Их история начинается банально и романтично. Если в дружбе есть место для романтики.
В корзине велосипеда лежат яркие фиолетовые и жёлтые цветы, совсем свежие, наверняка простоят с неделю в вазе. Часть из них отправится в гербарий, особенно маленькие фиалки. Шиён жуёт сладкую жвачку и радостно крутит педали, едва обращая внимание на дорогу. Ночью шёл ливень, который мешал спать. Асфальт весь в лужах, воздух пахнет сыростью, и сушить цветы будет гораздо сложнее. Успокаивает то, что нашёлся всего один новый, который прежде не встречался в Корее. В голову не приходит даже возможное название — придётся искать в книге. Удивительно, что подобное ещё возможно в их сером городе, где кроме ромашек и роз не увидеть ничего яркого. Солнце временами выглядывает из-за туч, ослепляет и греет лицо. Шиён улыбается ему в ответ, жмурясь от счастья. Пусть слякоть, и кроссовки снова нужно мыть, пусть велосипед облепило грязью, но наконец-то наступила весна. Зацвели цветы, каникулы всего через три месяца, тёплую одежду можно спрятать в шкаф. И, что важнее всего, скоро приедет сестра с гостинцами из дома. Да, от такого в душе чувствуется лишь счастье. Но всегда найдётся то, что способно испортить настроение. Шиён совсем не замечает, как под колеса велосипеда с лаем бросается собака. Она совсем маленькая, едва ли представляет угрозу, только всё равно пугает до крика и сбивает с пути. Следом за ней бежит девочка, крича, кажется, громче лая. От неожиданности Шиён роняет велосипед, падая следом за ним. Резкая боль в ладонях сменяется страхом и желанием спрятаться подальше от шума. — Пай, фу! Девочка рядом от злости сжимает ладошки и кричит на маленькую собаку, что весело виляет хвостом. Совсем не злая, только чересчур радостная и активная. От такого контраста кружится голова. Шиён часто моргает. Цветы высыпались из корзинки, ладони и джинсы грязные, сердце бешено стучит, а виновница всего этого радостно лает и прыгает из стороны в сторону. Никакой угрозы, только недовольная девочка и нашкодившая собака, которые сорвали все планы на день. Но эта девочка кажется очаровательной — с редкой чёлкой и двумя длинными хвостами. Она виновато смотрит и протягивает ладонь, говоря какие-то слова, что никак не сложатся в понятные предложения в голове. Шиён думает, что они обязательно должны стать подругами. Если, конечно, способность нормально слышать мир вокруг вернётся. — Ты чего, оглохла? — звучит звонким голосом. Среди множества слов понятны только эти три. — Ой, нет… — Шиён, немного потерянная, неловко поднимается с асфальта и вытирает ладони о джинсы, кривясь от своих же действий. А девочка всё тянет руку, из-за чего приходится её пожать. — Я Шиён. — Странная ты, Шиён, — кривится девочка и трясёт рукой. — Ты прости за Пай, она вырвала поводок. Шиён смотрит под ноги, где виляет хвостом та самая Пай, и не может злиться. Собака выглядит слишком очаровательной и наверняка не хотела нападать, только баловалась. Пусть её баловство стоило хорошего утра. — Давай я помогу, — девочка показывает на цветы и не дожидается согласия. Шиён чувствует, словно отстает на несколько шагов. Они вместе собирают фиалки и неизвестные цветы в корзинку в неловкой тишине. Неловкая она для Шиён, потому что та всё ещё не знает имени девочки. А спрашивать страшно, потому что… Потому что. Момент упущен, да и друзей заводить никогда не получалось. Одной Минджи достаточно как пример — всё их знакомство Шиён молчала. — Я Бора, если тебе интересно, — фыркает девочка, словно читая мысли. Она крепко сжимает поводок и держит в руках последнюю фиалку, протягивая её с улыбкой. Настолько очаровательной, что Шиён в который раз думает о том, что они обязаны стать друзьями. Но слова бегут вперёд, не давая толком понять все свои мысли. — Давай дружить, — выходит прямо и неловко, пока непослушные пальцы забирают цветок. Шиён невольно замечает то, настолько маленькая ладошка, что сжимала стебель. — Ты странная, — хмурится Бора, — я тебя совсем не знаю. — Мне одиннадцать лет, я собираю цветы и люблю курицу, — без сомнений отвечает Шиён, думая о том, что этого достаточно. — Ты всё равно странная, — заключает Бора и опускает руку. Она всего секунду — очень сложную для Шиён — молчит, после чего продолжает: — Но ты мне нравишься. Будем дружить. Так начинается новая жизнь, в которой ничего не останется прежним. // Боре, как оказывается, двенадцать и она поступила в этом году в среднюю школу. Это становится поводом для дразнилок, ведь «Шиён, ты такая малышка». Но Шиён дразнит в ответ тем, что Бора коротышка. На самом деле, она находит это невероятно очаровательным. Особенно когда берёт Бору за руку и тянет за собой в магазин конфет. Маленькая ладошка в своей чувствуется до того правильно, что Шиён уверена — они уже друзья. Бора всё ещё считает Шиён странной. Она младше на год, а говорит про какие-то взрослые книжки, сушит цветы — совсем старушка — и пьёт травяной чай. От травяного чая Боре всегда хочется спать. Шиён же просто так вечно сонная. Улыбается лениво, теряется в пространстве и слушает Бору часами, забывая отвечать. Сегодня в школу забежал кот. Бабушка вчера испекла печенье и принесла его. Даже разрешила остаться у неё на выходных, пока мама уедет. Что мама? Мама… Она… И всё. О родителях Бора не говорит. Один раз, мельком, упоминая то, что бабушка живёт не с ними и в другом районе. Даже мысли о семье выбивают воздух из лёгких. Бора не говорит почему, но Шиён догадывается. У них был такой мальчик в классе, который боялся говорить о родителях и часто пропускал уроки. Сейчас его нет в их школе. Говорят, что уехал. Шиён всё понимает. Или думает, что понимает. Замечает тёмные синяки, мешки под глазами и слышит про забытые дополнительные. Бора жаловалась, что в школе постоянно за это ругают, но редко наказывают. Все всё понимают. — А меня хотят отправить в особый английский класс, — делится Шиён. — Это значит, что ты уедешь? Шиён слышит в голосе беспокойство. Бора не говорит о многом. Она называет Шиён странной, смеётся над ней и иногда убегает. Но она же сжимает тёплую ладонь своей холодной сильнее, когда впереди толпа. И она же смотрит сейчас с печалью, хотя держится ровно. — Нет, просто буду ездить на маминой машине. Эта школа в центре города. — Мне не нравится в центре, — бурчит Бора. Там высокие здания, много людей и страшные подростки, которых Бора обходит по другой стороне улицы. Она не признается, что боится, будет лишь доказывать, что сама напугает кого захочет. Шиён никогда не спорит и тихо улыбается. Сейчас, когда Бора бубнит что-то про духоту центральных улиц, в ответ выходит только кивнуть и открыть пачку чипсов. Вечер четверга, они встретились после школы и решили отметить. Отметить что? Совершенно не важно. Шиён утверждает, что каждый день можно сделать праздником. Например, Бору заберут на выходные, а Шиён получила 80 баллов по математике. Чем не повод? Поэтому Бора весело мотает ногами и смотрит вдаль, где гладь реки, и солнце спускается к горизонту. Шиён несколько минут болтала что-то про закат и его трагичность. Бора, если честно, её не слушала. Удивительно, что они подруги. Бора играет с мальчишками в футбол, иногда сбегает из дома и никогда не открывает учебники. Шиён собирает цветы, читает комиксы и наслаждается жизнью. Пока Бора даже не знает, как именно чувствуется это наслаждение. По крайней мере, она не жалуется. Жалуются тут только Юхён и Борина бабушка, но они всегда такие. — Почему ты больше не гуляешь с Пай? — внезапно вспоминает Шиён, посмотрев на свою ладонь, где совсем недавно зажила ссадина. С момента знакомства с Борой прошло три недели. — Эта дурная собака Юхён, не моя. — Юхён? Шиён это имя слышит впервые. Бора вообще не говорит имён, только мельком упоминает мальчишек со двора, противных одноклассниц и какую-то плаксу из соседнего дома. — Это плакса, — бросает Бора. — Она лежала в больнице, поэтому я ходила с Пай. — В больнице? — Ну, знаешь, неудачно упала… Шиён совсем не верит такой отговорке, да и Бора вряд ли уверена в своих словах. Они не обсуждают это дальше, быстро отвлекаясь на чипсы. Рядом лежит жвачка, которую Шиён открывает на автомате, даже не собираясь жевать. Бора резко выхватывает обертку из рук, поднимая брови. — Смотри, тут картинка! — в голосе такая радость, будто она видит подобное впервые. Раз в два дня Шиён покупает себе жвачку из одной серии, чтобы забрать оттуда вкладыш. Она не знает сколько точно их в коллекции, но уверена, что собрала почти все. Тот, что сейчас у Боры в руках, ещё ни разу не попадался. — Да, я такие собираю. — Ой, — взгляд Боры мгновенно тускнеет. — Держи. Шиён смотрит на заветный вкладыш, изучая маленький комикс. Он кажется таким бесполезным в своих руках, когда может принести Боре столько радости. Может, до конца коллекции ещё далеко. Может, Шиён вытащит такой же вкладыш через несколько дней. Ей, если честно, всё равно, поэтому она без раздумий протягивает картинку обратно. — Забирай, у меня такая есть. — Точно? — Бора хмурится, пристально смотря в глаза. Отчего-то она выглядит грустнее, чем когда отдавала вкладыш. — Я же вижу, что ты меня жалеешь. — Нет, что ты, — Шиён не жалеет, а хочет сделать приятно. — Я не вру. Несколько секунд Бора недоверчиво смотрит, погружаясь в свои мысли. Шиён готова часами смотреть на её улыбку, но такое выражение лица не может выдержать даже на мгновение. Будто чувствуя это, Бора становится веселее, хватая вкладыш. Через секунду у Шиён на ладони половина комикса, на которой остались маленькие птички. У Боры остаётся часть с Гуффи. — Держи, чтобы было честно. Внутри Шиён что-то ломается. Она хочет возмутиться такому обращению с её коллекцией, только встречается с яркой улыбкой и искренним взглядом. — Пусть это будет символом нашей дружбы, — предлагает Бора. — Если ты потеряешь, то я не буду с тобой дружить. Шиён думает, что это всё глупости, аккуратно пряча свою часть в карман рубашки. Цена их дружбе теперь — жвачка за сто вон. Бора будто довольна этим, когда снимает со своей шеи старый кулон. Картинка, сложенная втрое, помещается внутрь удивительно хорошо. — Бабушка подарила, — тихий ответ на немой вопрос, пока пальцы тщательно проверяют застежку. — Сказала, что мой оберег. И теперь Бору оберегает дружба с Шиён. // — Глупая Юхён! Ей вновь нужно вызвать врача, — Бора злобно сжимает ладошки в кулаки и идёт слишком быстро для своего роста. — Что случилось? Шиён еле успевает следом. Она пришла встретить Бору у магазина, как они и договаривались, но та перехватила её за два квартала до, тараторя что-то про звонок и родителей. Сегодня встреча должна была пройти за пачкой мармелада и разговорами о школе, но началась с ничего не понимающей Шиён. — Она снова упала. У нас нигде не работают телефоны, их опять сломали, — бурчит Бора и осматривается. — У вас есть тут автомат? — Ты же тут часто бываешь, — удивляется Шиён. — Не помню я, — Бора, кажется, злится только сильнее. Шиён ничего не говорит. Она молча ведёт к автомату и платит своими деньгами за звонок. Бора спешно называет адрес и имя, сбивчиво объясняя ситуацию, пока у Шиён в голове сомнения. Название улицы кажется знакомым. — Надо же встретить «скорую», — приходит понимание, когда врачи принимают вызов. Шиён уже готова пойти в нужном — откуда она его помнит? — направлении, как её хватают за руку. — Нет! — ответ Боры настолько резкий и громкий, что она сама пугается. — Не надо… Она… сама справится. Желания спорить нет. Есть вещи, в которых Шиён бессильна, и к ним относится почти всё, что связано с Борой. Поэтому они спокойно доходят до магазина и покупают там пачку мармелада, с которой сидят у реки. Шиён не заводит разговор и молча ждёт, пока Бора соберётся с мыслями. Заветный мармелад нетронут, а на глазах слезы, в которых отражается закатное солнце. Молчание тоскливое. Шиён кожей чувствует чужую тоску, сама готовая расплакаться. Спрашивать что-то нет смысла — ответа не будет. Бора раздражительная и редко допускает приблизиться к себе настолько, чтобы можно было увидеть чувства. От этого щемит в сердце. В прошлую встречу Бора вскользь упомянула, что бабушка всегда забирает её ночью. От этого признания становится ещё непонятнее — как тогда возвращаться домой, если нельзя было уходить? На это нет ответа, только грустная улыбка. — Нельзя было ехать к бабушке, — хмурится Бора, тяжело вздыхая. — Юхён совсем одна. В голове складывается странный портрет Юхён: неуклюжая, плаксивая и с маленькой неугомонной собакой. И, кажется, младше их. Шиён думает, что могла бы подружиться и с ней. — Я могу следить за ней, когда ты не можешь, — выходит само собой, пока в мыслях Пай и маленькая девочка за ней. — Глупости! — возмущается Бора. Она останавливает себя от лишних слов и безуспешно пытается найти подходящие. — Ты… Это не для тебя. — Почему? — Потому что! Вам никогда не понять… — Бора подскакивает и роняет мармелад. Тот заветный, с пятью вкусами, «дорогущий». — Вы только смеётесь над нами. Шиён не успевает ничего понять, как у Боры наворачиваются слезы. Ладони сами тянутся к плечам, чтобы остановить от побега. Бора ужасно хрупкая и ранимая, но сразу тает в руках Шиён, позволяя держать себя на ногах. Резкие перепады настроения лишают слов, оставляя только тихое: — Я над тобой не смеюсь. — Ты меня не знаешь. И это правда. Они замирают на несколько мгновений, в которые Шиён позволяет себе ослабить хватку. Ей хочется сказать что-нибудь ещё, успокоить и пообещать, что всё будет хорошо. Мысли путаются в комок, особенно когда маленькое тело больше не прижимается к своему. Бора бурчит неразборчивые слова и срывается с места, убегая в сторону той смутно знакомой улицы. Догнать её не находится сил. Мама учила разбираться с обидами после ссоры, когда все эмоции сойдут на нет. С этими мыслями Шиён поднимает мармелад с земли, относя в мусорку. В следующую встречу Бора точно его попробует. И, может быть, расскажет хотя бы чуть про то, что её так беспокоит. // В четверг Бора не пришла. Шиён ждала её около часа, бездумно пуская блинчики по воде. С каждой минутой тревожный ком нарастал внутри, мешая здраво мыслить. Ночью совсем не спалось, а мозг раз за разом прокручивал прошлые события, пытаясь найти все ошибки, которые можно было бы исправить. В субботу от этой каши в голове избавила Минджи, которой совсем не нравится видеть перед собой такую Шиён. Но через десять минут после отъезда из её дома мысли вернулись по новой. Они нарастали с такой силой, что сложно было держаться за руль велосипеда и ровно ехать вдоль тротуара. Сложно было различать отдельных людей и понимать всё, что приходило в голову. До тех пор, пока маленькая девочка с рыжей собакой почти не оказалась под колёсами своего велосипеда. Тормоза противно зашипели, за колесом протянулся тёмный след. Шиён непонимающе смотрит на Бору перед собой, пытаясь оценить ситуацию. Они совсем близко к их привычному месту встречи, только совсем в другой день и в непривычной обстановке. Шиён смутилась бы, но это Бора её бросила посреди прогулки и ничего не объяснила. — Привет, — всё равно выходит с улыбкой. — Привет. Бледные щеки Боры сейчас розовые до красноты. Она неловко мнет поводок в руке и не смотрит на Шиён, будто вмиг растает под её взглядом. Шиён совсем не злится, но точно беспокоится — Пай тут, а не с Юхён. Значит ли это, что за неделю она так и не пришла в себя? — Как Юхён? — вопрос тихий и осторожный. Шиён боится, что может вновь спугнуть Бору излишним вниманием. — Она… Выписали, там ничего такого, — отмахивается Бора. — Я просто так гуляю с мелочью. Шиён с облегчением кивает, только потом понимая ситуацию. Её почему-то волнует незнакомая плаксивая подруга девочки, с которой они общаются всего месяц. Минджи как всегда права. — Ты прости меня… — смущённо начинает Бора после неловкой паузы. — Я… Ну, я была глупой. В ответ выходит лишь улыбнуться. Обычно именно Шиён Бора называет глупой, без остановки дразня и шутя. Может, никто из них не глупый. Бора лишь немного вспыльчива, а Шиён — странная. Поэтому никто не обижается. Бора тащит за собой, предлагая прогуляться с Пай. Шиён послушно идёт следом, каждую минуту следя за тем, чтобы собака не попала под её велосипед и не запуталась вокруг ног. Бора с Пай слишком энергичные для утра воскресенья, постоянно бегут вперёд и резко сворачивают с определённых улиц, будто избегая их. Шиён знает эту часть района, но не может вспомнить важные детали, которые уходят из головы уже во второй раз. По пути они обсуждают глупых одноклассников Боры, бесполезную домашку и то, как хотят провести скорое лето. Каждые сто метров Бора называет Пай дурной и угрожает оставить без вечерней прогулки. Шиён считает Пай самой очаровательной собакой и покупает ей лакомство, когда они заходят в магазин. Боре же достаётся тот самый мармелад, который она так и не попробовала в прошлый раз. Всё время, пока они сидят на лавочке, Бора не смотрит на Шиён. Она причитает о дорогой цене, но послушно ест, после каждого кусочка загораясь восторгом. Со стороны смешно наблюдать за внутренней борьбой от недовольства до радости за минуту. Шиён не может сдержать себя от слов: — Я могу покупать его тебе после школы. И снова то лицо, которая Бора делает в каждый из подобных моментов. Словно у неё аллергия на помощь. — Не надо мне ничего покупать, — ворчит она упрямо, протягивая пачку обратно. — И это забери. Шиён раз и навсегда запоминает, что ей не стоит говорить и спрашивать подобное. Если хочет, то покупает молча. Кормит Бору так, будто делится. Проводит до тех странных улиц под предлогом прогулки, когда солнце идёт к горизонту. Их обеих это устраивает. Устраивают и встречи по понедельникам и четвергам, ровно в семь. Шиён идёт сразу после школы, ведь только в эти дни дополнительные заканчиваются до заката. Бора прибегает из дома, иногда хватая с собой Пай. Ни одного слова про количество уроков или дополнительные занятия. Шиён не задаёт лишних вопросов. Даже когда Бора приходит в понедельник с синяком на скуле и позже обычного. Почему-то в школьной форме, которую ещё не доводилось видеть, и с красными от слез — «это аллергия, дурная» — глазами. От подобного вида бросает в дрожь и хочется хоть как-то помочь, лишь бы слышать звонкий смех вместо злобного бурчания. Смех, с которым Шиён всё ещё не знакома, но уверена, что тот красивее любой музыки. — Мне теперь нельзя гулять по будням, — тихо говорит Бора, когда они заканчивают обсуждать новости недели. — Только в субботу, когда танцы. В субботу у Шиён немного уроков, японский и домашка на следующую неделю, которую заставляют делать родители. С таким графиком сложно всё успевать даже без встреч на пару часов, но согласие выходит без сомнений. Может, потому что у Шиён почти нет друзей. Может, потому что Бора выглядит так, будто ей необходима подруга. Внутри неосознанно приходит понимание на каждое чужое действие. Шиён молча берет Бору за руку каждый раз, когда мимо подходят подростки; без слов покупает холодный лимонад, чтобы приложить к синяку на скуле. На каждый такой поступок Бора отвечает не словами, а блестящими от признания глазами. И совсем не смелыми касаниями тут и там, словно хочет быть ближе. Так они гуляют до самого заката, совсем забывая о времени. На прощание Бора смущённо отдаёт почти допитый лимонад, обещая принести в следующий раз что-нибудь вкусное. Она считает, что так будет честно. Шиён считает, что это всё глупости. // — Зачем тебе эти глупые цветы? Шиён не находит ответа на этот вопрос. Внутри есть странное желание найти всё, что есть в старом гербарии, да и сушёные букеты приятны глазу, особенно когда на улице зима. Мама улыбается каждому новому цветку, Минджи считает это очаровательным, а Бора называет глупым. На последнее Минджи реагирует недовольным лицом и просьбой больше не общаться с Борой. Шиён заметила сразу — эти двое не полюбили друг друга после первого же упоминания, хотя ничего не знают. Бора правда не такая вспыльчивая, а Минджи гораздо многограннее, чем пустышка из богатой семьи. Всё равно гулять раз в неделю полезнее, чем всё время сидеть дома. Такое можно позволить только с Борой, потому что график Минджи ужасный. Она каждый день ходит на разные дополнительные, учится по указке родителей и помогает по дому во всём, чем только можно. — А у меня только танцы, — дуется Бора. — Бабушка решила, что я должна стать танцовщицей. — А футбол? — внезапно всплывает в памяти. Почти каждую встречу появляются новые истории про мальчишек с района и игры с ними. — Я говорю, что у меня дополнительные по музыке. Мама верит. По меркам Боры Шиён слишком скучная. Они больше получаса спорят о том, какие игры интереснее всех, останавливаясь на договоре — Шиён придёт сыграть в футбол, чтобы убедиться в том, что он весёлый. До последнего ответом был отказ, но Бора начала дразнить до той степени, где доказать что-то — дело принципа. Особенно когда Шиён до жути азартная и не любит проигрывать. Особенно когда солнце неделями не скрывается за тучами, а внутри приятное тепло. Рядом с Борой всегда тепло. Она холодная телом, но горячая душой; дарит счастье, пусть сама едва с ним встречалась. Общение с ней как глоток свежего воздуха из начала весны. У Шиён будто даже внутри весна, и вот-вот зацветут ромашки. Бора с первой встречи решила, что от неё пахнет сухой травой, которую можно перебить только ароматом Колы. От самой Боры пахнет лекарствами или спиртом. И сладостями, если она прибегает после бабушки. Шиён нравится этот запах от и до, пускай иногда его слишком много. Всей Боры может быть достаточно после десяти минут вместе. Это должно было помешать сложиться их дружбе, но вот они тут — у старой футбольной площадки, неподалёку от толпы мальчишек. Правда, Бора стоит в обычной одежде, а Шиён не сняла даже галстук со своей дорогой школьной формы и не успела сменить юбку на штаны. — Ты совсем глупая? Почему всё ещё в форме? — первые слова, которые встречают у старых ворот. Площадка не кажется красивой, как и район за ней. Родители с первого дня в этом городе запрещают заходить туда дальше, чем на пару шагов. За Борой стоит кучка мальчишек, которые то и дело смотрят на Шиён, постоянно перешептываясь. На их лицах улыбки, но из тех, на которые противно смотреть. Подобных ребят Шиён ещё не встречала. Она с самого детства живёт в элитном районе и занята учёбой, а хулиганам место на старых улицах. Отец говорил ещё хуже, но мама учила относиться ко всем хорошо. Поэтому Шиён не задаёт лишних вопросов Боре, молча принимая всё, что происходит. Она не осуждала подругу с первого дня и не сможет сделать это сейчас, только это не мешает кривиться от ругани и ужасных манер тех, с кем сейчас придётся играть. Бора тащит в свою команду, попутно объясняя правила и указывая на мальчишку, которого обязательно стоит обыграть. Шиён знает как пинать мяч и бегать, даже играла в футбол в далёком детстве, поэтому ничуть не волнуется. Хлопковая юбка достаёт чуть ниже колена и широкая настолько, что не должна мешать бегать. Игра начинается активно. Бора шустрая и незаметная, постоянно вырывается вперёд и ведёт мяч. Шиён старается бежать рядом и ждёт указаний, с трудом следя за ситуацией вокруг. Основное она понимает — перехватить мяч, пнуть и попасть в сетку. Кажется лёгким, но ровно до момента, когда Бора даёт ей пас. На практике всё оказывается хуже. Шиён останавливает мяч и собирается бежать, потому что вокруг слишком много соперников. Получается плохо, особенно когда Бора кричит: «бей!». Приходится бить, наугад выбрав направление ворот, где уже несколько человек. Шиён пинает мяч и путается в ногах, когда делает следующий шаг. В памяти всплывает причина того, почему она никогда не соглашалась играть в подобные игры с Минхо — неуклюжая настолько, что теряется в собственном теле. Рядом слышатся радостные крики, но не до этого, когда летишь лицом в землю. Шиён приземляется на ладони, сдирая их об асфальт, и бьётся коленями. Тело простреливает острой болью, доводя до слез. Шиён терпеть не может глупых мальчишек и их глупые игры. Ещё больше она не любит проигрывать, поэтому смаргивает подступившие слезы и садится на ноги, пытаясь понять происходящее. Вокруг шумно и душно, хотя с самого утра дует северный ветер. На плечах чувствуются тёплые ладошки, которые невозможно спутать с другими. Кажется, вместе со своими попытками поднять Шиён, Бора что-то ворчит. Сложно разобрать, потому что боль слишком острая. Сила, с которой Шиён поднимают с земли, слишком большая для маленькой девочки. Но кроме двух ладоней на талии не чувствуется ничего вокруг. Бора действительно подняла Шиён как пушинку или удар лишил последних чувств? Со сменой положения вновь простреливает боль. По ноге течёт что-то тёплое, на что сразу же хочется посмотреть. Зрение всё ещё мутное от ощущений и слез, поэтому Шиён использует его, чтобы осмотреться вокруг. Кроме Боры под своим боком не видно никого — мальчишки разбежались по площадке. — Ты совсем дурная, — первое, что получается разобрать. Бора говорит о том, что срочно нужно обработать раны и отвести Шиён домой. Понятно, что дома родители будут долго ругать и запретят играть в подобные игры. По крайней мере, точно не в школьной форме и не без нормального ужина. Шиён кривится от своих предположений, пуская силы на другое. Идти с больными коленями сложно и больно, да и по ощущениям растянута лодыжка. Бора пытается тащить Шиён держа под талию, но это сложнее, когда обе ноги хромают, асфальт под ногами неровный и сердце бешено стучит от тревожности. Мальчишки вокруг не собираются помогать — им интересна только игра. — Слушай, давай я тебя на спине понесу? — недовольно спрашивает Бора, когда Шиён в очередной раз запинается. — Я т-тяжёлая, не надо, — выходит в ответ всхлипом. Шиён будто рыдает, но всё ещё не позволяет упасть слезам. — Лучше принеси всё сюда. — Ещё чего, чтобы они тебя тут затоптали? Бора хмурая и, кажется, впервые плохо отзывается о своих друзьях. Они — совершенно невоспитанные эгоисты, только Шиён всё ещё не хочет делать суждений о людях, а Бора в жизни не признается себе в очевидном. Неважно, что мальчишки беззаботно пинают мяч прямо вокруг двух растерянных девочек. Велосипед Шиён остаётся стоять возле площадки, пока они решают дойти до аптеки вместе. Бора не обращает внимания на возмущения Шиён и всё-таки поднимает её к себе на спину, недовольно морщась от писка на ухо. Шиён лёгкая, только выше, но Бора за эту жизнь привыкла ко многому. Ближайшая аптека находится через два квартала, вдоль узкого тротуара. Шиён знает, что Бора живёт совсем неподалёку, но не задаёт лишних вопросов. Было бы в разы проще, останься она на той площадке в ожидании подруги с помощью, но о помощи негде просить. Прохожие не обращают внимания. Почему-то взрослым людям всё равно на двух девочек, одна из которых тащит на себе вторую, что с кровавыми коленями и в дорогой — престижной — школьной форме. С возрастом это обязательно вызовет много возмущений, но сейчас до такого даже не доходят мысли. В аптеке встречает пожилая дама, которая много причитает и негодует, ругая Бору так, будто знает её, а Шиён постоянно напоминает о том, что она попала не в ту компанию. От слов хочется плакать ещё больше. Перекись шипит и щиплет, гольфы испачканы в крови, а ладони, оказывается, стерты. Шиён наконец-то позволяет себе заплакать, мгновенно расходясь рыданиями. В таком положении сидеть перед Борой невероятно стыдно. Дама продолжает обрабатывать колени, на удивление не ругая за слёзы, только успокаивая. А Бора смотрит таким взглядом, что на губах невольно появляется улыбка. Эта маленькая девочка с резким характером настолько искренна в своих эмоциях, настолько преданно и испуганно смотрит своими карими глазами, что Шиён понимает значение слова «друг». После этой ситуации Бора больше не позовёт играть. Она считает, что Шиён слишком неуклюжая и домашняя, чтобы бегать с мячом и соревноваться с мальчишками. И, несмотря на все свои интересы, решает, что лучше будет проводить субботы с Шиён, чем с ребятами с района. Дома мама без конца суетится вокруг Шиён, стараясь поскорее унять боль. Отец ругает за испорченную одежду и неподобающие игры, грозясь запретить гулять после школы. Он не знает про все те прогулки по вечерам из-за своей работы. Тогда Шиён решает рассказать про новую подругу, которую редко отпускают из дома, но с которой веселее всего. Мама переживает, но не препятствует дружбе. Она просит Шиён возвращаться домой до заката, играть только в уличной одежде и не ходить в тот страшный район, из которого всё время приходит Бора. Отец же неодобрительно молчит, считая, что дружба с Борой может привести только к проблемам. Шиён ценит родителей. Она слушает их советы и обещает быть осторожнее, но думает, что если бы они запретили общаться с Борой, то она всё равно бы продолжила. // Наступает май. Шиён собирает самые яркие полевые цветы, учится усерднее, готовясь к итоговым, и ищет подарок для Минджи. Та любит всякие мелочи и символы дружбы, поэтому проблем не выходит, разве что Шиён понимает, что встретятся они ещё не скоро. Бора в это время продолжает кое-как учиться, занимается танцами и встречается с друзьями вместо скучных уроков. Ближе к лету она всё чаще ездит к бабушке и всё реже говорит о Юхён. Что-то меняется. — Бабушка хочет забрать меня к себе, — весело говорит Бора, болтая ногами над водной гладью. Всё как обычно: закатное небо, сырой воздух, холодный ветер и длинные чёрные волосы, которые иногда сдувает Шиён в лицо. Они сидят на каменном бортике причала и едят мармелад, обсуждая новости за неделю и ища фигуры в золотых облаках. — А родители не будут против? — с беспокойством спрашивает Шиён, всё ещё пытаясь разобраться в семье Боры. — Мы не скажем, — легко бросает Бора, рассматривая над собой желто-красную птицу. Шиён утверждала, что это амеба. Отношения Боры с родителями пугают. Ей запрещают ходить гулять и ездить в гости, не покупают вкусностей, и, кажется, даже не следят за её жизнью. Боре нужно только ходить в школу и на танцы, в остальное время находясь в своей квартире, готовя и убирая. И редкие синяки на теле, как думает Шиён, вряд ли от неуклюжести. Либо мальчишки бьют, либо… Шиён даже не знает, возможно ли такое в реальной жизни. Но иногда от Боры пахнет лекарствами сильнее обычного, а вид такой, словно она не спит днями. — А как же Юхён? Шиён вспоминает про неё совершенно случайно. Неделю назад Боре пришлось гулять с Пай, потому что Юхён временно заболела. Это было одно из редких упоминаний за последний месяц. Бора хмурится и глубоко вздыхает. Кажется, будто она поссорилась с Юхён, но Шиён этого не хочет. За два месяца дружбы с Борой она привязалась к маленькой плаксе, пусть знает её только по злобным рассказам и лаю маленькой желтой собаки. — Она… — Бора шмыгает носом, — она уже взрослая, справится. — Я бы хотела с ней встретиться, — между делом говорит Шиён. — Нет! Бора смотрит растерянно, смущается от своей же реакции. На красные щеки падает рыжий свет от солнца, а глаза светятся влагой. Шиён сложно понять Бору, сложно подбирать слова, но с каждой провальной попыткой хочется оставаться рядом всё больше и больше. — Не получится, Юхён не захочет, — звучит как слабое оправдание. Шиён ничего не спрашивает. Она кивает и молчит, думая обо всём, что приходит в память. Бора так часто говорила про Юхён, ругалась на неё, заботилась о ней. Вряд ли она действительно хочет её бросать. Только Шиён не та, кто может об этом судить. Кажется, что Бору никто не знает достаточно близко, чтобы судить. Остаток вечера они проводят в молчании. Бора спешит домой и обещает прийти в следующую субботу в то же время. Шиён приезжает домой за несколько минут до темноты, чувствуя внутри тревогу. // На выходных — именно 17 мая — Шиён наконец-то попадает к Минджи. Почти весь праздник они провели вместе, много общались и играли, обсуждая следующий год, когда Шиён должна будет поступить в школу Минджи — самую престижную в городе. Между разговорами Минджи спрашивает про Бору и больше не возмущается. Она не говорит ничего плохого или хорошего, просто напоминает, что Шиён и Бора — разного уровня. Шиён старается не слушать это, обещая себе, что Минджи поменяет своё мнение. В следующую субботу Бора опаздывает всего на две минуты. В её руке поводок, который тянет Пай, подбегающая к Шиён с радостным лаем. На душе одновременно чувствуются тревога и облегчение. Бора не забыла про Юхён, но с той точно что-то не то. — Юхён всё ещё болеет, поэтому Пай сегодня с нами, — фыркает Бора. Шиён улыбается и гладит собаку, на что слышит жалобы, ведь: «ты уделяешь ей больше внимания, чем мне». На душе легко и свежо, лёгкий дождь мочит блузку, а ветер раздувает волосы. Небо затянуто дымкой, но солнце пробивается сквозь, отражаясь бликами от воды. Бора часто хмурится и мотает головой, потому что отросшая чёлка мешает смотреть на Шиён. Между ними лежит упаковка любимого мармелада и бутылка газировки, которую стоит пить гораздо реже. Разговоры в основном об экзаменах в начале семестра. Шиён совсем немного волнуется, потому что ей нужно многое выучить до конца года. Бора же не обращает внимание на то, сколько всего ей надо будет написать. Она, пусть и уделяет мало времени учёбе, пусть плоха в математике и английском, справляется хорошо. Точно хорошо для подобных ей детей. Пай надоедают разговоры на краю бордюра, с которого можно в любой момент упасть. Она возмущённо прыгает и тянет Бору подальше от воды, чтобы бегать по сырому после дневного дождя асфальту, собирать капли с травы и гонять неугодных птиц. Бора ругается от нежелания вставать с места. У неё чувство, словно она что-то упускает. Будто ещё чуть и потеряет ту единственную подругу, что переживает о ней больше, чем почти все. Юхён и бабушка не в счёт. Шиён улыбается и предлагает пройтись по улицам, чтобы Пай не было плохо. Бора хочет, чтобы Шиён думала о том, чтобы не было плохо ей. У неё за два месяца появляется привязанность к этой странной девочке, что всегда в школьной форме, с потерянными словами и мыслями настолько глубокими, что она блуждает в себе и мире вокруг. Ходить по улице, пока Пай тянет поводок и Шиён держит в руках пачку мармелада — а не Бору, — кажется неправильным. Шиён рассказывает про то, как съездила к Минджи, и про новую школу. Бора хмурится и старается молчать. Но как молчать, если Шиён такая глупая? — Не нужна тебе эта школа, — бурчит Бора недовольно, пока Пай копается в траве. Шиён удивлённо переводит взгляд на Бору и пытается понять. Сейчас, когда мир такой яркий, птицы поют громко, а вечера за уроками интересные, Шиён не может понять многое. Почему Бора такая? Почему они настолько разные? Почему Юхён так часто болеет? Почему жизнь складывается именно так? — Почему ты так говоришь? — Потому что… — Бора хмурится и обрывает себя на полуслове. Почему? Шиён не понимает, как и все они, как глупая Юхён, как одноклассники. Шиён… Нет, Шиён одна понимает. Она просто… она поймёт. Боре не надо объяснять. — Просто убери это и возьми меня за руку. Шиён смотрит потерянно, пока Бора дуется недовольным птенчиком и возмущённо отворачивается в сторону, смаргивая слёзы. И как ей можно отказать? Шиён уже не знает, а впереди ещё много раз, когда Бора будет просить-приказывать. Впереди ещё полжизни, когда Шиён не сможет сказать «нет». // Конец мая даётся тяжело. Шиён не знает, успеет ли она к Боре, потому что занятий слишком много. Учительница по вокалу хочет отправить её на какой-то конкурс, а родители предложили научиться играть на гитаре или любом другом инструменте. Происходит так много всего, что кружится голова. Иногда этого мира много для Шиён. Одноклассников, учителей, комиксов, животных. Даже звуки и запахи раздражают. Ей нужны тишина и спокойствие хотя бы изредка. Может, именно поэтому она не приезжает в субботу к Боре. Ей хочется верить, что это ничего не испортит. Бора обязательно справится. И Юхён, эта глупая Юхён, перестанет болеть. Они выдержат всего неделю без Шиён. Бора, может, будет переживать и надумает много всего, но всё будет хорошо. Даже в июне. В самом начале, когда почему-то льют ливни, а контрольная раньше положенного. Шиён неприятно ехать на велосипеде по мокрому, поэтому она берет зонтик, покупает любимый мармелад Боры и приезжает на автобусе. На их месте, на бетонном ограждении реки, никого нет. Льёт сильный дождь, люди бегут с работы домой, стараясь не намочить обувь. Шиён смотрит на следы капель на воде и ждёт. Совсем немного холодно. Бора, наверное, испугалась погоды. Или обиделась, что Шиён не пришла в прошлый раз. Теперь всё наоборот. Даже через полчаса, когда погода успокоилась. Шиён хотела пойти навстречу, забрести ближе к тому самому району, но остановила себя. Они ещё обязательно увидятся. Просто сегодня на улице дождь. // Дожди шли несколько недель. Даже когда не шли, Бора не приходила. Проходили контрольные, занятия в кружках, уроки гитары. Шиён приезжала и приходила на их место. Там не было даже знака от Боры. Совсем немного обидно и где-то внутри — тревожно. Шиён терпеливая. Она ждёт почти месяц, дожидается конца учёбы. У неё, как всегда, хорошие итоги полугодия и рекомендации от учителей. И путёвка на тот самый конкурс по вокалу, который даже цепляет. Может, Шиён будет певицей, а не кем там ей предписали родители. В первую субботу июля даже нет дождя. Небо всё равно затянуто тучами, хотя кофту надевать больше нет смысла. Минджи едет на море с матерью и они хотят взять Шиён с собой. Шиён любит море до дрожи в ладонях и трепета в груди. За день до отъезда на бордюре у реки всё ещё нет Боры. В этот день терпение Шиён заканчивается. Она садится на велосипед и едет туда, куда запрещают родители. Сначала на футбольную площадку, от которой остались побитые колени. Дома серее и выше, деревьев не видно, а на асфальте периодически пролетают смятые бумажки объявлений. Около дома Шиён совсем иначе: красивые коттеджи, новая дорога и приличные магазины. А детские площадки выглядят гораздо ярче и безопаснее. За старой сеткой бегают высокие мальчишки, пиная тяжёлый мяч. Боры рядом не видно, даже нет намёка. Шиён бросает велосипед на газон и идёт к детям, которых запомнила с прошлого раза. — Че надо? — сходу спрашивает самый высокий мальчишка в потрепанных штанах и грязных кроссовках. Шиён кривится и жалеет, что приехала сюда. В её школе для девочек мальчишек никогда и близко не было. Среди соседей все мальчики ходят в костюмах и ведут себя достойно. А из друзей у Шиён только две девочки и брат Минджи, которые точно лучше того, что сейчас стоит напротив. — Я ищу Бору, — старается спокойно сказать Шиён, но тревожность пробивается в голосе. — Кого? — хмурится мальчик. — Ту малявку походу, — подсказывает другой, пониже и растяпистее. Вся компания заливается смехом и выглядит противно. Шиён не понимает, как Бора может дружить с такими людьми. Внутри догадки, что они вовсе не друзья. — Она не приходит уже месяц, — говорит самый высокий, усмехаясь. — Видимо, папаша всё-таки её прихлопнул. Шиён пугается таких слов и отшатывается. Мальчишки перед ней смеются с такой реакции, пока в голове медленно сыпется красочный розовый мир. Конечно, Шиён понимала, что синяки у Боры не просто от неуклюжести. Но не бывает же, что… — Только не ной, — закатывает глаза кто-то из них, низкие голоса звучат на фоне и мешаются в слякоть, — она живёт через четыре квартала, там обрыв и свалка. Обрыв и свалка. Свалки что, бывают в городе? Свалки что, существуют? Обрыв и свалка. Где-то через четыре чего-то. Ехать на велосипеде, не сворачивать, следить за светофором. Но тут даже нет светофоров. Шиён крутит педали и моргает слишком часто, замыливая себе дорогу. Не может же так быть, что они с Борой виделись в мае в последний раз? С того момента столько произошло: конец учёбы, конкурс, много новых цветов. Кто же тогда будет говорить, что это бесполезно? Кто ещё будет выхватывать у Шиён из рук цветки и довольно улыбаться, будто «букет» предназначался ей? Нет, если расставаться, то только осенью, почти зимой, когда все цветы засохнут, зелень пожелтеет и пропадёт с улиц, а дожди и туман застелят весь город. И если расставаться, то обязательно прощаясь. Шиён должна взять с Боры обещание, что они всегда должны прощаться. Поворот за поворотом, четыре квартала. Несколько неправильных дорог, лишние двадцать минут в поисках, и Шиён на месте. Она впервые видит настолько высокие дома, которые выглядят грязно и страшно. Высотки в богатом районе всегда чистые и бело-коричневые, излучающие благополучие. Во дворе, старом и почти без лавочек, бегают дети. Младше и старше, почти все ниже Шиён, худые и непривычные. Среди них нет Боры, но вокруг бегает Пай, от чего Шиён улыбается и роняет велосипед, спеша навстречу. Пай сразу же узнает её и радостно подбегает, виляя хвостом и прыгая на ноги. Шиён смеётся, чешет бока собаки и чувствует тепло. Внутри надежда, что рядом есть Бора. Глаза бегают по детям, которые смотрят странно и опасно, но среди них нет никого знакомого. Пай радостно гавкает и бежит дальше от толпы, где стоит одинокая лавочка. Что-то подсказывает Шиён, что бледная, почти серая, девочка на лавочке — Юхён. Шиён глотает тревожность, выпрямляясь и идя к девочке. Пай уже сидит на худых коленях, зарываясь носом в ладонь. Кажется, что на лавочке не ребёнок, не человек, а обтянутый кожей скелет. Шиён не по себе и невероятно грустно. — Привет, — начинает она тихо, садясь рядом. — Ты… ты Юхён, да? Девочка смотрит своими большими грустными глазами и не моргает. Шиён начинает тонуть в печали и страхе. Словно сюда нельзя было приходить не из-за опасности бандитов, не из-за запаха бедности, а из-за безысходности в детских глазах вокруг. — Да, — отвечает мягкий и тихий голос, — а ты — Шиён? Шиён кивает. Бора рассказывала о ней. Юхён знает Шиён, всё ещё жива и сидит рядом. Даже Пай на месте, виляет хвостом и единственная излучает счастье. — Ты не знаешь, где Бора? Шиён страшно задавать лишние вопросы и заводить беседу. Тем более, что Юхён похожа на ту, что не скажет больше положенного. Нет смысла терять времени, когда Бора неизвестно где и неизвестно в каком состоянии. — Она убежала к бабушке, — отвечает тихо Юхён, впираясь взглядом в пол. Худые пальцы перебирают персиковую шерсть, еле двигаясь. — Где это? Юхён так грустно и тоскливо улыбается, что Шиён ежится. Находиться в этом месте больше пяти минут становится сложным — ощущение, будто тонешь. Ноги сводит от страха, в груди щемит, а руки умоляют дотронуться до девочки рядом и притянуть в свои объятия. — Я не знаю. Где-то в безопасности. Безопасность. Это то, чего Шиён сейчас не ощущает. Это то, чего никогда не чувствовала Бора. От мыслей гадко внутри и хочется убежать как можно дальше. Теперь понятны все запреты родителей, как и предостережения Минджи, что была в ситуациях похуже. В горле застрял вопрос, который сделает ещё больнее. В шумном дворе, где солнце заслоняют тучи и высотки, на старой деревянной лавочке сидит Юхён. Шиён замечает тёмные синяки по телу, вены под серой кожей и царапины, что наверняка от Пай. Неужели Бора оставила её?.. — А ты… — Шиён громко сглатывает и не может посмотреть Юхён в глаза, — ты осталась одна? — Да, — без промедления отвечает Юхён. — Хотя Бора обещала, что не бросит меня. — Тогда я буду рядом, — вырывается поспешно у Шиён. Ей хочется спасти любого, кто хоть как-то дорог для её друзей. — Могу гулять с Пай, когда ты... не можешь. Если ты не против. В глазах Юхён недоверие и тоска. Шиён вглядывается в них, пытаясь увидеть большее в чистых, тёмных глазах. Цвет кажется смутно знакомым — горький шоколад. В нём будто видно своё отражение, когда взгляд не перекрывают слезы. — Ты точно не будешь рядом, — грустно выдыхает Юхён. Шиён боится отвечать, лишь бы не пообещать лишнего. Они молчат с несколько минут, после чего Юхён решается продолжить: — Если найдёшь Бору, то передай, что Пай скучает. Юхён не говорит, что сама скучает. Шиён не задаёт лишних вопросов. Она молча кивает и встаёт с лавочки, чтобы уехать домой. Здесь ей больше нечего искать, как и во всём городе. Бора затерялась среди толпы и вряд ли окажется рядом. С такой мыслью ноги сами ведут как можно дальше. — И Шиён, — голос Юхён ловит совсем вдалеке, когда Шиён поднимает велосипед, — она где-то на севере. Говорила как-то, что бабушка покупает ей ягоды в «Мон-моне». — Спасибо. Шиён набирает побольше воздуха в лёгкие и садится на велосипед. Юхён провожает её взглядом, беря немое обещание когда-нибудь вернуться сюда. Падают капли первого в июле дождя. Шиён крутит педали, надеясь поскорее добраться до дома. // Мать Минджи говорит, что заберёт Шиён завтра. Послезавтра они поедут на берег японского моря. Может, оно и к лучшему. К началу августа Шиён вернётся домой и будет готовиться к школе. С началом второго семестра будет совсем не до гуляний на улице. В конце концов, в следующем году уже средняя школа. Кажется, что это многое значит в жизни. Удивительно, но для Шиён какое-то значение имеет и Бора. Друзья ведь важны в жизни, да? Раньше казалось, что важна только Минджи, ведь они вместе почти с рождения. Растут рука об руку, скоро будут в одной школе, потом обязательно будут жить рядом и, может, их мужья будут дружить друг с другом. Вдруг Шиён выйдет замуж за брата Минджи, как и планируется? Тогда они будут настоящей семьёй. Сейчас о таком думать сложно. Особенно когда крутишь педали, стараясь объезжать лужи. У Шиён есть некоторые догадки насчёт Боры. Например школа, где она учится. Если память не подводит, то до неё всего два поворота. Здание сильно отличается от тех, где учится и будет учиться Шиён. Оно ниже и старее, с пустым двором без лавочек и с серыми кустами, когда на улице лето. И попасть в эту школу слишком легко, что даже пугает. Шиён оставляет велосипед лежать у старых ворот и подбегает к группе детей с взрослой девушкой во главе. В голове нет даже идей, но есть стремление найти Бору любым путем. — Извините, — Шиён поднимает голову к девушке, что теперь обратила на неё внимание. Сейчас, как никогда, внутри чувствуется смелость, — а вы знаете Бору? — Ты про девочку из первого класса? — девушка улыбается и не ругает. Кажется, что имя «Бора» достаточно популярное сейчас. Может, в каждой школе есть своя Бора. Но Шиён уверена, что её Боры больше нет нигде. С чёрными волосами, пушистой челкой и видом хмурой синички. — Да. Она маленькая и с чёрными волосами во все стороны. — Ах, ты про эту Бору, — мягко улыбается девушка. — Да, а что такое? — А где она, вы знаете? Шиён смотрит большими чёрными глазами и не моргает, забывая про все приличия и нормы. Девушку это забавляет и немного тревожит. Если Бора пропала, то всё плохо. В таком случае обязательно надо позвонить в полицию и направить сразу по адресу в журнале. Ведь все знают, что именно это значит. — Что-то случилось? Ты была у неё дома? — Я… Да, — Шиён хмурит брови и старается собрать мысли в кучу. — Она уехала к бабушке, а я не знаю где это. — А, — девушка облегчённо выдыхает и немного выпрямляется, — тогда всё хорошо. Она потом вернётся и обязательно даст тебе знать. — Нет, вы не поняли. Она уехала навсегда. Повисает тишина. Дети всегда странные, но Шиён на другом уровне. Её тревожные глаза требуют правды, пока рабочий кодекс говорит о другом — личная информация никогда не передаётся третьим лицам. Особенно опасно давать информацию о Ким Боре, которой несладко пришлось в жизни. — Слушай, как тебя зовут? — девушка садится на корточки перед Шиён и говорит тише. — Ли Шиён. — Шиён, зачем тебе знать где Бора? — Потому что мы друзья, — спокойно отвечает Шиён, не чувствуя себя странно. Они действительно друзья. — Вот как, — улыбается девушка. — Тогда Бора обязательно тебя найдёт. Хорошо, Шиён? Шиён не отвечает. Она очень хочет верить, что Бора её найдёт. Боре даже искать не надо, она знает всё, что нужно. Это Шиён осталась без единой подсказки, надеясь только на то, что увидит знакомую фигуру на бетонной плите. // Запах моря успокаивает. Шиён лежит под зонтом и слушает шум волн. Рядом Минджи, только на солнце, старается впитать в себя как можно больше вечернего тепла. Ещё чуть и они пойдут в воду, чтобы Шиён училась плавать, а Минджи собирала камни со дна. Бора не пришла тем вечером. Приходит ли она в эти дни? Вдруг решит напомнить о себе как раз тогда, когда Шиён нежится в тепле? Тогда Бора решит, что Шиён её забыла, и больше не появится. Такие мысли тревожат ровно девять дней. Потом Шиён отвлекает себя отдыхом и старается меньше думать о том, что у неё снова одна подруга. В конце концов, отец говорил, что друзей много не бывает. Только что для него «много»? Для Шиён бывает много даже одной Минджи, когда та прыгает, кричит, смеётся и трогает всё подряд. Если Минджи старше, то почему Шиён устаёт от неё, а не наоборот? Глупости какие-то. Даже мыслей в своей голове иногда становится много. От них Шиён убегает в воду, хватает в руки разные предметы и старается не думать. Минджи всегда замечает такие моменты и обнимает, будто стараясь забрать все переживания. Они учатся плавать не одни. Рядом ныряет в воду брат Минджи, а чуть подальше стоит их мать и следит за тем, чтобы Шиён не утонула. Минджи держит за спину и подсказывает как лучше, ведя себя совсем как старшая сестра. Море становится холоднее, пока солнце близится к горизонту, окрашивая оранжевым воду. Волны всё беспокойнее, двигаются ближе к берегу, застилая сушу. Шиён до последнего остаётся в воде, даже если совсем не может держаться сверху, выходя только после синих губ и с желанием есть. Миссис Ким совсем немного ругается, но укутывает в тёплое полотенце и говорит, что ужин уже ждёт их в номере. Минджи всё ещё боится шума и толпы, Минхо никогда не любил, а Шиён настоящая домоседка. Походы в кафе день через день только ради того, чтобы привыкнуть к людям. На ужин их ждут мясо и овощи, на которые Минджи с радостью набрасывается, пока Шиён прячется теперь уже в пледе, прогоняя холод. Вокруг доносятся причитания о том, что надо было выйти из воды гораздо раньше, что можно научиться плавать и в бассейне, но они складываются в бесполезные слова, не имеющие значения. Ночью, когда уже пора спать, Минджи и Шиён сидят в большой кровати, разговаривая о будущем. У Минджи пытливый ум и прекрасное воспитание, а Шиён зачастую пугает окружающих тем, насколько далеко может уйти в свои мысли. — Представь, лет через десять мы будем со своими семьями, совсем как родители, — размышляет Минджи. Ей совсем недавно исполнилось двенадцать. — Мои родители уже говорят о том, что твой брат будет моим мужем, — без энтузиазма говорит Шиён. Она не знает почему, но эта мысль совсем её не радует. Они семья с Минджи и без её глупого брата. Пусть он красивый, сильный и смешной, но Шиён знает, что загадочной «любви» из книг у неё с ним не будет. — Оппа хороший. И ты, наверное, нравишься ему. Шиён хмурится. Она не знает, как может кто-то нравиться настолько, чтобы быть в браке. Ей нравятся цветы, улыбка Минджи, пушистость Пай, еда мамы и глаза Боры, но, кажется, что это другое. Наверняка взрослые имеют ввиду совсем другое под «нравится». — А кто нравится тебе? — спрашивает Шиён, стараясь установить связь. — Помнишь, я когда-то показывала тебе её фото? — спокойно спрашивает Минджи, улыбка прослеживается в её голосе. — Сунин из другого класса, но мы часто с ней видимся. — Она тебе нравится-нравится? Шиён не знает, почему продолжает спрашивать. Может, в голове теряется нить между «быть в браке», «нравится» и «девочка». Может, она вовсе теряет всё, когда речь идёт о чувствах. Мама всегда говорит, что Шиён очень чувствительная, но сама Шиён едва ли понимает, что такое чувства. — Я не знаю. Оппа говорит, что рано о таком думать, — беззаботно пожимает плечами Минджи. Она, кажется, всегда так легко переносит любое человеческое. — А тебе кто-нибудь нравится? — Ты, — без раздумий отвечает Шиён. Думает ли она так на самом деле? Вряд ли. Но Минджи её лучшая подруга и самая очаровательная девочка на всей планете, почему бы тогда ей не нравиться Шиён? — Глупая, — хихикает Минджи. — По-настоящему. По-настоящему. Минджи просит дать ответы на вопросы, которые ей же и задают. Шиён не может даже немного сообразить, тогда ей приходят на помощь и объясняют: — Знаешь, как любить родителей. Я знаю, что они мне точно нравятся, и если чувствую такое к другим, то, значит, и они мне нравятся! С этими словами наступает тишина. Родители нравятся как семья, но любовь обязательно чувствуется не так. Во взрослых книжках от любви горят щеки, болит в груди и трясутся руки. Шиён точно знает, что ничего не должно болеть, если ты действительно любишь. Она тянет прохладную ладонь к холодной Минджиной и сжимает. Ей приятно и необъяснимо тепло. Может, любовь в тепле? Когда держишь за руку, смеёшься до колик и не можешь оторвать взгляд? Если так, то Шиён определённо нравится кто-то. Или то, что приходит с появлением этого кого-то. — Значит, мне нравишься не только ты, — простой вывод, от которого не требуют объяснений. Либо Шиён нравится не только Минджи, либо ей ещё не нравился никто. // За их отдых никто не утонул и даже не был на грани. Шиён теперь действительно умеет плавать, а не просто барахтаться на воде, а Минджи загорела до цвета морковки, теперь совершенно очаровательная и солнечная. За две недели они отдохнули настолько, что выглядели новыми и свежими, словно не было семестра учёбы и разных кружков. Родители встречают Шиён тёплыми объятиями и вкусной едой, будто за время отдыха она и так не отъела щеки. Впереди остаётся ещё одна свободная неделя, после которой вернутся кружки. Из них: вокал, японский и литература, а занятия фортепиано давно сменились на гитару. Шиён не так хороша в учёбе, но в гуманитарных науках она справляется лучше других. Разве что совершенно не помнит имена и даты. В их городе, несмотря на конец июля, прохладно. Приходится носить рубашку поверх футболки и закрывать окно на ночь, чтобы не простудиться. Но именно по такой погоде особенно приятно кататься на велосипеде, встречая свежий ветер и запах сырости. И Шиён, заворожённая атмосферой прохладного лета, раньше обычного выходит на улицу, катаясь часами по переулкам и собирая цветы с разных клумб. Дедушка в детстве рассказывал десятки историй про цветы и травы, их значение, пользу и красоту, влюбляя слово за словом. Лилия — так он называл Шиён. И пусть его давно не стало, но старинный гербарий всё ещё лежит на полке с важным, а рядом стоит коробка с собственной добычей, ничуть не хуже той, что досталась по наследству. Шиён, может, совсем не понимает предписанных значений. Почему бархатцы означают траур, а сирень — первую любовь? Почему признаются букетами роз, а на могилы приносят гвоздики? И почему все считают вишню с пионами красивыми, а сентябринки и ромашки называют детскими цветами? Это всё едва ли имеет смысл, если ты сам не захочешь поверить. И Шиён верит, только в другое. Для неё нет цветов красивее лаванды, особенно синеватой, а дурацкие васильки, которые теряют цвет моментально, кажутся красивыми только на клумбе, но не у себя дома. И смысл. Ромашки точно созданы для любви, а розы — про что-то страстное и непонятное, сложное для мира Шиён. В нём только странные люди, интересные вещи вокруг и глупые правила. Кто придумал общаться с двоюродной бабушкой на праздниках и учить математику? В мире можно обойтись без людей и цифр. Почти без людей. Будет ложью сказать, что Шиён не думает о Боре, когда проезжает их места. Боже, Шиён даже была на краю того района, куда ей ни в коем случае нельзя. А слова Юхён про север города застряли в голове. И как там сама Юхён? А как Пай? Есть ли кому ухаживать за ней, если хозяйка вдруг опять заболеет? На третий день Шиён почти срывается. Правда, она не знает куда именно. Для начала хочется поехать к дому Юхён, потискать Пай и поискать следы Боры. Потом хочется поехать на юг и осмотреть всё. Бора опять в старом и страшном доме? Хорошо ли она питается? Нет ли на ней больше тех страшных синяков? Шиён тает. Она чувствует себя глупой и маленькой, совсем бесполезной для своих друзей. Друзья ли они с Борой вообще? Точно да, это уже было решено. А для друзей Шиён готова сделать многое, даже за пределами своих сил. Возможно, что это интуиция ведёт её туда. Минджи бы сказала, что судьба. Кто знает, но Шиён невольно поворачивает руль в сторону запрещённого района, но дальше дома Юхён. Туда, где всё ещё страшно, но дома новее и нет грязи. В такие места родители могли бы разрешить ходить днём, если дадут пейджер. И именно в этом месте Шиён слышит знакомый голос. Бора почти пищит, явно ругается, а мальчишечьи голоса рядом недовольные. Внутри мгновенно появляется страх, а ноги бездумно крутят педали быстрее, лишь бы найти. За поворотом появляется площадка, где толпа детей стоит в кругу, а мяч застрял в баскетбольном кольце. — А я говорю вам, что эта игра дурацкая! — кричит Бора, возмущённо хмуря брови. — Да просто ты коротышка, — смеётся один мальчишка, а остальные подхватывают. Они наверняка из тех, кого Бора привыкла называть друзьями — глупые и невоспитанные, привыкшие обижать слабых. Шиён рядом с такими всегда становится расстроенной и злой. Бора же, как и всегда, пытается командовать и кричит громче, но не побеждает своей упрямостью, а теряет почву. — Ты не главная, чтобы придумывать правила, — басит один из мальчишек, который наверняка из средней школы. — А ты… — Бора набирает побольше воздуха и тянется выше, будто хочет победить ростом, но из-за такого положения замечает Шиён — тихую, стоящую с велосипедом в стороне. И делает так, что мальчишки заливаются смехом — бросает всё и бежит навстречу, протягивая руки вперёд. Шиён еле держится на ногах, когда на неё налетают с объятиями. Может только кажется, но Бора стала сильнее и тяжелее, а кости под одеждой режут не так сильно. И улыбается она настолько ярко, что слышно касаниями. Шиён не может не улыбнуться в ответ. — Я думала, что потеряла тебя, — возмущается Бора, выглядя счастливой. — А я думала, что ты никогда не вернёшься, — тихо признается Шиён. — Хэй, малявка, ты забыла платок! — кричит один из мальчишек, пока остальные глупо смеются. — Пойдём отсюда, — предлагает Бора, не дожидаясь ответа заворачивая за угол. Шиён поднимает упавший велосипед и догоняет, теперь идя вровень, направляясь подальше от запрещённого района. // Бора говорит невероятно много даже для самой себя. Про прошлое, будущее, переезд и новую комнату. По рассказам ясно, что бабушка живёт одна и в небольшой квартире, что, наверное, размером с одну только комнату Шиён. И у них есть еда, пара кукол и больше одежды, так что Бора довольна. На её теле нет синяков. Может, только мелкие ссадины, которые наверняка от неосторожности. Глаза стали живее, на щеках здоровый румянец, а руки не страшно держать в своих — теперь не кости, обтянутые кожей, а человеческие. Не то, чтобы Шиён когда-нибудь боялась вида Боры. Они сидят у той самой реки, держа между друг другом упаковку чипсов. Бора болтает ногами, сейчас говоря про лето, пока Шиён задумчиво смотрит на беспокойную воду. Ветер поднимает рябь и волны, а небо стремительно темнеет, отражаясь угрозой в реке. Погода в эти дни ненастная, от чего цветы сильно страдают, расстраивая своим видом. Голос рядом приятный. Шиён всегда была плоха в том, чтобы слышать, но слушает она замечательно. Детали и события уходят куда-то мимо, но смысл остаётся в голове, помогая составить общую картину. Бора теперь в безопасности и поменяла школу, у неё новые друзья и снова кружок танцев три раза в неделю. Теперь родители точно не будут против их общения. Но что-то остаётся не так. Наверное они слишком малы, чтобы понять всю суть происходящего. Или выросли там, где приняты другие вещи, отличные от тех, какие должны быть. Иначе почему Бора вспоминает о доме с ноткой тоски, а Шиён считает, что всё должно было остаться как было, не меняясь так стремительно и не сбивая с мыслей? — Бабушка говорит, что в будущем я смогу стать отличной учительницей танцев, — весело говорит Бора, только в словах её сквозит непонимание. — А ты этого хочешь? — внезапно спрашивает Шиён. Её мучают одинаковые мысли, которые теснят вежливость и детскую наивность. — Конечно хочу, — ответ без раздумий, почти мгновенный. — Тогда у меня всё будет хорошо. Я умею танцевать, а учителя всегда живут спокойной жизнью. — Не думаю, что спокойная жизнь тебе подходит. Бора ничего не отвечает. Она не понимает мыслей Шиён и не соглашается даже с тем, что лежит на поверхности. Если есть шанс жить нормально, то им обязательно надо воспользоваться. Бабушка говорит, что на их семье проклятие — пьяницы из поколения в поколение, — а Бора должна это остановить. Если из этого следует, что Бору наконец-то примут за обычную и станут уважать, — она сделает всё возможное. И Шиён всё равно не понять. Они разные. Бора живёт бок о бок с тараканами, иногда остаётся без обеда, донашивает вещи за соседскими детьми и борется за право быть. Шиён живёт в неприлично огромном доме, ездит в школу на личном такси, ест деликатесы и изучает всё возможное только потому, что родители могут позволить себе оплатить любые уроки. А где-то есть Юхён. Бора знает, что эта глупая девочка на деле умная не по годам, но у неё нет возможности даже ходить в школу, не говоря об элитных секциях. Юхён, скорее всего, могла стать знаменитой и уважаемой, только в этом мире ей суждено бороться за жизнь и проиграть к двенадцати годам. Бора не верит, что она протянет дольше. Но, несмотря на всё это, на Шиён нет никакой обиды. Они из разных миров, но именно поэтому должны быть рядом. Шиён здесь для того, чтобы провести Бору дальше, а Бора — чтобы не дать Шиён утонуть в себе. — А что подходит тебе? — упрямо спрашивает Бора. — Не знаю, — честно пожимает плечами Шиён. — Родители наверное хотят, чтобы я работала кем-то… важным. А мне просто нравится музыка. Может, пение. — Не слышала, чтобы ты пела. Бора даже не может представить вокал Шиён. У той высокий и смешной голос, который никак не походит на те, которые у национальных певиц. Но у Шиён большие ладони и длинные пальцы, так что она наверняка будет хорошей пианисткой. — Я хорошо пою, — заявляет Шиён, смотря с вызовом. — Тогда докажи! — Только если заслужишь. Бора не спорит в ответ. Что-то внутри подсказывает, что она не в состоянии спорить с Шиён, особенно победить её. У них неравные отношения — Шиён не может сказать Боре нет, а Бора не способна выдержать отказ Шиён. — Уже темнеет, пора домой, — тихо говорит Шиён, вставая с места и протягивая руку. Бора хватается за неё и замечает небольшую нить, к которой привязан металлический кулон. Руки сами тянутся открыть вещицу, потому что та выглядит слишком привлекательно. Шиён не сопротивляется, но подставляет ладонь. Не зря, потому что сразу после щелчка на неё падает маленькая бумажка. В ней Бора узнаёт тех самых птичек. — Ты хранишь это? — Конечно. А ты нет? Взгляд у Шиён преданный и честный. Она может хранить из-за того, что собирает коллекцию, но не станет же носить просто так? Бора чувствует себя непривычно сентиментальной и быстро моргает, чтобы прогнать эмоции. — Моя лежит дома. Я забрала её к бабушке. — Хорошо, — выдыхает Шиён, коротко улыбаясь. — Тогда всё хорошо. // Вода сегодня тихая. Солнце греет по-весеннему, забыв про то, что сейчас июль. Чёрные волосы раздувает во все стороны ветром, путая чёлку и мешая смотреть на реку. Иногда там появляются брызги и круги под очертаниями больших рыб. Или это воображение играет с мозгом. Бора тяжело вздыхает. Они прежде не встречались в этой части города — там, где до бабушкиного дома всего пару кварталов. Бора привычно бежала на встречу, а Шиён наверняка приедет на глупом велосипеде. Его яркая синяя рама и дурацкая корзинка никогда не казались красивыми. В чем смысл от велосипеда, если на нём нельзя кататься вдвоём? Мысли крутятся вокруг велосипедов, коротких шорт и тёмных волос. Шиён всегда казалась странной для места, где они живут — загорелая, высокая, с тёплого цвета волосами и такой улыбкой, что чувствуешь уют. Бора не встречала таких людей там, где жила, а на новом месте её не пускают гулять, оставляя дома для разных уроков. Зачем Бора учится готовить, она не знает. С раннего детства у неё есть навыки жарки омлета, заварки рамена и тушения картошки, но сейчас бабушка учит варить супы и запекать мясо. Это вкусно, но долго и сложно, поэтому редко когда выходит приготовить что-то от начала до конца самостоятельно. Но Бора рада хотя бы тому, что может провести время с... семьёй? Учительница в новой школе кажется злой и противной. Ради того, чтобы пойти на учёбу в конце августа, Бору всё лето учат всему, что только можно. Иногда бабушка часами сидит рядом и учит математике, от которой только тошнит. Было бы легче, если бы можно было делать только то, что нравится. А в последнее время нравится рисовать карандашом на полях тетрадей и танцевать. Может, стать учительницей действительно её призвание. Кто знал, что всё обернётся так? Бора всё ещё может прогулять танцы по старой привычке и пойти из магазина в сторону дома. Старого дома. Поэтому бабушка едва выпускает на улицу, доверяя всё меньше и меньше с каждым побегом. Удивительно, что она поверила в загадочную богатую подругу Шиён, которой можно доверять. Но это всё равно не значит, что Бору действительно отпускают с ней гулять. Раньше Шиён перед глазами появляется упаковка мармелада, которая шумно падает на колени. Бора дёргается от неожиданности, резко поворачиваясь назад. Её встречает тёплая улыбка, из-за которой Шиён похожа на довольную плюшевую игрушку, которые в магазинах стоят непосильные деньги. — Ты напугала меня. — Ты сегодня рано, — отвечает Шиён, усаживаясь рядом. Её велосипед стоит возле забора. — С танцев отпустили пораньше. Бора, не стесняясь, открывает пачку мармелада, сразу забирая оттуда несколько красных, которые нравятся больше всего. Шиён сидит рядом и не тянется до тех пор, пока с ней не поделятся, словно не она принесла пачку. Есть что-то в том, как светится Бора каждый раз, когда получает в руки вещи, о которых и мечтать не смела. — Ты правда ходишь на танцы? — спрашивает тихо Шиён, рассматривая Бору. На той спортивная одежда, а рядом нет никакой сменки. Не исключено, что она опять бегала на футбол вместо занятий. — Да, — пожимает плечами Бора, жуя мармелад. — Сейчас там интересно. И бабушка запретила бегать к… домой. Повисает тишина. Шиён всё ещё страшно от того, что Бора называет то место домом. От одного только взгляда на старые дома и поломанные лавочки становится жутко, а местные мальчишки вызывают отвращение. Шиён хочет никогда туда не возвращаться, но одно её всё ещё беспокоит — едва знакомая плакса с противной собакой. — А Юхён?.. — удаётся тихо спросить, ожидая в ответ только возмущения. Ответа не следует долгое время. Бора болтает ногами и безразлично жует мармелад, но брови нахмурены. Шиён не знает — возмущение это или беспокойство. За последнее время имя Юхён не звучало между ними, тактично избегаемое в диалогах. Шиён подумала бы, что она просто галлюцинация, если бы не увидела её в живую месяц назад. — Я не её сестра, — грубо отвечает Бора, окончательно хмурясь. — Ей десять лет, справится. В десять лет не лежат в больнице так часто и не оставляют свою собаку на такую же маленькую соседку. Иногда Шиён хочется рассказать обо всём родителям и забрать Юхён из того места, где вряд ли можно жить. Это сострадание появилась непонятно откуда, мешая с безразличием реагировать на грубые слова Боры. Их отношения остаются загадкой. Шиён видит намёки на слёзы в чужих глазах, наблюдает за нервными пальцами, что мнут мармелад. На запястьях нет ни одного украшения, только каракули от ручки. А выше, на шее, вновь висит тот самый кулон. Шиён неосознанно тянется к нему, пугая Бору до мурашек. Внутри маленького украшения формы миндаля в три раза сложенная картинка с собакой. Шиён глупо улыбается, радуясь этому больше, чем новым цветам в мае. Бора действительно её подруга. Их дружба закрепляется встречами каждую неделю, на которые Бора украдкой прибегает после танцев, а Шиён приносит различные вкусности, купленные на карманные деньги. Они общаются и смотрят на воду, изредка вставая ради коротких прогулок по улице. Шиён предлагает разные игры, где не надо бегать, а Бора послушно терпит, забывая про футбол, догонялки и прочую активность, которую Шиён не переносит. Миссис Ли — так называет её Бора, услышав от бабушки о том, как называют жён в Америке, — принимает дружбу Шиён с маленькой хулиганкой. Бабушка Боры официально отпускает гулять только дважды, внимательно следя за тем, чтобы после каждого занятия танцами дома не появлялись вещи, которые можно получить только за деньги. На танцы Бора приходит под руку с бабушкой, оставаясь там на час и возвращаясь домой в одиночестве. Бабушка работает каждые два дня, уходя ранним утром и появляясь до вечера лишь в обед, чтобы накормить и отвести Бору на занятия. Когда её нет дома, в квартиру приходит соседка, что внимательно следит за порядком. От каждого визита соседки Бора недовольная, потому что та кажется злой и точно замышляет что-то плохое. В один день, когда хотелось вдохнуть воздуха через открытое окно — дверь всегда надёжно закрыта — эта соседка увидела и рассказала обо всём бабушке. Теперь Боре запрещено открывать окна. Шиён ничего из этого не знает. На встречах с Борой она слушает про танцевальные движения, играет в разные игры и улыбается с жалоб на уроки. Про жизнь Боры известно только то, что ей едва можно гулять и надо постоянно заниматься. Это настолько отличается от собственного распорядка, что Шиён путается в мыслях и ничего не понимает. Собственные занятия вокалом и японским нравятся настолько, что едва есть представление о том, что кому-то могут не нравиться дополнительные кружки. Родители никогда не заставляли Шиён заниматься тем, что ей не нравится, за исключением математики в школе. Так, среди занятий и редких встреч, начинается август. Шиён узнаёт о том, что у Боры день рождения где-то в этом месяце, без уточнений и деталей. Среди их расписания у них всего один шанс встретиться, в который Шиён решает купить подарок. Карманных денег не хватит на что-то такое, что принято дарить в кругу Шиён. Да и Бора вряд ли примет дорогую вещь, от которой для неё никакой пользы. И дарить что-то большое тоже нельзя, потому что Борина бабушка будет злиться. Шиён отправилась в магазин сладостей, внимательно осматривая каждую полку и выбирая самое ценное. Мармелад, который они обычно едят с Борой, был дорогим. Вряд ли можно найти что-то вкуснее, но не выглядящее слишком дорого. Шиён решила остановиться на маленькой упаковке только для Боры — с исключительно вишнёвым вкусом — и пошла дальше, рассматривая витрины самых случайных магазинов. В этом районе много всего из других стран. Шиён рассматривает американские кассеты и странные устройства, которые подключают к телевизору. Чуть дальше стоит киоск с комиксами. Когда-то отец купил Шиён один из журналов с популярным героем, после чего уже не было возможным оторваться. Дома три книжные полки заняты комиксами, среди которых даже самые редкие. Скорее всего у Шиён самая большая коллекция во всей Корее. Боре вряд ли такое нравится. Шиён обходит всю улицу, останавливаясь на мысли о том, что Боре нравятся только мармелад, безделушки и выводить палкой узоры на асфальте. С этими знаниями пришлось разбираться продавцу в лавке сувениров. Он долго показывал Шиён всё, что только могло подойти под критерии. Они остановились на брелоке-слонике и маленькой коробке цветных мелков. Шиён купила к этому всему красивый пакет и открытку, в которой кривыми буквами вывела самое странное поздравление. Что именно там написано фиолетовой ручкой с запахом винограда будут знать только Бора, Шиён и слоник. // Август встречает тревогой и ударом тепла. Шиён мутит несколько дней из-за температуры, а числа в голове путаются. Она пропустила два занятия японского и один урок вокала. Она пропустила встречу с Борой. Или нет? Шиён не знает время и где она. Они гуляли с Минджи, отказались надевать панамы, а теперь под спиной мягкая постель, а на лбу противная от влаги ткань. Кажется, рядом постоянно находится мама. Она рассказывает Шиён про события из жизни, держит за холодную руку и меняет тряпку на лице. По ощущениям проходят недели. Через мутную ночь, полную тошноты и слез, становится лучше. Шиён было плохо всего четыре дня. Отец больше не ругается на забытую панаму и говорит, что всему виной была инфекция в еде, которую они купили. Становится легче. И сразу же становится хуже. Шиён видит на календаре девятое августа. Через неделю на учёбу, но Бора говорила, что сегодня их последняя встреча. Дальше у неё будут уроки и попытки уговорить бабушку отпускать на улицу хоть иногда. Они должны были разработать с Шиён план встреч. График Боры неизвестен, как и школа, куда она теперь ходит. Про новую школу Шиён Бора удачно забыла, успокоив себя тем, что хоть что-то останется как прежде. После этого августа ничего не останется прежним, Шиён знает. Она упрашивает маму — отец слишком строг для такого и точно запретит — довезти на машине до привычного перекрёстка, надеясь всё ещё застать там Бору. Череда вопросов и нравоучений делают хуже едва прошедшей голове, но Шиён в порядке. Ей всегда можно было там гулять, разве что нельзя было близко подходить к реке. С детства говорили одно: вода опасна. Шиён выбрасывает все мысли о сказаниях, собирая подарок и хватая в руку один засохший цветок, повторяя в голове мольбы о том, чтобы Бора осталась. Она не знает её дом, не знает школу, смутно помнит студию танцев и помнит лишь Юхён. Наверное, стоит поговорить с Юхён? Хотя бы ещё раз за этот год. Миссис Ли заводит машину и разрешает сидеть спереди. Шиён скучает по таким временам — поездкам вместе, без личного водителя, формальных разговоров и отца в важном костюме. Сейчас мама сидит в летнем платье и шляпке, собравшись прогуляться по городу. У Шиён есть двадцать минут, большего врач не разрешил. Поэтому она вылетает из машины в ту же секунду, как та останавливается на парковочном месте. Бора должна быть где-то за поворотом. Может, её удастся поймать на переулках в сторону севера. Или она засмотрелась на воду и правда ждала, веря обещаниям Шиён. В их мире всё слишком хрупко. Они не могут давать обещания друг другу, не могут гарантировать встречи, не могут видеть друг друга спокойно и без запретов. Шиён может только две вещи: называть Бору подругой и обещать себе, что в будущем всё будет иначе. В будущем они будут взрослыми, Бора будет свободна, а у Шиён появится время. Они будут заниматься взрослыми делами и дружить по-настоящему, не боясь потерять друг друга из-за резких и важных решений своих семей. Только есть ли у Боры семья? На высоком бордюре, недалеко от забора у реки, сидит девочка и болтает ногами. Шиён знает, что у этой девочки нет родителей, а её бабушка едва может называться семьёй. Но внутри такое жаркое, странное чувство; внутри обещание — стать для неё тем самым, о чем вспоминают с теплом и чего ждут дома. Шиён подбегает к дождавшейся Боре, обнимает её за плечи, боясь отпускать. — Ты чего меня пугаешь? — пищит Бора, вырываясь из внезапных объятий. — Я думала, что ты уже ушла. — Да, я уже ушла от тебя, — ворчит Бора, незаметно подвигаясь. — И пришла смотреть на воду. На губах появляется улыбка, ведь Бора до ужаса забавная. Шиён садится рядом и украдкой изучает её черты. Иногда ты видишь человека и сразу понимаешь, что тебе суждено с ним быть. Даже когда этот человек дует щеки и резко смотрит в ответ, показывая язык. Шиён смеётся и вспоминает про пакет в руке. — Я принесла тебе подарок, — тихо говорит она, протягивая его вперёд. Больше шансов получить в ответ пинок, чем улыбку. Бора сразу хмурится. Она ворчит на Шиён о том, что это всё глупости и ничего ей не надо. Из разговоров никогда не исчезали жалобы на противных богачей. Шиён, увидев тогда Юхён, думала, что всё поняла. Но, возможно, что она никогда не поймёт. Или точно не сейчас. — Тут ничего такого, — оправдывается Шиён, протягивая руку ещё ближе. — Только безделушки для подруги. — Ты всегда такая странная, — краснеет Бора, тяжело дыша. У неё руки чешутся от желания принять подарок, но бабушка точно не выпустит после такого из дома. Но… штучки для подруги? Бора молча забирает пакет из рук. В глаза бросается любимый мармелад, который надо будет сейчас же съесть или запрятать у подъезда. Рядом лежит странная коробочка и… слоник? Фиолетово-синий маленький слон, который топырит уши и улыбается, задирая хобот. Бора прежде не замечала того, насколько слоны очаровательны. — Я подумала, что он тебе понравится, — тихо признается Шиён. Она такая дурная. — Он забавный, — поджимает губы Бора, борясь с тем, чтобы действительно показать радость. Но если Шиён искренне ждёт её улыбки, то зачем себя останавливать? Пальцы тянутся к коробочке. Она тяжёлая и яркая, подписана как мелки. Внутри их всего шесть, всех основных цветов, от чего улыбку больше не получается удержать. Бора никогда не видела, чтобы богачи с таким взволнованным видом дарили обычный мел. — Зачем? Она прекрасно знает ответ. Рисовать нравится больше, чем танцевать. Дома лежат цветные карандаши и старая бумага от документов или газеты. Бабушка никогда не даёт чистые листы, но даёт изрисовывать старые от и до. По два за день, не больше. А этими толстыми мелками Бора сможет изрисовать весь двор. — Тебе не нравится? — спрашивает Шиён, поднимая взгляд. Бора едва видела её такой крошечной. Внутри ещё нет понимания того, насколько это драгоценно и памятно. — Шиён-а, — вырывается тоном матери, когда та добрая после бутылки. Бора не замечает, как переняла все те ужасные привычки, — мне нравится и просто гулять с тобой. Шиён открывает рот, надеясь найти оправдания. Бора перебивает обеих: — Спасибо. Лицо чувствует жар. Шиён не знает на что это списать, но резко вспоминает, что она на улице всего на несколько минут. Ей срочно нужно найти ответы на все вопросы, иначе они вновь потеряются, но уже не найдут друг друга по старым следам. Хотя… Старый бордюр у реки точно запомнил их дружбу. — Меня ждут домой… — Уже? — Да, — Шиён набирает побольше воздуха. — А потом учёба… Где ты учишься? — В средней школе недалеко от дома. Бабушка сказала, что мне нечего делать в других районах города, — кривится Бора. — Наверное придётся сбегать с танцев или найти новое место для встреч. — Где хочешь, — спешно вырывается у Шиён. Она живёт не так далеко от Боры. Район Шиён — богатый коттеджный посёлок ближе к окраине. Район Боры — север города, трехэтажные домики окраины и призраки бедности. Там живут старики и молодые семьи, но самой жизни нет. Север города умирает, так говорит отец Шиён. — А ты… Ты же уходишь в новую школу? — Бора не поднимает головы. — Тут, рядом с нами? Шиён смутно понимает в чём дело. Она могла бы пойти в школу Боры, чтобы видеться до или после уроков. Она должна была пойти в эту школу, потому что та ближе всех к дому. Таковы правила. Но семья Шиён живёт по правилам людей из другого общества, где всё зависит от блеска и тяжести, а не уюта и тишины. — Я буду в центральной частной школе. Она сразу средняя и старшая. Конечно, будет такая реакция. Бора моментально меняется в лице. Шиён замечает, как разные эмоции сразу же глушатся в попытках оставаться спокойной. Бора — полыхающее пламя, которое не остановить солью или песком. Ей можно только перекрыть весь кислород, лишить пространства, чтобы потушить все эмоции и мысли. Она никогда не видела спокойствия и не будет тише, если попросят. Шиён — тихий ручей, который освежает летом и морозит зимой. Она спокойна, но эмоции проживает ярко и заливисто, едва показывая снаружи, но выходя за берега внутри. Бора для Шиён — тепло. Шиён для Боры — повод полыхать ярче. — Это значит, что мы больше не увидимся? — голос звучит сталью. Маленькая, глупая Бора. Ей едва понятен мир, но она растёт не по годам, открывая всё больше. Шиён ей станет понятна лишь в снах и бреду. — Это значит, что мы будем встречаться где ты хочешь, — уверенно отвечает Шиён. — У меня есть телефон, ты… ты можешь звонить, если надо. Она осматривается в поисках чего-то, что поможет записать номер. Цветок в руках вот-вот посыпется, измученный нервными пальцами. Ещё секунда, две — и Шиён покроется тревожными иголками. — Я запомню, — спокойно отвечает Бора так, словно речь не только о телефоне. Шиён запинается и проговаривает пять раз. Ей уже пора домой, они давно засиделись. Уходить вот так — ужасно страшно. Но Бора обещает увидеться, обещает остаться рядом. Нет, это Шиён обещает быть рядом всегда. Они прощаются неловко, щурясь от закатного солнца и лёгкого ветра. Бора крутит в руках пакет, а Шиён гнёт цветок боярышника. Боярышник кладут в чай? Неважно. Он для Боры, потому что в старом гербарии написано самое подходящее значение. — Ты опять даришь мне мёртвые цветы? — Цветы не умирают. Бора улыбается. Напоследок — тёплые объятия. Бора уходит в сторону реки с синим пакетом и сухим цветком боярышника. Шиён уходит с пустыми руками, едва способная найти свою машину. Внутри ждёт мама, которая протягивает фруктовый лёд. Отец такое запретил, но сейчас можно. Шиён откусывает мороженое и смотрит на толпы людей, что плывут по улицам. Внутри ощущение, что она тоже плывёт, вливаясь в новую жизнь. Бора за горизонтом смотрит на беспокойную воду, улыбаясь мыслям. Её уносит течение, прибивая к берегам и разбивая о волны. Всё только начинается.мёртвые цветы.
8 июля 2023 г. в 09:44
Примечания:
погнали..
Примечания:
отзывы хочу отзывы