней кузиной, но вот сюрприз: он добросовестно оставался рядом. Чарли был точной копией своей матери Тары: такой же высокий, тощий, черноволосый, с длинным носом, тонкими губами и грустными глазами. Последние, в его случае, прятались за стёклами очков. На первый взгляд казалось, что Чарльз Гольденберг ничего не унаследовал от своего яркого и красивого отца, но стоило ему только начать рассказывать мне сказки, как становилось понятно: он истинный сын Эфраима. Обычно Чарли читал первый абзац сказки, а потом откладывал книгу в сторону и начинал сочинять сам. Питер Пэн у него похищал детей, а Капитан Крюк работал в органах социального обеспечения и пытался вернуть всех их по домам. Золушка сбежала от мачехи и организовала клининговую компанию, клиентом которой впоследствии стал принц. Красная Шапочка в часы досуга занималась муай-тай и смешанными единоборствами, поэтому волку крайне не повезло встретить её в лесу. Злая ведьма из «Спящей Красавицы» сходила на терапию и после нескольких сеансов открыла магический салон, а принцессе подарила пижаму, расписанную ангелочками. В такие минуты строгое, аскетичное лицо Чарли преображалось: щёки пылали, а глаза начинали сверкать. Он рассказывал так увлечённо, в таких красках, что мне казалось, будто я присутствую там: в замке, в королевстве, в лесу… — А ты не думал, чтобы стать писателем, Чарли? — как-то спросила я, когда он закончил очередной рассказ. — Ты так здорово сочиняешь! Лицо Чарли тут же посуровело; он поправил очки на носу, взяв книгу с кровати, встал и отнёс её на полку. — Для того, чтобы стать писателем, нужно уже быть известным, — нехотя вымолвил он. — Лучше уж стану адвокатом: так надёжнее. Впоследствии он действительно стал адвокатом по разводам. В Калифорнии, где они жили, эта профессия пользовалась огромным спросом. А если ещё и учесть дотошность и старательность Чарли, можно понять, что он за короткое время стал весьма успешен. Ну и, разумеется, не стоило забывать о славе его отца: Эфраим Гольденберг являлся психотерапевтом для многих звёзд Голливуда. И лично мне казалось, что он так хорош в своей профессии потому, что сам являлся жизнерадостным и весёлым человеком. Несколько раз я гостила у них в Калифорнии. Чарли сводил меня в несколько музеев, а также показал Беверли-Хиллс, аллею звёзд, знак «Голливуд» на холмах, китайский театр Граумана и концертный зал Диснея. Это культурная программа измотала меня до состояния тряпки, однако кузен Чарли, когда на него находило, принимался весьма интересно рассказывать обо всём со своей, уникальной позиции. Правда, находило на него крайне редко. В общем, семья Гольденберг стала мне самой близкой из маминых родственников. Кто бы мог подумать, особенно тогда, в то лето, которое мы с Эм провели как лучшие подруги… Я с раздражением провела рукой по волосам. Хватит глупостей, Нэнси: тебе нужно ещё многое сделать. Во-первых, необходимо написать Нэду о том, что агентству Дрю придётся попробовать поработать без Дрю хотя бы несколько дней. Штатный детектив Никерсон, скучный и добросовестный, точно сделает всё так, как надо. Отправив мейл Нэду, я откинулась на спинку компьютерного кресла и вздохнула. В комнате уже не пахло коричным ароматом: перед сном я выключила диффузор, а приоткрытое окно разогнало остатки приятного запаха. Наверное, стоило его включить, ведь я уже не сплю? Нет. Сначала — погода. Я посмотрела прогноз для Рейнвуда, пришла в ужас, в который раз уже поняв, почему Тара отказалась от прав на поместье Риддингтонов и предпочла Калифорнию, и начала набрасывать список вещей. Мне повезло, что я была бывалой путешественницей и чётко знала, что именно нужно с собой брать. К пяти утра чемодан уже был запакован; он стоял у двери моей комнаты вместе с моей объёмной повседневной сумкой. То, что я провела полночи без сна, пока не ощущалось, однако я по опыту знала: это ещё даст о себе знать в виде свинцовой головы, упадка сил и желания отключиться. Но ничего страшного: за это расследование нужно взяться как можно скорее. Достав из сумки пухлый ежедневник, я полистала его и на чистом листе написала: «Поиски Райли». Вопреки обыкновению меня не мучил мандраж, характерный для каждого нового дела. Возможно, это было из-за того, что тут была замешана семья, потому я не воспринимала это как работу. Написав сообщения подругам, я оставила записку папе на обеденном столе на кухне: достопочтенный мистер Карсон Дрю так и не приучился читать сообщения. Когда я погрузила чемодан в багажник своего плимута и плавно выехала из гаража, на часах было без четверти шесть. Дорога была хорошей: в такую рань основная масса людей ещё мирно спала в тёплых кроватках и видела сладкие сны о повышении зарплаты, уменьшении налогов, исчезновении всех вирусов на свете и премьере нового сезона «Уэнсдей». Так что я ехала довольно быстро, стремясь покрыть как можно больше километров до часа пик. Мне это удалось: старенький плимут, имея довольно среднестатистический вид, был куда крепче, чем казался. Он мог становиться настоящим зверем, если мне понадобилось. И пару раз за мою практику мне надобилось: один раз я удирала, второй — догоняла. И об обоих вспоминать совсем не хотелось. Мимо знака с надписью: «Вы въезжаете в Рейнвуд» я проехала в половину десятого утра. Навигатор уверенно вёл меня дальше, но я решила остановиться на заправке: подлить бензина, зайти в закусочную, может быть, даже поболтать. Город казался будто вымершим: на заправке, кроме меня, никого не было. Выйдя из машины, я огляделась и направилась к небольшой будке. Мне навстречу вышел высокий черноволосый мужчина в бейсболке с логотипом «Ред Сокс». Я замерла на месте, снова почувствовав запах дыма и вишнёвой газировки. Воспоминания возвращались ко мне то целыми блоками, то отрывочными картинками. «Ты же знаешь, что ты моя девушка, да, Нэнс?»… Мужчина подошёл ближе, приподнял козырёк бейсболки и с широкой улыбкой спросил: — Могу ли я чем-нибудь помочь, мисс? Я медленно выдохнула, опустив глаза к нашивке на комбинезоне. Там значилось «У. Крейвен». Он вообще не был похож на Джеффа. И как только я могла обознаться? — Мне нужен полный бак, — я постаралась выдать одну из своих самых очаровательных улыбок. — А ещё я бы не отказалась от сэндвича: уже почти четыре часа в дороге, при этом забыла позавтракать. — О, — У. Крейвен хлопнул рукой по колену. — Бак я вам залью, мисс: это будет быстро. Платить надо, значит, в закусочной: там у нас общая касса. А сэндвич с кофе Пэтти завернёт вам с собой. — Благодарю, — я кинула и направилась к закусочной. Пары бензина и примешивающийся к ним едкий запах резины, пропитавшие всё вокруг, проникали везде, но тут, в заведении, скрытом за тяжёлой дверью с бронированным стеклом, витали совсем другие ароматы. Бургер, жарящийся на гриле, томатный соус, дешёвые спагетти с готовым фаршем, жевательная резинка… Здесь всегда так пахло, как будто ароматы этих продуктов впитались в сами стены, до фундамента въелись в это строение. За кассой стояла женщина — видимо, это и была Пэтти. Волосы, завитые мелким бесом, были выкрашены в тот ужасающий оттенок рыжего, который почему-то предпочитали дамы, работавшие в таких заведениях. Черты лица её отличались грубоватостью; она почти не пользовалась косметикой, лишь губы были подведены ядовито-розовым. На ней был надет серый свитер и джинсы, а в ушах блестели красные стекляшки, пытавшиеся казаться рубинами. — Чем могу быть полезна? — Пэтти улыбнулась мне, но глаза оставались холодными. — Я бы хотела оплатить бензин, — я подняла уголки рта, всеми силами показывая свой позитивный настрой. — А ещё не отказалась бы от пары сэндвичей и горячего кофе. Пэтти смерила меня подозрительным взглядом. Особо не торопясь, она взяла прямо с витрины два бутерброда и сунула их в микроволновку. Поставив их разогреваться, Пэтти прошествовала к кофеварке, при этом то и дело поглядывая на меня. Я инстинктивно опустила глаза и вскрикнула от неожиданности: на кассе лежала пачка объявлений о пропаже. «Вы не видели Райли?» — значилось под фотографией. Я наклонилась ниже, чтобы рассмотреть девочку. — Вы журналистка? — резко спросила Пэтти, подходя к микроволновке. — Журналистка? — я порывисто распрямилась. — Боже, конечно, нет. Я… Э-э-э… Двоюродная тётя Райли. Эм — моя кузина. Круто повернувшись, Пэтти воззрилась на меня. Её острые глаза пронзали моё лицо тысячей игл, а я смогла только стоять тут и улыбаться. — Поверить не могу! — её взгляд тут же потеплел. — Вы же… Минутку… Нэнси, так? Я кивнула. — Дочка Марты Риддингтон, да? — Пэтти покачала головой. — Ужасная трагедия. Сочувствую вам, очень сочувствую. Я пробормотала что-то среднее между «Спасибо» и «Всё в порядке». — Эта семья, — Пэтти запаковала сэндвичи в бумажный пакет, завернула его край и поставила на прилавок. — Они все прокляты, как будто… То есть, я хотела сказать, на их долю выпало порядочно несчастий. Искренне надеюсь, что малышку найдут как можно скорее. В эту минуту в закусочную вошёл У. Крейвен в рабочем комбинезоне. Он показал Пэтти какой-то странный знак из пальцев, на что она немедля отозвалась: — Ясно, Билл. Она перелила готовый кофе в картонный стакан, тщательно закрыла его пластиковой крышкой и начала бодро считать, сколько с меня. Когда я заплатила по счету и уже заторопилась прочь, Пэтти окликнула меня. — Как хорошо, что вы приехали поддержать семью, мисс Нэнси, — произнесла она серьёзно. — В такие минуты это крайне важно. Я склонила голову и вышла из закусочной.