***
Когда она проснулась, в окно вовсю светило солнце. На улице пели птицы, а с кухни доносились умопомрачительные запахи. И Тсуна даже улыбнулась довольно — давно она не чувствовала себя такой отдохнувшей! Вот только… стоило воспоминаниям прошедшего дня пронестись перед глазами, сердце тревожно бухнуло в груди. Он нашел ее. Ожидаемо, конечно… Нашел и запер здесь, в этой идеалистически светлой квартире, где даже стены, казалось, окутаны пламенем Тумана. Мягким, ласковым… убаюкивающим. Тсуна зажмурилась крепко-крепко. Туман пытался заглушить ее паранойю, но она не поддастся! Слышишь, Кавахира — или кто ты там вообще? Тебе не удастся ее обмануть! Словно откликаясь на мысли Тсуны, Кавахира вошел в комнату. — Уже проснулась? Хорошо. Пора завтракать. Ты сможешь встать с кровати самостоятельно? — тихий голос обволакивал ее с головы до ног, заставляя расслабляться напрягшиеся было мышцы. Девушка сама не ожидала, что поправится после нескольких часов сна. Или… сколько она проспала? Тсуна закусила губу. От приторной заботы Кавахиры тошнило и становилось страшно одновременно. Потому что она знала, интуиция буквально вопила об этом после первого же письма Шахматоголового — он невероятно опасен. — Зачем тебе это? — только крепче сжала в руках одеяло при его приближении девушка. — Ты мое Небо, — улыбнулся Кавахира. Небо? Как Тоширо для своих? Что за чушь, он ведь с этими ребятами просто подружился, пусть и с подачи Реборна. Или дело не в этом? Можно как-то почувствовать своих Хранителей заранее? В любом случае, для Кавахиры ее ответ… — Нет, — категорично и непримиримо горели глаза Тсуны. — Ничего, — нисколько не обиделся на отказ он. — У нас достаточно времени, чтобы ты обдумала свое решение. Ей хотелось крикнуть, что все она уже обдумала. Что даже если Кавахира будет держать ее здесь всю оставшуюся жизнь, ее решение не изменится. В груди запылало, жар распространялся по всему телу, Тсуна почти задыхалась из-за него. И казалось, еще чуть-чуть, самую малость — и этот огонь вырвется наружу, уничтожая все на своем пути. Боли уже не было, так, фантомные отголоски. И Тсуна почти отпустила его… Она бы все, что угодно сделала, чтобы освободиться! Но девушку остановил ставший слишком довольным взгляд Кавахиры. Он ждал этого. Ждал, когда она потеряет контроль, специально добивался момента, когда огонь… Пламя, как они все называли эту силу, вспыхнет вокруг, чтобы… чтобы что? Чего именно он хотел этим добиться? Только что про Небо говорил… Ему нужно, чтобы она выпустила свое пламя на свободу? Поэтому раньше спровоцировал? Но она же загорелась в тот раз, как спичка, этого не хватило? Нужно иначе? И ведь у него получалось исполнять свой план. Тсуне с каждым разом все хуже удавалось сохранить самообладание, его цель была близка… Девушка только скрипнула зубами и вскинула подбородок. Он не добьется своего. Тсуна будет держаться так долго, как только сможет. Зачем бы ему не нужна она была в качестве так называемого Неба, он ее не получит! Кавахира улыбался, читая все мысли девушки, как открытую книгу. И даже искренне восхищался этой маленькой упрямой девочкой. Его Небом. Пламя в ее груди пылало, хрупкому вместилищу человеческого тела еле удавалось держать его внутри. Но и это ненадолго. Невозможно вечно сдерживать целый океан бушующего пламени. В конце концов, она сдастся. Кавахире нужно лишь немного подождать. А ждать он умеет лучше, чем кто-либо из живущих на этой планете…***
Тсуне казалось, что с нее каким-то образом сняли кожу, оголив нервы. Каждое прикосновение, случайное — Кавахиры и намеренное — пламени Тумана, которым он буквально укутывал ее с головы до ног, отзывалось разрядами тока где-то в затылке. И самое страшное, ее собственный огонь рвался к нему, стоило Кавахире только приблизиться. Раньше Тсуна думала, что он защитит ее от этого чудовища — сейчас опасалась, огонь сам толкнет ее в руки Кавахиры. Даже интуиция шептала сдаться, отпустить ситуацию, принять предложение этого древнего, невероятно могущественного существа… стать его Небом. Тсуну разрывало на части. Интуиция, на которую она уже привыкла полагаться в трудных ситуациях, говорила одно. Разум, его холодные и четкие отголоски, с трудом прорывающиеся через пелену Тумана, чеканил, что все это ложь. Его забота. Его слова. Вся эта квартира — одна сплошная иллюзия. И улица за окном — тоже. Потому что Тсуна видела это своими глазами — улучила момент, когда Кавахира отвлекся, и рванула к окну. А там, вместо теплого солнечного денька и детского смеха, то и дело доносившегося сквозь стекла, ее встретила колючая пустота. Безжизненная. Отпечатавшаяся на сетчатке. Не было оживленной улицы. Не было города. Эта светлая квартира просто висела в воздухе посреди бездушного Ничто. И ничего вокруг, кроме него не было. Только маленькая Тсуна в руках Тумана. Когда девушка добежала до входной двери и распахнула ее, она почти не удивилась, встретив ту же самую пустоту и там. Кавахира не препятствовал. Кавахира смотрел, прислонившись к косяку, не говоря ни слова, а потом накинул на плечи Тсуны невесомый плед, когда ее затрясло от ужаса. Не было выхода из этой клетки. Не было спасения от него. С самого начала не было, не стоило даже обольщаться. И она останется здесь навечно — и никто, никто ее не найдет. Просто не сможет. Тсуна плакала. Горько. Беззвучно. Прямо на полу. Кавахира почти силком заставил ее выпить сладкое-пресладкое какао и гладил по волосам, перебирая пряди и шепча что-то успокаивающее. Что это всего лишь защита. Что Тсуна сильно наследила во время их пряток-догонялок и теперь сильным Небом заинтересовались другие пламенные. Что она сможет отправиться, куда только пожелает, как только они установят связь. Что Кавахира сам ее перенесет и обеспечит безопасность. Пламя в груди жгло так сильно, что ей становилось больно. Прорывалось неясными всполохами, тянулось к Туману Кавахиры. Мурлыкало довольно в его объятиях. И интуиция шептала, успокаивала. Тсуне всего лишь надо расслабиться, отпустить это пламя на свободу. Все случится само собой. Не будет боли. Не будет отчаяния. И Кавахира тоже пугать не будет, он ее уже не пугает — ведь ее собственное пламя к нему так доверчиво тянется. Это просто разум, глупый разум — отказывается верить в то, чего не понимает и поэтому не может принять. Этот голос был так похож на вкрадчивый шепот Кавахиры на ухо, что Тсуна даже не могла определить, это действительно ее интуиция говорит или иллюзия, насланная Туманом. Пламя в груди жгло все сильнее. А Тсуна барахталась, задыхалась в зыбком белом мареве вокруг, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. У нее не получалось. А теплые руки только крепче прижимали ее к себе, лишая даже призрачной возможности освободиться. — Упрямая девочка, ты ведь сама делаешь себе хуже, — шептал Кавахира, осторожно укладывая девушку на кровать. Тсунаеши взирала на него невидящим взглядом и скорее всего даже не слышала, что он говорит, пребывая где-то между сном и явью. Всеми силами пытаясь удержать пламя внутри. Пытаясь хоть на день, на два отсрочить неизбежное. «Глупышка», — тронула губы мягкая улыбка. Даже он уже не сможет отказаться от нее. Не теперь, когда его Пламя, сама его сущность признали ее своим Небом. Он ждал ее сотни, тысячи лет — и вот она здесь, рядом. Осталось только вскрыть панцирь из недоверия, прикоснуться к мечущейся в смятении сердцевине и успокаивающе поцеловать в лоб, даря поддержку и уверенность. Шаману даже не нужна от нее ответная привязанность. Достаточно того, что она просто есть. Она существует. Его константа. Его якорь, удержавший теряющего силы жить Тумана от саморазрушения. Он ведь почти сдался, почти отчаялся. Невозможно вечность играть для всего мира роль злодея, поддерживая Тринисетте. Но теперь… теперь у него появился смысл. Упертый смысл с глазами летнего безоблачного неба, который так нелегко вразумить.***
Тсуна сидела на диване в гостиной, в прострации смотрела перед собой и размышляла. Тревога сжимала сердце, пламя чутко откликалось изнутри, но девушка упорно давила каждое его проявление. Но понимала — долго так не продолжится. Огонь вырвется из-под контроля однажды и… Она судорожно помотала головой. Кавахира занимался чем-то на кухне. Готовил завтрак? Обед? Может быть, уже ужин? Тсуна не знала, сколько времени в реальном мире сейчас, а в окно и на часы в квартире не смотрела из принципа. Они все равно не говорили правду, подчиняясь воле Тумана. Тсуна не знала даже, сколько времени уже в этом месте провела. Ищет ли ее кто-нибудь? Она одновременно хотела, чтобы ее искали, и боялась этого. Потому что если найдут, Кавахиру, кем бы он там ни был, вряд ли одолеют, только пострадают. Из-за нее. У Тсуны кулаки сжимались каждый раз, когда она задумывалась о своем положении. Разум входил в диссонанс с чувствами — чего на ее памяти ни разу не случалось. Разум твердил: то, что с ней происходит, незаконно. Ее похитили и удерживают против воли. Кавахира невероятно опасен, да что там — он настоящий маньяк с этими его речами «Мое Небо…» и взглядами. Да, он заботится о ней. Она не голодает, еда и вода появляются при первой же просьбе, причем, с учетом ее личных предпочтений. Никто не врывается к ней в душ, у нее не отбирают одежду. Ее не загоняют угрозами в постель. Она встает и ложится, когда того пожелает. В гостиной есть большой шкаф с книгами на японском, есть, чем занять время. Если не считать того, что она не может покинуть квартиру, никакие насильственные действия к ней не применяются. А еще ее подлечивают — девушка сильно сомневалась, что тело оправилось «от длительного использования Пламени» так быстро самостоятельно. Но от этого похищение не перестает быть таковым! Чувства говорили о другом. Здесь Тсуна чувствовала себя спокойно, в безопасности. Рядом с Кавахирой все время хотелось спать, он действовал на нее как концентрированное снотворное. Если бы не разум и всплески адреналина, девушка бы окончательно расслабилась в его присутствии — настолько было комфортно. Но глас разума все время прорывался через пелену заторможенности, возвращая к суровой реальности. Тсуна прикусила губу. Такими темпами она либо свихнется, либо поддастся на уговоры Кавахиры. И лучше бы ей свихнуться, потому что иначе… Тсуна ясно представила себе картину будущего. Кавахира сильнее ее морально, он опытнее, в конце концов он сумеет найти к ней подход, как бы девушка не выпускала иголки. А потом исподволь, постепенно с помощью пламени Тумана, влияющего на сознание, слепит из нее человека, которого желает видеть сам. Тсуна сломается. И самое страшное, если она даже не заметит, что ее желания и мечты заменяются чужими. Отчаяние затопило целиком. На глазах выступили слезы, Тсуна зажмурилась. Эта картина мало чем отличалась от той, что хотел показать ей Шахматоголовый перед «смертью». Тсуна не желала так жить. Если ей суждено провести все оставшиеся годы по чужой указке, то лучше уж она перестанет существовать прямо сейчас, но свободной. Тсуна открыла глаза. Расчетливый взгляд лег на стеклянную вазочку на тумбе. В ней стояли живые цветы, видимо, для разнообразия интерьера. Что ж, эта вазочка с живыми цветами прекрасно умертвит ее. Загоревшись решимостью, Тсуна оказалась рядом, одним движением смахнула на пол, схватила осколок и зажмурилась…***
— …Небо мое, маленькое импульсивное Небо, — шептал на ухо Кавахира, мертвой хваткой удерживая руку Тсуны с зажатым в ней осколком на расстоянии. Девушка билась. Рыдала. Царапала в кровь его ладонь. Кавахира оставался непоколебим. — Пусти! Пусти меня! Не хочу жить так. Не хочу провести всю жизнь в твоих иллюзиях. Не хочу и не буду! Слышишь?! — вырывалась Тсуна, сорвавшись на истеричный крик. Попытки освободиться не приносили результата. Тсуна взвыла. А потом внезапно рванулась вперед, норовя вцепиться в запястье Кавахиры зубами. Он удержал. Хватка стала болезненнее. — Ну-ну, Тсунаеши, зачем же ты так? — ласково выговаривал он. А пламя Тумана медленно и неумолимо охватывало всю фигурку девушки, замедляя движение, мягко погружая сознание в сон. Кавахира знал, что разум смертных хрупок и меньше всего хотел, чтобы его Небо сошло с ума от ею же придуманных ужасов. Найти бы причину этого срыва и аккуратно ее устранить, но для этого потребуется время и хотя бы минимальная расслабленность девушки. Сейчас же нервы ее напряжены до предела, малейшее грубое вмешательство и он ее действительно потеряет. Тсуна, почувствовав, что ее хотят усыпить, забилась в хватке еще отчаяннее. Огонь в груди горел так горячо, что казалось, еще немного — и он сожжет ее изнутри за несколько мгновений. Девушка задыхалась. — Тсунаеши, — уже настойчивее произнес Кавахира. — Отпусти контроль, ну же. Установим связь, и я клянусь тебе, все будет так, как ты захочешь. Все, чего пожелаешь, я сделаю; все, что попросишь, достану. А если этого не существует в мире, я изобрету. Тсуна постепенно обмякала в его руках, сил сопротивляться уже не было. Только жар в груди терпеть было уже невыносимо и пелена слез стояла в глазах. — Поклянись, — прохрипела она. Горло саднило от истошных криков. — Поклянись, что никогда не будешь манипулировать мной с помощью пламени. Даже не требование — мольба. Но Кавахира согласился. — Клянусь, — слова легко слетели с губ, а его пламя закрепило клятву. Тсуна понимала — это обещание, что мертвому припарка. Что Кавахире достанет силы и опыта заставить ее поступать, как ему нужно, и так. Что это, наверное, последняя отвоеванная привилегия, больше он так просто не поддастся. Но сдерживать огонь дальше и правда сил не было. Тсуна всхлипнула. И отпустила контроль. Это было похоже на прорыв дамбы. Хрупкая стена ее самоконтроля пала, выпуская на свободу целый океан пламени. Тсуна ожидала, что после всех попыток сдержаться новый прорыв пламени принесет боль… но вместо этого девушка почувствовала облегчение. Снова. Вся ее суть буквально убеждала не запирать пламя больше никогда. Мир взорвался белым, оглушительно взревело в ушах и что-то странное творилось с восприятием. Она вроде бы находилась в своем собственном теле и в то же время была повсюду. Обнимала мебель, пробовала на крепость стены, танцевала с синим пламенем Кавахиры, что подстраивалось под нее, изменяясь — самый настоящий Туман. Мешанину эмоций смыло, как ни бывало. И Тсуне самой уже казалось странным, до чего она докатилась за каких-то пару недель. Нервные срывы, попытка самоубийства, паранойя, мешающая спать по ночам… Все это осталось в другой, словно бы чужой жизни. Жизни, где она не ощущала так четко присутствие — везде, всюду и в ней в том числе — древнего, невероятно могущественного и такого родного существа. Интуиция правильно говорила. Она перестала бояться. Мутное марево тумана, из которого она так долго не могла найти выход, оказалось не клеткой, не лабиринтом, а пуховым одеялом, защищающим ее от внешнего мира. И то спокойно раздавалось в стороны, стоило ей лишь пожелать, и открывало перед ней окружающее пространство. Она могла отправиться, куда угодно. Кавахира не держал ее. Тсуна моргнула. Раз. Другой. И обнаружила себя лежащей на полу, головой на коленях Кавахиры. Тело было таким легким, словно она витала в невесомости. А вокруг ревело Пламя. Оно покрывало всю квартиру. И ее тоже. Горело, но не обжигало. Тсуна наблюдала за танцующими языками пламени, нарушающими все законы физики. Кавахира перебирал пряди ее волос — и в этом жесте было столько нежности, что у нее немного защемило в сердце. Кавахира вообще очень тактильный, по крайней мере, в ее отношении. Постоянно гладил по голове, приобнимал, будто бы случайно касался… Для Тсуны мир необычайно ясен и четок. Она словно вернулась на несколько месяцев назад, когда эмоции не выходили из-под контроля, когда она была уверена в завтрашнем дне и все события поддавались логическому объяснению. Не осталось сомнений. Не осталось страха. И рядом с Кавахирой она впервые чувствовала умиротворение. — И что теперь? — спросила Тсуна, рассматривая объятую пламенем руку. Оно мягко обхватывало ее ладонь, но не причиняло боли. Любопытно. А еще оранжевый удивительно гармонично сочетался с синим. — А чего ты хочешь? — поинтересовался Кавахира. В глазах у него мягкость, удовлетворение и нежность. Во взгляде Тсуны — спокойствие человека, которого наконец-то перестало сжигать изнутри собственное пламя. Пожалуй, она впервые за последние недели смотрела ему в глаза прямо. — Хочу вернуться в Намимори, — принялась перечислять девушка. — Хочу приглядывать за братом. Хочу и дальше заниматься взломами. Не хочу выходить замуж за ставленника Емитсу, если он скажет. Не хочу попасть под контроль Вонголы. — Хорошо, — просто кивнул Кавахира. — А… чего хочешь ты? — раньше Тсуна такими вопросами не задавалась. Кавахира улыбнулся. — Тебя, — слова, что прежде вызывали только ужас, сейчас не смущали. — Я хочу, чтобы ты была рядом. Этого достаточно. Тсуна размышляла одно мгновение. — Хорошо. Пламя взметнулось, подтверждая заключенный договор.***
Тсуна вернулась в Намимори к вечеру следующего дня. Оказалось, она провела в убежище Кавахиры несчастные трое суток. Он довел ее до дома, в очередной раз взглянул вопросительно. Тсуна покачала головой в ответ. Нет, она не передумала. Посмотрела на знакомый с детства дом с какой-то новой эмоцией. В окнах горел свет, слышались крики Тоширо и детский смех. В груди поселилось ощущение тепла и… уюта? Тсуна чувствовала, словно вернулась в родной город из зоны боевых действий, настолько нереально спокойной казалась окружающая действительность. Тсуна вошла в дом, не удосуживая себя прощанием. Да Кавахире оно было и не нужно. Дом встретил запахом маминой готовки и оглушительным визгом Ламбо, которого взяла в захват И-Пин: — Нельзя таскать еду со стола, не помыв после прогулки руки, — девочка выглядела серьезной, даже строгой. Ламбо обиженно верещал что-то вроде «И-Пин какашка с хвостиком!», чем заставил последнюю побагроветь от смущения и гнева. Это заметил Тоширо, в панике вытаращил глаза, схватил девочку и на вытянутых руках отнес на улицу, на ходу поприветствовав Тсуну. Та только хмыкнула с насмешкой и направилась в свою комнату. По пути увидела в проеме двери в кухню воркующих Бьянки и Реборна. Мама помахала ей деревянной лопаточкой: — С возвращением, доченька! Как прошла олимпиада по информатике? — Могло быть и лучше, — пожала плечами девушка, вспоминая проведенное у Кавахиры время. Картины произошедшего подернулись дымкой, Тсуна помнила сейчас лишь ощущение чего-то тоскливо-отчаянного. Повторять такое не хотелось. Нана кивнула и вернулась к плите. От обычно немногословной дочери она не ждала ничего большего. Тсуна закрылась в комнате, бросила сумку с вещами на пол — она ведь «уехала на несколько дней», именно это внушил всем Кавахира — и со вздохом облегчения рухнула на кровать плашмя. Полежала так пару минут. Потом достала из кармана телефон и включила его. Средство связи Кавахира вернул ей еще утром, когда она немного пришла в себя и перестала фонтанировать пламенем, но включать его сразу девушка побоялась. Да и двигаться после всплеска Пламени не хотелось, тело снова превратилось в подобие желе. Кавахира, расчесывая растрепанные волосы, посоветовал вернуться к медитациям (раньше она медитировала, чтобы вызвать Пламя, а теперь — подавить, вот ирония), а в будущем заняться тренировками на выносливость. Тсуну и саму в восторг не приводила такая побочка от использования дара. Девушка протерла глаза кулачком и перевернулась на спину. На первый взгляд могло показаться, что в Намимори вообще и в ее доме — в частности, все шло, как обычно. Но это было не так. Проблемы с Вонголой, Вария, конфликт между боссом и наследником королевской семьи не делись никуда. И приходящие уведомления ясно сигнализировали об этом. Несколько попыток взлома. Куча писем на рабочую почту, Тсуна предполагала — самого что ни на есть злорадно-угрожающего содержания. Несколько пропущенных от брата три дня назад. Два — от Шоичи. Сообщения… «Удачи на олимпиаде, не знал, что ты к ней все это время готовилась. Верю в тебя», — от Тоширо. Дурак, еще и наивный… Тсуна невольно улыбнулась. Цепочка сообщений от Шоичи. «Ты где?» «Какая еще олимпиада по информатике? Что за чушь?!» — два часа спустя. «Тсуна, ответь, или я тебя взломаю», — на следующий день. «Триада, Шахма-кто-то-там? Какого Ками мы со Спаннером ничего не знали?! Тсуна, если ты еще жива, пожалуйста, дай о себе знать. Мы мониторим чат и твои аккаунты посменно. Кстати, у тебя на почте шпионская программа, я ее деактивировал». Больше друг ничего не прислал в зашифрованный чат, который они вместе создали, гонясь за безопасностью. Тсуна нашла в контактах его имя и нажала на кнопку вызова. Трубку почти сразу взяли, но на том конце царило молчание. — Это я, — спокойно произнесла Тсуна, прекрасно понимая, чего опасается Шоичи. — Жива, здорова, цела и невредима… Я приду к тебе завтра, хорошо? И все объясню. — Ты… — друг то ли задохнулся, то ли странно всхлипнул. — Ты даже не представляешь, как мы переживали! Думал, поседею в семнадцать, Тсуна! Где ты?! — Дома, — девушка улыбалась, что-то теплое катилось из глаз по вискам. Опять слезы? Кавахира объяснял, что Пламя напрямую связано с Волей, с эмоциями человека. При запечатывании одного, страдает другое. С Тсуной так и произошло, правда, в большей мере, чем случается с другими. Какое-то время освободившиеся эмоции будут бить через край, постоянно меняться по поводу и без, но через какое-то время, может месяцев, может лет, она обязательно адаптируется. — Спасибо вам, — искренне поблагодарила Тсуна. — За что? — не понял Шоичи. — За то, что вы есть, — девушка прикрыла глаза, по-прежнему улыбаясь. Слезы полились непрерывным потоком. — Ты заболела? — тут же обеспокоился друг. — С тобой что-то сделали? — Нет, я в порядке, — усмехнулась Тсуна и прерывисто вздохнула. — Увидимся завтра! — …Я буду ждать, — долгую минуту молчания спустя ответил Шоичи. Тсуна провела где-то полчаса, успокаиваясь. А после, то и дело шмыгая носом, перешла к изучению писем на рабочей почте. Шпионская программа, да? Она разберется с этим чуть позже. Письма с угрозами девушка удаляла сразу, даже не открывая. Все подозрительное тоже отправилось в утиль. Стерев большую часть списка, Тсуна замерла, сверля взглядом письма Принца-Потрошителя. Подумав, открыла. «Было очень неразумно бросать Вонголе вызов. Она сотрет тебя с лица земли. Но я доберусь до тебя раньше!» — девушка почти наяву увидела его безумную улыбку, а затем он почему-то приписал: — «Мой босс хочет видеть тебя». «Передай, что у меня нет времени общаться с самоуверенными засранцами», — отписалась Тсуна, припомнив, как Занзас неоднократно впечатывал Тоширо в стены школы. Следующее прилетевшее от Бельфегора было на диво коротким: «Ничтожная чернь, неужели, уже сдохла?» Смесь азарта, злости и веселья захлестнули сознание. Тсуна хищно ухмыльнулась, захихикав. Ночью она снова хакнула систему безопасности Варии и отправила в резиденцию курьером расшитый стразами костюм точно по меркам Принца-Потрошителя с припиской «Специально для склонных к выпендрежу особ голубых кровей». …Когда на следующий день девушка шла из школы к Шоичи, Бельфегор прислал селфи с… букетом отрезанных рук?!.. и варийским Туманом с фейспалмом на заднем фоне. Тсуна передернулась.***
Перед домом Шоичи она немного замешкалась. Конечно, она готовилась к разговору все утро, воображала возможные пути исхода на переменах в школе, даже на уроках и по пути сюда, но, оказавшись напротив двери, девушка внезапно поняла, что все придуманные варианты — чушь. И она совсем не знает, как объяснить то, что сама не до конца понимает. Да и как это воспримет Шоичи? Поверит ли? Примет? А Спаннер? Разумом Тсуна понимала, что ничего страшного не случится. Но иррациональная ее часть, так внезапно принявшаяся бороться за главенство, проецировала сомнения и опаску. Девушка прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Интуиция молчала. Тепло в груди усилилось, как только Тсуна сосредоточилась на нем. По словам Кавахиры, следующие несколько дней контролировать Пламя будет достаточно легко — она выплеснула наружу такой объем, что он только-только начал восстанавливаться. Что делать дальше, решили думать по ситуации. Изнутри разлилось спокойствие. Тсуна вздохнула и вошла в дом Ирие. — Простите за вторжение… Ты сегодня завтракал? Вместо ответа ее прямо на пороге сбили с ног и заключили в крепкие объятия. Тсуна удивленно вскрикнула сначала, но в ответ схватилась так же сильно. Друг прерывисто дышал куда-то в ухо и то сжимал, то ослаблял хватку. Тсуна мягко пригладила взъерошенные волосы Шоичи. Он вообще расчесывался в эти дни? — Ты даже не представляешь, сколько всего я передумал с тех пор, как ты пропала, — прошептал наконец друг. — Что Вонгола все же вычислила тебя… что конкуренты взломали и сдали мафии… что тот псих добрался до тебя или тот человек со сложным прозвищем давно прикопал под кустом… Не делай так больше. — Постараюсь, — честно пообещала Тсуна. Шоичи нашел силы отлепиться от нее и внимательно посмотрел в глаза: — Что с тобой произошло? Девушка жестом предложила пройти на кухню. Пока закипала вода, пока заваривался чай она еще несколько раз взывала к спокойствию, пока в конце концов не села за стол и не начала говорить. Рассказ в общем-то не содержал особых подробностей. Тот человек, Шахматоголовый оказался ее Хранителем Тумана. Почувствовал в ней Пламя, когда оно еще было заперто печатью — что из себя представляла та, Тсуна выяснит позднее. Но печать эта сильно повлияла на ее жизнь. Нарушила восприятие мира, ограничила эмоциональный спектр… наверняка побочных эффектов было гораздо больше, но эти — самые заметные. Хранитель захотел сломать ее, толкнув в ситуации, где Тсуне пришлось бы использовать все ресурсы организма по-максимуму. Те странные заказы, угрозы для поддержания напряжения были направлены на это. Когда они встретились несколько дней назад печать сломалась окончательно, и между ним и Тсуной установилась связь. Несколько дней понадобилось на адаптацию к новым возможностям и обсуждение деталей. Когда девушка закончила, Шоичи выглядел не таким настороженным, как до этого, но смотрел все равно с сомнением. — Ты правда рассказала все? — друг вертел в руках пустую кружку из-под чая. — Все, что важно, — кивнула Тсуна. — Значит, этот человек Туман… как Рокудо Мукуро? Девушка кивнула снова. — И… все в порядке? — Было несколько сложностей, но мы их, вроде бы решили, — пожала плечами Тсуна. — Знаю, раньше мы считали, что Хранители и Небо заключают что-то вроде соглашения поддерживать друг друга, но я почувствовала это на себе и поверь, эта связь… она гораздо глубже, чем мы представляли. Я словно нашла кого-то очень родного, как члена семьи. Он сказал — чувствует то же самое. И не причинит мне вреда, правда. — Это объясняет, почему… кхм! Но почему он тогда поступил с тобой именно так? — непонимающе нахмурился Шоичи. — Втянул в дела Триады, потом еще с кем-то столкнул… Он же подверг тебя невероятной опасности! О том, что Тсуна и сама себя ей подвергала с завидной регулярностью, причем, исключительно добровольно, друг благополучно забыл. — Если помнишь, Реборн с Тоширо тоже не в шахматы играл, — хмыкнула Тсуна. — Но тот репетитор стрелял в него чем-то, что вызывало Пламя… Почему твой Шахмато… тьфу, у него нормальное имя есть? — Кавахира, — со смешком ответила девушка и произнесла задумчиво: — Возможно пули, которые заставляли Тоширо призвать его — разработка исключительно Вонголы и их не достать так просто. Мы видели их в файлах как-то… А может в них есть что-то, из-за чего он решил их не применять. В любом случае, дело уже сделано. — И как ты себя чувствуешь после всего? — спросил Шоичи с тревогой. — Необычно, — созналась Тсуна. — Много новых впечатлений. Пламя сейчас вызвать не могу, если тебя это интересует. Кавахира сказал, что без его присмотра этого лучше пока не делать — могу бессознательно навредить окружающим, еще и внимание ненужное привлеку. — Выглядишь иначе, — вдруг сказал Шоичи. Тсуна подняла брови. — Раньше была словно замерзшей, а теперь оттаяла, — объяснил друг. — Лицо живое и в голосе эмоций больше. — Сейчас это больше проблема, — вздохнула Тсуна. — Слишком резкий переход обязательно вызовет подозрения. Кавахира, конечно, обещал подстраховать, но все же… — Ты постоянно ссылаешься на него, — зацепился Шоичи. — Кавахира сказал… Кавахира хотел… Кавахира решил… А что ты сама думаешь об этой ситуации? Тсуна моргнула. И отвела взгляд — Шоичи зрил в корень, как обычно. А она ведь так старательно обходила эту тему стороной… — Меня беспокоит кое-что. Он оказался старше меня по возрасту, гораздо старше, — раскрыла часть правды девушка. — И я не исключаю, что он постарается воспитать из меня кого-то, нужного ему. Я постараюсь справиться, разумеется… Но пока даже мысли об этом вызывают только головную боль. Они замолчали на какое-то время. — Я, конечно, не владею Пламенем, — медленно произнес Шоичи, не отрывая взгляда от поверхности стола, протянул руку в сторону Тсуны и сжал ее ладонь. — Но если понадобится, я всегда рядом. Девушка заморгала снова — на этот раз, чтобы сдержать слезы. — Спасибо, — тепло улыбнулась она. Шоичи покраснел. — Что ж, осталось пересказать все Спаннеру, — заозиралась по сторонам девушка. Дурацкие слезы упорно пытались найти выход. — Он сейчас на парах, но я записал наш разговор для него, — показал на камеру, стоящую на холодильнике, друг. — Мы договорились об этом сегодня ночью. Тсуна настолько удивилась, что даже плакать расхотела. — И не смотри на меня так! — запыхтел Шоичи. — Между прочим, Спаннер тоже за тебя переживал… Тсуна прыснула в кулачок, а после и вовсе открыто засмеялась. Шоичи замер растерянно — такой он еще ни разу ее не видел. — Десять баллов за изобретательность, — покачала головой девушка, когда немного отпустило. — Раз так, пока мы ждем его возвращения, предлагаю заняться делом, — и пояснила на вопросительный взгляд в ответ: — Покажем, что попытка взломать нас будет стоит наглецам системы безопасности… В этот раз качал головой Шоичи. И откуда в ней столько воинственности?***
Когда Тсуна вышла за порог дома Шоичи, стрелки часов приближались к девяти, на улице царила ночь. В окнах домов ярко горел свет, иногда виднелись силуэты людей, редко вдалеке раздавался смех — Намимори засыпал, живя своей жизнью. Девушка тихонько прикрыла за собой дверь — не хотелось разбудить громким звуком Шоичи. Друг не спал толком несколько ночей и, как только понял, что она здесь и с ней действительно все в порядке, тут же начал клевать носом. Он уснул прямо на компьютерном стуле, отклонившись назад «на пять минут, просто глаза расслабить, чтобы не болели». Тсуна сняла плед с кровати, осторожно укрыла его и оставила записку на прощание. Глубоко вдохнув особенный, какой бывает только ночью, воздух, девушка обвела взглядом пространство и остановилась на белеющей в темноте фигуре напротив. Он ждал ее, Тсуна знала. Знала также, что он не будет ее торопить, что она может выйти, когда только пожелает. И, возможно, Тсуна даже специально задержалась у друга в гостях. То, что она рассказала Шоичи было правдой, но… не всей. Кавахира действительно встретился с ней, чтобы поговорить. И они действительно обсудили детали произошедшего — вчера, ближе к полудню, когда Тсуна наскребла в себе силы подняться с кровати. Кавахира подробно рассказал о Пламени, его видах, различиях и особенностях каждого. О том, почему сердцем любой мафиозной семьи является именно Небо, какие функции выполняют Хранители. Как сдержать Пламя в людном месте — это Тсуна какое-то время делала интуитивно, поэтому принцип поняла, к тому же, установление связи сделало Пламя более стабильным. Еще он рассказал, что делать, если сдержать Пламя совсем не получается, и как позвать Хранителя, находясь даже в противоположных точках земного шара. Говорил Кавахира спокойно и обстоятельно, отвечал на все вопросы, даже самые глупые. И Тсуне даже казалось, что она вернулась в раменную и болтает с хозяином, пока выбирает блюдо, настолько комфортно она себя чувствовала на кухне квартиры, окруженной иллюзиями со всех сторон. Но Тсуна помнила о встрече в лесу. Помнила свой страх, бессильный гнев и отчаяние. Помнила, ни на секунду не забывала, что у Кавахиры своеобразные представления об опасном. Предполагала, что у него есть какой-то план в отношении ее и он его придерживается, и что позволит, конечно, какие-то послабления, но не откажется от цели совсем. Тсуна осознавала, что ей придется долго и упорно бороться со своим Хранителем за право принимать решения самостоятельно, а не идти подсказанной дорогой, за право жить по-своему, не подчиняясь его мировоззрению. И понимала она также, что все ее попытки отвоевать свободу действий Кавахира наверняка просчитал заранее и для каждой подготовил решение. Да, он допустил несколько ошибок, потерял с ней контакт, пошатнул доверие… но он ведь Туман. Как бы она ни изворачивалась, он найдет способ повернуть все в свою пользу. У нее просто не хватит опыта заметить это. Пока. В то же время, где-то в глубине жило знание, что если Тсуна отпустит параноидальные мысли и доверится ему целиком и полностью… он это доверие не предаст. Никогда. Боялась ли она Кавахиру после встречи с его своеобразным альтер эго? Нет. Ненавидела ли его за все причиненные неприятности? Тоже нет. Внутренне Тсуна понимала причину его поступков и приняла их, но разумом продолжала анализировать и сравнивать с реакцией на другие ситуации. Только теперь разум и чувства не вступали в диссонанс, а… дополняли друг друга. Да, Кавахира не белый и пушистый зайчик, далеко не рыцарь на белом коне. Считать его безобидным — глупо. Но он и не отпетый злодей, живущий только для того, чтобы причинять боль окружающим. Эмоции были странными, порой неизвестного Тсуне происхождения. Они перемешивались в его присутствии, и девушка не могла пока разобраться в этом бардаке. А еще она знала, что если обратится за помощью к самому Кавахире, он обязательно разъяснит, что и как. Но она не собиралась поднимать этот вопрос с ним, ни за что на свете. — Твоя мама вот-вот начнет волноваться, — произнес Кавахира, когда Тсуна наконец подошла к нему. — Ты выглядишь иначе, — нахмурившись, сказала невпопад она, изучая его лицо. — Возникнут подозрения, если школьницу увидят со взрослым мужчиной ночью, — только сейчас Тсуна поняла, что он будто сбросил пару десятков лет и выглядел теперь на неопределенный возраст, мог сойти и за подростка, и за парня лет двадцати-двадцати пяти. — Раньше ты провожал меня из раменной и ничего не происходило, — возразила девушка. — Раньше в Намимори было меньше наблюдателей, — тонко улыбнулся Кавахира. Тсуна кивнула, принимая ответ, и посмотрела в сторону дороги, ведущей к дому. — Мама привыкла, что я могу иногда задержаться у Шоичи или в раменной, — ответила на фразу в начале девушка. — К тому же, Ламбо выписали из больницы, у нас снова полно народу. Не думаю, что кто-то вообще заметил мое отсутствие. Они двинулись к повороту на улицу, где находился дом Тсуны. — В таком случае, ты могла бы без опаски переночевать у меня, — предложил Кавахира. Тсуна метнула в него острый взгляд. — Разумеется, это не значит, что ты должна соглашаться, если не хочешь, — невозмутимо закончил он. Девушка молча вернулась к созерцанию дороги. — У меня еще есть несколько дней, пока Пламя не начнет вырываться на свободу, верно? Кавахира согласно кивнул: — Дня через два-три ты почувствуешь первые признаки. Вот тогда-то они и поговорят о ночевке. Кавахира спокойно принял отказ, потому что знал — пройдет время и Тсуна сама придет к такому же решению. Просто потому что альтернативы нет. Либо так, либо невольно раскрыться перед Реборном и угодить в Вонголу. Тсуна не готова еще была заявлять о себе настолько открыто, пока не будет крепко стоять на ногах. — Это странно, — задумчиво сказала девушка спустя несколько минут молчания. — Я не спала всю ночь вчера, но сейчас даже не хочу спать. — Влияние Пламени, — пояснил Кавахира. — Проведем аналогию с устройствами. Представь, что раньше ты заряжала телефон от сети, но тут вдруг у него появилась встроенная электростанция и в энергии извне пропала необходимость. — Но Тоширо и Реборн спят, — прищурилась Тсуна. — И остальные тоже. — Объемы Пламени у тебя и твоего брата, даже у Реборна несопоставимы, — качнул головой Кавахира. — Именно поэтому им приходится прилагать усилия, чтобы зажечь Пламя, а тебе — чтобы его удержать. — Это значит, я перестану спать совсем? — собственная так называемая «исключительность» коробила Тсуну. — Не сейчас точно, — по-своему успокоил Кавахира. — Пока ты, маленький человечек, слишком хрупкая для того, чтобы полностью отказаться от сна. Девушка остановилась. — А себя ты человеком не считаешь? — она внимательно изучала выражение его лица, когда Кавахира обернулся. — Мы еще не говорили об этом, верно? — склонил голову набок тот. Тсуна медленно покачала головой. — Я расскажу тебе подробности, когда ты останешься на ночь, — пообещал Кавахира. — А пока пользуйся увеличенным свободным временем по своему усмотрению. Разбирайся с кракерами противников, строй планы на будущее, готовь плацдарм для противостояния Вонголе. А когда почувствуешь, что не справляешься и сознанию требуется передышка, скажи мне. Я погружу тебя в сон, а после позабочусь, чтобы ты проснулась вовремя. — Ты клялся не влиять на меня пламенем Тумана, — сделала шаг назад, напрягшись, девушка. — И я не буду воздействовать на тебя им, — спокойно подтвердил Кавахира. — Клятвы, данные на Пламени, невозможно нарушить. Существует множество других способов. Они замерли посреди дороги, глядя друг другу в глаза, и Тсуне показалось, что время вокруг остановилось. — Ты перестал торопиться, — попыталась сформулировать мысли по поводу его поведения до и после девушка. — Причина? — Мы установили связь. Теперь, если с тобой что-то случится, я почувствую это первым. — А раньше ты за мной следил? — помрачнела Тсуна. — Присматривал, — поправил ее Кавахира. — Хочешь узнать что-то еще? Спрашивал он без издевки, словно обладал безграничным запасом терпения. — Как долго еще ты будешь изображать из себя заботливую нянечку? — в лоб поинтересовалась Тсуна, которую далеко не слегка настораживало поведение новоявленного Хранителя. — До тех пор, пока ты не научишься контролировать Пламя и минимально манипулировать им, — тонко улыбнулся Кавахира. — После этого с проблемами ты должна будешь справляться своими силами. Разумеется, это не исключает, что я не помогу тебе, если ты обратишься… Но ты ведь и сама в первую очередь постараешься отстоять свою независимость, Тсунаеши. Девушка тут же погрустнела: — Я настолько предсказуема? — Вовсе нет, — тихо рассмеялся Кавахира — и Тсуна вдруг поняла, что слышит его смех впервые. — Просто я успел хорошо изучить твой характер. Что-то еще? Тсуна помотала головой и зашагала дальше — до дома остались считанные десятки метров. И уже заходя внутрь, когда силуэт Кавахиры растворился в ночи, девушка почувствовала что-то похожее на… разочарование? Ей хотелось побыть с ним еще немного? Снова эмоция, источник которой Тсуне не ясен. Вздохнув, девушка погрузилась в атмосферу легкого безумия родного дома…***
Тоширо, заметив, что Тсуна исчезла из виду, отлип от окна с облегченным вздохом. Сестра задерживалась и — в свете последних событий — он за нее волновался. К счастью, обошлось. Наверное, опять засиделась где-то за своими таинственными делами. Тут мысль зацепилась за неизвестного сопровождающего, и Тоширо нахмурился. По ощущениям, он был кем-то хорошо знакомым, кому точно можно доверять, но… как только Тоширо пытался вспомнить, кто именно довел Тсуну до дома, его образ тут же смазывался. И Тоширо бы покопался в этом, может, даже выяснил причину, но тут у него за спиной громко щелкнул дверной замок и интуиция звякнула о приближающихся неприятностях. Неприятности, на самом деле, преследовали парня уже давно. Просто до этого у Реборна по ряду причин (и Тоширо ни капельки не поспособствовал ни одной из них, нет-нет) не выходило остаться с ним наедине. То Девятый на диалог тет-а-тет вызовет, то Дино совета попросит, то Вайпер мимо пролетит… — Ты готов к смерти за предательство босса, Никчемный ученик? — Реборн выглядел серьезно, держа его под прицелом пистолета. Тоширо увидел его отражение в стекле. — А ты готов лишить Вонголу единственного наследника, к тому же отстоявшего право носить Кольцо Неба на Конфликте? — плавно развернулся к нему парень. Где-то глубоко внутри него в панике бегал маленький Тоширо, бездумно повторяя все услышанные от Гокудеры и Занзаса ругательства. И просто чудо, что настоящие эмоции его еще не вырвались на свободу. Но за спиной Тоширо, словно встал кто-то древний и могущественный, близкий к нему по принципам, по желанию во что бы то ни стало защитить семью. И его присутствие придало Тоширо силы прямо смотреть в глаза лучшего киллера современности. — Не разочаровывай меня еще больше, — сдвинул на глаза шляпу Реборн. — В мафии нет незаменимых людей. — Раз на мое место легко можно найти другого, почему Вонгола так вцепилась в меня? — улыбнулся насмешливо Тоширо, в глазах его блеснуло Пламя. — Почему тебя прислали именно к школьнику из японской глубинки? Почему меня признало Кольцо? Реборн скрипнул зубами. — Не зазнавайся, идиот! С каких пор ты вообще стал таким храбрым и… проницательным? — последнее репетитор буквально выплюнул. — Так резко поумнел или талантливо скрывал свои способности раньше? — Теперь я отвечаю не только за себя, Реборн, — хмыкнул Тоширо и тоже вдруг посерьезнел: — И если Вонгола попытается навредить дорогим мне людям, я без колебаний разорву ее на кусочки. — Ты смеешь угрожать Семье, которой призван править? — прищурился Реборн. — Если Семья, которой я призван править, посмеет навредить моим близким — да, — Тоширо остался непоколебим. — Тц! — выдохнул Реборн. А после опустил пистолет, который тут же обратился Леоном. Тоширо вскинул брови в удивлении. — Причина? — репетитор по-прежнему скрывал выражение глаз за полами шляпы. — Ты скажешь мне причину, Савада Тоширо, и если она окажется недостаточной, для того чтобы заключать союз с предателями Вонголы за спиной Девятого, я тебя сейчас же пристрелю. Тоширо молча смотрел на него какое-то время. Реборн впервые с момента их встречи поинтересовался, что же движет им самим, а не пинал в гущу событий, не слушая возражений. Тоширо улыбнулся. — Тимотео не рассказал тебе, почему мое Пламя пришлось вызывать особыми пулями? — Мне нет нужды об этом знать, — дернул плечиком репетитор. — Он запечатал наше Пламя в детстве, когда приехал в Намимори зачем-то. Оно было уже активно и вырывалось несколько раз. — И только из-за этого ты устроил весь переполох? — презрительно скривился Реборн. — Ты не знаешь обо всех последствиях, да? — нисколько не обиделся на тон Тоширо. — Я рассказал Занзасу об этом, он поделился тем, что знает. Последствия запечатанного Пламени: невнимательность, нарушение координации в пространстве, заторможенность мышления — это все произошло со мной, но это чушь. Моя сестра из-за печати превратилась в инвалида по части эмоций. Ты понимаешь, что это значит? Представь, ты общался с человеком, он веселился вместе с тобой, фонтанировал энтузиазмом, с азартом тащил тебя за собой в гущу событий… а потом — хоп! — и из него словно душу вынули. Ни единой улыбки, вообще никаких чувств. И самое страшное, Реборн, она не оправится от этого никогда. — Что-то не заметил, чтобы она сейчас совсем не проявляла эмоций, — пробурчал репетитор. — Она научилась мастерски их имитировать, — вздохнул Тоширо. — Но это не отменит, что внутри у нее до сих пор пустота. И я безумно зол на Девятого за это. Ты можешь считать его сколь угодно святым, но за свою жизнь он совершил достаточно ошибок — поверь на слова, у Занзаса имеются веские основания, чтобы на дух Тимотео не переносить — чтобы они нагнали его сейчас. В этот раз молчал Реборн. Тоширо отошел наконец от окна и остановился посередине комнаты. — Так что теперь, дорогой мой наставник, — присел на корточки парень. — У нас есть два варианта развития событий. Первый — ты берешься за мое обучение всерьез и учишь, не как пробивать башкой толпу противников, а тому, что действительно нужно знать руководителю. Либо я прошу поднатаскать меня в этом деле Занзаса, и Вонгола получает не одного, а сразу двух абсолютно не подконтрольных ей обладателей сильного Пламени. — Еще мал, чтобы угрожать мне, дубина! — в лоб Тоширо прилетел преобразившийся из леона молот. — Я из тебя всю душу вытрясу, ты будешь на коленях о пощаде умолять! И несмотря на то, что Реборн зловеще блестел глазами, обещая все кары небесные, упавший на пятую точку и потирающий ушибленное место парень лишь усмехнулся. Ощущение присутствие кого-то более старшего и мудрого исчезло, но уверенность в своих силах и в правильности принятого решения в качестве послевкусия осталась: — Разумеется. Буду ждать…***
То, что жар в груди почти невозможно контролировать, Тсуна почувствовала через два дня, как и предсказывал Кавахира. С трудом отсидела оставшиеся до обеденного перерыва уроки и сбежала из школы прямо в середине дня, игнорируя крики ребят из Дисциплинарного Комитета. Ей обязательно достанется от Хибари Кеи позднее. К счастью, сейчас тот занят. Нахлынувшие было в Намимори во время Конфликта Колец мафиози постепенно разъезжались. Попытались покинуть сие гостеприимное место и Червелло — Тсуна знала это, так как следила за розоволосыми мерзавками по камера — но на выезде из города дорогу им вдруг преградил Хибари Кея и еще несколько машин, из которых быстро повылезали суровые представители китайской общественности. Грозный Глава Дисциплинарного Комитета в буквальном смысле одним взглядом заставил Червелло остаться и лично контролировал, чтобы все причиненные разрушения были восстановлены. Потому все свободное и не очень время ГДК проводил в Средней Намимори, почти полностью игнорируя Старшую. Тсуна бежала знакомой дорогой к раменной так быстро, как вообще могла в короткой юбке и жутко неудобных для длительных забегов босоножках, но добраться до Хранителя не успела. Теперь уже ей дорогу преградил представитель китайской общественности. Знакомый такой. В расшитом золотом красном ханьфу, с косичкой, сплетенной из темных волос, и с проницательным-проницательным взглядом. Фонг. Аркобалено Урагана с интересом наблюдал, как на лице запыхавшейся девушки напротив калейдоскопом сменяются эмоции. Удивление. Узнавание. Паника. Смирение, а затем решимость. Когда он приезжал в Намимори последний раз, такой открытостью в проявлении чувств она не отличалась. На то, чтобы просто прорваться через целый кордон из вежливо встречающих его людей Вонголы Фонгу понадобилось часов восемь. На то, чтобы сбросить хвост из наблюдателей и спокойно передвигаться по городу, еще десять. За это время он упустил Шахматоголового, выслушал много нового от Верде о своей персоне, а после получил от него неожиданную наводку. Шахматоголовый встречался с Савадой Тсунаеши — уже знакомой ему по прошлому посещению. Соответственно, и в качестве Аркобалено, похоже, присмотрел ее. И вплоть до этого момента Фонг сначала искал девушку, а потом выжидал подходящий момент, чтобы перехватить ее для разговора. Наконец, случай подвернулся. — Давно не виделись, Асура, — произнес Аркобалено, пристально изучая девушку перед собой. Что-то внутри откликалось на ее присутствие. Аркобалено всегда были чувствительны к проявлению Пламени, теперь сомнений, даже малейших не осталось — это действительно она. — Зачем вы здесь? — Тсуна хмурилась и кусала губу. Жар в груди расползался по всему телу, становясь все сильнее и сильнее. Раменная находилась за следующим поворотом, но добраться до нее девушка, похоже, уже не успеет. Тсуна ощущала себя гранатой с выдернутой чекой — когда именно рванет, неизвестно, но вот-вот это случится. И она погубит этим срывом всю-всю маскировку. — Как ни странно, но я приехал снова, чтобы встретиться с тобой, — Фонг всем своим видом излучал доброжелательность, но Тсуна не позволяла себе обмануться. Перед ней все еще стоял один из глав Триады. А девушка внезапно вспомнила о шпионской программе, обнаруженной Шоичи на ее рабочей почте. Дело рук Триады? Их заинтересовало письмо Шахматоголового? Неужели, Фонг с ним знаком? В любом случае… — Даже не представляю, зач… — договорить Тсуна не успела. Что-то, похожее на боевой снаряд, упало возле ее ног, и пространство вокруг заволокло розовым дымом. А после, когда тот рассеялся, насторожившийся Фонг увидел… другую Тсунаеши Саваду, более взрослую. Нескладные черты шестнадцатилетнего подростка обрели завершенность, превратив ее в симпатичную девушку, как-то неуловимо изменившуюся. — Воу! Фонг, — окинула его взглядом Тсунаеши. — Давно не виделись… Она стояла свободно, с легкой полуулыбкой взирая на него. И не выглядела ни капельки удивленной, словно знала о своем перемещении заранее. — Зачем ты здесь? — спросил Фонг. Тсунаеши улыбнулась шире. Неуловимо они вдруг поменялись местами… …Тсуна же в этот момент, оказавшись в каком-то безлюдном дворике среди многоэтажек, ошеломленно огляделась по сторонам. Дома слишком высокие. Объявление на стенде рядом написано на незнакомом ей языке, еще и небо пасмурное. Это точно не Намимори, более того — точно не Япония. — Какого черта? — выдохнула она и тут же прижала к груди ладонь. Жар в груди из-за всплеска адреналина вот-вот готов был вырваться на свободу.