***
— Финн говорит, у тебя депрессия, — сказал Пак, догоняя Курта в коридоре. Давно пора купить Финну намордник. — Чего тебе, Ноа? — Хочу развеселить тебя. — В последний раз повторяю, я не— — Не в этом смысле. Если только… — один взгляд Курта положил конец этой мысли. — Неважно, ты должен пойти со мной. — По коридору? — Нет, ты должен свалить со мной с уроков, умник. Курт не стал бы отрицать, что эта мысль его заинтересовала. Он всегда хотел быть одним из тех крутых ребят, которые иногда просто не появлялись на занятиях, но ему никогда не хватало ни смелости, ни популярности, чтобы его кто-то позвал. — Не могу, у меня важный тест по… — важный тест по химии. — И куда ты хочешь пойти? — Это сюрприз, — Пак улыбался до ушей. — Ну же, Хаммел. Живем один раз. Курт понял, что выбор стоял между мучениями на химии и, возможно, незаканной вылазкой с Ноа Пакерманом. Всё было очевидно. — Только давай сначала заедем в «Лайма Бин»? Сто лет не пил кофе. — Без проблем. Ты же платишь за бензин.***
— Что ты сделал? — спросил Купер. отгоняя стилистов, чтобы уйти в укромное место и получше расслышать Блейна. — Поцеловал его. Он впервые говорил об этом вслух. И почему-то думал, что, произнеси он это, и всё покажется не таким уж страшным, потеряет свое значение, пока не превратится в пустой звук. Но на деле это звучало так же, как и в его голове, если не хуже. — Я всегда «за» равные возможности, когда речь идет о делах сердечных, но тебя за это не уволят? — Вполне себе вероятно. — Но он держит рот на замке, так? Значит у тебя всё в ажуре, — Купер говорил так, словно всё было так просто. — Слушай, в шоубизе малолеток просто до жопы. Я не могу и двух метров пройти без того, чтобы кто-то из них не набросился на меня. Ты думаешь, я ни разу не оступался? Но в жизни всякое бывает. Блейн усмехнулся, до сих в шоке из-за отсутствия у Купера каких-либо моральных принципов. Он знал, что было лучше обратиться за помощью к Сантане. Она бы дала ему более реалистичный совет, но он не знал, выдержит ли поток осуждения. Он уже готов был сдаться полиции, а ведь они всего лишь поцеловались. — Как ты можешь оставаться таким спокойным? Я не знаю, что делать. — Хочешь, дам совет? Возьми его номер, привези его в мотель и— — Господи, Купер! — Блейн начинал злиться. — Это не шутка, ты понимаешь? — Ну, чего ворчишь? Забыл принять мармеладные витаминки? — Я сейчас повешу трубку. — Стой! Эм… если это так тебя изводит, почему просто не забыть об этом? — Что? — Притворись, будто ничего не было, — сказал Купер так, словно это было самым очевидным решением. — Вот я однажды задел машину одного парня, но никто этого не видел, поэтому я просто уехал и никогда больше не заговаривал об этом. — Это ужасно. Ты ужасен, — история совсем не помогла, учитывая, что он был за рулем. — Зато меня не штрафанули. Все в выигрыше. — Кроме владельца машины. — Да хрен с ним. Слушай, мне пора. Нужно подучить роль. — Но это же рекламный ролик. Чего тебе там вообще учить— Купер повесил трубку, не успел Блейн договорить. И снова на руках был лишь совершенно бесполезный совет и гнетущие мысли. Он заехал на парковку и зашел в школу. И конечно же, с его удачей он умудрился встретить его. Предмет его страданий, с которого начались все проблемы. Определение искушения. Он стоял у шкафчиков, праздно болтая с кем-то из хорового кружка — с девочкой, которая всегда ходила в черном. И совершенно не замечал, как на него пялился Блейн. «Пялился», еще мягко сказано. Блейн был уверен, что такие узкие джинсы опасны для здоровья. — Всё в порядке, Андерсон? — Блейн повернулся и заметил на себе обеспокоенный взгляд Уилла Шустера. Блейн откашлялся. — Эм… да. Просто не выспался. — Если что, в учительской только что сварили свежий кофе. Я как раз туда шел, — добродушно сказал Уилл. И хотя Блейн ненавидел кофе из учительской, ему было просто необходимо разгрузить голову. Остаток дня прошел относительно неплохо, пока не наступил седьмой урок с одиннадцатиклассниками. Ему нужно было научиться отпускать. Всю жизнь это было его главной проблемой. Он всё таскал за собой. Он до сих пор помнил, как получил «двойку» по истории. И как в третьем классе на перемене его толкнул какой-то мальчик, а он всё плакал и плакал. И как, когда он был в садике, умерла тетя Анжела, но он не плакал, потому что еще не знал, что такое смерть. И с каждым днем этот груз становился всё тяжелее и тяжелее, его было всё больше и больше. Он понимал, что однажды он просто провалится под его весом под землю. И он сомневался, станет ли кто-то его искать. Когда ученики начали заходить в класс, он даже не стал смотреть на дверь в ожидании Курта. Он просто подошел к доске и крупными буквами написал тему занятия. Только через 10 минут после начала урока он осмелился взглянуть на пятую парту во втором ряду, только чтобы увидеть, что там никого не было. Но я же видел его утром, подумал Блейн. Но потом решил просто не обращать на это внимания. Он отпустил. Он продолжил вести занятие, не думая об этом больше ни секунды. И это было лучшее чувство на свете.***
— И зачем я на это согласился? — бездыханно спросил Курт, поднимаясь за Паком вверх по холму будто уже целый час, хотя на деле не прошло и двух минут. — Потому что ты хотел узнать, каково это быть крутым парнем. Как Паказаврус. Курт закатил глаза. — Точно. — Серьезно. Всем девчонкам нравятся плохиши. — Уверен, девушки по всему миру борются за свои 7 минут в раю с Паказаврусом, — саркастично ответил Курт. — Вот именно. Наконец-то до тебя дошло. Они продолжали взбираться на холм в дружелюбном молчании. Слышалось только шуршание дорогих ботинок Курта, пока они пробирались сквозь сугробы. — Что там наверху? — спросил Курт. 11 лет игнорирования спортзала давали о себе знать. — Хватит задавать вопросы, — ответил Пак, и они оказались на вершине холма. Курт уставился на две огромные крышки от мусорных баков. — Ничего не понимаю. Я не стану тебе помогать, потому что всё выглядит так, словно ты опять собираешь мусор для общественных работ, тебя что опять- Пак изумленно покачал головой. — Садись, — он сел на одну из крышек. — И вперед. — С чего я буду… — но Пак уже схватил его за плечи, и он приземлился на крышку. — Так. Стоп, мы же не станем… — не успел он закончить, как Пак со всей силы толкнул его, и он полетел вниз, вниз, вниз. Всё по сторонам превратилось в мешанину. Ветер дул в лицо. Тишину разрывали только его душераздирающие крики. В голове крутилась лишь одна мысль: Жизнь — дерьмо, а потом ты умираешь. И вдруг он приземлился в сугроб прямо лицом вперед. Секунду он продолжал так лежать, думая, был ли это ад и неужели он наконец-то замерз. Пару секунд спустя Пак приземлился рядом с ним с таким хохотом, словно не обрек только что Курта на смерть. — У тебя там всё в порядке, принцесса? — Нмгу дышать, — ответил Курт, даже не пытаясь встать. И серьезно, на этом нужно было закончить, но не успел он подумать, как Пак уже снова взбирался на холм. И он пошел за ним. И еще раз. После четвертого раза его леденящие кровь крики прекратились и он даже начал… веселиться? Он быстро обнаружил, что если закрыть глаза, то спуск по холму был похож на полет. Или на падение. Он не был уверен. Но ему нравилось чувство свободы. В эти моменты он мог думать лишь о том, как холодный ветер колол уши и наполнял легкие. Он словно мог делать это целую вечность, и всё равно всё бы закончилось хорошо.***
На следующий день всё было уже не так красочно. Курт думал, что его вызовут к директору и спросят, почему вчера он пропустил половину занятий, но система Маккинли была в таком беспорядке, что едва ли кто-то заметил. — С возвращением, мистер Хаммел, — сказал вместо приветствия Блейн, когда Курт зашел в класс. Оу, секундочку. Он признал его существование. Он в самом деле умудрился заметить, что Курт был здесь. И, похоже, он был единственным, кто заметил незапланированное отсутствие Курта. — У меня две новости: хорошая и плохая, — объявил Блейн классу. — Хорошая новость состоит в том, что я не поленился и проверил все ваши работы, потому что мне не всё равно, — сказал он с наигранной бодростью, заставляя учеников нервно посмеиваться и закатывать глаза. — Плохая же новость в том, что средний балл по классу — 67. Совсем не этого я ожидал, — он вдруг повернулся к Курту. — А, да, кстати. Эстер, Курт, вам двоим все еще нужно написать тест. И раз уж у вас обоих был дополнительный день на подготовку, я уверен, что ваши оценки будут намного лучше. Блейн вел себя настолько пассивно-агрессивно, что, будь они наедине, Курт непременно напомнил бы ему об этом. К тому же в этот момент он был занят тем, что сходил с ума, потому что совершенно забыл про подготовку к этому проклятому тесту. И всё бы ничего, только и последнее занятие с Майком он тоже пропустил. — Можно, пожалуйста, мне дополнительный день на подготовку? — попросила Эстер. — Я вчера была на похоронах. До сих пор в трауре. — Конечно, готовься сколько нужно, — отмахнулся Блейн. — А ты, Курт? Где ты вчера был? Курт точно подожжет этот кабинет со всеми, кто находился в нём, если это превратится в Испанскую инквизицию. — У врача, — пробормотал он. И он даже не мог попросить дополнительный день, потому что ничто не могло сравниться с чертовыми похоронами. Он бы выглядел полным придурком. Спасибо, блять, большое, Эстер. Блейн даже не стал докапываться, хотя Курт ожидал этого. Но и не поверил в очевидную ложь. Тем не менее, он обеспокоенно спросил, в порядке ли он. Чего Курт тоже ожидал. Блейн сделал то, что было большой редкостью: он закрыл тему и пошел дальше. — Значит, жду тебя сегодня после занятий? — спросил Блейн, и Курту оставалось только кивнуть. — Отлично. Встретимся в библиотеке, — сказал Блейн, продолжая читать лекцию по тому, как нужно правильно готовиться к занятиям. Курт отлично понимал, что он делал. Он хотел, чтобы они были на виду у других, чтобы точно не говорить о том, о чем действительно нужно было поговорить. Не о чем тут говорить, напомнил себе Курт. Он же дал понять, что думает об этом. Но мог ли Курт действительно сдаться, даже не поборовшись? Да, мог. Потому что он знал, что жизнь не похожа на кино. А даже если и была, то он уж точно не был главным героем. Он был тем второстепенным персонажем, который появлялся на экране всего на секунду: продавец в магазине или пешеход, выгуливающий собаку. Ничего особенного. Такие люди не спасали мир. Их желания не исполнялись. Они просто существовали, а за тем и это переставали делать.***
— Как тест? — спросил Майк, когда они шли в хоровой класс следующим вечером. — Ужасно. — Может, если бы ты пришел на занятие… — Я всё равно бы провалился. Поверь, выше 55-ти там всё равно бы не было. Майк широко распахнул глаза. — Не думал, что всё может быть настолько плохо. Разговор вгонял в депрессию, поэтому он был рад, когда мистер Шу прервал их своей привычной речью, во время которой Курт с таким удовольствием отключался. — Итак, ребята, все по местам. Сегодня мы наконец-то приступим к долгожданному испытанию: дуэты, — сказал Уилл и был встречен просто смехотворно огромным энтузиазмом, хотя ничего особенного не сделал и не сказал. — Кто хочет начать? — спросил мистер Шу, и Рейчел, Курт и Мерседес подняли руки, не успел он закончить. Все трое уставились друг на друга. — Плохой ход, — прошептала Куинн, мягко опуская руку Курта. — Если будем последними, то это даст нам возможность научиться на чужих ошибках и разбить противников и/или довести их до слез. В такие редкие моменты Курт вспоминал, что однажды Куинн была беспощадным капитаном чирлидерской команды и не раз приводила их к победе. Они послушали несколько интересных дуэтов, но ни один из них не был чем-то особенным. Большинство из них включали в себя яркие костюмы или электрогитары или громкие голоса. Поэтому, когда Курт и Куинн сели на два стула с одной лишь акустической гитарой, все немного удивились. Пока Куинн наигрывала простые аккорды, Курт сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Музыка окутала его, и он переключился в режим выступления. Он ждал, и ждал, пока время не наступило, и он открыл рот и запел.***
When you were here before, I couldn't look you in the eye. You're just like an angel. Your skin makes me cry. Когда ты был здесь, Я не мог смотреть тебе в глаза. Ты словно ангел. Прикасаясь к тебе, я хочу плакать. Блейн шел в учительскую, чтобы оставить документы для коллеги, когда услышал мелодичный голос, который он узнал почти сразу же. Он осознал, что был рядом с хоровым классом, и дверь была приоткрыта. Лучше всего было пройти мимо и забыть. В последнее время ему так хорошо это удавалось. Стоило ли того одно исключение? You float like a feather In a beautiful world. I wish I was special. You're so very special. Ты паришь, словно перышко, В прекрасном мире. Как бы я хотела быть особенной. Ты настолько особенный. Другой голос, чуть менее настойчивый, но чувственный пропел следующие строки, и тогда Блейн решил, что мог остаться и послушать. Ничего страшного. Всё-таки пел не только Курт. But I'm a creep. I'm a weirdo. What the hell am I doing here? I do not belong here… Но я — урод. Я — странный. Какого черта я здесь делаю? Мне здесь не место… И снова лиричный голос Курта, который пел о том, что было очень близко к правде, как успел узнать Блейн. Но он не мог заставить себя уйти, потому что никогда не слышал, как поет Курт. Они столько раз говорили о хоровом кружке, но Курт едва ли промычал пару нот за все это время. I don't care if it hurts. I want to have control. I want a perfect body. I want a perfect soul. Мне плевать, если будет больно. Я хочу контролировать себя. Я хочу идеальное тело. Я хочу идеальную душу.* Спела чирлидерша. И слова вернули Блейна на землю. Он мог контролировать себя. А значит мог и уйти. Поэтому Блейн заставил себя сдвинуться с места еще во время песни. Он не услышал аплодисментов и радостных возгласов участников хора, он пропустил слова «думаю, мы определились с победителями!» возбужденного Уилла Шустера, он не увидел, как засиял Курт, а Куинн понимающе улыбнулась. Потому что это был другой мир. В котором ему не было места. Он был сбоем в жизни Курта, а Курт — в его. После этого осознания Блейну уже было намного проще держаться подальше.