***
Кавахира наблюдал. И испытывал при этом смешанные эмоции. Его Небо… отличалось от других людей своего возраста. В лучшую сторону. Этот серьезный проницательный взгляд обычно принадлежал людям, уже хлебнувшим горя, прожившим долгую для своей расы жизнь. Видеть его у шестнадцатилетней девочки необычно. Но Кавахира даже радовался. Тсунаеши не использовала детские уловки, чтобы получить желаемое, не изображала из себя того, кем не является. Прямо и честно заявляла о своем взгляде. И была готова встретиться с последствиями, более того — пыталась предсказать его реакцию. Она изучала его так же, как он изучал ее на протяжении всего разговора. Очаровательно. Иметь дело со взрослым человеком (по крайней мере, морально) гораздо легче, чем с ребенком. Ему хотя бы не придется силой срывать розовые очки, разбивая наивные мечты. Тсунаеши сможет понять его, увидеть грязь этого мира и ничтожность людей, его населяющих, и примет это. Может, не сразу, но гораздо быстрее, чем могло быть. Разумеется, он не собирался врываться в ее жизнь вихрем хаоса и переворачивать привычный уклад с ног на голову. Такая тактика больше подходит Урагану или Солнцу. Он же — Туман, вплетется в ее уклад тихо и незаметно, корректируя некоторые принципы и восприятие реальности. Не в плохом смысле, нет. Кавахире не нужно Небо-марионетка. Он хочет видеть рядом равную. Девушке еще далеко до Шаманов, но заложить нужные качества можно уже сейчас, а после он просто незаметно направит ее на верный путь. Мук совести из-за того, что буквально распланировал ее жизнь за прошедшую ночь, Кавахира не испытывал. Тсунаеши — подарок судьбы, врученный ему с ласковой улыбкой, Система недвусмысленно намекнула об этом. Как и о том, что упустить ее будет его глупейшей ошибкой. Но Кавахира понимал это прекрасно, Тринисетт могла бы и не стараться. Он позаботится о своем Небе лучше кого бы-то ни было. И Кавахира уверен, в конце-концов Тсунаеши не пожалеет. Но как же сложно было держать себя в руках сейчас! Его Туман, вся его сущность тянулась к этой девочке, как только она оказалась рядом. А когда в голубых глазах мелькнули блики Пламени, Кавахире пришлось вцепиться в стойку. Изголодавшийся по теплу древний Туман рвался к Небу, желая обернуться вокруг, сорвать печать и сжать в объятиях. Останавливало только то, что так он скорее напугает Тсунаеши и налаживать контакт по-новой понадобится еще долго. Да и разрушение печати… Какой бы нелепой она ни была, печать держалась и довольно крепко. Да, надолго ее не хватит — особенно, если задастся целью хорошенько Тсунаеши встряхнуть. Но тот огромный объем Пламени, что она запирает, просто не удастся взять под контроль сразу. Да и потом ей потребуется время, чтобы научиться сдерживать Пламя. Кавахире не составит труда замаскировать первые всплески, но для этого нужно подготовиться заранее. Сейчас не время. И Шаман с сожалением вздыхает, отступая на время. Его Небо хмурится и внимательно смотрит в экран ноутбука. Небо грызет леденцы, наверняка, даже не чувствуя вкуса, и за пару минут съедает принесенный рамен. В шаге от нее Кавахира снова ощущает незримое присутствие Неба, так и хочется развеять раздражающую вуаль и прикоснуться к нему, хочется так сильно, что он ощущает совсем не эфемерный зуд в пальцах. Кавахира отходит быстро. Здесь, вдали от отголосков чистого и бескрайнего Неба, упрямо прорывающихся сквозь печать, к нему возвращается ясность ума и Шаман выдыхает с облегчением. Это было близко.***
Если Хибари и хотел догнать придурошного братца, то не стал этого делать. Даже членов комитета своего не припряг, чего девушка как раз и боялась. Сегодня. Тсуна немного успокоилась, но ведь никогда не знаешь, чего ожидать завтра — особенно, когда в твоем доме находится Реборн, генерирующий вокруг себя целый вихрь из нелепых ситуаций. С сожалением констатировав, что запас леденцов закончился и нужно покупать новые, Тсуна вышла из системы, через которую отслеживала передвижение Тоширо по камерам. Этот дурак шагал домой, о чем-то оживленно переговариваясь с Ямамото, словно не он только что крупно влип! Тсуна не могла понять, это проявление неожиданной храбрости такое, или невероятная интуиция (ничего плохого с ним ведь и правда не произошло). В итоге констатировала, что это непробиваемая тупость. Потому что даже мелкий Ламбо прекрасно понимал, что за пакостью обязательно последует расплата! — Малолетние дебилы, — ворчала под нос Тсуна, собирая вещи в сумку. Эти малолетние дебилы еще в мафию вляпались по самое «не хочу». Вот же… Дрянь! Из раменной Тсуна буквально вылетела, предварительно попрощавшись с хозяином заведения. Кавахира-сан молча проводил ее взглядом. Эта немногословность ей даже нравилась, он ни разу не пристал к ней с расспросами, не пытался завести пустой разговор. Здесь она чувствовала себя почти так же комфортно, как с друзьями — а их знала гораздо дольше. Удивительно. Но об этом можно подумать и позже. Сейчас ее занимают куда более серьезные проблемы: как отбрехаться от придуманной для нее роли в Вонголе и… успеет ли она купить леденцы до закрытия магазина? Пополнить запасы личного антистресса Тсуна успела — как раз вовремя, потому что, вернувшись домой, девушка обнаружила в доме пополнение. Ребенок возраста Ламбо в красном кимоно или юкате — девушка плохо в этом разбиралась — за этим самым Ламбо с возмущенным чириканьем бегающий. Тсуна проследила за тем, как ало-зеленый вихрь скрывается за поворотом, и с силой протерла глаза. — Они что, размножаются почкованием?! Как в их в маленький домик вообще вмещается столько народу? — Тебе стоит быть более открытой, Тсуна. Ты слишком недоверчива, — пропищали снизу. Девушка внутренне скривилась. Реборн. И чего только влез? Он же сюда Тоширо учить приехал… Тсуна могла бы ответить, что предпочитает иметь очень ограниченный круг близкий людей, но таких, которые за ней пойдут в огонь и воду, а не бесконечную череду приятелей. Могла бы. Но не стала распинаться перед человеком, чье мнение для нее не имеет никакого значения. Реборн проводил вздернувшую подбородок Тсуну задумчивым взглядом и прикрыл лицо полами шляпы. Гордая. Независимая. Абстрагирующаяся от окружающих, но при этом всегда приходящая в нужный момент на помощь — он хорошо помнил инцидент со школьной любовью Тоширо. Из Тсуны бы получился прекрасный Хранитель Облака, но Савада Емитсу почему-то наотрез отказался втягивать дочь в дела Вонголы. «Тсунаеши такая милая и хрупкая — вся в Нану, — послышался в мыслях мечтательный голос Внешнего Советника. — Нечего моей прекрасной девочке делать в мафии!» Реборн смотрел на «милую» и «хрупкую» девушку и видел проницательность в глазах, стальной стержень внутри и уверенность в себе и своих силах. Все то, чего так не хватало ее брату, Тоширо. Под описание Емитсу она подходила весьма условно, если глядеть издалека — и то, особо не присматриваться. Да, Тсунаеши не блистала на уроках (она на них спала), тратила на выполнение домашнего задания преступно мало времени, и Реборн бы посчитал, что она банальным образом халтурит, а на тестах — виртуозно списывает… Если б сам не был свидетелем того, как ее вызвали к доске и устроили опрос по сложной теме, а Тсунаеши ответила на каждый вопрос развернуто и без запинки. Она не тратила на школу больше времени, чем необходимо, потому что и так знала школьную программу назубок. Не то, чтобы Реборн за ней следил. Просто репетитор обязан был тщательным образом изучить жизнь не только Тоширо, но и членов его семьи. Увиденное его… заинтересовало. И если б не категорический запрет Емитсу, Реборн обязательно копнул глубже. Но тот ясно выразился, что мафиозные дела обойдут Тсунаеши стороной, и репетитор не стал пересекать черту. Ни к чему привлекать внимание к гражданской интересом лучшего киллера современности…***
— Савада, там… Тсуна почти ненавидела свою фамилию и это идиотское «там», потому что сразу за ним сразу следовали очередные неприятности. И какого фига разбираться с ними должна она? Будто у нее своих проблем мало! — …там придурки-каратисты Киоко-сан утащили! — незнакомая девчонка перед ней смотрела выжидательно. Словно она сейчас просто обязана сорваться с места и помчаться причинять добро и справедливость, как герой из манги, которую так любит читать Тоширо. Тьфу! — Ну, и? — скрестила руки на груди она. — Что значит «и»?! — возмутилась девчонка. — Да если б у меня была такая шикарная девушка, как Киоко-сан, я бы… я бы… я бы и на секунду от нее не отходила, чтобы всякие извращуги не увели! — Я не сторожевая собака, — развернулась на пятках Тсуна и направилась по коридору, потеряв к беседе всякий интерес. — Савада, стой! Они ж дурные совсем! Решили дуэль с твоим братом и Сасагавой Рехеем устроить. Я, когда Киоко-сан схватили, за ними проследила и подслушала немного. Они объявили Киоко-сан главным призом! Если каратисты победят, то она станет их клубным менеджером. Киоко-сан в лапах этих хамов, ты вообще осознаешь ситуацию?! Тсуна на словах «главный приз» и «объявили» остановилась. — Воу… В нашей школе процветает рабство? — и ме-едленно обернулась. Школьницу передернуло. Уж больно этим «Воу» Тсуна напоминала знаменитое «Вао» в исполнении ГДК. После него еще на месяц хулиганов в больницу увозили со множественными переломами. Тсуна, тем временем, развернула мятный леденец и разломила его надвое одним укусом. — Веди, — не просьба, почти приказ. Но девчонка послушалась. Тсуна шла неторопливо, почти лениво, несмотря на нервные взгляды от сопровождающей. А еще она еле сдерживала собственное бешенство, что едва ли не всей кожей почувствовал Тоширо, как только сестра появилась рядом. Последний оставшийся на ногах каратист в этот момент схватил вкрикнувшую Киоко и потащил к выходу. — Далеко собрались? — холодно поинтересовалась Тсуна, возникая на пороге. Разница в весовых категориях была несопоставима, но почему-то каратист затормозил. Что-то было в ее глазах, что-то темное, угрожающее… А еще, ему показалось или они действительно сверкнули янтарным на мгновение? — Прочь с дороги, мелочь! Пока собственноручно не подвинул, — нахмурился каратист. — Сестра, не вмешивайся! — в панике воскликнул Тоширо. — Он тебя одним ударом уложить может! — Не раньше, чем ты отпустишь мою девушку, — полностью проигнорировала его слова Тсуна. — Хи-и-и-и! — Ха! Иначе что? — презрительно фыркнул каратист. — Киоко станет менеджером нашего клуба! — Только через твой труп, — отозвалась девушка. — Как будто ты способна сделать мне своими хиленькими ручками! — Реборн, — позвала Тсуна, окидывая каратиста изучающим взглядом — как патологоанатом в морге. — Не одолжишь на минутку свой пистолет? — Реборн, не вздумай!.. — тут же повернулся к репетитору Тоширо. Поздно. Тот без лишних слов кинул оружие Тсуне. Девушка чуть не уронила его с непривычки, но тут же вскинула, снимая с предохранителя. — Детская игрушка? — усмехнулся каратист. — Попытаешься пронять меня крошечными пульками? — Если выстрелить с близкого расстояния, даже ими можно серьезно покалечить. Например… я могу выбить тебе глаз, — совершенно спокойно оповестила Тсуна, тут же направляя пистолет в нужную сторону. Рука ее не дрожала. — Или сразу оба. Оставить инвалидом на всю жизнь. Как тебе угроза? — Т-ты не сможешь попасть сразу, — возразил каратист, но на лбу у него выступил пот. — Ты прав, — склонила голову на бок Тсуна. — Но есть одно место, по которому я точно не промахнусь. И опустила пистолет ниже. Еще ниже. Еще. Вот эта угроза уже заставила каратиста попятиться. — Обещаю, я сделаю так, что подкатить к девушке ты больше не сможешь в принципе, — легко улыбнулась Тсуна и выдохнула почти с нежностью: — Но не переживай, мы сразу же позовем школьного медика. Палец как в замедленной съемке потянул за курок. — Я понял! Понял! — затараторил каратист. — Забирай ее, жуткая ты баба! Киоко к девушке почти швырнули. Тсуна посторонилась, выпуская обескураженную Сасагаву на улицу. — Еще раз увижу кого-то из ваших рядом — одной угрозой не отделаетесь, — пообещала каратисту Тсуна. Тот быстро-быстро закивал. Девушка же метнула по полу пистолет, возвращая его настоящему владельцу. — Спасибо, Реборн, — и была такова. В зале боксерского клуба повисла тишина. — Савада, твоя сестра просто экстремальная девчонка! — прервал ее Рехей несколько секунд спустя. Тоширо же с надеждой повернулся к Реборну. — Ты ведь дал ей игрушечный пистолет, да? Это ведь была подделка?! Реборн воззрился на него, как на идиота. А собственно, почему «как»? — Никчемный ученик, — голосом полным достоинства произнес репетитор. — Настоящие киллеры никогда не носят с собой игрушки! — Хи-и-и-и-и! — вцепился в волосы Тоширо. — Она же могла выстрелить! Она выстрелила бы… — Да. Могла, — задумчиво кивнул Реборн, скрывая выражение глаз полами шляпы. Настоящие киллеры, к тому же, никогда не отдают другим свое оружие, но этот случай стал исключением. Реборну необходимо было кое-что проверить. Когда еще выдастся такой прекрасный шанс? Тсунаеши не сомневалась ни секунды. Действовала сразу, пришла и, несмотря на явное превосходство противника, собиралась сражаться. До последнего. И сейчас репетитора волновал совсем другой вопрос… Какого черта, Емитсу обозвал эту неистовую фурию милой и хрупкой девочкой?! Савада что, своих детей совсем не знает? Хотел уберечь свою «принцессу» от грязи мафии? Да ее только немного подучить и такая акула выйдет, что легендарного Суперби Скуало за пояс заткнет. Поза, размеренный тон, выражение лица, глаз, прищур — отец и дочь в этот момент были поразительно похожи. Вот уж точно, кровь — не водица. У Внешнего Советника растет достойная смена, жаль он сам в ней потенциал не удосужился разглядеть…***
— Тсуна-чан, ты была такой крутой в тот момент, когда стояла спиной к заходящему солнцу и твои волосы развевал ветер. А в руках пистолет! Ва-ах, — щебетала Киоко, приложив ладони к щечкам. — Честное слово, если б я не была точно уверена, что интересуюсь исключительно мальчиками, обязательно в тебя влюбилась! Шествующая по другую сторону от Тсуны Хана хмыкнула. Она покинула клубную комнату сразу же после них, не забыв окинуть оставшихся пренебрежительным взглядом. Сама Тсуна всю дорогу до школьных ворот молчала, хмуро потирая запястье. Тяжеловатый у Реборна пистолет, однако. — Я так понимаю, сейчас домой ты идти не хочешь? — поинтересовалась она у Киоко, когда та немного поутихла. — Шутишь, что ли? Да меня эмоции разорвут! — Хорошо, — кивнула Тсуна. — Есть у меня на примете одна раменная… Кормят вкусно и не особо дорого. Там заодно и наговоришься. — Вы прям, как на свидание идете, а я третий лишний, — язвительно напомнила о себе Хана. — Не переживай, меня хватит на двоих, — флегматично отозвалась Тсуна. Курокава закашлялась. Киоко рассмеялась. Тсуна жмурилась на солнце и с наслаждением ощущала, как разжимаются вокруг сердца тиски холодного бешенства и еще что-то успокаивается внутри. Это что-то обычно толкало ее на необдуманные поступки и заставляло вмешиваться, когда рациональных причин тому не было совершенно. Никто из девушек не заметил стоящую неподалеку фигуру. Светловолосый парень, хоть и одетый в школьную форму, но Средней Намимори она явно не принадлежала, стоял, прислонившись к стене, и внимательно наблюдал за Тсунаеши. Наблюдал уже давно, еще с той встречи со школьницей в коридоре. И — странное дело — несмотря на грубое нарушение дисциплины, даже бдительный ГДК еще не объявился поблизости, чтобы проучить нарушителя. Его вообще не замечали. Будто и не было никого. — Значит, терпеть не можешь ограничение свободы. Парень склонил голову. Стекла очков отбликовали на солнце…***
На следующий день
— Поразительно! Не знала, что в нашем городе существует такая замечательная раменная, — щебетала Киоко. — Как ты ее нашла, Тсуна-чан? — Случайно наткнулась, — пробормотала Тсуна, с наслаждением разворачивая леденец. Обеденный перерыв они с Киоко и Ханой снова проводили вместе. Разговор до этого крутился вокруг тестов, сложного домашнего задания, странноватых одноклассников и как-то неожиданно свернул на вчерашнюю прогулку после школы. — Ты хорошо знаешь ее хозяина? — вдруг спросила Хана, искоса наблюдая за приятельницей. Тсуна замерла, не донеся леденец до рта. — Кавахиру? — девушка повернулась к Курокаве, чуть нахмурившись. — Почему спрашиваешь? Хозяин чудного заведения, к слову, если и был удивлен, то никак не показал это внешне. Невозмутимо принял заказ, так же невозмутимо огласил сумму и молча выдал три порции. Тсуна же направилась на свое излюбленное место в углу и больше с ним даже взглядом не пересекалась, увлекшись беседой. — Он весь вечер с тебя глаз не спускал, — в лоб ответила Хана. Тсуне показалось или в ее глазах действительно блеснуло беспокойство? Девушка склонила голову на бок. — Не то, чтобы это было особо заметно. Но я как раз сидела напротив и… как ни взгляну, он постоянно на тебя косится. Тсуна глубокомысленно хмыкнула. Занятно. — Ты хорошо его знаешь? — вновь спросила Хана. — Не особо, — пожала плечами Тсуна и все же закинула в рот любимое лакомство. — Ты тогда… поосторожнее будь, ладно? — скрестила руки на груди Курокава. — Сколько историй в интернете про разных извращенцев? С виду выглядит благообразно, а на деле школьниц насилует. Старайся не ходить к нему одна, мало ли что в еду добавит! Тсуна задумалась. Кавахира никак не ассоциировался у нее с маньяком-насильником. Интуиция тоже молчала. Да и, если по-чесноку, возможность у него уже была, причем, прекрасная. Но он ей не воспользовался, наоборот — сообщил маме, где она. Можно, конечно, прикрутить многоходовку с завоеванием доверия, но… Слишком много сложностей. Зачем ему? — Спасибо за предупреждение, — все же кивнула Тсуна. Хана цыкнула недовольно, но больше не сказала ничего. — Хана-чан порой такая подозрительная, — приложила ладонь к щеке Киоко. Подруга пробурчала что-то недовольное, но в дискуссию вступать не стала. — Иногда полезно быть параноиком, — не согласилась Тсуна, разворачивая очередной леденец. Нужно бы созвониться с друзьями, что-то давно их не слышно. Может, в неприятности вляпались, может, до сих пор над ситуацией размышляют. А может и не собираются уже звонить, не желая ввязываться в ее проблемы. Пусть Шоичи заверил, что от подруги они не откажутся, но… Это самое «но» заставляло Тсуну все больше и больше хмуриться, съедать леденцы пачками и нервно тереть переносицу, словно пытаясь вытащить из головы дурные мысли. Тсуна не верила, что ребята отвернутся. Что-то внутри протестовало, как только она начинала думать об этом. Но разум, привыкший просчитывать все вероятные варианты неумолимо твердил «Давай по-честному, им совершенно не нужна вся эта партизанская войнушка с мафией». Выгоду перевешивают возможные проблемы, сотрудничество обременительно для второй стороны, а значит — скоро прекратится. Тсуна не хотела с ними расставаться. Тсуне нравилось проводить время вместе с такими же фанатиками технологий, как она. Тсуна не имела права держать друзей, если те решат уйти. Тсуна страдала от неопределенности. Подвешенное состояние раздражало. С ним хотелось покончить поскорее и одновременно с этим убежать. Выходить на разговор первой было страшно. А вдруг, худшие предположения все же подтвердятся? Бежать от трудностей девушка не привыкла. Нужно поговорить. Им троим очень нужно поговорить… — Тсуна-чан, тебя что-то беспокоит, — проницательно заметила Киоко. Даже странно. Сасагава в упор не замечала откровенные намеки, но крайне чутко чувствовала эмоциональное состояние окружающих ее людей. Тсуна перевела на нее напряженный взгляд. — На следующей неделе нашей параллели обещали устроить внеплановые контрольные, — произнесла она, вновь потянувшись за леденцом. — Ох, правда? Нам тоже, — с тревогой покивала Киоко. — Честно говоря, я немного волнуюсь. У учителей, особенно Незу-сенсея, такие высокие требования… Сасагава продолжала что-то говорить, но Тсуна уже прикрыла глаза, абстрагируясь. С Ханой и Киоко легко общаться и вообще находиться рядом, но это не значит, что девушка позволит им лезть в душу. Это только ее мир.***
Тсуна, конечно, слабо верила, что после возвращения домой сумеет хорошенько все обдумать в спокойной обстановке… но на такое развитие событий даже ее фантазии не хватало! Чертовы мафиози в этих чертовых черных костюмах! Чертова показушность, с которой эти мафиози выстроились прямо посреди улицы. Словно они тут фильм снимают, честное слово! Да на такое только впечатлительный Тоширо клюнуть и может! Тьфу! — Вход разрешен только членам семьи Савада, — грозно произнес мужчина у калитки. Тсуна медленно подняла голову, смотря собеседнику прямо в глаза из-за разницы в росте. — Кто сказал? — кроме легкого прищура и холода в голосе, никаких признаков раздражения даже самый внимательный ни за что не увидел. — Приказ босса, — лаконично отозвался мафиози. — А кто ваш «босс» такой, чтобы устанавливать порядки в чужом доме? — обманчиво спокойно спросила Тсуна. А у Ромарио возникло стойкое чувство дежавю. «А кто ваша семья, чтобы выставлять требования Вонголе?» — напоказ расслабленная поза тигра, приготовившегося к прыжку, и корочка льда в глазах Внешнего Советника, который изучал очередных выскочек из Альянса, словно уже прикидывал мерки для гроба на заказ. Мафиози внутренне передернулся. У этой девочки нет Пламени, по их сведениям, она обычная гражданская, бояться нечего. Но некоторым людям не нужны сверхспособности, чтобы источать внутреннюю силу. Поразительный характер. — Прошу прощения, Савада-сан, — склонил голову Ромарио и первым поклонился юной копии Савады Емитсу, подавая пример подчиненным. Девушка ни словом, ни делом не показала, что для нее это необычно (хотя мафиози сильно сомневался, что подобное происходит каждый день), и с гордо поднятой головой прошла мимо. Верный помощник пожелал боссу сил и терпения. Потому что очаровать такую особу «просто и легко» — как выразился Емитсу — не получится. Тсуна же с каждой минутой закипала все сильнее. Чертова мафия. Чертовы боссы. Чертов Дино Каваллоне, рассевшийся на этом чертовом кресле в комнате брата! — Т-тсуна, это ученик Реборна… — заикнулся было Тоширо, стараясь отодвинуться от пышущей недовольством сестры. — Можешь звать меня Дино. Тсунаеши, я безмерно рад с тобой познакомиться, — к девушке тот буквально подлетел и церемонно склонился, целуя воздух над ее ладонью. Тсуна не ожидала подобного поступка — единственная причина, по которой она позволила молодому человеку к себе прикоснуться. Тоширо замер испуганным кроликом, с ужасом смотря на сестру. Лицо Тсуны ничего не выражало. — Надеюсь, вы не парень Тоширо? — чисто для проформы поинтересовалась она. Дино неловко рассмеялся, все еще не отпуская ее, и взъерошил волосы на затылке. — Нет, мы с ним… Можно сказать, просто товарищи по несчастью. Короткий взгляд в сторону самодовольно ухмыльнувшегося Реборна подсказал имя означенного «несчастья». — Какое счастье, что мне не придется вас соблазнять, — то ли всерьез, то ли с сарказмом ответила Тсуна. Вырвав руку из аккуратной хватки, девушка на всякий случай вытерла тыльную сторону ладони о футболку брата и развернулась к двери. — Надеюсь, хотя бы этому «ученику» хватит совести не оставаться на ночь в доме, где все в буквальном смысле стоят друг у друга на головах. — Тсуна… — только и выговорил Тоширо, но девушка уже вышла. — Хах, а я не очень ей понравился, — снова взъерошил волосы Дино. — Не в этом дело, моя сестра просто… не любит прикосновения посторонних, — попытался оправдать ее Тоширо. Реборн с хитрой улыбкой надвинул на глаза шляпу. — А ты покажи ей свою черепашку, Дино.***
Тсуна закрылась в комнате и рухнула на кровать ничком, пытаясь отдышаться сквозь плотно сжатые зубы. Бесит. Как же ее все бесит! А еще больше ее бесит то, что ее все бесит! Какого черта она вообще так резко на происходящее реагирует?! — Чтоб тебя… — прошипела девушка, переворачиваясь на спину. Сердцебиение потихоньку приходило в норму, дыхание выравнивалось, а разум прояснялся. Теперь внезапный взрыв казался сущей глупостью. Ну прикатили к их дому с десяток мафиози — ее это вообще касаться не должно. Но Вонгола… Шоичи со Спаннером… Ее собственная, наверняка тщательно распланированная кем-то жизнь… — Да пошли они все!.. Телефон пиликнул уведомлением. Шоичи. Тсуна дернулась. «Надо поговорить». Девушка потерла переносицу. Чуть подрагивающие пальцы тем временем набирали ответ: «Где и когда?» Шоичи ответил мгновенно, словно специально ждал. Тсуна знала — действительно ждал. «Мама в командировке. Задержится еще на несколько дней». Тсуна прерывисто вздохнула и отложила телефон. Взяла снова. Набрала текст сообщения. Стерла. Снова отложила. Поискала по карманам леденцы. Полезла в тумбочку, раскрыла заранее припрятанную пачку. Леденцы разлетелись по кровати. В дверь постучали: — Тсуна, пора ужинать, — раздался голос матери снаружи. Девушка бросила собирать рассыпанные леденцы и тяжело вздохнула. Нужно чем-то занять себя. Нужно написать ответ Шоичи. Так много всего нужно сделать, но так… не хочется. Вниз она все же спустилась. И даже благовоспитано не стала комментировать то, что Каваллоне таки остался на ужин. Дино улыбался, часто смеялся, рассказывал что-то про Италию, пытался и ее втянуть в разговор, но Тсуна сосредоточенно ковырялась в своей тарелке и на внешние раздражители не реагировала. Вскоре Дино перестал пытаться. А после в тарелку Тсуны прилетела креветка в панировке. — Ха-ха… — растерянно выдохнул Дино. — Прости, Тсуна. Моя вина — я ужасно обращаюсь с палочками. Тсуна прикрыла глаза. Вздохнула. И резко встала. — С меня хватит, — абсолютно спокойным тоном произнесла она. — В этом доме так много людей, что не осталось места для меня. Я ухожу. И вышла прочь из комнаты. Повисшую тишину разорвало недоуменное Бьянки: — И что это было?***
Тсуна металась по комнате, собирая вещи. Уходить она собралась не только из кухни, но и из дома в принципе. Проклятье, она что, не в себе? Она не в себе. Разум отстраненно фиксировал нехарактерное для себя-прежней поведение и анализировал возможные причины. Пубертатный период? Странно. Гормональный взрыв и скачки настроения она ждала гораздо раньше. Но происходящее укладывалось в теорию, как и появившаяся в последнее время раздражительность. Наступил период подросткового бунта, и Тсуна настроилась провести его по всем правилам трудных подростков. Может тогда это горячее нечто в ее груди, заставляющее сердце учащенно колотиться, успокоится и ей станет легче дышать? И жизнь снова вернется в норму, когда каждый жест и шаг собеседника был предсказуемым, а ее реакция — хорошо продумана? Тсуна хотела в это верить. Очень. Тсуна моргнула и обнаружила себя стоящей посреди комнаты с рюкзаком в одной руке и телефоном — в другой. На экране был виден исходящий вызов. Шоичи. — Тсуна? — он ответил почти сразу. Все это время ее ответа ждал? — Я… — хрипло начала девушка и осеклась. Зачем она ему звонит? Когда вообще промелькнула хотя бы мысль об этом? Собственная непредсказуемость в этот момент напрягала. — Я переночую у тебя сегодня? — наконец нашлась с ответом Тсуна. И тут же поморщилась. Они еще не поговорили. Она еще не знает, что решили ребята, а уже навязывается Шоичи. А что, если он хотел разорвать с ней все отношения? — Хорошо, — отозвался парень с небольшой заминкой. — Что случилось? У тебя голос встревоженный. Чушь. Ее голос спокоен. Он звучит ровно и четко, Тсуна в этом уверена. — Я… Голова снова опустела от мыслей. Нет ответа. Нет идей. За спиной раздался жуткий грохот. Пространство вокруг заволокло пылью. Девушка обернулась, шарахнувшись к окну. — Какого хрена?! — вырвалось само собой. Двери в ее комнату не было — та лежала на полу. И косяка тоже. Был провал в стене, через который виделось… что-то большое, зеленое… фрагмент панциря? Это что, гигантская черепаха? — Тсуна? Что происходит, Тсуна? — обеспокоенно кричал в трубке Шоичи. Девушка хотела ему ответить. Правда, хотела. Но дыхание неожиданно перехватило, а сердце словно сжали в огненных тисках. Горячо. Больно. Не вдохнуть, ни выдохнуть. Телефон выскользнул из ослабевших рук, дисплей треснул и погас. Девушка осела на пол, судорожно пытаясь заставить себя дышать. У нее не получалось. Где-то кричали. Большое и зеленое скрылось из виду, оставив опустевший, разгромленный коридор. Тсуна зажмурилась. Легкие горели, шумело в ушах. Перед глазами пронеслась огненная вспышка. А где-то там, за пару кварталов от дома Савад, сжимал в руках до хруста мобильник рыжеволосый парень, выслушивая короткие гудки. Шоичи рванул к двери, пошатнулся, схватившись за живот, но упрямо продолжил путь к выходу. С его подругой что-то случилось, что-то явно нехорошее. Он должен быть рядом.***
Тсуна не помнила, как выбралась из дома. Тсуна не знала, куда шла. Плечо оттягивал рюкзак, в ушах по-прежнему шумело, воздух поступал в легкие маленькими порциями, пылающая хватка на сердце все не отпускала. Тсуна даже не понимала, где находится. Картинка перед глазами все время размывалась, а по щекам текло что-то мокрое. Но она шла и шла. Почему-то казалось, что если она останется дома, если остановится хоть на мгновение, то просто взорвется. Буквально. В какой-то момент она с чем-то столкнулась. Столб? Стена? Боль полоснула по коленям — наверняка содрала кожу. А потом сознание провалилось в спасительную темноту. Тсуне снилось, как прохладная рука ложится на лоб, остужая разгоряченную голову. Как ее окутывает что-то невесомое, прохладное и становится так приятно и спокойно, что тело расслабляется. Как болезненный жар в груди под воздействием неведомой силы утихает и больше ничего не мешает дыханию. А она все плывет и плывет в этой невесомости и меньше всего хочет, чтобы это прекращалось…***
Кавахира улыбался. Исподволь расшатываемая печать поддавалась все легче и легче. Еще пара эмоциональных выбросов, и Небо Тсунаеши развернется во всю ширь. И больше ничто не помешает установлению их связи — настоящей, а не этого жалкого подобия-обещания якоря. Тепла, принятия и поддержки.