Поэтому ты и дышишь

      Мало кто откажется от мороженого на ночь. Маленькая Старк не одна из них. Забравшись в постель во время, в положенные ей девять вечера, шестилетняя малышка привычно ждёт награды от папы: историю на ночь, вкусное мороженое.       — Сладких снов, милая, — прощается Тони с дочерью и направляется к выходу, как вдруг малышка поднимается с постели и, крестив руки на груди, надувает губы. — Эй! Мама будет ругаться, — предупреждает Тони и подталкивает дочь обратно к кровати.       — Ты не рассказал мне историю, — напоминает девочка, поддаваясь на возвращение в постель.       — Ты слышала все приличные истории, что я мог тебе рассказать, — говорит Тони и накрывает дочь одеялом.       — Расскажи про тётю Стэфани, — канючит девочка.       — Ты слышала про неё сотни раз, — недоволен Тони. — Хочешь ещё?       — Про тётю Стэфани и дядю Джейми! — настаивает малышка и гордо поднимает подбородок выше.       — Ох… — грустно выдыхает Тони. — Они — твоя любимая история… — мужчина собирается с духом и начинает свой рассказ в очередной раз, голосом великого рассказчика сказок. — Они были друзьями…       — Затем лучшими друзьями, — продолжает заученную фразу малышка.       — Да, но каждый, кто хоть раз взглянул на них вместе, понимал, что-то происходит. Что-то большее, — продолжает Тони. — Было совершенно очевидно, они влюбляются друг в друга всё больше с каждой новой встречей, но не хотят себе в этом признаваться. Но каждый раз, каждую встречу их чувства только крепли и становились сильнее. Она смотрела на него, словно он для нее весь мир в эту минуту. Ну а он светился счастливой улыбкой каждый раз, когда видел ее.       — Все могли это видеть, кроме них? — спрашивает девочка.       — Все, кроме них, — с грустью подтверждает Тони.       — Это ужасная история, — заключает малышка.       — Да ладно тебе! — удивляется мужчина. — Это твоя любимая история.       — Была ей, — рассуждает малышка. — Они слишком долго понимали, что любят друг друга. Что в этом хорошего, папа? Я когда-нибудь смогу их увидеть?       «Все могли видеть это» — отрицать такое глупо. Как сказать своей малышке, что она никогда не увидит ни тетю Стэф, ни дядю Джейми? Тони не смог. Он поцеловал дочку на ночь и вышел, погасив свет ночника у ее постели. Она так на нее похожа.       — Она так на нее похожа… — согласился кто-то вслух с мыслью, в очередной раз промелькнувшей в голове Тони. Да и каждого, кто видел хоть раз Стэфани и дочку Тони, чтобы суметь сравнить их между собой.

День восемнадцатилетия Стэфани Старк

      Только что получившая выписку со своего заметно пополнившегося счета Стэфани стоит у здания банка и пытается представить, куда же ей деть такую сумму денег, никогда до этого не бывавшую в ее распоряжении. Конечно, отец редко в чем-то ограничивал дочь, гораздо проще было подписать чек на любую сумму, лишь бы Стэфани не мешала работе; но в полной распоряжении, на любые возможные цели, девушка никогда не имела сумму с таким количеством нулей, что не сразу может их разделить между собой.       Подняв глаза на Нью-Йорк, Стэф пытается представить, в какой магазин ей зайти первым? Купить одежды? Магазин одежды? Сеть магазинов одежды? Ресторан, где когда-то любила перекусить перед занятиями в колледже? Колледж… Всё снова упирается в обиду на то, что Старк стал преградой Старку. Прослеживая взглядом улицу, девушка игнорирует факт того, что ее уже несколько раз толкнули в толпе, что несет кровь по венам никогда не засыпающего города, как вдруг взгляд зацепился за вполне узнаваемый силуэт.       — Быть не может… — бурчит под нос Стэф и следует за блондинкой, которая поняла, что ее раскрыли, и даёт дëру.       Схватив за ворот куртки, Старк уводит Кейн в переулок и прижимает к стенке.       — Какого хрена, Эвелин?! — злится Стэф и бьет ладонями по девушке напротив бесприцельно.       — Мы живем в одном городе, остынь, — пытается лгать Эви.       — Ты следишь за мной!!! Если я тебя заметила, то люди Фиска заметят и подавно. Какого черта ты еще здесь? Тебе надо быть на другом конце мира!       — На кой шишь я туда отправлюсь? — высокомерно спрашивает Эви, отталкивает от себя бывшую подругу и отряхивается демонстративно.       — Во-о-от оно что, — показно обижается Стэф и вскидывает руки к небу. — Вот почему ты таскаешься за мной. Ну, знаешь, это верх наглости! Ты правда думаешь, что можешь травить меня, поставить мою жизнь на грань, а потом явиться и просить денег? Да ты совсем больная, Кейн. Лечись! — вскипает от ярости Старк и толкает в грудь блондинку. — Меня полечили, очень советую. Каша три раза в день без ложки, чтобы ты не сварила в ней мет — высший класс!        — В твоих интересах помочь мне исчезнуть, — спокойно настаивает Эвелин и убирает сальные волосы обратно под шапку. Выдался холодный февраль. — Чтобы меня не вынудили вернуться к делам.       — И что, дашь клятву на мизинчиках, а я тебе отстегну бабок? — хохочет Стэфани и начинает уходить. — Вот тебе вариантик получше: используй ложку не для мета. Вскройся и все выдохнут с облегчением.       Не придумав ничего лучше, Стэфани решила остаться в городе еще, пока не поймет, чего же хочет. В голове продолжали крутиться мысли о той, что подписала Старк смертный приговор и набралась смелости просить помощи, снова. С другой же стороны, у Стэф не хватит духу кого-то убить, даже если это Эвелин, а вот Фиск обязательно добьется своего и найдет ту, что должна ему по счетам. Плевать, что счет выставлен самим Фиском, должен ему — отдашь сполна.       Не имея привычки скромно жить, Старк сняла номер в одном из самых дорогих отелей города и бродит по этому огромному номеру класса люкс, борясь с одним единственным желанием. Девушку нисколько не волнует, что же Кейн намешивала в препарат, но это необходимо узнать, ведь отравление не прошло полностью. Выдает отраву в крови не только возвращающаяся черная вереница вен на ногах и животе, но и сумасшедшее желание получить еще дозы. С одной стороны, разумом Старк понимает, что это может моментально убить ее, но тяга сильна как никогда. Особенно сейчас, когда она может сделать сама то, чего отчаянно хочет.       Когда стрелка часов перевалила за полночь, Стэфани отправилась на улицы, чтобы найти необходимые компоненты, убеждая себя, что справится и это будет последний раз. Она ведь никогда не пробовала свой препарат! Это ведь ее разработка, а значит чище и лучше. Кому от этого будет вред? Не так уж и страшно почесать язву, ведь кто знает, может из нее не пойдет кровь, или гной, или...? Удивления от того, как легко и быстро Старк достала необходимое, у нее не было. Чем проще компоненты, тем сильнее их действие. За исключением разве что одного из них, но это не так трудно устроить, когда твой счет ломится от денег.       Ближе к утру Стэфани закончила и сидит напротив заветной пробирки с прозрачной жидкостью, при приготовлении которой отсчитывала каждую секунду. Капля за каплей, пока препарат готовился, она отсчитывала время, словно оно пойдет быстрее. В голове не было ничего кроме этого: счета. Взяв пробирку в руки, Старк рассматривает творение с восхищением и в какой-то момент замечает свое искаженное отражение в этой крошечной пробирке. Опустив руку, девушка подходит к одному из зеркал своего номера и смотрит на синяки под глазами, истощенный внешний вид, а затем замечает черную вену на шее. Одну единственную, но проявившуюся совсем близко к голове.       — Матерь Божья… — поражается своей никчемности Стэфани. — Ты действительно наркоманка. Нет-нет-нет-нет, — мотает головой в стороны девушка и делает шаг назад, спотыкается о край ворсистого ковра и плюхается на спину, корчится от боли, но не выпускает пробирку, крепко сжимая в руке.       Медленно поднявшись на ноги, она замечает, что бессознательно не выпускала эту отраву из рук. Привязанность слишком сильна. Запредельно притягательна. Старк не справится самостоятельно, усилием воли. Вытянув руку полностью, девушка смотрит на пробирку и пытается себя побороть, но понимает, что есть выход через вход. Когда люди оказываются в конце пути, мало кто смотрит в его начало и понимает, с чего всё началось. Ведь если она не поступит так, то обязательно вернется к тому, что снова начнет просыпаться в наполненной почти по горло, но уже остывшей, ванне, полностью потеряв несколько дней жизни из памяти. Может очередная доза ее убьет, но Стэф в любом случае конец.       Вернувшись к зеркалу, девушка пытается убрать растрепанные волосы назад, но путается пальцами в них, а затем нервно дергает головой и рукой, чтобы не схватиться за расческу и не привести себя в порядок. Взглянув на себя с головы до ног, Старк кивает себе в знак того, что справится, опрокидывает в себя пробирку, словно это стопка в баре.       — Ты больше не зависима от этой дряни, — говорит она себе неуверенно, плотно зажмурив глаза, открыв которые видит, как зрачки расширились опасно широко. Настолько, что радужка глаза практически не видна. Стэф обеими руками обхватывает напольное зеркало и повторяет громче: — Ты больше не зависима от этой дряни, кто бы ее не сделал, что бы тебе не внушали. Ты больше не зависима. Ты сама себе хозяин. У тебя нет тяги.       Выставленный счет за разбитую мебель и моральный ущерб отелю, а затем и выставленная Стэфани, говорят о том, что действие препарата много сильнее того, что давал препарат Эвелин. Это радует в том смысле, что сказанное себе же перед зеркалом сработает. Вообще-то, уже работает. Старк больше не чувствует тяги к препарату, абсолютно. Приятное ощущение свободы ложно, но только потому что черные вены никуда не ушли. Привязанности нет, но организм по-прежнему отравлен.       Больниц в городе настолько много, словно Стэфани в кондитерской и выбирает себе по вкусу сладость. Именитые отпадают. Стоит Старку войти в их двери, журналисты узнают обо всем раньше, чем девушка заполнит опросную карту. Подобрав одну из тех больниц, где рейтинг чуть ниже среднего, Стэф надела солнцезащитные очки в прохладную и пасмурную погоду, понимая, что привлечет к себе внимание, но лучше так, чем светить потемневшими белками глаз и синяками под ними. Подойдя к стойке приемного отделения, Старк не успела открыть рот, как ей всучили опросный лист.       — Заполните эту форму, мисс, и Вас вызовут на осмотр, — дежурно говорит медсестра и продолжает смотреть в монитор, игнорируя всех вокруг.       — Мне не нужно… — опешив, пытается объясниться Стэф.       — Заполните эту форму, — повторяет настойчивее медсестра, — доктор скоро подойдет.       — Меня не нужно осматривать! — настаивает Стэф. — Мне нужна консультация.       — Тогда заполните форму и ожидайте, — наконец обратив внимание, повторяет медсестра и надувает огромный пузырь из жвачки.       Пожалуй, легче согласиться. Стукнув планшетником с листом опроса, Старк идет к местам ожидания и рассматривает глупые для нее вопросы в нем, не собираясь заполнять не один из них. Ожидание доктора длится вечность. Очередь едва движется. За время проведенное здесь, Стэф подсчитала, что в зале четыре живых цветка, а два успели пасть смертью бесславных; ровно двенадцать работающих лампочек в потолке, семь перегоревших. Стенд с буклетиками попал в фокус внимания последним, потому что на нем оставляют старые жвачки, а буклеты пыльные. Наверняка жвачку на них лепит та самая медсестра, а пыль — показатель ненужности буклетиков. И все же, чем не угодили они? Брезгливо, двумя пальчиками, взяв нижний из стопки, Старк читает заголовок и понимает, почему в больнице, где не каждый может себе позволить осмотр врача, никого за долгое время не заинтересовал буклетик «внесите вклад в развитие общества. Пожертвование — проще, чем кажется».       Спустя вечность в очереди, когда пришло время идти на осмотр, на месте Стэфани лежал незаполненный опросник и только. Вдыхая прохладный воздух полной грудью, девушка прижимается спиной к холодной стене и размышляет о том, что лучше бы пустить деньги Старков, доставшиеся не всегда честным путем, на что-то хорошее. Говард никогда не поддерживал стремление Марии к благотворительности, но никогда этому не препятствовал. Так появился фонд имени Марии Старк, который никогда не прекращал своего существования. Кто знает, будет ли действие собственного внушения вечным? Вдруг, проснувшись однажды, Стэфани вновь почувствует желание и тягу к препарату?       В конце концов, крайне мало вероятно в той больнице, где полы мыли в день открытия несколько лет назад, нашелся бы доктор, способный помочь Старк с выяснением того, чем же ее травили и что продолжает оставаться в крови. Раз уж внушение пока действует, следует этим воспользоваться.       Новым отелем стал один из тех, что числится в «среднем классе». Здесь Стэф чувствует себя более уютно, что удивляет слегка, но не так уж и сильно. Откупорив парочку бутылок из мини бара, девушка развалилась на скрипучем диване.       — Джокаста, — зовет Стэф.       — Да, мисс Старк, — отзывается ассистент из телефона девушки.       — Если я сниму всю сумму со счета и начну раздавать чеки, меня выследят? — рассуждает подпитая Стэф, много о таком думающая.       — С огромной вероятностью.       — Даже если пожертвования будут анонимными и на разные фонды?       — Есть множество способов отследить подобные действия, — отвечает Джокаста.       — А если я буду делать перечисления от имени Старка, без уточнения какого именно, и через фонд Старка? — подняв вверх бутылочку мартини, спрашивает воодушевленная Стэф.       — Это может сработать, теоретически. Однако те, кто будет получать пожертвования, смогут увидеть, кто отправитель.       — Старк.       — В форме пожертвования обязано стоять имя, — говорит ассистент, — хотя бы сокращенное. Проще говоря, получатель увидит как минимум «С. Старк».       — Звучит не плохо, — опустив уголки губ вниз, решает Стэф и допивает бутылочку в знак победы. — У тебя же есть доступ к системе Тони, переводи каждый месяц такую же сумму, какую жертвует он, через фонд Марии Старк.       — Кому именно? — уточняет Джокаста.       — Не имею понятия. Мне плевать, — отмахивается Стэфани и поднимается с дивана, бредет к кровати.       — Мне нужна четкая задача, мисс Старк.       — Завтра разберемся, — обещает девушка и плюхается спать.       Перечислять дополнительные пожертвования тем, кто уже получает суммы от Тони, бессмысленно. Также бессмысленно, как и искать ответов у кого-то, кроме Эвелин. Именно поэтому Стэфани отправилась искать блондинку, попутно поискам заходя в больницы и набирая буклетов с самыми разными направлениями пожертвований: от голодающих детей Африки, до болезней взрослых и детей. Пару дней Старк искала в сети еще несколько направлений, остановившись на четком количестве тех, кому перечислять огромное состояние. Джокаста получила распоряжение о перечислении определенной суммы каждому из них до тех пор, пока на счету не останется ноль, а некую сумму было решено отложить.       До того самого дня, когда Стэфани не отыскала Эвелин. Пряталась блондинка не очень-то умело, но это если знать, что Кейн не поселится далеко от булочной, проката фильмов и секонд-хенда. А еще, в этом самом районе жил любимый дядя Эви, который погиб почти в один день с ее отцом. Старк брезгливо осматривает скучную квартирку Кейн, осторожно присаживаясь на край стула, чтобы ничего лишнего себе не подцепить: вши, лишай, краснуха, зависимость.       — А ты, как всегда, строишь из себя принцессу, — фыркает Эви и наливает себе чая в грязную кружку. — Посмотрела бы я на тебя, будь у тебя на счету пара баксов.       — Средство для мытья посуды стоит дорого? — кивает на грязную кружку Стэф. — Помой с мылом. Стыдно не убирать грязь, подружка, а жить в ней. Ничто не мешает тебе убраться и хотя бы завязать грязные волосы.       — Пришла жизни меня учить?       Из кармана пальто Старк достает чек на пару тысяч, без подписи, и протягивает всего одним пальцем через весь стол, придвигая к Кейн, при этом обходя остатки заплесневелой еды и пятен от кетчупа. К счастью, кожаные перчатки помогают не испачкать руки во всем этом.       — Решила одуматься? — радостно спрашивает Эви и морщится от маленькой суммы в чеке после.       — Ладно. Эвелин, живи. Хочешь жить в грязи? Живи в грязи, — пожала плечами Стэфани и скрестила пальцы, положив их сплетение на свои колени, чтобы не касаться ничего в доме блондинки. — Я буду давать тебе небольшую сумму, чтобы ты не сдохла от голода. Но есть условие.       — Это же какое? — спрашивает Кейн и уводит взгляд, а затем поднимает мизинец, чтобы дать клятву.       — Не-а, — мотает отрицательно головой Стэф и показывает пробирку с прозрачной жидкостью. — Что ты намешала в такую же? От чего я умираю в муках?       В съемной квартире Эвелин отыскала на кухне пергаментную бумагу и, взяв ручку у Стэфани, которой та собирается подписать чек, если они договорятся обо всем; написала формулу и компоненты, из которых делала сыворотку. Старк фыркнула на то, что увидела в формуле, ведь блондинка явно не заботилась о проценте выживания людей, которых травила десятипроцентным раствором родия с теллуром. Эвелин же протягивает ручку обратно вместе с чеком, чтобы его подписали.       — Сделка есть сделка, — говорит Кейн, обращая на себя внимание увлеченной изучением компонентов Старк.       — И еще кое-что, — говорит Стэф.       — Сделка закрыта, — ставит точку Эви. — Формула в обмен на деньги. Хочешь чего-то еще? Плати больше.       — Ох, детка, ты совершенно меня не знаешь, — с победной улыбкой говорит Стэф и глазами ведет блондинку к своему препарату, что все это время покоился на столе.       Заметив, куда ведет Старк, Кейн поменялась в лице. Ей совершенно не хочется принимать ту дрянь, которой она травила других. Последствия известны, беспощадны и ужасны, а также не стоят никаких денег компенсации. Эви резко встает из-за стола и указывает на дверь.       — Убирайся! — кричит она, наблюдая за тем, как Стэф губами отсчитывает что-то, смотря на наручные часы.       — …девять, десять, — заканчивает счет Стэфани и поднимает глаза на Эви. — Сядь, — командует она и блондинка садится. — Отлично, послушная девочка. Голос.       — Гав, — неосознанно поддается на команды, словно дрессированный пес, Эвелин.       — Никогда не надоест, — признается Стэфани. — Навсегда забудь формулу сыворотки, забудь каждый компонент, формулу распада и то, что получается в итоге.       Отдав команду, Старк подписывает чек и бросает его на пол, навсегда уходя из грязной квартиры Кейн. Ей больше нечего здесь делать, а единственного человека, способного, пусть и вполне топорно, но хоть отчасти воссоздать формулу сыворотки; Стэфани навсегда обезвредила. В этот раз она отравила уже бывшую подругу. Не стоит брать из рук того, кто тебе несет хоть какую-то угрозу, ничего. В том числе ручку, которой ты подписываешь не только признание в совершении убийства сразу нескольких человек, но и признание в своей безоговорочной капитуляции. Плевать, что из тебя ее вытянули. Больше Эвелин Кейн не навредит никому, кроме себя.       Так и случилось. Эвелин продолжала жить в грязной квартире неприглядного дома в глуши района того же самого города, где живёт Фиск. Он и подумать не мог, что у девушки хватит ума и духа оставаться в Нью-Йорке, потому Кейн искали люди Фиска где угодно, но не в Бруклине. Стэфани отчаянно заливала горе в бутылке, заодно пытаясь забыть навсегда дорогу к Эви Фрост, но память отказывается покидать Старк, когда она выпьет. Как бы Стэф не пыталась, у неё не получается забывать происходящее.       Благодаря этой способности помнить многое, Старк безошибочно может воспроизводить многие формулы, помнит номера телефона всех близких людей, до сих пор помнит номер пейджера отца, номер и код от замка своего школьного шкафчика и многое другое. Хотелось бы забыть хоть часть из этого, но увы.       Обхватив плечи, Стэфани идёт в сторону города по трассе пригорода, не зная и примерно того, на какой район выйдет. Что она знает наверняка, так это то, что в машине Фиска она бы точно не поехала. Ей есть о чем подумать, даже если это мысли в порыве гнева. Девушка не пыталась ловить попутки, а ту машину, что остановилась рядом, дабы узнать не нужна ли помощь, Стэф проигнорировала. Невозможно проигнорировать Барнса, резко развернувшего мотоцикл рядом с ней, потому что его владелец настойчиво встаёт на пути девушки.       — Прошу, Стэфани, — взывает Баки, продолжая пятиться спиной, — позволь подвезти тебя до дома. Чтобы не случилось, мы во всем разберёмся.       — Откуда бы тебе знать, что случилось, — нападает девушка и толкает мужчину в грудь ладонями, но ему такое едва заметно отдаётся. — Боже, сколько раз я ещё буду вестись на обещания мужчин? Каждый раз клянусь себе, что это был последний…       — Ты абсолютно права, я подвёл тебя, — соглашается Баки и останавливает девушку, схватив за плечи, — но давай мы не будем обсуждать это здесь? Да? Я довезу тебя домой, а там уж ты на меня и накричишь, и по бьешь, если захочешь, — предлагает он и ведёт Стэфани к байку, на котором приехал, как вдруг девушка упирается и отказывается садиться.       — Нет. Я справлюсь сама. Совершенно одна. У меня есть опыт.       — Хорошо, пусть так, — не возражает мужчина и подаёт шлем, который не берут в руки.       — И доберусь до дома тоже сама, — говорит Стэф, достаёт из кармана джинс свёрнутый конверт, который не распечатала. — И это мне не нужно. Мне никто не нужен. Плевать, что станет с корпорацией Старков, я не одна из них, — подводит черту она и рвёт конверт на четыре части, отбрасывая за спину. — Если Тони хочет остановить совет директоров, то пусть поднимается и сделает это.       Барнсу остаётся только наблюдать за тем, как девушка уходит прочь, не желая видеть его. В эту минуту так уж точно. Это не значит, что он не поедет за ней, чтобы присмотреть, но сначала Баки поднимает то, что разорвала Стэф, с намерением изучить документы после.       И когда «после» наступило, удивиться есть чему. А также вырисовался огромный фронт работ. Однако прежде чем начать, в этот раз Баки вооружился не своим привычным арсеналом, а букетом цветов, с которыми отправился к Стэфани.       Продолжительное время вдавливая кнопку звонка в пентхаус, Барнс дает понять, что не уйдёт, пока ему не откроют. Так Старк и поступила. Заспанная в час дня девушка открыла ему прямо в ночной сорочке, с шедевром абстракционизма на голове.       — Чудесно выглядишь, — говорит Баки, а после прочищает горло, потому что сказал комплимент не в попад. Неуверенно протянув букет вперёд, он натягивает кривую улыбку, с надеждой исправить текущее положение. — Прости меня.       Стэфани принимает букет, внимательно его осматривает и передаёт Джарвису, что стоит у неё за спиной.       — Нет, — спокойно говорит она Барнсу и медленно закрывает перед ним дверь.       Ожидаемый результат, но это не значит, что Баки не вернётся сюда завтра же. Ну а пока, сегодня, у него есть ещё одно дело. И тоже важное.       Студия звукозаписи «Лондон» в Нью-Йорке, как оплот Европы в Америке, приманивает к себе разных музыкантов, ищущих новое звучание в своём творчестве. Однако Аманду давно не привлекает новое, ей просто нравится здесь, в компании старых друзей.       О своём возрасте Аманда никогда не говорит, но седые волосы давно проявили себя. Правда и это не показатель, но… Короткая стрижка только украшает стройную певицу, нисколько не придавая ей лет, а лишь освежая лицо. Старость женщина встречает вполне достойно, не скрывая себя.       В выходные на студии редко встретишь аншлаг, потому Аманда выбирает этот день, чтобы прослушать свои старые записи, которые так и не выпустила в свет. Черновики продолжали копиться, оставаясь недоделанной композицией, с надеждой найти звучание однажды, но это «однажды» никак не наступает.       Незаметно для неё, Барнс прокрался в студию и встал за спиной женщины, некоторое время наблюдая за тем, как Аманда прослушивает в наушниках свой стойкий голос, что стал увядать со временем. Верхние ноты больше не берутся так легко, как раньше.       — Аманда Армстронг, — звучно и громко говорит Баки, чтобы его точно услышали. Так и случилось. Аманда подпрыгнула на месте, едва не опрокинув собой кресло звукорежиссера. — Или лучше Аманда Стронг? — спрашивает мужчина и скрещивает руки на груди, воинственно расставив ноги чуть дальше ширины плеч, чтобы показать серьёзность намерений.       Критически осмотрев Барнса, женщина расправила плечи, стянула с себя наушники и развернулась к нему лицом.       — Хайль Гидра, — говорит Аманда.       — Не-е, я больше не за них, — поморщился Баки, а затем подошёл, чтобы рассмотреть огромную и сложную для него панель звукорежиссера. — Разве ты не слышала?       — Никому нельзя доверять, — продолжая следить за каждый движением Зимнего Солдата, отвечает Аманда и подыскивает пути отступления.       — Об этом я уже знаю, — соглашается Баки, лицо которого продолжает оставаться каменно спокойным. — И знаю про Джуда. Мне жаль.       — Сомневаюсь, — говорит Аманда, не увидев в сожалениях Баки искренности. Справедливости ради, он не в духе и настроен не на это. — Я позову на помощь, — предупреждает женщина и на секунду оглядывается на дверь, в которую вошёл Барнс.       — Это можно, — все также спокойно говорит он и крутит один из тумблеров. — Может и стоило бы, но у меня нет времени на прелюдии, — напоминает сам себе о деле Баки и ставит обе ладони на подлокотники кресла Аманды, чтобы убедить её в серьёзности слов, быть ближе к лицу и, чего греха таить, напугать. — Ты нужна в Нью-Йорке, нужна своему единственному ребёнку и это не просьба. Так что ты вынуждена отменить свою поездку в Вильнюс. Я даю тебе сутки привести дела в порядок, а потом придётся примерить таки на себя роль матери.       — Что если я откажусь? — пытаясь сохранить внешнее спокойствие, но при этом сильно нервничая, спрашивает Аманда.       — Убью, наверное, — выпрямившись в полный рост, пожал плечами Барнс и направился к выходу. — Нервы ни к черту.       И это полная правда. Нервы дают слабину. Уснуть мужчина так и не смог, но и ночевать под дверьми дома Стефани — тоже не вариант. Нужно дать ей немного времени и пространства. Так она обо всем сможет подумать и прийти к правильному выводу. Да.       Купив новый букет утром, Баки долго гадал, поднимаясь на верхний этаж дома Старка, не останутся ли шипы от роз на его лице. Ведь в первый раз Барнса не побили его же букетом, а значит и в этот раз может обойтись? В любом случае, Бак выдержит такие удары судьбы.       Продолжая давить на звонок, ему даже пришлось сменить палец, так долго никто не открывает. Неожиданно для себя, Баки обнаруживает Эдвина, когда ему всё же открыли.       — Здравствуйте, сэр, — приветствует Джарвис.       — Привет, — с усталой улыбкой говорит Баки и заглядывает за спину дворецкого. — А Стэфани дома?       — Боюсь, что так, — с грустью отвечает Эдвин.       — О нет, — испугался Баки, — опять ночь напролёт смотрит программы про деоксиды чего-то там?       — Матерь Божья, нет, — облегченно выдохнул Эдвин и схватился за сердце. — Ночью этот дом отдыхает, и мы вместе с ним.       — И что же происходит днём? — с опаской спрашивает Баки.       Неспешно Эдвин открывает дверь шире, показывая погром и разруху в пентхаусе: от дивана отпилили ножку, стеклянный столик стал чёрным от копоти, по лестнице тянется вереницей что-то вроде строительной пены, а с потолка свисает подобие каната. От увиденного Баки опустил букет ниже, а в его открытый рот поместится не один насос, а скорее вся пачка.       — Ничего себе, — на выдохе говорит Барнс и пытается войти, но Джарвис осторожно останавливает его, преграждая путь вытянутой рукой.       — Простите, сэр, мне велено не впускать Вас.       — Я понял. Передай цветы, когда проснется, — просит Барнс и протягивает букет.       — Эм… Прошлый Ваш букет стал экспериментом по взрыванию, — ежится от неприятных воспоминаний Джарвис и указывает на потолок, где остался след. — Кстати, не знаете, чем можно отмыть? Я перепробовал все, что было в хозяйственном, но ничего не помогает…       — Боюсь, мистер Джарвис, здесь поможет только капитальный ремонт, — отвечает Барнс и продолжает держать букет, чтобы его взяли, но дворецкий не спешит этого делать.       — Меня обещали уволить, если я вмешаюсь в это. Не уверен, что передача букета безопасна в моём случае.       — Эдвин, — покачивая головой в знак своего глубокого разочарования, говорит Баки, — я думал, что мы друзья.       — …заходите позже, — вслед мужчине кричит Джарвис.       Ему страшно не хочется разочаровывать никого, но и терять мисс Старк тоже. Должна, обязана быть причина много серьёзней, чем передача букета. И она появилась, когда Джарвис с ужасом для себя обнаружил письмо на имя Стэфани о её пропущенном визите доктора.       Раннее утро — плохое время, чтобы зайти к Клинту, но Баки это не волнует. У мужчины накопилось слишком много, чем бы он хотел поделиться. Есть беспроигрышный вариант, как попасть в дом Бартона, и Барнс его знает. Рецепт прост: зайти в пиццерию по дороге, взять побольше.       Не успела дверь открыться, взволнованность лучника оказалась отодвинута назад, как и любые преграды. Баки быстрым шагом входит в квартиру и привычно ставит коробку горячей пиццы на диван, куда и сам садится, отодвинув вещи друга подальше.       — Ты стал приходить ещё раньше, чем когда-либо, — говорит Клинт и направляется к другу, попутно собирая разбросанную одежду с пола.       — Ты мне не поверишь, приятель, — начинает жаловаться Бак и привычно достаёт один кусочек пиццы для себя, прежде чем остальное умнет за обе щеки его друг. — Раньше я бы сразу догадался, что Меченый был отвлекающим манёвром, но ведь я не всевидящий! — продолжает говорить мужчина и откусывает половину.       — Дружище, — пытается остановить его Клинт, но суперсолдата не остановить, он не на шутку завёлся.       — Я бы выдрал глотку Фиску, но она сама меня просит никого не убивать, — говорит Баки и отбрасывает кусок поверх закрытой коробки, не желая сейчас есть. От стресса ест, пожалуй, только Клинт. — Она меня ненавидит.       — Ты можешь говорить немного тише? — просит лучник и сам сбавляет тон.       — Выпивал вчера? — спрашивает Баки и осматривается в поисках пустых бутылок, но находит женское бельё. — Или…       — Привет, — здоровается Бобби, стоя в футболке Клинта на пороге спальни.       — Оу, я не во время, — говорит Баки и отворачиваясь от девушки, направляется к выходу. — Простите, ребят, эм… Обещаю позвонить в следующий раз.       — Бакстер, стой, — догоняет друга Клинт, пытаясь его остановить.       Но Баки не из тех, кто останется и будет лишним. Больше нет. Было лишь одно исключение, затянувшееся неприлично долго. Лучник хватает друга за локоть, прежде чем тот совсем уйдёт.       — Ведь будет следующий раз? — шёпотом спрашивает Баки и на секунду смотрит в сторону Бобби, которая начала готовить завтрак.       — Ты должен перед ней извиниться. Купи шикарные цветы, говори от сердца и все получится, — даёт напутствие Клинт.       — Она взяла цветы, — соглашается Баки.       — Здорово! — радуется Клинт и хлопает друга по плечу.       — А потом взорвала их, — заканчивает мысль Баки. — Сам видел след на потолке. Это ничего не значило.       — Ещё как значило! — громко положив на стол нож, встревает Бобби, которая больше не может делать вид, что не слушает.       Но Баки не готов спорить на этот счёт. Наполовину одетая Бобби и Клинт в боксерках — не те люди, у которых стоит просить полноценного совета. Не сейчас. Кажется, всем следует взять перерыв и подумать.