Поэтому ты и дышишь

      Самая засекреченная и охраняемая тюрьма Америки — Рафт, что буквально означает плот. Плавучий островок, что недалек от побережья Нью-Йорка, преимущественно находится под водой. Сырость пропитала стены насквозь, а погода не имеет значения, ведь здесь всегда холодно и угнетающе. На это и нацелен Рафт, как место, куда привозят самых отпетых преступников, несущий наибольшую угрозу обществу.       В очередной раз проходя по коридорам к сестре, Тони старается не бросать взгляда на мониторы, через которые охрана следит за заключёнными. Хотя бы потому что он не в силах смотреть на сестру ещё и с этого ракурса. Тони достаточно того, что он своими глазами видит, как чуть ли не в смирительной рубашке Стэфани сидит на промозглом полу, игнорируя мир.       Единственное, что не может никак игнорировать мисс Старк — треп болтливого наёмника, который стих. Спустя долгие и мучительные дни полного игнорирования попыток Уэйда завести беседу и узнать друг друга получше, Стэфани слишком заинтригована, чтобы не спросить причину молчания по другую сторону стены, разделяющей главу преступного мира и наёмника.       — Ты там сдох что-ли? — осторожно спрашивает Стэф, прижавшись ухом к стене, за которой Уэйд лежит на твёрдой кровати и сверлит сердитым взглядом потолок.       — Кто-то все-таки развязался, — буркнул Дэдпул и подложил правую ладонь под затылок, ведь подушки нет.       — Что… Тебя вывело из себя? Моя молчаливость? — искренне интересуется Стэф, поскольку Уэйд не тот, кого она хотела ранить своим молчанием. Девушка не в состоянии справиться с потоком слов наёмника, который не всегда контролирует, что говорит.       — Этого я простить не готов. Она убедила меня в гибели Пумбы, заставила пройти через то, что она погибла, заставила думать, что на этом моя история с лучшей подругой закончена, не успев начаться, а потом смотрела на то, как я прочту о том, как Саша живая и здоровая встречает Барнса, чтобы проверить, а не помнит ли она его? — от возмущения Уэйд подскакивает с кровати и бродит по камере, ладонями отталкиваясь от стен, когда их настигает. — Не-ет! Это перечёркивает последнее хорошее, что было между нами, котик.       — Погоди… — задумалась Стэфани, когда праведный гнев наёмника немного спал. — Кого встретил Баки?       — Ты об этом не беспокойся, дорогуша, — демонстративно засучивает рукава Уэйд и встаёт в боевую стойку. — В этот раз я беру всё под свой контроль. Сначала я всё наверняка узнаю, а потом с каждым разберусь. Мы — это я и те два придурка, что сидят в моей башке. Ты, котик, вычеркнута из списка. У тебя нет права голоса.       Но это даже не моя вина! Ты несправедлив ко мне и это абсурдно!       Дверь, в которую обычно входит охрана, вынося еду, открывается с раздражительным звуком короткого удара электрошоком. Стэфани растерянно переводит взгляд от брата до камеры, где сейчас Уэйд примеряет, как целиться в голову автора через глазок винтовки. Пуля не долетит, идиот.       — Дай нам пять минут наедине, — просит Тони, обращаясь к тому охраннику, что привел его сюда.       — Пять минут, — напоминает охранник, который доработает этот месяц как формальность, чтобы не засветиться резким уходом после визита Старка и поступлением на личный счёт суммы до неприличия огромной.       — У вас тут всё в порядке? — оставшись наедине с сестрой и наёмником, спрашивает Тони и медленно подходит к левой камере, где сейчас Стэфани.       — Будет в порядке, когда я возьмусь за дело, — обещает Дэдпул и возвращает свой прекрасный зад на кровать.       И… Даже на секунду не смотрит в сторону, выискивая камеру, что скрыто снимает его, словно это не рассказ, а фильм. Он больше не ищет автора, чтобы подмигнуть. Или… Назвать котиком.       — Пришёл лично вручить тебе документы, — замешкавшись, говорит Тони и пытается подать их в руки, но через защитное, бронированное и надёжно закрепленное стекло этого не сделать.       Именно поэтому Тони прикладывает стопку бумаг к стеклу, чтобы можно было прочесть хотя бы первый лист полностью. В общем-то, этого более чем достаточно. Скрестив руки на груди, медленно девушка подходит ради интереса ближе и читает заголовок, а после снова садится на пол, привычно отвернув взгляд от брата куда-то в сторону.       — Приму это за то, что ты не возражаешь против смены имени благотворительного фонда, — почесав неловко затылок, Тони убирает документы от стекла и находит нужную страницу, которую собирается зачитать: — Арно Старк. Знаешь кто это? — мужчина поднял взгляд от бумаг на сестру, но та и бровью не повела.       Всего на секунду Тони переводит взгляд на Дэдпула, но тому нет никакого дела до семьи Старков. Ему больше нет дела до поддержания непринуждённой беседы. У Уэйда есть лишь план, в который он никого не посвящает. С грохотом бросив стопку бумаг на пол, Тони садится на него также, как и сестра, скрестив ноги под собой. С одной лишь разницей: у него выходит это не так уж и легко.       — Ты слышала мужской голос во снах? Пока была без сознания? — интересуется Тони и пытается заглянуть сестре в глаза. Она слегка дёрнулась, но старается держать лицо отрешенной и обиженной невинности. — Я тоже слышал. Как-то спросил, как его зовут, и вот узнал об Арно Старке. Ему было бы столько же, сколько мне сейчас, но он погиб в двадцать один год, находясь в клинике от благотворительного фонда Марии Старк.       — Теперь это фонд Аманды Армстронг, — внезапно повернув голову на брата, поправляет его Стэфани равнодушно.       — У тебя был брат, Ада, — более утвердительно говорит Тони, чтобы его услышали и поняли. — Мы с ним одногодки. Это меня взяли из приюта, чтобы прикрыть свой зад перед общественностью, когда родился больной ребёнок.       — Он не мой брат, а наш, — также сухо поправляет Стэф. — В этой семье каждый по своему болен.       — Почему из всех Старков именно ты ведешь себя так, будто на тебя выпали все неприятности разом? Ада, я пытаюсь сохранить то немногое, что осталось от нашей семьи!       — Хватит называть меня «Ада». Твоя семья вот-вот станет больше, — напоминает Стэф и поднимается, обхватывает плечи руками и старается справиться с тем отчаянием, что вновь на неё нахлынуло. — А в мою ты выпустил целый шквал правительственных зарядов. Убирайся.       — Стэфани, — на выдохе произносит Тони и тоже поднимается, стараясь оправдать свой поступок, — я думал, что ты погибла.       — Стэфани погибла! — подтверждает слова брата девушка с большей агрессией. — Она умерла, когда ты убил Баки.       — …пожалуйста, не говори так, нет, — едва слышно просит Тони и как в тумане поднимает стопку бумаг с пола. — Я же твой брат.       — Поэтому ты и дышишь, — с упрёком отвечает Стэфани. — Что стало со вторым?       — Тяжёлая болезнь лёгких с рождения, — заглядывая в бумаги, отвечает по памяти Тони. — «Железные легкие». Не мог дышать сам. Мне Арно помог, так что… Прошу, прислушивайся к этому голосу, — просит Тони и пятится спиной от сестры, которую, если бы не сдерживало стекло, не сдержало бы сейчас ничто.       — Пять минут, — сообщает охранник, которого хорошо подкупили, выглядывая из открывшейся наполовину двери, ведущей в коридоры Рафта.       Кивнув ему в знак согласия, Тони медленно перебирал ноги, опустошённый в очередной раз встречей с сестрой. Он тешит себя мыслью, что в этот раз с ним хотя бы поговорили, пусть и в обвинительной форме. Впрочем, он заслужил это, в каком-то смысле.       Как перестать видеть в Стэфани свою младшую сестрёнку, что прижималась к нему в день, когда стало известно о гибели родителей, с неподдельным страхом в глазах от мысли, что она осталась сиротой? Как можно наконец отпустить её хоть немного, при том, что Тони осознал, как много ошибок успел наделать своим отсутствием в её жизни, начиная с тех пор, как Стэф начала выбирать мужчин по-старше, видя в них фигуру отца? Возможно ли при тех условиях, что сейчас есть, наладить хоть что-то в отношениях с той, что отказывается видеть тебя? А может стоить дать Стэфани то, чего её постоянно лишали? Свободу выбора. Может стоить начать абсолютно все заново, начиная с имени? Например. Вопрос, застрявший во главе: а справится ли Стэф со всем этим?       Раздался громкий взрыв, а после и подняли тревогу в одночасье. Сирена раздаётся гулко и звонко, заставляя каждого зажать уши инстинктивно в первые пару секунд. Тони с ужасом понимает, что взрыв раздался с того самого крыла, откуда он сейчас идёт.       — Sunshine? — сквозь поднимающиеся клубы дыма от взрыва Стэфани пытается узнать мужской силуэт.       — Условия совершенно не подходящие для принцессы, — раздался сначала голос Баки, а затем он сам вышел из дыры в стене навстречу девушке.       Мисс Старк бросается на мужскую шею, крепче прижимаясь к Барнсу. И если это сон, она просто хочет снова увидеть его лицо и прикоснуться, и не проснуться. Какое-то время суперсолдат отводит на маленькую слабость. На то, чтобы прижимать к себе в ответ Стэфани, по которой успел крепко соскучиться, которую начал поспешно оплакивать.       — Пора выбираться, — взяв себя в руки, командует он и хватает девушку за руку, ведёт за собой.       — Воу-воу! А я? — кричит из соседней камеры Дэдпул. — Мистер Железяка! Эй! Выпусти и меня!       Однако Баки не очень охотно сбавляет шаг, не оборачивается на камеру, из которой пора уходить. Первой остановилась Стэфани, которая, несмотря на проведенные дни бок о бок с болтливым наёмником, скорее вопреки этим дням, решила освободить Уэйда.       В момент, когда на звуки взрыва прибежали Тони и тот самый охранник которого он заранее подкупил, Дэдпул уже сидел в кабине вертолёта, на котором до Рафта добрался Баки. Суперсолдат убеждает Стэфани, что надо прыгнуть до вертолёта, но страх сильнее перспективы остаться здесь и провести остаток дней под водой в сырой камере.       — Посмотри на меня, — призывает Баки и обхватывает руками лицо девушки, — это не тоже самое, что сбросить тебя с высоты, когда Сэм тебя поймает. Тебе надо прыгнуть самой.       — Стоять! Руки вверх! — кричит охранник и поднимает на пару автомат.       На крик оглянулась Стэф, а потом обратил внимание и Баки, которого пули пугают намного меньше. В глазах сестры Тони чётко увидел страх, но главное — сумел определить его источник безошибочно. Это страх высоты, а не страх побега или страх будущего, к которому стремится Стэфани.       Учился драться Тони у того, кого всегда считал братом, лучшим другом, а иногда называл отцом. Так, шутки ради. Стив вложил много сил и времени в обучение механика, которому не привычно махать кулаками. Только думать головой, а после эффективно применять свои же разработки. Но Тони умеет крепко приложить локтем в челюсть и этого хватило в этот раз. Хватило, чтобы охранник упал камнем без сознания.       — У тебя получится, — убеждает Тони сестру, морщась от боли и придерживая свой локоть. — Ты верила в зубную фею десять лет. Поверь в себя пару секунд.       Один прыжок, изменивший все, закончился успехом. Впрочем, для кого как. До вертолёта допрыгнуть удалось, а систему охраны вышло запутать благодаря Пятнице, что смогла проникнуть и подергать за ниточки, зациклить видео с камер и отключить сирену в западном крыле, включить в южном.       Закинув ногу на ногу, Уэйд рассматривает кофейную вывеску на тридцать пятой улице до тех пор, пока колокольчик на входе не зазвенели в полдень, в четверг, в третий день месяца, в Бруклине. Спрыгнув с мусорного бака, которыми никогда не гнушался наёмник, тот двинулся к молодой девушке, что только что вошла за своим стаканчиком свежесваренного кофе.       — Девушке за мой счёт, — говорит Уэйд, кладёт на столик оплаты двадцатку и ведёт за собой к одному из дальних столиков для посетителей девушку, за которой давно охотился. Силой усадив её, Уэйд и сам плюхается напротив, скрестив руки на груди в знак недовольства. — Выкладывай.       — Чего? — удивляется шатенка, сжимая кружку кофе в ладони и обжигая себя слегка.       — Ла-а-адно, — открыто поясничает Дэдпул и сомкнутые в замок пальцы громко приземляет на столешницу перед собой. — Привет, меня зовут Дэдпул, и я не менял ход событий целой Вселенной. Этой так уж точно.       Слегка кивнув навстречу девушки напротив, наёмник призывает продолжить в том же формате. Голубоглазая девчонка, возрастом примерно лет двадцати, с короткой стрижкой и растрепанными слегка волосами, не уложенной челкой и потерянным взглядом неожиданно становится серьёзней. Она отпивает кофе, прежде чем представиться.       — Меня называли по разному: Баки, кочевник, партнер. Меня зовут Ребекка Барнс, но друзья меня зовут Рикки. Я девушка без Вселенной, но эта Вселенная для меня особенная.       — Рикки, значит…

Отрывок из части 28, Поэтому ты и дышишь

      — Стэфани, — обращается к девушке Баки, приобнимая за талию, чтобы она перестала читать на двери за его спиной табличку: «Ребекка Барнс», — ты просто потрясающая.       — Мне стоило догадаться раньше! Ты знаешь Рикки! Ну конечно, ты знаешь Рикки! Она столько говорила о тебе.       — Сомневаюсь, что Бекки, — одергивает себя Баки на полуслове, — то есть, Рикки… Ребекка могла тебе что-то рассказать. Она уже очень давно не может составлять ничего связного, рассказать хоть какую-то историю.       — Да нет же! То есть, да, она говорила о тебе от первого лица иногда, — задумалась Стэф, — ведь ты служил в сто седьмой? А потом стал лучшим другом легенды? И у тебя появился новый костюм?       — Эту историю знают все, — сомневается Баки.       — Синий костюм на пуговицах, с широким поясом… — продолжает Стэф, не слушая сомнений. — А ещё, ты отправился в Европу и отбил атаку на Австрию в 43-м.       — Стэфани… В 43-м я уже стал Зимний Солдатом. Я не был тем, кто спасает людей. Я был тем, кого отправляли убивать других.       — Ты не был в Австрии? — широко открыв глаза, с ужасом спрашивает Стэф, которая, кажется, перешла черту.       — Был, — уверенно и грозно отвечает Баки, — но никого не спас. Только убивал по приказу.       — Прости, — опустив глаза, просит прощения Стэфани и слегка покачивает головой в стороны. — Мне жаль, что ты пережил это. Наверное, я напутала что-то, или мне показалось.       — Ничего, — тихо отвечает Баки, которого едва не задушили воспоминания. — Идём, я хочу тебя с ней познакомить.

***

      Подумав, что сказанное не было ошибкой автора, а Австрия всплыла не просто так, Уэйд недовольно цокнул.       — Рикки, что же ты наделала в 43-м в Австрии?       — Я… — замялась сестра Баки. — Приехала туда, вступила в сто седьмой, взамен похищенного Гидрой брата. А потом поступил приказ убить информатора вражеского государства.       — Хочешь сказать… — наёмник придвинулся ближе к Рикки и перешел на шёпот: — Ты убила информатора, за которым приехала Саша? За которым они с Барнсом отправились на тот самый семнадцатый этаж?       — В том и дело, Дэдпул, — соглашается частично с ним Рикки, разглядывая исходящий от кофе пар. — Они не отправились за ним. Саша уехала из страны одна, Баки остался в Австрии. Гидра настигла их со временем.       — Ты все запорола, — подводит черту Уэйд и поднимается из-за стола.       — Я пыталась найти брата, — защищается Рикки. — Они встретились, но быстро расстались, выбрав каждый свою страну, а не друг друга.       — А в итоге оба закончили программу «Зимний Солдат», пройдя её в одиночку. Погоди-ка, — задумался Уэйд и решил не уходить так быстро. — Почему меня это волнует я могу понять, я Тимон, она моя Пумба, но тебе какое дело?       — Говорю же, эта Вселенная для меня особенная.       — Дорогая, а тебе не говорили, что путешествия по Вселенным чреваты? — умничает наёмник, которому о таком самому постоянно напоминают.       Но Ребекка была юна, в этом дело. Она искренне пыталась помочь брату в той Вселенной, куда смогла отправиться за ним, ведь в её Вселенной Баки погиб ещё до гибели Стива Роджерса и Авраама Эрскина, ещё до того, как Ребекку уговорила Пегги Картер пустить способности девушки в благое русло. Задолго до этих событий. Рикки просто хотела помочь брату, отыскать его, где бы он ни был.       Крошечная бусинка знаменует собой выход к истории и светлому будущему. Как такое возможно? Все предельно просто. Четырехлетняя крошка Аврора имеет доступ к Джокасте, о которой знают родители, поскольку Тони сам передал искусственный интеллект дочери, как только малышка узнала о любимой тети Стэфани и её верном ассистенте, который не потерян временем. Чего родители не знают, так это о записях, вложенных в Джокасту тётей Стэфи.       В какой-то момент стало очевидным то, что малышка Аврора не могла узнать подобное ни от кого другого, поскольку даже Тони не научил бы таким вещам. Например, однажды Пеппер решила провести беседу о важности не уходить с незнакомцами.       — Представь, милая, — начинает издалека Пепп, садясь на колени перед доверью, — подходит к тебе незнакомец и говорит: «я друг твоей мамы. Она сказала, чтобы я отвёз тебя к ней. Вон там моя машина, в которой много сладкого». Что ты скажешь?       — Хренас два, упырь, — яростно отвечает Аврора и топает ножкой, — я звоню в полицию. А потом папе. А потом маме. Джокаста!       — Да, мисс Старк, — отзывается ассистент.       — Звони в полицию! — командует Аврора и указывает пальцем вверх.       — Не-не-не, не надо полицию! — встревает Пеппер и замечает, как Тони наблюдает за ними, стоя в проёме двери, и давит в себе истерический смех. — Это по твоему смешно?!       — Она сделала все правильно, — разводит руками Тони и подхватывает дочь на руки, целует в щеку и заправляет её каштановые волосы за ушко.       — Ты поцеловал мои волосы, — деловито говорит Аврора и убирает со второй щеки еще прядку.       — Так и было! — соглашается Тони и целует снова. — Так лучше?       — Намного, — отвечает Аврора и посылает обескураженной маме воздушный поцелуйчик.       — Чему ты учишь её? — опомнилась от шока Пеппер.       — Я её таким словам не учил. Честное слово, — не оборачиваясь, отвечает Тони и несёт малышку укладывать спать.

Отрывок из части 26, Поэтому ты и дышишь

      Мало кто откажется от мороженого на ночь. Маленькая Старк не одна из них. Забравшись в постель во время, в положенные ей девять вечера, шестилетняя малышка привычно ждёт награды от папы: историю на ночь, вкусное мороженое.       — Сладких снов, милая, — прощается Тони с дочерью и направляется к выходу, как вдруг малышка поднимается с постели и, скрестив руки на груди, надувает губы. — Эй! Мама будет ругаться, — предупреждает Тони и подталкивает дочь обратно к кровати.       — Ты не рассказал мне историю, — напоминает девочка, поддаваясь на возвращение в постель.       — Ты слышала все приличные истории, что я мог тебе рассказать, — говорит Тони и накрывает дочь одеялом.       — Расскажи про тётю Стэфани, — канючит девочка.       — Ты слышала про неё сотни раз, — недоволен Тони. — Хочешь ещё?       — Про тётю Стэфани и дядю Джейми! — настаивает малышка и гордо поднимает подбородок выше.       — Ох… — грустно выдыхает Тони. — Они — твоя любимая история… — мужчина собирается с духом и начинает свой рассказ в очередной раз, голосом великого рассказчика сказок. — Они были друзьями…       — Затем лучшими друзьями, — продолжает заученную фразу малышка.       — Да, но каждый, кто хоть раз взглянул на них вместе, понимал, что-то происходит. Что-то большее, — продолжает Тони. — Было совершенно очевидно, они влюбляются друг в друга всё больше с каждой новой встречей, но не хотят себе в этом признаваться. Но каждый раз, каждую встречу их чувства только крепли и становились сильнее. Она смотрела на него, словно он для нее весь мир в эту минуту. Ну а он светился счастливой улыбкой каждый раз, когда видел ее.       — Все могли это видеть, кроме них? — спрашивает девочка.       — Все, кроме них, — с грустью подтверждает Тони.       — Это ужасная история, — заключает малышка.       — Да ладно тебе! — удивляется мужчина. — Это твоя любимая история.       — Была ей, — рассуждает малышка. — Они слишком долго понимали, что любят друг друга. Что в этом хорошего, папа? Я когда-нибудь смогу их увидеть?       «Все могли видеть это» — отрицать такое глупо. Как сказать своей малышке, что она никогда не увидит ни тетю Стэф, ни дядю Джейми? Тони не смог. Он поцеловал дочку на ночь и вышел, погасив свет ночника у ее постели. Она так на нее похожа.       — Она так на нее похожа… — согласился Хейден вслух с мыслью, в очередной раз промелькнувшей в голове Тони. Да и каждого, кто видел хоть раз Стэфани и дочку Тони, чтобы суметь сравнить их между собой.       — Зачем ты здесь? — удивился Тони, поворачиваясь на агента Симмонса. — То, что я пришёл к тебе четыре года назад, совсем не значит…       — Что-то происходит в городе, — перебивает Хейден, при этом перейдя на шёпот. Настойчивый шёпот. — Это Шёпот. Это Барнс.       — Есть доказательства? — уточняет Тони, а затем замолкает, услышав голос сестры за дверью.       Мужчины застыли на месте, услышав знакомый тембр, радостный смех той, что довольно давно погибла от разрыва аневризмы. Прошло четыре года с тех пор, как это случилось. В тот день, когда Тони смог составить связное предложение, когда запасы алкоголя в пентхаусе кончились, а Эдвин наотрез отказался купить ещё, или впустить хоть литр в тот дом под угрозой смерти; Старк нашёл в себе чести сообщить бывшему мужу о том, что Стэфани с ними больше нет.       В комнате Авроры вновь и вновь Джокаста производит голограмму, записанную Стэфани в тот день, когда та увидела беременный живот Пеппер. Некоторые записи недоступны к просмотру в силу возраста Рори, но вскоре откроются и они. Больше всего малышке нравится начало.       — Привет, моя бусинка. Это я, тетя Стэфи, — счастливо улыбаясь в камеру, говорит с записи мисс Старк, — скорее всего, мы не успеем познакомиться. Мне очень, очень жаль, но я смотрю на вещи объективно. Хочу, чтобы ты узнала меня настолько, что когда в твоей долгой и счастливой жизни случится хоть что-то плохое, когда какой-нибудь громила полезет на тебя с кулаками, ты ударишь его между ног, толкнешь эту самодовольную рожу назад и дашь понять этому миру, что готова и будешь стоять за себя горой. Тебя научит этому тетя Стэфи, которой пришлось самой узнавать такие вещи. Жаль, что я так ни разу и не пнула Изи Пенкроил, она была стервой, — задумалась Стэфани, устремляя взгляд в прошлое, буквально. — Ты будешь становиться взрослее, а я всегда буду рядом, милая, — обращается через голограмму Стэф к своей племяннице. — Потому что мы одна семья. Твой папа бывает невыносим, но это важно знать, дорогая, он любит тебя. Ты — его величайшее творение. А ещё, ты лучшая из семьи Старков, я это с того света вижу. В систему Джокасты вложен список экстренных вопросов, так что… Задавай, никогда не стесняйся. Шаг первый: всегда следи за тем, что ты ешь. Эй, а я рассказывала тебе о пользе клетчатки? Сейчас есть кашу тебе наверняка не хочется, но знаешь, кто скажет тебе спасибо через несколько лет? Твой животик. Не ешь то, в чем не уверена и никогда не пей того, что тебе даёт мужчина. Любимый папа не в счёт, — предупреждает Стэф, прежде чем продолжить.       Не совсем отчетливый голос Стэфани, доносящийся через закрытую дверь детской спальни заставляет Тони расплыться в теплой улыбке тоски по сестре, а Хейден не слышал голос Стэфани много дольше, от того не может понять, что за чувства в нём возникли.       — Только недавно заметил, что Стэфани еще с нами, — говорит Тони, рассматривая свои ботинки. — То есть, с ней.       — Я просто хотел тебя предупредить, — продолжая пилить взглядом закрытую дверь, из которой доносится дорогой ему голос, говорит словно в тумане Хейден. — Ты сделал кое-что для меня, рассказал, где она похоронена, а я передал тебе то, что скоро узнают в ЩИТ. Он вернулся, прилетел в город. Барнс вернулся.       Не успел пройти год со свадьбы, не успели Баки и Стэф отпраздновать их первую годовщину, как суперсолдат стал вдовцом. Для него это не было такой же неожиданностью, как и для Стэфани. Но это не значит, что было хоть каплю легче переносить утрату. С грустью Баки вспоминает каждый год в дату смерти Стэф, как однажды нашёл приклеенный под кроватью лист и прочёл его.       В один из дождливых дней на Бали, почти сразу после скромной свадьбы, которую ознаменовал собой белый купальник, который Стэфани сделала себе сама, почувствовав жажду модельера в груди; Баки вдруг обнаружил нечто странное.       — «Если меня найдут мёртвой, или я внезапно исчезну — это вина моего мужа»? — с каждый прочитанный словом глаза суперсолдата расширялись от удивления. — Это что?!       — Да нет же, — пытается выхватить лист из рук мужа Стэф. — Расслабься. Это была наша первая серьёзная ссора.       — Ты про моё нежелание отправиться в нашу брачную ночь на остров, где ещё неделю назад была угроза извержения вулкана?       — Я не сомневаюсь, что ты не убьёшь меня, — пожимает плечами девушка и обводит напряжённые плечи мужа неспешно. — Я собиралась сбежать и подставить тебя. За тобой бы охотился Интерпол. Это так романтично, да?       — Интерпол, преследования, — рассуждает Баки, — да. Что может быть романтичнее в наш медовый месяц?       В ту ночь суперсолдат запомнил многое: дурацкую записку, едва не поставившую его жизнь на волосок, совершенно не раскаивающуюся Стэфани, которой всегда нравилась опасность, звук прибоя, доносящегося сквозь закрытую дверь небольшого бунгало, самовольно построенного вдали от туристических мест, чтобы им никто не мешал, а также ощущение того, что Баки на своём месте. На память осталась не только та самая записка, которую удалось сохранить, но и кольцо, заранее купленное в сувенирной лавке, до того как они отправились подальше от цивилизации.       И пусть бумага выцвела, а сувенирное колечко потеряло свою яркость, в сердце навсегда останется неизменным чувство, плотно засевшее. Вопрос лишь в том, что это за чувство? В какой-то момент любовь перешла в тоску по Стэфани. Лучшее, что смог сделать Баки — продолжить жить, продолжить отчасти дело покойной жены.       Которое? Которые?       Интерпол, ЩИТ, Гидра, Красная Комната, МИ-6, КГБ — малый список тех, кто пытался отследить Зимнего Солдата. Нога суперсолдата ступила на Таймс-сквер не один раз, прошлась вдоль и поперёк по городу, оставаясь незамеченной. И все же, место для встречи Баки выбрал неприглядное.       По тому же самому адресу, где когда-то была башня Фиска, возвели новое здание. Однако мало кто знает, что подземные ходы Уилсона сохранились. Пока в здании бизнес-центра кипит деловая жизнь, прямо под ней кипит жизнь криминальных кругов, неизменно стекающихся сюда, к нему, к Шёпоту.       — Ты уверен? — спрашивает дон Сицили у главы торговли запрещёнными товарами в Восточной части Америки.       Сидящий за круглым столом мужчина, один из немногих, из числа избранных, не успел открыть рта, как вдруг дверь, ведущая в пустую комнату, где лишь круглый стол, уверенной походкой вошёл Барнс. Накинув на себя что-то вроде балахона, чтобы не выделяться среди серых стен, суперсолдат однако выделяется среди пивных и наеденных животов тех, кто засиделся на своём «хлебном месте». Баки занял место во главе стола, прежде чем неспешно и внимательно осмотреть тех, чьи лица слишком долго не менялись. Ничего не изменилось в этом городе, в этой стране, с тех самых пор, как Барнс уехал.       — Так, значит, ты «Шепот»? — нарушает нависшую и давящую тишину дон Сицили.       — Можешь звать меня «Новой Революцией», — отвечает Баки и выстреливает в лоб тому, кто сидел слева от него. — И она начинается с чистки тех, кто торгует людьми.       — …а мы уж было подумали, что все дело в другом Зимнем Солдате, — сквозь плохо скрываемый страх говорит глава клана Потрошителей, заработавших себе имя на мясном магазине.       — Что с ней? — строго взглянув на говорящего, требует ответа Баки.       — С ней? — переспрашивает мужчина. — Солдат выпотрошил несколько зданий по всему городу, а потом след потянулся в Европу. Не знаю, что он… Она искала, но нашла это. Или продолжила не здесь.       — У меня есть люди в Европе, — пытается впасть в милость дон. — Если она украла что-то важное, мои люди вернут это.       — Я сам найду ее, если она сунется в Америку, — отмахивается Баки. — Она не моя забота. Мы поговорим о том, что гуляет по улицам города под видом этой дряни, — суперсолдат небрежно бросает на середину стола колбу, в которой ещё недавно была та дрянь, что люди Фиска выдают за сыворотку Стэфани.       — Это называют… — пытается вставить слово глава Потрошителей.       — Плевать, как это называют, — жёстко одергивает Баки. — Убрать с улиц. Срок — неделя. Найду снова, — суперсолдат поворачивается корпусом к главе торговли, — начну с тебя. Всегда найдётся тот, кто справится с твоей работой лучше.       Две пули спустя, какие-то две недели понадобились, чтобы навсегда избавиться от той дряни, что убивает людей, заставляя перед этим биться в конвульсиях. К концу третьей недели закончились те, кто варил препарат. Что не закончилось, так это поток тех, кто сменяет хозяина. Порочный круг не разомкнуть. На смену одному всегда придет другой.       Одна рыжая макушка, появившаяся в аэропорте Нью-Йорка, заставила Барнса выйти из тени и лично отправиться на поиски жертвы. Никто не имеет права убивать, воровать и сбегать. Без ведома того, кто провёл Революцию и продолжает держать город под своим контролем, о котором вот уже третий год никто не догадывается. Никто, кроме тех, что каждый день докладывают о происходящем.       Входящий на экране вызов не определяется, но отчего-то Саша знает, кто ей звонит. Баки злопамятный, это стоит запомнить. Некоторое время сомневаясь, девушка все же отвечает, предварительно обтерев потную от нервов ладонь и джинсы.       — Ты должна была спросить разрешения, прежде чем приезжать, — вместо стандартных способов сказать «привет», говорит Баки почти басом в трубку.       — Ты само очарование. Я была в Нью-Йорке проездом. Не уж то и час считается преступлением?       — Куда ты направляешься? — посмотрев на наручные часы, спрашивает Баки и направляется к выходу из аэропорта, где оставил свой байк.       — С чего вдруг мне отвечать тебе? — хмыкнула Саша и посмотрела в зеркало заднего вида, где сейчас город виден лишь тонкой полоской на горизонте.       — Ты обязана. Каждый обязан. Не стоит проверять на себе мой гнев.       — Мне жаль, — внезапно говорит Саша и заставляет Баки резко остановиться от этих слов посреди зала посадки. — Мне правда жаль. Мы не говорили с тобой почти пять лет, я не могла сказать раньше.       — Куда… Ты… — старается держать злость внутри суперсолдат, зажмурив крепко глаза.       — Я отправляла цветы. Замечал синие розы?       — Почему? — спрашивает в ответ Баки, который конечно же замечал синие розы на могиле Стэфани раз в год, неделю спустя годовщины её смерти.       — Мне нравятся синие розы. Отправишь мне хоть раз также?       — Куда ты направляешься, Саша? — напирает Баки и продолжает идти к байку.       — Вествью, — зачем-то отвечает она и сбрасывает вызов.       И пока тёплый ветер обдувает заплаканное лицо Саши, которая едет на всех порах в Вествью, а Баки заводит байк и едет за ней, чтобы узнать, что девушка украла в его городе три года назад, где-то один болтливый наёмник устраивается поудобнее в кресле, в правой руке держа пульт от телевизора наготове. Но это совсем другая история.