***
Во время самой большой перемены между четвёртым и пятым уроком Шастун сидел у него в кабинете и довольно громко возмущался. Попов же заполнял электронный журнал, отвлекался на мужа, из-за чего делал мелкие ошибки и тоже раздражался. — Она наказала только Емельянову, а Горелова отделалась даже без нотаций! — Антон мерил шагами расстояние от его стола до доски. — Что тебе мешает устроить эти самые нотации? — равнодушно спросил Арсений. — Разве ты не понимаешь, в чём на самом деле проблема?! — Не особо, — пробубнил физик, старательно щёлкая по клавишам. Шастун остановился, в два шага оказался рядом, уперевшись руками в стол, навис над ним и яростно проговорил: — Она на хую вертит моё мнение и специально делает всё это! Назло мне! — Вряд ли он у неё есть, — хмыкнул Арсений, посмотрев наверх, чтобы встретиться с мужем взглядами. — Но ты прав, она делает это специально, чтобы вывести тебя на эмоции. Прошу заметить, у неё это получается весьма успешно. — На чьей ты стороне? — нахмурился Антон. — Естественно, на твоей, — выдохнул Попов, вернувшись к электронному журналу. — Что-то незаметно, — Шастун сложил руки на груди и отошёл к партам. — Ты слишком бурно реагируешь на неё, — заметил Арсений. — Включи свою холодность. Представь, что Бориска бросила тебя на семь лет с разбитым сердцем, а потом вернулась и что-то от тебя хочет. В глазах Антона так и читалось: «Ты совсем дебил?». Попов попытался улыбнуться, но быстро понял, что пахнет жаренным. — Ты издеваешься? Или хочешь, чтобы мы поссорились?! — Я хотел разрядить обстановку, — быстро проговорил Арсений, вставая с места. — Прости, это глупая шутка, — он подошёл ближе и нежно коснулся напряжённой шеи Антона, на что тот тяжело вздохнул. — Но правда, нужно научиться её игнорировать. — Это сложно делать, когда она творит всякую дичь в отношении моих детей. Попов хотел уже что-то ответить, но громкий звук звонка не дал этого сделать. Он успел убрать руку с его шеи до того, как дверь открылась и вошёл седьмой класс. — Встретимся на обеде, Арсений Сергеевич, — сказал Шастун с лёгкой улыбкой и стремительно покинул кабинет.***
Второй день учёбы в новой школе выдался просто отвратительным. Хотя всё началось не так уж и плохо. Разбудили её опять райские птички. Вроде Кьяра уже начала к ним привыкать, но всё равно считала это странным будильником, собственно, как и саму Алину. Кое-как поднявшись с постели, она дала соседке увести себя в душевые комнаты, чтобы умыться и навести марафет. Кьяра занималась первым, а Алина с Мартой вторым. Но она всё же разрешила девочкам сделать свои тёмные волосы ещё прямее, при этом терпела и даже не материлась. — Ваш вердикт, миледи? — улыбнулась Марта, отпустив последнюю прядь. Кьяра посмотрела на своё отражение. Плойка превратила её мягкие, совсем слегка вьющиеся волосы в… роскошную гриву? Ей сложно было описать, что за чудо произошло, но прическа изменилась сильно по сравнению с тем, что могла сотворить простая расчёска. Опыт интересный, только возиться с плойкой каждый день казалось слишком муторным. — Сойдёт, — хмыкнула Кьяра. Они сразу переоделись в школьную форму и дружно отправились на завтрак, где день и испортился. Опять же, не было никаких предвестников, Кьяра даже чувствовала себя относительно хорошо. Кормили снова кашей, только в этот раз манной, и Кьяра всё же решила воспользоваться джемом и заодно налить себе молока, раз уж идти к раздаточным столам. Она и не обратила внимание на то, что впереди стояла Стефания. Дальше всё случилось слишком стремительно. Кьяра успела только встать в очередь, и уже через секунду Стефания резко обернулась и опрокинула чашку с чаем прямо на рубашку, задевая ещё и волосы. — Ой, — наиграно и наивно выдохнула Горелова. — Я такая неловкая. Кьяра застыла с открытом ртом, чувствуя, как горячая ткань прилипала к телу. — Ну, ничего, — улыбнулась Стефания и наклонилась к её уху, чтобы прошептать: — У такой шалавы, как ты, вряд ли это впервые. Шок сменился гневом. Горелова не успела и шага сделать в сторону, как Кьяра вцепилась ей в розовые волосы и начала таскать из стороны в сторону. Визг стоял оглушительный и это, естественно, не осталось без внимания. Школьники будто ждали подобного шоу, сразу стали что-то выкрикивать, смеяться, а учителя не разделяли их радости. Разняли их быстро. Причём Кьяра не сразу заметила, что её удерживал за руки Ник, хотя он скорее должен был находиться с другой стороны конфликта. Словно из-под земли появившаяся Бориска начала их отчитывать, и совершенно непонятным образом Стефания вышла сухой из воды. В кабинете директора классный руководитель пытался исправить это недоразумение, но не вышло. Если бы не мокрая липкая рубашка, то Кьяра бы позабавилась с того, как Шастун и Бориска шипели друг на друга, а Воля сидел с таким скучающим видом, будто наблюдал за игрой в пинг-понг. Они встретились с директором взглядом, как раз в тот момент, когда учителя уже начали переходить на личности. — Всё, хватит! — Воля стукнул кулаком по столу, они тут же замолчали и посмотрели на директора. — Мне это уже порядком надоело, — проговорил он медленно, смотря то на Шастуна, то на Бориску. А потом перевёл усталые глаза на сидящую перед ним ученицу. — Емельянова, ты будешь наказана за драку, и я позвоню твоей матери. Сегодня после уроков вымоешь все туалеты, надеюсь, это заставит тебя подумать о своём поведении. Антон Андреевич, проследите, пожалуйста. Все свободны. Он махнул рукой и уставился в свои бумаги. Кьяра тут же встала и отправилась на выход, учителя последовали её примеру. — Ещё одна похожая выходка, и так легко ты не отделаешься, — в коридоре заявила завуч, специально не дав ей далеко уйти. — Я учту, — холодно ответила Кьяра, проводив Бориску взглядом, пока она не скрылась за поворотом. — Я не одобряю конфликты и уж тем более насилие, — заметил Шастун, что, оказывается, тоже ждал, пока завуч уйдёт. — Но недоволен твоим наказанием, и что Горелову никак оно не затронуло. — Я польщена, Антон Андреевич, — Кьяра сказала это с такой для него знакомой интонацией, что Шастун невольно покосился. — Я опоздаю немного на первый урок, мне нужно переодеться. Классный лишь кивнул, и Кьяра поспешила к себе в комнату. Она сменила рубашку и колготки (оказалось, туда тоже немного попало брызг), а потом забежала в душевые и попыталась отмыть волосы от сладкого чая. Все старания девочек пошли насмарку. Мыть голову целиком времени конечно же не было, а просто вода не помогла. Махнув рукой, Кьяра завязала пучок, и, уже уставшая от этого дня, отправилась на уроки. Алина, видимо, не могла долго себя сдерживать, поэтому на английском шёпотом рассказала ей, что Ник взбесился из-за выходки Гореловой, и у них состоялся очень громкий разговор возле столовой. Кажется, между королём и королевой произошёл разрыв, и виной тому именно Кьяра. Опять же, если верить слухам. Уроки прошли относительно спокойно. Стефания кидала на неё странные взгляды с неприязнью, ненавистью и чем-то ещё, а Кьяра никак не реагировала. Некоторые одноклассники в шутку подходили и хвалили её навыки бойца, на что Кьяра не обижалась и даже шутила в ответ. Ник же вёл себя отстраненно, почти ни с кем не разговаривал, хотя целый день сидел с Колей, который всячески пытался его растолкать. Сама Кьяра старалась не думать о том, что произошло, и не задаваться вопросами об отце (Видел ли он драку? А как отреагировал?), но не получалось, особенно, когда слышала шёпот и тихий смех за спиной от некоторых девочек. После обеда, когда все дополнительные занятия закончились, Шастун выдал ей швабру, тряпки, ведро, моющие средства и большие резиновые перчатки. Кьяра тоскливо оглядела этот набор и подняла на него взгляд. — Тебе нужно будет вымыть полы и почистить унитазы, — без энтузиазма сказал классный. — Начинай с комнаты для девочек, в сами душевые не лезь. Через пару часов приду, если справишься раньше, ищи меня в кабинете английского. — Ладно, — выдохнула Кьяра и проследила за тем, как Шастун ушёл. Решив, что с музыкой трудотерапия подействует на неё лучшим образом, первым делом она распутала наушники, вставила в уши, потом запустила свой любимый альбом и натянула на руки перчатки. Физический труд Кьяру никогда не пугал, тем более под хороший саундтрек, правда швабра была старая, деревянная и не такая удобная, как её новые собратья. Но Кьяра приловчилась быстро. Она уже закончила с туалетами и домывала полы, когда кто-то напугал её до чёртиков, положив руку на плечо. Кьяра вскрикнула и отпрянула в сторону, обернувшись. Этот кто-то оказался Ник. Музыка всё ещё играла в наушниках, и, тяжело выдохнув, девушка выдернула рывком сразу оба и недовольно проговорила: — Если я останусь заикой, то в этом только твоя вина. — Прости, не думал, что ты в наушниках, — улыбнулся одноклассник. — Как уборка? — Нормально. Эй! Это вообще-то комната для девочек! — Да ладно? — хмыкнул Ник и обошёл возмущённую Кьяру, чтобы запрыгнуть на подоконник. — Я пришёл извиниться, ведь в том, что тебя наказали, есть и моя вина. — Ага, — с сарказмом выдохнула Кьяра, выключая музыку на телефоне. — Кажется, Стефачка не знала, что вы не встречаетесь. — Теперь знает, — уже без улыбки сказал Ник. — А в чём проблема? — спросила Кьяра, продолжив мыть полы. — Почему ты не хочешь быть с ней? Судя по бешеному всплеску ревности после того, как мы мило пообщались, у неё к тебе реальные чувства. — Понимаешь, — тяжело вздохнул Ник. — Дело в том, что она очень похожа на мою мать. Может быть, ты слышала, что наши отцы влиятельные люди в Питере, они очень давно дружат, ещё с бандитских времен. А наши матери красивые, но глупые, к тому же моя часто заводит любовников, — он рассматривал свои кеды, а Кьяра остановилась и подняла голову. — Лет с восьми она запрещает называть себя «мамой», потому что это слово её старит. Просто Лиза, — Ник ухмыльнулся и поднял на неё глаза. — Это отвратительно, и ведёт она себя так же, а отцу наплевать. Он мне так и сказал. Мои родители не любят друг друга. Вот в чём проблема. Я не хочу быть со Стефой, потому что она копия моей матери. Я не хочу такой жизни. — Звучит невесело, — тихо заключила Кьяра. — Значит, между вами теперь всё? — Да, благодаря тебе. Так что спасибо. И я тебе должен, проси всё, что хочешь. Только не поцелуй, — Ник слегка улыбнулся на последних словах. Кьяра же задумалась, облокотившись двумя руками на швабру, потом облизнула сухие губы и проговорила: — Знаешь, ты действительно можешь мне помочь, вот только… — Эй, я перед тобой душу раскрыл, так что баш на баш! — Ладно, — выдохнула Кьяра и подошла ближе. — Только поклянись, что никому не скажешь? — Клянусь своей пятеркой по физике, — хмыкнул Ник и поднял руку. — Ты прям угадал с темой нашего разговора, — улыбнулась Кьяра, а потом проговорила шёпотом, наклонившись к нему совсем близко: — Физик — мой отец. — Что?! Правда? — Кьяра отодвинулась и закивала. — Ахуеть! А он знает? — Кьяра отрицательно помотала головой. — Ебаный в рот… — Они с мамой развелись, когда я была совсем маленькая, а потом мама вышла замуж, и Борис меня удочерил. Мне, естественно, никто ничего не сказал, ложь вскрылась, когда они тоже решили развестись, — рассказала Кьяра, встав рядом с ним. — Что нужно от меня? — Мне нужна информация о нём. Ты сможешь достать? — Кьяра прикусила щёку изнутри, ожидая ответа. — Думаю, да, — кивнул Ник и спрыгнул с подоконника. — Через отца смогу, но придётся подождать, это не быстро. — Ждать я умею, — улыбнулась Кьяра. — Только давай договоримся, что в детективов мы будем играть только вдвоём? Никаких Алин и прочих неумеющих держать язык за зубами, — Ник тоже улыбнулся и протянул ладонь для рукопожатия. — Это только между нами, — ответила Кьяра и пожала его руку прямо в перчатке. — Фу, она мокрая, — скривился парень, а она засмеялась в голос.***
В конце этого странного дня, когда время уже подходило к отбою, Арсений затащил мужа в ванную для совместного принятия душа. Или это Антон затащил его? Разница невелика, тем более они оба были не против немного расслабиться в компании только друг друга. — Ну, как тебе новенькая? — спросил Шастун, густо намыливая мочалку. Арсений блаженно нежился под тёплыми струйками душа, словно кот, который неожиданно полюбил воду. Мысли текли неспеша, поэтому он не сразу понял смысл вопроса и далеко не сразу нашёлся с ответом. Антон же не думал его торопить. — Тупее по моему предмету был только ты, Шастун. — По-моему, ты придираешься, — улыбаясь, ответил Антон, а потом начал наносить пену на плечи физика. — Твоя Емельянова безгоду неделю в школе, — Арсений с трудом открыл глаза, но приобнял одной рукой лингвиста, что всё ещё орудовал мочалкой. — А уже успела устроить драку, нахамить раз десять учителям и схлопотать двойку по моему предмету. — Ну, ей сложно, — выдохнул Шастун. — Она же новенькая. — Ты почти не знаешь её, а защищаешь. — Она учиться в классе, где я классный руководитель, а значит она мой ребёнок, — проговаривал Антон и медленно провёл ладонью по его шее, очерчивая большим пальцем челюсть. — За своих детей я глотку перегрызу любому, даже тебе, любимый, — на последних словах Шастун сдавил его шею, не перекрывая воздух, а жёстко любя. — Звучит так сексуально, — хищно улыбнулся Арсений, рывком поддался вперед и поцеловал его. — Но это всё не отменяет того факта, что Емельянова полный ноль в физике, как и ты. — Ой заткнись, пожалуйста, — хмыкнул Шастун, уже сам целуя мужа в губы и крепко обнимая за шею. Вода приятно шумела, запах свежей мяты геля для душа витал в кабинке, а от пара запотело всё вокруг. Двое учителей неистово целовались и прижимались телами так, словно хотели раствориться в друг друге. Ладони Антона блуждали по разгорячённому телу мужа, ласково поглаживая спину и бёдра, иногда сжимая упругие ягодицы. Арсений же жёстко удерживал его за волосы, чтобы тот даже не думал прервать бесконечно долгий поцелуй. Готовые на всё члены тёрлись друг об друга и подтянутые животы. — Трахните меня, пожалуйста, на кровати, Антон Андреевич, — томно прошептал Попов, когда его задницу в очередной раз страстно сжали. — Нет, — покачал головой Шастун. — Вы вели себя сегодня слишком дерзко, поэтому на колени, Арсений Сергеевич. — Пощадите мои колени. — Вам следует преподать урок, чтобы вы уже научились сначала думать, а потом шутить, — проговорил Антон, делая маленький шаг назад и нежно надавливая на его плечи. — Я же извинился, — выдохнул Арсений, но всё же опустился перед мужем. — Извинения будут приняты после урока, — хмыкнул Шастун и начал поглаживать свой член рукой. Попов дождался, когда он оттянет кожу, и появится розовая головка, чтобы тут же взять её в рот и начать посасывать. Антон пальцами убрал тёмную чёлку со лба, зарываясь в локоны на затылке, и толкнул его голову вперёд, заставляя взять глубже. — Смотри на меня, — сказал Шастун таким тоном, что не подчиниться было невозможно. Встретившись взглядом с глазами цвета замёрзшего Байкала, он начал управлять процессом, толкаясь в горячий рот и держа мужа за волосы. Арсений не сопротивлялся, полностью подчинялся, позволял ему вести, послушно держал рот открытым и лишь держался ладонями за его худые бедра, чтобы случайно не свалиться. Что могло быть лучше этого доверия? Ничего. И пусть колени Попова всё же соскальзывали по холодной плитке и уже начинали болезненно ныть, сейчас на это было плевать. Член Антона ритмично скользил во рту, на языке оставался сладко-солёный вкус, а сам Шастун не отрывал взгляда и так сексуально закусывал губу. Хотелось ещё глубже, ещё грубее и опять же — пусть завтра будет першить горло. Плевать. Шастун будто почувствовал его желание, толкнулся вперёд резче, тем самым заставляя заглатывать член дальше. От узости горла Антон протяжно застонал и замер на мгновение, но потом опять начал двигаться с уже большей амплитудой. Арсению даже не нужно было прикасаться к себе, возбуждение, и так болезненное, словно било по ушам. Ещё совсем немного и он кончит от того, что муж трахает его в рот прямо в душевой, и плевать на всё вокруг. Антон пережал член у основания и вытащил из такого горячего рта, давая немного передохнуть, чтобы потом опять резко войти снова. Попов такой открытый, такой податливый, такой сексуальный, при этом такой родной и любимый. Долго он не смог продержаться, протяжно застонал и кончил прямо в Арсения, что тоже не заставил себя долго ждать и спустил себе на живот, пока глотал сперму. — Ну что, Арсений Сергеевич? — спросил Шастун, проводя большим пальцем по немного опухшим губам. — Урок усвоен? — хмыкнул он, на что Попов лишь слабо кивнул. — Если у вас ещё остались силы, то теперь я могу трахнуть вас в кровати. — У вас у самого-то встанет, Антон Андреевич? — хмыкнул Арсений, поднимаясь с колен и становясь под душ. — Ну, я постараюсь, — томно ответил Антон и, шлёпнув его по заднице, вышел из душа.