La congoja de las que callan

      В конечном итоге всё вышло из-под контроля, даже если он не сделал ни единого шага спровоцировать поток событий, которые произошли раньше, чем позже. Он должен был внутренне благодарить Гозу за то, что он был таким темпераментным, когда дело доходило до защиты тех, кого считал слабее себя, поскольку именно это постепенно нарушало его спокойствие. Тонкое нытьё Тенгана также сделало его ответственным за то, что произошло. Но в тот момент Джузо был слишком занят тем, чтобы увести Сейко от двух томящихся от любви черепах, которые повернулись против неё, чтобы заметить эти маленькие детали, которые были ему чужды.       — Что это!? Сакакура, оставь меня! Я убеждена, что во всём этом виноват эгоцентричный ублюдок! Разве ты не видишь!? Она заботится только о своей попке и о том, чтобы весь мир рухнул к её ногам! — Сейко схватила его за руки, не глядя ему в глаза, (потому что по какой-то причине она больше наклонялась к земле) после того, как ему, наконец, удалось вытащить её оттуда, и никто не заметил, что он делает.       В любом случае Мунаката не заметит его отсутствия, когда ему придётся защищать Юкизоме.       Глубоко вздохнул, когда эта мысль посетила его, и ему пришлось опереться на женщину, пока приступ сильного кашля не заставил его трястись. Гнев Кимуры, казалось, испарился при виде Сакакуры, едва сдерживающего разрушительные последствия его болезни.       — Кимура... Кимура... — начал бормотать тёмноволосый мужчина, сжимая руки женщины, которая держала его с трудом и как будто со страхом. — Ты не понимаешь этого. Это не могут быть они. Кто... Кто знает, что я... Кимура, кто знает?       — Я не знаю, о чём ты говоришь, Сакакура. Тебе нужно сесть прямо сейчас. Ты...       Сакакура сел, но тут же поднял запястье, на котором покоился отвратительный предмет. Его запретное действие было видно высшей фармацевтке, которая побледнела ещё больше, чем обычно.       — Кимура. Кто-то... Должен знать... Ты кому-нибудь сказала? Ты где-нибудь указала на это? Ты записываешь мои наблюдения в какую-нибудь записную книжку или... — ему было трудно спросить об этом. Хотя был убеждён, что она не была частью отчаяния не только потому, что это было бы слишком очевидно, но и потому, что её реакция была бы совершенно иной, увидев, как он снова выплёвывает эти чёртовы цветы, которые без колебаний раздавила ногой.       — Я никому не говорила, Сакакура. Я не понимаю, как... Тебя кто-нибудь когда-нибудь видел? Ты уверен, что они не могли обнаружить это другим способами?       — Я проглотил все лепестки, которые пытались вырваться изо рта, Кимура. Прежде чем они подумают, что у меня туберкулёз, чем то, что я болен любовью, — с усилием выплюнул он слова.       — Хорошо, хорошо. Дай мне подумать... Позволь мне вспомнить. Да ... — её бледность усилилась, когда она внезапно замолчала. — Быть не может. В этом не было бы никакого смысла, Сакакура. Невозможно, чтобы... — она посмотрела на него и выглядела по-настоящему нерешительной.       —Что?       — Однажды… — она откашлялась. — В один раз, когда ты пришёл ко мне, чтобы я дала тебе ещё таблеток, случилось так, что, когда ты ушёл... — она снова замялась. — Как раз когда ты ушёл, вошёл Тенган. Он должен был увидеться со мной, чтобы попросить лекарство для его спины. Я ещё не закончила убирать таблетки, так что, наверное, видел их. Но...       — Как ты думаешь, Тенган мог установить связь только из-за этого?       — Я такие вещи нигде не записываю. Я знаю, что ты, в отличие от Фукавы, хотел сохранить секрет любой ценой для Мунакаты и Юкизоме. М-может быть, Тенган всё равно кому-нибудь расскажет, и этот человек подумает, что ты... Я имею в виду, что наш президент. Не может быть...       — В отчаянии? Что ж, это легко выяснить. Я просто должен пойти с ним и швырнуть ему в лицо проклятый букет камелий, — прошипел Джузо, полный разочарования. — Что если Тенган сказал об этом Гозу, и Гозу в какой-то момент впал в отчаяние? Что если это был Кизакура, который пал, и тот, кому Тенган упомянул об этом? Возможностей было слишком много.       — Сакакура...       — Нет, замолкни. Я думаю, Гозу связан с Тенганом, поскольку они очень близки. Я не думаю, что они прокомментируют это перед Геккогахарой, но я не могу быть уверен в этом от Митарая. В последнее время всякий раз, когда он заходил к нему в кабинет, этот сопляк его преследовал. Я предполагаю, что Кизакура также является кем-то кому старик доверяет, — он потёр веки. — Кто ещё остался? Я думаю, что эта теория полностью отвергает твоих обожаемых друзей. Они не слишком близки со стариком.       — Сейчас не время для шуток.       — Прости, у меня плохая мания быть безмозглым человеком с болтливым ртом. Думаю, сокращение числа подозреваемых до четырёх в некотором смысле обнадёживает, но это не так, — ему не хотелось верить, что кто-то из них... Его голова не могла полностью усвоить это, но это было единственное возможное объяснение, не так ли? Только кто-то из его родственников или Кимуры мог обнаружить эту слабость.       — Мы должны сказать Мунакате. Он должен знать. Кроме того, я уверена, что он ищет тебя. Он...       — Я могу позаботиться об этом и вытащить тебя отсюда, не сказав им! — Джузо внезапно встал.       — Сакакура! Ты не сможешь скрывать это от него вечно!       — Не в этой ситуации! — она отступила инстинктивно, после того, как оборвал её слова.       — Кимура?       — Мне жаль. Это... Это моё запрещённое действие. Я не могу позволить тебе наступить на мою тень, — Сакакура не мог видеть её сквозь маску, но её нижняя губа дрожала, когда призналась в этом.       — Оу, — он сделал пару шагов назад. — Мне жаль. Я почти...       — Без проблем. Я знаю, что ты импульсивен. У меня чуть не случился сердечный приступ, когда ты схватил меня сзади. Я думаю... Это не имеет значения. Я считаю. Очевидно, что ни ты, ни я не несём ответственности за всё это. Поэтому мы должны придумать способ исправить это до того, как он нападёт на тебя.       — Прости, что напугал тебя. Я не знал, что... Я не представлял, что... Боги, я даже не знаю, каковы запретные действия Мунакаты и Юкизоме, — «Как я мог быть таким неосторожным? Что, если что-то плохое случится с ними в моё отсутствие? Я не думал. Я действовал только под влиянием своих побуждений». Он сказал, что защитит их, однако снова делал то, что хотел, не думая ни о ком, кроме себя. Как бы Джузо собирался вытащить их оттуда, если не защитил их должным образом?       — Успокойся, Сакакура. Д-давай сосредоточимся на том, что мы знаем, хорошо? Если, как ты говоришь, один из них четверо. Мы должны... Мы должны поговорить с Тенганом. Он... У него должно быть объяснение всему этому.       — А если его нет?       — Если это действительно нападавший, я думаю, нам придётся его убить, — призналась она с некоторой грустью. Сейко также не хотела верить, что человек, которому доверяла, предал их. Сакакура знал это. Однако если улики указывают им в этом направлении, им придётся принять это и молиться, чтобы всё прошло хорошо, и они не ошиблись.       Проблема с тем, чтобы прийти к заключению, когда все разбежались, заключалась в том, что они не могли слишком легко найти людей, которых искали. Это здание было чертовски огромным, даже несмотря на то, что все выходы были заколочены. И Сакакура предположил, что если они сражаются и прячутся от тех, кто считает себя ответственными за всё это безумие, значит, они бегут. Джузо не жалел Наэги. Несмотря ни на что, он продолжал держать на него обиду. Время шло, терпение брюнета кончалось, стены повторялись, плохое настроение ухудшалось. Какого чёрта! Как будто сама Земля поглотила весь проклятый мир? Они не могли зайти так далеко! Это не переставало быть единым зданием!       — Должно быть, это чёртова шутка, — пробормотал он с поверхностным раздражением.       — Не волнуйся, Сакакура, — сказала Кимура, хотя она казалась более взволнованной, чем он. — Мы найдём их до того, как истечёт время...       Она не могла закончить свои слова. Джузо схватил её за руку и, стараясь не наступить на её тень, закрыл ей рот и спрятался с ней за угол. Он слышал голоса женщины и мужчины, и, ну, если подумать, ни один из его извращённых ублюдочных шансов не был женщиной.       — Меня тошнит от этого, Изаёй! Мы должны найти Кимуру до того, как кто-то покинет здание или... — голос Андо Руруки достиг его ушей, и Джузо тихо выругался. Почему из всех грёбаных людей он должен был появиться именно с ними и именно в этот момент? Он схватил Сейко за плечо, чтобы скрыть её.       — Я знаю, я знаю, Рурука. Не волнуйся. Я не позволю этому случиться, — необходимость прятаться как крыса была тем, что Сакакура считал, что в жизни ему придётся делать. Но поскольку он был в компании Кимуры, он не мог рисковать, что эти два глупых ублюдка обнаружат их. Это принесло бы слишком много проблем, поскольку знал их достаточно хорошо, чтобы знать, что ничто из того, что он скажет, не сможет убедить их действовать здраво. Джузо не мог их винить. Он бы солгал, если бы сказал, что не был таким упрямым и упрямым в ситуациях жизни и смерти. Разве я не был таким в те моменты? Он выбросил эту идею из головы и отвернулся, когда неприятный звук поцелуя достиг его ушей. Боги, как они могли быть такими отвратительно-приторными даже в такой ситуации?       Прошло не так много времени, прежде чем их шаги затерялись вдали. Сакакура расслабил своё тело и, наконец, осторожно отпустил фармацевта. Он отошёл на пару шагов от неё и в полной тишине потёр шею.       — Они всё ещё верят, что речь идёт о тебе, — сказал он, наконец. Она просто отвела взгляд. Её брови были нахмурены.       — Мне всё равно, что они думают или подумают. Они не... Она не... Она думает только о себе, — она обеими руками вцепилась в свои руки, и Сакакура почувствовал себя слегка виноватым за то, что не смог утешить её в такие моменты. Но что он мог сказать ей. Что могло бы её утешить?       — Эй... Ты права, что не имеет значения, что они думают. Ты не... Ты хороший человек, Кимура, — наконец выговорил он. Кимура посмотрел на него немного удивлённо, что заставило Джузо задуматься, не следует ли ему показать себя оскорблённым. Но, в конце концов, он позволил этому случиться. Не было никакого смысла расстраиваться из-за того, что кто-то был удивлён, что он мог проявить доброту. Это было не то, чем он обычно часто занимался, не так ли?       — Пошли, — внезапно пробормотала Кимура. — Рурука не единственная, кто боится течения времени, — Джузо кивнул, понимая её слова. В конце концов, каждая прошедшая минута была ещё одним узлом на верёвке, обвивавшей его шею.       И таким образом, он возобновил своё шествие по внутренней части здания. В этот момент звуковой сигнал на их браслетах сообщил им, что приближается время первой атаки. Однако для Сакакуры это было не более чем напоминанием о приближении часа его более чем возможной смерти. Его болезнь... Он не был уверен, что его организм выдержит то, что с ним произойдёт, если вовремя не примет дозу. Был шанс, что он выживет. Это был факт. Однако бывший боксёр сильно сомневался, что ему когда-нибудь повезёт.       Он не знал точно, как долго они спали, пока не посмотрел на часы. Его губы недовольно скривились, когда обнаружил, что его обратный отсчёт снова пошёл вниз. Больше, чем ему хотелось бы. Он и Кимура укрылись в одной из комнат, как только раздался звуковой сигнал, и они всё ещё были живы. Но то, что их браслеты всё ещё были на запястьях, означало, что жертва была. И хотя он был рад, что это был не он. Он не мог отпустить думать, что, может быть, было бы лучше, если бы он, уже обречённый, умер вместо этого человека.       — Интересно, кто, — прошептала Кимура себе под нос. Ей не было необходимости продолжать фразу.       Джузо не сказал ей, что он может сказать только то, кто не умер. Он по-прежнему хранил этот секрет. Со слишком большим подозрением.       — Давай уйдём отсюда. Мы не можем...       Его слова были прерваны резким звуком в соседней комнате. Сакакура и фармацевт бросились выяснять, в чём дело, и сцена, представшая перед глазами обоих, заставила их замолчать от изумления.       Однако они, наконец, нашли того, кого так долго искали....       — О, Сакакура, Кимура. Вы все здесь. Вы исчезли так внезапно, что я начал беспокоиться, — тон голоса Тенгана не внушал бывшему боксёру никакого доверия. Тяжёлое тело Гозу лежало позади него и было менее залито кровью. — Я знаю, о чём вы думаете, но именно злоумышленник только что убил Гозу. К сожалению, он был таким, когда я проснулся.       — Жаль, что мы с Кимурой рассматриваем тебя как возможного виновника всего этого, не так ли? — язвительно рявкнул Сакакура. Женщина напряглась позади него.       — Сакакура... Мы не должны...       — О, импульсивность Сакакуры хорошо известна в Фонде. Не волнуйся, Кимура. Но я удивлён. Я был убеждён, что ты из всех людей убеждён в виновности Наэги Макото. На самом деле Мунаката прав. Как могло случиться, что в этот раз твои убеждения так далеки от его убеждений? — размышлял старик.       — Не пытайся отвлечь меня, старик! Я убеждён, что только тот, кто пробыл со мной дольше, чем эти сопляки, мог надеть на меня это дерьмо запрещённого действия! — Джузо был не в силах отвести взгляд от безжизненного тела Гозу. Сначала Бандай, теперь он. Его желудок скрутило от разочарования. — И поскольку Гозу мёртв, ты, Кизакура и Митарай — мои главные подозреваемые! — закричал он с агрессивностью, вырывающейся из каждой поры его кожи. Глаза Тенгана открылись немного шире, чем обычно, но не настолько, чтобы Кимура и Джузо заметили это изменение.       —Да ладно, Сакакура, тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? Митарай — мальчик, который всегда пытался наполнить мир надеждой. Он не является организатором этого жуткого события.       — Но не для того, чтобы противоречить вам, господин Тенган, — вмешалась Кимура. — Но как ты можешь быть так уверен?       — Хм? Это то, что вы хотите знать? — мысли Тенгана были непостижимы для двух молодых людей. И когда старик поднял запястье, чтобы показать своё запрещённое действие, они оба инстинктивно попятились. — Как видите, если бы он был организатором всего этого, я был бы мёртв. Мне не разрешено лгать.       — Но это оставляет нас с тобой или Кизакурой...       — Кимура, отойди, — внезапно рявкнул Джузо. Тенган медленно выдохнул.       Казалось, всё было решено прежде, чем кто-либо из них мог спорить дальше. Импульсивность Сакакуры Джузо была одновременно и преимуществом, и недостатком. Только время покажет, для кого это было преимуществом, а для кого недостатком.       — На самом деле я немного удивлён. Не думал, что вы с Сакакурой такие друзья. Когда я рассматривал возможные запрещённые действия для него, моей первой мыслью было не дать ему использовать свои кулаки, — он пристально посмотрел на них. — Его талант известен всем. Однако я вспомнил некоторые вещи, которые заставили меня передумать. Очевидно, он умрёт во время игры от своей болезни. И учитывая его историю сокрытия этого от друзей, было очевидно, что даже если связал меня со всем этим, он сохранил бы это в секрете. Так что да, я рассматривал возможность того, что это столкновение произойдёт в какой-то момент, если я не умру первым. Но ошибся в своих расчётах, — признался он. — Я думал, что он пойдёт один.       — А? — Джузо нахмурился. В этом не было никакого смысла. Тенган не мог знать всего этого. Не так легко.       — На самом деле я должен был предположить, что ты ведёшь себя с Кимурой холодно перед другими, чтобы не раскрывать причину вашей дружбы. Но я доверял этому аспекту из-за твоей агрессивности и антиобщественного характера, — Тенган погладил бороду правой рукой.       — Ты... Ты отдаёшь себе отчёт в том, что говоришь!? Как только мы убьём тебя, вся эта чёртова абсурдная игра закончится раз и навсегда! — воскликнул брюнет.       — На самом деле он этого не сделает, даже если умрёт, Сакакура. И, кстати, тебе не следует так расстраиваться. Насколько я понимаю, ханахаки не слишком хорошо реагирует на сильные эмоции, — он покачал головой слева направо. — Я предполагаю, что присутствие мисс Кимуры немного усложнит ситуацию, но результат будет таким же. Все мы умрём.       — Он сошёл с ума, — прошептала Кимура, не веря своим ушам.       — Жаль, что это прискорбный вывод, к которому ты решила прийти, Кимура, — сказал старик. — Но, полагаю, в конце концов, это не имеет значения. Я не могу допустить, чтобы вы выжили, а вы хотите, чтобы мой план провалился. Наши интересы и идеалы противоречат тому, что столкновение является неизбежным, — заявил старик.       — А!? Твой план? Твои идеалы? Есть ли в этом, если хотите, какой-то смысл!? — спросил Джузо. — В чём, чёрт возьми, цель!?       — Надежда, конечно.       — Вы что, шутите, что ли? Какая надежда может быть на то, что мы убьём друг друга? — вмешалась фармацевт, отступив на шаг назад. — Мы тебе доверяем. Мы возлагаем на тебя наши надежды. Мы...       — Вы так молоды... Это нормально, что вы не видите ничего, кроме поверхности правды. Пока мир остаётся в состоянии застоя в дуальности, отчаяние никогда не может быть полностью искоренено. Вот почему сейчас я создам новую надежду, возникшую из глубочайшего отчаяния. Так и должно быть. Из этой пронизывающей тьмы родится новый свет, который больше не угаснет, — повторил он таким твёрдым голосом, что Джузо понял, что он действительно верит в свои слова.       Но они говорили о Юкизоме.       О Мунакате.       Сакакура не позволил бы какой-либо надежде или отчаянию отнять у них будущее.       — Чёртов старый псих. Я не позволю тебе разрушить всё, за что боролся Мунаката, — прошипел он. Он пошевелил ногами и руками, чтобы принять боевую позу. — Я не позволю тебе ставить свои надежды выше его собственных!       — Энергия молодости никогда не перестанет меня удивлять. Этого следовало ожидать, — он покачал головой. — Неважно, что ты делаешь. Так или иначе, все вы поддадитесь отчаянию, — странная улыбка скользнула по его губам на несколько секунд, прежде чем принять более нейтральное выражение. — Даже если победишь меня, ты не выберешься отсюда.       — Ты нападавший! — повторила Сейко на грани разочарования.       — Неужели только я один такой? Тебе не приходило в голову, что нападавших может быть больше, чем один? — спросил Тенган.       — Ты пытаешься нас запутать... Ты сам сказал, что Митарай тебе не помог, — осведомилась женщина.       — Если вы не зададите правильные вопросы, то не получите ответов, которые ищете, мисс Кимура, — он помолчал. — Но я боюсь, что этот обмен мнениями длился уже слишком долго. И поскольку вы ближе всех подошли к истине, я не могу позволить вам продолжать жить. Я надеюсь, что вы понимаете это.       «И рог, если я понимаю», — подумал бывший боксёр. Единственное, что он понимал, так это то, что Тенган сошёл с ума и что он собирается попытаться их убить, чего он не собирался допустить ни при каких обстоятельствах. Хотелось бы верить, что у него не будет проблем со стариком, но для него никогда не было легко. И если этот ублюдок всё ещё жив, несмотря на его возраст, то не только потому, что он был беспомощным стариком. Тот факт, что это были двое против одного, ничуть не облегчал ситуацию ни из-за явного невыгодного положения Кимуры по отношению к любому, кто знал о его запрещённом действии, ни по какой-либо другой причине. Нельзя забывать и о том, что он был болен.       В драке Джузо использовал свои кулаки, что ставило его в явное невыгодное положение по сравнению с Тенганом, который в своих схватках использовал острое оружие. По крайней мере, Кимура, казалось, уравняла счёт, остановив своим собственным оружием оружие старого президента, в то время как Сакакура пытался ударить его по морщинистому лицу. После нескольких столкновений между их телами задохнулся он боли, когда одно из орудий Тенгана пронзило его правое плечо. «Этот ублюдок и его дьявольские точки», — подумал он.       — Джузо! — он слышал, как Кимура зовёт его, однако у него не было времени обратить на это внимание, потому что этот дьявольский старик снова был рядом с ним. Он вырвал острый предмет из своей руки и сделал то, что, вероятно, никогда бы не сделал, если бы не оказался в такой экстремальной ситуации. Он использовал собственное оружие Тенгана против него самого, когда подошёл к нему достаточно близко. Это было непросто, и ничто не выходило из ситуации невредимым. Ему удалось вонзить предмет в шею Тенгана, но взамен получил несколько ножевых ранений из оружия президента в правой руке. Он зарычал себе под нос и дёрнулся от него, чтобы вырвать лезвия из его пальцев. Кимура подбежала к нему, чтобы помочь с его ранами, когда Тенган истекал кровью у стены.       — Дети... Вы ничего не знаете... Об этом мире, — хлынула изо рта кровь, когда его сморщенное тело соскользнуло на пол. Джузо даже не почувствовал в себе сил поднять взгляд на Тенгана или Кимуру. У него хватило сил только на то, чтобы ворчать, пока Кимура лечила раны, которые старик нанёс им обоим. Она не могла нанести на руку какое-либо лекарство, но, по крайней мере, могла перевязать её.       — С тобой всё в порядке? — наконец спросил он у неё.       — Да, он успел нанести мне только поверхностные раны. Не так, как тебя. Господи, Сакакура, ты напугал меня до смерти. Когда...       — Я знаю. Прости, я больше не буду этого делать, — «Потому что я умираю» мрачно напомнил ему его мозг. Но он предпочёл не говорить об этом женщине, которая залечивала его раны.       — Проклятие. Я не могу вылечить тебя этим должным образом прямо сейчас, — Кимура разочарованно посмотрел на браслет Джузо. — Будет ли алкоголь считаться как какое-то лекарство? — она не хотела рисковать, поэтому просто занялась тем, чтобы как можно плотнее перевязать руку.       — Не имеет значения. Мы должны найти остальных и сообщить им об этом.       — Но если Тенган говорил правду? Есть кто-то ещё, кто пытается...       Джузо неуверенно приблизился к безжизненному телу президента. Он рылся в своей одежде, пока не нашёл свой сотовый телефон и, внимательно осмотрев его, обнаружил пару любопытных вещей (действия запрещённые остальными игроками). Однако ничто в том предмете не указывало на то, кем мог быть другой злоумышленник или нападавшие. Он выругался себе под нос и ударил левой рукой по стене. Почему для него всё не могло быть легко в кои-то веки? Они открыли дверь ответа и, пройдя через неё, обнаружили новый лабиринт вопросов. Он был сыт по горло, устал и действительно болен всей ситуацией, которая была перед ними. Не понимал, как тот, кому они так доверяли, мог так подло их предать.       — Мы найдём способ выбраться отсюда, Кимура, — пообещал он, хотя не был уверен, что это обещание сможет сдержать. Женщина кивнула, и они оба возобновили свой путь.       — Я знаю, что ты думаешь. Но если серьёзно, мы должны искать Мунакату. Мы должны сказать ему, что Наэги не несёт ответственности за это и за то, что Тенган... — начала говорить Кимура. Губы бывшего боксёра дёрнулись при упоминании счастливчика. Он знал, что фармацевт была права, но очень воздерживался от идеи искать вице-президента когда у них было так мало времени. Однако, если бы они этого не сделали, Кёске продолжал бы действовать вслепую, а он этого тоже не хотел.       Браслеты снова зазвенели после долгих минут бесплодной ходьбы. Джузо упал на пол первой комнаты, в которую они вошли, и Кимура подошла к нему, чтобы сесть рядом с ним. Оба были истощены и ранены в бою с Тенганом. Дела, казалось, шли не очень хорошо ни у одного из них, и Джузо не мог перестать чувствовать, что всё может закончиться ужасно неправильно, если они не поторопятся.       — Сакакура... Я всегда хотела тебя кое о чём спросить, — Кимура заколебалась. — Почему камелии? Ты знаешь? — спросила она, наклоняясь к нему. Вскоре браслет усыпит их.       — Нет. Я искал значение камелий на языке цветов, но это не соответствовало моей ситуации, — признал он.       — Понятно… Как жаль, что что-то столь прекрасное может причинить столько боли, — пробормотала она. Джузо кивнул, но больше ничего не сказал, и вскоре их обоих накрыла дымка искусственно созданного сна.       В третий раз, когда Джузо открыл глаза, он пожалел, что не стал жертвой в тот раз. Его рот казался чужеродным из-за странного зуда, который появился в ямке горла. Его тело было чертовски горячим и должно быть, прошло не менее пяти минут с тех пор, как он пропустил свою дозу. Это было не чем иным, как способом его тела предупредить о том, что грядёт. С этого момента его ритм заметно замедлился, и когда пришло время, у Сакакуры не было другого выбора, кроме как опереться на Сейко. Они оба знали, что их время истекает, но только женщина продолжала беспокоиться. У Джузо даже на это не было сил. Они продвигались по коридорам без особого успеха, пока рядом с тем местом, где они находились, не заметили развилку.       — Влево или вправо? — спросила фармацевт, не останавливаясь.       — Какое это уже имеет значение, Кимура? С каждой секундой, когда не принимаю эти чёртовы таблетки, я чувствую, что моя грудь вот-вот взорвётся, — ответил бывший боксёр хриплым голосом с побеждённым видом. Его дыхание становилось всё более прерывистым. — Найди Мунакату и Юкизоме. Уведи их отсюда, пожалуйста, — неожиданно попросил он, напрягшись.       — Сакакура...       — Сейчас же. Тебе не нужно ничего говорить, Кимура. Я знаю, ты сожалеешь. Я знаю, что ты не хотела этого... — кашель прервал его слова. Это было неизбежно. — Моё сердце вынесло мне приговор, Кимура, — слабо пробормотал он. — С самого начала у меня никогда не было спасения, — он шёл, положив левую руку на плечи женщины. — По крайней мере, ты переживёшь это. Пожалуйста.       Она не ответила. Её глаза говорили за неё, блеск в них предвещал неизбежное. Её страх был ощутим. Именно тогда фортуна захотела посмеяться над ним ещё раз. У развилки, к которой они пришли, было больше развилок и коридоров по обе стороны от обширного центрального коридора. И именно по этим самым коридорам появились люди, которых они так усердно искали и которых Джузо внутренне умолял не появляться, когда узнал, что приближается его неизбежный конец. Его лихорадочное лицо вспыхнуло, когда увидел, как Мунаката и Юкизоме появляются справа, а Наэги и Асахина — слева. Что-то подсказывало ему (шепчущий тяжёлый голос, звучавший в глубине его сознания), что всё пойдёт не так. По крайней мере, не для него.       — Сакакура! — голос Мунакаты, произнёсший его имя, заморозил его изнутри. — Куда, чёрт возьми, ты подевался? Мы искали тебя повсюду... — он прекратил ругаться сразу же, как только его глаза остановились на фигуре, стоявшей в нескольких метрах от Сакакуры и Сейко. — Ты... Наэги Макото!       Упомянутый издал короткий крик, когда они снова встретились. Асахина быстро встала перед Наэги, в то время как Мунаката обнажил свою катану. Юкизоме выглядела испуганной позади беловолосого мужчины. Сакакура отдал бы всё, чтобы найти их на час раньше. Он бы также отдал всё, чтобы они исчезли с его глаз в такие моменты.       — Мунаката! — восклицание Сейко раздалось в его левом ухе. На таких высотах Джузо было трудно дышать, чтобы не сойти с ума и не попытаться заговорить. — Остановитесь!Остановитесь! Наэги не виноват здесь!       Фармацевт не смогла продолжить своё объяснение из-за резкого кашля Сакакуры, который заглушил её слова и вскоре начал душить и его. Поток лепестков, захлестнувший его горло, был сильнее, чем он когда-либо чувствовал, и вытолкнуть их было невероятно трудно. Его зрение побелело, и если он не упал лицом на землю, то это потому, что Сейко держала его со сверхчеловеческой силой. Джузо услышал четыре голоса, крикнувшись его имя в унисон, когда Кимура помогла ему встать на колени. Он продолжал безжалостно рвать камелиями. Мягкая текстура лепестков не ранила его рот, однако огромное их количество, застрявшее в горле, душило его и медленно разрывало внутренние стенки шеи.       — Кимура, сделай что-нибудь! — попросил Мунаката с паникой в ​​голосе. Он был совершенно неподвижен, словно кто-то приклеил его к земле. Его веки были широко открыты, а выражение лица выражало ужас.       — Я не могу! — ответила она на грани той же паники. — Не пытайся их проглотить, Джузо, выплюнь их всех, — умоляла она тёмноволосого.       — Мы ничего не можем сделать? — внезапно спросила Асахина. — Нам нужно дать ему лекарство... Сделать ему укол... Что-нибудь! — воскликнул она, заикаясь. Её движения разрывались между тем, чтобы приблизиться или остаться на месте.       — Это как раз его запрещённое действие! — пояснила фармацевт.       — О, чёрт, — внезапно пробормотал Наэги. Но он не смотрел на Сакакуру. В этот момент глаза бывшего боксёра наполнились слезами, которые неудержимо катились по щекам в результате мучительной боли. Затем он услышал звук приближающихся к нему каблуков. Джузо не мог видеть выражение её лица, у него не было желания оторваться от земли, поэтому он только мельком увидел туфли Юкизоме, прежде чем услышал её голос.       Её слова разорвали его душу надвое.       — Замечательно, Сакакура! — мелодичный голос Чисы был смертельно сладким. Она упала, вытянув руки вперёд. Её тонкие пальцы заворожённо погрузились в гору лепестков под потрясёнными взглядами присутствующих.       — Юкизоме... — успел пробормотать бывший боксёр, наполненный болезненно сильным недоверием. Ему хотелось верить, что он спит. Что это был кошмар.       Одна из тех, в которых Чиса узнавала о его болезни и его чувствах и насмехалась над ним. Тогда Мунаката, казалось бы, смеялся вместе с ней. И, наконец, он был бы брошен в бездну людьми, которые больше всего значили для него в этом гнилом мире.       Но это был не кошмар.       Тонкие фаланги Юкизоме отделились от лепестков и нежно обвились вокруг шеи Джузо.       — Кто? — спросила она так, словно вступила в своего рода транс. — Кто тебя душит, Сакакура? За кого ты умираешь от любви? — Чиса сжала руки на шее мужчины. Выражение её лица граничило с абсолютным безумием. Кимура предупреждала его, что ханахаки сводит с ума тех, кто в отчаянии, но это было гораздо ужаснее, чем могла себе представить. — Покажи мне больше, Сакакура! — игривый смех сопровождал её слова. Он не мог ответить, не мог ничего сделать. Отчаянные глаза Юкизоме Чисы разрывали на части больше, чем камелии, царапавшие его изнутри.       Хотя в таком случае именно её руки прикончат его.       Они сделали это не из-за Асахины Аой.       Пловчиха двигала своим телом, как пружина, активируемая безумным смехом Чисы. Асахина ударила её ногой в бок и отбросила на несколько метров от тела Сакакуры. Джузо снова сильно закашлялся, когда его горло, наконец, освободилось. Он едва мог удерживать своё сознание (и рассудок) на месте. И он больше не знал, плакал ли от усилий или от правды, которая только что открылась таким душераздирающим образом.       — Юкизоме... — именно голос Мунакаты вывел его из задумчивости. Он заставил себя поднять глаза на свою погибель только для того, чтобы заметить, как тот смотрит на хозяйку так, как будто видит её впервые. Как будто она не та женщина, которую знал много лет. Намёк медленно включался. Складки её халата развевались, когда она встала. На мгновение Чиса казалась сбитой с толку. Затем она поднесла указательный палец к губам, и на её лице медленно, но неумолимо появилась улыбка.       — Упс, — она издала этот тихий звук, когда её ноги медленно пошли назад, не переставая смотреть на тех, кто был далёк от отчаяния. — Мне очень жаль, Кёске. Всё не должно было происходить именно так. Но дело в том, что я не ожидала, что Сакакура впадёт в самое восхитительное отчаяние! — она медленно прикусила свои нежные губы, обнимая себя в непристойно протестной позе. — Но скоро мы оба будем вместе в ещё более глубоком отчаянии. И это будет здорово, я обещаю тебе. Просто дай мне ещё немного времени, хорошо?       Когда Чиса Юкизоме начала убегать после своего небольшого монолога, Мунаката сделал вид, что следует за ней. Однако что-то в его голове удержало его. Или, по крайней мере, такое впечатление сложилось у Сакакуры до того, как из его рта вырвалась очередная волна грёбаных камелий. Если всё будет продолжаться в том же духе, не думал, что ему потребуется много времени, чтобы погибнуть. Некоторые белые лепестки уже были окрашены кровью, когда спускались изо рта.       — Сакакура, — звук голоса Мунакаты заставил его сжаться в себе.       Больно.       И он знал, что должен сделать раз и навсегда то, что так долго откладывал.       Хотя он никогда не собирался оставлять его в покое.       — Иди, — попросил он надтреснутым голосом. — Ищи её... Она... Если она сможет вернуться... Это будет ради тебя. Она тебя...       — Сакакура.       — Иди и найди её! — крикнул он. При этом он поранил себе горло, но ему было всё равно. Он признался в величайшем из своих грехов и, наконец, положил конец этому испытанию. Знал, что рано или поздно это произойдёт. Что его эгоизм будет раскрыт. Он снова действовал в соответствии со своим эгоистичным желанием. Даже в тот момент всё, чего он хотел — это защитить Мунакату от видения его смерти и, возможно, от одиночества, которое потрясло бы его, если бы потерял их обоих одновременно. Он закрыл глаза и тихо заплакал, прежде чем впасть бессознательное состояние. Он не слышал отчаянных голосов, умолявших его не спать.       Пусть останется живых.