Осторожная жестокость

Две недели до свадьбы. — Иллу, я, конечно, безмерно рад тому, что мы снова вместе выбрались на задание спустя столько времени, но не слишком ли это простое дело для подмоги? — шагая рядом с Золдиком по лесу на подступах к какой-то тайной военной базе, чуть изогнул бровь Моро, вчитываясь в файлы дела, которые тот ему прислал. — Да, я бы и один легко управился, но решил, что с тобой будет быстрее. Заодно заглянем на обратном пути к портному посмотреть свадебные костюмы, ателье как раз недалеко, — Иллуми внимательно следил за точкой в навигаторе, чтобы не сбиться с пути: место было настолько засекречено, что пришлось прибегнуть к небесплатной помощи Миллуки, чтобы его найти. — Я думал, что ты обрадуешься, там будет несколько пользователей нэн, сможешь нормально подраться. — О, ну… я не совсем об этом. Конечно, я не против составить тебе компанию, милый Иллуми, но тебе не кажется, что мы бы прекрасно справились вдвоём? — Хисока недовольно оглядел чуть впереди идущего Сильву, на что тот слегка обернулся. — Теряется вся романтика… — Я тоже не в восторге, не знаю, что он тут вообще делает. У меня с отцом не было совместных миссий уже лет семнадцать, — брюнет поднял безразличный взгляд на спину мужчины перед собой. — С ним, как и с тобой, у нас слишком разные способности, почерк и стиль убийств, но с тобой мы за долгие годы сотрудничества научились работать слаженно и подстраиваться друг под друга. — О, да, подстраиваться под тебя я очень люблю, Иллу. Делал бы это хоть всю ночь напролёт, — тихо захихикал фокусник, с издёвкой глядя в сторону старшего Золдика и представляя, как тот раздражённо дёрнул бровью на завуалированную пошлость. — Хисока, неуместно, — не оценил Иллуми шутку любовника, слегка хмурясь. — К атакам отца, в отличие от твоих, я непривычен. Более чем уверен, что это приведёт к разногласиям, а может, и вовсе к провалу. — Сын, я же говорил, я не буду вмешиваться. Выполняй задание так, как сочтёшь нужным, — подал голос глава семьи, оттормаживая перед внезапным крутым обрывом, образовавшемся на пути. — Ну и зачем ты мне тогда здесь? — поравнявшись с отцом, Иллуми взглянул вниз и, ещё раз сверившись с навигатором, убрал телефон в карман, преобразовывая руки, чтобы спуститься по склону. Угол спуска был назло почти идеально прямым, от горы в этом месте словно отрезали кусок, как от торта, да и высота оказалась слишком велика для того, чтобы просто свободно спрыгнуть — серьёзных переломов избежать бы не вышло, даже защитившись тэн. Не просто так эта тайная база находится в настолько неприступном месте. Молодому ассасину даже на мгновение стало интересно, чем же таким на этой базе занимаются. Официальным документам, гласящим, что это простой военный полигон, отчего-то не верилось. — Хоть я и признал свою некомпетентность в качестве родителя, это не даёт тебе права так со мной разговаривать, так что перестань мне грубить, Иллуми, — Сильва проводил взглядом фокусника, что, не дожидаясь своих спутников, ловко нырнул вниз, зацепившись своей эластичной лианой за одно из деревьев, будто бы не хотел мешать разговору отца с сыном. — Перестань пытаться наладить наши отношения и делать вид, что хочешь проводить со мной время, это убого. Мы не провинциальная семейка из ситкома, мы семья убийц, сантименты неуместны, — отрекошетил замечанием на замечание брюнет и спрыгнул следом за Моро, через некоторое расстояние вонзая когти в твёрдую породу, чтобы затормозить. — Я, конечно, понял это не так скоро, как было нужно, но я действительно хочу проводить с тобой время, — вскоре нагнал сына Сильва, перемещаясь тем же способом: то отпуская землю из рук, то вновь цепляясь за неё. — Я не хочу, — будто в доказательство, Иллуми опасно сорвался вниз слишком быстро, не особо стремясь тормозить, лишь бы поскорее убежать от нежелательного разговора и увеличить дистанцию между ним и главой семьи, однако когда снова попытался схватиться за почву, внезапно осознал, что разогнался во время падения слишком сильно. — Иллуми? — слегка напрягся Сильва, наблюдая, как когтистые пальцы сына тщетно проезжаются по поверхности склона, оставляя борозды, но никак не могут войти глубже и зацепиться. Старший Золдик сразу же ускорился, двигаясь инстинктивно и надеясь каким-то чудом успеть поймать парня, но вдруг краем глаза заметил розовое свечение ауры откуда-то сбоку. — Чёрт… — брюнет раздражённо оглянулся, наблюдая стремительно приближающуюся горизонтальную поверхность земли. Можно попробовать использовать рэн за пару секунд до приземления и отскочить, но на такой скорости это может не сработать, тогда Иллуми разобьётся насмерть. Решая не рисковать, он предпочёл смерти множественные переломы и, сгруппировавшись, перенаправил почти весь тэн на спину, готовясь к жёсткому столкновению, но через пару мгновений почувствовал резкое давление инерции, заставившее сердце пропустить удар, а воздух толчком выйти из лёгких, когда его тело, нарушая закон гравитации, отпружинило обратно вверх. — Поймал, — легко подхватывая любовника в воздухе одной рукой, словно тот ничего не весил, улыбнулся Хисока, надёжно держась за свою «жвачку» и упираясь ногами в отвес, чем походил на настоящего альпиниста. — Красавчики с неба падают, вот это чудеса. Какая удача, что я как раз проходил мимо. Моментально расслабляясь, Иллуми невольно усмехнулся непринуждённой шутке и прижался крепче. И как он мог забыть о том, что, когда дело касается быстрых подъёмов и спусков без особых усилий, Моро с его способностью сжимать и растягивать ауру нет равных? — Спасибо. — Всегда готов подстраховать тебя, любовь моя, — фокусник чуть подтянулся, цепляя «жвачку» вместо ладони к своему тазу, будто бы карабином за пояс, и взял жениха поудобнее в обе руки, играючи чмокая его в уголок изогнутых губ и затем помогая вновь припасть к неподатливой каменистой породе. Хисока бы с радостью мог просто спустить Золдика вместе с собой за пару секунд вниз, но тот не любил, когда его ставят в положение, в котором он выглядит беспомощно и слабо. — Иллуми, ты в порядке? — подоспел Сильва, выглядя отчего-то чересчур взволнованно, словно впервые в жизни испугался, когда увидел сына в опасности, пусть и не смертельной. — Само собой, — резко похолодел брюнет, переводя безразличный взгляд на отца. — Даже если бы я упал, то просто сломал бы несколько рёбер. Пустяки. Ты мне ломал гораздо больше костей, — Иллуми с совершенным равнодушием вонзил когти в почву, кивая Моро, чтобы тот отпустил его, а затем вздохнул. — Хватит, отец. Я уже жалею о том, что ты признал вину передо мной, это всё равно никак не помогло. Было лучше, когда ты игнорировал моё существование, хотя бы не был так назойлив. Давай продолжим делать вид, будто не знаем друг друга, тем более что это недалеко от правды. — Так дай мне узнать тебя, — непривычно тоскливо оглядел мужчина безжизненно спокойное лицо парня. — Да, я не понимал этого раньше, но ты важен мне, ты же мой сын, Иллуми. — Ты слишком поздно об этом вспомнил. Как ты и планировал, я вырос не твоим сыном, а убийцей с такой же фамилией, как у тебя. Разговор окончен. В миссию мою не лезь, — брюнет продолжил карабкаться вниз как ни в чём не бывало. — Стой, — хотел уж было ринуться за ним Сильва, но запоздало понял, что не может оторвать руки от склона. — Это ненадолго вас задержит, — ехидно усмехнулся фокусник, кивая на ладони старшего Золдика, и тот рефлекторно активировал гё, замечая неаккуратные розовые кляксы ауры, покрывающие его руки и тянущиеся своими многочисленными длинными отростками в разные стороны по поверхности горы в радиусе двух метров, что усложняло задачу просто взять и вырвать руки вместе с камнем. И когда только этот клоун успел? — Не волнуйтесь, моя «жвачка» не держится без меня дольше пары часов. Ну или, может, трёх… Честно говоря, я точно не знаю. Как скоро вы отлипли от стола в прошлый раз? — Хисока, убери это немедленно, не лезь не в своё дело, — грозно зарычал мужчина. — Иллуми — моё дело, — вдруг понизил тон Моро и опустил уголки губ, глядя с прямой угрозой. — Теперь моё. Перехватив обратно в ладонь лиану, на которой держался сам, Хисока оттолкнулся ногами и мигом сорвался вниз, оставляя растерявшегося Сильву, намертво приклеенного к земле, в одиночестве. Когда брюнет не спеша и без особых усилий достиг низины, волшебник уже его ждал, прислонившись спиной к дереву с вздёрнутой головой и тихо посмеиваясь с того, как неуклюже выглядел такой весь важный из себя отец семейства Золдиков, пытающийся вырваться из плена липкой ауры. — База в полукилометре к югу. Разберись с охраной, — достал телефон Иллуми, сверяясь с местоположением, и перешёл сразу к делу, не желая растягивать миссию слишком надолго: ателье должно закрыться через три с половиной часа, а до него ещё нужно было добраться после завершения задания. — Я займусь поиском информации. Клиент не обозначил, какие именно сведения ему нужны, так что просто скопирую все файлы. — Ладушки. Если не найдёшь меня потом, просто позвони, а то я могу увлечься: давно ни с кем нормально не дрался, — Хисока в нетерпении активировал зетцу и помчался вперёд с хищной улыбкой, теряясь в гуще леса. Снова убирая мобильный в карман, Золдик тоже скрыл своё присутствие и размеренным шагом последовал за женихом. Целью этого задания было не только убийство военных, но и кража неких секретных файлов, которые, по словам клиента, «спасут мир». Спасение мира Иллуми мало волновало, но заказчик перевёл всю сумму авансом и немало доплатил за похищение военных таин, так что ассасин не слишком возмущался дополнительными обязательствами. К тому времени, когда брюнет добрался до базы, вся защитная система уже была отключена, а солдаты на пропускном пункте лежали бездыханно с перерезанными глотками: один — на земле у ворот, другой — в каморке перед пультом управления. Судя по всему, Хисока сначала убил одного, а затем пригрозил второму, чтобы тот отключил камеры и сигнализацию. Едва ли они бы оказались проблемой, но, видимо, Моро позаботился, чтобы лицо Иллуми нигде не засветилось. Он знал о том, что внешний вид Золдиков — большой секрет, который те по возможности стараются держать в тайне, так что всегда трепетно относился к сокрытию личности Иллуми на местах его «преступлений». Даже на выборах председателя позаботился об этом, хотя ассасин его не просил, и убил всю эту жалкую шайку Терадейна, что грозилась публично обнародовать имя и способности Иллуми. Оглядев трупы охранников, брюнет едва заметно улыбнулся такой трогательной заботе, на которую раньше не обращал внимания, и спокойно прошёл в открытые ворота. Не встречая по пути ни одного живого человека, лишь напичканных картами мертвецов вдоль дороги, Золдик без труда попал в здание, краем уха подмечая многократные выстрелы на одном из этажей выше. Замечательно, Хисока собрал солдат в одном месте, отвлекая всё внимание на себя, так что без этих помех Иллуми управится с побочным заданием быстро. На первом этаже ничего полезного убийца не нашёл: жилые помещения, душевая, два санузла, зал для тренировок, тир, склад бытовой химии, кухня и оружейная. В пролёте лестницы, ведущей на второй этаж, ассасин наткнулся на очередную жертву волшебника с пиковым королём во лбу и наскоро окинул его взглядом. К поясу было прикреплено какое-то удостоверение, и Иллуми присел на корточки, чтобы разглядеть его поближе.       Заместитель начальника службы       безопасности военного объекта       государственного значения «Сокол»       Виктор Хайн.       Приоритет УЛЬТРА. — Приоритет «ультра» звучит неплохо, — задумчиво произнёс брюнет сам себе и сорвал с пояса удостоверение, предполагая, что далеко не во все помещения здесь можно попасть, просто дёрнув ручку двери. Можно бы было, конечно, выломать преграду, но привлекать к себе ненужное внимание излишним шумом и отбирать у Моро его развлечение не хотелось. Тому и так пришлось отменить все запланированные сражения из-за подготовки к свадьбе, и только поэтому Золдик посчитал правильным позвать его хотя бы на задание, чтобы партнёр не заскучал. С удостоверением Иллуми не прогадал: уже на втором этаже нашлось несколько комнат под замком, куда можно было попасть только отсканировав QR-код с обратной стороны этого самого удостоверения. Тем не менее в открывшихся помещениях брюнет тоже не нашёл ничего нужного, те вообще больше напоминали какие-то странного вида операционные или лаборатории. На всякий случай он, конечно, быстро их обыскал, но обнаружил только записи каких-то химических формул и бессвязные пометки на полях, не кажущиеся вообще наделёнными каким-то смыслом. Уже отчаявшись закончить дело так быстро, как планировал, Золдик без особого энтузиазма открыл дверь последней запертой комнаты на этаже и неожиданно встретился взглядом с до смерти перепуганным человеком в белом халате с похожим удостоверением, надетым как бейдж на нагрудный карман. Тот чуть не вскрикнул при виде Иллуми и побледнел сильнее, сжимая дрожащими руками пистолет, который, вероятно, ни разу в жизни до этого не держал. — Я… Я выстрелю! Не п-приближайтесь! — неуверенно заговорил человек первым, направляя дуло пистолета на ассасина. — Не нужно, меня прислали на подмогу, не волнуйтесь, — соврал Золдик, медленно потянувшись за иглой. — Какая, к чёрту, подмога?! Вы не военный! Поднимите руки, держите их на виду! — запаниковал сотрудник. — Я лишь хочу показать вам удостоверение, — вместо иглы пришлось достать из кармана бейдж мёртвого солдата. — Я действительно не военный, просто нанятый «Соколом» Хантер. Ситуация с вторжением критическая. Мне было приказано безопасно вывести всех безоружных сотрудников. — Хантер? — скептично сощурился мужчина, но слегка успокоился, мелкими шажками приближаясь к брюнету, чтобы получше разглядеть протянутое удостоверение личности, однако пока он концентрировал всё своё внимание на документе, Иллуми воспользовался шансом и наконец достал булавку, тут же бросая её в голову не успевшего среагировать на такие быстрые движения человека. Пистолет небрежно рухнул на пол, выскользнув из расслабившихся пальцев, на мгновение в испуганных глазах несчастного промелькнула боль, смешанная с разочарованием, но вскоре сменилась совершенным равнодушием, и мужчина выпрямился в ожидании приказов. — Хорошо, что ты мне попался, мне как раз не помешает экскурсия, — удовлетворённо кивнул сам себе Золдик, пряча пропуск обратно. — Где здесь находится хранилище информации, архив или что-то вроде? — Серверная находится на третьем этаже в кабинете триста восемь. — Проводи меня. Пока в другом крыле здания продолжали раздаваться ожесточённые звуки сражения, Иллуми поднялся вслед за своей марионеткой на этаж выше. Здесь было довольно чисто, даже стерильно, вдоль длинного коридора одна за другой располагалось множество одинаковых дверей, возле которых висели какие-то таблички. Некоторые комнаты были нараспашку, некоторые — лишь слегка приоткрыты. Ассасин не горел желанием тратить время на разглядывание того, что не имело отношения к делу, так что решил просто поинтересоваться у своего иглочеловека, пока тот уверенно вёл его вперёд. — Что это за камеры? — Здесь содержались добровольцы, — сухо ответил сотрудник, не переставая шагать. Золдик вновь окинул скептичным взглядом непримечательные металлические двери толщиной в несколько сантиметров с автоматическим замком высокой надёжности, скорее похожие на те, что установлены в психиатрических клиниках для преступников, нежели в казармах. С трудом верилось, что содержание добровольцев требовало такой страховки, разве что те не знали, на что именно соглашались. Наконец достигнув конца коридора, иглочеловек остановился у двери в кабинет, уперевшись в неё грудью и кончиком носа, словно не заметил преграды и не мог понять, почему не получается пройти дальше. — Отойди, — Иллуми в очередной раз достал пропуск и прислонил к сканеру, на что услышал короткий одобрительный писк и щёлкнувший замок. Помещение представляло собой небольшой дата-центр, в котором стояло несколько стоек с серверами. В углу располагался компактный стол с монитором, к которому было подключено множество проводов, и ассасин не сдержал тяжёлого вздоха. Он и без этого прилично заплатил Миллуки за наводку, не хотелось обращаться к нему снова по той же самой миссии. — Ты знаешь, как залезть в систему? — он повернулся к марионетке, что бестолково стояла в стороне с отсутствующим выражением лица, исполнив приказ отвести своего хозяина в необходимый кабинет. — Нужно вставить удостоверение в терминал и ввести индивидуальный код пользователя, — сразу же отозвался мужчина с иглой в макушке. — Чёрт, — тихо выругался Иллуми. Без пароля пропуск этого Виктора Хайна был бесполезен. — У тебя есть доступ? — Да, но не ко всем файлам, только к лабораторным исследованиям. — Не пойдёт, нужен полный доступ. — Полный доступ есть только у начальника службы безопасности и фельдмаршала. — Ясно, — Золдик прикрыл глаза и опёрся бедром о стол в раздумьях. Удостоверение заместителя начальника службы безопасности даже с паролем было бы бестолково, у него нет доступа ко всем файлам. Нужен либо сам начальник, либо фельдмаршал. Последний, вероятно, на передовой руководит битвой с Хисокой и не станет отвлекаться ни на что другое, а вот первый, если ещё жив, уже провалил свою задачу, позволив чужакам проникнуть на территорию, и теперь сделает всё, чтобы не облажаться ещё сильнее. — Что будет, если вставить удостоверение в терминал, но ввести неверный код? — вновь раскрыл тёмные глаза Иллуми, утомлённо глядя на иглочеловека. — Система даст ещё две попытки, но если провалить и их, то все данные будут безвозвратно стёрты. — А если зайти под твоим профилем и попытаться через него посмотреть недоступные тебе файлы? Мужчина вдруг замолчал на пару секунд, упираясь стеклянным взглядом куда-то сквозь Золдика, а затем состроил страдальческое выражение лица, начиная что-то жалобно мычать. — Ты не знаешь, да? — понял брюнет такую реакцию. — Да, — заскулил человек в халате, чуть не плача. Хатсу ассасина так сильно ломает волю и так беспощадно подчиняет людей, что порой те пытаются ответить хоть что-то даже тогда, когда ответ им неизвестен, и это причиняет невыносимые муки из-за невозможности выполнить желание манипулятора. — Расслабься, ничего страшного, — скупо махнул рукой Иллуми, и мужчина сразу же пришёл в себя, переставая хныкать. — Иди сюда. Зайди в свой профиль. Как было велено, марионетка подошла к столу, и ассасин повернулся лицом к экрану, наблюдая. Иглочеловек вставил в небольшое устройство с несколькими разъёмами для карт свой пропуск и ввёл на клавиатуре пароль. Система доброжелательно поприветствовала его заставкой, после чего на мониторе развернулся главный экран с разноимёнными папками на рабочем столе. Золдик слегка наклонился, оттесняя мужчину в сторону, и нажал на первую попавшуюся папку. Ошибка. Требуется приоритет УЛЬТРА или выше, — уведомило системное оповещение. Доставая удостоверение Виктора, Иллуми напряжённо посмотрел на монитор, будто надеялся, что под гнётом его грозного взгляда тот сдастся и позволит заглянуть в запретные папки, но система была непреклонна, так что ассасин всё же решился провернуть свой трюк. Он вставил пропуск в другой разъём, и надпись сменилась на: «Введите персональный код доступа». Не слишком заморачиваясь, брюнет вбил случайную цифру и нажал «Enter», на что система в очередной раз запротестовала, извещая о том, что код неверен. Отметая опасения в сторону, Иллуми повторил это действие ещё дважды, надеясь на то, что чутьё его не подводит, и в конце концов после третьей неудачной попытки монитор на пару секунд подвис, заставив замереть и сердце, а затем всплыло новое оповещение: Сессия приостановлена. Дождитесь сотрудника службы безопасности для восстановления доступа. Облегчённо выдохнув, Золдик осел на край стола, только сейчас полностью осознавая, как сильно рисковал. К счастью, он сделал верное предположение о том, что после успешно выполненного входа в систему кем-либо из сотрудников попытка получить доступ к файлам более высокого уровня секретности не будет приравнена к угрозе утечки и не потребует уничтожения всех данных. Теперь оставалось только надеяться, что начальник службы безопасности ещё жив и уже спешит на вызов. — Стой напротив монитора и наклонись к нему поближе, — приказал Иллуми марионетке и достал на всякий случай несколько игл. — До последнего не поворачивайся к тому, кто следующим войдёт в эту дверь. Не реагируй ни на что другое, кроме моих указаний. Понял? — Да, — безразлично произнёс мужчина и склонился над столом, делая вид, что тщательно вглядывается в монитор. С такого ракурса от двери не будет видно булавку в его голове, пока он не повернётся лицом к вошедшему. В ожидании скорого визита Золдик выключил и без того слабый свет от старых ламп и выбрал в качестве места для засады обратную сторону одной из стоек с серверами, притаившись. Прошло около пяти минут в тишине, сквозь которую белым шумом слышались многочисленные вентиляторы для охлаждения техники и изредка где-то вдали неразборчивые крики и выстрелы. Да сколько же там этих солдат, если Хисока до сих пор с ними бьётся? По данным, которые нашёл Миллуки, нэн владели всего трое: фельдмаршал, генерал и полковник, — так что проблем быть не должно. Чего же так долго? Обрывая поток мыслей, дверь в помещение отворилась, и в комнату с лёгкой одышкой вошёл довольно высокий и крупный темнокожий мужчина в военной экипировке. — Арчи? — слегка недоуменно уточнил имя коллеги военный и вдруг сразу же вспыхнул яростью, захлопывая за собой дверь. — Нашёл время поприкалываться! Нас атакуют, какого хера ты тут делаешь?! Зачем ты вообще вышел из лаборатории?! Пока жертва в попытке привлечь к себе внимание заваливала вопросами бездвижную марионетку, что пялилась в экран, не моргая, Иллуми идеально тихими движениями, словно был призраком, выглянул из-за стеллажа и хирургически прицелился иглой. Одно лёгкое движение кистью, и остриё со скоростью звука метнулось к своей цели. Сценарий уже заучен, с такого близкого расстояния никто увернуться не успеет, даже если и заметит атаку. Но стоило только булавке подлететь к затылку мужчины, она отскочила в сторону, словно ударилась о стену. «Как?..» — чуть было не раскрыл рот от изумления брюнет. — Чего? — военный обернулся на звон металла о пол и побелел от ужаса, когда увидел фарфорово-бледное лицо остолбеневшего Иллуми. Во мраке помещения оно выделялось особенно контрастно на фоне чёрных волос и наряда глубокого цвета индиго, которого и видно-то не было, а тёмные глаза выглядели так, словно вместо них были лишь две зияющие дыры. — Твою ж мать! Что за чертовщина?! Выходя из ступора, Золдик в скоростном прыжке опередил мужчину, ринувшегося обратно к двери, и позволил разглядеть себя получше в свете монитора. Тот слегка успокоился, определяя существо перед собой как человека, но теперь страх сменился злобой в адрес нарушителя. Ассасин попытал счастья вновь, бросая ещё две иглы в голову своей цели, но те снова бесполезно свалились на пол. — Не выйдет, сопляк, можешь не пытаться, — оскалился мужчина и решительно кинулся на чужака. Сбрасывая с себя зетцу, Иллуми мгновенно активировал тэн, блокируя направленный на него удар и перехватывая запястья врага с прямым намерением сломать их, однако, вопреки ожиданиям, в руках военного оказалось больше сил, чем рассчитывал убийца. Не удалось ни вывихнуть кисти так, чтобы те пришли в негодность, ни сжать конечности до перелома. Но прежде, чем Золдик задался вопросом о том, как обычный человек вообще может ему противостоять, мужчина вспыхнул враждебным потоком жизненной силы, давая понять, в чём же причина. «Тоже владеет нэн? Многовато пользователей для обычной военной базы», — невесело подумалось брюнету. Вырывая свои запястья из цепкой хватки и с силой отталкивая нападавшего, начальник службы безопасности намеревался ударить кулаком ровно в то место, где находилась голова ассасина, но тот был гораздо быстрее, так что мгновенно оказался за его спиной. Не успевая сориентироваться, мужчина не понял, куда делся противник и когда он успел заломать одну руку ему за спину, но Иллуми на этом не остановился и схватил короткостриженную голову солдата свободной ладонью, впиваясь бритвенно-острыми когтями в кожу на макушке. Брюнет, не жалея, приложил военного лбом о металлическую дверь, надеясь дезориентировать, но вместо того, чтобы соприкоснуться с поверхностью, голова остановилась примерно в сантиметре от двери, словно в последний момент кто-то успел подложить под неё ладонь. «У него защитный барьер? Нет, я ведь беспрепятственно касаюсь его, ногти даже под кожу проникли. В чём тогда дело? Что за тип нэн?» — слегка нахмурился Иллуми, продолжая крепко держать цель и пресекая попытки вырваться. Однако много времени на размышления ему не дали. Мужчина с громким рыком оттолкнулся ногой от двери и резко откинулся на спину, всем своим весом сваливаясь сверху на Золдика, но при этом обрекая себя на вывихнутую в плече руку, заведённую назад. Ассасин не особо почувствовал на себе это падение, у него довольно крепкий тэн, который смог бы выдержать вес и в десять раз больше, но положение всё равно слишком сильно ограничивало движения, так что Иллуми сделал единственное, что мог, и обхватил ногами навалившееся тело, чтобы мужчина не мог высвободиться и скинуть с себя брюнета. — Хватит сзади пристраиваться, сраный педик! — рявкнул военный, ворочаясь в попытках достать здоровой рукой длинные волосы нарушителя, но во избежание этого тот вдруг отпустил его голову и резким движением перерезал когтями сухожилия под мышкой, отчего рука тяжело свалилась на пол, хотя спокойнее солдат всё равно не стал. «Нельзя его убивать», — обременённо решил для себя Золдик, ещё сильнее сдавливая ногами противника и намеренно выворачивая его вывихнутое плечо так, чтобы тот от боли хоть на пару секунд замер в одном положении и не протирал спиной Иллуми пыльные полы. — «Я могу контролировать трупы только в том случае, если они умерли после введения иглы, и то при определённых условиях. Заставить двигаться мертвеца, если его смерть наступила даже на секунду раньше, чем он оказался под моим влиянием, я не могу». — Прекрати брыкаться. Руками ты уже не воспользуешься, а значит, и драться не сможешь, — раздался неуместно равнодушный тон ровного голоса, и окровавленные пальцы легли ожерельем на шею мужчины, крепко сжимая. — Ты нужен мне живым, но необязательно целым, так что оказывать сопротивление не в твоих интересах. — Пугать меня вздумал? Не мечтай, я пуганый, — прохрипел мужчина обозлённо, но нехотя перестал елозить, ощущая острые кончики чужих ногтей рядом с сонной артерией. Казалось, стоит только неосторожно двинуться, и те легко войдут в кожу, будто бы лопая тонкую пищевую плёнку. — Я знаю семнадцать способов изъять из человека почти все органы так, чтобы он оставался в сознании и не умирал, — испуская мрачную, зловещую ауру, низко заговорил брюнет, раздражаясь от того, как много времени отнимает эта бессмысленная болтовня. — Семнадцать способов для того, чтобы ты в агонии умолял меня о скорейшей смерти. Не думаю, что тебе хочется испытать на себе хотя бы один из них. — Что тебе надо, ублюдок? Что ты сделал с Арчи? — сглотнул нервно военный, краем глаза поглядывая на коллегу, что так за всё время и не шелохнулся ни разу. — Я здесь не за тем, чтобы отвечать на твои вопросы, и ты не в том положении, чтобы их задавать, — свободной рукой Иллуми достал из-за пояса новую иглу и направил её прямо в лоб своей цели, пропитывая холодную сталь своим хатсу. «Возможно, он выборочно защищается аурой от физического воздействия. Нужно попробовать приложить больше сил. Уровень его нэн ниже моего, так что моя аура должна его разрушить». — Не шевелись. К удивлению ассасина, мужчина и правда замер, даже отчего-то слегка расслабился при виде иглы, что совершенно не вязалось с обычным поведением жертв Золдика, когда те видели длинное остриё перед своим носом. Но так или иначе ему это было только на руку, так что Иллуми не счёл нужным задавать какие-либо вопросы. Идеально острый кончик булавки стал постепенно приближаться, целясь чуть выше надбровных дуг, но, так и не достигнув кожи, остановился, будто упёрся в какую-то поверхность. Не отчаиваясь, ассасин надавил сильнее, потом ещё немного, затем настолько сильно, что держать выскальзывающий наконечник стало неудобно. Он прилагал столько усилий, сколько бы хватило для того, чтобы вонзить иглу в мраморную плиту, даже становилось сложно сдерживать силу второй руки, чтоб ненароком не задушить цель и не вспороть ей горло. Однако булавка не приблизилась ко лбу мужчины ни на миллиметр, его тэн был всё так же стабилен, несмотря на влияние разрушительной ауры Иллуми, сосредоточенной в металле, а лицо казалось всё таким же неизменно спокойным. В конце концов тонкое тело иглы не выдержало такой нагрузки и с тихим жалобным скрипом согнулось, приходя в негодность. — Чёрт… — делая вывод, что придётся, по всей видимости, прибегнуть к проверенному, но долгому методу, Золдик недовольно отбросил булавку в сторону и резким движением сделал надрез своим когтем по лбу мужчины. — Ты знаешь, каково это, когда с тебя снимают кожу? — Чё? — вновь напрягся военный, чувствуя, как лезвие ногтя ведёт дальше к скулам, затем по щеке, будто скальпель, намечающий область для оперирования. — Невыносимая боль. Ты ощущаешь каждым нервом, как кожа насильно отрывается от мышц, и чем больше мышц, тем больнее. На лице их очень много, как и нервных окончаний. Всегда считал мимику недостатком, — от такого непробиваемо холодного тона ещё сильнее становилось не по себе, словно тысячи демонов шептали в унисон. Иллуми без колебаний провёл ногтем по подбородку и продолжил непрерывный надрез по другой стороне лица, не ослабляя хватку на шее жертвы. — Даже с моим невероятно высоким болевым порогом, мне крайне тяжело переносить эту пытку. Пожалуй, я даже могу признаться, что мне сложно не кричать во время этого, а ведь я спокойно могу выдержать ампутацию, даже не дрогнув. — Эй, прекращай это дерьмо, — занервничал солдат, всячески пытаясь привести свои повреждённые конечности в движение. — В этой республике запрещены пытки над военнослужащими. Пока ты находишься здесь, ты не сможешь… — Не смогу? Разве? — брюнет закончил круг, возвращаясь ногтем к исходной точке, и стал аккуратно цеплять края вспоротой кожи на лбу, отчего мужчина громко зашипел сквозь зубы. — Обычно во время этой пытки люди умирают от болевого шока, но не переживай, я достаточно умелый, чтобы ты даже сознание не потерял. Ты будешь чувствовать всё от начала до конца, обещаю. — Стой! Прекрати! — повысил тон военный, округляя глаза в ужасе, когда почувствовал проникающие под кожу на лбу кончики острых ногтей. — Отдай своё удостоверение и скажи свой код для входа в систему, тогда я остановлюсь, — Иллуми на пару секунд замер, ожидая ответ, но мужчина замолчал, хмурясь и поджимая губы. Вздохнув, Золдик подцепил край разрезанной кожи на острые когти, будто на крючки, и стал постепенно отрывать эпителий, вместе с этим вырывая из груди своей цели пронзительный крик. Он не соврал, эта пытка действительно никогда не оставляла его равнодушным, отец десятки раз снимал с него кожу разными способами, в разных местах и в разном возрасте, и всегда это было нечеловечески больно. Последний раз он испытывал на себе эту пытку в семнадцать лет, когда его порог боли был уже настолько размыт, что от игл под ногтями ему было лишь слегка щекотно, но и тогда Иллуми пришлось приложить немало усилий, чтобы не издать ни звука, даже выступила скупая слезинка в уголке глаза, а частота сердечных сокращений подскочила до ста тридцати в минуту. — Больнее всего будет, когда я дойду до глаз, носа и рта. Складки — самое мучительное, очень плохо поддаются, — спокойно известил ассасин свою вопящую жертву. — Вероятно, смерть тебе покажется благословением в сравнении с этой болью. — Ты не получишь код, тварь! — процедил сквозь зубы солдат, ощущая тёплую кровь, обильно струящуюся из-под отделяемой кожи. — Вот как? Нехорошо, он мне нужен, — Иллуми задумчиво окинул взглядом дрожащие руки мужчины. На редкость преданный сотрудник попался, даже худшая из пыток не сработала. Иглой до него не добраться, и нет смысла допытываться сути его способности: тот уже понял, что это единственная преграда, которая не даёт Золдику получить своё, так что точно не раскроет секрет своего хатсу. — У тебя есть семья, — заметил брюнет неброское золотое кольцо на безымянном пальце правой руки военного. — Дети, полагаю, тоже… — недвусмысленно намекнул убийца, плавно стягивая кожу с надбровной дуги. — Найти их не составит труда, раз я нашёл вашу базу. — Сукин сын! — выкрикнул мужчина сквозь слёзы и вдруг неожиданно вспыхнул разъярённой аурой. Двигаясь на инстинктах, Иллуми моментально отпустил жертву и, наскоро выбираясь из-под тяжёлого тела, отпрыгнул к своему первому заложнику — лаборанту. Уровень нэн военного неожиданно вырос резким скачком, всё ещё не дотягивал до Золдика, но почти сравнялся с Цубоне. Несмотря на свои ранения, мужчина без труда поднялся с пола, опираясь на руки, и повернулся к ассасину, пылая гневом. «Условие и клятва». Чтобы защитить семью, он совершил сделку со своим нэн, по которой мог двигаться лишь с помощью своей воли, даже если его ранить. Необратимо стал берсерком без возможности вернуть всё, как было, только чтобы прикончить своего врага. Теперь без игл его было невозможно одолеть, не убив. Солдат без дальнейшего промедления рывком кинулся на застывшего в раздумьях ассасина, ожесточённо хватая его за шею и вжимая в стену до треска штукатурки. Теряя из-под ног ощущение твёрдой поверхности, Иллуми со спокойным видом вонзил когти в запястья мужчины, инстинктивно пытаясь повредить сухожилия и вынудить отпустить горло, но хватка не ослабевала, лишь усиливалась с каждой секундой. Ну надо же, стоило только заикнуться о детях. Подтянувшись, Золдик с силой упёрся ногами в плечи военного, пытаясь отстранить его от себя хотя бы немного, чтобы иметь возможность подумать хоть секунду о том, как же будет поступить разумнее. Убивать его не хотелось, этот человек может быть единственным способом взломать систему, однако иглами до него не добраться, а по своей воле он точно ничего не расскажет. Брюнет кинул взгляд в сторону замороженного во времени иглочеловека, и тот с задержкой шелохнулся, выпрямляясь и оборачиваясь. «Помоги мне», — дал мысленный приказ Иллуми своей марионетке, постепенно разгибая ноги всё сильнее, отчего каменная стена надрывно захрустела под спиной ассасина, а пальцы военного против его воли стали соскальзывать с лебединой шеи противника. Внезапно человек в белом халате с диким воплем набросился на темнокожего мужчину, повиснув на одной его протянутой руке мёртвым грузом, и начал беспрерывно и крайне мерзко орать ему прямо на ухо, пинаясь ногами. — Арчи, отвали! — рявкнул солдат и отвлёкся, начиная трясти этой рукой, чтобы сбросить неожиданный балласт, но в следующий миг, стоило только отпустить одной ладонью горло брюнета, тот моментально вонзил когти в стену, крепко обхватывая длинными ногами оставшуюся руку противника, и нечеловечески ловко извернулся, проворачивая за собой плечо мужчины по часовой стрелке и безнадёжно ломая его в суставе. Благодаря сделке с нэн тот всё ещё мог использовать эту руку, но теперь она была повёрнута на сто восемьдесят градусов по своей оси, так что адаптация к такому положению требовала несколько секунд времени — всё равно, что пытаться ходить задом наперёд. Этих секунд было бы более, чем достаточно, чтобы устранить озадаченную цель, но вместо этого отскочивший чуть в сторону Иллуми лишь оглядывал оппонента с серьёзным видом в попытках понять, что мешает иглам. Нужно взять жертву под контроль, другого варианта нет, провалить задание недопустимо. Время вышло. Военный, проглатывая нестерпимую боль от жестоких переломов, вывернул свою руку обратно и схватил ею прицепившегося к нему обезумевшего коллегу за воротник, без крохи жалости откидывая куда-то в сторону, что тот чуть было не опрокинул стойку с серверами. «Сначала он не видел меня, не знал обо мне, не чувствовал моего присутствия и иглу ожидать никак не мог. Тем не менее атаку отразил». Мужчина, нещадно истекая кровью из всех открытых ран, вновь бросился на Золдика, что стоял рядом с монитором, но тот вовремя отскочил в сторону, чтобы солдат случайно во время драки не повредил хрупкую технику. «Затем он не позволил мне всего-навсего ударить его о дверь, что для пользователя нэн было бы абсолютным пустяком, однако позволил перерезать сухожилия на руке и частично снять с лица кожу». Быстро сориентировавшись, солдат успел схватить брюнета за ногу и, размахнувшись им прямо в воздухе, что есть сил приложил спиной о бетонный пол, тут же наваливаясь сверху. Однако вновь схватить себя за шею Иллуми не дал и обхватил запястья противника. «А потом была игла, которая по какой-то причине лишь успокоила его, на которую я давил почти со всех сил до тех пор, пока она не прогнулась. И он был изначально абсолютно уверен, что она ему не навредит». Физическая сила мужчины в его нынешнем состоянии оказалась выше, чем у ассасина, так что, пересиливая сопротивление, ладони стали постепенно приближаться к горлу убийцы, намереваясь сдавить его по меньшей мере до хруста хрящей. «Его защита действует не на видимые атаки, не на нэн и не на физическую силу. Он не может контролировать, от чего защититься, это происходит несознательно, но при этом он точно знает, от чего именно он защищён. Только иглы и дверь. Почему только они?» — продолжал рассудительно вести свой мысленный монолог Золдик, не поддаваясь панике даже тогда, когда чужие пальцы вновь начали окольцовывать беззащитную шею. Но вдруг тихий стук какого-то небольшого упавшего предмета раздался совсем неподалёку. Иллуми перевёл взгляд холодных глаз в сторону и заметил катящийся к нему самый обычный карандаш. Иглочеловек, едва двигаясь после недавнего падения, лежал чуть поодаль. Судя по всему, тот сильно ударился головой и стал терять свою функциональность — способности Иллуми не безграничны, при травме головы их эффективность начинает слабеть. Лаборант всё ещё стремился выполнить последний приказ, даже в последние минуты своей жизни смотрел на своего хозяина и отчаянно полз к нему с залитым кровью лицом в надежде помочь, но единственное, на что хватило его сил — бросить жалкий карандаш, который он, видимо, носил с собой. Карандаш. Сосредоточив взгляд на канцелярском приспособлении, Золдик вдруг задался вполне очевидным вопросом. Любой на месте начальника службы безопасности в первую очередь попытался бы пристрелить нарушителя, а не лез бы с ним в драку. Единственное объяснение, почему он этого не сделал, может заключаться в том, что пистолета у него просто нет. На его базу напали, а он расхаживает без оружия, даже без ножа. Почему? «Вот оно». Перенаправляя бо́льшую часть своего тэн к шее, Иллуми вдруг отпустил одно из запястий своей цели, позволяя чужой ладони крепко сжаться на горле. Дыхание прекратилось, но теперь это уже было не так важно. Ассасин вытянул руку в сторону карандаша, пытаясь придвинуться ближе и ухватиться кончиками пальцев. Аура не давала внутреннему строению гортани пострадать, однако боль от чрезмерного давления была вполне ощутима, так что хотелось поторопиться. Сделав ещё одно небольшое усилие, Золдик наконец ухватился за брошенный марионеткой карандаш и, мгновенно пропитывая его своим нэн, вонзил грифель прямо в лобную долю нависшего над ассасином мужчины. Металл. Иглы, эта дверь, огнестрельное или холодное оружие, — все они сделаны из металла. Этот хатсу защищал от любых металлических предметов. Судя по всему, мужчина выбрал себе такую способность, чтобы не попасть под пулю. Трус. Хватка пальцев моментально ослабла, и Иллуми даже мимолётно захотелось закашляться от такого небрежного удушения. Хисока делает это аккуратнее. Военный растерянно оглядел убийцу под собой и вдруг что-то невнятно замычал. Карандаш для таких вещей имеет слишком большие размеры, само собой, он повредил мозг, но на короткое время и это сгодится. — Как можно скорее войди в систему через свой профиль, — прохрипел Золдик и облегчённо прикрыл глаза, ощущая, как тяжёлое тело будто бы нехотя поднимается с него. Непослушными, слегка дрожащими руками солдат с третьего раза вставил своё удостоверение в терминал, а затем, с трудом попадая по клавишам, ввёл свой личный код, отчего интерфейс наконец пришёл в себя и вновь открыл домашнюю страницу. Поднявшись с пола, Иллуми брезгливо отряхнулся и взглянул на экран монитора с нескрываемым удовлетворением. — Отлично, — ассасин подошёл ближе, оттесняя в сторону подобие марионетки, тело которого уже постепенно слабело от полученных травм, и наклонился, чтобы проверить, действительно ли удалось получить доступ ко всем файлам. Все папки открывались без проблем, не запрашивая каких-либо паролей, и вот Золдик уже хотел было скопировать весь жёсткий диск в защищённое облачное хранилище, которое создал Миллуки для хранения и передачи клиентам подобного рода информации, но название одной из внутренних папок отчего-то привлекло к себе внимание брюнета. Стало интересно, какая информация может содержаться под ёмким названием «Нэн» в базе данных обычного военного полигона, где непосредственно самим нэн владело всего несколько человек. Хотелось узнать, от чего именно они с Хисокой сейчас спасают мир. Кликнув по папке, Иллуми лицезрел целый список файлов, несколько сотен точно, подавляющее большинство из которых имели схожие наименования: «Доброволец номер…» Пролистав в самый низ списка, ассасин наткнулся взглядом на файлы «Цели проекта», «Планы по развитию» и «Имена учёных» и, предчувствуя неладное, решительно открыл первый из них. Все эти камеры, встретившиеся по пути в серверную — что-то в них было не то. Почему добровольцев следовало держать под такими замка́ми? Что с ними делали? И как во всём этом замешаны нэн-способности? На несколько минут Золдик погрузился в чтение, пытаясь найти объяснение своим вопросам. Первые несколько страниц занимало подробное описание того, что вообще из себя представляет такое явление, как нэн. Дальше шли какие-то расчёты и схемы, а затем ещё некоторое количество страниц «воды». В какой-то момент Иллуми уже подумал, что зря потратил драгоценное время, но тут в тексте стали появляться упоминания неких экспериментов. Сначала убийца начал читать содержимое документа с чуть бо́льшим интересом, пытаясь понять, чего же добивались местные военные учёные, но по мере прочтения брюнет мрачнел всё сильнее и сильнее. В конце концов он обеспокоенно вздёрнул голову, широко распахивая глаза, и задержал дыхание, слушая нестихающие звуки ожесточённой битвы. Хисока до сих пор не закончил. Почему он всё ещё не закончил? — Хисока… — выдохнул испуганно Золдик и со всей скоростью рванул к месту побоища, откуда раздавался грохот, напрочь забывая о том, чтобы скопировать в хранилище данные, доставшиеся ему таким нелёгким путём. Противоестественные и насильственные эксперименты над аурами людей требовали множество желающих поучаствовать в них. «Добровольцами» становились абсолютно все: подчинённые солдаты, персонал, случайные гражданские. Тех, кто выжил после всех этих пыток и не остался инвалидом, завербовали, а отказавшихся от сотрудничества милосердно убили. Были и те, кто лишился рассудка, таких было большинство. Этих подопытных держали в тех самых камерах, подавляющих нэн, которые смутили Иллуми — и не спроста. Но теперь из-за отключения системы безопасности все они были открыты. Огромная толпа безумцев, владеющих нэн, вырвалась на свободу. Каждый солдат здесь прошёл через эти эксперименты. Целая армия. Даже если они сами по себе слабы, даже если предпочитают пользоваться пистолетом, даже без какой либо стратегии они в любом случае окажутся сильнее. Уничтожить такое количество пользователей нэн в одиночку почти невозможно, гораздо более вероятна в таком неравноценном сражении смерть. Иллуми обещал Моро двух-трёх противников с нэн, а привёл его туда, где нэн есть у каждого из сотни врагов. Золдик ворвался стрелой в какое-то просторное помещение, наполненное огромным количеством разноразмерных ящиков и контейнеров, судя по всему, склад военной техники и боеприпасов, скорым взглядом оценивая ситуацию. То здесь, то там небрежно раскинулись останки людей, утопая в реках крови, окрасивших пол по всему периметру, некоторые тела ещё издавали предсмертные хрипы на последнем издыхании, жалобно моля о спасении, но ассасин их будто не слышал. Он в оцепенении глядел на развернувшийся в центре огромного склада бой, хотя в большей степени тот напоминал неприкрытое избиение. Потрёпанного Хисоку едва можно было разглядеть за многочисленными спинами десятков мужчин в военной форме, что нападали на него то несколько человек разом, почти мешаясь друг другу, то поочерёдно, не давая Моро прийти в себя. Вероятно, у военных ушло много времени и сил на то, чтобы наконец схватить Хисоку, но тот перед этим успел уничтожить львиную долю армии. Несмотря на своё положение, волшебник держался достойно: не издавал ни звука, когда кулаки усилителя, судя по тяжести удара, с размаху врезались в рёбра и живот, в то время как нэн кого-то ещё из присутствующих начисто блокировал способности фокусника, великодушно оставляя ему только тэн. Какой-то низкорослый мужчина, стоящий чуть в стороне, не уставал сковывать конечности и шею Хисоки созданными из ауры противокинетическими лентами снова и снова, когда тот умудрялся разрывать их на себе, и мерзко посмеивался, позволяя остальным солдатам испытывать свои умения на буйном заложнике. Иногда фокуснику удавалось выиграть для себя чуть больше времени, подгадать момент и успеть увернуться от удара, а затем разорвать сразу все свои путы одновременно и высвободиться. Тогда у него была возможность контратаковать того, кто не вовремя решился использовать на незваном госте свой хатсу и по неосторожности подошёл слишком близко. Так у Моро получалось вывести из строя одного-двух солдатиков, но его почти сразу останавливали, хватая за руки, за растрепавшиеся рыжие волосы и нанося новые удары с особой жестокостью. Все травмы, что получал фокусник прежде от своих оппонентов, он позволял себе нанести, это всегда была лишь часть игры. Но сейчас Хисока буквально захлёбывался собственной кровью и без всякого игривого притворства, присущего ему, пытался вырваться и закончить столь подлое, несправедливое сражение. Иллуми замер, начиная дышать чаще и впервые в жизни наблюдая, как Моро проигрывает. Из-за него. Из-за того, что убийца не всё предусмотрел, узнал о задании недостаточно. Почему Иллуми просто не позвонил Миллуки? Если бы Золдик только поумерил свою гордыню и попросил Миллуки о помощи с доступом сразу, то пришёл бы сюда гораздо раньше. Возможно, Хисоку бы не схватили. Может быть, его не избивали бы сейчас. — Спрашиваю ещё раз, — оскалился усилитель, временно прекращая побои. — На кого ты работаешь? Кто прислал тебя? Моро направил свой на редкость хладнокровный взгляд на голос. Даже сейчас, сплёвывая на пол кровь, он выглядел по-настоящему сильным. У фокусника не было ни единого шанса на победу, буквально всё вело к его близкой смерти, однако он ни на одно мгновение не задумался о том, чтобы сдаться, его несгибаемая воля была всё так же непоколебима, а тело уверенно стояло на ногах, даже не собираясь устало опадать на пол от бесчисленных ран. — Какой борзый взгляд, прям как у бешеной псины, — хмыкнул солдат и достал из кобуры пистолет, направляя дуло в золотую радужку словно в мишень. — Что если я выстрелю в эти наглые глаза? Ты, конечно, от обычной пули не помрёшь, но зрения наверняка лишишься, так ведь? Неоднозначно промолчав, Хисока сосредоточил раздражённый взгляд на оружии перед собой. Действительно, тэн трансформатора, даже такого сильного, как Моро, мог просто исключить летальность, защитить от прямого выстрела только в определённой степени, но от уровня защиты усилителя в аналогичной ситуации был далёк, даже если прибегнуть к технике ко. В волшебника уже несколько раз попали, местами пули даже смогли проникнуть под кожу, а где не смогли, всё равно оставили приличный ушиб с небольшим пятном ожога. Выстрела в глаз, ещё и впритык, хотелось бы избежать, положение и без этого плачевное, а потому прежде, чем солдат успел взвести курок, Хисока, внезапно уклоняясь, резким движением бросился чуть вперёд, насколько ему позволили это сделать нэн-ленты на руках, и впился клыками в ствол пистолета, с силой сжимая челюсти, отчего металл податливо прогнулся. От неожиданности военный вздрогнул и выпустил оружие из рук, невольно отступая на шаг. — И правда бешеный, — усмехнулся кто-то из толпы в стойкой тишине, когда Моро разжал челюсти и выведенный из строя пистолет громко рухнул на пол. — Таких только усыплять. Тяжёлый звон металла о бетон словно дал отрезвляющую пощёчину застывшему ассасину, что никак не мог поверить своим глазам и прокручивал в голове ворох мыслей о том, как всё могло сложиться таким откровенно хреновым образом. По телу пробежался электрический ток колючими мурашками, волосы зашевелились на затылке, а угрожающая аура сама по себе стала медленно вырываться из тела, готовая сию секунду уничтожить врагов на клеточном уровне. Такой всепоглощающей, душащей злобы он ещё никогда прежде не испытывал. Ни приставучий Гон, ни деспотичный отец, ни истеричная мать, — никто ещё не заставлял Иллуми так отчаянно ненавидеть и желать подчёркнуто мучительной смерти. — Решили количеством взять?.. — прошептал отрешённо брюнет едва слышно, ощущая, как в груди зарождается неконтролируемый гнев, пожирающий внутренности. — Слабаки… Наконец отмирая, Иллуми сделал неровный шаг вперёд, словно разучился ходить. Он даже не заметил, как достал иглы, не моргая наблюдая за тем, как Хисока в ответ на особо болезненный удар в солнечное сплетение за испорченный пистолет в очередной раз попытался вырваться, грозно и низко рыча прямо в чужие лица, будто дикий хищный зверь, против воли скованный цепями.       Мне нужно успокоиться. — Прекратите… — не слыша собственного внутреннего голоса, продолжил шептать сам себе Иллуми, делая шаг смелее, когда чья-то способность материализации пронзила насквозь абстрактными полупрозрачными клинками плечо, голень и левый бок Моро, который только совсем недавно окончательно затянулся после нападения на поместье Холемов, а созданное из нэн какого-то трансформатора яркое пламя мелкими вспышками то тут, то там прожигало одежду Хисоки и молочную кожу под ней.       Я не знаю их способностей. Нужно быть рациональным, нельзя просто бросаться сломя голову. — Держи его покрепче, Эджилл. Пора кончать подонка, он всё равно нихрена не расскажет, — усилитель, кулак которого уже и так прилично покрылся чужой кровью, с силой сжимая в другой руке пряди волос Моро, чтобы тот не мог увернуться, стал не жалея наносить удары один за другим прямо по лицу фокусника, рассчитывая в конечном счёте просто разбить ему череп.       Необходимо рассчитать стратегию, чтобы успешно одолеть пятьдесят четыре пользователя нэн, которые сумели выстоять против уровня Хисоки. Закашлявшись кровью, волшебник забрыкался, изо всех сил пытаясь поскорее разорвать путы из ауры, удерживающие его, но материализатор, повинуясь приказу старшего по званию, набросил на руки и ноги заложника побольше лент и затянул их так плотно, что те прорезали собой кожу и мышцы едва не до костей даже сквозь тэн, не давая и шанса двинуться.       Нужно успокоиться.       Успокоиться.       Успо… — Это моё, — хрипя от гнева, вспыхнул разъярённой аурой ассасин, посылая к чёрту спокойствие, план и рациональность. — Уберите от него свои грёбаные руки. Не успели солдаты и обернуться на незнакомый жуткий голос и внезапное ощущение опасности позади себя, Иллуми уже подлетел к ним, запуская дюжину игл в головы противников. Под воздействием булавок их черепа неестественно прогнулись, сжались, вытянулись местами, будто были сделаны из пластилина, приобретая мерзкую, уродливую форму, отчего обладатели этих голов болезненно скорчились и заорали, падая наземь. Сгорая от нестерпимой ненависти, ассасин двигался так быстро, что сам едва поспевал разумом за своими действиями. Военные даже не могли сосредоточить на нём взгляд и понять, что убивает их товарищей одного за другим. Чёрное пятно проносилось мимо и безжалостно вырывало из тел органы, ломало кости, вспарывало глотки. Всё происходило настолько быстро, что большинство солдат не успели понять, как умерли, не говоря уже о том, чтобы успеть использовать свои способности. Ни тэн, ни бронежилеты никому из них не помогли. Всего несколько секунд потребовалось, чтобы пятьдесят три человека, что знали военное дело не понаслышке и подробно изучили все техники использования духовной силы, бездыханно свалились трупами в озеро собственной крови. Пятьдесят четвертый же успел перед забвением разглядеть пустые чёрные глаза, тьма которых шла из них самих, изнутри. Это были глаза самой смерти. Лишь спустя мгновение он осознал, что не чувствует руки, которой держал рыжие волосы первого вторженца. Её больше не было. — У тебя хватило наглости… — почти зарычал Золдик, хватая и сдавливая пальцами затылок усилителя, в паническом оцепенении разглядывающего свою конечность. — …избить моего мужа. Брюнет вонзил иглу в колено солдата по самый наконечник, отчего нога сразу же отнялась, и тот бесполезной куклой повис на чужой руке, держащей его за шею. Ассасин подтащил стонущего от боли солдата, сжимающего обрубок своей руки, к ближайшей стене и заглянул в его лицо своим бесконечным, ужасающим взглядом, чтобы убедиться, что тот слушает. — Пятьдесят четыре на одного, — Иллуми, полностью теряя облик уравновешенного и сдержанного человека, со всей силы приложил мужчину головой о стену, что камень пошёл трещиной, однако тэн усилителя защитил его голову от серьёзной травмы. — Нет, вас же было больше поначалу, — ассасин вновь ударил военного о стену, и в ней осталась небольшая пробоина. — Ведь в схватке один на один никто из вас, жалких кусков дерьма, не шёл с ним в ровню, — снова удар, и стена начала осыпаться. — Хватит… — прохрипел военный, ощущая, что тэн перестаёт ему должным образом помогать из-за неконтролируемой кровопотери и разрушительного влияния чужого рэн, буквально разъедающего ауру усилителя подобно кислоте. — Я сам решу, когда хватит. Ни разу не моргнув, Золдик бил его головой ещё с минуту словно под гипнозом, не прерываясь ни на миг и постепенно чувствуя облегчение при виде прогибающейся вовнутрь черепной коробки ещё живого человека, словно та была яичной скорлупой. В конце концов, когда в стене уже образовалась дыра, а в его ладони осталось лишь смятое подобие черепа человека, он взглянул на него поближе и сжал двумя руками так, что последние уцелевшие кости оказались раздавлены в крошку, после чего откинул обезглавленный труп на спину и наступил на его замершую бездыханно грудь, проламывая рёбра насквозь. — Теперь хватит, — рвано выдохнув, Иллуми наконец моргнул и слегка пришёл в себя, игнорируя грязные брызги крови на своих руках, лице и одежде. Он тут же спешно обернулся к пострадавшему жениху, окидывая обеспокоенным взглядом, и невольно стиснул челюсти до выделившихся желвак. Тяжело дыша, Хисока стоял ровно, даже не пошатывался от нанесённых травм и смотрел своими жёлтыми огнями на ассасина с присущей дикостью и воинственным возбуждением, словно сражение для него ещё не было окончено. Пропитанная кровью одежда на широких плечах и груди небрежными прожжёнными лоскутами свисала по телу, безобразные ожоги виднелись на руках, бёдрах, торсе, местами накладываясь на многочисленные колотые раны. Лицо было разбито так, что фокусника едва можно было узнать, а на его шее и запястьях отчётливо вырисовывались ссадины, местами переходящие в глубокие порезы, и гематомы от удавки. «Никому не позволю обидеть тебя…» — прозвенело в голове убийцы недавно данное им обещание. Нарушенное. «…буду оберегать, буду защищать ценой собственной жизни, если потребуется», — сердце болезненно сжалось, и брюнет стыдливо опустил глаза, сдвигая брови. — Мне жаль… — прохрипел он шёпотом, словно осип, и, подходя поближе, робко взял пробитую насквозь каким-то лезвием ладонь фокусника своей. — Прости меня, Хисока, — Моро не двигался, дышал всё так же сбивчиво и молча следил янтарными радужками за взволнованным лицом Золдика, будто пытался что-то обнаружить в скупой мимике. — Я тебя осмотрю. Хмуро поджав губы и наконец поднимая взгляд, Иллуми стал аккуратно ощупывать кончиками пальцев окровавленное лицо волшебника, непроизвольно проваливаясь сознанием в медовые глаза, что намертво приковывали к себе всё внимание. Было в них что-то необъяснимое, магическое. — Одолеть дракона оказалось не так просто, как эти глупцы думали, — едва дыша от проникающего под кожу взгляда, задумчиво произнёс Золдик, плавно перебираясь к вискам, макушке, затылку Хисоки и поглаживая кожу между прядей рыжих волос, а тот, словно соглашаясь, прикрыл глаза и слегка наклонил голову, ластясь к чужой руке. — Кроме носа, кости черепа целы, только выбито несколько зубов, в основном слева. Возможно сотрясение, — известил Иллуми, спускаясь ладонями от головы к шее, ключицам, груди, рукам и животу, продолжая в тишине оценивать серьёзность урона, который получил жених, медленно сгибая его плечи, локти, каждый его палец и бережно ощупывая сквозные колотые раны. — Скорее всего, в левой ключице трещина, но не критичная. Шесть рёбер, обе лопатки, правое запястье, четыре фаланги, восемь костяшек и пять… нет, шесть пястных костей на руках сломаны, вывих левого плеча. Сейчас, потерпи немного. Иллуми осторожно ухватился одной рукой за предплечье Хисоки, а второй упёрся в повреждённое плечо. Резким движением Золдик коротко дёрнул руку фокусника вниз и слегка на себя, вправляя сустав на место, однако тот даже не вздрогнул, будто и не почувствовал вовсе, всё так же разглядывая брюнета с каким-то странным интересом, как если бы видел его впервые. — Проникающие ранения чудом не задели артерии и внутренние органы. Насколько могу судить, смертельных повреждений нет, но нужно как можно скорее обратиться к целителю, чтобы исключить внутреннее кровотечение и жировую эмболию, — угрюмо произнёс убийца, закончив осмотр, во время которого Хисока так и не шелохнулся. — Как ты… сам себя чувствуешь? Идти можешь? Фокусник, неизменно промолчав, вдруг схватил Золдика за запястье, когда тот аккуратно потянулся, чтобы погладить Моро по щеке, отчего Иллуми тут же напрягся, заглядывая в дикие золотые глаза с опаской. Хисока резко уложил вторую, только что вправленную руку, словно та была абсолютно здорова, на талию ассасина, слегка впиваясь ногтями через одежду в кожу и пресекая возможность отстраниться. — Хисока?.. — подал голос брюнет настороженно, аккуратно пытаясь освободить запястье из стальной хватки. — Хисока, ты узнаёшь меня?.. Вместо ответа, волшебник подтолкнул убийцу к себе ещё ближе, крепко прижимая за талию, и наклонился к его губам, опаляя их дрожащим дыханием. Моро впился требовательным, но бережным поцелуем, всё же отпуская чужое запястье, взамен осторожно укладывая эту ладонь на затылок Золдика и жадно проникая языком вглубь. Отзывчиво раскрывая рот пошире, ассасин машинально, почти неосознанно расслабился, прикрывая глаза, отвечая со всей возможной мягкостью, на которую был способен, и ласково обнял Хисоку за шею в попытке притянуться к родному теплу. Брюнета не смущал вкус крови в их поцелуе, не смущали и ямки в десне от выбитых с корнем зубов, он любил в этом поцелуе абсолютно всё, каждое мгновение и мелочь. Он любил этот поцелуй. Нетерпеливо сжимая переломанными пальцами сливово-пурпурную ткань дорогого костюма, Моро медленно, но навязчиво стал подталкивать Иллуми к накрытым сверху какой-то плёнкой огромным ящикам, шагая будто бы пьяно и напористо вгрызаясь в мягкие губы. Сбивчиво выдохнув, Золдик врезался бёдрами в край одного из ящиков, стоящих ближе к выходу, и наконец осознал, к чему всё стремительно идёт, напрягаясь и пытаясь слегка отстраниться. — Хисока, подожди. Ты хочешь заняться сексом сейчас? — запротестовал брюнет, когда горячие губы плавно спустились к его шее мелкими покусываниями. Он ненавязчиво отодвинул от себя любовника и серьёзно заглянул в его расфокусированные янтарные глаза. — Ты сильно ранен, истекаешь кровью, твоя грудная клетка держится на соплях, тебе нельзя напрягаться. Очередной молчаливый ответ партнёра дал Иллуми понять, что ситуация близка к безвыходной. За всё время их знакомства ассасин лишь трижды видел Моро в таком состоянии, когда тот был настолько поглощён жаждой убийств, на грани полного хаотичного безумия, что даже не мог говорить. Вероятно, Хисока сейчас почти не воспринимал окружение и едва ли отдавал себе отчёт в чём-либо, только присутствие Золдика, его аура и голос были для него хоть каким-то ориентиром, маяком. При таких активных темпах бесконтрольного использования рэн, Хисока потеряет все силы меньше, чем через час, а то и быстрее, после чего не сможет активировать даже тэн, чтобы сдержать кровотечение, и в конечном счёте погибнет, так и не дождавшись помощи целителя. В здании больше не осталось людей для того, чтобы фокусник мог погасить жажду крови чьими-нибудь отнятыми жизнями, да и сил на драку даже с одним противником у него уже почти нет. Обеспокоенно оглядев Моро, Золдик поджал губы, коротко окинул взглядом помещение, убеждаясь, что выживших нет, и, вздохнув, быстро стянул с себя топ через голову, чтобы не тратить время на многочисленные застёжки. — Только будь аккуратен, я не хочу потом собирать твои кости по полу. Воспринимая это как приглашение, Хисока моментально прильнул ближе, вжимаясь в тело брюнета и вновь голодно прикусывая его шею, но тот снова упёрся в грудь волшебника. — Стой. Жди, — приказал Иллуми строго, и Моро, сглотнув, послушно отпрянул, резко выдыхая через нос и поднимая вопросительный взгляд. — Я не хочу, чтобы ты порвал мою одежду. Такое было не раз, — пояснил Золдик, вышагивая из лодочек и нерешительно спуская с себя приталенные высокие брюки, хотя волшебник вряд ли осознал услышанное. Было похоже, что тот больше ориентируется на действия и интонацию ассасина, нежели на смысл его слов. Хисока с поволокой оглядел перед собой стройное тело с сухими скла́дными мышцами, покрытыми небрежными мазками чьей-то крови, пропитавшей костюм, и тихо простонал, нетерпеливо покусывая разбитые губы. Сложив свою окровавленную одежду чуть в стороне, Золдик развернулся к партнёру спиной, склоняясь над ящиком и упираясь в него одной рукой, наскоро облизал сразу три пальца, после чего завёл руку назад, немного раздвинул ноги и настойчиво проник в себя без лишних церемоний, застенчиво краснея от представления того, как сейчас выглядит. Держась из последних сил и чуть не капая слюной, фокусник позволил себе смять ладонями округлые ягодицы, жадно разглядывая ритмично двигающиеся туда-обратно пальцы, растягивающие узкое отверстие, и, дрожа всем телом словно во время наркотической ломки, тесно прижался к одной из половинок твёрдой плотью сквозь ткань своих брюк. — Подожди ещё минуту… — рвано выдохнул порозовевший до кончиков ушей Иллуми, слегка ускоряя движения и раздвигая пальцы внутри себя. Из-за всей этой утомительной свадебной организации, включающей в себя выбор костюмов, блюд, музыки, мебели и даже салфеток, они не были близки уже почти неделю, максимум обходились взаимной дрочкой или минетами, так что было необходимо хоть немного подготовить отвыкшие мышцы, чтобы избежать нежелательных травм. Хисока наверняка бы расстроился, что причинил Иллуми дискомфорт в таком чувствительном и нежном месте из-за своей нетерпеливости. Наконец, когда привставший член Золдика уже стал недвусмысленно упираться в стенку ящика, он вытащил пальцы, сглатывая вязкую слюну. Такой быстрой подготовки было недостаточно, отверстие всё ещё ощущалось довольно узким, но приходилось обходиться малым, по крайней мере удалось хоть немного разогреть мышцы. Обильно сплюнув на эти же свои пальцы и чуть прогнувшись в пояснице, убийца смазал ими покрасневшее отверстие получше, накрыл ладонь партнёра на одной из своих ягодиц своей, немного оттягивая в сторону, чтобы продемонстрировать результат своих стараний, и смущённо обернулся через плечо. — Можно. Моро набросился сразу же, едва услышав это короткое слово, резко вжимая Иллуми грудью в горизонтальную поверхность и пытаясь дрожащей рукой спустить с себя собственные брюки. От столь неожиданной прыти брюнет тихо охнул, покорно замирая в этом положении, пока чужая неожиданно сильная в этих обстоятельствах ладонь крепко держала его за загривок, несмотря на все полученные травмы. Удивительным был сам факт того, что у Хисоки вообще получалось двигать пальцами рук и что-то в них держать при переломах пястных костей и фаланг. Ощущая болезненно проникающее давление, ассасин инстинктивно напрягся, вздрагивая, и Хисока через силу замер в ожидании, тяжело дыша. Мысленно благодаря партнёра за заботу даже в столь сложный для него момент и делая над собой усилие, Золдик попытался расслабиться и коротко вильнул бёдрами, давая понять, что можно продолжить. Не с первого раза, но всё же головка с трудом скользнула внутрь, вынуждая брюнета терпеливо поджать губы, и Моро ненадолго застыл, перекладывая вторую руку, которой держал до этого свой член, на талию любовника, чтобы немного утешить ласковыми поглаживаниями, словно извиняясь за происходящее, при этом не ослабляя хват пальцев на шее. Впрочем, самого Иллуми всё относительно устраивало. Он уже успел соскучиться по нормальному сексу, пусть и не ожидал, что произойдёт это при таких неоднозначных обстоятельствах. Однако состояние Хисоки заставляло поволноваться, так что, как бы сильно ни хотелось растянуть момент, логичнее было закончить всё как можно быстрее и без излишних чертыханий, чтобы сломанные кости Моро не расшатались ещё сильнее, а внутренние повреждения не переросли в угрожающие жизни. Немного переждав, фокусник смелее двинулся вперёд, проникая за пару рваных толчков до конца, и Золдик не смог сдержать хриплого стона, подаваясь бёдрами навстречу. Уловив зелёный сигнал, Моро не стал останавливаться, постепенно набирая темп и дыша всё чаще, громче и сбивчивее, а Иллуми натурально сгорал со стыда, наконец полностью осознавая, где именно они с Хисокой были вынуждены заняться сексом — на засекреченной военной базе, на задании, за которое Иллуми немало заплатили, среди сотни трупов, опираясь на старый запылённый ящик с какими-то военными боеприпасами, когда только недавно одному из них грозила смертельная опасность. Это определённо не стоило включать в отчёт по миссии. Они ещё ни разу не делали этого прямо после задания на том же месте, бесстыдно и в высшей степени вульгарно насмехаясь над телами их жертв, и в какой-то момент брюнет понял, что хочет, чтобы отныне Хисока всегда вот так грубо брал его на общих миссиях, не спрашивая разрешения и не задаваясь вопросом, насколько это уместно. Двигаясь уже откровенно резко, со звонкими, влажными шлепками, от ритмичности которых ягодицы растёкшегося Золдика уже успели трогательно порозоветь, а его член снова и снова бился возбуждённой головкой о шероховатую древесину ящика, не сокрытую плёнкой, Моро вплёлся пальцами в растрепавшиеся чёрные пряди длинных волос, непроизвольно вжимая голову Иллуми всей поверхностью ладони в импровизированное ложе, и накрыл его спину собой, впиваясь зубами в изгиб между плечом и шеей. Убийца затрепетал, выстанывая что-то невнятно и закатывая глаза от пробирающих ощущений. Он раздвинул ноги сильнее, неосознанно царапая и разрывая ногтями поверхность пластиковой плёнки под собой, и почувствовал, как Хисока перебрался другой рукой с его талии на поясницу, грубо вдавливая животом в ящик и вынуждая выгнуться до боли в позвонках. — Да, вот так… Хорошо… Продолжай… — сбивчиво шептал брюнет через каждый толчок в попытке дать понять, что удовольствие взаимно. Он прекрасно знал, что у партнёра по понятным причинам наложено бескомпромиссное табу на любое сексуальное насилие, а потому не хотел, чтобы потом, очнувшись от жажды, тот вдруг решил, будто Иллуми терпел или заставлял себя делать всё это только из-за сложившейся ситуации: она лишь послужила мотивацией, но уж точно ни к чему не принуждала. И, судя по всему, волшебник уловил это витающее в воздухе послание и выпустил нежную кожу из хватки зубов, вместо этого заботливо зализывая место укуса, роняя вокруг бережные поцелуи и опаляя тёплую шею хриплыми полустонами. От каждой звонкой фрикции у Золдика перед глазами взрывались маленькие галактики, по всему телу снова и снова бежали крупные мурашки, ноги нещадно подгибались и разъезжались в стороны, а разум неустанно ликовал. И пускай эта мысль была верхом эгоцентризма, но низ живота сводило дикой истомой от осознания того, что слетевший с катушек Моро даже на грани жизни и смерти всем своим естеством желал лишь Иллуми, ведь только он один во всём мире способен принять Хисоку таким, выдержать его напор, разглядеть красоту в его разбитом в кровь лице и помочь снова прийти в себя. Только Иллуми мог позаботиться о Хисоке, когда все остальные в страхе от него бежали. Оставив по меньшей мере сотню поцелуев и пёстрых засосов на затылке, лопатках и дрожащих плечах партнёра, фокусник убрал ладонь с его поясницы, чуть приподнялся на локте, чтобы украдкой кинуть жадный взгляд вниз, и перестал вжимать хладнокровного убийцу щекой в ящик, вместо этого наматывая длинные локоны на свою ладонь и рывком оттягивая на себя. Золдик покорно вздёрнул голову, выстанывая с крохотными слезинками в уголках глаз имя любовника всё громче и откровеннее, но вдруг обострённые на фоне недавних сражений бессознательные инстинкты сработали быстрее, чем разум успел осознать ощущение чужого присутствия, и в моменте брюнет сам не понял, зачем разлепил влажные глаза и взглянул в сторону дверного проёма. Ещё никогда в этих холодных синих радужках не было столько шока и яростного возмущения, перемешанных друг с другом. Никогда Сильва прежде не выглядел настолько разозлённым, сконфуженным и разочарованным. — Чёрт… — вяло выдохнул Иллуми, продолжая содрогаться от резких толчков и безразлично глядя на замершего отца, но через пару секунд, наконец осознавая происходящее, резко округлил глаза в ужасе. — Вот чёрт! Хисока, стой! Остановись! Иллуми запаниковал и потянулся руками назад, чтобы отпихнуть от себя фокусника, но тот, не замечая постороннего и резко выпрямляясь, лишь отпустил чёрные пряди и, будто назло ускоряя фрикции, схватил мешающие запястья Золдика, тут же крепко прижимая их, скрещенные между собой, к пояснице ассасина, чтобы тот не смог подняться. Стыдливо зажмурившись и не слишком успешно пытаясь освободиться, чтобы ненароком не повредить ещё сильнее пострадавшие конечности Моро, Иллуми не сдержал протяжного стона, ощущая, как неправильное липкое удовольствие скручивает внутренности и неминуемо подводит всё тело к самому пику. Происходящее ощущалось слишком хорошо, почему-то слишком приятно было знать, что Моро не отпустит Золдика, не позволит ему вырваться, ни при каких обстоятельствах не остановится, пока не получит своё. — Твою мать… Позорно излившись на стенку ящика в пробирающих до костного мозга судорогах, брюнет не решался раскрывать глаза ещё несколько минут, пока Хисока продолжал остервенело вколачиваться в его разгорячённое тело. Он просто надеялся, что отец не остался там стоять и дальше, что Сильва не видел, как сильно его сыну понравилось быть застуканным за таким вопиющим непотребством прямо на собственной миссии. Останавливаться Моро не спешил, даже не подумал поинтересоваться, зачем Иллуми просил прерваться, только отпустил ослабевшие руки любовника, что затем безвольно рухнули по бокам, и, сжимая одной ладонью его ягодицу, контрастно плавно провёл другой по красивому изгибу позвоночника брюнета, будто бы успокаивая. Фокусник продолжал нежно поглаживать слегка влажную спину, чутко водить пальцами по выступающим позвонкам, изредка очерчивая подушечками родинку под лопаткой, и через пару минут таких нежных, неспешных ласк ещё не до конца опавшая плоть Золдика стала вновь стремительно твердеть. — Хочешь заставить меня кончить снова?.. — тихо произнёс Иллуми заплетающимся языком сквозь собственные шумные вздохи, ощущая, что такими темпами подгибающиеся ноги вот-вот откажут окончательно. — Тогда нужно поторопиться… Ассасин резко поднялся на руках и развернулся корпусом назад, хватая Хисоку за шею и насильно отодвигая от себя. Тот только и успел слегка царапнуть брюнета за ягодицу, которую любовно переминал, тут же инстинктивно хватаясь за чужую руку и раздражённо рыча, но Золдик лишь развернулся к любовнику всем телом и забрался на поверхность ящика, сразу же отпуская и без того израненное горло. С физиологической точки зрения миссионерская поза была самой выигрышной и удобной: более выраженная и почти безошибочная стимуляция, что повышало шансы на повторную эякуляцию. К тому же Хисока любит её сильнее прочих и, возможно, сможет с ней достигнуть кульминации быстрее. — Так ведь тебе больше нравится? — убийца приподнял и развёл ноги в стороны, откидываясь назад на согнутую в локте руку. — Нравится меня видеть? Окинув ласковым взглядом представившийся вид, Моро вновь подошёл поближе и благодарно погладил бёдра убийцы, коротко кивая. Вопреки этой нежности, Хисока, резко подхватывая руками стройные ноги, вновь вошёл в желанное тело грубо, сразу на всю длину, что брюнет закатил глаза в рваном стоне. Волшебник стал двигаться почти жестоко, не отрывая золотых радужек от украшенного блаженным румянцем лица Золдика, и вдруг слегка надавил на низ его живота ладонью. — Господи… Нет, прекрати… — взмолился Иллуми, хватая воздух губами, и ощутимо затрясся, теряя последние крупицы трезвого рассудка от интенсивных фрикций, отдающихся в каждой клеточке организма фейерверками. — Хисока… Пожалуйста… Не… — слова перепутались на языке, рука подкосилась, и ассасин бессильно рухнул спиной на плёнку, выгибаясь навстречу. — Не останавливайся… Настойчивая внутренняя стимуляция беззащитного скопления нервов стала куда более ощутимой от этого давления спереди, словно чувствительная железа намеренно пыталась подставиться, чтобы головка каждый раз как можно отчётливее проезжалась по ней, вынуждая убийцу почти рыдать от удовольствия со сбивчивыми стонами. Голова пошла кругом. Золдик вцепился пальцами в плечи фокусника, чувствуя, как по щекам скатилось несколько слезинок от чрезмерно приятного скольжения внутри, которое было почти невозможно выносить, но вдруг рэн Хисоки внезапно ослабел, будто стал медленно рассеиваться. Иллуми нехотя разлепил глаза, пытаясь выяснить причину — Моро ещё не получил разрядку, жажда убийств не могла пропасть просто так. Подтверждая беспокойство ассасина, Хисока выглядел измождённым, а выходящая из его тела кровожадная аура слабела с каждой минутой всё сильнее, что не сулило ничего позитивного. Наскоро перебрав в голове немногочисленные варианты, убийца пришёл к выводу, что лучше всего сработают слова, на которые сам фокусник был сейчас неспособен. — Мне так хорошо, Хисока… — выдохнул брюнет, опуская взгляд и словно любуясь тем, как чужая плоть ритмично проникает до самого основания. — Нравится чувствовать твой член… То, как он входит в меня до конца… — поднимая смущённые глаза к лицу партнёра, сбивчиво нашёптывал пошлости Золдик, будто змей-искуситель доверчивой Еве. — Так приятно… Иллуми своего добился: Моро стал ронять из лёгких всё более несдержанные стоны и хищно склонился над партнёром, горячо дыша в его заалевшие губы. — Мне будет ещё приятнее, когда ты кончишь в меня… — брюнет обхватил свою плоть, но только чтобы собрать с неё подтёки остывшего семени, и приставил испачканные пальцы к окровавленным губам Хисоки, осторожно проникая внутрь. Золдик внимательно следил, как фокусник покорно вбирает в рот пальцы, охотно слизывая каждую белёсую капельку и ласково оглаживая длинным языком тонкие фаланги. — Давай сделаем это вместе… Внезапно Моро выпустил пальцы с лёгким причмокиванием, позволяя напоследок очертить влажными подушечками свои губы, тут же подмял под себя любовника сильнее, убирая ладонь с низа его живота и вместо этого обхватывая рукой под поясницу, а второй вплетаясь в испачканные кровью смоляные волосы, чтобы слегка оттянуть голову в сторону и нежно впиться зубами в тонкую кожу над ключицей. Иллуми этого хватило. Он затрепетал и неосознанно потянулся руками за спину любовника, аккуратно обнимая его и прижимаясь немного крепче, пока все внутренности по ощущениям переплетались между собой в один тяжёлый, липкий ком. Сразу все чувства вылились яркой вспышкой, сладко скручивая мышцы ещё сильнее, чем в первый раз. Ассасин закричал, задрожал в судорогах, выгнулся так, что, вероятно, напоминал бы дугу, если бы не придавившее его сверху тело, и вызванные переизбытком эмоций слёзы снова заструились по лицу, но толчки не прекращались и даже не замедлились, отчего вновь дошедшее до пика удовольствие ощущалось почти болезненно. — Пожалуйста… Прошу тебя… — чуть слышно выдохнул с надеждой измотанный Золдик, когда рэн Хисоки уже стал держаться нестабильно, будто с перебоями: то ненадолго усиливаясь, то слабея так, что казалось, вот-вот пропадёт. Моро уже был на грани, ему не хватало совсем немного. Последняя маленькая деталь. — Я… люблю тебя… Иллуми вплёлся паучьими пальцами в соломенно-рыжие волосы и насильно оторвал фокусника от своей шеи, вместо этого притягивая к своему лицу и горячо впиваясь в разбитые губы. Хисока вдруг особенно откровенно застонал в поцелуй, дрожа всем телом, и Иллуми с облегчением почувствовал разлившееся внутри себя тепло, расслабленно прикрывая глаза. Размашисто двинувшись ещё пару раз, Моро застыл, загнанно гоняя раскалённый кислород по альвеолам, а его ослабленная аура наконец обрела покой, развеиваясь в затхлом воздухе. Будто забывшись, Хисока всё продолжал целовать брюнета, мягко переминая его губы и лениво скользя языком по дёснам, но спустя минуту всё же окончательно пришёл в себя и нехотя отстранился. — Иллу? — позвал хриплым шёпотом фокусник, приподнимаясь на руках и недоуменно оглядывая распятое тело под собой и дорожки слёз на румяных щеках. «Хисока, стой! Остановись!» — несвоевременно прокричало размытое воспоминание. Моро резко отшатнулся, округляя глаза в страхе, и брюнет вздрогнул от неожиданности, раскрывая влажные веки и наблюдая немую панику на избитом лице. Хисока будто и не замечал раздирающей изнутри боли от переломов и ран по всему телу, лишь в испуге таращился на Золдика, не в силах собрать воедино обрывки памяти. — Что я сделал? — ошарашенно спросил он, отступая на шаг. — Я тебя?.. — Ты меня не насиловал, — чётко обозначил Иллуми, улавливая причину, и вновь прикрыл глаза, чувствуя тёплую сперму, стекающую по внутренней стороне бёдер. — Ты плачешь, — не давал покоя серьёзный и настороженный голос. — Это, вообще-то, должно тебе польстить, — вздохнув, брюнет лениво слез с ящика с непричастным видом, словно ничего не случилось, и подошёл к партнёру чуть ближе. — Это не те слёзы, о которых ты мог подумать. Просто ты довёл меня до оргазма дважды, и мой мозг перепутал реакцию на такой значительный выброс окситоцина. Взявшись за руку растерявшегося Хисоки, ассасин приблизился к нему вплотную, складывая голову ему на плечо, и аккуратно обнял за талию свободной рукой. От ласковых прикосновений и бережного тепла чужого тела Моро, постепенно приводя тяжёлое дыхание в норму, слегка успокоился и уткнулся носом во взъерошенные чёрные пряди на макушке Золдика, обнимая в ответ. Брюнет умиротворённо прикрыл глаза, любовно оглаживая напряжённую спину. Ему нравилось, что Хисока становился таким мягким и чувствительным после своей привычной жестокости во время жажды. Хотелось ответить ему такой же нежностью и просто молча обнимать столько, сколько фокуснику будет нужно, однако обстоятельства играли против желания подольше понежничать. — Ты можешь использовать тэн? — устало спросил брюнет, осторожно ощупывая рану в боку Моро. — Судя по всему, кровь уже сама почти остановилась, что не может не радовать, однако тебе стоит соблюсти меры предосторожности, чтобы не подцепить инфекцию. Хисока слегка отстранился и взглянул растерянно вниз, рассматривая своё тело. Он выглядел так, словно только что встал с постели и не понимал, откуда взялись все эти ранения. — Ты помнишь, как мы здесь оказались и где мы вообще? — вновь заговорил Иллуми после полуминутной паузы и развернулся, чтобы начать одеваться. — Кажется, да, — неуверенно ответил фокусник, слегка удивлённо разглядывая свои руки, некоторые пальцы на которых были неестественно искривлены. — Во время сражения ты сильно пострадал, так что должен сохранять тэн до тех пор, пока мы не доберёмся домой, ясно? — холодно отчеканил брюнет, небрежно натягивая на себя брюки. Пару секунд понаблюдав за тем, как Золдик одевается, Хисока послушно активировал тэн, как было велено, и задумчиво склонил голову, пытаясь уловить оттенок настроения жениха на его извечно невозмутимом лице. — Ты злишься? — решил он в конце концов уточнить, когда Иллуми закончил. — Да, — прямо ответил брюнет и кинул недовольный взгляд на распахнутые двери в помещение, не догадавшись объяснить причину своего раздражения. Моро слегка опустил плечи, принимая эту обиду на свой счёт, и виновато поджал губы. Ещё никогда прежде ему не было так неудобно перед Иллуми. Он был благодарен ему уже за то, что тот великодушно позволяет Хисоке в крови и грязи приходить после драк домой и получать необходимую разрядку тогда, когда ему это удобно. Не возмущается, не задаёт ненужных вопросов, разрешает Моро делать с собой всё, что тому захочется. Но это хотя бы происходит дома, где Золдик сразу после сможет принять душ, привести себя в порядок, лечь спать на только что постеленные чистые простыни и уснуть удовлетворённым от приятной усталости. Теперь же Хисока повёл себя как животное, даже не задумался о комфорте партнёра, о том, как ему, вероятно, мерзко будет заниматься сексом в таком грязном месте, а затем ещё и ехать несколько часов, чтобы принять после этого душ, к тому же в испачканной одежде. — Очень больно? — прервал Иллуми поток негатива в разуме фокусника, аккуратно ощупывая подушечками его грудь на предмет смещения сломанных рёбер. — Вроде всё на месте. Нужно ещё кое-что сделать, это быстро. Потерпи немного. — Я в порядке, — натянуто улыбнулся Моро. — Едва ли, — брюнет резко развернулся и быстро зашагал в сторону дверей. Задание всё же следовало закончить, а необходимые документы ассасин так и не скопировал в спешке. Обшагивая раскиданные трупы и обломки здания, через несколько минут они достигли серверной, где по разным углам лежали замертво две сломанные марионетки с торчащими из голов иглой и карандашом. — Так ты тоже успел повеселиться? — попробовал разбавить напряжённую атмосферу Хисока, усмехаясь и разглядывая истёкший кровью труп военного. — Мне не было весело. И ты не веселился — тебя пытали и чудом не убили, — бесстрастно отозвался убийца, сразу же подходя к столу с компьютером. К счастью, после долгого отсутствия активности сеанс не был прерван, так что не потребовалось повторной авторизации доступа. Моро понурился, упираясь огорчённым взглядом в спину жениха. Задумчиво помявшись на месте, он плавно подошёл к столу чуть сбоку и облокотился бедром о его край, наблюдая за сосредоточенным видом Иллуми, что-то наскоро печатающего и периодически кликающего мышкой. — Я… — тихо подал голос Хисока и неуверенно повёл плечом, подбирая слова в голове. — Я знаю, что я неудобен. Золдик вдруг замер и посмотрел на него с лёгким удивлением, сперва не улавливая посыл. Опущенная голова, скрещенные руки и отведённые в сторону глаза. Ассасин даже растерялся, молча терроризируя двумя чёрными дырами чем-то опечаленного партнёра. Судя по всему, тот не слишком поверил словам брюнета о том, что случилось между ними, и посчитал его согласие сомнительным. — Только не говори, что ты так не считаешь, — усмехнулся Моро стойкой тишине. — Не отрицай очевидное, лишь бы только поберечь мои нежные чувства, милый Иллуми. — Я и не собирался. Это так, — равнодушно подтвердил догадки Золдик, отчего фокусник ещё больше потух, хоть и попытался сохранить фальшивую ухмылку. — Ты постоянно растаскиваешь грязные кружки по всему дому, придвигаешься ко мне за обеденным столом слишком близко, неуместно пошло шутишь в присутствии моей семьи, подолгу собираешься, носишь в постель еду, а иногда красишься и наряжаешься на какое-то очередное сражение так, будто идёшь на свидание с очевидным интимным продолжением, что очень раздражает. Ты во многом неудобен, — ассасин повернул голову обратно к монитору, продолжая что-то печатать, и Моро, тяжело вздохнув, уже хотел было выйти из комнаты, чтобы не злить своим присутствием жениха, но тот почти сразу продолжил. — Так же, как неудобен я. Меня устраивают твои неудобства, Хисока, я принял их в тот момент, когда мы начали встречаться. Так же, как ты принял мои. С кем ещё нам быть такими неудобными, если не друг с другом? — Иллуми вновь коротко взглянул на любовника и едва заметно улыбнулся, добиваясь облегчённой улыбки и у Хисоки, но затем снова вернулся к своему занятию. — Я не хочу, чтобы ты менялся. Твои неудобства делают тебя тобой, а никого другого мне не нужно. — Малыш, ты такой милый, — расплылся волшебник, чуть не светясь от счастья. — Значит, ты больше на меня не злишься? — Я на тебя и не злился. Я злюсь на себя за то, что отправил тебя на верную смерть. И злюсь на отца за то, что… — споткнулся вдруг на полуфразе ассасин, недовольно выпуская воздух из лёгких. — Что? — Он не послушал меня и на кой-то чёрт пошёл искать нас, как только освободился, — Золдик наконец закончил с обработкой файлов и завершил сессию, выпрямляясь и угрюмо скрещивая руки на груди. — Как будто ему мало тех причин, которые уже есть, чтобы выводить меня из себя. — Так значит… — Хисока сконфуженно вздёрнул бровь. — Твой отец видел как мы здесь?.. — Да. — Ох, гора с плеч, — вздохнул облегчённо Моро, чем вызвал немой шок на лице хладнокровно убийцы, глаза которого моментально округлились, однако, заметив реакцию, Хисока поспешил оправдаться. — Теперь ясно, почему ты просил меня остановиться. Рад, что не я был тому причиной. — Не думал, что ты это вообще помнишь, — чуть успокоился Иллуми и мотнул головой, прогоняя бредовые мысли. — Полагаю, когда мы выйдем, он будет зачитывать нам лекцию о морали. Будь готов и наберись терпения, — убийца наклонился и не особо заботливо стянул с потрёпанного тела солдата не менее потрёпанную армейскую куртку, а затем, обойдя Моро со спины, накинул её на его плечи, чтобы тот не мёрз в своей оборванной и местами обуглившейся одежде. — Идём домой. Нам надо отдохнуть. *** Вопреки предсказанию, ожидающий на улице Сильва встретил парней только лишь своим ледяным взглядом и многозначительным молчанием. Никто не проронил ни слова вплоть до самого склона, по которому теперь нужно было взобраться. Только тогда Иллуми подал голос, чтобы сказать Хисоке крепко ухватиться за него, а лучше приклеиться к его спине «жвачкой» и не напрягаться лишний раз. Повиснув на брюнете рюкзачком, Моро утомлённо прикрыл глаза и попытался сложить голову на плечо любимого, но из-за постоянного движения его рук она то и дело соскальзывала, так что подремать не удалось. Возвышение получилось преодолеть довольно быстро, хотя в напряжённом безмолвии эти десять минут казались вечностью. Было сложно предположить, сколько ещё оно длилось после того, как все трое достигли горизонтальной поверхности и продолжили неспешно двигаться в сторону арендованного дирижабля. Даже разговорчивый Хисока не горел желанием начинать беседу. Во многом за счёт того, что был предельно измотан и кроме премерзкой боли по всему телу ничего не чувствовал. Невыносимо хотелось встретить лицом подушку, однако были весомые опасения, что в бессознательном состоянии тэн держаться перестанет, так что Моро только и мог, что на ходу клевать носом и мотать головой, чтобы взбодриться. В конце концов изрядно затянувшуюся паузу всё же оборвал Сильва. — Не хочешь объясниться? — скосился он на сына. — Я? — с искренним удивлением уточнил Иллуми. — Насчёт того, что я увидел. — Хочешь узнать физиологию этого процесса? — съязвил манипулятор, и Хисока не смог сдержать тихого смешка. — Вы находите это забавным? — раздражённо повёл бровью глава семьи Золдиков. — Я сказал тебе ехать домой. Это ты должен объясняться, что ты забыл на моём задании, в которое я запретил тебе вмешиваться. — Аура Хисоки пропала слишком рано, и вас долго не было. Я предположил, что у вас могли возникнуть проблемы, — мужчина обернулся через плечо и коротко оглядел плачевное состояние плетущегося позади фокусника. — Со своими проблемами мы можем разобраться самостоятельно. — Видел я, как вы с ними разбираетесь, — хмуро понизил голос старший Золдик. — Считаешь, что это нормально? — Мне плевать, — брюнет в самом деле выглядел спокойным, как морская гладь во время штиля, и было неясно значение его ответа: безразлично ли ему то, насколько адекватно его поведение, или ему просто плевать на чужое мнение о нём. — Неужели вам двоим так сложно держать хозяйство в штанах? — Работа сделана. Уверен, клиенту не слишком интересно, что мы тут делали после выполнения его поручений. — Ты за каждое дело отвечаешь своей фамилией, и сейчас ты её опозорил, — Сильва даже не успел заметить за собой, как непривычно повысил тон, но вот его сын обратил внимание, на пару секунд замолкая и едва заметно дёргая бровью. — Ясно, — монотонно произнёс он, глядя перед собой бесстрастно. — Я позор фамилии, понял. — Я не это сказал, — немного сбавил обороты мужчина, вновь снижая громкость голоса. — Вероятно, во всём виноват я, — послышалось хрипло откуда-то сзади, и Иллуми обернулся, сдвигая брови. — Нет, — сразу опротестовал он прозвучавшее заявление, но вот Сильва отчего-то завёлся ещё сильнее. — Ещё как. Да, — глава семьи Золдиков в пару шагов приблизился к фокуснику с открытой угрозой в глазах. — Именно ты, именно во всём. Ты сделал это с моим сыном. Ты заставил его забыть, что такое честь, правила, приличие, в конце концов, — перечисляя, он раз за разом обозлённо тыкал пальцем в грудь Моро, отчего тот то и дело вздрагивал, недовольно морщась. — У него сломаны рёбра, хватит, — вклинился Иллуми, хватая отца за запястье, но тот лишь отмахнулся и вновь упёрся указательным пальцем в грудную клетку Хисоки. — Ты сделал из моего сына свою подстилку, — прошипел он гневно. — Следи за языком, — резко помрачнел Моро, отбрасывая формальность вроде обращения на «вы». — Прекратите оба сейчас же, — оказавшись в подобной ситуации впервые, невольно занервничал Иллуми, растерянно бегая глазами от отца к жениху, однако те его будто вообще не слышали и продолжали играть в зрительные перепалки. — Он был выдающимся убийцей, а стал распутной потаскухой, и всё из-за те… Глухой звук удара донёсся до слуха брюнета быстрее, чем тот успел осознать, как и почему Сильву отбросило на два с лишним метра. Только когда взгляду попалось окончательно сломанное запястье правой руки Хисоки, вывернутое под неанатомичным углом, Иллуми поражённо округлил глаза, наблюдая в золотых горящих радужках такую зверскую ярость, которую не встречал ещё ни у кого из своих жертв за всё время работы. — Заткни свой поганый рот, — почти прорычал фокусник с надрывным хрипом, источая угрожающую ауру. — Нет, Хисока, успокойся, ты не можешь драться, — поспешил брюнет к Моро, когда тот сделал шаг, и схватил его за плечо, как за одно из немногих относительно уцелевших мест, останавливая и отрезвляюще одёргивая. — Плевать я хотел, на то, что он сказал. На сегодня хватит сражений. Волшебник сосредоточил разозлённый взгляд на любовнике, но мягкое тепло его ладони и осторожные поглаживания по плечу против воли успокаивали. В конце концов, постепенно приходя в себя, Моро согласно кивнул и уже хотел было убрать рэн, на который к тому же почти не было сил, однако стоило только им немного расслабиться и спокойно выдохнуть, как широкая ладонь резко оттолкнула Иллуми в сторону, а затем с немалой силой врезалась куда-то в район солнечного сплетения Хисоки, отчего тот с болезненно-хриплым стоном согнулся пополам, падая на колени и сплёвывая на землю сгусток крови. Механизм сработал сам, но даже если бы брюнет отдавал своим действиям отчёт, то ни на миг не подумал бы себя останавливать. Не успев и осознать произошедшего, за доли секунды Сильва вдруг оказался со сломанной в локте рукой, которой он только что нанёс удар, а к его сонной артерии тесно прижимались острые лезвия ногтей. — Не смей его трогать, — холодно, без единой эмоции заговорил Иллуми. Его взгляд потемнел сильнее обычного, и старший Золдик вспомнил эти глаза. Так его сын смотрел на тех, кого вот-вот намеревался лишить жизни. Мужчина едва уловимо дёрнулся, ему бы хватило всего две сотых секунды, чтобы перехватить инициативу, однако брюнет прекрасно всё видел. — Я быстрее тебя в среднем на восемь процентов, а в данных обстоятельствах на пятнадцать, так что даже не пытайся. — Убьёшь меня из-за того, что я его ударил? — сощурился Сильва скептично. — Ты не стоишь моей работы, — пренебрежительно поморщив нос, Иллуми убрал руку от горла и повернулся к фокуснику, что уже успел подняться на ноги и облокотиться о ствол дерева, прожигая ненавистным взглядом старшего из Золдиков. — Хисока, спокойно, усмири рэн, — брюнет неторопливо подошёл к партнёру и, отодвигая в сторону ткань куртки, аккуратно надавил на место недавнего удара, бережно пальпируя гематому, чтобы определить серьёзность повреждения, однако, несмотря на просьбу, аура продолжала активно вырываться из тела Моро. — Хисока?.. — Иллуми поднял на жениха настороженный взгляд, но тот вообще никак не реагировал на голос, даже не моргал, вгрызаясь янтарными глазами в стоящего чуть поодаль Сильву. — Всё в порядке, больше никто не сражается. Манипулятор медленно приблизился и оставил мягкий поцелуй на усеянной ссадинами щеке, пытаясь переключить внимание на себя, но в тот момент, когда Моро всё же откликнулся и наконец осознанно взглянул на Иллуми, глава семьи тоже вдруг решил показать уровень своей ауры и вспыхнул ей как спичка. Этот приём он обычно использовал, когда хотел запугать кого-то, кто ему мешал, и, вероятно, ожидал сделать это и сейчас, чтобы поставить будущего зятя на место, однако Сильва не учёл, что имеет дело с безумцем, который лезет в драку, даже находясь на волоске от смерти, и которого запугать в принципе ничем невозможно. — Хисока, нет, стой! — брюнет едва успел схватить фокусника перед собой за предплечья и затормозить ногами, когда волшебник, обозлённо скалясь, ринулся вперёд. Даже вымотанный и раненый Моро был невероятно силён, не просто так он находился на третьем месте по физической силе в Труппе Теней, так что Иллуми приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы удержать любовника и при этом не усугубить его травмы. — Отец, убери рэн немедленно! — крикнул он из-за своего плеча. — С какой стати? Он, очевидно, хочет убить меня, — равнодушно отозвался Сильва, сверля синими глазами золотые. — Ты сам его провоцируешь, — процедил брюнет, пытаясь правильно распределить ауру по телу, чтобы устоять на месте. — Так пусти его, — заговорил грозно мужчина, плавно шагая навстречу. — Проверим, сколько ещё костей ему нужно сломать, чтобы он встретился с родителями. Как Сильва и ожидал, Хисока от услышанного пришёл в бешенство и с особым усердием стал прорываться вперёд, будто вовсе не замечая Иллуми перед собой, что тому даже пришлось от такого напора отступить на пару шагов назад. Неожиданно одну из рук Моро стало гораздо легче удерживать, и манипулятор озадаченно поднял взгляд, не понимая, в чём причина, но почти сразу заметил аномальную слабость в конечности, которую держал, и её неестественное положение. — Хисока, болван, ты снова вывихнул чёртово плечо, приди в себя, ты не можешь драться! — прикрикнул Иллуми, отпуская предплечье этой руки и упираясь ладонью куда-то в изгиб шеи фокусника, уже и не зная, за что взяться, чтобы не оставить его инвалидом, но Хисока не сбавлял решимости и продолжал рваться в бой, тяжело дыша то ли от злобы, то ли от чрезмерной усталости. Поразмыслив ещё пару секунд, брюнет обречённо вздохнул и стал постепенно рассеивать вокруг себя тэн. — Трансформаторы невыносимы… — Иллуми, что ты делаешь? — заметил истончение ауры сына Сильва, замирая на месте. — Если не хотите случайно убить меня, прекратите, — брюнет, резко выдыхая, полностью убрал свой тэн и стиснул зубы с вымученным стоном от нечеловеческой боли по всему телу, которое теперь никак не было защищено от двух агрессивно схлестнувшихся потоков рэн. — Не ребячься, это глупо, — не придал особого значения выходке сына Сильва, полагая, что это очередная манипуляция, от которой Иллуми откажется, как только угроза жизни станет реальной. Однако он не отказывался. Его руки и ноги нещадно дрожали, в голове не осталось ничего, кроме ужаса, который внушали собой ауры трансформаторов, а каждое нервное окончание почти в самом деле вопило от дикой боли. Удерживать такую махину, как Моро, теперь стало в десятки раз сложнее, и манипулятор, стремительно слабея с каждой секундой, почувствовал, как невольно отступает назад, будто в попытках остановить локомотив на полном ходу. Тело словно сдавливало многотонным грузом со всех сторон, дышать было настолько же сложно, как если бы воздух состоял из угарного газа, а кровь по ощущениям закипала прямо в венах. — Иллу? — наконец отвлёкся Хисока, когда хватка пальцев на его предплечье стала стремительно ослабевать, только в тот момент замечая отсутствие у партнёра защитного барьера. — Иллуми! — воскликнул фокусник, мгновенно распыляя свой рэн и подхватывая рухнувшего без сил брюнета. Настороженно наблюдая за тем, как Моро опускается на землю вместе с Иллуми, бережно укладывая его себе на бёдра, Сильва последовал примеру и умерил вспыхнувший нэн, сдвигая брови напряжённо. — Лягушонок, ну что ты творишь? — обеспокоенно спросил Хисока, придерживая жениха здоровой рукой. — Если бы тебе сегодня уже не выбили зубы, это сделал бы сейчас я, — хрипло прошептал брюнет, глядя на Моро с неприкрытым раздражением. — Не используй рэн, тебе нужны силы добраться домой, идиот. — Прости, малыш. Как скажешь, только тэн, — виновато сложил брови домиком фокусник, опустив уголки губ, и попытался взять любимого на руки, чтобы поднять с земли, но тот сразу запротестовал, отодвигаясь. — Нет, отпусти. Ты не можешь нести меня со сломанными рёбрами и вывихнутым плечом. Сам ты вправить его не сможешь, потому что на другой руке у тебя сломано запястье, я не смогу, потому что у меня на это сейчас не хватит сил, а отец помогать тебе не станет, так что терпи теперь до дома и молись, чтобы сосуды в плече не были пережаты, придурок. — Я могу понести тебя, — предложил Сильва, испытывая чувство вины за состояние сына. — Мне хватит одной руки. — Я могу идти сам, отвалите оба, — огрызнулся Иллуми и сполз с партнёра, кое-как поднимаясь на ноги с трудом, а затем поворачиваясь к отцу с упрёком во взгляде. — После этого ты всё ещё надеешься наладить со мной отношения? — Сын… — нахмурился мужчина, поджимая губы. — Я больше не твой сын, я распутная потаскуха, — толкая отца в плечо, брюнет равнодушно прошёл мимо, изо всех сил стараясь не шататься из-за тошнотворного головокружения и патологической слабости во всём теле. — Иллуми, я… Я не хотел так говорить, — Сильва обернулся вслед и виновато вздохнул, пока выжатый Хисока медленно поднимался с земли, больше не находя в себе сил встревать в конфликт. — Но сказал, — всё так же холодно парировал Иллуми и зачем-то остановился, тем не менее не поворачиваясь лицом. — Я не хочу тебя видеть ни на своей свадьбе, ни в принципе в гостях. Больше не пытайся помириться, ты постоянно ведёшь себя как кусок говна и делаешь всё только хуже. Оставь меня в покое. Насильно проглатывая навязчивый ком в горле, манипулятор сморгнул с глаз излишнюю влагу, плавно выдыхая, и продолжил свой путь, пряча поглубже ненужные эмоции. *** К счастью, дирижабль был полностью автоматизирован, так что Моро удалось поднять его в воздух даже одной рукой, просто нажав несколько кнопок на приборной панели, правда перед этим пришлось эту руку хоть немного «починить». Всяко лучше, чем обращаться с просьбой о помощи в таком простом деле к неоправданно высокомерному беловолосому ублюдку. Как только высота достигла нужной отметки, Хисока сразу же включил автопилотирование и направился в каюту, где заперся Иллуми ещё до взлёта. Пару раз тихо стукнув сбитыми костяшками по деревянной поверхности, Моро осторожно толкнул дверь и заглянул внутрь. Сидящий на небольшой койке ассасин нехотя повернул голову в сторону звука, но более никак не отреагировал и почти сразу же вернул свой взгляд к окну. — Как ты, малыш? — аккуратно поинтересовался фокусник, прикрывая за собой дверь. — Я взял с собой влажные салфетки, так что теперь у меня хотя бы чистые лицо и руки. — Я не об этом, — наклонил голову Хисока со снисходительной улыбкой. — В порядке. Просто устал, — без особого энтузиазма произнёс брюнет. — Я даже отчасти зауважал Рамона. Он твою ауру выносил без тэн на протяжении гораздо большего времени. — Ты бледный. Тебе нужно поспать, — фокусник присел рядом и похлопал себя по бёдрам, предлагая прилечь. Все спальные места на этом судне не отличались большими габаритами, так что убийце с его ростом и длинными ногами было бы крайне неудобно разместиться. — Я не хочу, чтобы вы с отцом поубивали друг друга, пока я сплю. — Ничего не случится, дорогой Иллуми, обещаю. Тем более я буду рядом, пока ты спишь, а из такого положения сложно сражаться, — шутливо усмехнулся Хисока, надеясь скинуть с воздуха напряжение, однако ассасин весёлого настроя не перенял, продолжая молча пялиться в окно с идеально ровной осанкой, и фокусник тихо вздохнул, стирая улыбку с лица. — Прости меня, Луми. Я понимаю, что не должен был нападать на твоего отца, но… — Хисока, ты не просто не должен был нападать, это категорически запрещено. Тебе под страхом смерти нельзя атаковать кого-либо из Золдиков, ты прекрасно это знаешь, — всё же наконец повернулся Иллуми, сдвигая тонкие брови в упрёке. — Да, знаю. Твои слова и твои просьбы не пустой звук для меня, поверь, но я не мог просто стоять и слушать, как он оскорбляет тебя. — Мог и должен был. — Вот ещё, — фыркнул недовольно Хисока. — Не тебе тягаться с моим отцом. И уж точно не в таком состоянии, — Золдик осторожно подвинул отворот распахнутой на волшебнике окровавленной куртки и нахмурился сильнее, отмечая рост гематомы под свисающими лоскутами, некогда представляющими собой топ. — Из-за твоей глупой бравуры у тебя сместились три ребра и чудом не повредили лёгкие. Как можно было действовать так беспечно? — Мы помолвлены, защищать твою честь — часть моих обязательств перед тобой, которые я намерен выполнять. Я никому не позволю поливать тебя грязью, будь то твой отец, брат или кто угодно другой, — настоял Моро, и Иллуми невольно смутился, застенчиво опуская глаза. Было неожиданно приятно слышать о том, что любовник так серьёзно и ответственно воспринимает свою роль в отношениях и даже гордится ею. — Ну так что, лягушонок, поспишь? Хисока попытался, насколько это было возможно со сломанным запястьем, слегка сжать ладонь брюнета, которой тот его ощупывал, отчего ассасин в очередной раз поразился сохранённым двигательным функциям почти уничтоженной конечности. Судя по всему, фокусник использовал «жвачку» вместо разорванных мышц и связок, что ставило его умения и искусность владения собственной способностью наравне с талантливейшими мастерами нэн, каких в мире по пальцам сосчитать, но при этом делало его безумие ещё более очевидным. Ни один нормальный человек не стал бы компенсировать временное отсутствие подвижности сломанной руки своим хатсу, зная, что это расшатает кости лишь сильнее, не говоря уже об ужасной боли от каждого мельчайшего движения. — Ладно, — кивнул Золдик, рассудив, что если не поспит сам, то может просто-напросто упасть в обморок от истощения, когда это будет гораздо менее удобно, чем сейчас. — Но если почувствуешь себя хуже, немедленно разбуди меня. — Сейчас я чувствую себя отлично, ничего серьёзного. Отдыхай, любовь моя, — Моро наклонился поближе к лицу жениха и ласково приник к его мягким губам, успокаивая. В самом деле, Иллуми немного расслабился словно по волшебству и плавно прикрыл глаза, только в этот момент осознавая, насколько сильно утомился. Один только уютный запах родного тела убаюкивал своим теплом лучше всякой колыбели. В стремлении поскорее сомкнуть веки на ближайшие полтора часа брюнет аккуратно отстранился от приятного поцелуя и сел поудобнее, затем опускаясь головой Хисоке на колени. — Ты не будешь спать? — промямлил Золдик, охотно отдаваясь сонной неге. — Нет, посторожу твой чуткий сон, мой милый Иллуми. Моро откинулся чуть назад, упираясь спиной в стену, и стал медленно поглаживать ассасина по голове, оставляя пальцами борозды в тёмных реках волос. Измождённому организму брюнета не понадобилось много времени. Уже спустя пару минут он провалился в глубокий сон и тихо засопел, словно лежал на самой удобной и мягкой подушке. Хисока любил наблюдать за спящим Золдиком, даже желание прикрыть глаза и отключиться следом отступало перед стремлением подольше полюбоваться чёрными как смоль, мелко подрагивающими во сне ресницами, чуть розоватыми приоткрытыми губами, всем этим настолько трогательно безобидным видом. Так приятно было смотреть на столь красивое, нежное, хрупкое существо, которое настолько сильно доверяло нелюдимому, безумному маньяку, что могло спокойно спать у него на ногах. Прекрасное существо, которое Хисока мог бы сейчас с лёгкостью раздавить просто из прихоти, но ни за что бы не стал. За бортом постепенно смеркалось. Заблудившись в своих мыслях и уже потеряв счёт времени, Моро от неожиданности чуть вздрогнул, когда Иллуми, немного поелозив во сне, схватился пальцами за ладонь фокусника у своей головы и уложил её перед собой на его же колени, продолжая слегка сжимать, словно с ней было спокойнее. — Ох, малыш… — заулыбался умилённо Хисока, поглаживая большим пальцем кожу чужой ладони. — Никогда не держал в руках ничего дороже. Однако идиллию прервал короткий щелчок открывшейся двери и луч света, ворвавшийся из коридора в потёмки комнаты. В каюту зашёл Сильва с чашкой чая в здоровой руке и на мгновение замер, натыкаясь взглядом на необычную картину. Хоть он и понимал, что сын, проживая со своим женихом, очевидно, проводит ночи в одной с ним постели, но всё равно было крайне странно видеть Иллуми, позволившего себе так крепко спать в чьём-то присутствии. — Зашёл сказать, что через тридцать минут можно будет снижаться. Старший Золдик тихо прикрыл за собой дверь, прошёл к окну, у которого была ещё одна неуютная койка с подвесным столиком рядом, и присел на неё под молчаливый, сверлящий недвусмысленным презрением взгляд фокусника. Синие глаза невольно сосредоточились на двух любовно сцепленных ладонях. Такой по-человечески нормальный жест, которому убийц не обучают. Почему-то мужчине было приятно знать, что Иллуми научился ему сам. — Ты молодец, что заступился за Иллуми, — внезапно заговорил Сильва вновь, делая затем короткий глоток из кружки. — Правильно сделал, что ударил меня. — Всегда пожалуйста. Могу повторить, — губы Хисоки растянулись в приторно фальшивой улыбке, демонстрирующей часть голой десны, однако Золдик лишь терпеливо поджал губы, предпочитая проигнорировать язвительность собеседника. — От гнева я потерял голову. Не понимаю, как у меня вообще язык повернулся говорить такое родному сыну. И про твоих родителей… Я не имел права, мне жаль, — Сильва уважительно опустил голову в извинении, и фокусник стёр улыбку, подозрительно щурясь. — Твоё влияние на Иллуми определённо идёт ему на пользу, с этим сложно спорить. Просто… — Просто вы ревнуете, — договорил Моро за непродолжительной паузой. — Что? — растерялся мужчина и даже предпринял попытку возмутиться. — Нет, я не… Это противоестественно. — Рад, что в этом мы с вами солидарны, но я говорил о ревности другого рода, — усмехнулся Хисока. — Вам ведь нравилось, когда Иллу был вашим послушным, правильным мальчиком, а когда требовалось — надёжным орудием, которое никогда не давало осечки. Он не доставлял никаких проблем, ничего не требовал взамен, девчонок к себе в комнату тайком не водил, всегда всё выполнял без пререканий. Идеальный сын, не так ли? — Ну… Наверное, я действительно так считал, — нехотя кивнул Сильва, вздыхая. — А Иллу действительно старался, чтобы вы так считали. Он ведь привык к тому, что, если будет недостаточно идеальным хоть в чём-то, его будут пытать, чтобы это исправить, — пока пристыженный этим фактом Золдик не мог найти слова, чтобы оправдаться, Моро опустил глаза на крепко сомкнутые веки брюнета, под которыми из стороны в сторону резво носились зрачки, и ласково улыбнулся, когда Иллуми вдруг притянул его ладонь ближе, утыкаясь в неё носом и лбом. — Но тут у него вдруг личность проре́залась, свои желания появились, пытки перестали его пугать, а вместо смазливой девицы, которая могла бы вы́носить вам от него внука, он стал встречаться с каким-то больным на голову отморозком с улицы — так ведь вы, наверное, меня видите, да? — Хисока выдавил из лёгких смешок и вновь поднял хитро улыбающиеся глаза на хмурого собеседника. — С моим появлением в качестве члена вашей семьи вы потеряли статус-кво самого важного для него человека, папочка оказался больше не нужен. Более того теперь, когда он знает, что такое любовь на самом деле, Луми злится на вас за то, что вы ему её никогда не давали, а вы злитесь на меня за то, что я дал ему это узнать, верно? Вам было бы удобнее, оставайся он прежним. — Нет. Извини, но ты не прав. Я благодарен тебе за то, как ты изменил Иллуми, и искренне рад, что он взаимно любим, — уверенно мотнул головой Сильва, ничуть не сомневаясь в собственных словах, чем прилично удивил Моро. — Он этого заслуживает, потому я поддерживал идею ваших отношений изначально и поддерживаю до сих пор. Я никогда не считал тебя отморозком с улицы, хотя насчёт больного на голову теперь уже спорить сложно, — мужчина по-доброму усмехнулся. — Главное, что ты достойный партнёр для моего сына и сможешь о нём позаботиться. Несмотря на наши с тобой разногласия и твой взбалмошный характер, я убеждён в правильности своего положительного мнения о тебе. Хисока на несколько секунд потерялся, не в состоянии подобрать слова. Он почувствовал себя снова так же, как на семейном ужине в поместье, где глава семьи публично обозвал его ответственным. Судя по всему, все Золдики обладают талантом ломать представления Хисоки и ставить его с ног на голову. Фокусник полагал, что безвозвратно испортил впечатление о себе, рано или поздно это всегда случается с новыми знакомыми, но Сильва явно не врал и был абсолютно уверен в том, что говорил. — Выходит, я в своём мнении на ваш счёт ошибся, — задумчиво склонил голову Моро, разглядывая узкие кошачьи зрачки. — Когда мы чуть не подрались пару часов назад, на самом деле во мне по большей части тогда взыграл азарт, нежели злость, — хмыкнул Сильва и поставил чашку с чаем на столик. — Мне уже много лет никто не бросал вызов, зная мою фамилию. Я был заинтригован и даже отчасти рад. Наверное, ты можешь меня в этом понять. Хисока не сдержал усмешки, прикрывая веки на пару секунд, но затем вновь сосредоточил взгляд на спящем ассасине, ласково поглаживая подушечками пальцев его щёки и кончик носа. — Полагаю, ему нужно время, — произнёс фокусник внезапно, не поднимая глаз. — Не то чтобы я был на вашей стороне в этой ситуации, как и в любой другой, но Иллуми нуждается в отце больше, чем показывает. — Ты сам подтолкнул его к тому, чтобы начать меня презирать, а теперь помочь пытаешься? — скептично изогнул бровь Сильва. — Я помогаю не вам, а ему. Можете не верить, но я искренне желаю ему счастья, и, как бы прискорбно для меня это ни было, вы для этого счастья необходимы, — удручённо вздохнул Моро и нехотя взглянул на собеседника. — И подтолкнул я его только к тому, чтобы он начал жить своей жизнью, а не вашими завышенными ожиданиями. Когда вы тоже поймёте, что он ничего вам не должен, в том числе прощать, и перестанете донимать его своими никчёмными извинениями, которые ему не нужны, тогда, возможно, у вас появится небольшой шанс попытаться всё исправить. — Тогда что ему нужно, если не мои извинения? Что я могу кроме них? — Сейчас вы буквально требуете от Иллуми прощения, но искренняя любовь безвозмездна и безусловна. Хотите показать сыну, что лю́бите его — не ждите от него чего-то взамен. Люби́те его просто за то, что он ваш сын, и свыкнитесь с мыслью, что, несмотря на всю вашу любовь, возможно, он всё равно никогда не сможет простить вас, — Хисока сделал небольшую паузу, задумавшись, пока Сильва пытался осознать не самую приятную перспективу, но всё же решил договорить. — И тогда, возможно, он однажды простит. Он и сам этого хочет, ведь иначе не пригласил бы вас посмотреть наш миленький домик у озера. — Спасибо, Хисока, — кивнул Золдик через несколько секунд с непривычно живой улыбкой. — Спасибо за совет, я учту. Не ожидал услышать от тебя что-то подобное. — Я прирождённый психолог, — непринуждённо повёл вывихнутым плечом Моро. — И всё же можно поинтересоваться, почему вы… не могли подождать до дома? Разве в кровати не удобнее? — решил прояснить для себя своё негодование Сильва. — Я просто очень горяч, Иллу не удержался, — ехидно заулыбался фокусник, надеясь отшутиться. — Избавь меня от своих насмешек, — лишь сильнее нахмурился мужчина, не позволяя соскочить с темы. — Если отвечу честно, вы снова назовёте меня психом и будете тыкать Луми носом в этот ваш устав, — обременённо закатил глаза Хисока. — Я уже оправдал тебя по этой статье. Пока это не угрожает безопасности семьи, что бы ни творилось у тебя в голове, если это принимает Иллуми, приму и я. Моро сощурился, пытаясь обнаружить в мимике собеседника подвох, но видел перед собой только обеспокоенного отца своего ребёнка. — Делаете успехи, — вынес вердикт он, не обнаружив фальши. — Что ж, вы затронули довольно деликатную тему. На самом деле не думаю, что вы хотите знать, то, о чём спрашиваете, но это в какой-то мере должно обелить в ваших глазах моральный облик Иллуми, так что посвящу вас в некоторые детали. Волшебник немного подобрался и прочистил горло, замолкая на некоторое время, чтобы понять, насколько подробно стоит объяснить произошедшее на задании. Притворно-шутливая форма общения, конечно, привычнее, но, как отец, Сильва вполне имел право знать, почему его сына, скажем прямо, трахали на ящике с деактивированными минами посреди поля боя, и вряд ли он оставит парней в покое, пока не узнает. Однако, хоть глава семьи и сказал, что готов принять всё как есть, совсем не хотелось рассказывать отцу будущего жениха все нелицеприятные нюансы. Настолько личным Хисока не был готов делиться с кем-либо кроме Иллуми, и даже ему открыться во всём и полностью бывает затруднительно по сей день, но сказать хоть что-то было необходимо. Уж лучше пусть Сильва сочтёт извращенцем Моро, которому всё равно будет на это плевать, а не своего сына, отношения с которым и без этого напряжённые. — Золдики — профессионалы, — начал Хисока издалека, собравшись с мыслями. — Вы с раннего детства учитесь контролировать жажду убийств, включать и выключать её как светильник, так что можете справиться с ней в любой момент по своему желанию. По крайней мере, так мне это объяснял Луми, — фокусник уточняюще изогнул бровь, глядя на Сильву, и тот кивнул, подтверждая озвученную информацию. — Я же от профессионала далёк. Меня никто не учил контролировать себя и свой рэн в подобном состоянии, и, учитывая моё психическое здоровье, научиться этому я в принципе не смогу, — перед тем, как продолжить, Хисока вновь замолк, мысленно оценивая риски дальнейших откровений, будто играл в русскую рулетку и готовился сделать выстрел себе в висок. — В связи с определёнными аспектами моего детства, так уж вышло, что желание убивать у меня напрямую ассоциируется с сексуальным возбуждением, по причине чего моя жажда крови требует… разрядки, чтобы исчезнуть. А достичь её можно либо традиционным способом, либо посредством убийств, пока я не убью достаточно, хотя раньше я эти способы со всеми своими предыдущими партнёрами совмещал. — То есть?.. — Я их убивал. Оба замолкли на неопределённое время. Неуместно расслабленный и непринуждённый взгляд Моро дотошно изучал реакцию на сказанное, жёлтые глаза с интересом гуляли по серьёзному лицу главы семьи, пытаясь определить, насколько тот шокирован или же, напротив, невозмутим. Вероятно, Сильва даже пытался казаться невозмутимым, но его крепко стиснутые кулаки и перемежающиеся желваки давали ясно понять, как сильно ему не понравился ответ на его вопрос. — Иллу ничего не грозит, — уловил причину напряжения фокусник. — У меня есть основания для того, чтобы это гарантировать. — Какие же? — Сильва на удивление старался, хоть и с трудом, сохранять спокойный тон и не предпринимал попыток надавить, пристыдить или упрекнуть. — Иллуми… — Хисока мечтательно закатил глаза под веки, взбудораженно вздыхая. — Он и так пахнет смертью. Его аура настолько ей пропитана, что у меня просто не возникает нужды подстёгивать себя насилием по отношению к нему. — Лестно это слышать, но я уверен, что ты встречал гораздо более кровожадных убийц, чем мой сын, — мужчина забрал обратно свою чашку со слегка остывшим чаем и сделал пару глотков. — Дело вовсе не в кровожадности. Всё совсем наоборот, — улыбнулся Моро интригующе. — Иллу отнюдь не кровожаден, это определение скорее применимо ко мне: я убиваю, потому что мне это нравится, это мой основной мотив для убийства людей. У всех для этого должен быть какой-то мотив: деньги, власть, любовь, зависть, развлечение, раздражающий цвет носков. Как вы думаете, какой основной мотив может быть у Иллуми? — Он наёмный убийца. Логично, что его единственный мотив — гонорар. — Ошибаетесь, — покачал головой Хисока со снисходительной ухмылкой. — У него вообще нет никакого мотива, как нет мотива у Солнца дарить нам рассвет, что тем не менее оно делает изо дня в день. На самом деле я думал, что вы это поняли, когда он спорил с вами о скидках для постоянных клиентов, — фокусник вопрошающе уставился на Сильву, надеясь встретить отклик осознания, но тот лишь выглядел слегка растерянным, так что Моро в очередной раз терпеливо выдохнул. — Иллуми не делает скидок не потому, что хочет побольше заработать с каждого заказа, а потому, что ему плевать, потеряет ли он клиента или нет. Он хочет, чтобы его труды были оценены по достоинству, а стоят они дорого, поэтому он ни за что не согласится работать за меньшую плату, чем он назначит, однако при этом деньги ему совершенно не важны, как и его клиенты. — Звучит противоречиво и довольно глупо, — слабо поверил глава семьи, скептично изгибая брови. — Он сам сказал, что может спокойно прожить в достатке, не работая больше ни дня, так что он убивает не ради заработка и вообще не ради чего бы то ни было. Хисока вдруг сосредоточенно взглянул в окно, будто увидел что-то за стеклом, что Сильва даже невольно обернулся через плечо, но волшебник лишь пытался найти верное направление своей мысли среди потемневших облаков. Одно дело — понимать сложный механизм самому, другое — объяснить кому-то его работу. — Иллуми убивает свои цели, потому что их нужно убить, — заговорил он пространно, продолжая подбирать слова и внимательно разглядывать несуществующую точку в окне, как если бы боялся сбиться во время прочтения какой-то важной заметки. — Харону не нужны деньги, но нужна плата, которая не будет ниже положенной… Думаю, можно сказать, что Иллуми не так важно получить деньги, имеет значение только сам факт того, что ему заплатили, и если плата достойна его работы, значит жертва должна умереть. Таков порядок. Никаких мотивов. Просто так надо. Он Харон, которому платят за переправу души на тот свет. При отсутствии кровожадности и какой-либо мотивации для своих убийств Иллуми является одним из самых смертоносных существ на этой планете, и это… возбуждает… — с придыханием прошептал Моро, не глядя очерчивая кончиками пальцев мягкие губы спящего на своих коленях ассасина. — Кхм… — покашлял в кулак Сильва, намекая на то, что Хисока немного забылся. — Я не буду извиняться, это возбуждает, — настойчиво повторил тот уже чётче, переводя помутнённый взгляд на собеседника. — Вы ведь хотели знать ответы на свои вопросы, иначе не следовало их задавать. Иллуми возбуждает меня сам по себе. Это та причина, по которой мне без надобности причинять ему серьёзные увечья. Этого просто не нужно. — Серьёзные? — уточнил глава семьи, мирясь с тем, что придётся выслушать в том числе не самые приятные подробности. Усмехаясь, Моро аккуратно отнял свою руку от лица брюнета, осторожно поправил его чёрные пряди, убирая их назад, и едва ощутимо огладил подушечками рваные края недавнего укуса на шее молодого убийцы, чтобы продемонстрировать главе семьи. — Едва ли это можно назвать серьёзным увечьем. Я просто игривый, — ехидно скосился Хисока на Сильву, отмечая его раздражённое замешательство. — Уверяю, ему такое нравится, можете быть спокойны. — Не продолжай. Я не хочу знать, что ему нравится в этом смысле. Я уже и так, к своему сожалению, знаю об этом слишком много, — чуть мотнул головой мужчина, прогоняя непрошеную фантазию, и сделал ещё несколько глотков чая, пока Моро озорно посмеивался. Заметив, что лишился привычного тепла в своей ладони, Иллуми слепо пошарил ей перед собой, вновь недовольно поёрзал на месте, что-то фыркнув, и обнял одну ногу жениха, на которой лежал головой, словно подушку, вызывая у него тихий умилённый смешок. На мгновение забывшись, Сильва тоже позволил себе улыбку и невольно вспомнил, как сильно Кикио любила засыпать на руках мужа и так же прижиматься к нему, когда была беременна их первенцем. Они так похожи. — Что ж, это была одна из причин, почему вам не стоит волноваться, что я случайно его убью в состоянии аффекта, — дополнил вдруг свою, казалось бы, законченную мысль фокусник, любовно разглядывая партнёра. — А есть ещё одна? — Она само собой разумеющаяся, но, честно говоря, гораздо более весомая для меня лично. Я люблю Иллуми, — мягко улыбнулся Моро, проводя кончиками пальцев по щеке брюнета. — Поэтому он моё утешение и поэтому я не хочу ему вредить. Этой причины мне более чем достаточно. Иногда не стоит искать слишком глубоко, всё очевидное всегда лежит на поверхности. — То есть тебе было необязательно рассказывать мне о том, почему тебя возбуждает мой сын, а мне необязательно было это слушать? — уточнил Сильва с каменным выражением лица. — А вы бы мне поверили, если бы после слов о том, что я убивал своих сексуальных партнёров, я бы сразу назвал вам эту самую очевидную и простую причину, что я просто люблю Иллуми, о чём вы, надеюсь, и так знали? — риторически ответил вопросом на вопрос Хисока, вплетаясь пальцами в смоляные локоны и аккуратно массируя кожу головы брюнета. — Я назвал вам две причины, они обе имеют место быть, но вы склонны больше поверить в одну, а я в другую. Я вас за это не виню. — Значит, на том складе Иллуми таким способом тебя… спасал? — сконфуженно дёрнул носогубной складкой мужчина, складывая в голове всё услышанное. — Я этим совсем не горжусь, — слегка понурился Моро, неуютно помявшись. — Луми был вынужден пойти на это, хоть и не был против, как он уверяет. Наверное, мне даже стыдно перед ним, но всё же я ему очень благодарен. В противном случае моя аура уже давно бы иссякла из-за её неуправляемого расхода и всех этих ран, и я был бы гарантированно мёртв, — Хисока немного откинул голову назад, упираясь затылком в стену, и уставился на Сильву вымотанным взглядом. — Только что я рассказал вам много крайне личной информации о себе и прошу пообещать, что она останется личной. — Обещаю, — незамедлительно ответил мужчина, кивая. — Ничего из этого не дойдёт ни до кого другого, включая остальных членов семьи. Могу составить расписку, если… — Это лишнее, слова на бумаге ничего не значат, рискну вам довериться, — даже не дослушав, пренебрежительно махнул рукой фокусник. — Надеюсь, Иллу теперь хотя бы не рискует снова нарваться на статус моей подстилки. Глава семьи нахмурился и поджал губы, задаваясь вопросом о том, как вообще додумался использовать настолько оскорбительное определение для старшего сына. В каюте наступила ненавязчивая тишина. Едва ли она давила на кого-то из присутствующих, она была необходима, чтобы побыть наедине со своими мыслями и проанализировать чужие, однако в очередной раз поелозивший на своём месте в поисках более удобного положения брюнет привлёк к себе внимание своего отца. Тот не решался нарушать деликатное молчание ещё с минуту, разглядывая хрупкое умиротворение на лице Иллуми, но в конце концов поднялся со своего места и подсел к Хисоке, который от такой внезапной рокировки непроизвольно напрягся, внимательно следя краем глаза за блондином. — Он всегда такой, когда спит с тобой рядом? — подал голос Сильва, разглядывая сына почти с медицинским интересом. — Ангелок, правда? Так и хочется его потискать, — смягчая взгляд, фокусник бережно провёл ладонью по шёлку чёрных волос. — Я не об этом, — старший Золдик пронаблюдал за действием Моро и чуть дёрнулся рукой в каком-то неясном порыве сделать так же, но вовремя остановил себя. — Иллуми с детства всегда спал, словно вот-вот готов проснуться. Все мы так спим, слишком обострены инстинкты. А сейчас он спокоен и расслаблен, даже не реагирует на твои прикосновения и наши голоса. — Иллу просто знает, что в безопасности и может спокойно посмотреть мультики в своей голове, пока я с ним, — заулыбался нежно Хисока, когда брюнет сквозь сон повернул голову так, чтобы подставить щёку под тёплую ладонь любовника. На мгновение Сильве даже показалось, что сын притворяется и вовсе не спит, но, прислушавшись, уловил своим острым слухом равномерный стук его сердца, слишком медленный для бодрствования. — Хотя если бы его не измотал наш рэн, то он бы очнулся, ещё когда вы только открыли дверь, если не раньше. Он привык к моей ауре и к моим рукам, но всё равно спит очень чутко и просыпается почти от всего, иногда по три раза за ночь из-за какого-нибудь плеска карасей в озере или скрежета деревьев на ветру. В грозу с этим вообще беда, но в таком случае я до утра ему читаю, чтобы он мог сосредоточиться только на моём голосе, а не на раскатах грома. Это немного помогает. — Читаешь? — переспросил мужчина, словно не расслышал с первого раза. — Да, правда приходится делать это с телефона при минимальной яркости, чтобы не включать лампу. Кто бы мог подумать, что Иллу нравится засыпать под сай-фай, — тихо посмеялся Моро сам себе, не обращая внимания на вытянутое лицо второго трансформатора. — Видимо, тот факт, что это фантастическое произведение, позволяет ему сослаться на специфику жанра и не зацикливаться на антинаучности отдельных элементов. Сначала я пробовал зачитывать ему различные стихи, полагая, что они убаюкивают лучше, но Иллуми не мог уснуть из-за того, что считал про себя такт. Вот уж не ожидал, что его выведет из себя анапест. — Подожди, — оборвал вереницу бессмысленной информации старший Золдик, недоуменно мотая головой. — Ты не спишь всю ночь, чтобы мог поспать он? В чём логика? — Для меня нет проблемы поспать пару часов днём после обеда, пока он занят какими-то своими делами. Луми спать днём при нормальных обстоятельствах не может, его раздражает свет даже сквозь шторы. Пока Хисока продолжал осторожно перебирать в пальцах чёрный атлас волос, Сильва вспоминал каждую свою бессонную ночь из-за непогоды или плача детей, когда те были совсем малы. Кикио не была обязана что-то с этим делать, не была обязана жертвовать своим сном, чтобы обеспечить его мужу, но всё-таки против воли глава семьи завидовал сыну белой завистью, представляя наяву, как тот с таким же умиротворённым выражением лица, как сейчас, сопит под боком Моро, тихо читающего вслух Олдоса Хаксли своим хриплым баритоном, пока на улице бушует злой ливень. Даже захотелось оказаться в этой уютной фантазии наяву, разве что с Кикио, а не с Хисокой. — Моему сыну повезло, — был вынужден признать Сильва. — О, нет, не согласен, — отрицательно замотал головой фокусник. — Я бы не хотел просыпаться каждую ночь из-за любой мелочи. Как вы все до сих пор с ума не… — Хисока, ты не понял, — перебил мужчина, усмехаясь, и уставился прямо на Моро. — Моему сыну повезло. Пару раз моргнув в недоумении, Хисока вдруг раскрыл глаза пошире, наконец осознавая смысл слов старшего Золдика. Волшебник не знал, как на них реагировать, не понимал, как себя вести, что говорить, стоит ли отшутиться или поблагодарить за комплимент, и окончательно пришёл к выводу о том, что способность периодически ставить Моро в тупик передаётся по наследству. Трансформаторы могли бы переглядываться в многозначительном молчании ещё долго, но брюнет отвлёк на себя их внимание, фыркнув через нос и небрежно почесав его кончиками пальцев со странными сонными звуками. — Совсем не изменился, — нетипично ласково заулыбался Сильва. — В смысле? — Ещё когда он был младенцем, он делал так же, когда чесался нос, — мужчина показал похожее движение пальцев, будто смахивая что-то с кончика своего носа. — И так же кряхтел. Хисока расплылся в улыбке, вспоминая фотографии маленького Иллуми и представляя себе эту наимилейшую картину. — Он был плаксивым? — решил Моро немного расширить свои познания о том времени, когда жених ещё был совсем крохой. — Как и все младенцы, примерно лет до двух, — кивнул Сильва с придыханием. — У него с рождения был до ужаса капризный характер. — А любил сосать палец? — Да, мы очень долго его от этого отучали. — Тогда всё становится на свои места. Как хорошо, что в итоге не отучили, — не сдержал ехидной усмешки Хисока. Сначала не уловив тонкости шутки, старший Золдик непонятливо взглянул на фокусника, мысленно прокручивая повтор их последних реплик, но нежелательное понимание всё же посетило Сильву при виде этого пошлого блеска в ехидных глазах. — Хисока! — чуть не вскочил на месте мужчина, даже покрываясь лёгким румянцем от такой невиданной дерзости. — Ужасно, какой я противный, сам себя осуждаю. Моро состроил демонстративно наигранное виноватое выражение лица, но долго удерживать его не смог и тихо рассмеялся, любуясь смятением и смущённым негодованием на лице строгого главы семьи Золдиков, не находящего слов в ответ на такой провокационный юмор. — Можно ваш телефон? — вдруг снова заговорил Хисока, отсмеявшись. — Зачем? — хмуро отозвался Сильва, словно обижался на то, что в очередной раз услышал ненужную подробность о половой жизни сына. — Я свой потерял на задании, — пожал плечом фокусник, не считая нужным объяснять подробнее. Вздохнув, мужчина нехотя достал мобильный из кармана и протянул его сначала к вывихнутой конечности Моро, которая находилась ближе, но тот не шевельнулся, глядя на Сильву вопросительно. — Поиздеваться решили? Один — один, — хмыкнул Хисока. — А, да, извини, я забыл, — поправился Золдик и протянул устройство к другой руке волшебника, лежащей на макушке Иллуми. Моро взял телефон в ладонь, словно та была совершенно здорова, и зашёл в приложение камеры. Он несколько секунд искал ракурс, наводил фокус и в конце концов сделал снимок лежащего на коленях брюнета. — Ну вот, теперь его милая мордашка будет всегда с вами, — Хисока с улыбкой протянул мобильный обратно владельцу. — Взгляните на неё, как заскучаете. Я так делаю, когда Иллу в командировке. Сильва принял свой телефон и удивлённо уставился на сделанный кадр. Стоило признать, что у фокусника талант к фотографии: на снимке не было видно его самого, даже не слишком ясно отображались его бёдра, на которых спал Иллуми, композиция складывалась таким образом, что казалось, будто брюнет просто лежит на чём-то абстрактном. Разглядывая запечатлённое лицо сына, такое спокойное и трогательно невинное, старший Золдик невольно вспомнил, как мог часами любоваться спящим в своей колыбельке малышом, когда тот ещё не успел настрадаться от рук родителей, когда прекрасный мир, наполненный большими и крохотными чудесами, для него ещё не успел стать жестоким и безжалостным местом. — Думаю, нам стоит заключить перемирие, — Сильва заблокировал телефон, проглатывая вину. — Согласен, Луми так будет спокойнее, — кивнул Хисока, снова вернувшийся к своей медитации, поглаживая мягкие волосы брюнета. — Всё-таки у нас с вами есть кое-что общее. Мы оба очень его любим. Словно услышав, что речь о нём, Иллуми сжал ногу любовника чуть крепче в своих объятиях, и тот тихо зашипел сквозь зубы, ощущая, как попавшая под кожу пуля в бедре проникла чуть глубже в мышцы от этого давления. — Всё нормально? — заметил Сильва реакцию. — Выглядишь так, будто тебя пропустили через мясорубку. — Я в порядке, ничего критичного, целитель справится за пару сеансов. Фраза «до свадьбы заживёт» ещё никогда не была так актуальна, — сбросил с воздуха напряжение Моро, усмехаясь. — Помочь тебе с плечом? — кивнул мужчина в сторону вывиха, на что Хисока удивлённо вытянул лицо, не ожидая такой благородной инициативы сразу же после примирения. — Если не составит труда.