и чтоб родиться звёздам — нужно миллиарды лет.
у нас нет времени их ждать.
а потому, я провожу меж рыжих точек.
сотни линий, чтобы сто новых созвездий
осветили всё вокруг и я видел куда бежать.
***
День, на удивление, начался вполне себе приятно – даже надоедливый братец обошёлся без его постоянных подколов. Это действительно радовало, заставляя нелепо улыбаться самому себе.
Чара и не помнил, когда в последний раз так радовался обыкновенному времени суток с палящим солнцем. Возможно, этого никогда и не было, поэтому его воспоминания размыты.
Он натягивает на себя привычную футболку тёмного цвета – сегодня можно было расслабиться, ведь ненаглядные родители решили посетить другую семью таких же упырей. По крайней мере, так думал сам полукровка. Уж больно не разбирался в подобной теме. С губ вырвался тихий смешок. В алых глазах горит яркий огонёк. Такой непривычный, но до боли приятный.
Но он прекрасно помнит недавние события, о которых поведала Фриск. Она пережила много боли и страданий, прежде чем попасть в их более мрачную семью.
Но даже здесь были какие - никакие плюсы — теперь Ноэль приходит к девушке по три, а то и по четыре раза в день, принося для неё чего - нибудь съестного. Служанка будто бы стала для неё заменой матери.
Чара же, в свою очередь, старался незаметно от родителей вытащить её на улицу, позволяя вдохнуть долю свежего воздуха. Он не был силён в медицине, но осознавал – людям необходимы подобные прогулки. А ей – так тем более.
Да и ему самому нравилось выполнять такую шалость, изредка позволяя себе прилечь рядом с девушкой на мягкую траву и поглядывать на её веснушчатое личико. В такие моменты Фриск выглядела более живой. И это безумно
нравилось полукровке.
Внезапный стук в дверь заставляет обернуться. Бросив лишь скорое “не заперто“, он ожидал увидеть знакомую фигуру в дверном проёме. К его счастью, это оказалась только что вернувшаяся с завтрака Фриск.
— А ты рановато. – проговорил Чара, присаживаясь на край постели.
Она же закрыла за собой вечно скрипучую дверь и покрутившись вокруг себя, элегантно плюхнулась рядом.
— Уже скоро девять. – на удивление спокойно отвечает Фриск повернув голову в сторону.
Полукровкаа захлопал глазами.
— Как ты–
— Узнала время, находясь в практически не освещённой комнате без часов? – заканчивает Фриск, усмехаясь. – Скажи спасибо Ноэль. Она купила настенные часы специально для меня, представляешь?
Он замирает на месте, изучая поведение прибывшей девушки. Она так искренне обрадовалась обыкновенным часам, будто ей вручили самый дорогой подарок на свете. На её лице вновь появляется лёгкая улыбка, слегка прикрываемая ладонью.
Какая же она невероятная, чёрт возьми!
Даже несмотря на совсем недавнюю истерику, она смогла отыскать в себе силы на привычную радость. И это не могло не радовать.
Естественно, Чара хотел задать абсолютно другой вопрос, но передумал. Уж больно хотелось подольше лицезреть её счастье, бьющее из самого сердца.
— Ух ты. Это действительно круто. – он лишь неловко улыбается.
— Теперь и жизнь стала полегче. – убрав ладонь, добавляет Фриск, пожимая хрупким плечом.
Каштановые пряди неловко касаются его. Девушка, подмечая прикосновение, убирает мешающие волосы назад. Со стороны это выглядело довольно забавно.
Она только пришла, а уже успела подарить лучезарную улыбку и лёгкое чувство, приятно колющее по сердцу. Рядом с Фриск он ощущал себя более спокойным, понимая лишь одну вещь –
она в безопасности. Все её кошмары позади и больше никогда не вернутся.
Внезапно девушка встаёт со своего места и вытянувшись подобно кошке, проходит к открытому окну, опираясь локтями о подоконник. Чара продолжал хранить молчание, будто бы ожидая первых слов именно от неё. Взгляд желтоватых глаз сфокусировался где - то вдали, уж точно за границей леса.
— Скучаешь по своему городу? – неловко спрашивает полукровка.
— Я не смогу скучать по тому гнилому месту. – поспорил человек.
Он не стал спорить в ответ. В какой - то степени Фриск права – как можно скучать по месту, где тебя не любили и ни во что не ставили? Как можно скучать по пьяницам и отбитым чертям? Да о подобных гадах нужно поскорее забывать, даже не думая тратить на них свои слёзы и внутренние терзания.
— Тогда что ж случилось?
— Ничего. – она пожимает плечами. – Просто хочу полюбоваться видом из окна.
Чара вновь решает промолчать, дав Фриск свободу действия. Он не в праве запрещать ей, ибо понимает – это только ухудшит их взаимоотношения.
Девушка казалась для него чем - то большим, чем обыкновенный человек. Её внешние и внутренние черты были слишком идеальные для полукровки. Будто сама Вселенная услышала его желания и мечты, воссоздав такую красоту на этот свет.
Рука сама тянется к блокноту. Карандаш также попадает в плен цепких пальцев, прокручиваясь несколько раз вокруг своей оси, прежде чем мягко коснуться листа бумаги.
Фриск, будто всё осознав, меняет своё положение, присаживаясь на подоконник. Её лицо всё ещё не отрывалось от красоты лесного мира, пестрящего яркими красками. Ладонь касается стекла, а в отражении слегка виднелась по - детски наивная улыбка.
Художник и не осознал, что покраснел. Лишь махнув головой, он принимается за дело, мельком приглядывая за девушкой. Среди белого пространства проявляется изящное тело, одетое в такую же тёмную футболку, как у него.
Для неё она огромная — доходит чуть ли не до колен, но Фриск это никогда и не смущало. Чару, к слову, тоже. Понимая, что отвлекается, он продолжает работу.
Фриск молчала, находясь в том же положении, словно прекрасно знала о действиях друга. Мягкий солнечный луч проходит по её ладони, заставляя тихо усмехнуться столь приятному явлению. Как маленькая девочка, если честно.
Зарисовка больше не пустует, постепенно приобретая новые детали. Сделав последние штрихи, Чара прикусывает нижнюю губу и пристально разглядывал получившийся результат. Совсем не хотелось, чтобы одна мелкая помарка заставила сделать всё с самого начала. Ему необходим идеал во всём — пропорциях, освещении и прочих факторах.
Но самой идеальной должна выйти героиня всей работы.
Хотелось, чтобы она увидела её, но нечто тягучее не позволяло даже заикнуться о рисовании.
Он понимал, что возможно действует неправильно, а все его страхи – ерунда и лишь детский лепет. Так хотелось снять эту маску испуга и показать настоящего себя. Рано.
Слишком рано ты это делаешь, Чара.
—
Солнышко? – он неуверенно подзывает её по прозвищу, невольно краснея от собственных слов.
— А? – она же коротко отзывается, легонько повернув голову в его сторону.
— Хочешь, я покажу тебе кое - что? – без лишнего страха он решается задать этот вопрос.
Фриск лишь хлопает глазами от удивления.
— О чём ты?
— Просто подойди поближе. – на удивление спокойно продолжает полукровка. Хоть на его лице ничего не изменилось, но в глубине души он испытывал настоящую бурю эмоций, готовых вырваться наружу из долгого заточения.
Фриск неуверенно спускается со своего места и приблизившись к постели, присаживается на её край. Перед лицом тут же проскальзывает чёрный блокнот, заставивший отодвинуться назад. Его рука слегка дрожит. Сердце играет тревожную песнь.
— Полистай его, пожалуйста. Только не смейся, ладно? – тихо проговорив, словно замкнутый мальчишка, Чара протягивает ей своё сокровище.
Она неуверенно принимает его, первое время осматривая вещицу со всех сторон. Кончики пальцев и не уставали чувствовать приятный материал.
Изящным движением Фриск осторожно приоткрывает первую страницу и замирает в одном положении. Чёткий рисунок её веснушчатого лица бил по глазам заставляя обернуться в сторону художника. Он же, в свою очередь, отвёл взгляд куда - то вниз, держа пальцы в замке.
— Это настолько ужасно, да? – в его голосе читают нотки тревоги и подавленности, которые никак не хотели скрываться. – Прости, я не хот–
— Ничего не говори. – перебила Фриск, постепенно отходя от шокового состояния. – Это ведь.. – она останавливаться, прежде чем продолжить свою речь. – Это ведь
я, верно?
Ранее бледное лицо вновь заливается пунцовой краской. Чувство нарастающего стыда медленно, но верно берёт вверх — хотелось выхватить этот злосчастный блокнот и порвать его на мелкие кусочки, лишь бы уничтожить этот позор. А ещё хотелось извиняться. Чуть не кланяться ей в ноги, лишь бы она простила.
—
Да. – его хватает только на столь короткий и чёткий ответ.
Воздух разрезает тихий вздох и шелест страниц. Фриск продолжала просматривать работы одну за другой, делая небольшие паузы между ними. Она вглядывалась в каждую деталь, будто не веря своим глазам.
— Это прост–
— Извини. – Чара перебивает её, потянувшись к заветному блокноту.
— За что ты извиняешься? Это ведь прекрасные работы. – она перехватывает юношеское запястье, осторожно сжав его.
Взгляд тут же врезается в веснушчатое личико. По телу пробегает до боли приятный ток, заставляющий легонько вздрогнуть. Он вновь чувствует это тепло, текущее в его смешанной крови. Её слова ударили в голову – она действительно считает его каракули прекрасными или насмехается, чтобы не обидеть?
— Серьёзно? Тебе правда понравилось? Это ведь не шутка? – вопросы обрушились на её голову. Она же тихо хихикает, невольно усиливая хватку.
— Да какие тут шутки. У тебя просто талант к рисованию!
— Но ведь я рисовал только тебя.
— И что? Значит, с портретами будет легче работать.
Возможно, Фриск права. У него никогда не выходило рисовать пейзажи или натюрморты, как бы он не пытался. Но и портреты с участием других Чаре никогда не нравились — он пытался зарисовать работающую в библиотеке Ноэль или на крайняк пьяницу - Джейсона, но увы, сдавался на первых порах. Лица были не такими живыми. Всё было слишком сухо и неестественно. В случае с Фриск всё было намного легче.
— Может быть, так и есть. – полукровка нехотя разрывает тактильный контакт. – Я просто и не думал, что ты этим заинтересуешься.
Она лишь пожимает плечами, возвращая блокнот законному владельцу.
Никакого смущения или стресса от неожиданного предоставления её портретов – только восторг и непривычное спокойствие. Возможно, ему стоит прекратить так остро реагировать на все свои действия по отношению к подруге.
— Знаешь, тебя приятно рисовать. – с языка вырывается злосчастный комплимент.
Девушка мягко улыбается.
— Спасибо.
Такой стыд! Позор! И кто ж тянул его за язык? Лишь блядская
привязанность, растущая с каждым днём.
— А вообще, у меня тоже довольно интересное хобби имеется. – внезапно проговорила она, обнимая себя за колени.
— Правда? И какое? – любопытство тут же вырывается наружу.
— Ты о нём уже знаешь. – Фриск загадочно улыбается, кивая в сторону окна.
Она точно говорит о звёздах. Чара прекрасно помнит, как впервые забрался с ней на крышу и наблюдал за этой красотой, постоянно что - то бурча под нос. Он был дураком, не понимающем прекрасного.
—
Звёзды действительно прекрасны. – мечтательно протягивает полукровка.
— И я о том же. Как их можно
не любить? – с таким же тоном спрашивает обладательница веснушек – таких же маленьких звёздочек, рассыпанных по коже.
Тяга прикоснуться к ним росла с каждой секундой. Так и хотелось просто пройтись пальцем по этим пятнышкам, складывая из них созвездия. Так сказать, совместить приятное с полезным! Чара неуверенно сокращает расстояние между ними, чуть ли не касаясь чужого плеча. Фриск оборачивается в его сторону, приоткрыв рот от удивления.
Понимая, что терять ему уже нечего, он медленно прикладывает указательный палец к её щеке. Его глаза не могли оторваться от её веснушек. Они ещё прекраснее ночных звёзд. На них можно смотреть целую вечность. К ним можно спокойно прикоснуться, не боясь смертельных ожогов. А значит, что они действительно лучше.
— Что ты делаешь? – тихо спрашивает Фриск, не ожидая внезапного приступа тактильности со стороны полукровки.
Он лишь неловко усмехается, пряча лицо за густыми волосами. Никогда бы не поверил, что такой унылый и хмурый паренёк мог бы смущаться из - за такой ерунды.
— Складываю созвездия? – его палец неуверенно двигается в сторону, образуя небольшой ковшик. – Вот, уже
Большая Медведица нарисовалась. – с улыбкой произносит полукровка, скинув с себя душную маску.
— Скорее
Малая. – Фриск поддержала его настрой, тихо усмехнувшись.
— Как знаешь,
солнышко.
— Так почему же не
звёздочка?
—
Солнце – тоже своего рода звезда, не забывай об этом. – пальцы одни за другим прикладываются к веснушчатой щеке, пока целая ладонь не схватилась за неё.
Желтоватые глаза по - прежнему горели привычным огоньком. Таким ярким и до боли приятным. Колючие мурашки пробежали по бледной коже.
Ему нет дела до них.
Они молчали. Никто не знал, как можно продолжить этот разговор. Будто так и должно быть.
Неловкие прикосновения продолжали насыщать голодающее тело характерным теплом, пока Фриск непривычно мило улыбалась, не отрывая взгляда от парня. В его голове вновь всплывает одни и те же мысли —
защити её, не отдавай мерзким тварям.
И Чара знал, что точно сделает это любой ценой.
