***
Духота накатывает волнами. Солнечные лучи сквозь сетчатое продольное окно под потолком заставляют окончательно проснуться. Джесси сладко стонет, растягиваясь на кровати, и в очередной раз не обнаруживает возлюбленного. Лежащий без белья, прикрытый тоненьким покрывалом, Джейсон тут же сбрасывает тяжёлые мысли, что засели в его голову за время ночной встречи, и заполняет их воспоминаниями о вчерашней ночи с Лукасом — хоть на мгновение почувствовать, что день будет ленивым. Комната яркая, с улицы слышен дневной гомон города. Парень берёт одежду, заботливо сложенную Лукасом на краю кровати, хихикает, как юнец. Кожа до сих пор помнит прикосновения партнёра, его естественный запах, и от этого уши краснеют, а лицо приобретает довольную улыбку. Впрочем, стоило мечнику натянуть штаны и закрепить ножны, так в дом входит сам объект воспоминаний. Он ехидно улыбается, поставив на стол поднос. — Точно, как я и предполагал — в полдень. Неужто вчера перестарался? — Мечтай. Чувствую себя просто превосходно. — Но ты пропустил завтрак, так что жуй обед и жди, когда вернётся Аксель. Он и несколько гриферов покинули Хон’бар пару часов назад. Пошли в Бумтаун новые ловушки ставить. Надев бурнус, Джейсон с резво берёт кружку с водой и залпом осушает, понимая, что его мучает жажда. Лукас целует Джесси в висок, почти невесомо, чем вызывает щекотку. Мечник прыскает, укутывает возлюбленного в объятия, и берёт в руки лепёшку с мясом. — Так что? У нас есть ещё час-два? — Не у нас, а у тебя, — тут же ответил Лукас, взъерошив волосы на голове Джесси. Там всё равно гнездо. — Мой колчан порвался, нужно найти новый ремень. Иди пока погуляй, я тебя позже найду. — Ладно, я понял. Не каждый день бываю в пустынном биоме, — съев на ходу завтрак, подобрав рюкзак и закинув в карман пару фиников, Джесси бросает на прощание пару комплиментов Лукасу и выходит за дверь. Яркое пустынное солнце не так обжигало, как слепило засыпанные глаза лидера ордена. Накинув капюшон, он вдохнул полной грудью. Закашлялся от песка. Жаркий ветер вместе с прохожими подымали его в воздух вместе с пылью и сухими веточками. Дневной Хон’бар пестрил яркими цветами на фресках, пах ядрёными специями и шумел уличными музыкантами и ремесленниками. Треск цикад и фырканье верблюдов ласкали уши непривычными, но интересными звуками. Никто из прохожих не обращал внимания на Джейсона — ему и лучше. Он смог покинуть улицы города, доесть ту горстку сладких фиников и выйти на окраину. Больше в желании вновь удостовериться, что Джессика была галлюцинацией изжарившегося разума. И, как оказалось, это не то место. Вместо глади песчаных волн пейзаж сменился на обломки известняковых руин. Их неровные края как разбитые корабли, что давно потонули и позабыты простому народу. Хотя нет, один человек всё же заинтересовался обломками строений — Петра, что расположилась на одной из поваленных колон. Ветер уже стёр следы её шагов, так что сидит она там довольно долго. Стараясь убежать от звенящих слов: «Подумай над этим», и образом живой сестры, он бредёт к Петре. Приблизившись, Джесси видит, как девушка, сгорбившись, рисовала что-то в блокноте — это что-то стояло поодаль: статуя женщины, что держит в руках шар с узорами. Статуя покосилась, у ног слегка потонула в песке. Округлые линии лица и размашистое перо в обруче на голове хорошо сохранились. Джесси присаживается рядом — бросает взгляд за руку подруги — там лицо статуи. Линии прямые, уверенные, но вокруг глаз мягкие, чуть пушистые, словно бы она перерисовывала их несколько раз. И смогла добиться эффекта. Джейсон сравнил с оригиналом — очень похоже. — Это богиня Маат. Предтечи в этой пустыне почитали её как богиню солнца и луны. Истины и справедливости. — Как ты поняла? — Вон, смотри, у неё страусовое перо в волосах. Это вроде как священное животное, — Петра останавливается, запинается на мгновение. — И… Я уже изучала эти руины, и руины в округе. Просто мне захотелось запечатлеть… её ещё раз. Может быть, она придаст нам сил в борьбе с разбойниками. — Веришь в богов? — Этих? Нет. Мы ведь видели настоящего, — она коротко ухмыляется, выдыхает, поправляя бандану. — Вот бы встретить Ромео, расспросить о предтечах. Он наверняка знает о них больше, чем все мы вместе взятые. Где-то рядом пробежала ящерка. И змея, что лениво скрылась за кустарником. — Петра? Позволишь личный вопрос? — Она молчит, не отрывая взгляда от блокнота. Угольный карандаш резво штриховал тёмные места статуи, тень и одежду. Воительница кивает. — Кто такая Дайона? — Моя мать. А, вон там ещё скорпион пробежал. Медленно как-то. — И… что с ней случилось? — С ней — ничего, наверное. Она бросила меня умирать, когда на нас напали мертвецы. Мне, десятилетней, чудом удалось спастись — зарылась в землю и не дышала, кажется, до самого рассвета. Джесси сглатывает, словно та груда грязи, в которой ночевала Петра, облепила уже его — мокрые и холодные сгустки будущей могилы, со всеми червями и другими тварями. Дрожь по телу проходит, на её место приходит сочувствие. — Но почему? — «Каждый сам за себя» — такому она всегда меня учила, — Петра наконец останавливается от рисования, обращая взгляд на горизонт, где безоблачное небо сливается с дюнами. — Тогда я была в ужасе. Кипела ненавистью, отчаянием, но потом поняла, что сама поступила бы так же. И верила в это правило, пока не встретила вас. Петра чутка веселеет, поднимая взгляд на Джесси. Улыбается тепло, смущённо, но затем смахивает сентиментальное наваждение. — Теперь моя очередь. Какой была твоя сестра? Джессика, вроде, да? — Да, — он косит ухмылку, откидываясь на вытянутые руки. — Сложно описать… Спокойная была. Рассудительная, немного стеснительная, но с жаждой приключений. А в остальном… как я. Пока Джейсон говорил, Петра внимательно всматривалась в его лицо — гуляла по лбу, щекам с веснушками, вырезу глаз, потрескавшийся от ветра губам. Сложно не заметить, и Джесси сглатывает — кадык дёрнулся под шуршащим от ветра капюшоном. — А веснушки у неё были? — На удивление, нет. Она больше похожа на- эй… Ты собралась ей рисовать? — А нельзя? — Петра невинно поднимает взгляд с блокнота, успев устроиться напротив Джесси. Тот криво улыбается, медленно кивает, но всё же сдавленно произносит. — А как же там… «Не сыпь мне соль на рану» и всё такое? — Я всегда открыта к разговорам. — Тогда… Как на счёт того раза, когда ты втихаря продала все мои доспехи, кроме- — -Кроме этого разговора. Джесси хохочет, вскидывая голову к небесам, слышит как фыркает от смеха девушка. Он знал, что Петра так скажет. Он знает её, как облупленную. Прикрывает веки, слышит, как пустынные волны бьются об их пристанище. Солнце пробивается сквозь веки, окрашивая их в алое зарево, и почему-то вспоминается Лукас. Его образ со дня Админа — далёкий, столь же призрачный, как воспоминания о сестре. — Лукас кажется мне каким-то потерянным. — Джесси поворачивается к Петре, она вздёргивает бровь. — Разве? — В Кунтаре он говорил, что хотел бы руководить Маяком. Уверен, чтобы просто попробовать, каково это. Он будто бы ищет что-то, себя может, но никак не может найти. Петра фыркает, шаркая углём по пергаменту. Её острый, задумчивый взгляд заставляет Джейсона ёрзать в нетерпении. Тот прилагает усилия, чтобы не отвернуться. — Мне кажется дело не в этом, — она меняет тон голоса, похожий на глашатая в Маяках, вычурно глубокий. — Ты ведь Джесси. Тот самый неповторимый Джесси. А он Лукас. Тот Лукас, который написал книгу про «того самого неповторимого Джесси». Смекаешь? Джейсон долгую минуту прокручивает слова Петры, по буквам, пытаясь выжать из них смысл, как из мокрой тряпки. А потом тянет недоверчивое «а» из-за ядовитой догадки. — Зависть? Серьёзно? — Слишком грубое слово. Как на счёт: «Лукас не хочет быть в твоей тени»? Дальше развить мысль не получилось, ведь девушка переворачивает блокнот к Джейсону. У того голова опустела, глядя на штрихованный портрет взрослой Джессики — рисунок ещё сырой, но невероятно точный. Ярко выраженный разрез глаз, губ, сложенных в загадочную полуулыбку. Джесси тянет ладонь, берётся за края блокнота. Пальцы проходятся по щеке рисунка, и брат хмыкает, будто оскорблённый, что портрет не отреагировал на прикосновение. Вчера ведь его воображение создало её образ, так что мешает теперь? — Как ты… — Не так трудно нарисовать близнеца, если один из них сидит рядом. Джейсон, кажется разворошил то, что не стоило трогать вообще. Теперь сердце сжимается в тоске и в вине ещё больше, чем прежде. Рядом стрела вонзается в песок с глухим звуком. Ребята вздрагивают. Вдалеке у домов стоит фигура в плаще с луком. Она махает им, подзывая жестом. — Вот и Лукас. Пошли, нас ждут великие дела. — Могу ли я оставить рисунок себе? Петра хотела усмехнуться сентиментальности Джейсона, затем сказать, что стоило бы сначала закончить рисунок, но глядя как тоскливо Джесси смотрит на портрет, по-доброму вздыхает и кивает, собственноручно вырывая листок из общей стопки.***
Их звала Мелисса — она освободилась от дел и готова поговорить. — Джесси, я обдумала твои слова и приняла решение. Они медленно ступают по улицам суетливого Хон’бара — громкие и быстрые переговоры горожан на местном диалекте слишком сбивчивые, чтобы глава Ордена Камня разобрал их смысл. Да и надо ли? — И какое же? — Петра и Лукас идут позади, давая Джесси поравняться с Мелиссой. Он, ради вежливости, не торопит эту очевидно показушную прогулку, сам справляясь с накатившими на него чувствами от созерцания портрета Джессики, что теперь бережно хранится во внутренних карманах рюкзака. — Ты принёс нам очень скверные новости, и не прислушаться к ним было бы величайшей глупостью. Миру действительно угрожает опасность, но и мы что перед гриферами, что перед разбойниками, беззащитны, как новорождённые птенцы. Так что ещё месяц назад мои люди стали обустраивать пещеры разлома под временное пристанище. — Джесси уже хотел было ответить, но Мелисса поднимает руку, заставляя того попридержать речь. — Но у нас возникли некоторые неурядицы. Я бы хотела, чтобы ты выполнил одно поручение для Хон’бара перед тем, как заберёшь гриферов. Они проходят приличное расстояние перед тем, как дома из песчаника заканчиваются и начинается карьер. По всей округе разносится звон работ, уходящих эхом вместе с ветром. Разлом, который Джейсон ранее не видел, теперь предстал перед ним множеством деревянных лесов и балок, что разграничивали поверхность и огромный карьер, похожий на резанную рану. Мечник без труда опознаёт тот самый Хон’барский разлом, который не раз упоминали Джек и Радар. Вот кстати и Радар, о чём-то разговаривает с шахтёрами. Под чутким командованием советника, работники разлома складывали на только что поднявшийся подъёмник ящики со взрывчаткой. — Звучит перспективно. Чем орден может помочь? — Мы скроемся в пещерах разлома на опасное время, но там внизу, на самом дне, живёт скверна, — произносит Мелисса, стоит им встать на платформу, с края которой виднеется вся глубина карьера. Чернота, окроплённая далёкими огоньками факелов, поглощает взгляд и манит своей опасностью. Рядом остановившийся Радар не стал перебивать мать. — Проклятая сеть пещер и гротов, заражённая этой тёмной субстанцией. Там пропало множество шахтёров, а те кто выжил говорят о непроглядной тьме и тишине. — Зачистить пещеры? Это мы легко, — ухмыляется Петра, кладя руку на эфес Маслица. — Зачистить вы не сможете, — слышится знакомый голос поодаль, и Джесси сглатывает, не веря своим ушам. Всё в теле напрягается перед тем, как посмотреть на говорящего. — Но вот обвалить пещеры и не умереть… — Админ… — слово обжигает язык. Оседает пылью воспоминаний, в одно мгновение вспыхнувших перед глазами. — Прошу, Джесси. Ты ведь знаешь моё имя, — произносит парень, невольно выпрямляется, поджимает губы. Перед Джесси стоит тот самый бог, что больше года назад терроризировал Маяк. Только теперь он выглядит так непривычно обычным. Его пыльные свободные одеяния отбрасывают тень на напряжённое острое лицо. А от кровавого цвета остались лишь огненные волосы, что локонами оседают на плечах, да короткая бородка. — Ромео… Почему ты…? — тянет недоверчиво Петра, растеряв весь решительный настрой. От такой встречи даже дышать тяжко стало. — Это долгая история, а время играет против нас. — «Нас»? — фыркнул Джесси, скрещивая руки. — Хочешь сказать, что пришёл помочь? По доброте душевной? После всего что было? Совесть замучила, да? — Джесси… — Лукас кладёт ладонь на ему плечо, чуть сжимая. Может, именно это заставляет лидера сбавить тон и открыться к диалогу. — Если интересно, как я сюда попал и как там мои дела с людьми под бедроком, то они не стали прислушиваться к тому, кто отнял у них солнце. Я вывел на поверхность всех, кого смог найти, а они разбежались по миру, как… — Ромео обрывается, нахмуриваясь и отводя взгляд, как провинившийся кот. Вздыхает, продолжая уже с уверенностью, даже надменностью в голосе. — Может хотя бы Орден Камня будет благоразумнее, и поймёт, что в нынешнем положении отказываться от помощи как минимум глупо. — Не смей вести себя так, будто ты вновь админ! — горло как-то само вытолкнуло звук, похожий на рычание. Глава отряда на эмоциях рывком подходит ближе, на что сопартийцы хватают его под руки и оттаскивают назад. — Джесси-Джесси-Джесси! Полегче! — Петра перекрывает Ромео в поле зрения мечника, больно сжимая руки на предплечьях Джейсона. — Остынь, приятель. Он дело говорит. — Он всё такой же заносчивый нарцисс, которого вы на пару с Лукасом еле терпите. Он опять хочет «повеселиться» и бросить нас внизу. А ты и рада его взять, чтобы он поделился своими знаниями, — бурчит Джесси. Петра же цыкает и хмурится, но отпускает несносного лидера. — Похоже, вам есть что обсудить, — встревает Мелисса, обращая взгляды на себя, — но время действительно скоротечно. Чем быстрее вы уладите разногласие, тем быстрее справитесь с заданием. Наши шансы на выживание и так невелики. — Тогда вы с Радаром сделайте так, чтобы по возвращению мы смогли сразу отправиться в Маяк, — Джесси поправляет капюшон и вместе с Лукасом становится на подъёмник, ловя кивок Радара поодаль. Петра бросает что-то Ромео, вроде извинения, и они присоединяются к парням. — Удачи. Щелчок рычага. Подъёмник со скрипом досок и лязганьем цепи опускает группу всё ниже и ниже. Фигуры работающих людей исчезают вместе с солнечным светом. Пейзаж быстро сменяется, окуная их в холодную тьму сланца с редкими, еле дышащими факелами. Один из них и берёт Ромео, становясь проводником. Он подсвечивает ящик и кивает на содержимое, чтобы члены Ордена Камня взяли заветные палки тротила. — Я говорил с его людьми Акселя, — начинает Ромео, — гриферы чудные люди. Им без разницы на честь и доблесть, репутацию и важность. Они эгоистичны и инфантильны. Их можно привлечь чем-то интересным, особенным, полезным, благо, в Древнем Городе наверняка найдётся что-нибудь такое. — Что за Древний Город? — Петра пытается сточить углы произошедшей стычки вопросами, но выходит плохо. Проводник хмыкает, пытается подобрать слова, пока треск факела, глухой звук шагов и шорох скатывающихся камней теребит тишину. — У падшего бога всегда найдутся ответы, и я не прочь ими поделиться. По собственной воле. Ромео специально оборачивается, смотрит на Джесси, что всё это время не сводил с него взгляд. Но после лёгкой дразнящей ухмылки Джейсон кривит лицо и закатывает глаза. Довольный, Ромео вновь переводит внимание на Петру, идущую рядом. — «Когда-то мир был плоским. Не было ни гор, ни рек, ни деревьев. Пока Админ ни воздвиг горы, ни пропахал русла рек и ни создал деревья. Создал Админ существ, имя которым люди, и велел им жить». «Ага, до тех пор, пока они его веселили» — думает Джесси, но вслух не произносит. Лишь разглядывает подземные ориентиры, которые оставили прошлые исследователи этой сети пещер. Дорога медленно превращается в один неделимый туннель. — «Весь мир для них открыт, и лишь один из четырёх миров был под запретом. Но люди обошли запрет, ступили в чужеродный мир тайком, без ведома. Пустили на поверхность заражение, в руины превратив могучий город. Потерянный город — Древний город». Холод пробирается под свободные одеяния путников, вызывает мурашки. Факел трещит и редко хлопает отсыревшей палкой. Джесси поправляет лямки рюкзака, ощущая, как стены пещеры начинают давить. — Значит… Это не ты виновен в чуме, что поглотила предтеч? — вопрошает Петра. — Было и четвёртое измерение, помимо Верхнего мира, Края и Незера? — включается в диалог Лукас и видит, как Ромео поднимает руку к призыву помолчать. — Этот город, название которого я давно не помню, погиб ещё до того, как ваши предки сумели собраться в королевства. А четвёртый мир и то, что там обитает — это… противоестественно. Даже для меня. — И ты пришёл сюда за изучением этого четвёртого мира? — вновь задаёт вопрос Лукас и видит, как Ромео вновь оборачивается к ним с Джесси. — Я пришёл сюда по той же причине, по какой пришли вы, — Ромео ловит взгляд Джейсона, и тот вздёргивая бровь. — Впрочем, расскажу подробнее, когда мы выполним задание. Факел успевает догореть до того, как они пересекли границу света. Здесь факелы кончаются, вырванные из своих настенных держателей. Проводник просит оставить горящие палки и достаёт керосиновую лампу. Такое решение он объясняет: «факела слишком шумные». По очереди протиснувшись сквозь расщелину, группа поднялась на возвышенность, прижимаясь к полу и созерцая почти неразличимые очертания развалин. Ромео тушит свет. Они в огромном гроте, где к потолку тянутся массивные колонны. Когда-то они поддерживали потолок, но теперь похожи на колья — обвалившиеся, заляпанные какой-то чёрно-бирюзовой субстанцией. Руины домов и улочек с длинной арочной дорогой тоже потонули в этой на вид мягкой жиже. Над всем этим возвышается постройка — огромный портал, ребристый изнутри. Подсвеченные множеством зажжённых свечей и фонарями душ, Древний Город выглядит потерянным во времени. От тишины звенит в ушах, и Ромео, пусть и говорящий почти беззвучно, прекрасно слышен всей команде. — Вот он… Один из первых городов, ставший для людей склепом. Здесь не осталось ничего живого. — А это что за слизь? — отзывается по правую руку Джейсон, различая, как загадочная субстанция еле шевелится. — Это скалк. Мерзкий неразумный организм, ждущий вашей смерти, чтобы расползтись по всему верхнему миру, как плесень. Постарайтесь его расстроить. — Всё это одно существо? — Петра вновь обводит взглядом город, трёт друг об друга руки в предвкушении задания. — Выглядит не очень-то опасно. — Первые шахтёры Хон’бара, что пропали здесь, тоже не посчитали скалк опасным, а в итоге лишь разбудили его от многовековой спячки, — Ромео хмурится, как-то дёргано поправляет одежду. Закрепляет её ремнями, лишь бы перестала шуршать. — Правила: не ломать кувшины, не трогать стены, не брать черепа, не разговаривать, не топать, не чихать, не падать — но если коротко — не издавать звуков вообще. Скалк умеет создавать хранителей, слепых созданий. С ними бесполезно сражаться, они смертоносные живучие твари, что убьют вас за один удар, стоит выдать своё местоположение. — Значит… Предлагаю разделиться по двое, на случай непредвиденных ситуаций. Найдём что-нибудь интересное для гриферов, собираемся тут же, сравним полученное и обвалим ту расщелину, через которую пришли — проговаривает Джесси, сам думая, какая существует причина, почему нельзя просто сжечь весь скалк. Или взорвать. Лукас и Петра как-то странно обменялись взглядами, и коротко ухмыльнулись. — Ясно — не будить хранителей и забрать всё ценное. — Поиграем в мародёров? — завершает Лукас и вместе с Петрой начинает спускаться с возвышенности. Сапоги закономерно отскобли пару камешков, разогнав звук каменной крошки по гроту. Напарники тут же смекнули, что двигаться нужно намного медленнее и осторожнее. — Стойте-! — сопит отрывисто Джейсон, вытягивая вслед руку, но было уже поздно. — И не выносите скалк за пределы этого склепа! — шепчет вдогонку Ромео и ловит недовольный взгляд Джесси. Вздохнув полной грудью, мечник поднимается с места и идёт следом. Всё уже решено и начать ёрничать будет глупым решением. «Завершим задание, и я тебя за шкирку выкину». Оказавшись внизу, в нос сразу ударил кислый запах. От скалка исходили вибрации, он пульсировал, подобно вене, гоняющей затхлую кровь. Ромео жестом показал отойти от заражения. Джесси указал напарникам на восточную часть развалин, когда они сами пойдут в западную, куда более заражённую. На вопросительный взгляд Лукаса, Джейсон красноречиво направил вытянутые руки на Ромео, очертив его фигуру с головы до пят. Этот-то всё уже здесь знает. Так и порешили. Далёкий скрежет в глубине забытого города шевелил волосы на загривке, оставляя ощущение чужого внимания где-то в темноте. Ступая аккуратно, медленно, нагнувшись, парни заглядывали в кувшины, но находили там лишь пепел. Или прах, судя по тому, что костей здесь было немало. Все они в ловушке скалка, и фантазия сама дорисовывала трупы древних людей, постепенно разлагающихся в объятьях субстанции. Свет фонарей окрашивает кожу в голубой оттенок, ухудшая и так плохую видимость. Кромешная тьма пещеры не оставляла шансов привыкнуть к ней, и остаётся лишь следовать чутью, ища закономерности в инфраструктуре и очерчивая город улицами. Проходя сквозь арки и подъёмы, видно предназначавшихся для прогулок, парни набрели на развалины платформы. На ней пьедестал. А на нём труп с кинжалом в расколовшейся надвое грудине. «Что ж… Древние люди были довольно религиозные» — Джейсон сглотнул, но слюна застряла в горле. Зажмурившись, Джесси стал массировать глотку, подавляя кашель. Ромео жестом посоветовал отвлечься, ущипнув или зажав до боли руку. Помогло. Поднимаясь по ступенькам, у Джесси тут же всплывают в голове слова падшего бога: «не упади», будто он сам не в курсе. Скелет на жертвенном алтаре как доеденный ужин на блюдце — чистая поверхность отполированного глубинного сланца до сих пор гладкая, покрытая почти истлевшей кровью. Но вынужденных напарников заинтересовывает тот ритуальный кинжал, чей эфес украшен драгоценными камнями — россыпь алмазов поблёскивают с голубом свете. А ещё он сам блестит, видно, зачарованный. Джейсон уже было тянется к рукоятке, но останавливается на пол пути, осматривая скелет. Кости наверняка заскрипят и потянутся следом за оружием, вызывав шум. Ромео подумал о том же. Он осторожно кладёт ладони на кость, чуть раздвигает края грудины. Совсем немного. Почти незаметно. И кивает мечнику. Аккуратное движение, и кинжал выскальзывает из многовекового трупа, оказываясь в руках лидера группы. Тот беззвучно ухмыляется, поглядев на такого же довольного Ромео, и убирает добытое в рюкзак. «Ладно, работать в команде он умеет». Дальше — больше. Улица полностью перекрыта скалком, и единственный путь — по развалине колонны и домов, чтобы перебраться дальше по городу. Там и дома виднеются. Забравшись на руины, Ромео идёт первым, ступая аккурат по середине импровизированного моста. Тишина уже начинала давить на виски, и иногда Джейсон думал, что оглох, но еле слышимое дыхание напарника давало понять, что они всё делают правильно. «Интересно, долго ли ты привыкал к своему щуплому телу? Что теперь кровоточишь, испытываешь боль?» — проскальзывает в мыслях, пока Джейсон всматривается в спину падшего бога. Двигается тот, на удивление, умело. Видно действительно путешествовал по миру в поисках чего-то. Или кого-то. Но Ромео оступается. Пяткой откалывает кусок кирпича. Джесси резко хватает его за руку, сам отклоняется назад. Ромео обрывисто выдыхает, но замирает, подстраиваясь под такое подобие весов. Тух! Кирпич упал. А затем весь город будто… выдохнул, очнувшись ото сна. Вибрации отскочили эхом от стен, зарылись в слизь с сиплым рычанием. И всё вновь замолкло. Казалось, скалк сейчас услышит сердцебиение, которое громко стучит в ушах Джейсона. Помочь пришлось осторожно, чтобы вновь не повредить края моста. Перебравшись на ту сторону, Ромео, весь на нервах, показывает единицу, и большим пальцем проводит по шее. Не трудно догадаться, что следующий такой прокол будет стоить им жизней. Двигаясь от дома к дому, Джесси резко ощутил тяжесть своего тела. В одночасье мир померк, зарябил. Голова заболела, а изнутри неё защекотало знакомое чувство Зова. «Чёрт бы тебя побрал, Конрад! Не сейчас!» — мечник опускается на колени, вжимает пальцы в виски. Звон усилился в несколько раз. Ромео оборачивается, обеспокоенно оглядывая парня, но тот отмахивается. Прилагая усилия, он прогоняет непрощенного гостя из головы, и встаёт. Нельзя больше отвлекаться. С недопониманием они продолжают осматривать дома, половина из которых оказались склепами. Отодвигать тяжёлые каменные плиты у саркофагов никто не решился, хотя обоим было ясно, что внутри таится золото и другие полезные для их дела вещицы. Всё-таки древние люди религиозны, а кто не захочет взять с собой на тот свет чего-нибудь хорошего. А вот всякие безделицы в виде верёвок, стёртых пластинок, книг, костей и бирок разрушали надежду найти что-то, чем можно подкупить гриферов. Но одно из зданий, из стен которых остались только угловые опоры, порадовало сундуком. Ничем не примечательный гнилой сундук стал сюрпризом — на его дне через дыру виднелись фиолетовые осколки аметиста. Осторожно открыв скрипучую крышку, Джейсон запустил руки и вытащил прозрачный пузырёк с переливающимися сферами. Сферы хаотично мерцали, напоминая чистый свет, и на ум тут же пришло слово: «опыт». Однако, они танцевали в стеклянной темнице, тянулись то обратно в сундук, то к ладони мечника. Поддавшись любопытству, Джесси протянул руку в поисках нужного предмета и среди аметистовых осколков отыскал тёмный, заполненный скалком. Миниатюрный. Прилежно ложившийся в ладонь. Ромео перехватывает взгляд Джесси, и с вопросом указывает на осколок. Лидер же мешкает, рассматривая находку со всех сторон — никакого эффекта той смертельной заразы, что поглотила Древний Город. Однако, чем ближе Джесси подносил его к пузырьку, тем сильнее сферы прилегали нужному краю. Зубами откупорив бутылёк, мечник высвобождает энергию, и та, лавируя меж пальцев, устремляется к осколку. И исчезает в нём. «Если этот скалк-осколок может поглощать опыт — а раз это основа сил Ричарда — то я обязан принести ему такой подарочек». Джесси ухмыляется. Ромео это видит, мотает головой. Они смотрят друг на друга, и не понимают. Затем Ромео закатывает глаза и вытягивает руку, чтобы взять осколок, но Джесси одёргивает ладонь, отступая на шаг. Ромео оскаливается, показывает на предмет разногласий и одними губами говорит: «О-п-а-с-н-о». Джейсон вздёргивает нос. Бабах! Оглушительная рябь прошла по полу. Взрыв где-то вдалеке. А затем крики и хруст кости. — Лукас… — хриплый голос вырывается впервые за долгое время молчания. Джесси бросает бутыль, та разбивается одновременно с протяжным рыком и треском костей. — Раненные. Шумные. Найдёт… Беги! — бросает напарник, и они оба рванули в сторону выхода. Джейсон не спорит. Пара секунд и мир тухнет, оставляя впереди лишь огненно-красные волосы. И Джесси инстинктивно бежит следом. Ромео пересекает скалк, как слизистое болото, совершая размашистые прыжки. Знакомые длинные дороги, по которым они ранее еле ползли, теперь кажутся такими короткими. Джейсон воспрял, силясь добежать до друзей раньше хранителя, который уже тяжело ступал где-то позади. Теперь они цель зверя, слепые и полные страха. Мечник достаёт из подсумок одну шашку взрывчатки, трясущимися руками поджигает огнивом и кидает в сторону. Джесси сбивает Ромео когда прогремел взрыв. Сделав перекат, они прибились к земле и застыли, словно трупы. Ветер от несущегося монстра обдал их холодной гнилостной волной, когда тот промчался рядом. Взгляд уцепил массивные костяные руки, будто бы собранные из тысячи таких костей — и скреплённые неправильно, неидеально, чужеродно. Зов опять стал напевать далёкую мелодию — как невовремя! Скрипя зубами, Джесси поднимает свинцовую голову с холодных камней, и еле дыша встаёт. Пихает Ромео назад, тут же срываясь на бег. Адреналин стучит в висках, выпроваживая незваного гостя. Выход должен быть близко! Ромео врезается в Петру, та взвизгивает и чуть не падает на пол — её подхватывает Лукас. — Наверх! Живо-живо-живо! — рявкает Джесси, и замечает, что у Петры сломана рука. Девушка корчится, краснеет от сдерживаемых стонов боли. — Лукас! — Есть! — Тот ловко цепляется за выступы, но всё ещё слишком медленно! Ни черта не видно, скрежет камней смешивается со стуком сердца. Лучник вытягивает ладони, Джесси подсаживает Петру — та успевает схватится здоровой рукой и подтянуться. Рывок — Джесси ускользнул из-под удара хранителя. Его руки чертовски огромные! Рычание холодит затылок, страх в крови даёт команду мышцам — группа наверху, уже у расщелины. Джейсон чувствует, что тварь ползёт за ним. Руки в крови, да плевать! Топот позади — животный ужас обуял парня. Он бежит на крики команды и успевает проскочить меж скал, разодрав спину. Джесси успевает заметить его лицо — безглазое, с отвисшей жирной челюстью, сочащейся чёрным скалком. А ещё огромное сердце, бьющееся в открытой настежь грудине, похожей на капкан. Хранитель громко рычит, бьёт стену, на что та крошится и грозится пустить свирепое существо. Отряд достаёт связки взрывчатки, замахивается- — Нет! — кричит Ромео, срывая голос, — в опоры! В опоры! Чуть не допустили фатальной ошибки. Под светом разбившейся лампы Ромео, команда устанавливает все заряды у опор, поджигает и бежит. Джейсон зажмуривается на взрыв, ощущает, как позади него обрушиваются тонны каменной породы, закрывая монстра в мертвом городе. Обернувшись в последний раз, удостоверившись, что погоня прекратилась, парень последним запрыгивает в подъёмник. Адреналин должен оставлять после себя тянущую усталость, но болевой стон Петры сквозь зубы лишь подпитывает его. Девушка смотрит на левую руку, на разодранные ткани водолазки, и не может оторвать взгляд — её лихорадит, мутит из-за тряски механизма. — Петра! Петра, посмотри на меня! — Лукас берёт напарницу за челюсть и силой отворачивает от раны. Та сглатывает, прыгает мутным взглядом по лицу лучника. — С тобой всё будет хорошо. Мы в безопасности. — Мне… как-то… пусто… — просипела она, и Ромео среагировал моментально. — Это заражение! Руку нужно отрубить! — С ума сошёл?! — рычит на него Джейсон, пытаясь сохранить равновесие. Теперь подъёмник кажется таким долгим. — Исключено! — Иначе скалк расползётся по всему телу, а затем и за его пределы, — вкрадчиво ответил падший бог, и они оба смотрят на пострадавшую, которая держится на ногах из последних сил. — Должен быть другой выход, — твёрдо стоит на своём лидер, разграничивая каждое слово. Ромео не сводит внимания с глаз Джейсона ещё несколько секунд, и под лучи солнца они добираются наверх. Их стоны и шум слышали ещё снизу, так что при подъёме вокруг собралась толпа любопытных. Они встречают Орден Камня галдежом. — Я попробую, — коротко выдаёт Ромео, и кивает Лукасу. — Бери на руки, быстрее в лазарет. Растолкав зевак, Ромео не обращает ни на кого внимания. Спешит через весь город, к непримечательному зданию с фресками змеи, обвивающей чашу. Скрывшись внутри и разместив девушку на одной из коек, Ромео выталкивает Лукаса и Джесси за дверь. У Джейсона трясутся руки. У Лукаса тоже. Ветер смахивает со лбов пот, они оба без сил садятся на скамью у лазарета. Клокочущее сердце медленно возвращается в размеренный ритм, а усталость сплетается с тревожностью. Покалывает в ногах и меж лопаток, куда чуть не угодила лапа хранителя. — И опять она ранена. Как тогда, с Иссушающей Бурей… — рассуждает вслух Джесси, смотря больше внутрь себя, чем вперёд. — Это всё моя вина, — Лукас кривит лицо, трёт предплечья. Посмотрев друг на друга, Джейсон не успевает задать вопрос, Лукас отвечает и без него. — Там был второй этаж… Мне захотелось посмотреть. Я подсадил её… вышло плохо. Она извернулась… взрывчатка выпала. Там свечи и… её отбросило в эту… — Хэй… — Джейсон кладёт руки на его плечи, заставляет посмотреть на него, как Лукас заставлял Петру. И говорит бархатно. — Она наверняка тоже винит себя. Но на деле это череда случайностей, которую невозможно было предугадать. — Но я просто встал и смотрел, как фитиль горит… Ничего не предпринял. — Лукас, все мы люди. Мы с Ромео тоже допустили ошибку, нас тоже можно винить. А лучше вовсе не искать виноватых. — Джесси легонько улыбается. — Петра выберется. Она уже выбиралась. Лукас кивает. Кусает губу. И вновь кивает, соглашаясь на такой исход. От всей этой суматохи Хон’бар загудел, как улей, и вести быстро дошли до Мелиссы с Акселем, который успел вернуться. Они встретили парней у этого же лазарета и кивком пригласили пройтись. Лукас соглашается, показушное поправляя рюкзак с добытыми вещами. Звуки улицы ещё никогда не доставляли такого удовольствия — Джесси будто побывал в аду и вернулся обратно. Он не трогает отрешённого в миг Лукаса, понимает, что тому нужно побыть одному, но дела не потерпят отладки. Сказав Акселю, что пора собирать народ, Джесси останавливается посреди просторной площади с торговыми лавками по краям. Пёстрые запахи приводят его в чувство, вытаскивая из повторяющихся воспоминаний о скалке. — Мне жаль слышать, что такое приключилось с Петрой, — произносит Мелисса, оставшаяся одна с воинами. — Примите мои соболезнования. Хотелось сказать, что Петра ещё не умерла. — Мы ведь Орден Камня. Это наша работа — рисковать жизнями, — отвечает Джейсон, больше на автомате. Мелисса это поняла, и тут же перешла к более насущным вопросам. — Вы выполнили задание, и теперь мы можем скрыться на время в глубинах разлома. Мы уже начали перевозить провизию, так что переезд не займёт много времени, — она кланяется, что её золотистая коса соскользнула с плеч. И проговаривает с теплотой. — Весь Хон’бар благодарен вам. Сделка, конечно, не очень честная, но в замен мы отдадим припасы и бригантину, что уже ожидает вас у берегов Синон. Она куда быстрее, чем вереница верблюдов. — Видно терь судёнышко отплывёт позднее нас, — слышится голос Акселя, столь же обеспокоенный ранением старой подруги. Поймав сочувствующие взгляды Лукаса и Джейсона, он немного воспрял, сумев показать ухмылку. — Вот мои ребята, только с защиты города. А позади него собрались два десятка людей — от их вида уже веет неприятностями. Все в одежде, покрытой пылью, старой, испорченной, и с ухмылками на губах. Мужчины, женщины, парни и девушки — все держались ровно, в ответ оценивая членов ордена. И, Джейсон не уверен, но в их лицах промелькнуло удивление, что «эти двое справились лучше, чем мы». «Два десятка… так мало…» — тянется в мыслях, но Джесси упрямо стоит на своём. Каждый из них важен. Каждый из них мастер своего дела. — Ну так и чё вы нам притащили? — Изумрудами не откупитесь! И Лукас, хмыкнув, вытаскивает из рюкзака, яблоко, отлитое золотом. Слышатся ахи, но следом сдавленное гоготание. — Одного на всех не хватит! И Лукас кидает в толпу ещё кучу таких яблок — они поблёскивают в воздухе, как солнечные слёзы. Попадая в грязные руки, они не теряют своих цветов. Гриферы осматривают драгоценные фрукты, восторженно перебрасывают друг другу, чтобы затем спрятать в карманах. Слышатся довольная возня и болтовня. — А это для тебя, старый друг, — Джесси достаёт тот самый кинжал. Переливаясь розовым, он завораживает. — Как говорится, королевский подарок для короля. Парень вкладывает рукоять кинжала в чужую ладонь. Аксель недоверчиво оглядывает тощее тёплое лезвие миниатюрного кинжала, его эфес с ветвистыми узорами серебра, и после Джессинского: «не кривись, попробуй», делает взмах. Линия огня расчерчивает воздух, завиваясь языками пламени по руке нового хозяина, и растворяется, оставляя после себя жар и восторженные лица гриферов. — Угодил, доходяга, — улыбается во весь рот Аксель и хлопает Джейсона по спине. Как обычно, не рассчитав силу. — Только вот, найдётся ли чего-нить ещё для одного? Джесси переводит взгляд туда, куда кивнул друг, и встречает идущего к ним Магнуса. С кривой ухмылкой, он выглядит старше, чем помнил мечник, однако всё в той же бандане и потёртом комбинезоне. Гриферы, возбуждённые предстоящей дорогой и битвой, радостно завыли и разбежались по лачугам, собирая немногочисленные вещи. — Как всегда спасаешь мир? — шершавый голос Магнуса вызывает у Джесси смешок. — Кто кроме меня? — Никаких формальных приветствий. Лишь короткое рукопожатие с недосказанностью, с запахом пороха и печали. Джейсон не видел его с того самого дня, и внутри почему-то вновь зашевелилось чувство вины. — Боюсь, наши рюкзаки уже пусты. — Мне ничего и не нужно. Я узнал о вас ещё вчера и подумал… что неплохо бы было проведать старых приятелей. — Быстро ты. Думал придётся уговаривать, — Джесси улыбнулся, вспоминая недовольное лицо Айвора и его рассказ о упёрто-вредном Магнусом, отдавшим себя на растерзание одиночеству и скорби. Не понятно, что заставило его шевелиться, и тем не менее лидер рад, что даже в таком состоянии величайший из гриферов нашёл в себе силы вновь встретится с друзьями. Может даже со страхами, ведомые ему одному. — У нас ещё будет время поговорить по душам, когда вернёмся в Маяк и засядем где-нибудь в таверне, — он махнул рукой, указывая себе за спину. — Пожитки уже собраны. Когда отправка? — Петра ранена, так что идите первыми. Мы подождём, когда ей станет лучше, и поплывём вслед за вами. Обменявшись прощаниями, Джесси понял, насколько он голоден. И смотря вслед уходящей толпе гриферов, он ел на удивление почти безвкусную похлёбку.***
Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в фиолетово-рыжий. Город постепенно умирал — из домов выносилось всё нужное и не нужное, пустели улицы, затихали разговоры, пропадали запахи, а животные убредали из открытых загонов. Создавалось ощущение меланхоличности, потерянности, пусть это и не до конца правда. Лукас, Джесси и Радар сидели неподалёку от лазарета, иногда переговариваясь. Портсигар опустел ещё на одну сигарету, вводя Джейсона в подобие транса. Он следил, как клубы дыма рассеивались узорами в ветре и выходящим пару раз Ромео. Тот скрывался в лачуге неподалёку, возвращался — так до тех пор, пока не разрешил зайти остальным. Сам же, напряжённый и уставший, просто стоял снаружи, обдуваемый ветром. Лукас зашёл первым, затем Радар, а Джесси остался. «Он спас Петру» — простой ответ на недоверие. Джесси, конечно, до сих пор считает, что падший бог делает это для своей выгоды, но не оставлять же его в подземном городе? Тем более, как там он говорил? Слишком глупо отказываться от помощи с нынешнее время? — Расскажи, — просит хрипло мечник. Глаза Ромео переливаются янтарными оттенками, окружёнными синими от усталости кругами. Пальцы в чужой крови, уже засохшей, тёмной — как потухший отголосок прежнего ярко-красного божественного цвета, прежней жизни. Ромео кивает. Собирается с мыслями и начинает издалека. — Если коротко… Внутри нас и всего мира есть энергия, и она- — Опыт, — тут же обрывает Джейсон, чем вызывает любопытство у падшего бога. — Ты знаешь об этом? Откуда? — Джесси скрещивает руки на груди, уже придумывает очередную отмазку, но Ромео прокашливается, продолжая. — Впрочем, неважно. Скалк это пожиратель опыта, и я успел его вынуть при помощи нужных припарок и скальпеля до того, как опыт полностью кончился в Петре. Чудо, что в вас его, как воды в океане. Джесси хмыкает, на секунду погружаясь в воспоминания о утренней встрече с Конрадом. Если Ромео раньше был богом, то ему наверняка известно больше, чем какому-то учёному из тёмного леса. — Как предтечи использовали опыт? — Моя память частично стёрлась после того, как ты долбанул меня той золотой перчаткой, — фыркает парень с ленивой улыбкой и пожимает плечами. — Конкретнее. Может, что и вспомню. — Я слышал… Что они могли воскрешать мёртвых. — Ромео тут же хмурится, растеряв свой дружелюбный настрой. — Да? И как? Много ли сейчас ходит воскрешённых? Одни скелеты да кадавры. — Джесси от такого напора отводит лицо, внимательно следя за мимикой падшего бога. Она резкая, нервозная, и мечник не понимает, почему это так важно для Ромео. — Где бы ты это не слышал — забудь. Это та линяя, через которую нельзя переступать. Одно неверное слово, неверный жест и от человека останется ходячий труп, а его душа отправится прямиком в Нижний Мир, в песок душ. Джейсон не стал отвечать. Да и не успел бы — дверь в лазарет приоткрылась и оттуда показалась фигура Лукаса с улыбкой на лице. — Она очнулась. Команда торопливо проходит в помещение — кислый запах скалка и крови стоит повсюду, так что Ромео специально встал у проёма, придерживая спиной дверь. Петра сидела, отклонившись на холодную стену, и заметив друзей, наметила улыбку. Видно, что ей всё ещё больно. Джесси проходит, садится на край. — Как ты? — Как будто съела стряпню Джека, — отряд тихо смеётся, Джейсон тоже. Он скользит взглядом по телу девушки, по её руке. Ромео кое-как наложил шину, зафиксировав конечность. Осталось только плеснуть зелье Айвора и воительница будет как новая. — Дай посмотрю, — Джесси вытягивает ладонь, но Петра криво улыбается, отводя сломанную руку. — Дай говорю, я трогать не буду. Она медлит. Как-то тяжело вздыхает и протягивает руку. Джейсон осторожно отгибает края водолазки. Щурится. Отгибает больше, до самого плеча. Джесси судорожно вдыхает. Там виднеются тёмно-лиловые линии, стягивающие кожу. Рана от древнего иссушения, что никак не заживёт. — О буря, как же я не догадался… — Джесси встаёт, под непонимающие взгляды начинает ходить из угла в угол. — Вот почему ты спишь в водолазках, запираешь двери и просишь отдельные комнаты. Ты всё ещё больна! — Я в порядке! — отвечает тут же Петра, пытается встать, но безуспешно. — Я не говорила, потому что… Меня беспокоила именно такая реакция! — А как мне реагировать?! Столько лет! Эта ложь, эти оправдания, когда мы… — Это всё равно не лечится! Я искала способы, но всё без толку! — Я бы нашёл лечение! Особенно, если это касается моей девушки! — Ты не мог выйти дальше своего кабина! Последний гвоздь в крышку гроба. Джесси и Петра дёрнулись, как от ранения. Воцарившаяся тишина окуталась в атмосферу напряжения, но Джейсон уже всё для себя решил. — Даю полчаса и мы отправляемся домой. Ты тоже, — он указывает на Ромео, и когда собирается выходить, бросает девушке через плечо. — Я не разрешаю тебе принимать участие в битве. Снаружи стрекочут цикады — природа забрала себе Хон’бар. Джесси пинает камни, видит, как они резво отскакивают от ботинка в колючие кусты. Хочется сломать что-нибудь, или удариться головой, лишь бы выбить рой мыслей из головы. Но он решает прогуляться, чтобы ветер отвлёк его от навязчивого: «я мог всё изменить, если бы знал». Так он и делает, пока для него незаметно не проходят полчаса.***
Бригантина больше драккара, с парусами и мачтой, откуда наверняка будут видны лучи Маяка. Но ни у кого нет сил, чтобы туда залезть. С трудом снявшись с якоря, команда расселась по краям палубы. Хон’баровцы, как и обещали, поделились ящиками с провизией, и уставшие путники перекусили южными фруктами. У Джесси отлегло бы от сердца, если бы не Петра. Она, сидя на бочке, о чём-то говорила с Ромео. Бросала взгляды на Джейсона. Им обоим стыдно и печально от недавней перепалки. Джейсон не прощает себе то, что девушка в очередной раз подвергла себя опасности и пострадала. И пусть некоторое время назад Джесси говорил Лукасу, что некого винить, видя Петру в таком состоянии, парень не может перестать думать, что он виноват — потому что привык. Руки сами достают из рюкзака тот самый осколок скалка, который Джейсон нашёл в Древнем Городе. В свете угасающего солнца он выглядит даже красивым, мерцая бирюзовыми каплями. Джесси даже не сразу замечает, что к нему грозно надвигается Ромео. — Ты его оставил! — обвиняет падший бог и вновь пытается вырвать из рук находку. Когда стало очевидно, что его проворства и силы не хватит, начинает шипеть, как змея. — Ты вынес семя проклятого дерева, и теперь весь мир увидит ростки этой заразы! — Когда это ты стал таким заботливым о мире? — Джесси повышенным тоном привлекает внимание экипажа, а подколкой заставляет Ромео оскалится. — Когда из-за тебя я стал никчёмным слабым смертным. И теперь этот мир — мой дом, а ты пытаешься его разрушить. — Тупица, я пытаюсь его спасти. А эта штука поможет мне избавиться от сил Ричарда, и убить его до того, как он убьёт меня. — Ты как ребёнок, Джесси, хватаешься за то, что первое увидишь. Я отправился в Древний Город по этой же причине, но безответственно просто брать древнюю опасную заразу и выносить в мир, не перестраховавшись. Джейсону надоело ругаться, он морщится и со сталью произносит. — Хватит! Здесь не о чем спорить. Это единственное, что у нас есть, и я не дам тебе скалк. По многим причинам. Ромео сощуривается, поджимает губы, но всё же отвечает таким же тоном. — Будь по-твоему Джесси. Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Следующие несколько часов Джейсон сидит один — разговоры с ним вязли, выглядели жалкими, ведь небо над головой привлекло мечника куда больше. Он всё думал, и думал, и думал о словах Ромео, Конрада, Петры, и других людей, отражаясь эхом в голове. А когда они подплывали к городу Джесси не заметил лучей маяков. Заметил хвосты дыма. Окрашенные в красный остатки стен. Башня рухнула, а вместе с ней и Маяк. Джейсон сходит на берег и падает на колени.