Апперцепция

      На завтрак Дафна предпочитает одиночество, зелёный чай с мятой и миндальный круассан. Начинать день в правильном расположении духа ей помогает завтрак без компании мужа. Обычно она приглашает отзавтракать Асторию, которая теперь полностью под контролем матери, или Пансифию, с которой имела некоторые дружественные отношения ещё во время учёбы в Хогвартсе. Сегодня же она идёт по Косому переулку к кафе «У Чашки» в гордом одиночестве. Она покинула дом в лёгком платье и бархатной мантии коричневого цвета, выгодно сочетающейся с её цветом глаз. Желание насладиться утренним солнцем, сидя на веранде любимого местечка, взяло верх над необходимостью проводить мужа на работу и пожелать ему хорошего дня. Она сделала это все, оставив короткое послание на пергаменте и предупредив эльфов.       — Миссис Флинт! — женщина преклонного возраста, работающая на благо кафе уже много лет, встречает Дафну у самых дверей. — Ваш столик свободен, а миндальные круассаны только-только подошли, — она знает предпочтения каждого своего клиента, поэтому каждый, кто хоть единожды посещал данное место, возвращался. Причины у всех разные: вкусный чай у одних, свежая выпечка у других, комфортная атмосфера у третьих, но суть всегда одна.       — Я займу своё место на веранде, мадам, — кивнула Дафна, тепло улыбнувшись женщине. Та сразу же засуетилась, начиная готовить заказ на серебряном подносе с названием заведения на ребре.       Юбка А-силуэта с разрезом до колена развивается при дуновении ветерка. Солнце играет на натертых окнах, а над головой проплывают перистые облака. Сделать глубокий вдох и почувствовать себя свободной от оков собственного мужа стало непозволительно редкой роскошью. Покинув отчий дом, Дафна поняла, какой ошибкой было соглашаться на предложение Маркуса Флинта. Первые месяцы были обычными: она посещала светские вечера, навещала мать каждые выходные и приглашала сестру в гости стабильно несколько раз в неделю. Затем это всё утомило мужа, и он сказал своё твёрдое мужское слово. Под запрет попали частые вечера, дамские чаепития и прочие сборища бестолковых женщин без целей, как назвал это Флинт. Стало запрещено приглашать Асторию: её вольность и дерзость оказывали пагубное влияние на старшую,— а родителей навещать достаточно пару раз в месяц. Одежда тусклая, речь глупая, вопросы детские, увлечения бесперспективные. Маркуса не устраивало абсолютно всё.       И теперь она вынуждена мириться с этим, позволяя мужчине управлять её жизнью. Он крутит Дафну, как волшебную палочку между пальцев.       Заказ оказался на столике через несколько минут, а женщина одарила юную миссис теплой улыбкой. Любой бы заметил, что столь молодая и красивая девушка несчастна. Её глаза излучают не счастье и веселье, а грусть и отчаяние, что несвойственно для девушки, которая недавно вышла замуж.       Дафна отблагодарила женщину и осталась наедине с самой собой. Её голова разрывается от кружащихся мыслей. Она думает о столь многом, что боль начинает пронзать насквозь. Волну острой боли вызывает воспоминание о неприятном разговоре с матушкой, которая готова была разорвать собственную дочь из-за высказанных Грейнджер и Нарциссой Малфой слов. Миссис Гринграсс схватила её за предплечье, крепко сжав, и тряхнула несколько раз, пытаясь привести дочь в чувства. Но в этом не было необходимости. Дафна прекрасно слышала всё, что вырвалось из уст миссис Малфой и её невестки. Однако единственным желанием было не реагировать. И она последовала за ним, получив в итоге недовольство матери.       Вернувшись вечером в дом, она столкнулась с Маркусом, который выпивал в кабинете. Было слышно, как он говорил с кем-то по камину, затем смеялся над глупыми шутками, а после разбил что-то, громко выругавшись. Стало ясно, что разговор не принёс необходимых плодов и цели не были достигнуты. Стоять и подслушивать Дафна не рискнула, боясь быть пойманной и наказанной.       Маркус появился в спальне в отвратительном настроение. Сдёрнул одеяло и сделал то, что хотел, чтобы расслабиться. Ему было всё равно на желания его жены, на её просьбы остановиться. Лёгкий взмах руки и громкая пощёчина расставили всё по своим местам, дав понять девушке, что не следует перечить мужу. И Дафна умолкла. Она лежала точно труп. Смотрела, не моргая, на резной потолок и считала. Десять, сорок, сто восемьдесят три, пятьсот сорок семь... Это продолжалось минут пятнадцать, но ей показалось будто вечно. Она чувствовала боль по всему телу, особенно в груди, где под рёбрами прячется её израненное сердце. Флинт несколько раз позволил себе хлопнуть её по бедру, но Дафна никак не реагировала. Она продолжала считать, боясь сбиться и прийти в себя. В такие моменты она научилась абстрагироваться и думать о вечном бытие. Она предпочитает считать, что есть в этом мире кто-то, кому гораздо хуже, чем ей. Дафна не считает себя бедной девушке, у которой не было выбора, когда её поставили перед фактом. Она смиренно приняла свою участь и склонила голову, когда этого потребовали от неё. Мать воспитывала свою старшую дочь, на которую возлагались огромные надежды, в строгости: каждодневные уроки французского, уроки этики и танцев, помощь матери в ведении хозяйства, соблюдение чёткого распорядка дня, которого Дафна придерживалась и в Хогвартсе. Теперь она продолжает держать себя перед любой проблемой ровно, её осанка всегда прямая.       — Миссис Флинт, — она услышала голос мистера Яксли.       Он возвышается над ней, загородив широкими плечами свет от утреннего солнца. Тень полностью укрыла собой маленький столик. Ветер резко сорвался на свист, заставив мурашки пробежать по женской спинке. Он, подобно нерукотворному монументу, воздвигнулся над ней, пленив все ее внимание. Дафна смотрела на него своим большими глазами, а губы слегка приоткрылись из-за невозможности скрыть свое не то изумление, не то беспокойство. Все в мистере Яксли говорит о его материальном достатке и высоком положении в обществе. Несколько раз Дафне удалось стать свидетельницей сему отношению — сама Министр магии выказывала Корбану Яксли свое уважение и внимание. Костюм из дорогой и качественной ткани сшит на заказ, а маленькая бирка одного небезызвестного французского ателье подтверждает данный факт. Волосы уложены в аккуратную прическу, а в руках черный портфель, в котором, уверена Дафна, важные для Министерства или Министра магии документы.       — Мистер Яксли, — тихонько удивляется Дафна. Она позволяет себе короткий взгляд в сторону мужчины, прежде чем жестом пригласить его на соседнее с собой место. — Я сегодня завтракаю одна. Не желаете присоединиться?       Уголки губ его приподнимаются в благодарной полуулыбке. Он поправляет мантию, прежде чем присесть на предложенное место по левую руку от Дафны. Он смотрит ей точно в глаза, не позволяя себе ничего лишнего с замужней дамой. Солнце играет в ее пшеничных волосах, а зеленые глаза под прямыми солнечными лучами становятся гораздо глубже и ярче — в них прорезаются желтые и голубые вкрапления, которые походят на цветы в поле.       — Благодарю за приглашение, миссис Флинт, — он аккуратно приподнимает ее ручку, будто боясь сделать лишнее движение и разбить, точно фарфор, и еле касается губами. Щеки Дафны покрываются естественным румянцем, но она старается держать свои эмоции под контролем, чтобы не прослыть в глазах мужчины девушкой без моральных принципов и основ воспитания, ведь это вовсе не так. — Большая честь начать столь солнечный день рядом с Вами.       — Не встречала Вас ранее в этом месте, — миссис Флинт спрятала скромную улыбку за чашкой чая. — Вы здесь впервые, мистер Яксли?       — До меня дошли слухи, что здесь варят вкусный кофе. Можно разве начать день лучше, чем со вкусного кофе? — Мадам прерывает его леветируя поднос с чашкой кофе. Через несколько секунд на веранде не осталось никого, кроме Дафны и мистера Яксли. Он делает несколько глотков кофе и отставляет чашку слегка в сторону. Дафна же с удовольствием попивает чай с мятой. — К тому же, знай я, что встречу здесь Вас, то пришел бы гораздо раньше.       Дафна хихикает, прикрываясь ладошкой так, как когда-то научила мама. Ей, несомненно, приятно столь доброжелательное и чуткое отношение со стороны мужчины, который известен своими манерами и мнениями. Мистер Яксли не славится милосердием ко всему, что способно дышать. Порой разговоры о нем имели негативный контекст, а некоторые его поступки осуждались и порицались как недостойные и легкомысленные. Некоторые Дафна слышала, когда жила в отчем доме, некоторые разносились барышнями по домам, а особо громкие печатались Скитер в «Ежедневном Пророке». Миссис Гойл поведала когда-то миссис Гринграсс о том, как Корбан Яксли лично наказал казнокрадов из Министерства путем долгих пыток в подземелье. Никто не смел, воспретить ему, даже ставшая тогда Министром Грейнджер.       — Мне нравится проводить здесь время с утра, прекрасный рассвет, — Дафна переводит взгляд на солнце и морщит носик, прищурив глаза, но она чувствует взгляд Яксли на себе и улыбается, откинув голову слегка назад, — чудесный чай и, признаться честно, наивкуснейшие миндальные круассаны. Я весьма падка на свежую и вкусную выпечку, — признается она.       — Такие незначительные вещи делают Вас счастливее? — мистер Яксли слегка приподнимает брови.       — Разве нужно что-то ещё? Я принимаю то, что дано мне. И не смею требовать большего, — Дафна качает головой.       Яксли недолго молчит, рассматривая спокойное лицо Дафны, а затем произносит то, что заставляет ее засмущаться и слегка склонить голову, спрятавшись за несколькими прядями волос:       — Вы заслуживаете большего, Дафна. Вам никто не говорил этого ранее? — она отрицательно качнула головой, не поднимая взгляда. — Тогда я Вам скажу это. Вы должны любить гораздо больше, нежели мятный чай и миндальные круассаны в этом неприметном местечке.       — Я люблю, — возразила Дафна, подняв взгляда на мистера Яксли.       Она собрала всю волю в кулак, чтобы набраться храбрости и возразить малознакомому мужчине, с которым должна проявлять всё своё почтение как жена Маркуса Флинта. Однако она не вспоминает об этом, желая показать, кто такая Дафна Гринграсс. Услышь ее сейчас родная матушка, то непременно высказала бы свое недовольство и упрекнула, назвав наглой девицей, потерявшей последние остатки совести.       — И что же Вы любите, Дафна? — он склонил голову на бок и нахмурился.       Она любит, когда молоко теплое и в него добавляют ложку цветочного меда. Любит, когда водная гладь отражает в себе все насущное и необычное, позволяя увидеть то, что обычно скрыто от глаз. Любит розовые тюльпаны, символизирующие гармонию и начало чего-то прекрасного. Любит готовить завтраки по утрам вместо эльфов, чтобы радовать себя и дорого человека. Любит читать на природе, укутавшись в теплый плед и поймав расслабление. Любит изучать нечто новое и еще не изведанное, погрузившись в книги на продолжительное время. Существует столько вещей, который она любит, но не может делать по причинам, которые другим могут показаться пустяковыми. Но для Дафны, которая иногда не принадлежит сама себе, это не пустяк.       — Цветы. Розовые тюльпаны. Всегда мечтала выращивать их в собственном саду.       Корбан повел бровью. В его взгляде видно, как он усердно думает о чем-то, что не доставляет ему никакого удовольствия.       — Что же Вы не займетесь садом? Территория Флинт-хауса позволяет организовать небольшой в сравнении с другими, но не менее прекрасный сад.       Это вопрос, который Маркус закрыл для Дафны уже давно. Несколько месяцев она упрашивала мужа разрешить использовать заднюю территорию под благоустройство цветочного сада с маленький питьевым фонтаном, но получила категоричный отказ без всяких разъяснений. Флинт строго настрого наказал избавиться от столь глупых мыслей и заняться более практичными и материальным увлечениями. Так в коллекции Дафны появились новые серьги с драгоценными камнями, несколько колец и маленькая диадема, купленная на аукционе в Шотландии. Подобные увлечения радовали и радуют её мужа, но вызывают полное негодование и отторжение внутри самой миссис Флинт.       — Возможно, однажды, — обречённо ляпнула Дафна, кивая головой. — Сад требует большое количество свободного времени, а сейчас я не могу этим похвастаться. К тому же стоит уделить время некоторым другим моментам, а не организации сада.       Яксли соглашается.       — Чему же Вы сейчас уделяете своё драгоценное внимание?       «Займись наследником, Дафна!», — пронеслось вихрем в голове девушки воспоминание о недавнем разговоре с матерью.       Дафна вздрогнула, а по спине побежали мурашки.       — Благополучию моей семьи.       У мужчины не проскальзывает ни одна эмоция — его выражение лица после слов девушки остаётся спокойным, челюсть расслабленная, а руки всё так же сжаты в замок. Понять, что происходит в его голове, невозможно; он выглядит крайне невозмутимым. Дафна думала, что после её слов о семейном благополучии мистер Яксли как минимум выкажет ей своё неодобрение от подобных мыслей. На деле же они уже какое-то время сидят в тишине, и никто не смеет ее разорвать своим грубым голосом. Миссис Флинт от нервозности начинает теребить кольцо и кусать губы, чтобы только отвлечься от навязчивых мыслей и найти успокоение хоть в чем-то. И она находит его, когда Яксли тихо, но твёрдо говорит:       — Уверен, в этом Вам нет равных.       — Благодарю, — смущение окрасило её лицо в розовый румянец. — Вашей жене повезёт, Вы станете мужем, о котором мечтает любая девушка, мистер Яксли. Думаю, её положению будут завидовать.       Корбан на это высказывание хмыкнул, растянув уголки губ в лёгкой ухмылке. Он заправляет выпавшие из уложенных волос несколько прядей. Смотреть на это можно бесконечно. Дафна чувствует, как сердце непривычно быстро стучит от незамысловатых действий мужчины, и это заставляет её отвернуться, отвлечься на что-то другое. Он точно дьявол искуситель, который пытается не просто подтолкнуть, а сбросить в бездну греха, откуда выхода нет. Она будет лететь вечность, сможет почувствовать свободу полёта, свежесть проникающего воздуха в лёгкие. Дафна никогда ранее этого не чувствовала, но сейчас ей стоит сделать всего несколько шагов. Необходимо лишь поддаться и смириться.       Яксли смотрит на неё, не отрывая взгляда, не смеет ни на секунду отвести глаза. Точно боится, что она может исчезнуть за доли секунд, когда он только смог её найти, как кажется самой Дафне. Она мысленно повторяет мантру, которую выучила ещё, будучи невестой: «Она верная жена». Она верна своему выбору, своему мучителю. Дафна знает, что мистер Яксли не намного лучше её нынешнего мужа, они крайне схожи в некоторых моментах. Разница лишь в том, что один обладает ей, швыряя и пытаясь оторвать руки и ноги, словно плюшевому мишке, а второй смотрит с интересом, как будто пытается разгадать загадку.       — Возможно, однажды, миссис Флинт, — сдержанно отвечает Яксли. — Думаете, мне стоит заняться поиском подходящей кандидатуры на роль миссис Яксли?       — Только если Вы сами этого желаете, мистер Яксли, — не сразу отвечает она.       Смотрит куда-то в сторону, дышит прерывисто, а пальцы теребят шов на мантии. Все говорит о её неуверенность в собственных словах, она и сама не уверена. Отец говорил, что Корбан Кинан Яксли — почётный гость, принимать которого в доме всегда честь для любой семьи. Она видела его в шесть лет, встречалась с ним в двенадцать и четырнадцать на приемах в Малфой-Мэноре, в шестнадцать, когда в доме её родителей устраивался большой светский приём всех главных лиц волшебной Англии. И для Дафны сейчас большая честь сидеть с ним за одним столом и говорить на равных.       — Я порассуждаю об этом на досуге, — он поднялся на ноги, расправляя мантию. — А Вам рекомендую подумать о себе, Дафна, — его голос стал чуть тише, а тон ниже. — Мои слова не были поспешными. Ваш муж человек крайне ненадежный, а отец полный глупец, раз решил, что отдать Вас, столь прекрасную девушку, замуж за Маркуса — прекрасная идея. Если Вы поможете мне, я этого не забуду и не позволю, чтобы хоть что-то было использовано против Вас.       Дафна подскочила на ноги, забыв о приличиях. Стул с грохотом упал на плитку, разнося звук по ещё почти пустым улочкам. Её ноги дрожат, коленки подгибаются. Кажется, будто ещё немного и она свалится вниз, подмяв всё платье под себя и разобрав его в клочья. Будь она хоть немного похожа на Асторию нравом, то сейчас кричала и бросала недовольства в разные стороны от грязного и недостойного поведения Яксли. Дафна же только хмурится, пытаясь в этом проявить всё своё недоумение и разочарование. Она сжимает кулаки, но тут же их разжимает, ведь это ей совсем не свойственно, ей больно и неприятно, когда ногти впиваются в нежную кожу.       — Вы ужасен, если все Ваши лестные слова не больше, чем просто фарс ради того, чтобы я согласилась Вам в чём-то помочь, — Дафна не кричит, говорит весьма спокойно, кто-то бы даже сказал, что успокаивающе. Однако она чувствует, как кровь начинает нагреваться, когда вместо разумного ответа она получает довольную ухмылку Яксли.       — Ваш мозг меня восхищает, Дафна, — он подхватил её ручку и легонько коснулся губами, оставляя после себя поцелуй, который сложно назвать жестом вежливости. Корбан аккуратно сжал её руку, притянув к себе, и почти сразу отпустил, пытаясь не переходить границы дозволенного: она всё ещё остаётся замужней дамой, — но сейчас Ваши выводы крайне неверные. Я не преследую цели использовать Вас в своих целях. Лишь прошу оказать мне услугу, ведь она подарит свободу Вам. Разве не этого желает Ваше сердце, Дафна? — он склонил голову вбок.       — Вы не знаете о моих желаниях ничего, мистер Яксли, — она сделала шаг назад. — И не смейте предполагать что-либо на мой счёт, — ещё шаг в сторону выхода. — Я останусь верна своему мужу до конца.       Корбан несдержанно фыркнул, закатив глаза.       — Тогда мне стоит обратиться в дом мадам Партридж и выбрать любую из её девок, ведь он спал с каждой из них, пока Вы остаётесь верны своему мужу.       Дафна отступила, оставив за собой молчание. Последние слово она отдала ему, выбрав путь с наименьшим сопротивлением — побег. Она резко развернулась и скрылась за стеклянной дверью, не желая слушать столь унизительные речи от уважаемого ею мужчины. И подумать было страшно, что мистер Яксли способен на столь дерзкие слова. Дафна никогда ранее не видела его столь раздражённым и несдержанным. Но увидев, поняла, что не готова была к подобному.       Яксли же только выругался, когда дверь громко захлопнулась за девушкой, а стекло затрещало от сильного удара. Он резко схватился за чашку с кофе, пытаясь найти спокойствие, но тут же отбросил её от себя прочь. «Дрянь!» — гаркнул Корбан, поморщившись от горького привкуса кофе.

      ///

      Драко начал свой день с семейного завтрака. Стол был заставлен свежими фруктами и овощами, в стеклянном графине — свежевыжатый апельсиновый сок, в серебряной посуде классический английский завтрак, а на коленях каждого — тряпичные салфетки с вышитым по углам гербом рода Малфой. Сквозь высокие окна в комнату проникало солнце, отражаясь о стекло и разбрасывая по поверхности стола разноцветные лучи. Покрытые лаком резные деревянные стулья с мягкой обивкой блестели. В столовой царила тишина, лишь иногда звяканье посуды нарушалось появлением эльфов и уточнением пожеланий хозяев.       Не было приятных семейных разговоров, за которыми люди проводят своё утро; никто не делился планами на день и не пытался узнать самочувствие другого. Грейнджер, с присущей ей серьёзностью, изучала полученное с утра письмо по совиной почте, Люциус читал свежий выпуск «Ежедневного Пророка», на главной полосе которого позировали Астория Гринграсс и Грегори Гойл, как молодожёны, чья свадьба в следующем месяце произведёт настоящий фурор в высшем обществе и войдёт в историю, как самая дорогая. Мистер Малфой на подобное заявление только фыркнул, а жена его недовольно поджала губу. На мгновение Драко показалось, будто мама жалеет, что сейчас рядом с ним сидит не Астория. Но подобная мысль ускользнула из головы так же быстро, как и появилась, ведь слова, которые говорила его мать все это время, наталкивают совсем на другие выводы.       Статью увидела и Гермиона, любопытно приподняв брови. С интересом изучила её и выдвинула свой вердикт, что теперь статью у Риты Скитер может купить любой желающий, имеющий на своём счету несколько десятков тысяч галлеонов. Сама журналистка этого и не отрицала, соглашаясь напечатать, что душе заказчика угодно, главное чтоб счёт её в банке увеличился и сенсация из этого вышла. Несколькими дежурными фразами обменялся Драко с отцом, обговорив предстоящее собрание в Эхо. Эхо-Харбор появилось весной 1999 года, когда было ясно, что Орден Феникса, несмотря на свой малочисленный штаб, сдаваться не собирается. Тогда-то по инициативе особо активных военных была собрана группа Эхо, которую позже по приказу Повелителя было решено расширить до отдельной структуры по борьбе с террористическими организациями. Территориально штаб расположился на самом севере британских островов — у мыса Херманесс. Остров был выбран за счёт своего отдалённого от Англии расположения и холодного климата.       Первое время организацией управляли трое, в чьей верности Тёмный Лорд не сомневался и кто был с ним с самого начала. Драко же был одним из тех, кто вёл за собой только набранных новичков, которых коротко и лаконично обозвали рекрутами, и проверенных боем парней. Ему хватало того, что одной из трёх, кто имеет власть в Эхо, была его тётя Белла, держащая мужчин за яйца и не позволяющая тем творить бесчинства и беспредельничать. Однако это изменилось, когда прошлым вечером Повелитель возвысился над ним и даровал своему преданному слуге часть своей силы, своей власти над людьми и их жизнями.       Завтрак прервался, когда метка на левой руке Драко резко обожгла. Боль тут же проникла вглубь предплечья, заставляя поморщится и подняться. Только Нарцисса удивлённо ахнула от непонимания, в то время как Гермиона и Люциус продолжали спокойно сидеть, словно ничего странного и необычного не произошло. Но для тех, кто носит метку, отличающую его от других людей и показывающую принадлежность к истинному Повелителю волшебного мира, призыв на аудиенцию к Волан-де-Морту является обыденным, а со временем и почти безболезненным. Малфой же отклонился, извиняясь за нарушение атмосферы, хотя и рушить было нечего. Они сидели подобно незнакомцам — вот как прошёл их первый семейный завтрак.       Аппарировать Драко смог только когда пересёк ворота, оставив позади себя поместье. Он исчез в черном клубке дыма и через несколько секунд появился перед недавно возведенном поместье Волан-де-Морта. Дом в три этажа грозной тучей навис над ним. Стены из серого камня, крыша покрыта черным металлом, а ворота из железа природного оттенка с натуральным серым подтоном позволяли пройти только тем, чье левое предплечье украшено ужасной меткой. Вдоль дорожки из мелкого камня от ворот до дверей усажены кустарниковые розы, шипы которых торчат в разные стороны, и любой решивший сорвать прекрасный цветок навзничь упадёт, отдав за красоту розы свою жизнь. Шаг Драко быстрый и уверенный, Повелитель не любит долго ждать. Он пересёк пустой холл и поднялся по лестнице из камня, направляясь прямиком к Лорду, который принимает всех в своём небольшом зале приёмов. Это комната без окон, свет в которой появляется только при зажжённых свечах; у стены в центре роскошный железный трон, сплавленный из металла и волшебных палочек павших волшебников. Это место, в которое волшебник мог войти, но не выйти. Волан-де-Морт восседает на своём месте величественно, смотря на вошедшего Малфоя, как на грязь под ногами, которую достаточно стряхнуть и она сама отвалиться прочь. Его тонкие губы расползаются в ехидной, почти дьявольской, улыбке, красные глаза сужаются и темнеют. В одной руке он держит бузинную палочку, постукивая длинными пальцами по ней, на второй же руке надето единственное украшение, с которым Повелитель не расстаётся никогда — золотое кольцо рода Мраксов, в центр которого закован воскрешающий камень.       Драко переступает порог и чувствует, как магия, текущая в его крови с рождения, тут же испарилась. Он не способен колдовать, находясь в стенах тронного зала. Волан-де-Морт же от этого только шире улыбается. Красная дорожка под ногами неприятно шуршит, нарушая напряжённую тишину. Он сам шагает прямиком в объятия к демону. Малфой смотрит в глаза Смерти и делает шаг за шагом, сокращая расстояние и сжигая путь к отступлению. Он сам действует по протоколу безопасности — отдаёт свою волшебную палочку Лорду на хранение, отводит руки назад и смотрит только в глаза, никак не пытаясь закрыть разум. Здесь это делать запрещено.       — Мальчик мой, — притворно ласково начал Волан-де-Морт, смотря Драко в глаза. Он смотрит в ответ, даже не пытаясь отвести или спрятать взгляд.       Драко склоняет голову в поклоне.       — Я здесь, Повелитель. Как Вы того и хотели.       Фраза, выжженная на подкорке.       Драко увидел на бледном лице Лорда удовлетворение. За несколько лет поклонения и честного служения Малфой выучил, что необходимо сказать, чтобы расположить Повелителя по отношению к себе.       — Среди нас завёлся предатель, мальчик мой, — улыбка с его лица пропала, а за спиной послышался шорох, через мгновение — шипение голодной змеи. Каждый, кто хотя бы раз имел дело с Нагайной, знал, как её шипения различаются, когда она голодна, а когда нет. Сначала Малфой видит её голову, а затем и толстое туловище, плавно плывущее к хозяину. — А ты этого не заметил, — змея, точно домашний зверенок, легла к хозяину на колени. Её чёрные глаза Драко запомнил с первого раза, когда она по одному движению Лорда кинулась на бывшего профессора Хогвартса Трелони.       — Да, Повелитель. Я не знал.       Ему хватило сил на несколько твердых и уверенных фраз, после которых он получил красный луч прямо в грудь. Его пронзила точно стрела с наточенный наконечником. Резкая боль пронзила лёгкие. Что-то невидимое, неосязаемое сжало их, пытаясь разорвать на мелкие кусочки. Сердцу становилось сложнее биться, он почувствовал, как ритм сердцебиения начал замедляться. В ногах затрещали кости, устоять оказалось невозможно. Драко рухнул на пол, еле успев подставить руки. Он оказался на коленях перед своим хозяином, точно как домашний зверёк, и уже ничто его не отличало от глупого животного. Днём ранее он сам ставил на колени и отбирал жизнь, теперь всё стало наоборот. Его голова грозилась взорваться, Малфой чувствовал удушающую пульсацию в висках, а кровь будто закипала. Температура повышалась, а каждый вздох становился короче. Резкий хриплый выдох через рот и зажатый зубами язык, чтобы не закричать от боли словно мальчишка. Он чувствует во рту вкус собственной крови, но не позволяет себе проронить ни звука.       Тень накрыла его. Драко еле поднял голову, заглядывая Повелителю в глаза. Он чувствует себя униженным и оскорбленным, но все ещё живым. Волан-де-Морт стоит перед ним в мантии Повелителя с вышитыми золотом узорами на рукавах и специальным обозначением на левом плече. Не каждый осведомлён, что означает символ, вышитый на мантии Повелителя, но Драко знает. Руна Нид, имеющая значение беды и принуждения, расположилась на мантии несколько лет назад. «Беда гнетет сердце, но часто она оказывается источником помощи и спасения сынам человеческим, для всех, кто примечает ее своевременно».       — И как же я могу доверять тебе и наделять властью, когда ты, мальчик мой, не способен найти предателя среди своих людей?       — Я виноват, Повелитель. Такого больше не повторится.       — Конечно, не повторится, Драко. Иначе моё снисходительное отношение к тебе и всей вашей семье закончится, — угрожает Волан-де-Морт.       Драко верит. Он знает, что Повелитель не играет, а говорит то, что ждёт семейство Малфоев, если они в очередной раз разочаруют Лорда и не оправдают его надежды.       — В интересах твоей семьи, Драко, обзавестись наследником. Он нужен мне, как можно скорее, — голос суровый и настойчивый; шипит подобно своей змее, как будто голоден. Темный Лорд сделал шаг назад, позволяя Драко наконец вздохнуть полной грудью. Мысли в голове перепутались, ноги стали будто ватные, отчего встать было сложно. Он глубоко дышит, пытаясь прийти в чувства. — Ты ведь не хочешь, чтобы я в очередной раз разочаровался в тебе? Убить Дамблдора ты так и не смог.       Малфой кивает.       — Я все сделаю, Повелитель. Я приведу предателя к Вам. Такого, как с Дамблдором, никогда не повторится.       — Надеюсь, мальчик мой, — он положил руку Драко на плечо, заставив того сжаться ещё сильнее. — Я бы очень не хотел терять такого идейного и активного члена нашего общества. Ты ведь так много работал не для такого исхода, Драко.       Волан-де-Морт обходит его, становясь за спиной, а перед собой Драко видит теперь только Нагайну, удобно устроившуюся на троне. Её глаза под углом переливаются из чёрного в тёмно-красный, а из приоткрытой челюсти торчат огромные клыки.       — Я даровал тебе слишком много, Драко, — протянул Повелитель, растягивая гласные. — Я буду очень расстроен, если ты подведешь меня, — он аккуратно положил руку на правое плечо Драко, ведя медленно в сторону руки по мантии. — Но пока я даю тебе шанс убедить меня в своей верности, — на мантии появилась руна Нид, точно такая же, как и у самого Волан-де-Морта. — Воспользуйся дарованной возможностью с умом, мальчик мой.       — Да, Повелитель.       — Следующее собрание пройдёт позже обычного. Надеюсь, это даст вам, Малфоям, возможность не разочаровать меня.       Малфой кивнул.       Волан-де-Морт вальяжно откинул подол мантии, медленно шагая к своему трону. Он оглянулся, бросив на Драко равнодушный взгляд.       — Ты можешь быть свободен, Драко. Но помни, что неугодных или бесполезных я не держу рядом с собой, — короткая пауза. Темный Лорд занял своё место на троне, позволив змее обмотать его голые ноги, а голову уместить на коленях. — Особенно так близко, как тебя теперь.       Драко понял. Он внимал каждое слово Повелителя и осознал, насколько дорого может стоить даже самая маленькая оплошность. В его же интересах, в интересах его семьи, не ударить в грязь лицом перед ногами Волан-де-Морта. В первый раз это было унизительно больно, и он не может допустить это ещё раз. Тогда над семьёй Малфоев смеялись от мал до велика, но сейчас они смотрят на них с ужасом в глазах. И нельзя это менять. Страх заставляет людей быть покорными. И Драко нравится, когда люди вокруг него знают, что такое страх и перед кем его необходимо испытывать.       Оставив поместье Темного Лорда позади, он обернулся вокруг себя, почувствовав, как ребра в груди неприятно сдавило, а из-под ног ушла земля. Перемещения в пространстве даются ему не так легко, как хотелось бы, но в характере Драко достаточно мужества, что молча стерпеть все неудобства и ступить шаг в новом месте с высоко поднятой головой. На его правом плече золотая руна Нид, символизирующая власть, шаг уверенный и твёрдый, а взгляд направлен точно на ворота Эхо-Харбор, где стоит караул из четырёх авроров. Тяжёлый деревянный мост опускается к ногам Драко, когда он подходит к краю острова. Мантия развивалась позади него, оставляя после себя только тень. Волосы идеально держат природную форму, а руки, спрятанные в карманы брюк, сжались в кулаки. Ветер заставляет подол мантии подниматься с каждым шагов выше, а за Малфоем следует его массивная тень, в несколько раз шире и выше его самого. Авроры хором приветствуют нового главнокомандующего армией Тёмного Лорда, приложив одну руку к груди, а другую опустив по швам. Драко проходит не замечая их.       Главный холл напоминает купол. В самом центре статуя медного Повелителя с Нагайной под ногами, у небольшого фонтана в противоположной части зала разговаривают солдаты, прибывшие на военную подготовку. Чтобы подняться на свой этаж, Драко проходит к лифту, у которого уже скопились несколько человек в ожидании. Увидев Малфоя, они склонили головы. А затем за спиной раздался еде слышный шёпот о руне на его правом плече. Больше людям никаких доказательств не требовалось. Они видели переливающуюся под светом золотую вышивку и понимали без слов, кто теперь ими руководит и перед кем нужно будет нести слово в конце концов. Больше никакая Беллатрикс не будет бегать по коридорам и в ярости кричать, что убьёт всех, а Роули не сможет протыкать рекрутом и заставлять их выполнять всю грязную работу за него.       Драко поднялся на третий уровень. Снующих просто так людей на этом уровне не встретить, ведь доступ к нему имеет ограниченный круг лиц, которые подсчитываются на пальцах одной руки. Всего здесь расположилось несколько кабинетов и огромный зал собраний, принимающий гостей в последнее время не столь часто. Но теперь это будет исправлено. Прежде чем войти в зал, Драко выдыхает, одергивает мантию и прикрывает глаза всего на секунду, точно прощаясь с собой прежним и принимая свое новое звание. У стола собрались только приближённые к Волан-де-Морту, входящие в Десятину, люди. Ближе всего к Драко встала Беллатрикс, зажав между пальцев тонкую сигарету. Под кружевом ее платья виднеются тонкие колготки, а из-под подола юбки торчат остороносые сапожки. Она внимательно изучает вырезанную на столе карту Англии, бегая черными глазами от одного графства к другому. На приподнятую корсетом грудь Лестрейндж совсем не по джентльменски смотрит Долохов, скрестив руки на груди. Развалившийся в кресле Роули что-то рассказывает товарищу и тот даже кивает в нужные моменты, но все его внимание сконцентрировано не на рассказе Торфинна.       — Где Лестрейнджи? — окинув присутствующих взглядом, спрашивает Драко. Беллатрикс мастерски закатывает глаза и пожимает плечами. В её взгляде полное равнодушие, а в движениях холодность и отстранённость. Племянник не осуждает единственную тётушку, и сердце откликается пониманием. Он лишь хочет, чтобы она приглядывала за своим мужем, чтобы тот не натворил глупостей и не накинул ошметков грязи на их семью.       — Странно, что ты не знаешь, где твой муж, Белла, — острит Долохов, подходя к столу. — Разве он не докладывает тебе о каждом своём шаге?       Белла лениво переводит взгляд со стола на Антонина, в глазах которого пляшет огонёк озорства и интереса. Он внимательно следит за женской реакцией, это видно по его расширенным зрачкам и растянутым в удовольствии уголкам губ.       — Докладывает, Долохов, — подтверждает она. — Хочешь так же?       Миссис Лестрейндж складывает руки под грудью, приподнимая её ещё выше. Драко видит, как тётя играет вниманием мужчины, несмотря на свою яркую и дерзкую, отчасти правда сумасшедшую натуру. Её звонкий смех не пугает, а острая улыбка не режет. Долохов не сводит с неё взгляд, точно заворожённый или под гипнозом. Роули на это недовольно фыркает, бурча себе под нос что-то про сумасшедшую ведьму.       — Свет ещё не видел, чтобы я докладывал женщине о своих планах, — он щёлкнул пальцами и указал пальцем на пол. — Вот место женщины рядом со мной.       — Правда? — точно по девчачьи наивно спросила женщина, хлопнув несколько раз длинными черными ресницами.       — Хватит! — Драко остановил представление одним словом. Беллатрикс потушила сигаретку, а Долохов недовольно смерил его взглядом. — Я вызвал вас не для того, чтобы вы языками чесали. Цель на ближайшее время одна: найти предателя и доставить его Повелителю. Мы ничего о нем не знаем кроме того, что он в курсе о том, в каких направлениях ходят отряды поиска.       — Об этом знает каждый второй, — фыркнул Роули. — Найти предателя таким образом нереально, круг подозреваемых огромен.       — Сыворотка правды? — бросила Белла, смотря на племянника. Драко в глазах её видит азарт. Она жаждет отыскать предателя и наказать.       Долохов отрицательно качает головой.       — Многие воспримут негативно, особенно рекрут. Здесь не кровью нужно брать, а умом, — он стукнул несколько раз себе по голове. — Хотя о чём это я, да, Белль? Тебе лишь бы сожрать молодняк.       — Я тебе язык перережу, Долохов, — не скрывая чувств, шипит Беллатрикс. Поворачивается к племяннику и со всей серьёзностью продолжает: — А предателя так легко не найти, штаб огромен! Либо подозревать всех, либо никого. Условия должны быть для всех одни.       — А если заслать в штаб шпиона? Будет ходить да слушать, кто и о чём говорит, — предлагает Роули. — Открыто никого подозревать не будут, шума никто поэтому наводить не будет.       — Роули прав, — соглашается Белла. — Тогда и рекрут, — она смотрит на ухмыляющегося Антонина, — о котором ты так переживаешь, — возвращает внимание на Драко, — не будет оглядываться, и мы сможем узнать все подводные камни. Нам нужен свой человек в нижних слоях.       — И он должен быть таким же, как они, — дополняет Торфинн со взглядом знатока вопроса. — Выходцем из рекрута, а не продвинутым по связям.       Драко на него смотрит исподлобья, каждое его слово обдумывает. Не доверять Роули, по его мнению, причин объективных нет, в отличие от того же Флинта, но что-то непонятно в груди сжимается, как будто крича быть с ним осторожнее. Малфой крайне внимательно относится к вопросу доверия другим Пожирателям, и из всего обилия есть лишь единицы, кому он может сказать чуть больше информации, чем им положено знать. И все они — члены его семьи.       — Нужно лишь найти подходящую кандидатуру, — согласно кивает Белла.       Идея со шпионом кажется Драко немного не той. Он скептически мыслит на этот счёт, отдавая предпочтение иному. Он не считает, что шпион сможет выведать нужную для него информацию, а вот симпатичная девочка с длинными и ровными ногами у мадам Партридж справиться с этим куда лучше. Информация, прозвучавшая в стенах дома, никогда не выходит за его пределы, но вот девочки знают о политике и военной работе куда больше, чем должны знать обычные шлюхи. Одна только любимица Флинта знает о работе Министерства Магии столько, что даже знания Министра Магии о состоянии дел покажутся шуткой. И Драко принимает решение, считая его правильным.       — Долохов, найди кандидатуру на роль шпиона и введи в курс дела, — Драко отдаёт поручения быстро и чётко, избегая лишних слов в речи. — Тетя Белла, нужно собрать командиров поисковых отрядов завтра в десять в этом зале. Роули, — он смотрит на него и ненадолго призадумывается, — присоединяйся к Долохову. Если что-то со шпионом будет не так — спущу кожу с обоих, — дёргает бровью и разворачивается в сторону двери, спеша покинуть зал собраний.       — Почувствовал власть, сопляк, — бурчит Долохов, когда Малфой выходит из зала.

///

      Люциус разбирает бумаги по проекту «Большая пятёрка», когда в дверь его кабинета стучат несколько раз.       — Войдите, — властно произносит он, прибирая при этом документы и откладывая их в сторону, как и положено согласно протоколу безопасности.       Когда дверь открывается, на пороге кабинета он видит серьёзное выражение лица мистера Яксли, в руках которого несколько бумаг. Он выглядит уставшим, но серьёзным. Люциус не назначал встречи с ним, не говорил ни о каких делах на протяжении дня и не приглашал на бокал алкоголя в конце тяжёлого дня. Закрыв за собой плотно дверь, Корбан занимает место в кресле у большого окна и кладёт бумаги на маленький столик. От подобного гостя Малфой не в восторге, но лицо держит ровно, не позволяя хотя бы капле эмоций отразиться.       — Что же тебя привело ко мне, Корбан? — Малфой поднимается из-за стола и присаживается в кресло напротив Яксли.       — У меня есть кое-что, что тебе может быть полезно, — произносит он, довольно приподняв уголки губ. Сложив руки в замок, он вальяжно вытягивает ноги вперёд, закидывая каблуки туфлей на мягкий ковёр, привезённый Малфоем из Италии. — И это не просто бумаги, Люциус.       Бумаги манят. Люциус бросает взгляд на первые несколько строчек и видит список из нескольких пунктов с датой, временем и местом. Понять, к чему это всё, он не может, как бы не пытался. Яксли убирает бумаги со столика, прижимая к груди. Ясно, что он ими дорожит и хранит там информацию, которая дорога для него. И это не удивительно. Как бы холодно Люциус не относился к Яксли, отрицать его большой вклад в развитие политики Повелителя нельзя. Он крайне умён и находчив, а его умение вести переговоры складывается в легенды у младшего персонала. Несколько раз они вместе выпивали на светских приёмах и даже перекидывались парой фраз, но дальше их общение не заходило.       — Это, — Корбан поднимает бумаги перед лицом Малфоя, — доказательства того, что Маркус Флинт активно раскачивает лодку.       — И зачем это мне?       Яксли ухмыляется. В его глазах виден не бывалый ранее азарт. Он смотрит на Люциуса с усмешкой, точно тот какой-то идиот, не понимающий ничего, что происходит вокруг. Но сам же Люциус так не считает, обращая внимание на многое как в пределах Министерства, так и за его дверями. Он точно знает, кому может доверять, а кому не скажет ни слова, знает, кто и на что способен, так же понимает, с кем стоит иметь отношения, а кого стоит обходить стороной, чтобы не быть запачканным.       — Затем, Люциус, что здесь имя твоей новоиспеченной невестки, что сейчас занимает должность Министра Магии.       Малфой молчит, обдумывая услышанное.       — Что ты хочешь?       Он живёт уже не первый день в этом мире и знает, как нужно задавать вопросы, чтобы получить корректный ответ.       Яксли отвечает, даже не задумываясь. Говорит быстро и чётко.       — У Маркуса есть то, что я хочу получить в своё пользование.       Люциус фыркает.       — И что же это? Не припомню, чтобы Флинт обладал несметными богатствами или чем-то по-настоящему стоящим.       — Тебя это волновать не должно, — серьёзно произносит Яксли. Он садится ровно и наклоняется чуть ближе к собеседнику, смотря ему прямо в глаза. — Я знаю достаточно о том, что хочет сделать Флинт. И не он один, Малфой. Поэтому советую спуститься со своих мечтаний и взглянуть уже на происходящее вокруг. А то так убьют, а ты и не заметишь.       Люциус слушал внимательно каждое слово, что вылетало из уст Корбана. И, к сожалению, понимал, что он говорит правду. Вокруг их семьи происходит многое, а он слишком сильно увлёкся работой, полностью отойдя от общества и всего, что оно может творить. На какой-то момент он даже позабыл, каким ядовитым может быть окружение, в котором его семье приходится существовать. Но Яксли ему напомнил своим визитом.       — Хорошо, допустим, что я принимаю твоё предложение. Что ты хочешь, чтобы стало с Маркусом?       — А чтобы захотел сделать твой сын, узнай он, что Флинт начинает поднимать волну против Грейнджер? — «Убил бы», — успевает подумать Люциус, прежде чем Яксли продолжает: — Думаю, этого мне хватит.       — Но как ты узнал об этом? Неужели был с ним заодно, но решил, что сдав его получишь больше? — ухмыляется Люциус.       Корбан качает головой, смотря на начищенные носки своих туфлей.       — Разве я похож на человека, который стал бы сотрудничать с таким идиотом, как Флинт? — он приподнимает правую бровь, задавая вопрос. — Такие нашлись, но я не в их числе. У меня свои цели.       — И он так просто поверил тебе, раскрыв всё?       — Тебе ли не знать, Люциус, каким убедительным я могу быть? — довольно улыбается он.       И Люциус знает. За время совместной работы в Министерстве, удалось узнать многое о людях, с которыми ранее имел честь общаться крайне редко и лишь об общем и абстрактном. Теперь же Малфой знает, кто на самом деле способен лишь на разговоры ни о чем, а кто оказался крайне сообразительным и ловким. Многие подававшие надежду молодые люди ушли работать младшим персоналом, показав свою недальновидность. А кто-то наоборот, поднялся из грязи.       — Что ты хочешь сейчас за бумаги?       — Ничего, кроме обещания, что моё желаемое станет моим по праву собственности.       Люциусу все равно, чем таким необычным обладает Флинт, что так хочется заполучить Яксли, будь то золотая безделушка или волшебная реликвия, или человек в подземелье.       — Хорошо.

///

      За длинным деревянным обеденным столом она сидит в одиночестве. По левую руку нетронутая порция ужина для мужа, которая уже дважды была подогрета эльфами. Дафна съела ужин спустя час ожидания, сейчас же большая стрелка часов двинулась на третий круг, уведомляя, что хозяина дома нет спустя три часа с начала последнего приема пищи. Миссис Флинт держится прямо, не позволяет себе опустить плечи, расслабить спину. Тарелка перед ней пуста, а бокал наполняется вином уже третий раз. Приятное виноградное послевкусие на кончике языка радует, заставляя перерывы между глотками укорачивать. Таким образом, последний бокал был опустошен меньше чем за половину часа.       Элегантное платье, которое миссис Флинт предпочла надеть для ужина с мужем, идеально сидит на ней, подчёркивая плавные изгибы тела. Бархат — любимый материал Дафны для шитья платьев и мантий, что видно по её гардеробу. И она выбрала лучшее из возможных вариантов, чтобы показать Маркусу, какая красивая и изящная жена ему досталась. Но он не явился. В голове эхом повторялась брошенная мистером Яксли фраза. «...он спал с каждой из них, пока Вы остаётесь верны своему мужу». Она понимает, что вышла замуж за человека, который никогда её не любил по-настоящему, и ему лишь понадобилось её имя в обществе. Но и подумать было невозможно, что он станет вести себя столь вольно и дерзко, давая понять, что совсем не дорожит своей женой. Невольно возник вопрос — каковы отношения между Малфоем и Грейнджер? Ведёт ли Драко себя так же по отношению к жене?       Дафна подняла бокал, взболтнула вино, наблюдая, как оно медленно стекает. На вкус прекрасно, на цвет изящно. Она чувствует себя одиноко, сидя в большой столовой совершенно одна или находясь в компании разных дам, языки которых безустанно твердят о перенятых друг от друга слухах. Свечи в серебряных подсвечниках на столе догорают, еда холодная и потеряла свой вкус. Дафна смотрит прямо перед собой, ловя собственное отражение в подсвечнике. Идеальная причёска, элегантное платье и потускневший за год взгляд. В школе она городе к жизни, хотела изучить многое и открыть что-то, что до сего момента ещё никому неизвестно. Но теперь же она стала птичкой, которую заперли в клетке и трясут ради удовольствия, чтобы потешать чувство доминирования. Маркус стал её хозяином, а не любимым человеком, или хотя бы мужчиной, на которого она может положиться.       — Х-хозяйка... — подал голос появившийся эльф. Ей видеть его не хочется, слышать этот противный скрипучий голос.       — Что? — ровным голосом спросила, продолжая рассматривать собственное отражение.       — Уже поздно и, в-возможно, Вам стоит отдохнуть? — эльф сжался от страха и прижал уши к голове, жалобно вытаращив глаза на свою хозяйку.       — Возможно, — так же ответила она, но даже не пошевелилась.       Она опустила взгляд на платье и посмотрела на него так, будто увидела перед собой нечто необычное. В голове непрерывно крутятся слова мистера Яксли, о котором она вовсе не должна позволять себе думать. Дафна пыталась отвлечься на раздумья о другом, но полностью провалилась в этом, вернувшись к Корбану и его словам о Маркусе. Это настолько поглотило бедную девочку, что она не услышала, как эльф ещё раз позвал её и попытался отправить спать. Так, осталось не замеченным, как вся посуда, за исключением бокала с вином, пропала со стола. Дом был окутан звенящей тишиной, о которую ранимое и без того разбитое сердце превратилось в мелкую крошку, почти в пыль. Одно неловкое движение и она останется без сердца в груди.       Дафна сдаётся, когда бокал становится пустым. Приказывает эльфу убрать всё со стола, не заметив, что почти вся посуда и так уже убрана, и поднимается в спальню, замирая на какое-то время и двери. Внутри возникает жгучее желание запереться на ночь и не дать войти Маркусу в спальню, когда он решит явиться домой. Но Дафна не способна на подобную дерзость, поэтому ругает себя, но оставляет дверь незапертой. Снимает платье, откидывает туфли куда-то в сторону, остановившись на собственном отражении в резном зеркале. В голове множество вопросов, ответы на которые она не знает, а самое главное — боится узнать. Где сейчас муж? Чем он занимается? Так ли он ужасен, как об этом говорит мистер Яксли? Миссис Флинт фыркает, качая головой от собственной наивности. Она прекрасно знает, как ужасен её муж, на какие мерзости он способен и сколько раз дьявольски выкручивал ситуации в свою пользу. Именно поэтому она вышла замуж за него, а не за какого-нибудь мягкотелого Крэбба. Отец прекрасно понимал, за кого нужно отдавать дочь, чтобы сберечь её существование в этом мире.       Но всё оказалось бессмысленным. Дафна ненавидит ту жизнь, которую ей вручили против воли. Она смотрит на свою бледную кожу, на сходящие с тела синяки, на идеально уложенные волосы и готова закричать от боли. От девочки с огоньком в глазах и улыбкой на лице ничего не осталось. Теперь она вынуждена прикрывать улыбкой страх, боль, смущение. Маркус насилует физически и морально, разрушая всё прекрасное внутри неё. И этого прекрасного почти не осталось.       Уснуть в холодной кровати не удаётся, поэтому звук возвращения Маркуса не остаётся незамеченным. Он не старается быть тихим, хлопает дверьми и говорит достаточно громко для человека, который вернулся домой неизвестно откуда за полночь. Но Дафна и слова ему не может сказать. Слушает, как он поднимается на этаж и вместо того, чтобы прийти к ней в кровать, запирается в кабинете, открывая ящик с алкоголем. Укутавшись в лёгкий халатик, она выходит из комнаты, решая навестить супруга и справиться о его самочувствии. Она знает, что с ним всё хорошо и он чувствует себя превосходно, но желание узнать о его местонахождении сильнее. Она стучится, как и подобает, и только после открывает дверь, натыкаясь взглядом на развалившегося в кожаном кресле Флинта. В руке он держит бокал, пытается стянуть туфли и одновременно с этим расстегнуть жилет.       От увиденного хочется спрятаться в самой дальней комнате и уснуть, чтобы как можно скорее развидеть.       — Жена! — воскликнул Флинт, заметив в дверях Дафну. Он смотрит косо, улыбается криво, а движения его резкие и рваные. Алкоголя в его крови куда больше, чем того подобает человеку из высшего общества. — Помоги мне! Не видишь, муж твой туфли снять не может?       И она помогает. Тихонько подходит к нему и присаживается на колени. Движения её мягкие и плавные, чтобы не вызвать у мужа злость. Снимает сначала одну туфлю, затем другую, отставляя их в сторону.       — Ты сегодня поздно, — не сдержавшись, замечает Дафна. Смотрит ему в глаза. Сердце готово выпрыгнуть из груди, горло неприятно дрожит. — Ужин остыл.       — Я работал, пока ты гуляла, — кривится в ответ Маркус, откидываясь на спинку кресла. После глотка из бокала совсем как невоспитанный вытирается о рукав рубашки, чтобы стереть не попавшие в рот капли алкоголя. Дафна видит это, мысленно ужасается, но вслух ничего не произносит, дабы сохранить лицо в целости и сохранить. — Пытался создать для нас лучшее будущее.       — Я так и подумала. Возможно, стоит пойти в спальню? Время уже позднее.       — Кто тебя держит? Иди! — он резко взмахивает рукой в сторону двери, задевая Дафну по лицу.       Она даже не пошевелилась, принимая неожиданный удар твёрдо и достойно. Неотрывно продолжает смотреть на мужа, который не способен на разумные действия и слова. Он шатается, дрожит, моргает раз в несколько секунд. Когда она наклоняется ближе к ней, Дафна чувствует терпкий запах алкоголя вперемешку с чем-то сладким и приятным, что совсем никаки не вяжется с хладнокровным образом мужа. Запах настолько манящий, что она почувствовала непреодолимое желание прижаться к нему и вдохнуть полной грудью, чтобы наполнить лёгкие этим ароматом. Но всё начинает трещать по швам, когда она слышит голос Маркуса:       — Ты ведь такая же, как и остальные, — выплёвывает он, морщась будто от неприязни. — В твоей голове есть хоть что-то светлое, Гринграсс? Ты, блядь, похожа на идиотку. Или у вас это семейное? Одна строит из себя неясно что, будто центр вселенной на ней сошёлся. Да и матушка ваша гнилая карга без мозгов и совести, — самодовольно ухмыляется, хватая жену за лицо. Дафна молчит, взгляд не отводит. — Что в тебе особенного? Почему они все говорят, что ты волшебная?       — Потому что люблю тебя, дорогой муж, — еле удается выговорить Дафне сквозь сжатые щёки.       — Любишь? — Маркус почти смеётся истерически, откидывая голову на плечи. — Да шлюха из дома мадам Партридж скорее ко мне испытывает больше искренних чувств, чем ты! Ты же жертвой себя считаешь, бедненькой девочкой, которая живёт с монстром.       — Я лишь принимаю тебя со всей любовью, — стоит на своём Дафна. — Те, кто говорят о нас что-либо, не знают, как мы живём. Ты мой муж, а я — твоя жена, мы должны проявлять смирение друг к другу. Возможно, я не идеальная жена, но стараюсь приложить максимум усилий для этого. Я ведь ради тебя буквально всё...       — Что? — закатывает он глаза. — Сопли свои? Слёзы? Или вечное молчание? Да ты смотришь на меня, как на самую ненавистную вещь! Это уже порядком заебало, Гринграсс.       Дафна за руку мужа хватает, целует. Держит крепко, чтобы понял, кто рядом с ним сейчас. Она смотрит большими круглыми глазами на него, по щекам стекают слёзы непрошенные, а губы дрожат под чувством страха.       — Что ты хочешь, муж мой? Что мне сделать, чтобы ты поверил мне? Чтобы поверил в мою любовь к тебе.       Флинт смотрит на неё точно на идиотку.       — Наши отношения обречены на провал, дорогуша, — он вытаскивает руку из её хватки и кладёт ладонь на лицо, аккуратно поглаживая по щеке. — Смотри на меня не так зло и хоть иногда стони, когда мы трахаемся, а то эта тишина угнетает. Даже девки мадам Партридж актрисы получше будут.       Он поднялся с кресла, слегка толкнув жену в сторону, чтобы не мешалась под ногами. Дафна смотрит на него глазами полными слёз и не понимает, за что получила всё это несчастье. Смотрит мужу в спину и готова закричать от несправедливости. Ногтями в ладони впивается, чтобы сохранить самообладание, моргает часто, чтобы рыдания предотвратить, губу закусывает, чтобы боль физическую почувствовать — она почти не чувствуется по сравнению с душевной. А её душу ещё раз только что отравили, забрав противоядие с собой.