Поэтому ты и дышишь

      В этот раз Барнс успеет. Он хочет в это верить, а значит все получится. Нарушив всевозможные правила за рулём арендованного им автомобиля, суперсолдат примчал в больницу с суперскоростью. В прошлый раз, когда Баки посадил Стэфани на свой байк, когда на ней была та сорочка… Даме в чём-то подобном нельзя садиться на байк. Даже за спину своего мужчины.       Однако мысли этого самого мужчины сейчас не о той сорочке, машине или штрафе от компании по аренде, который придёт позже. Только она. Та самая, что позвонила и тревожным голосом срочно вызвала. Баки и лифтом не воспользовался, слишком долго ждать.       — Барнс, Баки, — говорит мужчина вслух, чтобы его пропустила Джокаста внутрь.       — Доступ запрещен, — отвечает ассистент.       — Счастье, — тихонечко говорит он, нисколько не смущаясь тех, кто может его окружать в эту секунду.       Просто Баки увидел Стэфани рядом с кроватью Тони прямо через мутное стекло больничной двери в палату. Это точно она, её черты, Барнс в этом уверен. Плохо то, что Старк младшая ходит по палате брата взад-вперёд. Тут возникают разные мысли, но главная: а что если «срочно» имеет под собой только плохой смысл?       — Стэфани, — мягко зовёт девушку Барнс, не пройдя и шага от двери, которую только что плотно закрыл за собой.       — Ты! — громко говорит Старк и тычет пальцем в суперсолдата. — Стой!       — Ты меня сама вызвала, — подняв ладони вверх, сдаётся Барнс и на мгновение обращает внимание на аппарат сердцебиения Старка старшего. Он в порядке.       — Да, но… — зажмурилась крепко девушка и сжала кулаки, силясь сказать все как на духу. — Ты говорил мне, что проблема у нас только одна — разрозненность действий. Прежде чем что-то сделать, нужно сказать тебе.       — И ты собираешься сделать…? — предлагает продолжить Барнс.       — Нечто совершенно незаконное, — признается Старк. — Уверен, что хочешь в этом участвовать?       — У меня гибкие моральные принципы, принцесса, — отвечает Барнс и медленно подходит к Старку старшему, трогает его за запястье, словно не верит, что пульс на мониторе реальный, — но если ты планируешь кого-то убить, то нужен серьёзный мотив.       — Быть может… — схватилась за голову девушка и облокотилась спиной о стену у окна. — Я готова попробовать препарат, помогающий разогнать мозговую активность людей в коме.       — Это потрясающе! — удивляется Барнс. — Детка, у тебя получится, я уверен.       — Но я не готова пробовать на брате. Он не подопытный кролик, — по-прежнему держа глаза закрытыми, говорит Старк.       — Хочешь сказать… — переходит на шёпот Барнс и подходит к девушке, притягивает к себе за талию, чтобы на него обратили полное внимание. — Что хочешь подыскать кого-нибудь?       — Это делает меня монстром? — с надеждой на верный ответ, смотрит в глаза мужчине Старк. — Я бы попробовала на себе, но это другой уровень активностей головного мозга, понимаешь? — девушка отталкивается от Барнса и идёт к брату, берёт его руку и отпускает так, что она плюхается тяжело на кровать. — Это не глубокий сон, не слабые нейронные связи. После того, как Марк 12 почти задушил Тони, у него оборвались некоторые связи и нужно восстановить их взаимодействие.       — Давай я сделаю вид, что все понял, — дипломатично говорит Баки и встаёт с другой стороны от Тони. — Ведь есть и другие экспериментальные препараты, — рассуждает он и поднимает глаза на смущенную Стэф. — Объясним родственникам, что можем помочь. Может нас не посадят в ту же секунду.       — Ты правда так думаешь? — с надеждой спрашивает девушка.       — Конечно. Да. Может сработать.       — Супер! — восклицает Стэф и достаёт из внутреннего кармана жакета шприц с металлическим поршнем. Такой же, как и те, куда она помещает другие сыворотки, которые сотворяет, обычно.       — Воу, — удивляется Баки, — ладно. Вот наш план, — широко расставляет руки он, соображая этот план на ходу. — Я иду на пост, чтобы выкрасть карты пациентов. Там номера телефонов родственников больных, свяжемся с кем-нибудь, договоримся о встрече…       Ему приходится взять паузу, поскольку, пока Баки выкладывал план, Стэфани обошла больничную кровать и, обхватив шею мужчины, впивается в губы, останавливая от лишних слов. Рука со шприцем держится на расстоянии, потому гарантированно остаётся в стерильном положении.       — Ты самый настоящий солнечный лучик в моей почерневшей жизни, — проводя пальцем по нижней губе Баки, говорит девушка и вкладывает ему в руку шприц. — Я уже вколола препарат Аберману в конце коридора.       — Ты сделала что?! — переспрашивает Баки, губы которого снова накрывают своими, при этом сверху накрывая ещё и пальцы мужчины, держащие препарат, чтобы суперсолдат не выронил шприц.       — Он вышел из комы спустя три часа и восемь минут. Ему сделали весь спектр обследований. Он в порядке.       — Нет, в тюрьму не посадят, — размышляет Баки, — сразу пристрелят. Мне к этой мысли не привыкать, но ты должна мыслить здраво!       — Я могу делать, что захочу, — схватив мужчину за футболку, Стэфани тянет его к флакону капельницы и подталкивает в спину, чтобы Баки никуда не ушёл, чтобы между ним и флакончиком не было ничего лишнего. — Ты же верил, что я могу помочь. Куда делась твоя уверенность?       — Какой-то мужчина вышел из комы — хороший результат. Я верю, что ты можешь помочь, но почему это вещество должен ввести я?       — У меня дрожат руки, — признается Стэф и поднимает их выше так, что просовывает по обе стороны от торса Баки, а затем прижимается к нему со спины и целует в лопатку. — Я могу доверить жизнь Тони только тебе.       Странная все-таки штука жизнь. Иногда тебе приходится быть крепким мужским плечом, выстреливая в голову плохим парням, что охотятся за твоей женщиной. В другие дни тебе приходится всего лишь сделать укол, проткнуть иглой прозрачный мешочек капельницы и ввести препарат, способный убить Тони Старка, но вы все надеетесь, что эффект будет такой, какой заложен в сыворотку — спасти брата твоей любимой женщины.       Закусочная с пончиками — отличное место для спасения от себя самого. В любом виде, в любой день, даже когда ты в коме. Выбраться из сарая с инструментами оказалось под силу, хотя и отняло много этих сил. Куда идти дальше? Неизвестно. На ум пришла только та самая закусочная, где Тони и Стэфани праздновали с опозданием в несколько дней её седьмой день рождения. И некоторые другие дни.       — Я тоже хочу кофе! — протестует малышка Стэфи, как в тот самый день, сидя напротив брата, прямо на жёлтом диванчике пончиковой.       — Ты ребёнок, — напоминает Тони и склоняется чуть вниз, поднимает брови, аля «ты что, забыла?». — Детям нельзя кофе.       — Почему?       — …сам не знаю, — задумался мужчина. — Ты среди нас двоих тот, кто взорвал кабинет отца при помощи шариковой ручки, литра бензина и апельсинового сока. Ты мне скажи: что такого в кофе, что его нельзя детям? — предлагает Тони и отпивает ещё.       — Доктор Старк ответственно заявляет, — торжественно объявляет себя Стэфани и выпрямляет спину, протягивает руку брату, — что ей можно выпить кофе.       — У тебя нет докторской степени, — с прищуром отвечает Тони и отпивает ещё из стаканчика.       — У меня есть все, что я только захочу. Я получила докторскую степень, — парирует девочка и стучит ладонью по столу так, что пончик на тарелке подпрыгнул.       — Надо же… — удивляется Тони и, приспустив с глаз солнцезащитные очки, смотрит на сестру. — Ты чертовски уверена, что сделала это.       — Следи за языком, — возмущена Стэф. — Я ребёнок, засранец, — бьёт его же словами Стэф, которой отказали в кофе, так как она ещё мала.       — Нам с тобой до чёртиков здесь скучно, но… — пытается отшутиться Тони, но его перебивают ещё более яростно.       — Следи за языком!       Пораженный мужчина приоткрыл рот от удивления, а затем понял, что перегнул. Даже если это его подсознание, а не реальная Стэфани, с ней нельзя позволять себе говорить так. Тепло улыбнувшись на одну сторону, он увел взгляд в окно, стесняясь своих слов и поведения.       — Прости, прости, малышка, — извиняется старший брат и протягивает стаканчик кофе. — Какая разница? Ты все равно не настоящая.       — Я самая реальная из всего, что ты видишь вокруг, — деловито отвечает Стэф и отпивает желанный напиток.       — Как же мне везёт…       — Ха, — хмыкнула девочка, а затем щелкнула пальцами.       На Тони тут же оказался его Железный Костюм. Не веря в увиденное, мужчина осторожно щупает костюм в районе груди и поднимает удивлённые глаза на младшую сестру, которая повзрослела до подростка.       — Что? — спрашивает Стэфани. — Я выгляжу дерьмово?       — Следите за языком, мисс Старк. Можно было сделать нечто подобное раньше? — спрашивает он.       — Почему бы тебе не научиться формулировать свои истинные желания? Как бы я догадалась? — возмущена Стэфани.       Она с удовольствием кушает свой пончик, запивая кофе, в то время как Тони пытается осмотреться. Внезапно, на горизонте он замечает родителей. Говард и Мария молча наблюдают со стороны, не смея вмешиваться.       — Зачем ты привела их? — спрашивает Тони у сестры.       — Я? — с белой глазурью по всему контуру губ, которая сыпется от широко раскрывшегося рта, спрашивает Стэфани.       Не выдержав, Тони начинает смеяться от этой картины и забывает ненадолго об остальном. Мужчина протягивает сестре салфетку, а та вытирает рот, краснея. Мать сотни раз ругала Стэфани за то, что она не очень аккуратно ест, но Тони был из тех, рядом с кем Стэф ничего не стеснялась и была собой, не боясь ударить в грязь лицом.       Вернув взгляд на родителей, Тони их не обнаруживает. Здесь стало пусто, а Стэф, посмотрев в ту же сторону, лишь удивлённо подняла брови.       — Я сюда никого не привожу, — объясняет она. — Мне всегда было достаточно тебя.       — Не уверен, — поджав губы, отвечает Тони и встаёт с дивана.       Хлопнув брата по плечу, Стэфани заставляет его обернуться. Вместо кафе Тони видит старый особняк Старков, где когда-то проводил время с семьёй.       Он узнаёт тот день, это то, что уже случилось. День рождения Стэфани, точнее, прошла неделя после него, но именно сейчас семья Старков собралась полным составом. Говард вручает дочери ключи от машины, за руль которой двенадцатилетней Стэфани ещё долго нельзя будет сесть; Мария играет на рояле весёлую мелодию; а Тони наблюдает издалека, опираясь на дверной косяк и отпивая свой виски, который ему подал Эдвин.       — Спасибо? — подняв двумя пальцами ключи от машины повыше, говорит, то есть спрашивает, Стэфани.       — Всегда пожалуйста, — дежурно отвечает Говард и садится на корточки рядом с дочерью. — Ты папина…       — Или мамина девочка? — заканчивает вопрос Мария, взглянув на дочь.       — Я девочка Тони, — тут же отвечает Стэф и кладёт ключи от машины рядом с собой, на диван огромной гостиной, а потом направляется к себе, чтобы открыть подарок брата, присланный им ровно в день рождения Стэфани.       Она не успела осмотреть и десятой части этого подарка, новой мини лаборатории с безопасным набором компонентов, который Тони подбирал лично ни один день. К тому же, старший брат приложил некоторые свои записи с пометками в коробку, которую отправил первым классом.       Постоянные упрёки родителей в том, что он делает недостаточно, никогда не позволяли Тони почувствовать, что на самом деле многое из содеянного им несёт в себе только положительные результаты. Однако, услышав лично, что он настолько важен, Тони расцвёл внутри. Не только расцвёл, мысленно он сплясал от души, ну а снаружи оставался лишь довольным сукиным сыном, раздражающим своим видом.       — Полагаю, вам придётся признать, — начал говорить Тони, подходя ближе к родителям с широко расставленными в стороны руками, — что я, как родитель, лучше вас обоих.       Неожиданно Тони почувствовал мокрый след на щеке. Взрослая Стэфани, такая, как в день, когда мужчина пал жертвой комы; бережно поцеловала брата и положила ладонь на его грудь.       — Ты смог сделать это, — окликает его та версия Стэф, что много младше, с которой он сидел в кафе изначально, — ты смог сделать, потому что верил в себя. Ты можешь сделать, что угодно. Все, что ты захочешь, — убеждает младшая версия Стэфани, просовывая ладонь в мужскую, которую крепко сжимает. — Можешь стать не только министром обороны Америки, можешь стать Президентом! Жить в Белом Доме! Это не зависит от других, только от тебя.       — Собираешься повесить это на меня? — со скромной улыбкой спрашивает Тони и крепко обнимает Стэфани.       — Только не зови меня больше Адой, будто мне под сотню лет, ладно?       — Договорились, — соглашается Тони и поднимается на ноги, закрывает на себе шлем Железного Костюма и целится в стену перед собой. — Отойди подальше, малышка, — командует он, но не услышав ответ, напрягается. — Стэфани?              Взглянув снова на наручные часы, Старк младшая глубоко выдохнула, подошла к брату и поцеловала его в щеку, не увидев признаков пробуждения.       — Он для меня все, — говорит Стэф и кладёт ладонь на грудь брата, где ярко горит мини реактор, защищающий его сердце от осколков шрапнели. — Отец, мать, брат, лучший друг.       — Это очень грустная история, принцесса, — сочувственно говорит Баки, продолжая сидеть в кресле посетителя рядом с кроватью Тони. — Представляю, что ответили твои родители на такое.       — А я нет, — легко отвечает Стэф и пожимает плечами, возвращается к Баки и садится на его колени боком, прижимается к мужчине и крепко обнимает его вновь. — Ушла сразу после того, как обвинила их в никчемности одним простым фактом, что Тони для меня весь мир. Он отвёл меня потом в пончиковую.       — Тебе не стоит терять надежду, — меняет тему Баки, отчасти. — Один мужчина, вышедший из комы через несколько часов, ещё не показатель. Возможно, Тони нужно чуть больше времени.       — Их было несколько больше одного подопытного, — признается Стэф и стирает с лица слезы. — У двоих не обнаружилось улучшений, а остальные очнулись с разным интервалом времени, но не позже четырёх часов, как Аберман.       Барнсу приходится сделать вид, что он этого не слышал. Не потому что такое выбивается из его взглядов на мир, никто не умер. Лишь от того, что это значит, Тони попал в худшую часть статистики, препарат не сработал.       — Отвези меня домой, — говорит Стэфани и поднимается с мужчины. — Скоро придёт Пеппер.       — Что если мы заедем по дороге в одно место? — предлагает Баки.       Не получив особого сопротивления, суперсолдат привёз девушку в дорогое и болезненное для него место. Уверенно шагая впереди, Барнс привычно подошёл к стойке приёмной в больнице для больных Альцгеймером, с намерением договориться о визите к Ребекке.       — Мисс Старк! — радостно встречает Викки, которая сейчас как раз на дежурстве.       Не успевший и рта открыть Барнс, все же открыл его, но от удивления. Он со стороны наблюдает за тем, как главная медсестра больницы, которая его недолюбливала долгие годы, провожала кровожадным взглядом; совершенно неуместно хватает Старк за плечи и трепет за них, словно они старые знакомые.       — Мисс Ширд, — громко говорит Старк, чтобы остановить этот фарс. — Мы можем пройти?       — Разумеется! — воодушевлённо отвечает Викки Ширд и пытается пройти вместе с парой к пациентам. — Кстати говоря, Вы получили моё письмо о западном крыле?       — Этим занимается лучший ум человечества, — заверяет Старк и останавливает назойливую медсестру. — Доверьтесь.       — Хорошо, — сбавляет обороты Ширд и останавливается у входа в корпус. — Хотите посмотреть собственными глазами на новый ремонт?       — Вроде того, — дёрнула головой Старк Барнсу, чтобы они быстренько ушли.       Проходя по длинному коридору, не смея оборачиваться, чтобы проверить, не увязалась ли Викки за ними, пара идёт вперёд, к нужной палате. Интерес побеждает смущение.       — Что это было? — спрашивает Баки, не поворачивая головы.       — Года два назад меня чуть ли не с собаками искала мисс Ширд, чтобы я направила пару чеков на ремонт её больницы. Как-то она смогла разглядеть, что Джокаста перечисляла в соседнюю клинику чеки.       — Дама она настойчивая. Понимаю, почему тебя продавили, — отвечает Баки и останавливается у палаты своей младшей сестры.       — Эта чокнутая ворвалась в фонд Марии Старк и требовала дать адрес «С. Старк». Хорошо, что не успела сказать всем и каждому зачем ей это.       — Стэфани, — обращается к девушке Баки, приобнимая за талию, чтобы она перестала читать на двери за его спиной табличку: «Ребекка Барнс», — ты просто потрясающая.       — Мне стоило догадаться раньше! Ты знаешь Рикки! Ну конечно, ты знаешь Рикки! Она столько говорила о тебе.       — Сомневаюсь, что Бекки, — одергивает себя Баки на полуслове, — то есть, Рикки… Ребекка могла тебе что-то рассказать. Она уже очень давно не может составлять ничего связного, рассказать хоть какую-то историю.       — Да нет же! То есть, да, она говорила о тебе от первого лица иногда, — задумалась Стэф, — ведь ты служил в сто седьмой? А потом стал лучшим другом легенды? И у тебя появился новый костюм?       — Эту историю знают все, — сомневается Баки.       — Синий костюм на пуговицах, с широким поясом... — продолжает Стэф, не слушая сомнений. — А ещё, ты отправился в Европу и отбил атаку на Австрию в 43-м.       — Стэфани… В 43-м я уже стал Зимний Солдатом. Я не был тем, кто спасает людей. Я был тем, кого отправляли убивать других.       — Ты не был в Австрии? — широко открыв глаза, с ужасом спрашивает Стэф, которая, кажется, перешла черту.       — Был, — уверенно и грозно отвечает Баки, — но никого не спас. Только убивал по приказу.       — Прости, — опустив глаза, просит прощения Стэфани и слегка покачивает головой в стороны. — Мне жаль, что ты пережил это. Наверное, я напутала что-то, или мне показалось.       — Ничего, — тихо отвечает Баки, которого едва не задушили воспоминания. — Идём, я хочу тебя с ней познакомить.       В палате Ребекки довольно скромная обстановка. Именно это позволяет больным людям не нанести себе вреда, пока за ними не присматривает медперсонал. Пожилая женщина сидит на своей не заправленной постели, привычно рассматривая город через окно.       Осторожно заглянув внутрь, Баки делает несколько неуверенных шагов, пытаясь понять, в каком сегодня расположении духа его сестрёнка. Медленно двигаясь, чтобы не напугать Ребекку, суперсолдат садится на скромный стульчик рядом с ней, пытаясь поймать на себе взгляд родного человека. Неловко чувствующая себя Стэфани не позволяет себе сделать и шага, продолжает стоять в дверях и внимательно рассматривает старушку.       — Миссис Барнс? — осторожно зовёт сестру Баки, привычным для неё способом. Именно так к Ребекке обращаются последние три десятка лет так уж точно. — Бекки, — продолжает звать он и кладёт ладонь поверх морщинистой.       Однако реакции на себя не получает никакой. Старушка продолжает смотреть в окно, не замечая никого и ничего вокруг. Ребекка стала уходить в себя, терять связь с этим миром. Баки предупреждали о таком, просили заходить чаще. И он заходил, но так и не смог добиться хоть каких-то результатов.       — Ты мой солнечный свет, — тихонечко напевает Стэфани, стоя на месте. Её голос становится чуть громче: — Ты мой солнечный свет, единственный свет для меня.       Голова Ребекки едва заметно дёрнулась в сторону девушки, тогда Баки решил продолжить:       — Ты делаешь меня счастливым, когда небеса серые, — он целует руку своей младшей сестрёнки, на что Бекки никак не реагирует. — Ты никогда не узнаешь, дорогая, как сильно я люблю тебя.       В палате повисла гробовая тишина. Две пары глаз неотрывно следят за каждым движением Ребекки, но она продолжает смотреть в окно отсутствующим взглядом. Стэфани смущённо уводит глаза на единственную картину в палате, рассматривая прерывистые движения кистью, а Баки обеими ладонями обхватил ладонь сестры, припадая к ней губами и не отпуская её.       — Пожалуйста, не забирай мой солнечный свет, — из тишины вдруг раздался голос Ребекки.       В глазах Баки разгорелась надежда, что он ещё хоть один разочек сможет поговорить со своей сестрёнкой. Настолько хрупка и неуловима эта надежда, что он задержал дыхание, не смея спугнуть момент и не зная, что делать дальше.       — Как-то ночью, дорогая, когда я спала, — подхватывает пение Стэфани, чтобы не дать Рикки снова уйти. — Мне приснилось, что я держу тебя в моих объятиях.       — Когда я проснулась, дорогой, это оказалось неправдой, — продолжает Бекки и переводит взгляд на брата, по лицу которого стекает одинокая слеза. — Потому я склонила голову и заплакала.       Теперь и по лицу Ребекки текут слезы. Она снова видит своего брата, но для неё это, прямо в эту самую секунду, первая встреча с ним с тех пор, как он ушёл на фронт. Суперсолдат бережно обнимает сестру и садится рядом с ней на постель, не выпуская из объятий.             — Ты мой солнечный свет, единственный свет для меня, — продолжает Баки.       — Ты делаешь меня счастливой, когда небеса серые. Теперь ты узнаешь, дорогой, как сильно я люблю тебя. Пожалуйста, не забирайте мой солнечный свет, — заканчивает Бекки и так сильно, как только может, прижимается к брату. — Помнишь, как мама пела нам эту песню?       — Конечно помню, Бекки, — отвечает Баки и целует сестру в обе щеки, вытирая её слезы ладонями. — А меня ты помнишь?       — Ох, Баки, ты вернулся с войны? — с надеждой в глазах спрашивает Бекки и крепко сжимает плечо брата, словно он может испариться.       — Навсегда, — заверяет Баки и широко улыбается. — Я получал твои письма. Прочёл каждое из них.       — У меня не получалось тебя найти, — задумалась Бекки, — но я продолжала писать.       — Знаю, знаю, милая. Я все прочёл, — заверяет Баки и поправляет спадающие пряди седых волос обратно в небрежный пучок на голове сестры. — От первой до последней строчки. Я прочёл и про твою работу в пекарне, и про то, как ты не спала ночами, слушала радио, чтобы знать последние новости. Я, как мог, старался вернуться к тебе раньше, но…       Суперсолдат вновь запнулся, не решаясь продолжить. Как можно объяснить то, что с ним произошло? В любую секунду сознание Ребекки может измениться и она снова перестанет узнавать себя, не то что старшего брата, который отчего-то выглядит немного старше её последнего воспоминания.       — Но ты здесь, — с доброй улыбкой заканчивает за брата мысль Бекки и кладёт ладонь на его лицо, которую Баки целует. — А это кто? — неожиданно спрашивает старушка, наблюдающая за тем, как Стэфани пытается просочиться за дверь незамеченной.       — Это Стэфани, — представляет девушку Баки, оглянувшись на которую протягивает руку, призывая подойти ближе.       Нервно улыбнувшись, Стэф решает остаться, раз уж её решили оставить и все-таки представить своей семье. Девушке не хотелось мешать моменту единения семьи, но что-то изменилось. Взяв за руку Баки, Стэфани слегка согнула колени, приветствуя сестру легендарного Баки Барнса.       — Приятно познакомиться, — говорит Стэф.       — А я Ребекка, — отвечает старушка и обеими ладонями обхватывает свободную руку Стэф. — Могу я попросить тебя, милая?       — Все что угодно, — уверенно отвечает Стэф.       — Позаботься о нём, ладно? — просит Рикки, кивнув в сторону брата. — Он не умеет заботиться о себе самом, только о других.       — Для меня это будет честью, — подняв подбородок выше, обещает Стэф.       И от такой формулировки Ребекка рассмеялась слегка. Ей давно не было так хорошо.       — Она что-то вроде королевских кровей, — объясняет Баки.       — А ещё, похожа на Белоснежку, — рассуждает Бекки. — Помнишь, мы ходили с папой на тот фильм в 37-м? — обращается она к брату.       — Точно! — подхватывает с интузиазмом Баки и слегка ерзает на месте от волнения. — Ему тогда дали билеты за хорошую службу в кинотеатр.       — Так он нам и сказал, — хохочет Бекки, — но ты шепнул, что ему эти билеты дали вместо оклада и мы ещё долго будем есть кашу на воде. Зато мы сходили в кино!       — А перед этим успели прокатиться на колесе обозрения, — вспоминает Баки, блаженно прикрыв глаза. — Ты так боялась с них упасть…       — Но ты крепко меня держал и ни за чтобы бы не позволил этому случиться, — заканчивает Бекки.       — А папа все равно купил нам сладкой ваты, чтобы ты перестала бояться, — смеётся Баки, словно он вновь стал мальчишкой.       — Кто меня этому научил? — задаёт риторический вопрос Бекки и толкает брата в плечо. — Ох, Баки, ты всегда остаешься тем самым мальчишкой, учившим меня стрелять из рогатки в соседских мальчишек, что дразнили меня за короткую стрижку.       — Ты так хотела быть похожа на папу, что уговорила меня взять ножницы и подстричь тебя так коротко, как позволила моя совесть, — прикрыл глаза от смущения Баки.       — Я выглядела также, как чувствовала себя, — твёрдо заверяет Бекки и расправляет плечи, — потрясающе.       — Я люблю тебя, Бекк, — с нежностью говорит суперсолдат и снова обнимает сестру.       — Я тоже люблю тебя, Б…       Старушка резко остановилась, забыв имя родного брата. Чем дольше она пыталась вспомнить, тем дальше ускользало от неё сознание. Стэфани, по-прежнему стоящая по левую сторону от Баки, сейчас находясь за его спиной, прекрасно видит все до мельчайших подробностей, посекундно: вот в глазах Рикки лёгкое замешательство от забытого имени, попытка вспомнить его, паника от того, что это не получается сделать, долгое размышление, перетекающие в небытие.       Ощутив, что что-то идёт не так, Баки отстраняется от сестры, выпуская из объятий. Мужчина внимательно всматривается в лицо напротив, как вдруг понимает, что снова потерял её.       — Я… Я вас знаю? — осторожно спрашивает Ребекка и хватается за голову, словно только что проснулась.       Осторожно положив руки на плечи Баки, Стэфани целует его в макушку и прижимается ближе, позволяя мужчине побыть сейчас в тишине.       — Мы из правления больницы, — говорит Стэф, повернув голову на Ребекку. — Пришли узнать, в каких условиях находятся пациенты. Не волнуйтесь, мы сейчас уйдём.       — Да, — соглашается Баки и на ватных ногах поднимается с постели сестры, — мы уходим. Если Вам что-нибудь понадобится, просто дайте знать.       Вернувшись в полной тишине в машину, на которой они приехали в больницу, какое-то время Баки сидит за рулём, даже не думая о том, чтобы куда-то поехать, пока его не притягивают в объятия. Безмерно долго, Стэфани и Баки просидели так, прижимаясь друг к другу, разделяя горе пополам. Их ситуации не совсем идентичны, но непомерно трагичны. Когда ты никак не можешь повлиять на исход событий, остаётся только найти в себе мужество принять ситуацию такой, какая она есть. А сделать это в одиночку практически невозможно. Однако, они не одиноки, больше нет.       В назначенное время Аманда Армстронг явилась в Старк Индастриз, чтобы подписать последние документы и наконец встретиться со Стэфани. В кабинете Тони непривычно чисто. Обычно, когда Стэфани вламывалась в его кабинеты, тут же подстраивала их под себя. В основном, скидывала со стола абсолютно все, не разбираясь в содержимом, но и это претерпело изменения. Неизменным осталось то, что Стэф чувствует себя здесь главной. И это так.       Пусть она не может управлять компанией брата от своего лица, она по-прежнему Старк и этого не отнять. Боевая красная помада заняла законное место в макияже девушки, готовой воевать с теми, кто перешёл ей дорогу, а брючный костюм позволяет закинуть ноги на стол так, что Барнсу не приходится нервничать из-за присутствия Фогги рядом.       — Давай проясним сразу, — устанавливает правила Стэфани, — ты здесь временно и только потому что нужна Тони, — обращается Стэфани к Аманде, которая села на край стола, прямо рядом с ногами девушки. — Я не хочу знать, что случилось и почему ты отказалась от него. Он Старк и это не изменится, никогда.       — Манерам Старков не учат? — спрашивает Аманда и скидывает ноги девушки со стола. — Что ж, тогда я удивлена, почему сын пошёл в меня.       Напряжение Барнса от того, что Старк задели не только эмоционально, но и физически, проявляется в набухшей вене на лбу. Пока только в ней. А вот Фогги наблюдает за происходящим с неподдельным интересом, крепко сжимая при этом портфель с документами о вступлении в наследство.       — Куда уж нам, уродливым американцам, до аристократичных британцев, сидящих на письменном столе трухлявый задницей, — натягивая улыбку на лицо, защищается Стэфани.       — Моя задница выглядит на тридцать пять и свела с ума не одного мужчину, дорогая, — отвечает Аманда. — Ты мне нравишься. Могу научить тебя, как…       — Как родить и бросить своего ребёнка? — встревает Стэф, не желающая слышать нудную и высокомерную речь от той, что ей противна. — Обойдусь.       — Это было жестоко, — опустив голову, говорит Аманда и направляется к выходу.       Сейчас ей действительно плевать, выстрелит ли ей Зимний Солдат в спину за неподчинение. В этой женщине есть порох, много пороха. Она пришла не из-за страха перед смертью, а потому что готова и хочет помочь Тони.       Известную рок исполнительницу Аманду Стронг завербовали в ЩИТ сразу после неудачного покушения на её жизнь, которую предотвратила спецслужба, агент Джуд. Позже ЩИТ выставил все как нападение безумного фаната, а Аманде поступило предложение, от которого невозможно отказаться.       Под прикрытием концертов, агент Аманда Армстронг путешествовала по миру по поручениям ЩИТ и оставалась в тени. В конце концов, сближение Аманды и Джуда случилось, было неизбежным. О нем девушка знала мало, но безвозвратно влюбилась в своего спасителя со временем, которое они проводили вместе постоянно.       Каково же было удивление Аманды на девятом месяце беременности, когда отец её будущего ребёнка оказался двойным агентом, уговаривающим её перейти на сторону Гидры. Торчащие ножницы из шеи Джуда — последнее, что помнит о нём Аманда. Хотя нет, её рука под струёй воды, красная раковина и звонок директору Фьюри — последнее, что она помнит о Джуде.       Всего через неделю родился Тони, о котором Аманда попросила позаботиться. Она не смогла оставить себе ребёнка и ей по сей день страшно дать самой себе ответ, почему она так поступила. Говард Старк, невольно наблюдавший со стороны, узнал о том, что Тони оказался в приюте в Болгарии. Собственно, усыновление Энтони стало одним из самый лучших поступков Говарда, даже несмотря на то, что документами это не сопровождалось.       — Постой, — просит Стэфани и хватается за переносицу. — Я не умею извиняться и не стану пробовать это сделать. Мне нужна твоя помощь, правда нужна.       Желание Аманды остаться побеждает гордость женщины. Повернувшись наполовину, она вздергивает носом, чтобы Стэф продолжила.       — Джуд вложил установку убить меня в программу Пятницы, — объясняет Стэфани и нажимает на кнопку под столом Тони, а после выезжает мини экран. — Программа подчиняется ДНК Тони, как я понимаю, а значит я не могу отменить приказ.       — Я многое слышала о тебе, — не спеша отменять приказ, говорит Аманда и скрещивает руки за спиной, — ты мастер шантажа. Почему не применяешь на мне свои штучки?       — …ты мать Тони, — сквозь огромную неприязнь, приходится признать Стэф.       — Если я сделаю это, — предупреждает Аманда, поднося палец к сканеру, — ты отдашь мне Джуда.       — Из-за него мой брат в коме, — плотно стиснув зубы, говорит Стэф.       — Я его мать, — повторяет слова девушки Аманда.       Долго не прерывая битву взглядов, сдаётся все-таки именно Стэфани. Она расслабляет напряжение своей лучезарной улыбкой и берёт со стола стакан виски, заранее подготовленный ассистентом.       — Твоя взяла, Армстронг, она же Стронг, — говорит Старк и выпивает залпом виски. — Я и не с такими сотрудничала ради своих целей.       Когда цена известна, устраивает каждого, дело остаётся за малым: найти этого ублюдка, достать из-под земли и заставить заплатить. В этот раз Аманда ударит наверняка, проверит пульс и убедится, что Джуд умер мучительной смертью. Иначе никак.       Восстановить систему Пятницы означает получить доступ ко всем технологиям Тони. И костюмы, и другие разработки вновь стали доступными. Однако остаётся подозрение, что система работает с ошибкой, потому Джокаста продолжает следить за безопасностью Тони в больнице, на базе Мстителей, частично за перемещениями Стэфани.       Разница между Пятницей и Джокастой огромна. Вторая из них нацелена больше на безопасность своего владельца, тогда как Пятница «девочка науки» на полную, действует совершенно автономно в вопросах безопасности и едва способна увидеть приближающуюся угрозу.       Поставив подпись в документах о наследстве, Аманда подняла глаза на заметно нервничающую Стэфани. Неверно распознав причину волнений, женщина решает дать добрый совет бедняжке, прежде чем отправиться на своё первое заседание директоров компании.       — Тот парень, агент Симмонс, может стоит провести пару дней рядом с ним, пока не станет абсолютно безопасно? — спрашивает Аманда у Стэфани.       — Что? — нахмурив брови, переспрашивает девушка.       — Он нашёл меня недавно, — отвечает Аманда и возвращает ручку Фогги. — Уверял, что больше не работает на ЩИТ. Я ему рассказала о своей работе на Фьюри и он направился в архив. Так он мне сказал. А потом пришёл он, — женщина показывает протянутым листом бумаги на Барнса, — и стал мне угрожать. Знаешь, выбирая между тем, кто больше не работает на ЩИТ и тем, кто когда-то работал на Гидру, я бы выбрала того, кто не просчитал сотни вариантов моего убийства за секунду, не пытаясь особо скрыть оружие под одеждой.       Вероятно, плохо скрываемый пистолет под футболкой Баки, заметный нож, торчащий из носка, производят эффект запугивания не только на тех, кого пытается своей нарочной небрежностью пугать суперсолдат, но и невольных зрителей. Вероятно, это красный флаг для многих, кто ищет спокойной жизни и боится вида оружия. Но это Стэфани Старк — девушка, которая любит красный цвет.