Хлопает пробка, шампанское хлещет во все стороны, бурные аплодисменты и возгласы обрушиваются на гримерку. Я стою в стороне и наблюдаю за радующейся командой, которая празднует завершения тура. Последний концерт отшумел десять минут назад и теперь предстояла долгожданная дорога домой. В голове рисовались цифры — количество денег, которое я могла бы вздёрнуть в туре. Сумма сногсшибательная, но всё совсем по-другому и от этого я становлюсь другой.
— Вечеринка пройдёт в Москве, — слышу краем уха.
Интересно, а мне можно? Фактически меня уволили перед Новым годом, но тур отработала. Наверное, нет да и Гриша не пустит.
Я закусила губу. Хотелось веселья, кутежа и знакомств, ещё какого-нибудь общества помимо Ляхова и его зверинца. Летом я разъезжала на дорогих машинах, зависала в лучших ресторанах и общалась с «золотыми» детками. Элитой, так сказать.
— Янис Бекирович, можно тебя на пару слов? — тихо позвала репера.
— Можно, менеджер Муранова, — смеясь подходит ко мне.
— Можно мне… могу я тоже придти на твою вечеринку? — неловко спрашиваю.
На мой вопрос Бадуров просто кивнул и похлопал по плечу.
— Спасибо, — прошептала ему вслед.
Весь полёт я спала, с аэропорта меня встретил Лёша Сими и Ваня Лов66. Мы обменялись дежурными фразами и молча двинулись в загородный дом. Парни тихо о чем-то разговаривали, на фоне по радио шла новостная сводка, а я смотрела в февральское окно.
*
— Поздравляю студентку Московского государственного университета с началом учебного года! — торжественно произносит Марк.
— Что?! — я от радости бросаюсь ему на шею.
Он крепко обнимает меня и хвалит.
— Но как? Что? Я в шоке! — не могла найти себе места от волнения.
— Из-за дополнительных мест у них там произошла путаница и что-то случилось с документами, — нехотя говорит Марк. — Идём, отметим это дело!
— Спасибо тебе, самый лучший в мире брат! Снова во всем разобрался, — целую его в щеку.
Потом Аня мне скажет, что Марк это место «выкупил». Не знаю до сих пор, что значит «выкупил», в тот раз я не стала у неё уточнять.
Я тряхнула головой и подумала о том, что мне нужно взять с собой в дорогу и в чем я пойду на вечеринку. За раздумьями я не заметила как оказалась на пороге дома, который пустел.
— Где все? — спросила я Сими.
— С Гришей, — кратко отвечает он и поднимает чемодан на второй этаж.
Снова очень занят, но удивительным образом он находит время, чтобы повоспитывать меня. Что за чудак.
Я быстро разобрала вещи, приняла душ, закинула стирку и легла отдыхать. Проснуться заставила ощутимая тяжесть рядом и уличный запах с прохладой, в кровать лёг кто-то ещё. Лёгкий парфюм с ореховым ароматом занимал всё пространство вокруг.
— Я скучал, — шепчет слегка хриплый голос.
— Прости, что редко отвечала на сообщения, — шепчу в ответ.
Его руки по-хозяйски опускаются мне на талию и прижимают к себе, мягкие губы настойчиво целуют, а я спросонья нехотя отвечаю, но почему-то поддаюсь неожиданному разливающемуся тёплому чувству. Я запускаю свои ладони в его кучерявые волосы, массирую кожу головы.
— Когда ты вернулся? — спрашиваю, перерывая поцелуй.
— Полчаса назад.
Гриша тоже здесь? Да нет, он-то тут причём.
Рома тянет меня на себя и мы меняем позу. Я лежу на нем сверху, его руки скользят по мне вверх-вниз, гладят по спине и опускаются на попу, осторожно сжимая. Я целую его в шею, в подбородок и скулы, подгибаю ноги. Страсть и желание охватывает меня, мои руки залазят под его футболку и гладят напряжённые мышцы, после стягивают с него эту вещь и дёргают шнурок на спортивных штанах. Он снимает с меня майку, сжимает грудь и прижимается губами к соску. Я издаю стон, откидывая голову назад от удовольствия. Рома покрывает мои ключицы и шею поцелуями.
Что я делаю вообще?!
— Нет! Прости, Рома, нет! — я отталкиваю его.
— Что? — тяжело дыша говорит он.
Я отдергиваюсь на другую сторону кровати, поворачиваюсь спиной, натягиваю майку, приглаживаю руками волосы, Рома тоже надевает футболку с недопониманием смотрит на меня.
— Я сделал что-то не так? — неуверенно спрашивает он.
— Нет, Рома, всё так… мне нравится… нравилось, — смутилась я. — ну вот переспим с тобой, начнём встречаться, а дальше ссорится, мирится, трахаться и в конечном итоге расстанемся, потому что мои заскоки ебанутые будут тебе мешать реализовываться в жизни. Короче, два разбитых сердца и разрушенная судьба. Рома, ты суперский парень и мы стали очень близки, нас тянет к друг другу, но ничего у нас не выйдет, мне это не надо.
Это не любовь…
— Ты не мо…
— Нет, — перебиваю. — Ничего не говори просто уходи. Уходи, Рома.
Щуров сидел на постели ещё минуту и молча вышел, хлопнув дверью. Тишина сдавила комнату, в ушах зазвенело.
Я не потащу тебя в это дерьмо. Ты достоин лучшего… Я просто не могу так с тобой поступить. Лучше всё убить в зародыше пока я не сделала тебе больно.
В носу защипало, щеки обожгло горячими слезами. Рома был всегда рядом, помогал, поэтому мы сблизились. Сейчас это всё просто не вовремя, ненужное и неправильное. Брат для меня важнее. Моя жизнь важнее, чем мимолётные увлечения.
Забудь, Алина! Перестань чувствовать! Ты просто влюбчивая, особенно если не дрочить.
Я хотела позвонить Матвею, но трубку он не взял, что расстроило меня ещё больше. Время близилось, поэтому перенаправила свою энергию на сборы. Приняла душ, собрала сумку. В моем гардеробе не осталось более менее приличного и красивого платья, я решила отыскать что-то в шкафу блондинки. В большой светлой спальне никого не было, на стене красиво расползался закатный свет. Большой бежевый матовый шкаф с изящной резьбой напротив кровати. Панорамное окно, завешанное шёлковыми шторами. Прикроватные тумбы, соответствующие стилистике шкафа, обрамляли большую белую кровать. Позади песочного цвета шершавая, узорчатая стенка. К слову, по тумбочкам легко понять кто с какой стороны спит. На тумбочке, со стороны окна, стоит ваза с маленьким букетом из свежих цветов, лежит книжка и тонкий золотой браслет, а вторая тумбочка пустая. У противоположной стены стоял низкий комод с четырьмя ящиками, а возвышалось над ним зеркало в полный рост. На комоде стояли рамки с фотографиями, свечи и шкатулка. В комнате был и проход в ванную, которая не разделялась от комнаты дверью. Открытое помещение меня удивило и смутило.
С другой стороны кого стесняться? Из комнаты ничего не разглядеть, всё прикрыто. Да и в свою спальню не всех пускаешь, вряд ли кто-то зайдёт. Кроме меня…
Рядом с шкафом, в углу стоит кресло и небольшой стеклянный столик. С этого места открывался обзор на всю комнату и на вид из окна.
И всё это принадлежит только ей.
Я открыла шкаф, оглядела его, ощутила минутный восторг и стала подбирать платье. Выбор пал на чёрное короткое платье с корсетным, открытым верхом и пышной юбкой. Корсет был обшит камушками и бусинами, а юбка сверкала идеальными складками.
— Хороший выбор, — раздался внезапно мягкий женский голос, я выронила вешалку из рук.
— Прости, прости, — я быстро подняла платье и повесила обратно.
— Конечно, ведь взять гораздо легче, чем попросить, — язвительный подкол срывается с губ идеальной формы.
Я сжала губы от досады, захотелось провалиться под землю. Я поспешила уйти из спальни, ноги дернулись к двери, но нежная рука остановила меня, упав на плечо.
— Я просто шучу, — тихо смеётся Кристина. — Не уходи.
Блондинка усаживает меня на кровать, (о, черт какая же она мягкая и удобная), начинает расспрашивать о прошедших концертах и просто о жизни. Кристина разбирала покупки, перебирала вещи, интеллигентно беседовала со мной, вела себя как обычная светская львица.
— Ты волнуешься? — обращает внимание на мое неловкое елозинье.
Боюсь опоздать
— Мне скоро выходить, — сообщаю я.
— Ох, правда? Вот, возьми, — она протягивает то самое платье.
— Нет, не нужно. Тем более у меня нет к нему туфель.
— Ты ж моя Золушка, — ласково говорит она и глухо смеётся. — Ладно, так уж и быть, принцесса! Побуду сегодня твоей крестной феей.
Девушка сделала мне макияж и причёску, помогла подобрать туфли и сумку, одолжила свои украшения и всё это время она болтала со мной, пила шампанское и на фоне играл блюз. Со стороны выглядело так словно мы подружки.
Или мать и дочь, которую собирают на утренник
— Готово! — радостно кричит она и мягко чмокает в губы, — ой, прости! Не удержалась, — задорно хихикает девушка и снова подкрашивает мои губы блеском.
— Всё? — спрашиваю я.
— Да, можно к зеркалу! Хотя нет, погоди, — блондинка забирается на кровать за мою спину и застёгивает платье, поправляя шнуровку.
Что-то мне это напоминает…
Кристина просит закрыть глаза, берет меня за руки и ведёт к зеркалу.
— Открывай! — командует девушка.
Ресницы слегка слиплись от слоя туши, но то, что я увидела в отражении — в это трудно было поверить. Волосы идеально собраны, легкий смоки айс ещё больше подчеркнул цвет моих глаз, а губы блестели как леденец. Фигура стала выразительнее, а ноги из-за каблуков длиннее. Это была совершенно другая девушка.
— Ты очень красива, Алина, — тихо, как что-то сакральное, произносит Кристина.
— Спасибо, огромное спасибо! — искренне говорю я и срываюсь на объятия.
Она меня тоже тепло обнимает и мы прощаемся, пожелав друг другу хорошего вечера. Пока спускалась вызвала такси.
Опаздывать всегда неловко, тем более Яникс это не переносит, но я опаздывала, хотя там будет столько народу, что никто и не заметит. Центр Москвы, арендованы два этажа, громко играет музыка, всё вокруг сияет. Я оставила в какой-то узенькой комнате вещи и аккуратно слилась с какой-то блестящей стеной рядом со столиком с шампанским. Большую часть людей я видела впервые, а тех кого я знала — не знают меня. С теми с кем я могла немного поговорить уже были увлечены другими беседами. Оставалось только красиво стоять и пить.
Ну ладно, хотя бы напьюсь и наемся перед дорогой.
— Не знал, что ты девушка, — рядом раздаётся тихий смех. — Непривычно видеть тебя в платье, шикарно выглядишь, — оглядел меня Никитин.
Майот был в костюме и выглядел больше как тайный агент, чем гость, но ему очень шло. Рина поздоровалась со мной, сделала комплимент, о чем-то пошепталась с Артёмом и упорхала как бабочка. Мы с блондином ещё немного поговорили.
— Такие дела…
— Понятно… А где Гриша? — спрашиваю я.
— в Нью-Йорке, какие-то там дела, — сообщает Артем.
«Какие-то дела»! Лжец… и что он там вообще забыл?!
Артём ушел, вместо него моим компаньоном стал другой Моёт, он отлично размещался в бокале. Я набралась смелости и направилась к «знакомым». В основном я только слушала их и продолжала вливать.
Да почему же я так нервничаю?
— Янис, — я подошла к реперу.
— Отлично выглядишь! Даже не узнал, — одаривает меня своей очаровательной улыбкой.
— Я записала тебя к неврологу на следующей неделе и поставила уведомление, чтобы ты не забыл. Это последнее, что я сделала для тебя как твой менеджер, — глупо хихикаю, — Большое тебе спасибо… за всё, — щёки пылали от слов.
— Ха-ха… Спасибо, Алина, — он крепко меня обнимает. — Спасибо, — повторяет шепотом. — Береги себя…
Музыка стала громче, тело задвигалось в такт. Бокалы пустели быстрее. Пришло время уходить, я чуть пошатываясь впадаю в комнатку, чтобы переодеться. Стягивая длинные перчатки и украшения, снимаю туфли и это самое лучшее чувство, когда ты ставишь стопу на прохладный пол. Ноги жутко устали. Снимаю колготки и расплетаю прическу, чтобы голова немного отдохнула от шпилек. Всё аккуратно складываю. Собрав волосы в более удобную прическу, перехожу к платью. Шнуровка всё не поддавалась и замок не скользил как полагается, а время стремительно начало лететь. Я занервничала ещё больше.
— Не суетись, — успокаивающе просит голос.
Горячие пальцы скользят аккуратно берут бегунок и тянут его так, чтобы он плавно скользил по молнии.
— Спасибо, Сими, — благодарю я молодого человека. — Не мог бы ты отвернуться.
Он кивает и поворачивается спиной. Я быстро одеваюсь и складываю вещи.
— Я отвезу тебя, — говорит он и забирает сумки.
Я поплелась следом за ним. Вечеринка была в разгаре.
— Сказала ему? — сквозь тихую музыку звучит усталый голос Лёши.
— Написала сообщение. Не прочитано.
— Опять он за своё…
Чтобы это не значило, Сими за него переживал.
А за меня переживает кто-нибудь?
***
Я села в поезд, закинула сумку на полку и закрыла дверь. Я разделась до нижнего белья, забралась под одеяло и мир вокруг закружился, я попыталась как можно скорее заснуть.
— Алина, — тянет голос нежно.
Рука опускается на колено и медленно поднимается выше, пальцы аккуратно отодвигают юбку и ладонь оказывается на внутренней части бедра. Мягкие губы ласкают поцелуями шею.
Пальцы ласкают через ткань уже мокрых трусиков, вторая рука ласкает грудь. Из меня вырывается стон и я…
Просыпаюсь. Глубокая ночь, пустое купе и стук рельс. И всё ещё пылающее тело и лицо от выпитого на вечеринке. Дикое возбуждение и лёгкая дрожь — остатки мокрого сна.
Я хочу…
Рука залазит под тонкую маечку и едва ощутимо касается твёрдого соска. Пальцы массируют, легонько тянут. Другая рука скользит вниз по животу и проникает под трусики.
— Ах…
Сильные руки грубо разворачивают меня и укладывают на стол, лицом вниз. Аккуратно стягивают одежду и та падает на пол, вокруг моих ног. Пальцы продолжают нежно терзать мою плоть. Звон бляшки ремня, шуршание и горячая головка скользит между половыми губами, после проникает внутрь со хлюпающим звуком. Настолько мокрая… Я извиваюсь от каждого действия, грубого и глубокого толчка. Удовольствие разрядом проходить через мое тело. Он тянет меня за волосы, заставляя подняться, пальцы обвиваются вокруг шеи. Вторая рука блуждает по мне и заставляет гореть от ощущений… Губы ласкают кожу, целуют лопатки, плечи, шею и место за ухом. Горячее дыхание щекочет.
— Громче, Алина, — шепчет Гриша. — Такая тихоня, хорошая девочка.
— Ах, м… да! — волна удовольствия прошла через всё мое тело, пальцы ног поджались. — Я скучаю по твоему голосу…
Истома полностью овладела мной и унесла в сладкий, но недолгий сон.
***
Погода в Брянске была мерзкая: дождь со снегом, грязь, лёд и серость. Я сонная стояла на вокзале, курила и ждала своё такси.
Мастурбировала в поезде! Руки бы себе отрубить. Мастурбировала, думая о Ляхове. Ещё и пьяная….Позорище! Лучше бы отрубить себе голову.
Я быстро доехала до отеля, заселилась в скромный, но уютный номер, поставила на зарядку телефон и приняла душ. Голова была ватная, поэтому я решила, что посплю ещё немного.
Адрес был верным, действительно был такой дом и улица, но не факт, что он всё ещё живет здесь. Я сидела на детской площадке и смотрела на подъезд десятиэтажного дома. Докурила сигарету, потушила её об железную мусорку и бросила окурок внутрь. Вытерла потные от волнения ладони об штаны и зашагала вперёд. Я набираю код на домофоне, потому что перед смертью не надышишься.
— Кто? — раздаётся приятный женский голос по ту сторону.
— Здравствуйте, а Андрей Васильевич дома? — спрашиваю я.
— А вы кто? — испуганно спрашивает женщина.
— Судебный пристав. Откройте двери, нам необходимо поговорить с вашим супругом, — ложь. — Если проигнорируете я привлеку вас к уговорной ответственности по статье 32, 294 и 316.
Ну а что я ей скажу? Я дочь вашего мужа, помните? Пришла отца повидать — соскучилась! Я ж не ебанутая.
Замок запищал, дверь открылась. Я спокойно зашла в серый подъезд и нажала кнопку для вызова лифта.
А говорила, что знания права не пригодятся в жизни. Дура, ты Ань, дура!
В лифте я перебирала слова, с которых надо было начать этот непростой разговор, но они застревали в горле и вызвали тошноту.
— Здравствуйте, — нервно выплевываю я, переступая через порог.
— Вы? — в коридоре появилась худенькая женская и очень молодая фигура.
Это была не та женщина, к которой ушел отец от матери, а совершенно другая особа. Девушка была в домашнем халатике с собранными в аккуратный высокий хвост рыжими волосами. На вид ей едва было за тридцать, на руках она держала серого кота, такого же молодого как она. По квартире со свежим ремонтом разносился запах цветов, духов и крема для обуви.
У отца кризис среднего возраста что ли? Или может я ошиблась?
— Вы кто? — личико её недовольно перекосилось.
— Я его племянница Али… Алёна, — доброжелательно протягиваю руку.
— Екатерина, — девушка представляется и ответно протягивает изящную кисть для жеста.
— Очень приятно! Я здесь проездом, решила заскочить к любимому дяде, — сейчас стошнит.
Екатерина усадила меня на кухне за стол, угостила своими кулинарными шедеврами и налила чай. Рассказала мне о своём «парне» какой он у неё молодец, сколько всего добился. Описывала она точно не моего отца, но я почему-то подумала, что он мог очень сильно измениться как и мама.
Мы плавно переместились в гостиную, она разрешила мне позалипать в телек, пока мы ждём виновника «торжества». Сама девушка сказала, что на вечер у неё были планы с подругами, поэтому ей надо собираться.
Да чем он занят вообще в воскресенье?! Хотя ладно он там начальник какой-то в фирме своей. Мало ли что случилось, занят. Но я начинаю раздражаться… покурить надо.
— Катюша, я дома! — радостно раздалось из коридора.
Катюша… мерзость. Хочу уйти.
Девушка побежала его встречать, я слышала звуки приветствия, отчего еле смогла удержать рвотный рефлекс. Катюша судя по всему начала хозяйничать на кухне. Он появился в гостиной в деловом костюме, худой и с укладкой.
За матерью что ли подглядел. Два сапога пара. Из мужика превратился в папика какого-то… а ещё говорят деньги людей не меняют!
— Нарисовалась таки, — разочаровано выдыхает он. — Ну, здравствуй, Алина, — говорит он.
— Даже дочерью не назовёшь? — язвительно говорю я.
— Тише ты…
— Да, хорошо! Андрей Васильевич, у мамы всё отлично! Живет, работает, — кричу я, на мужском лице отражается весь спектр эмоций.
Отец снял пиджак, сел в кресло и выжидающе посмотрел на меня. В комнате становится очень некомфортно, душно, но я всё никак не могу начать говорить.
— Что тебе надо, Алина? — первый начинает он. — Денег?
Да что же такое?! Вот когда они реально были нужны от вас хрен дождёшься!
— Ответь на мои вопросы и я уйду навсегда.
— Да прям уж навсегда, — глухо смеётся. — Хорошо, я слушаю.
— Зачем Марк приезжал к тебе?
— Он не приезжал.Мы случайно встретились на парковке.
— Так и?
— Он бросил своего друга и догнал меня, уговаривал встретиться. Прилип ко мне как банный лист, пришлось согласиться. Условились встретиться в парке как только он закончит со своими делами. Марк приехал, просил денег…
— Зачем? — со стороны это выглядело так будто он на допросе.
— Сказал, что проблемы, — нехотя ответил отец.
— А ты?
— Я сказал, что не дам и он закатил истерику как и всегда когда мы разговаривали…
Ну ахуеть не встать вообще! Он и с отцом на связи был… деньги на дозу просил или что?! Черт возьми, что за проблема?
Я замолчала не в силах переваривать информацию, меня колотило. Мысли путались. Мне было трудно дышать, а вот папа сидел расслаблено и смотрел на меня апатично да судя по происходящему, он с нетерпением ждал когда я свалю из его дома.
— Ладно… — выдыхаю, потому что терпеть обстановку невозможно. — Почему ты так поступил с нами? — в носу щипало, глаза краснели.
Я не могла сидеть, слёзы кипели внутри, но плакать при нем я не могла себе позволить.
— Твой брат тоже у меня это спрашивал. Это жизнь, Алина. Она не идеальная, — он встал с кресла, подошёл к окну и распахнул его.
Уличный воздух ворвался в гостиную. Отец явно не настроен на разговор, но я не могу уйти. Я пришла сюда за ответами.
— У твоего брата был феноменальный талант — ходить по краю и не срываться, — продолжил он после трёх затяжек.
— Что ты имеешь ввиду? — спросила я отца.
— Даже когда он торчал умудрялся быть на волоске, — папа поморщился. — Марк наркоман какая жизнь, такой и конец. Хотя если бы не тёлка, всё у него нормально бы было.
— Что? — удивилась я.
— Да ничего… ты думаешь он сам начал долбить? Мой сын слишком умён, чтобы заниматься такой херней. А все его выходки — это лишь привлечение внимания. Ему не досталось ничего — ни любви, ни заботы да и мамаша повесила тебя на него. Он же молодой ему свою жизнь надо жить, но не смог. Он просил у меня помощи, а ему отказал. Виню себя за это, но я сказал ему, что пусть помогает та, которая тебя на это посадила. Видать, девушка не стала с ним возиться.
Слова больно резанули по ушам. Ввели в ступор.
— Ты про Аню что ли? — переспросила я Отца.
— Я не знаю с кем он таскался.
— Он приезжал один? — меня ударило в холодный пот.
Отец молчал и смотрел в окно куда-то вдаль. Он ослабил галстук.
— Да блять, папа, ты можешь нормально рассказать?! — сорвалась на крик.
— Откуда мне знать? — нервничает. — И следи за языком! — рыкнул он. — Когда мы встретились на парковке он был с другом и девушкой.
Отца позвала Катя и он ушел. Я откинулась на диване и выпустила слёзы. Было трудно поверить собственным ушам. Он ничего толком не сказал и не скажет, происходящее ему не нравится. Ясно одно — Марк ездил в Брянск с Аней и просил денег.
Как же бесит. Как же меня бесит! Не хочу быть здесь, не хочу.
— Это всё, что ты хотела спросить? — отец переоделся и снова сел в кресло.
— Ты ни разу мне не позвонил, не спросил как я. После похорон, то можно было позвонить дочери и узнать как она, — зло сказала я.
— Я работал, — коротко ответил он.
— Как и всегда.
Баб своих трахал, кабель старый! Зуб даю, что Катюша его секретутка!
Я бросилась в коридор, наспех натянула дубленку и ботинки, выскочила из квартиры. Не дождавшись лифта, пошла пешком.
Ненавижу! Ненавижу! Лучше бы ты сдох от цирроза… да чтоб у тебя не встал больше никогда! Надо было представиться в любовнице, хоть бы посмотрела как ему глаза выцарапывают!
— Постой! — окликнула меня женский голос.
Катя догнала меня у самого выхода из подъезда. Она дернула меня за плечо.
— Алина, возьмите это, — она протянула визитку.
На карточке данные фирмы и рабочий номер отца. На другой стороне поверх информации был записан номер, видимо, уже личный.
— Может вам удастся поговорить в другой раз. Ему сейчас трудно, — оправдывает.
Ему всегда трудно. Всегда занят! Всегда некогда! Что угодно, кто угодно только не дети!
— Спасибо, — буркнула я и пошла туда, куда глаза глядят.
Сука… она ведь права, у отца вообще проблема с выражением чувств. Может быть он и поговорил со мной будь у него больше смелости для правды. Я тоже хороша, сидела на диване и отпекала как рыба-капля. Ни единого слова не смогла выдавить. Сука, сука, сука!
Аня ездила с Марком в Брянск, возможно, Дагги тоже был с ним. Зачем они ездили в Брянск? Что у них были здесь за дела? Почему вопросы при валяются, а гребаных ответов не было. Если они ездили с ним, то знали, что у него сильная зависимость. Тогда почему Марк был один в машине? Куда она делась…
Чем ты занималась, Алина, пока твой брат так страдал?! Тупая эгоистка! Лучше бы сдохла ты, а не он? Блять…
Я бродила в своих мыслях до тех пор пока не стемнело и улицы не превратились в сплошную массу. Голова кружилась, к горлу подкатывала нервная тошнота. Внутри всё ныло от неизвестной боли, ноги занесли меня в бар, я села за стойку.
— Ром чистый, — сквозь слёзы мямлю я.
Блять. Ненавижу их всех! Суки!
