Порталы в иные миры

      Гостиная Мохнатого Дома встретила меня совершенной пустотой. Ни Базилио, ни кошек, ни собак, ни даже гостей. Что, по большему счету, было к лучшему, поскольку резко увеличивало мои шансы выспаться. Когда я обнаруживаю в своем доме жаждущих общения людей – а также кошек, собак, чудовищ, красавиц, красавиц, превратившихся в чудовищ и чудовищ, обращенных в красавиц – я сразу теряю все свое желание остаться в одиночестве и поспать, и с головой ныряю в дружеское общение, утешения, раздачу ценных советов и так далее, в соответствии с необходимостью.       По-прежнему не желая пользоваться Темным Путем – мало ли, куда занесет в таком состоянии – я, превозмогая тянущую боль во всех мышцах разом, ставшую за последние дни привычным итогом трудовых подвигов на ниве создания переходов между мирами, добрел по лестнице до собственного кабинета в башне. Вытащил из Щели Между Мирами несколько одеял и подушек, устроил на полу нечто вроде гнездовья птицы Сыйсу, где и заснул, завернувшись в одно из одеял.       Разбудило меня смутное чувство, что на моей крыше кто-то есть. Едва выплыв из сонного забытья, я узнал визитера. Это ощущение веселой, бесшабашной силы было невозможно спутать ни с чем другим. Покрепче намотав на себя одеяло поверх тонкой летней скабы, которую поленился снять перед сном, и сделав небольшой глоток бальзама Кахара, чтобы не заснуть по пути, я вылез сквозь маленькое высокое окошко. Совершенно невозможно просто так продолжать спать, когда рядом, на крыше, озаренный первыми лучами восходящего солнца, с тлеющей сигаретой в длинных пальцах восседает Великий Магистр Ордена Семилистника, Благостного и Единственного.       – Прости, не хотел тебя будить. Только закончил последние дела и получил, наконец, несколько свободных минут. Решил, что хочу встретить рассвет на твоей крыше, пусть и не вместе с тобой.       Я молча кивнул, неожиданно потеряв дар речи, который то ли не проснулся вместе со мной, то ли покинул меня, покоренный бледно-розовым отсветом восхода на белоснежной мантии, теплом и радостью встретившего меня взгляда. Опустился рядом с ним на подушки, сам толком не понимая, что со мной происходит, почему я так зачарованно смотрю на него, почему опять проваливаюсь в то воспоминание, которое клятвенно обещал себе задвинуть подальше.       – Да ничего, я, кажется, даже не проснулся, так и сижу тут с тобой спящий. Потому и смотрю периодически в одну точку, не обращай внимание. – Кое-как нашел оправдание для собственного взгляда, остановившегося на его губах, и, наконец, отвел глаза.       – Тебе не следует так часто создавать порталы. Ты знаешь, что каждый из Древних сам сделал переход из своего мира в Эль-Ютокан? А ты вознамерился один проложить все и сразу. – Привычные укоризненные нотки в голосе Шурфа заставили мои губы непроизвольно расплыться в улыбке.       Друг мой, между тем, достал последнюю сигарету из очень знакомой пачки и протянул ее мне, будто случайно задержав руку чуть дольше, чем требовалось. Пока я крутил сигарету в пальцах, пытаясь понять, не померещилось ли мне, он поднес свою к губам, и я, неожиданно для себя, потянулся к нему, чтобы прикурить, по старой привычке, позабыв, что достаточно просто щелкнуть пальцами. Он мгновенно понял меня, склоняясь, вдыхая, заставляя разгораться общий огонек коснувшихся друг друга сигарет. Словно растянутый в вечность миг, когда мы были так близко, что в алом отсвете я видел грозовое небо в радужках его глаз. И его пальцы с рунами на ногтях, едва касаясь убирающие за ухо прядь моих волос, опасно потянувшуюся к огню.       Я качнулся назад, вдохнул крепкий дым, не понимая, что со мной – с нами, между нами – происходит. В его взгляде дружеская приязнь мешалась с новыми, незнакомыми искрами, он едва заметно улыбнулся мне уголком рта, и я узнал эту улыбку. Черт. Что я творю?       Мы молча курили, но тишина, как всегда между нами, не была гнетущей или тяжелой. Я старался задвинуть подальше сумбурные мысли, решив про себя, что обдумаю их как-нибудь потом, потому что прямо сейчас совершенно непонятно, что с этим всем делать.       – Я нашел у себя в кабинете твою пачку сигарет. Интересно было бы узнать, как вышло так, что я не заметил ее сразу же, как ты ушел.       Ах да, пачка. Я усмехнулся.       – Ну, последнее время мы с тобой так редко видимся, что я решил оставить тебе сюрприз. Вдруг захочешь выкурить сигарету, а меня, как на зло, в очередной раз унесло куда-то в иные Миры. Судя по всему, был прав. – Пачку я оставлял почти полную. – А что до того, почему не заметил, так я на нее заклятие невидимости наложил. Забавно, даже не знал, что обычное заклятие, которое мы используем, чтобы стать невидимыми, можно применять к вещам.       – Вообще-то нельзя.       Я удивленно на него воззрился, даже не найдя, что ответить.       – Заклятие невидимости питается собственной силой колдуна, поэтому может быть наложено только на себя самого либо другого человека, достаточно могущественного, чтобы его подпитывать. – Он окинул меня не то укоризненным, не то восхищенным взглядом, и мечтательно посмотрел в рассветное небо. – Даже интересно было бы провести эксперимент и узнать, как у тебя это вышло. Пожалуй, силу для подпитки ты взял напрямую из Ордена, иначе я бы непременно почувствовал чужую магию. Что еще раз доказывает мою теорию относительно того, что для тебя не прошло даром завещание Нуфлина.       – Ага, значит я у нас все-таки Великий Магистр на полставки?       – На десятую часть ставки, я бы сказал. Даже жаль, не получится переложить на тебя какие-нибудь жутко нудные документы.       На этом месте я душераздирающе зевнул, и, к своей глубокой печали, понял, что действие бальзама Кахара подошло к концу. Приготовившись сражаться со сном до последнего, я не учел, что мой друг обладает потрясающей способностью смотреть на меня таким специальным взглядом, под которым мне немедленно хочется повиниться сразу за все украденные из соседского сада сливы, из Щели Между Мирами пироги и вообще за все, что я успел и не успел сделать во вред своему собственному организму. Вот и сейчас я устыдился.       – Все, понял, иду спать.       – Хорошо, что ты понимаешь важность отдыха, Макс. – Он наигранно строго оглядел меня. – Пожалуй, мне стоит тебя усыпить, во избежание побега.       Я тяжело вздохнул и полез через окно обратно в кабинет.       – Не забудь про барьер от Безмолвной речи.       И все-таки сэр Шурф – это такой специальный человек, способный свить из меня уйму чрезвычайно полезных в хозяйстве особо прочных веревок. Поэтому я послушно возвел барьер, завернулся в одеяло, устроился в импровизированной постели и подставил затылок под прохладные пальцы.       Судя по всему, в этот раз мой организм не очень сильно сопротивлялся его магии, потому что проснулся я не через пару часов, как это обычно бывало, если он накладывал на меня усыпляющее заклинание, а за час до заката. А может, он успел найти какое-то новое, совершенно убойное колдовство, специально для буйных личностей вроде меня. Пожалуй, впервые за последние несколько дюжин дней я действительно выспался.       Первым делом я послал зов шефу.       «У нас никто не умер?»       «Приходи в управление, узнаешь».       Ну надо же. Чтобы Джуффин пренебрег возможностью всласть помучить меня Безмолвной речью?       «Случилось что-то срочное?»       «Просто желаю наслаждаться твоей физиономией. Имею право, как никак, честно выиграл тебя в карты».       И не поспоришь.       «Через полчаса буду».       Приведя себя в порядок, выпив дежурную утреннюю чашку кофе и даже, о ужас, зачем-то побрившись, я разыскал в недрах своего шкафа относительно приличное лоохи, замотался в него и отправился в Дом у Моста.       Сэр Джуффин Халли встретил меня пристальным взглядом.       – Ну надо же, действительно выспался. Кто бы мог подумать. Какое поразительное послушание! Даже жаль, а я-то как раз в стену спальни цепь вмонтировал, чтобы было, чем тебя приковывать.       – Чем ужасы всякие рассказывать человеку с утра пораньше, лучше бы накормил.       Словно повинуясь моему страстному желанию, в окно немедленно влетел поднос из Обжоры. Очень вовремя.       – Вот именно так я вижу нормальное исполнение желаний Вершителя, – я взял ароматный пирожок и налил себе камры. – А то придумают – рано или поздно, так или иначе. Ты меня просвещать собираешься? Или я зря тащился за тридевять земель Темным Путем?       – За тридевять? – Джуффин удивленно приподнял бровь. – Какое странное числительное. Почему тридевять, а не, скажем, четыредесять?       – Кто ж его знает. На моей родине так в сказках рассказывали. Поехал за тридевять земель в тридесятое царство. Что особенно любопытно, подразумевали при этом царство загробное. Что, к слову, хорошо коррелирует с Домом у Моста. – Губы сами собой сложились в какую-то кривоватую ухмылку. Я, конечно, тот еще Иван Царевич.       – Загробное царство? Какие странные сказки у вас детям рассказывают. У нас вот про магию и чудеса. Странный этот твой мир, что и сказать.       – Да и у нас – у них – про магию и чудеса. Только так уж вышло, что в том Мире сказки произошли от древних ритуалов инициации. Потому и страшные, как биография Лойсо Пондохвы. Зато с хорошим концом.       – Экий ты сегодня интеллектуал. – Джуффин усмехнулся.       – Сам виноват, я сразу сказал: выкладывай, что там с трупами, а ты все тянешь.       – Ладно, уговорил. Новых жертв нет. С утра Мелифаро и Нумминорих обшарили весь этот район, включая ближайшие развалины, но ничего такого не нашли. Никаких подозрительных личностей, древних артефактов, мятежных магистров в подвалах. Даже ни одного фэтана. Единственное, Нумминорих сказал, что на некоторых улицах едва заметно пахнет Истинной магией, но пройти по этому запаху не получается, он появляется ниоткуда и исчезает в никуда, словно его носитель не то взлетел, не то прямо посреди улицы в Хумгат вывалился.       – Мне все меньше нравится эта история. Никаких следов, никаких подозреваемых, никаких идей по поводу способа убийства. Потрясающие успехи Малого Тайного Сыскного Войска.       – Пожалуй, вынужден с тобой согласиться. Потому и прошу тебя сходить и посмотреть. И на Темную Сторону, и на этот район.       – А ты сам?       – Я был и там, и там, но увы, – он развел руками. – На Темной Стороне все в порядке. Судя по тому, что я вижу, кто бы ни охотился у нас тут с таким впечатляющим результатом, его деятельность не касается Темной Стороны. И ты не представляешь, как меня радует этот факт. Сразу можно отмести все самые неприятные причины. Но все-таки я хочу, чтобы ты тоже сходил и посмотрел. У тебя с ней особые отношения.       – У тебя тоже, – я с намеком поднял бровь, вспоминая собственные ощущения от леди Рани, и как легко я мысленно согласился с тем, что она и есть сама Темная Сторона. Интересно, а как... Я оборвал мелькнувшую мысль. Еще не хватало об этом думать. И вообще, я клятвенно обещал самому себе больше не вспоминать.       Он, несомненно, распознал мой намек. И, похоже, не только намек. Лицо его осталось спокойным, но глаза смеялись, хохотали, смеялся даже воздух вокруг него. Что не помешало ему сказать совершенно серьезно:       – Да, у меня тоже.       Чтобы не полыхать на весь кабинет красными щеками, пришлось немедленно уйти на Темную Сторону. Как учил Гэйшери – одним легким шагом. Вот, значит, для чего мне это нужно на самом деле.       Стоило моим ногам коснуться подвижной, текучей земли, как в волосах немедленно запутался юркий фиолетовый ветер, подергал за прядки, заплел отросшие патлы в причудливую косу и улетел, оставив меня в восторженном умилении, которое я испытываю всякий раз, стоит мне оказаться под растрескавшимся твердым небом.       Я шел по тонкой тропке, вьющейся среди прозрачных деревьев, подставлял лицо льющимся с неба лучам и был совершенно, беспредельно счастлив, как всегда бывает со мной в этом прекрасном месте. Счастье – обязательное условие пребывания на Темной Стороне, она сама – истинное, концентрированное счастье для всякого избранника. Но надолго поддаться эйфории я не мог, поэтому несколько минут – или вечностей– спустя тихо шепнул: «спасибо», подумал и добавил: «мне надо сосредоточиться».       Сознание мое немедленно стало кристально ясным, и я, наконец, вспомнил, зачем вообще сюда пришел.       – Отведи меня пожалуйста на улицу Синих Фонарей.       Вслед за моим приятелем – фиолетовым ветром – я обошел все те улицы, на которых были найдены трупы, скорее просто гуляя, чем действительно пытаясь что-то увидеть или найти. Впрочем, если бы что-то было не так, я бы это совершенно точно не пропустил. Но все было просто замечательно. Отлично прогулялся. В конце концов, каждая прогулка по Темной Стороне – сама по себе цель и награда.       Проговорив «Через полчаса после ухода из кабинета Джуффина вернуться на улицу Синих Фонарей я хочу», обнаружил себя стоящим аккурат возле того дома, с которого мы с Нумминорихом вчера начали искать следы. Небо уже окрасилось всеми оттенками заката, и я шагнул в пахнущие разнотравьем сумерки.       Если у большинства людей мозг находится в голове, то со мной природа – или же не природа, кто его знает, какой из легенд о моем рождении я верю прямо сейчас – явно перемудрила. Потому что думаю я не головой, а ногами. Лучшие мысли приходили ко мне, когда я переставлял эти самые ноги по мелким разноцветным камешкам мостовых моего любимого города. И теперь, коли уж так удачно сложилось, что по долгу службы я вынужден нарезать круги по району, якобы с целью почувствовать неведомого убийцу, решившего поживиться за счет жителей, я дал себе волю обдумать все то, что произошло за последние сутки.       Вчера, уходя из кабинета Великого Магистра, я еще тешил себя надеждой, что забуду, выброшу из головы, как несущественный факт, все то, чему случайно стал свидетелем. Мало ли, кто чем занимается, имеют право. Но вечер вчерашнего дня и утро дня сегодняшнего дали ясно понять, что это напрасная надежда.       Не то чтобы я действительно был шокирован проявлением чьей бы то ни было бисексуальности. В самом деле, последние годы тех воспоминаний о моей якобы родине, что я по странному стечению обстоятельств считаю своими собственными, пришлись как раз на начало сексуальной революции. До нас докатывались отголоски зарубежных фильмов, литературы, музыки, и не тому, кто в чаду очередной вечеринки с псевдодрузьями слушал Армию Любовников, всерьез удивляться многообразию гипотетических комбинаций тел в рамках отдельно взятой постели. Когда-то давно, узнав о пристрастиях кейифайев, я, конечно, был изрядно удивлен. Но скорее тем, что об этом так спокойно и открыто говорят. Как ни крути, в нашем мире тема половых отношений была сильно табуирована. Здесь же чужую бисексуальность обсуждали легко, как погоду или цены на Сумеречном рынке, и так же равнодушно.       Я свернул на очередную тенистую улочку, совершенно пустынную в закатных сумерках. Ноги несли меня без участия головы, по самую макушку забитой размышлениями о том, что вот уже сутки не давало покоя, крутилось в подсознании, исподволь, исподтишка просачиваясь на сознательный уровень.       От себя интереса к подобному я не ожидал. Совершенно равнодушно отмечал: «этот мужчина очень красив», созерцал, как предмет искусства, не более. Кадди, например. Да тот же Шурф – сколько раз я любовался им: разворотом плеч, сосредоточенным лицом, длинными пальцами, осанкой, манерой держать себя. Или Джуффин. Колдующий Джуффин – это вообще отдельный вид эстетического наслаждения. Сильное тело в потоках магии запредельных ступеней, горящие огнем светлые глаза. Но никогда прежде это не вызывало такого яркого отклика, физического вожделения. Да, они оба были близки мне, ближе, чем кто бы то ни был. Мой наставник и мой лучший друг. Но после подсмотренной сцены мозг словно открыл для себя некую новую истину о них обоих и обо мне и теперь играл с этим открытием, как с новой игрушкой, вновь и вновь заставляя меня возвращаться к смущающим мыслям.       Дело в том, что у меня очень богатое воображение. И увиденное в воспоминаниях книги я почти невольно примерял на себя. И мне нравилось. Дырку надо мной в небе. Думать об этом было стыдно, но не думать не получалось. Я наматывал круги по району, изображая неспешную прогулку, и вспоминал движения сильных пальцев Джуффина, ласкающих, дразнящих. Предвкушение в его глазах и собственнический, властный поцелуй, принуждающий к покорности, обещая взамен наслаждение. Прикрытые от удовольствия веки Шурфа, его тихий, едва слышный стон.       Шурф. Сколько лет мы были рядом – бок о бок, сколько раз спасали друг другу жизнь. Он был моим якорем, моим здравым смыслом. И как странно было теперь ловить себя на желании коснуться губами его губ, ощутить их вкус.       А ведь были еще их взгляды. То, как смотрел на меня Джуффин, явно поймавший за хвост мои спутанные мысли. То, как смотрел на меня Шурф после той случайной пряди волос на рассветной крыше. И это было куда сложнее, чем просто принять новое знание о себе. Да, мне нравятся мужчины. Вот эти двое конкретных мужчин, если быть точным. Однажды один мудрый почти человек, прикидывающийся ради собственного удовольствия совершеннейшим простаком, сказал мне: «Способность черпать силу в безумии – ваша сильная сторона». Тогда он, помнится, рассмеялся в ответ на мою перекошенную рожу и пояснил, что имеет в виду пластичность ума и готовность отказаться о любых представлений о себе, стать чем угодно иным. Забавно, что проверить его утверждение на практике – обнаружить себя совершенно иным, не таким, как я прежде думал о себе, и спокойно в этом состоянии действовать – мне пришлось не для того, чтобы в очередной раз спасти мир. И даже не для того, чтобы применить какую-нибудь запредельную магию, а просто чтобы спокойно сказать себе: мне нравятся мужчины.       Очередная тихая улочка за очередным поворотом.       Я видел их вместе. И то, что я видел, не оставляло никаких сомнений – между ними давние, прочные отношения. Они не выглядели случайными любовниками, притянутыми друг к другу волей квартала свиданий. И я готов был спокойно принять это – так уж я устроен, любые, сколь бы то ни было серьезные переживания беспокоят меня не слишком долго, ровно до тех пор, пока на меня не свалится очередное невыразимое нечто, выбивающее из колеи и заставляющее забыть обо всем на свете. Я, в сущности, чрезвычайно легкомысленный человек. И абсолютно уверен в том, что пару дней помучавшись собственными желаниями на их счет, со спокойной душой выкинул бы эти желания из головы. В конце концов, не мог же я отбить их друг у друга? Да и кого из них у кого? Смешно. Они оба были мне одинаково близки. И хотел – да, Макс, пора называть вещи своими именами – я их обоих. Было ли это влюбленностью? А как еще назвать ту эмоциональную, духовную близость, что была между нами, помноженную на вожделение?       Но эти взгляды. Взгляды, в которых был явный ответный интерес. Или лишь мерещился?       В этот момент, окончательно запутавшись в собственных умозаключениях и душевных терзаниях, я неожиданно увидел в дальнем конце улицы пару, мужчину в обычном лоохи и женщину в странном, непривычном одеянии. Точь-в-точь как на рисунке, который мне вчера показывал Мелифаро. Они были так увлечены друг другом, что не видели ничего вокруг. Взгляд мужчины не отрывался от красавицы с непривычными чертами лица. В очередной раз поблагодарив свою удачу, я было шагнул к ним, собираясь подойти побеседовать. Скрытное преследование – не мой конек, это не изменилось с тех пор, как дюжину лет назад я пытался следить за купцом Агоном.       Но стоило мне подойти поближе, и я замер, как вкопанный. Пара по-прежнему не обращала на меня никакого внимания, приближаясь к крайнему на этой улице дому. Я же не мог сдвинуться с места, так поразило меня увиденное. Леди, как бы ни выглядела, явно не была человеком. Уж не знаю, каким по счету чувством я это определил, но сомневаться в собственных ощущениях было невозможно. Передо мной был сгусток энергии, яркий, полыхающий, заключенный в некоторое подобие женского тела.       Они уже почти вошли в дом, когда я очнулся, и, став невидимым, бросился за ними. Настигнуть их мне удалось только в спальне, куда я просочился следом за влюбленной парочкой. Сердце билось о ребра, предчувствуя, что сейчас что-то случится, но я все равно оказался не готов к тому, что леди просто положит руку на плечо спутника и начнет высасывать из него силы. Я увидел ужас на его лице и, уже не задумываясь, метнул Смертный Шар.       Стоило моему Смертному Шару коснуться прекрасной незнакомки, как тело ее подернулось дымкой, и в следующее мгновение передо мной предстала крупная, размером с Друппи, ярко-рыжая лисица с несколькими хвостами. Выпустив еще один Смертный Шар, я бросился к замершему истуканом мужчине, чтобы вытолкнуть его из комнаты. Я был уверен, что мое колдовство сработает, и неосторожно повернулся к зверю спиной, когда интуиция завопила об опасности, а тело дернулось совершенно самостоятельно, уходя из-под удара. Но все-таки я был недостаточно быстр. Спина, разодранная когтями до самой задницы, взорвалась болью, и единственное, что я смог сделать, это завопить на Безмолвной речи “Джуффин!”, неловко уходя от очередного удара. Ослепленный болью, я даже не вспомнил о том, что могу одним легким шагом уйти на Темную Сторону. А может быть вспомнил, но не захотел оставлять наедине с опасностью мужчину, который едва не стал очередной жертвой рыжей.       Шеф, надо отдать ему должное, появился в спальне без промедления, одним взглядом оценил обстановку и взмахом руки метнул в противника сноп острых ледяных игл. Разлетевшихся в стороны, не причинив жертве никакого вреда. В глазах Кеттарийца вспыхнуло шальное любопытное пламя, он подскочил ко мне, коснулся затылка, и волна льда растеклась по спине, обезболивая раны и останавливая кровь. Не давая опомниться, швырнул себе за спину и широким жестом возвел вокруг нас прозрачный, едва заметно переливающийся щит, в который в то же мгновение ткнулась носом лиса. Недовольная ударом, откатилась и встала на лапы. Стены дрогнули и поплыли, размываясь, начиная вращаться. Джуффин попробовал послать в рыжую еще несколько заклинаний, но они не причиняли ей никакого вреда.       Я ничем не мог ему помочь. Все мои таланты совершенно не годились в такой ситуации. Неожиданно пол в комнате вспыхнул ярким алым пламенем, и мы оба взмыли на потолок. А в следующий момент прямо под нами появился Шурф, мгновенно возводя перед собой щит. “Огонь – иллюзия” сказал в моей голове спокойный голос друга. Видимо, шеф тоже это понял, потому что спрыгнули на пол мы одновременно.       Джуффин и Шурф теснили противника щитами, уже понимая, что атаковать бесполезно. Они действовали так слаженно, четко, что я не мог не любоваться их отточенными движениями, их безмолвным взаимопониманием. Лисица не оставляла попыток до нас добраться. Наконец, им удалось зажать ее в угол, так, что стало возможно удерживать одним щитом. Джуффин сразу отошёл за спину Шурфа и исчез, ушел Темным путем, чтобы через несколько мгновений вернуться с ларцом в руках. Всунув его мне, перехватил щит, давая моему другу отступить назад и достать Перчатки. Взмах правой руки, и бьющийся в щиты зверь застыл. Огонь погас и стены прекратили свое безумное вращение.       – Отлично проводишь время, сэр Макс. – Джуффин восхищённо осматривал застывшую в прыжке огромную лису. – Что за странная рыжая чиффа с пятью хвостами?       Хвостов действительно было пять. Теперь, наконец, я смог их пересчитать.       – Да вот, хотел завести новую зверушку вдобавок к кошкам и собакам, а то в Мохнатом Доме слишком много свободного места.       – В следующий раз, когда решишь обзавестись новым питомцем, будь добр убедиться в его дружественных намерениях. – Шурф невозмутимо рассматривал парализованного зверя. – Никогда прежде не встречал ничего подобного.       – Так что это за хрень, Макс?       – Это и есть виновник наших таинственных убийств. – Я в изнеможении сел на пол и принялся рассказывать. Всё-таки эта короткая стычка изрядно меня вымотала, даже с учётом того, что раны на спине пока не болели. – Когда я входил сюда следом за прекрасной незнакомкой и ее новой жертвой, даже представить себе не мог, что после моего Смертного Шара она превратится вот в это.       Что-то не давало мне покоя, царапало сознание. Какие-то слухи? Воспоминания? Пытаясь ухватить мысль за хвост, я медленно заговорил.       – Знаете, в том мире, откуда я родом, в одной из стран, кажется, есть похожие существа среди мифологических персонажей. Я не так хорошо знаком с культурой этой страны, слишком закрытое общество, но там определенно были лисицы с несколькими хвостами. Впрочем, это совершенно не отвечает на вопрос, как она сюда попала и что с ней делать дальше.       И теперь был понятен ее странный наряд. Вместе с воспоминаниями о мифологии в голове всплыло изображение традиционной одежды японских гейш.       Шурф крайне заинтересованно взирал на меня. Чувствую, придется потратить не один час, чтобы добыть для него книги о японской мифологии. Впрочем, ради него я был готов и не на такие подвиги.       – Мифология, говоришь? – Джуффин спрятал преступницу в пригоршню. Забавно, я, кажется, впервые видел этот прием в его исполнении. – Ладно, с этим будем разбираться позже. Я так понимаю, там за дверью находится несостоявшаяся жертва? Сэр Шурф, могу я тебя попросить проверить его самочувствие и предложить завтра днем прийти в Дом у Моста? Заклинание на спине у Макса скоро закончит действовать, не хотелось бы лечить его здесь.       Шурф испытующе на меня посмотрел, одним взглядом требуя предъявить ранения. Я послушно повернулся. Подозреваю, вид был так себе. Ошмётки скабы и лоохи, потёки крови.       – Разумеется, сэр Халли. – Судя по слишком сдержанному тону моего друга, картина там была даже хуже, чем мне представлялось.       Джуффин помог мне подняться и неожиданно приобнял за плечи. И именно этот момент выбрала моя грешная голова, чтобы напомнить мне все размышления на его счёт. Я, кажется, вздрогнул, когда на мои плечи легла тяжёлая сильная рука. Он бросил на меня ехидный взгляд, утягивая следом за собой Темным Путем.       Пока он открывал дверь маленькой изолированной камеры в дальнем конце кабинета, чтобы поместить туда пленницу, я отпил глоток бальзама Кахара и немного приободрился. Все-таки великие колдуны древности, создавшие эту амброзию, были настоящими гениями. И снова подумал, что мои размышления, скорее всего, не являются для шефа тайной.       – Давай, сэр Макс, раздевайся, посмотрим, что там с твоей спиной.       Ох. Я покраснел, но послушно принялся стаскивать с себя лоохи и скабу.       Я стоял посреди кабинета Почтеннейшего Начальника в одних сапогах и усиленно, во всю мощь своего вершительского могущества, желал, чтобы никому не пришло в голову вот прямо сейчас в этот самый кабинет войти. Заклинание по-прежнему холодило разодранную спину, и боли я не чувствовал. Зато чувствовал горячие тяжёлые руки: одна лежала на моем затылке, а другая путешествовала по спине. От них струился приятный поток магии Джуффина, который меня расслабил и разнежил, откликаясь удовольствием.       Рука как раз спустилась на мою задницу, когда в кабинете за спиной материализовался Шурф. Я было собирался пошутить по поводу того, что он застал нас с шефом в весьма компрометирующей ситуации, как меня неожиданно захлестнула волна вожделения, вымывая из головы все мысли. И лишь секунду спустя понял, что оно мне не принадлежит. Моя внезапно пробудившаяся способность к сопереживанию сейчас, кажется, работала в полную силу. Я стоял спиной к ним обоим, застыв, словно парализованный правой перчаткой, и чувствовал на себе руки Джуффина и жадный взгляд Шурфа. Пикантности ситуации добавило то, что я снова в красках увидел перед глазами подсмотренную вчера сцену.       – Макс, все в порядке? Потерпи немного, я почти закончил.       Неужели он не понял, что со мной происходит? И секунду спустя осознал – все он прекрасно понял, хитрый кеттарийский лис, прочёл меня, как открытую книгу. Сильная рука сжала волосы на загривке, другая прошлась по ягодице, спускаясь на бедро вслед за раной, заживляя и даря ласку. До меня вдруг дошло, что сегодня с самого начала он действовал не так, как обычно, что для исцеления достаточно было просто положить руку мне на поясницу.       – Умный мальчик.       Услышав незнакомые, вкрадчивые интонации, я развернулся, оказавшись лицом к лицу с Кеттарийским Охотником.       Он смотрел на меня с такой похабной ухмылкой, что я чуть не дернулся куда подальше Темным Путем, но был схвачен и прижат спиной к груди Кеттарийца.       – Не бойся, Макс, – от жаркого шёпота по телу прошла волна возбуждения. – Мы тебя не обидим. Значит, ты видел, как я целую Шурфа?       Я вздрогнул, заливаясь краской, и посмотрел на своего друга. Тот выглядел удивленным и заинтересованным, но, кажется, не злился, и это немного меня успокоило.       – Понравилось? – Он усмехнулся. – Хотел бы я узнать, как ты умудрился нас подловить.       – Случайно посмотрел память книжки в твоём кабинете. – Слова Джуффина обожгли дыханием ухо, посылая по телу новые искры удовольствия. В его собственнических объятиях было на удивление хорошо – волнительно и спокойно одновременно. Ощущение исходящей от него звенящей силы будоражило, и в то же время было ужасно неловко от всего происходящего.       – Джуффин, – голос дрогнул, – неужели ты снова читаешь мои мысли? А кто говорил, что больше за мной не следит?       – Ты слишком громко думал об этом, а ещё о том, как хочешь… нас обоих.       Я снова смутился. Он немного отстранился и горячие, обжигающие пальцы прошлись по шее, огладили плечи. Сильно, вдавливая кожу, очертили мышцы спины, обхватили бока, поглаживая торчащие тазовые косточки. Я сходил с ума, сам не зная, от чего больше – от этих прикосновений или от жадного, горящего вожделением взгляда, которым смотрел на нас сидящий в кресле Шурф.       Ткань лоохи Джуффина холодила спину, создавая острый контраст с его горячими пальцами, которые то сильно, то совсем невесомо касались моей груди, слегка задевая соски. Тело предавало меня, из горла вырвался стон, а вставший член демонстрировал мою явную заинтересованность.       В груди разгорался жгучий стыд – они оба были одеты, а я стоял вот так, в одних сапогах, со вставшим членом, и позволял Джуффину ласкать себя на глазах у Шурфа. И мне это нравилось. Грешные Магистры.       – Какой же ты стеснительный. – Он снова прижал меня к себе, опаляя жарким шепотом, впиваясь губами в шею, спускаясь руками ниже, оглаживая бедра. Ощутив сквозь ткань его твердый член, я невольно сжался и запаниковал, но в этот момент Шурф оказался рядом, приподнял мой подбородок, так, что мне пришлось уложить затылок на плечо Джуффина, и очень нежно погладил по скуле прохладными пальцами, успокаивая. Внимательно всмотрелся в глаза, и, что-то в них увидев, склонился и прошептал в самые губы:       – Не бойся, мы ничего не сделаем против твоей воли. Ты можешь остановить нас в любой момент.       Я кивнул и потянулся к нему. Сдерживаться было выше моих сил. Он целовал меня так нежно, сладко. Почувствовав, что я расслабился, он проник языком в мой рот, и я с восторгом открылся ему – им обоим. Голову кружило от этого контраста – пылающих, настойчивых пальцев Джуффина и бережных, ласковых прохладных губ Шурфа.       Поглощённый новыми, яркими ощущениями, я не заметил, как мы перенеслись Темным Путем не понял даже, куда.

***

      «Макс, а ты где?»       Голос Базилио гулким звоном раскатился по моей голове, перекликаясь с собственным эхом, возникающим в пустоте этого дивного пространства. Спросонья я тщетно попытался сосредоточиться, понять, где я, кто я и что я делаю в этом где. Инспектируя собственный организм, обнаружил две руки, обнимающие меня с разных сторон. Разных руки. Чёрт. Стоило мне слегка пошевелиться, как одна из них сжала бедро, а вторая подтянула к своему владельцу, ещё теснее прижимая спиной к его груди.       – Опять забыл про барьер, балбес, – сонно пробурчали сзади.       Открыв глаза, я обнаружил прямо перед собой Шурфа, смотрящего на меня очень тепло и чуть вопросительно.       – Макс?       «Макс?»       Чёрт. Что такое произошло у Базилио, что она не постеснялась послать мне зов?       «Да, что случилось?»       «Ко мне обратился начальник слуг Мохнатого Дома, сэр Ивор Нурине. Он говорит, один из слуг пропал. Не вышел на службу и не отвечает на зов».       Я выпутался из чужих рук и сел, пытаясь сосредоточиться.       «Так. Пробовали посылать зов его родственникам? Знакомым? Может просто напился и спит?»       «Его никто не видел уже дюжину дней».       «Так».       Сумбур в голове, порожденный нетривиальными обстоятельствами пробуждения, мешал внятно думать.       «Дай мне четверть часа, я приду и разберёмся».       – Всё, господа грозные колдуны, у меня там слуги из Мохнатого Дома пропадают. Надо пресечь это вопиющее безобразие, так что я пошел.       И, не вставая, Темным Путем шагнул в собственную купальню. Я не обманывал себя – мне позволили уйти, вот так, без объяснений. Эти двое слишком хорошо меня знали, чтобы понять – мне нужно побыть одному. Подумать обо всем, что произошло между нами троими.       Уже в теплой, пахнущей травами воде бассейна, меня нагнал зов Шурфа.       «Макс, не забывай, ты в любой момент можешь обратиться ко мне с любым вопросом».       «Спасибо».       Я действительно был им благодарен за эту передышку.       Стоило опуститься в воду и прикрыть глаза, как воспоминания о прошлой ночи нахлынули на меня, воскрешая жар чужих рук, плавивший кожу, требовательные, но в то же время бережные и нежные поцелуи, чужие напряжённые мышцы под моими руками. Чужую магию – мощную, яркую, сплетенную из двух таких разных потоков, щекочущую пальцы. Впервые меня обнимали такие руки – сильные, надёжные, властные. Впервые я был ведомым, позволял себя ласкать и нежить, принимал, пропускал сквозь себя чужое желание.       А потом Шурф встал передо мной на колени – такой сильный, восхитительный, бесподобный – и обхватил губами член. Обвел языком головку и скользнул ниже, впуская в горло. Я терял разум, я едва держался на ногах, колени подгибались, но Джуффин удерживал меня, одной рукой прижимая к себе через грудь, а другой невесомо, легко, словно боясь напугать, гладил между ягодиц. Но мне уже не было страшно. Я плыл во власти этих сильных рук, я наслаждался движением губ на моем члене, жаркой глубиной, в которую погружался. Наслаждался тем, как они ведут меня, играют со мной, тем удовольствием, которое они мне дарят. И когда легко скользнувший внутрь палец прошелся по чувствительной точке, даря острое, незнакомое, никогда прежде не испытанное наслаждение, захлебнулся собственными стонами, теряя связь с реальностью.       Джуффин бережно уложил мое ничего не соображающее тело на мягкий пол, укрыл одеялом, а потом резко, подобно разжавшейся пружине, развернулся и рывком потянул на себя Шурфа, впиваясь в его губы острым, жестким поцелуем.       Со мной они были бережны и нежны. А вот друг с другом… Два столкнувшихся вихря, порождающие ураган, сметающий все на своем пути. Ярость, страсть и буйство стихии – вот чем была их близость.       Грешные магистры. Мог ли я подумать, с каким удовольствием буду смотреть, как Кеттариец берет Шурфа – жестко, яростно, входя одним рывком. В моих ушах все еще звенел шепот-стон «Чиффа», срывающийся с тех самых губ, которые совсем недавно ласкали мой собственный член. В их сплетенных телах было столько силы, мощи, могущества, что я не мог оторвать взгляд. Быстрый, рваный ритм, пальцы, намотавшие на кулак волосы, заставляющие прогибаться в спине, насаживаться сильнее, глубже. И когда Шурф посмотрел мне в глаза, мои собственные чувства взвыли, разделяя его жар, его страсть, его удовольствие от мощных глубоких толчков.       Это было настолько невероятно, невозможно, чувственно, что мое тело, которое, казалось, пресытилось новизной, снова потребовало внимания. Я обхватил свой член, и, как загипнотизированный, следил за движениями руки Джуффина на крупном, красиво вылепленном члене Шурфа. Мощный поток сплетенной магии двух могущественных колдунов захлестнул меня, выталкивая за грань, и я упал на подушки, отключаясь.       Воспоминания были слишком яркими, живыми. Возбуждение снова разливалось по телу. Чёрт. Грешные Магистры. Дырку в небе над ними обоими. Делать то что?!       Мои сумбурные панические мысли прервал зов Базилио.       «Макс? Извини, но прошло уже полчаса…»       «Да-да, иду».