САПР в Мистрале

Прошло восемь недель с тех пор, как команда САПР вместе с Блейк, Саном и их союзниками из команд РСПТ и ВВСР сразились с Белым Клыком в доках Вейла и остановили крупное ограбление. С тех пор не произошло что-либо значимое. Занятия велись, как и раньше, к ним присоединился Сан Вуконг, студент академии Хейвен, и несколько учеников из академии Шейд, что прибыли с опозданием на несколько дней по причине ненастной погоды и неисправности двигателя их Буллхеда. Команда САПР пережила наказание за свои действия в доках и промежуточные экзамены, Руби и Жон даже сумели получить проходные баллы по всем предметам, хотя и прошли по самой грани. Зима пришла и ушла, уступив место весне, а вместе с ней и каникулам. Именно это и привело команду САПР на борт дирижабля, летящего по зелёным просторам А́нимы и направляющегося к городу Мистраль. Сансет никогда раньше не была в Мистрале. Она даже никогда раньше не была в А́ниме. Честно говоря, путешествие в Бикон было её первым путешествием вне Солитаса с тех пор, как она оказалась в Ремнанте, что было одной из причин, по которым она приняла приглашение Пирры провести с ней весенние каникулы в Мистрале. И пока что она об этом не жалела. Даже если они ещё не долетели до самого города Мистраль, Сансет уже находила это путешествие захватывающим. Четверо членов команды САПР отправились на дирижабле Вейла в портовый город Мистраля в заливе Эдо и провели там ночь, прежде чем сесть на частный дирижабль Мистраля, специально заказанный для Пирры и её гостей её матерью. Уже одно лишь присутствие в королевстве Мистраль открыло Сансет глаза: и одежда, и манеры поведения были так непохожи ни на что в Вейле или Атласе. В портовом городе царила отчётливая атмосфера прошлого, и даже если это была просто оболочка, прикрывающая настоящее, это всё равно было чем-то, что Сансет находила интересным и приятным. Одежда была другой, и, хотя Сансет она не очень пришлась по вкусу, сам факт того, что она была другой и не однородной, как в Вейле или Атласе... заинтриговал её. Теперь же они приближались к самому Мистралю, и ей уже не терпелось поскорее увидеть сам город со всех возможных ракурсов. Частный дирижабль был меньше коммерческого, перевозившего их через океан, но Сансет заинтересовал не меньший размер, а то, что она заметила во всех технологиях Мистраля. В то время как технологии Атласа славились своим прогрессом и изощрённостью, а творения Вейла явно намеревались идти по схожему пути модернизации, этот мистральский дирижабль, казалось, был спроектирован так, чтобы выглядеть менее высокотехнологичным, чем должен быть. На самом деле, дирижабль Мистраля, казалось, находился всего лишь в одном маленьком шаге от дирижаблей Эквестрии, что курсировали по небу вокруг Кантерлота или перевозили пассажиров из столицы в Мэйнхэттен и обратно. Сансет никак не могла для себя решить, абсурдно ли это, или же забавно. Сансет стояла у края главного отсека дирижабля, положив руку на стену, чтобы не упасть. Крылья воздушного корабля, взмахивающие вверх и вниз, выглядели так, будто были сделаны из бамбука и холста, но на самом деле это было не так. Сансет сомневалась, что этот дирижабль и вправду сильно отличается от своих зарубежных аналогов: кажется, Мистраль просто хотел, чтобы всё выглядело по-старинному. Это было завораживающе и, если быть до конца честной, очень напоминало ей о доме. Иностранный турист из какой-то далёкой страны, посетив Эквестрию, мог бы подумать, что Кантерлот безнадёжно отстал, погряз в прошлом, в то время как такие города, как Мейнхэттен, вели Эквестрию в новое светлое будущее, но это было не так. Кантерлот был столь же развит, сколь и любой другой город в королевстве - он просто отказался от гипермодернизированной эстетики молодых городов в пользу сохранения архаичной планировки и классической архитектуры. Но это было не более чем ширмой: сдвинь её, и за ней не найдётся подлинной древности. Сансет подозревала, что в Мистрале было почти то же самое. Пока ветер развевал её волосы, она задавалась вопросом, почему мистральцы захотели маскировать свой технологический прогресс за видимостью традиций. В случае с Кантерлотом Сансет всегда подозревала, что Селестия имеет к этому прямое отношение: хотя принцессу нельзя было обвинить в торможении прогресса своей нации, Сансет верила, что она предпочла бы жить в месте, что внешне напоминало бы ей мир, в котором она выросла, и кто мог винить её за это? После всего, что она делала для Эквестрии на протяжении веков своего мудрого правления, она имела право на то, чтобы её архитектурные вкусы удовлетворялись в пределах её столицы. Однако это не могло объяснить, что двигало Мистралем в стремлении к внешней отсталости. Что было тому причиной, если не было бессмертной королевы, что хотела любоваться знакомым видом через своё окно? Сансет бросила взгляд через плечо на Пирру, которая вместе с Руби изо всех сил старалась утешить Жона, пока тот страдал от морской болезни. В сверкающих доспехах, с копьём и щитом за спиной она была похожа на воительницу из далёкого прошлого, и всё же не было ничего по-настоящему старинного в копье, что по команде могло превратиться в меч или винтовку. Да и не то чтобы её доспехи действительно были бронзовыми: скорее всего, это была позолоченная сталь, выглядевшая, как бронза. Маскирование новых атрибутов под старые, но не более. Затем Сансет вспомнила о словах Пирры, явно не придуманных на ходу, но произнесённых по памяти, когда она разблокировала ауру Жона. Она вспомнила о благоговении, с которым Пирра относилась к ауре, о том, как она говорила о судьбе - слове, что Сансет ни разу не слышала из уст вейловца. Сансет вспомнила даже и о сдержанности и манерах Пирры, столь отличающихся от буйной выразительности Руби или Жона. Было в этом, без сомнения, что-то старомодное - порой Пирра казалась почти такой же чужой этому миру, как и сама Сансет: продукт давно ушедшей эпохи героев, призванный в современный мир и вооружённый его новейшим оружием. Возможно, дело было не только в Пирре, но и в самом Мистрале. — Мисс Никос, — крикнул пилот из кабины, — мы приближаемся к Мистралю. Лицо Пирры немного просветлело, и она начала подниматься, но потом заколебалась: — Жон, ты...? Жон отмахнулся от неё.  — Я в порядке. Идите. Вы обе. — Уверен? — с тревогой спросила Руби. Жон кивнул:  — Ты же не хочешь упустить шанс увидеть Мистраль с неба, не так ли? Пирра улыбнулась.  — Спасибо, — сказала она, прежде чем быстро присоединиться к Сансет, выглядывающей из воздушного корабля. Мгновением позже за ней последовала Руби. Она пригнулась под обеими более высокими девушками, хотя и сама Сансет немного согнула колени, чтобы Пирра могла видеть поверх неё. Ветерок трепал их волосы, играясь с огненными локонами и заставляя их струиться позади своих обладательниц. В поле зрения появился город Мистраль, сердце восточного королевства. Казалось, он был ещё далеко, хотя с каждым мгновением приближался. Впрочем, несмотря на расстояние, город уже казался великолепным. Прекрасный и величественный, он возвышался на горной вершине, множество его башен вздымались над пышной зеленью, покрывавшей склоны горы - они были словно драгоценные жемчужины в изумрудной броши. Самой высокой - и внешне, и фактически - была мистральская башня связи: белая башня была так высока, что, словно копьё, пронзала сами облака. Когда воздушный корабль поднёс их ближе, Сансет смогла различить больше деталей. Её взгляд был прикован к водопаду, что начинался под башней и стекал по склону горы, прорезая центр города сапфировым потоком. Хотя гора, на которой распологался Мистраль, была частью горного хребта, его жители не стали колонизировать соседние возвышенности, чтобы растянуть свой город по всему горному хребту. Скорее, они заняли долины, лежавшие между вершинами: там расположились города-спутники - Винди Паф на севере и Кучинаши на юге, - а всё остальное пространство заняли богатые сельскохозяйственные угодья, приютившиеся в тени Мистраля и находившиеся под защитой мистральского оружия. Сбегавший по склону горы водопад питал множество змееобразно скользивших по зелени ручейков, которые орошали поля и сады, снабжавшие город зерном, фруктами и овощами, а на склонах других гор пастухи и земледельцы разводили овец, коз и крупный рогатый скот. — Красиво, правда ведь? — спросила Пирра позади Сансет. — Да, конечно, — ответила Сансет, хотя на деле не очень внимательно смотрела на город. В своём воображении она видела ещё один город поверх Мистраля - Кантерлот со множеством башен и дремлющих шпилей, увенчанных сверкающим золотом, со множеством ярких знамён, развевающихся на утреннем ветру. Кантерлот прекрасный, Кантерлот великолепный, Кантерлот - место и источник добродетели и мудрости, Кантерлот... её дом. Дом, который она оставила, чтобы больше никогда не увидеть. Это было правильное решение, и я лишь выиграла от него. Если бы она не оставила Кантерлот и свой мир позади, то осталась бы маленькой и незначительной единорожкой, неудачницей, напрасно растратившей свою энергию и потенциал, низведшей себя до нуля в общей картине мира. Если бы она не покинула Кантерлот и свой мир, то никогда бы не встретила Пирру, Руби и Жона, она бы никогда не стала лидером команды, у неё никогда не было бы нынешней жизни, что так подходила ей. Я не знаю, гордиться ли мне тем, что ты решила посвятить себя защите и служению другим, или ужасаться тому факту, что ты живёшь в мире, что требует такой преданности. Так написала Селестия после того, как Сансет объяснила ей общее состояние Ремнанта и что влечёт за собой выбранный ею путь охотницы. Она вполне могла прийти в ужас, потому что это и вправду был довольно ужасный мир, если перестать принимать статус-кво как должное и посмотреть со стороны. Что могла понять об этом мире из её рассказа тысячелетняя королева, Сансет и подумать боялась. Оставался только вопрос, почему Селестия не прибежала после её рассказа в Ремнант или не послала Твайлайт или Каденс, чтобы "спасти мир", но, возможно, у неё были на то причины. Раз уж существовало волшебное зеркало, значит два мира уже сталкивались в прошлом. Воздушный корабль приземлился на стыковочную площадку и Сансет немного удивилась, увидев её пустой.  — Никаких ликующих толп обожающих поклонников? — Не всё, что я делаю, является достоянием общественности, — ответила Пирра, помогая Жону спуститься на посадочную площадку. Сансет хмыкнула.  — Как ты себя чувствуешь? — спросила она Жона и нахмурилась. — Знаешь, я не могу не заметить, что у тебя не было никаких проблем с укачиванием, когда мы летали в лес на практические занятия по изучению гримм или когда мы летали в Вечную Осень и обратно, если уж на то пошло. Твоё укачивание достаточно избирательно. Жон нервно рассмеялся:  — Это потому, что это не совсем морская болезнь. Я просто подумал, что это звучит немного не так жалко, как нервозность. — Нервозность? — недоумённо повторила Руби. — Конечно, в первый день в школе я тоже очень нервничала, но... сейчас? Как ты можешь нервничать здесь больше, чем летая в лес, кишащий гримм? — Потому что в лесу ждали только гримм, — объяснил Жон, — а не мать Пирры. — О, — Пирра приняла крайне виноватый вид. — Я... я понимаю. Жон, если ты не хотел ехать, тогда... — Дело не в этом, — быстро перебил её Жон. — Я просто... я не хочу... я боюсь, что я... неважно. Мы можем не говорить об этом? — Конечно, если ты не хочешь, — сказала Пирра. — Я надеюсь, вы обнаружите, что эта поездка стоила затраченных усилий. Я... У меня никогда раньше не было возможности делить свой дом с кем-то. Я действительно хочу, чтобы вы все хорошо провели время. — И мы это сделаем, — заверила её Руби. — У нас будут лучшие весенние каникулы! Жон кивнул и попытался улыбнуться.  — Без сомнений. Это будет здорово. — Я уже ни о чём не жалею, — заявила Сансет. — Этот вид был... Скажем так, Вейлу нужно начать улучшать свою архитектуру. — Это было красиво, — согласилась Руби. — Уверена, нам тут понравится. Сансет ухмыльнулась:  — Единственное, чего не хватало, так это звука серебряных труб, и чтобы люди кричали: "Защитник Мистраля вернулся!" Пирра усмехнулась в ответ: — Я рада сообщить, что этого никогда не случалось. — Просто подожди, пока ты не выиграешь фестиваль Вайтела, — уверенно сказала ей Сансет. — Итак, куда теперь? — В мой дом, — сказала Пирра. — Следуете за мной, — она пошла вперёд, волоча за собой свой чемодан на колёсиках, остальные же последовали за ней. Сансет сохраняла свою веру в то, что под фасадом неизменной древности Мистраль был таким же современным и продвинутым, как Вейл, но она должна была признать, что по крайней мере в одном направлении тут сохранилась относительная древность: на дорогах не было машин. Улицы были так узки и извилисты, что не могли их вместить, да и ступенчатая природа города ничем не могла помочь в этом отношении. Сансет сначала удивилась, когда Пирра пошла пешком, и ещё больше удивилась, когда заметила полное отсутствие звука двигателей вокруг: только шаги, разговоры и вездесущий грохот водопада. Ни одного автомобиля, мотоцикла или грузовика не было не то что видно - даже слышно. — Как город, Мистраль намного меньше, чем Вейл, — объяснила Пирра, ведя их по улице, тянущейся между рядами больших, обширных домов, возвышавшихся за прочными стенами, которые, как предпологала Сансет, были предназначены только для того, чтобы оградить дома от уличного сброда. — И поэтому не так уж трудно идти пешком. — Но, с другой стороны, законы королевства простираются гораздо дальше, верно? — спросила Сансет. — Словосочетание "за пределами королевства" здесь не так уж много значит. — Верно, — кивнула Пирра. — Поселения всей А́нимы признают власть Совета Мистраля, — она улыбнулась. — Ты читала об этом? — Немного, — ответила Сансет, хотя многое она узнала на уроках истории. — Я не хотела, чтобы тебе пришлось отвечать на каждый бессмысленный вопрос, что у меня может возникнуть. Они миновали пару стражников или копов, хотя из-за их одежды Сансет не могла не думать о них, как о стражниках: они, словно воины древности, были одеты в доспехи, имевшие вид металлических пластин, скреплённых кожей, и их образ дополняли высокие шлемы с гребнями. Впрочем, они были вооружены очень современными атласианскими винтовками, которые доказывали, что Сансет - по крайней мере, к её собственному удовлетворению - была права в своей догадке. Пирра привела их к большому дому, возвышавшемуся из-за белой стены и занимавшему заднюю часть тупика. Путь за стену преграждали ворота, выкрашенные в красный цвет и оборудованные системой внутренней связи, установленной справа. Даже находясь за стеной, Сансет уже могла понять, что "особняк" - более подходящее слово для этого места, нежели "дом". Здание поднималось вверх, а не расползалось по сторонам, хотя места для этого было явно достаточно. Сансет полагала, что в этом городе, как и в Кантерлоте, пустая трата пространства была высшим проявлением богатства. Главный дом - белый, с красной черепичной крышей, поднимающейся под крутым углом - был окружен несколькими башнями, и казалось, что все верхние окна выходили на просторные балконы. Глаза Жона широко раскрылись, как и рот.  — Ты... ты живёшь здесь? Да это же дворец! Не стоит преувеличивать, подумала Сансет, которая, в отличие от Жона, выросла во дворце. Конечно, это было впечатляющее место, но дворец? Нет. Это был дом богатой семьи, но не более того. Достаточно было один раз взглянуть на настоящий дворец, сияющий лучезарным светом во всём своём великолепии, чтобы оценить разницу. Пирра выглядела смущённой трепетом Жона. Слегка покраснев, она отвела от него взгляд.  — Да, ну... пойдём, а? — она поспешно приблизилась к устройству связи, установленному рядом с воротами, и нажала зелёную кнопку. Экран в верхней части металлической панели ненадолго вспыхнул, прежде чем раздался голос:  — Добро пожаловать домой, юная госпожа. Ворота открылись, их створки распахнулись в обе стороны с грохотом двигателей. Жон и Руби ахнули, когда Пирра повела их через ворота. Те закрылись, как только они миновали их, и Сансет и остальные последовали за Пиррой через территорию к дому. Пространство, которое семья Никос не застроила, не было совсем потрачено впустую: дорожка из белого камня, ведущая к дому, пролегала через пышный сад. Цветущие вишнёвые деревья перемежались с разноцветными клумбами, фонтаны весело журчали среди ухоженных альпинариев, а бронзовые статуи героев, вооружённых и одетых для войны, пафосно глядели с мраморных постаментов на ухоженные лужайки. Глаза Руби были широко раскрыты и сияли от восхищения.  — Всё так красиво... На лице Пирры заиграла ласковая улыбка:  — Я рада, что вы смогли приехать сюда весной, когда цветёт вишня, — сказала она. Её улыбка немного померкла. — Увы, они слишком недолго цветут и слишком рано опадают. Лёгкий ветерок сорвал несколько цветков с деревьев, разбрасывая по пути их лепестки. — Это невероятно, — прошептал Жон, поворачиваясь то туда, то сюда, пока шёл по тропинке. — Тебе это нравится? — с тревогой спросила Пирра. — Конечно! — ответил Жон, повернувшись к ней с лучезарным выражением лица. — Это место прекрасно! Казалось, с плеч Пирры свалился огромный груз беспокойства: её походка стала легче и глаза заблестели немного ярче, когда она сказала: — Я так рада! Я правда хотела, чтобы вам тут понравилось. — Эти статуи, — начала Сансет. — Они чисто декоративные или...? — Мои предки, — ответила Пирра. — Я бы вас познакомила, так сказать, но вам, вероятно, следует сначала познакомиться с моей матерью. Главные двери дома были такими же красными, как и внешние ворота, с большими золотыми ручками-гонгами, что оказались совершенно ненужными, поскольку двери распахнулись, как только они приблизились. Четвёрка ступила на малиновый ковёр и вошла в просторный зал, украшенный мрамором и золотом и освещённый мерцающими огнями множества фонарей. Ковёр вёл к большой разветвлённой лестнице, и по обеим сторонам ковра выстроились два ряда служанок в чёрных платьях и белых фартуках. Они сложили перед собой руки, кланяясь и чуть ли не припевая: — Добро пожаловать домой, леди Пирра. Смущение и скованность Пирры быстро и заметно вернулись, и она посмотрела себе под ноги.  — Да, спасибо, — пробормотала она приглушённым тоном. — Добро пожаловать домой! — этот новый голос исходил не от кого-то из слуг в холле, а от женщины, что сейчас спускалась по лестнице. На вид она была среднего возраста, её волосы когда-то были такими же красными, как у Пирры, но теперь в них виднелись седые пряди. Годы начали брать своё, что слегка отражалось и на лице, и в походке: она шла, слегка прихрамывая, держась одной рукой за перила, хотя и трости в её руках не было. — Добро пожаловать домой, — повторила она, сходя к подножию лестницы. — Моё дитя, моя дочь, мой величайший и любимейший чемпион Мистраля. Добро пожаловать домой, — она была одета в струящееся платье малинового и золотого цветов, с длинными открытыми рукавами, что почти скрывали её руки, и длинным шлейфом, что развевался за её спиной, пока она спускалась на ковёр к Пирре и остальным. Пирра склонила голову:  — Мама. Они были почти одного роста, и у обеих были одинаковые зелёные глаза. Сансет не удивилась бы, узнав, что в юности эта пожилая женщина выглядела почти так же, как Пирра сейчас. Даже теперь, хотя возраст, несомненно, наложил на неё свой отпечаток, она не была по-старчески некрасивой. Мать Пирры на мгновение обняла дочь и поцеловала её в лоб, и только после этого она обратила свой взор на спутников Пирры. — Мама, — быстро сказала Пирра. — Спасибо, что пригласила моих друзей в наш дом. Жон, Сансет, Руби, это моя мама, леди Ипполита Никос. Мама, позволь мне представить Жона Арка, моего партнёра. Жон улыбнулся, протягивая руку:  — Приятно познакомиться, э-э, мэм. У вас прекрасный дом. Пожилая женщина посмотрела на него, как на слизь, в её зеленых глазах - их цвет был таким же, как и у дочери, но, в отличие от глаз Пирры, они были лишены какой-либо теплоты, - сквозило презрение. Рука Жона осталась невзятой, тянущейся в пустоту. Улыбка Жона начала таять, а его рука слегка задрожала. — Очаровательно, мистер Арк, — сказала она холодным голосом. Что бы она о нём не думала, она была явно не очарована. Пирра выглядела так виновато, что можно было подумать, будто это она оскорбляет Жона.  — Также позволь мне представить мою подругу и товарища по команде Руби Роуз. Приём Жона, похоже, вселил в Руби неуверенность и запугал. Она держала сцепленные руки перед собой и с трудом смотрела на леди Никос.  — Здравствуйте, — пробормотала она. Взгляд леди Никос задержался на Руби, в её зелёных глазах мелькнуло удивление, но она ничего не сказала. Пирра стала выглядеть совершенно несчастной. Её голос дрожал, когда она сказала: — А это лидер моей команды, Сансет Шиммер. Прошло много времени с тех пор, как Сансет в последний раз была при дворе, где ей нужно было держаться высоких манер, но, к своему счастью, она обнаружила, что опыт, который она получила под опекой Селестии, не был забыт ею. Хотя "навыки" и не использовались, они просто дремали где-то в глубине её разума, ожидая, когда их снова применят. Она не сложила руки, когда кланялась, потому что из её наблюдений за горничними ей стало ясно, что так поклоняются слуги, а Сансет Шиммер слугой не была. Вместо этого она широко раскинула руки по обе стороны от себя, подняла голову так, чтобы смотреть прямо в лицо леди Никос и, скрестив одну ногу за другой, низко поклонилась от талии. — Леди Никос, благодарю вас за гостеприимство. Для меня честь быть гостем в вашем доме. Жон издал какой-то задыхающийся звук, и, когда Сансет встала, она увидела, что он, Руби и Пирра уставились на неё так, будто у неё выросла вторая голова. Что? То, что я не веду себя так манерно всё время, не означает, что я не могу. Я не варвар вообще-то. Леди Никос мгновение смотрела на неё, с любопытством приподняв одну бровь. Её губы на мгновение дёрнулись. Сансет удивилась, что взгляд женщины не задержался на её животных чертах, хотя это должно было быть очевидно: Пирра никогда не выказывала никакого внимания к таким вещам, и её толерантность должна была откуда-то взяться. — Добро пожаловать, мисс Шиммер, — сказала леди Никос. — Пожалуйста, наслаждайтесь роскошью этого дома так, будто он ваш. Если вам что-либо понадобится, слуги охотно позаботятся об этом. Комнаты для гостей уже приготовлены - я полагаю, что вы устали от своего путешествия. Ужин будет в семь. Пирра, ты навестишь своего отца? Пирра склонила голову:  — С твоего позволения, мама. — Конечно, — сказала леди Никос. — Без сомнения, он будет рад твоему возвращению почти так же, как я. Когда ты закончишь, нам нужно будет поговорить. Пирра вздохнула.  — Да, мама. Кого-то ждёт неприятный разговор, подумала Сансет. — Айрис, отнеси багаж моей дочери в её комнату и распакуй его. — Как пожелаете, моя госпожа. — Что касается остальных, — продолжила леди Никос, — Гестия, покажи нашим гостям приготовленные для них комнаты, чтобы они могли отдохнуть. Одна из служанок сделала реверанс:  — Сию минуту, моя госпожа. Следуйте за мной, пожалуйста.

***

Пирра поместила кристалл огненной пыли в лампу, и его свет озарял ей путь, пока она спускалась по ступеням в склеп. Этот дом ремонтировался и перестраивался на протяжении многих лет, но его основу заложили давно. Много веков назад его построила знатная мистральская семья, Эмиллии, но эта кровная линия трагически оборвалась во время Великой Войны, и семья Никос приобрела этот дом после того, как прапрапрадед Пирры отрёкся от престола в конце той самой войны. Этот дом был старым. Чего нельзя было сказать об этом склепе. Семья Никос всегда держала своих мертвецов в пределах досягаемости: под Хризантемовым Дворцом находились саркофаги многих императоров и принцев прошлого и, как говорили, самого Тесея, основателя города. Сейчас дворец принадлежал линии наместников, дому Фракс: это были родственники лорда Диомеда, чьи останки также лежали под тем дворцом. И хотя дом Фракс не позволял никому постороннему тревожить покой древних Никосов, они также не давали к ним доступа и нынешним потомкам древней линии Никос. Из-за этого "менее" древним предкам Пирры пришлось создать новый склеп, чтобы продолжить свои старые традиции. — Почтенные предки, — уважительно произнесла Пирра, спустившись по ступенькам и войдя в склеп. Только горящий в лампе кристалл огненной пыли позволял ей видеть что-либо в этом тёмном и мрачном месте. Воздух был холодным и сухим, огромные каменные гробницы были расставлены по обеим сторонам от главного прохода, а на крышках саркофагов находились каменные изображения тех, кто находился внутри. Их глаза были закрыты, у одних руки были сцеплены на груди, другие же крепко сжимали в них мечи или копья. Здесь же лежал последний император Мистраля и его трое сыновей, которых он потерял в Великой Войне, здесь лежал её прапрадед, последний принц, переживший войну, и все прочие члены дома Никос по крови или браку до её матери. Здесь же будут лежать и останки Пирры, когда придёт её час. Пирра молилась, чтобы этот день, хотя и неизбежный, наступил бы через много лет. Через так много лет, что она бы успела испытать счастье, побыть со своими новыми друзьями, познать любовь, родить собственного ребёнка и увидеть, как он вырастет большим, сильным и добрым. Пирра надеялась, что судьба будет к ней благосклонна. Воздух в склепе был затхлым и кишел призраками, духи её предков наблюдали за ней, пока она шла во тьме, освещая путь только маленькой лампой. Пирра остановилась перед могилой своего отца. Ахиллес Никос был запечатлён в камне как мужчина высокого роста, с гибкими конечностями, гладко выбритый, но с длинными волосами, спускающимися ниже плеч. Он был изображён в своих доспехах, с мечом у груди. Пирра знала, что его меч и доспехи лежали в гробнице вместе с ним. Лицо у него было юное, и то было лицо человека, павшего раньше времени. Выражение его лица было суровым, исполненным достоинства и покоя, лишённым даже намёка на улыбку. По крайней мере, так помнила Пирра: в то время она была очень молода. — Отец, — начала Пирра, ставя лампу на пол склепа. — Я... я вернулась домой. Не навсегда, конечно, а только на весенние каникулы, — она на мгновение заколебалась. — Я привела с собой своих друзей и товарищей по команде: Жона, Руби и Сансет. Да, отец, теперь у меня есть друзья. Трое друзей, что доверяют мне свою жизнь. Я чувствую это, когда я с ними. Они относятся ко мне... они относятся ко мне как к человеку. Когда я с ними, я не "Непобедимая Девушка", не "чемпион Мистраля" или "Принцесса Без Короны", я не ходячая и говорящая боевая кукла... Я Пирра Никос, — ну, большую часть времени: порой она чувствовала на себе взгляд Сансет, будто та уже прикидывает, куда поставить кубок за победу в турнире Вайтела. Но Сансет Шиммер без амбиций - это не Сансет Шиммер, да и дальше взглядов дело не заходило, так что Пирра просто игнорировала это. — Я бы хотела, чтобы ты мог встретиться с ними, — сказала она. — Я бы хотела, чтобы ты мог сказать мне, что я сделала правильный выбор, что мне очень повезло с ними. Я бы хотела, чтобы я могла спросить тебя, как поговорить с Жоном и ты мог ответить мне. Я бы хотела, чтобы ты был здесь, рядом со мной, по-настоящему, — она опустилась на колени и закрыла глаза, прислонившись лбом к камню. — Я скучаю по тебе, папа. Она оставалась внизу в склепе ещё некоторое время, окружённая призраками своих предков, и только когда кристалл огненной пыли в лампе начал догорать, она встала на ноги и пошла, её шаги эхом отдавались в тишине и темноте, пока она поднималась из склепа обратно в дом. — Привет, Пирра. Пирра остановилась. Руби стояла неподалёку, одной рукой теребя рукав второй. Она выглядела немного неловко. — Руби, — удивлённо пробормотала Пирра. — Что ты здесь делаешь? Что-то не так? — Нет, — быстро ответила Руби. — Я просто... я услышала, куда ты идёшь, и не хотела беспокоить тебя там, внизу, но... ну, когда я возвращаюсь после визита к маме, я всегда рада, если меня кто-то ждёт. На лице Пирры расцвела улыбка: — Ты очень милая девушка, спасибо. Щёки Руби слегка покраснели.  — Не за что, это пустяки. — Нет, — настояла Пирра. — Это многое для меня значит, — она указала на низкую каменную скамейку, находившуюся недалеко от мраморной стены. — Может, присядем? — Хорошо, — мягко сказала Руби. — Я имею в виду, если ты хочешь. — Да, — ответила Пирра с такой же нежностью в голосе. Вместе они подошли к скамейке и сели. Пирра поставила лампу и какое-то время играла со своим длинным красным поясом, перебирая пальцами ткань. Руби села рядом с ней и стала молча ждать, позволив Пирре начать разговор. — Это... это может звучать ужасно эгоистично, — признала Пирра, — но иногда я задаюсь вопросом, почему он это сделал. Руби непонимающе моргнула.  — Ты имеешь в виду... — Почему он стал охотником, — объяснила Пирра. — Или точнее, почему он продолжил быть охотником. Мой отец не родился в семье Никос - родословная идёт через мою мать, чьё имя он взял после их свадьбы, - но после того, как он женился на моей матери, семейное состояние могло бы обеспечить ему жизнь в роскоши, если бы он решил вообще ничего не делать, кроме как... быть преданным мужем и любящим отцом для своих детей. — Я не знала, что у тебя есть братья или сёстры, — пробормотала Руби. — У меня их нет, — быстро сказала Пирра. — Но могли бы быть, если бы... Бывают моменты, когда я не могу не задаться вопросом, почему их нет. Руби какое-то время не отвечала, но всё же протянула руку, взяла ладонь Пирры в свою и ободряюще сжала её.  — Я тоже спрашиваю себя об этом, — призналась она. — Не там, где может услышать папа, или Янг, или дядя Кроу, потому что... потому что, как ты и сказала, это кажется эгоистичным. Неправильно спрашивать, чем таким мама занималась, что это было важнее её семьи. Я знаю, что она умерла ради всего человечества, и я знаю, что это то, что должна делать любая охотница, но тем не менее бывают моменты, когда я так... — Так зла, — прошептала Пирра. — Но ты не можешь показывать свою злость, так что в итоге ты продолжаешь... — Держать всё запертым внутри, — закончила Руби за них обеих. — Я знаю, что то, что делала моя мама, было благородно и хорошо - и я предполагаю, что с твоим отцом также, - но, хотя я хотела бы сказать, что это единственное, что я чувствую в своём сердце... это не так. Эгоистично желать, чтобы они были здесь, с нами, но, может быть... может быть, это нормально. — Надеюсь, — тихо сказала Пирра, сжимая руку Руби. — Так же, как я надеюсь, что лёгкое лицемерие тоже приемлемо. — Лицемерие? — Мы идём по их стопам, не так ли? — риторически спросила Пирра. — Мы идём по их пути, может, и конец наш будет таким же? — Надеюсь, что нет, — сказала Руби. — Я бы предпочла, чтобы все мы жили долго и счастливо, как герои в книгах, а не... ну, вместо того, чтобы наши дети сидели здесь и задавались вопросом, нормально ли для них злиться на нас. Пирра тихонько усмехнулась:  — Я... Книги моей культуры имеют меньше счастливых концов, чем твои, — призналась она. — Но я бы тоже предпочла это. Я бы предпочла конец, в котором я могу... где я могу иметь всё, что хочу, — она фыркнула. — Это ещё больший эгоизм. — Что ты имеешь в виду? — спросила Руби. — Я имею в виду... — Пирра собралась с мыслями. — В великих эпосах мистральской культуры короли и герои известны как "пастухи народа". Руби моргнула:  — Ты назвала меня так в общежитии после... после того, как Сансет тебя расстроила. Пирра улыбнулась: — Эта метафора указывает на обязанность лорда защищать свой народ от зла, как пастух защищает своё стадо от волков и медведей. Защищать других, как ты, Руби Роуз, и... и я не хочу тебя обижать, но ты не была воспитана на этом духе древних героев, и всё же... многие благородные дома, такие как Фракс, Рутулус, Минг - все они и многие другие погрязли в коррупции. Они ищут личного богатства и действуют лишь в своих интересах, забывая о нашем древнем городе. Я... это прозвучит очень высокомерно, но я хотела бы соответствовать идеалам наших предков и заслуженной ими чести, что сделала наши семьи великими. Вот почему я решила стать охотницей, чтобы защитить мир и доказать, что я достойна привилегий, которыми я была благословлена. Это моё желание, моя судьба, это... золотая скала в центре моей души. Пирра на мгновение замолчала, потом добавила: — Но всё же я одновременно чувствую и другие желания, разбивающиеся, словно волны, об эту скалу. — Чтобы скала исчезла, — пробормотала Руби. — Чтобы не чувствовать ничего из этого, чтобы не нести груз на своих плечах. Пирра посмотрела на неё.  — Точно, — признала она. — Сделать то, чего не смогли ни мой отец, ни твоя мать... уйти и оставить это позади. Жить... нормальной жизнью. Руби склонила голову набок.  — Хм, — промычала она. — Я не вижу этого. Пирра нахмурилась.  — Что ты имеешь в виду? — Я просто не думаю, что в тебе есть силы уйти, — сказала Руби. — Даже если... даже если ты захочешь. — Полагаю, это... мило с твоей стороны, — Пирра неловко улыбнулась. — Но я не так благородна, как ты. — Я так не думаю, — возразила Руби. — В любом случае, дело не в этом, а в том, что... ты не обязана помогать Жону, но ты всё равно делаешь это. Как бы другие ни думали, что правильно, а что нет, ты всё равно поступаешь по зову сердца. Как ты и сказала, это твоя скала, и никакие волны не сломают её. Пирра посмотрела на красный пояс в своих руках.  — Нет, я полагаю, не сломают, — мягко согласилась она с лёгким оттенком меланхолии в голосе. — Я только надеюсь... что смогу быть счастлива, несмотря ни на что. — Это не эгоистично, — уверенно сказала ей Руби. — Всем позволено быть счастливыми, даже охотникам и охотницам. Долго и счастливо, помнишь? — Я совершенно согласна, мисс Роуз, — заявила леди Никос, выходя из-за угла, шлейф её длинного платья волочился за ней по полированным плиткам пола. — Бескорыстность достойна восхищения, но все добродетели, доведённые до крайности, могут стать пороками, а бескорыстие, что вообще не допускает мыслей о себе, доведёт лишь до могилы, — она сделала паузу. — Пирра, я хотела бы видеть тебя в своём кабинете. Пирра поднялась на ноги. Как много ты подслушала?  — Конечно, мама, — пробормотала она. Она посмотрела на Руби и поняла, что всё ещё держит её за руку. — Спасибо, Руби, — сказала она, отпуская её. Она чувствовала себя более чем виноватой из-за того, что ушла и оставила Руби на милость матери - пожалуйста, будь с ней нежнее, мама, - но раз уж слово матери уже прозвучало, ей ничего не оставалось делать, кроме как подчиняться. Итак, Пирра направилась к кабинету своей матери и оставила Руби одну.

***

Руби отвела взгляд. Мама Пирры... немного её запугала. Ещё хуже то, что Руби была совершенно уверена, что леди Никос не пыталась её запугать. Но её пронизывающий взгляд... Её глаза были того же цвета, что и у Пирры, но в них совершенно не хватало её доброты. Руби нервно скрестила руки под грудью, медленно сжимая и разжимая ладони обеих рук, ожидая слов леди Никос. — Вы кажетесь очень молодой, — заметила леди Никос. — Сколько вам лет, мисс Роуз? — Мне, эм, мне пятнадцать, — пробормотала Руби. — Действительно? — произнесла в ответ леди Никос. Она позволила тишине завладеть помещением на несколько мгновений. — Злиться допустимо, мисс Роуз. — А? — Я злилась на своего мужа все эти годы и до сих пор злюсь, — продолжила леди Никос. — Я думаю... я думаю, что если я не буду злиться, это будет значить... что я больше не люблю его. Челюсть Руби отвисла. Она не знала, что ей на это ответить. Она не была уверена, должна ли она вообще что-то говорить. — Вы заблудились, мисс Роуз? — спросила леди Никос. — Эм, нет, — пробормотала Руби. Леди Никос подняла одну бровь. — Нет... моя леди? Миледи? — Если вы не можете найти путь к желаемому месту, в поместье есть огромное количество колокольчиков, коими можно привлечь внимание слуг, что сопроводят вас... или сообщат вам о запрете, если это место находится за пределами допустимых для гостей границ. Я уверена, что Пирра проведёт вам экскурсию позже, а сейчас я хотела бы поговорить со своей дочерью. — Конечно. Леди Никос слегка фыркнула.  — До свидания, мисс Роуз, — она отвернулась. — До свидания, мо... миледи, — очень нервно сказала Руби. — И спасибо, — добавила она очень тихо, так тихо, что леди Никос и не услышала, а если услышала, то не ответила.

***

Пирре не нравился кабинет матери. Причина тому была проста: всё в этой комнате говорило о Пирре. Здесь было множество фотографий - но только тех, где Пирра держит кубок, - и вырезок из газет, где Пирру восхваляли за её "подвиги" (как будто победы в каких-то турнирах могут за таковые считаться) и вообще за всё, что угодно. Не знай Пирра свою мать достаточно хорошо, подумала бы, что она заплатила прессе, чтобы она её так восхваляла. Пирре не нравилось сидеть здесь, а хуже всего было то, что куда ни глянь - везде увидишь лицо Пирры. Чтобы не видеть всего "этого", пришлось бы непрерывно смотреть в потолок, но это, конечно же, "некультурно". Не раз и не два говорила ей мать одно и то же: "Пирра, ты - Никос, не тебе глаза отводить, но твоим недругам." Если я отведу взгляд от своего же лица, будет ли это считаться? С моих же фото на меня смотрит такая же "Никос", как я сама. Но нежелание напрягать шею, а также ввязываться в словесную перепалку с матерью, в которой Пирра непременно проиграет, пересилили лёгкий дискомфорт в голове. Думать обо всё этом было всё равно бесполезно, так что Пирра попыталась сосредоточить свой взгляд на других вещах, таких как древний меч на подставке прямо перед ней, статуя её прапрадедушки, повёрнутая лицом к тому месту, где находилось кресло матери, бронзовые слоны, что в настоящее время служили подставками для книг, и статуэтка воина из чёрного дерева эпохи Реставрации. Сейчас дом Никос обладал далеко не такой властью и могуществом, как раньше, но у него всё же оставалось очень много антиквариата и фамильных реликвий, и они были источником большой гордости для её матери. Пирра пожалела, что её мать не проявила такой гордости по отношению к её команде. Дверь открылась. Пирра услышала это, но не обернулась, её мать обошла стол и села напротив дочери. Леди Никос воспользовалась моментом, чтобы собраться, разгладив платье и поправив рукава. Она посмотрела на Пирру.  — Добро пожаловать домой, — сказала она ещё раз. — Спасибо, мама, — тихо сказала Пирра, — и спасибо за то, что позволила мне привести сюда моих товарищей по команде. — Мне было любопытно, что это за люди, — произнесла леди Никос. — Пока что я не особо впечатлена. — Потому что они не умеют кланяться? — Разве ты не рассказала им, что от них здесь ожидается? — спросила леди Никос. — Нет, — призналась Пирра. — Почему нет? — Потому что я пригласила их сюда не для этого, мама, — ответила Пирра. — Они не мистральцы... — Но они в Мистрале, в моём доме, — заявила леди Никос. — Разве я не имею права на хоть каплю уважения под своей собственной крышей? По крайней мере, твой лидер, кажется, имеет некоторое представление о манерах. — Да, — пробормотала Пирра, недоумевая, где и когда Сансет научилась так себя вести. Не за пределами королевств ведь? И всё же не похоже, чтобы она подцепила эти знания в Атласе. Она отбросила эти мысли. — Пожалуйста, мама, не трать все каникулы, оценивая их. Это не... Я хочу, чтобы они хорошо провели здесь время. Я пригласила их, чтобы поделиться своим домом и своей культурой, но не ради твоего одобрения, и я не хочу, чтобы они думали, что именно ради этого я их и пригласила. — Ты хочешь поделиться с ними нашей культурой? — саркастично повторила леди Никос. — Вот наша культура: уважение к древней крови и почитание благородства. — Ты знаешь, что я имею в виду, мама, — мягко сказала Пирра. — Ты имеешь в виду, что хочешь показать им городские ловушки для туристов, словно обычный проводник, или ты предпочитаешь слово "гид"? — правая бровь леди Никос изящно приподнялась. — Поделишься ли ты потом с казной дома Никос своими чаевыми? А после моей смерти ты превратишь наш дом в аттракцион? Лучше скажи мне сейчас, нужно же мне всё подготовить, а то, зная твои способности в саморекламе, боюсь, туристов у тебя не будет, — слова и голос матери были так и пропитаны сарказмом и невесёлой иронией. — Мама, — простонала Пирра, — разве это так неправильно, что я хочу разделить красоту Мистраля со своими товарищами? Леди Никос недовольно поджала губы.  — У тебя есть что-нибудь конкретное на уме? — У меня есть идеи, — ответила Пирра. — Хотя я не уверена, что всё им понравится. — Сансет, подумала она, может понравиться Старый Театр, но вряд ли он заинтересует Жона или Руби. — Стоит посетить Ночной Рынок, Императорские Сады всегда очень красивы и днём, ​​и ночью. — Хм, — леди Никос взяла свиток, лежавший на её столе. — Я была рада узнать, что твои оценки неизменно превосходны, — сказала она. Её взгляд метнулся от свитка к лицу Пирры. — Но я не довольна тем, что твой дисциплинарный послужной список не остался безупречным. Пирра затаила дыхание.  — Это был только один случай, мама. — Ты так говоришь, как будто пропустила срок сдачи какого-то домашнего задания, — резко произнесла леди Никос. — Этим "только одним случаем" было сражение с Белым Клыком! — Это было более восьми недель назад, мама. — И что? Пирра заколебалась.  — И... ты не упомянула об этом в холле. — Некоторые вещи лучше обсуждать с глазу на глаз, согласна? — спросила леди Никос. Она чуть сузила глаза, — Если ты только не хочешь, чтобы я при твоей команде начала обсуждать, как восемь лет назад ты хотела сьесть улитку. Пирра почувствовала, как её щёки краснеют.  — Мы победили и предотвратили кражу крупной партии праха, — она взглянула на стену позади матери. — А ещё я заметила, что твоё недовольство не помешало тебе добавить отчёт по этому поводу на свою стену моих достижений. — Не пытайся быть остроумной, изящества не хватает, — холодно сказала ей леди Никос. — Конечно, ты победила: ты моя дочь и гордость Мистраля. Чтобы какой-то сброд угрожал твоей жизни? — она покачала головой. — Должна признать, я не огорчена тем, что ты таким образом отполировала свою репутацию. Я, однако, немного сбита с толку: ты говорила мне, что хотела отправиться в Бикон в поисках того, что ты называешь "нормальной жизнью", и это то, что ты говорила мисс Роуз, но... — Как долго ты подслушивала мой разговор с Руби, мама? — Но, как только ты прибыла туда, ты ввязалась в сражение с головорезами, — продолжила леди Никос, игнорируя дочь. — Это вряд ли можно назвать нормальной жизнью первокурсника. Пирра какое-то время колебалась.  — У нас... были свои причины, — она замолкла. — Я жду. — Я не могу сказать, мама - это было бы предательством доверия друга. — Хорошо, — кивнула леди Никос. — Я, конечно, не буду просить тебя добровольно лишать себя чести, — она сделала паузу. — Когда новости о твоих усилиях... — Это были усилия моей команды и других моих друзей. — ...дошли до Мистраля, — продолжала леди Никос, снова игнорируя Пирру, — среди тех, кто хвалил твоё мастерство и отвагу, были и те, кто сказал мне, что я должна немедленно вернуть тебя домой, в Мистраль. Директор Лайонхарт позвонил мне и предложил лично облегчить твой перевод в Хейвен. — На каком основании? — взвинченно спросила Пирра. — Поскольку Белый Клык так осмелел, то Вейл явно не является для тебя безопасным местом. — Если ты хочешь, чтобы я участвовала в турнире Вайтела, то мне всё равно придётся отправиться в Вейл, — заметила Пирра. — Я тоже об этом подумала, — согласилась леди Никос. — Именно поэтому ты не покинула Бикон. — И я благодарна за это, — мягко сказала Пирра. — Я не хочу уходить. — Потому что ты не хочешь расставаться со своими товарищами по команде? — Потому что я не хочу расставаться со своими друзьями, — пояснила Пирра. — Хм, — тихо фыркнула леди Никос. — Ну... как прошла твоя первая настоящая схватка? — Я сражалась не только с Белым Клыком, — напомнила Пирра своей матери. — Я сражалась и с гримм, и не раз. — В любом случае, как это было? — спросила леди Никос. — Твой отец говорил мне, что сражаться в поле - совсем другое дело, нежели сражаться на арене. — Что касается боя... я не заметила большой разницы, — призналась Пирра. — Но, думаю, я знаю, что имел в виду отец... Руби... чуть не погибла во время битвы в доках. Это совсем не похоже на турнирное сражение, и куда менее приятно. — И всё же это не омрачает твою решимость? — спросила леди Никос. — Какой трусихой я должна быть, чтобы бросить своих друзей после того, как один из них чуть не умер? — спросила Пирра. — Такую дочь ты хочешь? — Нет, — решительно заявила леди Никос. — Что же касается мисс Роуз... Ты не говорила мне, что она столь молода. — Это имеет значение? — Должно иметь: она должна быть достаточно талантливой, чтобы быть допущенной в Бикон раньше срока. — Она очень талантлива, — сказала Пирра. На лице у неё появилась слабая улыбка. — Пожалуйста, не ревнуй, мама. — Это зависит от того, есть ли у меня повод для ревности, — ответила леди Никос. — Мама- — На этом пока всё, — добавила леди Никос. — Увидимся за ужином. Пирра поднялась на ноги. — Да, мама.

***

Жон застыл возле двери в комнату Сансет, уже подняв руку, но так и не постучав. Честно говоря, Сансет всё ещё пугала его, по крайней мере, немного. Конечно, она на его стороне, за что он был очень благодарен судьбе, но у него всё ещё иногда возникало ощущение, что если "поступил правильно" - это галочка в тесте с несколькими вариантами ответа, то Сансет поставила бы эту галочку только для виду, для "имиджа". Жон прекрасно знал, что не ему судить и проповедовать о "правильных поступках", но это не меняло того факта, что Сансет его нервирует. Но он нуждалсяся в её помощи, чтобы понять, откуда она, кажется, точно знала, что делать в холле, и поэтому он пересилил свою нервозность и постучал в дверь. — Кто там? — спросила Сансет из-за двери. — Это я, — ответил Жон. — Мне надо поговорить с тобой. — Дверь открыта, — ответила Сансет. Жон толкнул старую дверь с дубовыми панелями и вошёл в комнату Сансет. Стены здесь были янтарного цвета, с полосой золотого мрамора, испещрённой чёрными и серыми прожилками, идущей по центру стен. Окон не было, и комнату от балкона отделяли только лишь занавески насыщенного малинового цвета, окаймлённые золотой нитью, с такими же золотыми кисточками на концах. Они лениво колыхались на послеполуденном ветерке. Гобелен с изображением некой героической сцены - какой-то излишне пафосной битвы с гримм - висел на стене напротив кровати, застеленной мягкими шёлковыми простынями. Чемодан Сансет стоял на кровати и был наполовину распакован, хотя многие вещи всё ещё лежали внутри него. Сама Сансет стояла на балконе спиной к двери, положив руки на перила песочного цвета. Тот же ветерок, что двигал занавески, игрался с её волосами, и они мягко развевались в разные стороны. — Что ты думаешь о Мистрале на данный момент? — спросила Сансет, не оборачиваясь. — То, что я видел... это действительно хорошее место, — ответил Жон, закрывая за собой дверь. — Да, действительно хорошее место, — задумчиво пробормотала Сансет. — Я слышала, что Мистраль хуже, чем Атлас, с точки зрения прав фавнов, и это вопиющий позор. Я... — она замолчала, повернувшись лицом к Жону. Девушка выглядела... смущённой? Чего это ей было стыдиться? Жон мысленно прошёлся по её словам, и не нашёл ничего, за что можно было бы стыдиться, разве что её смущало не то, что она сказала, а то, что она почти сказала? Это был единственный ответ, что приходил в голову, но ему казалось, что в этом нет никакого смысла. Сансет откашлялась и посмотрела на пол балкона, полуоперевшись на перила.  — Чем-то могу помочь, Жон? Теперь настал черёд Жона почувствовать укол смущения: когда он вспоминал о том, как мама Пирры смотрела на него, ему хотелось провалиться сквозь землю, а затем поняв, как он, должно быть, сильно смутил Пирру, пожалел, что не остался в Биконе на каникулы.  — Как ты это сделала, Сансет? Откуда ты знала, что делать? Сансет взглянула на него, одна её бровь была немного нахмурена, другая высоко вскинута.  — Ты должен быть немного более конкретным. — Мама Пирры! — воскликнул Жон. — Я же не хотел быть грубым или что-то в этом роде, но ты видела, как она посмотрела на меня? Я чувствую, что уже облажался. По-крупному. А ведь даже полудня́ не прошло! А ты... ты как-то поклонилась по-особому? Это что-то чисто женское? И то, как ты говорила? Должен ли я уметь так же? Взгляд Сансет был не лишён сочувствия. Она вошла в комнату обратно с балкона.  — Руби и Пирра имеют привычку говорить тебе, что ты не виноват в том и этом, что ты становишься лучше, но я этого обычно не делаю, поэтому я надеюсь, что ты поверишь мне, если я скажу, что это не твоя вина. Правда в том, что если бы ты встретился с отцом Руби, то крепкое рукопожатие и обращение к нему "сэр", вероятно, произвели бы хорошее первое впечатление... но мы не в Вейле, и у местных другие нравы. — А чем их нравы отличаются? И почему они другие? Это потому что они мистральцы? Сансет раскинула руки, как бы охватывая комнату.  — Оглянись вокруг. Вспомни о доме, о территории, что ты видишь? Что тебе это говорит? Жон послушно вспомнил о величественном доме, роскошных садах, богато украшенных комнатах.  — Деньги? — рискнул предположить он. Сансет весело фыркнула:  — Ну, они, конечно, не Шни, но хорошая жизнь им обеспечена. Но я не это имела в виду, — она сделала паузу. — Твой меч... это старинная семейная реликвия, верно? Жон кивнул.  — Мой прапрадед носил его в Великую войну. Сансет тоже кивнула, медленно, задумчиво.  — А что насчёт его прапрадеда, кем он был? — Я... — Жон заколебался. — Я не знаю. — Я не удивлена, — сказала Сансет. — Я тоже не знаю, кем был прапрадед моего прапрадеда. Сомневаюсь, что Руби знает кого-либо из членов своей семьи. Мы знаем родственников, что всё ещё живы, может, ещё прошлое поколение, но всё наше семейное древо... забывается. Оно исчезает, как будто его и не было вовсе, потому что память уходит в забвение. Но семьи вроде Никос не такие. У них нет воспоминаний, у них есть история. Они древние. — Древние деньги? — Древняя кровь, — поправила Сансет. — На лужайке стоят статуи предков Пирры, на стенах висят гобелены с их изображениями. Держу пари, мать Пирры знает, кем был прапрадед её прапрадеда. История этой семьи - это история города, самого королевства. Это древняя кровь, и в этой крови всё это королевство. Они думают не так, как мы. — Пирра нет. — Пирра... Пирра - это другое дело, — признала Сансет. — Пирра не хочет, чтобы её выделяли, не из-за её мастерства и, вероятно, не из-за чего-либо другого. Но её мать... её мать, я думаю, знает себе цену. И она хочет, чтобы все остальные тоже её знали и действовали соответствующе. — Но откуда мне всё это знать? — Я же сказала, что это не твоя вина, — ответила Сансет. — А ты, — воскликнул Жон. — Откуда ты знаешь, что делать? — Потому что я выросла во дворце, — спокойно произнесла Сансет. Даже если потолок обрушился бы на его голову, это не ошеломило бы Жона так сильно, как слова Сансет. Он неверяще уставился на неё:  — Ты... да? Ты шутишь. Ты... ты, должно быть, шутишь, верно? Сансет ухмыльнулась: — Что, тебе так трудно в это поверить? Жон неловко поёрзал на месте.  — ...как бы... да? С губ Сансет вырвалось недовольное фырканье.  — Можешь верить этому или нет, но это правда. Когда-то я жила лёгкой и утончённой жизнью, посвятив себя поиску знаний, — она села на свою кровать и вытянула руки над головой. — Я даже была почти что принцессой. Жон нахмурился.  — Типа... ты имеешь в виду, что собиралась выйти замуж за принца? — Нет, я... неважно. Это сложно, и ты, наверное, всё равно мне не поверишь. — Ну, если это правда, то... что случилось? — спросил Жон. — Почему ты отказалась от той жизни, чтобы стать охотницей? Чтобы с тобой обращались как с грязью в Атласе? Зачем тебе отказываться от роскоши? Сансет пожала плечами:  — Что каждый из нас делает, подвергая себя опасности? Почему Пирра хочет рисковать своей жизнью, хотя она могла бы жить здесь, в роскоши, пока у неё не выпадут зубы? А что насчёт тебя? Я не могу поверить, что ты вырос в лишениях: ты жил, должно быть, как минимум в достатке. — Моя жизнь была скучной и обычной, я хотел большего, — неловко сказал Жон. — Пирра - самый самоотверженный и щедрый человек, которого я когда-либо встречал. Ты... без обид, но зачем тебе отказываться от жизни в славе и роскоши, чтобы умереть за чужих тебе людей? Сансет пристально посмотрела на него, и на мгновенье Жон испугался, что зашёл слишком далеко. Но затем она ухмыльнулась и сказала: — Ну, признаю, ты меня подловил. Та жизнь... всё сложилось не так, как я того хотела. Но теперь у меня есть ты и моя команда, так что всё в порядке. Всё, в итоге, пошло по лучшему пути, верно? Впервые с тех пор, как он встретил её, Сансет казалась искренне неуверенной. Казалось, она искренне просила его об утешении, потому что нуждалась в том, чтобы ей сказали, что да, в конце концов всё обошлось. — Ага! — быстро воскликнул он, быть может, слишком громко, но от этого не менее искренне. — Из нас получается отличная команда, не так ли? — Конечно, нет никого лучше нас, — заявила Сансет, вставая на ноги. — Мы выиграем фестиваль Вайтел в этом году и... и сделаем много других замечательных вещей. — Несомненно! — согласился Жон. Он заколебался. — Эм, Сансет? — А? — Ты можешь... ты можешь научить меня, как вести себя правильно здесь, среди таких людей? — спросил Жон. — Я не хочу провести все каникулы, позоря Пирру перед её мамой или кем-то ещё. Сансет задумчиво нахмурилась, её глаза пристально уставились в глаза Жона.  — Конечно. Я научу тебя основам, — она встала с кровати. — И в таком случае, почему бы нам не начать с того, где ты ранее ошибся: твоя осанка. Жон согнул спину. — Нет, ещё нет, прежде чем поклониться, ты должен правильно встать, — сказала ему Сансет. — Выпрямись. Жон встал. — Нет, не вставай, — сказала Сансет. — Выпрямись. — Какая разница? — непонимающе спросил Жон. — Разница в твоей груди, в осанке — ответила Сансет. — Ты же не слуга, раболепствующий перед своим господином, так не раболепствуй, что бы ты ни делал. Ты барин, оказывающий любезность нашей хозяйке, так что выпрями спину, подбородок вверх - не настолько! — оборвалась Сансет, когда Жон поднял голову к потолку. — Твой отец говорил тебе, что женщины ценят уверенность в себе? Разве он никогда не учил тебя быть уверенным в себе? — Не совсем. — Тогда посмотри на меня, я уверена, — заявила Сансет. — Посмотри, как я держусь, — она одёрнула куртку. — Нет никого более великого, чем я, — она позировала мгновение. — Теперь ты попробуй. Жон мгновение колебался, но затем сцепил руки за спиной, по очереди расправляя плечи и выпрямляя осанку. Затем он медленно опустил руки, позволив им повиснуть по бокам и удерживая плечи и спину на месте. — Отлично сделано, — заметила Сансет. — А теперь посмотри на меня: руки в стороны, вот так. Одна нога назад, вот так... — Это как стойка для фехтования? — Нет, дело не в балансе, — ответила Сансет. — Ты должен скрестить левую ногу за правой, как танцор, уперев носок в пол. А теперь... вниз от талии. Жон неуклюже наклонил спину вниз.  — Моя госпожа, — сказал он. — Не так, ты говоришь как дворецкий, — заявила Сансет. — Истинные джентльмены говорят "миледи". Жон вздохнул.  — Миледи. — Так-то лучше, — сказала Сансет. — Мы ещё сделаем из тебя джентльмена, Жон Арк, не волнуйся. А теперь попробуй снова.

***

— Легенды гласят, что злая ведьма Сансетория так и не отпустила бедное солнышко на волю, — Пинки захлопнула книгу. Твайлайт Спаркл подозрительно нахмурилась. — Откуда, говоришь, у тебя эта книга? — О, знаешь, — Пинки легкомысленно махнула копытом. — Нашла по дороге. — У кого вообще на это фантазии хватило?! — возмущённо воскликнула Рейнбоу Дэш. — Почему писатель решил назвать мир "остатком"?! Так не бывает! Не могут же жители не иметь ни капли достоинства! — Я уверена, что твой двойник из иного мира сказал бы точно то же самое, если бы узнал о нашем мире! — весело заявила Пинки.