Ego Interitu

— Добрый день, мистер Хаммел, Курт, —поприветствовал вошедших Блейн. — Зовите меня Берт, — сказал мужчина и пожал руку Блейна. Его рукопожатие было твердым и уверенным, а ладони — шероховатыми и мозолистыми. если Курт был деликатным, то мистер Хаммел состоял из одних лишь рваных краев. Родство между ними было едва заметно. Курт просто стоял за спиной отца, используя его как щит между собой и Блейном. Да и кто мог его винить? Курт имел полное право сторониться его. — Присаживайтесь, — Блейн указал на два стула перед своим столом. Он открыл файл Курта на компьютере, а затем — электронный журнал. Берт начал беспокоиться из-за плохих оценок Курта и попросил о встрече. И Блейн не имел права ему отказать. — У него всё налаживалось. Но, начиная с прошлой недели, успеваемость стала падать, — объяснил Блейн, не глядя на Курта, и обращаясь исключительно к его отцу. — И что вы посоветуете делать? — спросил Берт. — Я всё ещё здесь. И мне кажется, я сам могу решать, что мне делать, — возразил Курт, но под строгим взглядом Берта тут же умолк. И хотя они были совсем не похожи, Блейн точно мог сказать, что Берт был отцом Курта по тому, как они общались одними лишь взглядами, и по тому, как жесткие действия были подпитаны скрытой любовью. К тому же, отец мальчика, наверняка, был единственным, кому было под силу заставить его замолчать. — Может быть, у него неправильно расставлены приоритеты? — предположил Блейн, игнорируя предупреждающие взгляды Курта. — Вы не пробовали ограничивать некоторые привилегии? По моему опыту, введение системы вознаграждений моментально способствует улучшению успеваемости. — Да он Гитлер, — изумленно сказал Курт. — Ты обсуждаешь методы воспитания с Гитлером. Они продолжили разговаривать, будто Курта и не было в классе. До конца встречи он просто выключился. Всё это было слишком для раннего утра. Неужели Блейн не мог выдумать какую-нибудь отговорку и отменить встречу? Серьезно, он очень ясно дал понять, что не хотел иметь с Куртом ничего общего. А Курт, в свою очередь, очень ясно дал понять, что Блейн для него и ломаного гроша не стоил. Лучшее, что мог сделать Блейн Андерсон, — это оставить Курта в покое. А эта встреча говорила совсем об обратном. Или, возможно, Курт раздувал из мухи слона, а Блейн просто выполнял свою работу. Не важно, насколько мы… сдружились. Это будет моей работой еще целый год. Учить тебя. Он лишь надеялся, что у папы не было никакого шестого чувства, и он не заметит, что в том, как Блейн смотрел на Курта, было что-то не так, или что Курт тщетно пытался избегать его взгляда. С их последнего разговора прошло около двух недель. Курт был уверен, что забудет обо всём этом. О доброте, и о смехе, и об этом глупом, глупом поцелуе, потому что это очевидно была Очень Большая Ошибка. Только вот об ошибках должны сожалеть. А Курт не жалел ни о чем. Пока нет. Не успел Курт и глазом моргнуть, как всё закончилось и отец уже собирался уходить. До первого занятия все еще оставалось 15 минут. Папа предупредил, что они поговорят об этом позже, таким тоном, который родители использовали, когда хотели звучать угрожающе. Затем он ушел, и впервые за несколько недель они с Блейном остались наедине. — Он кажется хорошим человеком, — добродушно сказал Блейн, держа дистанцию. — Ненавижу тебя, — спокойно сказал Курт. И не таким тоном, словно он был не в духе или шутил. За его словами пылал самый настоящий пожар. Блейн с любопытством посмотрел на Курта, словно он говорил на незнакомом языке. — Что, прости? — Ненавижу тебя. Держись от меня подальше. Блейн даже не дрогнул. — Что? Курт не понимал, в какую игру пытался играть Блейн, но она была ужасно глупой и он должен был прекратить сию минуту. — Я понял. Ты ничего ко мне не чувствуешь. Ты поцеловал меня только потому, что тебе было одиноко, а я просто оказался рядом, — дело было не в возрасте Блейна и не в том, что он был его учителем, и не в чем другом, что обычно не одобрялось обществом. Курту был противен тот факт, что Блейн его использовал. — Воу. Притормози-ка. Что я сделал? — Блейн был искренне шокирован. Всё-таки он был прекрасным актером. Он бы точно построил отличную карьеру, выбери он эту профессию. — Вау. Ладно, — изумленно сказал Курт. — Продолжай строить из себя дурачка. Мне плевать. Блейн искренне заволновался. — Я не понимаю… — Мы поцеловались, — Курт был в такой ярости, что его почти трясло. — В этом самом классе. А затем ты начал вести себя, как придурок, и стал игнорировать меня. — Курт, ты хороший парень, правда, но ты не… эм, мне не подходишь? — как можно аккуратнее предложил Блейн, мягко осаждая его. — Я польщен, что ты, эм… думаешь обо мне в таком ключе, но это просто неприемлемо и— — О боже, хорош нести чушь! — Тише… — сказал Блейн спокойно, всё еще изображая непонимание. — Хватит. Хватит вести себя так, будто это я здесь сумасшедший, — сказал Курт, потому что на долю секунды он поверил в это. — Ну, может быть, потому что так и есть. Мне кажется… Мне кажется, у тебя разыгралось воображение. У тебя дома всё в порядке? Потому что я уверен, мисс Пиллсбери с удовольствием— Курт изумленно покачал головой. — Пошел ты нахуй. Блейн широко раскрыл глаза. — Ты не можешь так со мной— — Я буду с тобой разговаривать так, как только захочу, — возразил Курт, теперь уже только чтобы вывести его из себя. Ему не нравилось, как расслабленно чувствовал себя учитель, как легко ложь слетала с его губ. Пусть лучше Блейн орет, чем прячется за фальшью. — Тем более, если ты собираешься и дальше вести себя так, будто ты не какой-нибудь извращенец. Наступило затишье. Мгновение пораженной тишины. Сожаление тут же с головой накрыло Курта. Едва он произнес эти слова, он понял, что делать этого было не нужно. Он играл на слабостях Блейна. Совсем как обычный хулиган в школьных коридорах. На секунду Блейн выглядел так, будто хотел содрать с себя кожу живьем. Но не стал. Он сидел и смотрел на Курта так, словно ему только что дали пощечину. — Я не это имел в виду, — тихо сказал Курт. — Нет ничего плохого в том, чтобы… чтобы хотеть чего-то, — потому что и Курт хотел чего-то. Он жаждал высотных зданий, и асфальта, и белого шума большого города; он жаждал слепящего света софитов и громких аплодисментов; он жаждал человека, сидящего перед ним. — Нет, — вдруг сказал Блейн. — Что? — Нет. У меня были к тебе чувства. До сих пор есть. И в этом вся проблема. Курт осмысливал слова, прокручивая их в голове, чтобы понять хоть что-нибудь и внятно ответить. На ум пришло следующее: — Я скучаю по тебе. — Я тоже по тебе скучаю. И наконец-то Курт понял, что значило скучать по тому, по кому ты не должен скучать. — Курт, если бы всё было по-другому, я бы… это было бы честью для меня. Я бы с радостью сделал всё правильно. Мы бы ходили на свидания, держались за руки в коридоре — всё это. Потому что именно этого ты заслуживаешь, — начал объяснять Блейн, что он должен был сделать намного раньше. — Но ты же умный парень. Ты же понимаешь, что это невозможно, так ведь? — Из-за твоего чувства вины? Блейн не смог не засмеяться. — И не только. — Ты такой странный, — сказал Курт, но не стал ничего объяснять. На самом деле он имел в виду, что Блейн был устроен по-другому; он был оснащен сердцем, которое потратило столько времени, чтобы поставлять любовь другим, что так и не научилось принимать её. — Говорит парень с брошью-жуком, — пошутил Блейн. Курт только сейчас понял, как он скучал по этим шуточным спорам. — Это политическое заявление. — Ну конечно. — Прости, что сорвался, — сказал Курт, потому что это сильно тяготило его. — Всё нормально. К тому же, ты такой горячий, когда злишься. Курт покраснел и застенчиво опустил глаза. — Значит, это что-то вроде часа правды? Блейн пожал плечами. — Нет, думаю я просто флиртовал с тобой. — О, ну ладно, — Курт хотел рассмеяться из-за тех эмоциональных качелей, в которые превратилась его жизнь на последние четыре минуты. — Спасибо, что объяснил. — Не за что. Голос в голове Блейна не переставал кричать, чтобы он прекратил быть таким идиотом, но что хорошего случилось, пока он его слушал? Что ему было с этого? Вся его жизнь была одним сплошным «что если?». И ничего из этого не вышло. Ему надоело сомневаться. Он хотел знать точно. — Значит это больше не повторится? — А ты хочешь этого? — Нет. — Тогда, чего ты хочешь? — спросил Блейн, потому что он-то точно знал, чего хотел, но это не значило ничего, если Курт не хотел того же самого. — Большего, чем сейчас. Блейн закрыл глаза, услышав слова Курта. Он пытался вразумить себя, но всё не получалось. — У меня есть парень, — пробормотал он, уже приближаясь к Курту. — Которого ты, похоже, больше не любишь… — напомнил Курт, позволяя приблизиться к себе. — Но он всё ещё мой парень, — ответил он, зная, что то, что он собирался сделать, было неправильно. — Неужели это не печально? Уголки рта Блейна дернулись в легкой усмешке, прежде чем он сглотнул от того, насколько близко был Курт. Он словно был повсюду. — Ты — мой ученик, — прошептал он, думая о том, будет ли перечисления причин вслух достаточно для того, чтобы остановиться. — А ты — мой учитель, — ответил Курт настолько буднично, что слово потеряло свое значение. Оно стало комбинацией знаков, которые трансформировались в серию звуков, которые вели куда? В тупик. Они не значили ничего. Ничего. Поэтому они сократили расстояние между собой, ныряя в забвение. Курт парил, парил, парил. Он чувствовал себя таким легким, что на секунду он задумался, существовал ли он физически. Он парил на грани чего-то незнакомого, но при этом теплого и притягательного. Руки вокруг него прижимали всё ближе. Через слои одежды он чувствовал биение чужого сердца. Как странно, подумал Курт, узнавая ритм. Он не знал, что два сердца могли биться, как одно. Это было не так, как в первый раз. Менее отчаянно. Более осторожно и даже деликатно. Ну, настолько деликатно, насколько это возможно, когда целуешься украдкой за пять минут до начала урока. Когда прозвенел предупреждающий звонок, Курт нехотя отстранился, едва касаясь губ Блейна. — Мне пора. Блейн чуть кивнул, и поцеловал его еще раз, два, три, прежде чем смог заставить себя отстраниться. — Только… можешь дать мне свой номер перед уходом? Курт шутливо улыбнулся. — Я не люблю, когда меня водят за нос, знаешь, — тем не менее, он достал телефон учителя из его кармана и вбил свой номер. — Откуда мне знать, что ты не водишь за нос меня? — Оттуда, что я не настолько жесток. — Почему-то, верится слабо. Курт ничего не ответил, только положил телефон Блейна обратно в карман. — Я так понимаю, увидимся в среду на репетиторстве? — Ага, — Блейн чуть улыбался. — Увидимся на репетиторстве. — Пока, Блейн, — почти самодовольно сказал Курт и вышел из класса. Словно паршивец всё это время знал, что всё будет именно так.