Глава 25: Помолвка и игра
4 февраля 2024 г. в 20:48
Примечания:
Итак, в своей группе я писала ранее, что свадебная глава получится слишком большой и поэтому я решила разделить её на две части. Ловите первую и приготовьте запасные сухие трусы 🫦
Один месяц до свадьбы.
— Доброе утро, — любимый голос казался мелодичнее пения птиц за окном. Тёплые губы коснулись щеки, а затем плавно перебрались к уху, роняя пару поцелуев под ним.
— Очень доброе, — расплылся в сонной улыбке Моро и разлепил глаза, притягиваясь ближе к брюнету в его объятия. — Сегодня ты меня будишь? У меня День рождения?
— Я теперь знаю, когда твой настоящий День рождения, и сегодня не он, — тонкие пальцы медленно перебирали розовые пряди на затылке, словно то был какой-то особый вид медитации.
— И когда же он тогда? — заинтригованно изогнул бровь Хисока.
— Не скажу, — слегка ухмыльнулся Иллуми, на что Моро даже опешил. — Узнаешь, когда я тебя с ним поздравлю.
— Это шантаж, — фокусник наигранно обиженно прикрыл глаза вновь. — Теперь я не смогу никуда от тебя деться, пока не узнаю дату.
— А ты собирался куда-то деваться? — не слишком поверил ассасин в правдивость подобного варианта развития событий.
— Конечно. Всегда хотел слетать на Луну, — серьёзно заявил Моро с важным видом.
Золдик сдержанно засмеялся на столь очевидную глупость, и через пару секунд Хисока подхватил его смех, утыкаясь носом в изящную шею. Ещё пара минут умиротворения в спокойной тишине. Ласковые руки бережно оглаживали чуть стянувшиеся ссадины и следы зубов на теле брюнета, а мягкие губы Моро на грани осязаемости водили по тонкой коже, покрывающей косточки ключиц. Убийца же нежно гладил подушечками пальцев хрящик ушной раковины прижавшегося Хисоки и с особой дотошностью прислушивался к хриплому мурчанию, которое тот издавал.
— Мне ведь не приснилось? — снова аккуратно заговорил фокусник, заглядывая в расслабленное лицо Иллуми.
— Не приснилось, — губы ассасина дрогнули в мягкой улыбке, но затем, нарушая гармонию атмосферы, его беспокойный взгляд направился к прикрытой двери. — Следовало ожидать.
— Что такое? — Моро слегка повернул голову к выходу, просто чтобы символически сопроводить свой вопрос каким-то жестом. Его слух был тоже весьма неплох, лучше, чем у обычных людей, но всё же не шёл в сравнение со слухом Золдиков.
— Мать приехала.
— Что? Зачем? — обременённо нахмурился фокусник. Он только-только понадеялся, что хоть немного отдохнёт от названной — хотя будет лучше сказать навязанной — семьи.
— Видимо, отец связался с ней через Киллуа и рассказал про нашу помолвку, — тяжело вздохнул брюнет, не скрывая, что надеялся на то же.
— «Наша помолвка» звучит так прекрасно, — заулыбался вновь Хисока, ластясь к плечу Иллуми.
— Она идёт.
— Она? — позабыв обо всём на свете, Моро в недоумении поднял голову, натыкаясь на хмурое выражение лица Золдика.
— Моя мать. Она идёт сюда и очень быстро. Чёрт.
Ассасин в панике забегал глазами, оглядел свой торс, на котором только начали заживать укусы и царапины, и, мысленно останавливая время, бросил взгляд на шкаф, в котором висел халат. Он мог бы скрыть почти все следы, но не шею и ключицы, покрытые синяками, которые без сомнений вызовут вопросы, учитывая, что новых миссий у Иллуми не было после терракотовой свадьбы родителей — не подойдёт. Все закрытые костюмы и водолазки висят в гардеробе, даже если брюнет побежит туда прямо сейчас, то почти наверняка застанет мать по пути. Прикрыться одеялом, оставляя только лицо? Будет выглядеть неестественно и подозрительно. Такая любопытная женщина, не видящая никаких личных границ, наверняка захочет это одеяло стянуть, чтобы посмотреть, что от неё прячут. Вариантов не много.
Золдик резким движением дёрнул Хисоку, укладывая сверху на себя и откидываясь на спину, и накрыл их одеялом почти с головой.
— Сделай вид, будто мы занимаемся сексом, — прошептал ассасин, раздвигая ноги.
— Милый мой Иллуми, ты так напорист, — растерянно усмехнулся Моро, приподнимаясь и проводя рукой по подтянутому бедру убийцы. — Но «делать вид» нам необязательно, мы вполне можем им заняться. Правда, я не уверен, что стоит делать это сейчас, когда твоя матушка направляется прямо сюда.
— Притворись, что трахаешь меня, если хочешь избежать вопросов о том, почему всё моё тело выглядит как после пиршества гиен, — раздражённо сдвинул брови брюнет и подтолкнул ногами бёдра партнёра. — В качестве альтернативы я могу прыгнуть в окно, но давай побережём наш газон.
— Ах вот ты о чём, понял.
Чуть не визжа от радости, женщина беспардонно ворвалась в покои спустя буквально пару секунд, сперва даже не замечая нюансов позы двух парней под одеялом и начиная безостановочно тараторить.
— Сынок, какое счастье! Вы с Хисокочкой такие молодцы! Ты так правильно поступил, Иллуми, так по-взрослому, мой дорогой сы́ночка! Как же ты порадовал маму! А чего это вы спите до сих пор? Уже почти восемь… — вдруг спотыкаясь на полуфразе, Кикио замолчала, внимательнее очерчивая электронным зрачком замершие силуэты, накрытые тканью.
— Мы не спим, мама, — выглянул Иллуми из-за плеча Хисоки, наклонившегося к его шее. — Ты не могла бы выйти, пожалуйста? Мы немного заняты.
— Ой, — женщина моментально залилась краской и прикрыла румянец веером. — Конечно, конечно, простите. Пяти минут же хватит?
— Пяти? — оскорблённо повернул голову Моро.
— Десяти?.. — крайне удивлённо и ещё более смущённо переспросила гостья.
— Мама, какая разница, сколько времени нам понадобится? Я в постели со своим женихом в весьма компрометирующей позе, будь добра, выйди, наконец, — твёрдо настоял брюнет грозным тоном.
— Всё, всё, ушла, — женщина поспешила покинуть комнату и прикрыла за собой дверь.
Ещё какое-то время парни не шевелились, напряжённо вслушиваясь, однако ощущение посторонней ауры за дверью никуда не пропадало. Она просто стояла и в самом деле ждала, когда они закончат.
— Кикио, может, подождёте нас внизу? — тактично попросил фокусник, набираясь терпения. — Дворецкие приготовят вам кофе.
— Ой, нет, я не пью кофе, — ответила та из-за двери, так никуда и не сдвигаясь.
— Значит, чай, — нервно дёрнул уголком губ Моро, чуть не шипя сквозь зубы.
— Спасибо за заботу, Хисокочка, я пока не хочу.
— А слушать, как я трахаю вашего сына, вы хотите? — не выдержал он в конце концов, тем не менее пытаясь сохранить добродушную улыбку на лице, будто бы её было видно собеседнице.
— Хисока! — Иллуми возмущённо толкнул любовника в плечо.
— Я подожду внизу, — послышался неуверенный женский голос из коридора, а за ним и спешные удаляющиеся шаги.
— Ну прости, я пытался быть вежливым, — вздохнул Хисока, слезая с Золдика и снова укладываясь рядом.
— Потом извинишься перед ней, — строго взглянул на него брюнет, скидывая одеяло по пояс.
— Ладно, — равнодушно пожал плечом волшебник, но затем вдруг задумчиво обернулся на дверь. — Пять минут?
— Я узнал о своём отце то, чего не должен был знать, — Иллуми отвёл неловкий взгляд в окно.
— Я даже мастурбирую дольше.
***
Одетые и приведённые в порядок парни спустились в гостиную, где их уже ждали. Сильва с Киллуа, занявшие кресла, тоже проснулись рано и уже пили утренний кофе — чёрный без сахара и карамельный раф соответственно. Кикио всё без конца восторженно хлопотала вокруг них, будто бы вообще забыла о том, что произошло в комнате Иллуми. Оно и понятно, у неё было целых два повода для радости: помолвка старшего и отмена казни для, будем честны, любимого сына и не менее любимого мужа.
— Количество человек в этой комнате превышает число мест, где можно присесть, — Иллуми оглядел брата и отца в креслах. — Предлагаю пренебречь комфортом двоих из нас и переместиться в столовую. Как раз подходит время завтрака, — не дожидаясь ответа, брюнет повернулся в сторону названного помещения, пока Хисока уже прицельно туда направлялся, надеясь немного взбодриться от горячей чашки кофе.
— Ну блин, а так удобно было, — вздохнул Киллуа, нехотя поднимаясь с кресла. Он ещё толком не успел проснуться: жил по другому часовому поясу.
— Иллуми! — вновь заверещала Кикио высоким тоном и нагнала старшего сына в вестибюле, хватая его всеми руками и крепко прижимая к себе, что тот от неожиданности сначала по привычке хотел было достать иглы для защиты. Он пока успел привыкнуть только к объятиям Моро, да и были они гораздо более аккуратными. — Дай мне уже поздравить вас, наконец! Такое событие! Поверить не могу, что ты набрался храбрости! Умничка мой!
Остальные даже остановили шаг, чтобы понаблюдать за неловкими объятиями двух манипуляторов, пока брюнет с ошалевшими глазами осторожно пытался высвободиться из цепкой хватки матери. Но тут она, отпуская сына и мгновенно срываясь с места, подлетела к усмехающемуся сему представлению Хисоке и обхватила его лицо, вгоняя в лёгкий ступор своей внезапностью.
— Хисокочка… — чуть не плача, пролепетала женщина дрожащими губами. — Ты же будешь хорошим мужем моему сыночку?
— Сделаю для этого всё возможное и невозможное, — растерянно усмехнулся Моро, вынужденно наклоняясь, чтобы немного сравняться в росте с тёщей.
— Уверена, ты отлично справишься.
Кикио, шмыгнув носом, вдруг резко вжалась в губы фокусника своими и так же резко отстранилась спустя пару секунд, уносясь в слезах прочь в сторону столовой и оставляя Хисоку, мужа и двух сыновей переглядываться круглыми глазами в неловком молчании.
— Иллу, срочно поцелуй меня, мне нужен антидот, — болезненно хрипя выдавил из себя Моро, слегка скорчившись и театрально хватаясь за шею.
Переглянувшись с отцом, Иллуми не уловил в его виде враждебности или злобы и, решив слегка подыграть любовнику, чтобы помочь ему по-своему пережить всю парадоксальную абсурдность этой ситуации, подошёл и легонько чмокнул его напряжённо сжатые губы.
— Спасибо, любовь моя. Мне сразу полегчало, — тут же улыбнулся Хисока блаженно, погладив брюнета по щеке. — Но всё же, что это было? Не мне, конечно, судить о нормах морали, но, по-моему, это было… слегка аморально.
— Кхм… Извини её, Хисока, — заговорил наконец Сильва, подавляя ревностные пульсации в груди. — У Кикио с Метеора привычка целовать в губы всех, кто ей хоть как-то нравится. В детстве она состояла в группировке, где так было принято делать, так что она не видит в этом никакого подтекста. Я только после рождения Иллуми узнал, что тот поцелуй, который Кикио мне подарила впервые и после которого я полюбил её, значил столько же, сколько может значить рукопожатие.
— Жестокая женщина… — фокусник почесал пальцем висок, даже слегка сочувствуя Сильве.
— Страшный человек, — согласно покачал головой Киллуа, будто забыл, что речь о его матери.
— Это не жестоко, — неожиданно встал на защиту Кикио Иллуми, опровергая сказанное. — В своих намерениях она не преследует цель навредить или обидеть. У неё просто другой менталитет. Она не виновата, что вы придаёте соприкосновению губами иное значение, — игнорируя удивление на лицах окружающих, брюнет двинулся дальше вслед за матерью.
Пока все остальные рассаживались по местам, зайдя в столовую, Хисока первым делом подошёл к расчувствовавшейся женщине, что тоскливо уставилась в выходящее на озеро окно, всхлипывая, и аккуратно уложил руку на её плечо, привлекая к себе внимание.
— Простите меня, Кикио, я был с вами несколько груб, когда вы приехали. Не такого отношения заслуживает женщина, подарившая этому миру такое прекрасное создание, как Иллуми. Я очень сожалею, что стал причиной ваших слёз, — Моро почтительно поцеловал тыльную сторону ладони Кикио, слегка склоняясь перед ней. Он не любил извиняться в принципе, а тем более когда не считал себя виноватым, однако ссориться с брюнетом из-за его приставучих родственников он любил ещё меньше. В конце концов, ему ничего не стоит попросить прощения, которое ему подавно не нужно. — Надеюсь, моё хамство не помешает вам сесть со мной за один стол.
— Ох, какой импозантный молодой человек! Ну какие могут быть обиды? Мы же семья, — утирая слёзы, женщина махнула поцелованной рукой и засеменила к столу, усаживаясь рядом с мужем. — Я просто распереживалась. Дети так быстро растут. Я и глазом моргнуть не успела, а сыночек уже замуж собрался…
— Да, он стал таким взрослым, — ласково усмехнулся фокусник, тоже подходя к столу и опускаясь на стул по правую руку от Иллуми.
— А ведь кажется, что я только недавно меняла ему подгузники и кормила грудью, — грустно вздохнула Кикио, на что брюнет стыдливо прикрыл глаза, недовольно поджимая губы.
— Буквально пару лет назад, — не сдержался глупо пошутить Хисока, и Киллуа зажал рот ладонью, пытаясь подавить смешки. Даже Сильва слегка поджал чуть изогнутые в улыбке губы.
— Мама, давай мы не будем обсуждать в столовой то, как ты меняла мне подгузники, — подал голос Иллуми, раздражённо поглядывая то на Моро, то на младшего брата напротив. — Мы не за этим здесь собрались. Необходимо обсудить все нюансы сейчас, пока не началась подготовка, чтобы потом ни у кого не было претензий и вопросов.
— Что за нюансы? — ещё слегка улыбаясь прозвучавшей шутке поинтересовался Киллуа.
— Место проведения, гости, формат церемонии, свидетели, банкетное меню и прочие формальности, — пояснил брюнет, подзывая к себе пальцем Такетсуру, образовавшегося во входной арке.
— Свидетели? — растерялся фокусник.
— Само собой. Эта традиция сохраняется во всём мире, в том числе и в нашей семье. Что тебя удивляет? — пока говорил, Иллуми какими-то небрежными краткими жестами показал что-то дворецкому, поочерёдно указывая на сидящих за столом, и казалось, будто жесты эти он брал из головы случайным образом. — Мама, тебе сенча с жасмином или без?
— С жасмином, — немного удивилась женщина неожиданному вопросу, и брюнет сделал ещё пару жестов, после чего слуга понятливо кивнул в ответ и поспешил на кухню.
— Брат, ты в мимы подался? — хмыкнул Киллуа, провожая взглядом дворецкого.
— Такетсуру плохо слышит без слухового аппарата. Возраст берёт своё, — пояснил Иллуми.
— Ты выучил язык жестов ради пожилого слуги? — уставился на него в недоумении мальчик. — Даже представить не можешь, как ты сейчас взлетел в моих глазах.
— Я его и так знал, — пожал плечом парень, игнорируя незаслуженную, по его мнению, похвалу. — Полезный навык. Мы с Хисокой его выучили, когда мне было четырнадцать, чтобы была возможность переговариваться, когда необходимо вести себя тихо.
— Зачем тебе дворецкий с дефектом? — внезапный суровый, почти осуждающий голос главы семьи ворвался в разговор. Голос, который всю жизнь твердил Иллуми, что есть «правильно», отравляя разум, и мерзкой химерой смешался в голове с его собственным, что теперь их не разделить.
— Уж не мне судить о дефектах, верно? — брюнет презрительно упёрся поистине тёмными глазами в отца, намеренно демонстративно поправляя чуть криво стоящую салфетницу, на что мужчина сдвинул хмуро брови, опуская взгляд. — Проблемы со слухом не мешают ему быть хорошим дворецким. С работой и поручениями он справляется прекрасно, а если вдруг понадобится, я могу попросить его надеть слуховой аппарат, — заметив вопрос на лице младшего брата, который с приподнятой бровью метался недоумевающими глазами от отца к салфетнице, Иллуми вновь сделал спокойный, непричастный вид. — Я предлагал Такетсуру обратиться к целителю, но он отказался: посчитал это вмешательством в естественный процесс старения. Не уважаю фатализм, но в чём-то он прав — старость вылечить нельзя никакими нэн-способностями. Даже с помощью лучших целителей он рано или поздно в конечном счёте станет недееспособным.
— Так уволь его, — вновь прозвучал приказной тон, от которого Иллуми инстинктивно слегка дёрнулся, поджимая губы.
— Пока что этого не произошло. Он просто плохо слышит, я не считаю это критичной проблемой, и сам он не изъявлял желания уволиться по состоянию здоровья, — теперь уже принципиально встал на защиту своего дворецкого брюнет. — Хисикава и Такетсуру — единственные из наших слуг, к кому у меня ни разу за всю их службу не было никаких претензий. Поэтому я их и выбрал для службы у себя здесь и по этой же причине не хотел бы менять их на кого-либо ещё, едва ли я смогу найти им достойную замену. Пока они могут работать на меня, они будут работать на меня. Это мой дом и мои дворецкие. Тема закрыта.
— Брат… — шокированно выдохнул Киллуа, во все глаза пялясь на Иллуми. — Да ты у нас добряк.
— Ничего подобного, — сморщил нос в отвращении тот. — Мы отвлеклись. Хисока, тебя смутила тема свидетелей?
— Немного, — фокусник задумчиво приложил палец к губам. — Я ещё не размышлял об этом. Звучит довольно важно.
— Я сэкономлю тебе время, — брюнет слегка опустил уголки губ, будто собирался говорить о чём-то не слишком приятном. — На роль шафера ты предложишь Мачи, так как она единственный человек, исключая меня, который тебе хоть как-то близок. Ни с кем другим из Пауков ты тесно не общался. Безусловно, я не имею права тебе указывать, это только твоё дело, кого ставить на место своего шафера, однако, буду честен, Мачи я бы видеть на этом месте не хотел, так что прошу тебя подумать над этим вопросом ещё раз.
— Что за Мачи? — спросил Сильва, наконец допивая свой утренний кофе, который ему принесли ещё двадцать минут назад в гостиную, и отодвинул блюдце с чашкой в сторону.
— Член Труппы Теней под номером три. Возможно, ты даже встречался с ней, когда выполнял задание, — Иллуми отметил кратким взглядом, как Киллуа неуютно поелозил на месте при упоминании Рёдана. Видимо, сидеть у них в заложниках наследнику семьи Золдиков не слишком понравилось. — Она трансформатор, создаёт из своего нэн нити высокой прочности. Хисока поддерживает с ней деловое партнёрство, так как она очень хороша в быстром исцелении почти любых ранений без каких-либо последствий, способна восстанавливать даже разорванные нервные окончания, сшивая их своими нитями.
— По-моему, очень полезное знакомство, — глава семьи одобрительно кивнул Моро. — Почему ты против того, чтобы она была свидетелем Хисоки?
— Потому что… — брюнет выпустил воздух из лёгких и сжал губы в узкую полоску, дёрнув бровью. — Потому что Хисока с ней спал.
Неловкость накрыла стол неосязаемой вуалью. Киллуа замер с растерянным выражением, не зная, как реагировать на услышанное, Сильва и не моргнул даже, не придавая особого значения этому факту, Кикио выглядела отчасти расстроенной, словно надеялась, что у будущего мужа её сына никого не было прежде, а волшебник казался искренне поражённым и не на шутку взволнованным. Он надеялся, что этот факт никогда не всплывёт, и уж тем более не рассчитывал, что Иллуми, оказывается, о нём и так в курсе.
— Откуда ты знаешь? — осторожно спросил Моро, обрывая тишину.
— Это очевидно. Мне было достаточно взглянуть на ваше взаимодействие, — спокойно пожал плечом ассасин, встречая взглядом вернувшегося с подносом дворецкого, который тут же начал расставлять напитки и тарелки с различными закусками перед гостями и хозяевами. — Она явно считает вашу связь ошибкой, возможно, потому что была пьяна. И, судя по тому, что ты своим флиртом пытаешься всячески напомнить ей о произошедшем, скорее всего, она сама проявила инициативу, за что ты её всё время хочешь пристыдить. Тебя забавляет её сожаление о собственных необдуманных действиях и дискомфорт, который она испытывает, находясь рядом с тобой.
— Иллу, не пойми неправильно, — нервно поёрзал фокусник, оглядывая таких ненужных сейчас гостей за столом и предчувствуя не самый приятный разговор. — Я не был намерен скрывать от тебя это, просто не стремился рассказывать…
— Хисока, я не хочу обсуждать это здесь и сейчас. Да и не могу сказать, что меня вообще волнует эта тема. Это было до наших отношений, так что я не имею к тебе претензий по этому поводу и не вижу смысла в чём-то тебя упрекать, — утешил его брюнет и поднял свою миниатюрную чашечку свежесваренного эспрессо, которую ему принесли. — Если бы я задался такой целью, то уже давно сделал бы это. Сейчас я лишь выразил своё мнение о Мачи в роли твоего шафера. Мне было бы неприятно, если б ты выбрал её, но запрещать я тебе ничего не собираюсь.
— А кого выберешь ты? — Хисока слегка расслабился, мысленно радуясь рациональной логике партнёра, которая перевешивала ревность.
— Разумеется, Киллуа.
— Меня?.. — услышав своё имя, мальчик опешил, отрываясь от своих тостов с шоколадно-ореховой пастой. Всё же это большая честь и признание — стать свидетелем на свадьбе, а уж тем более на свадьбе Золдика.
— А кого ещё? — изогнул бровь брюнет, и Киллуа задумался на пару секунд. Едва ли его старший брат общался с кем-то кроме Хисоки и членов семьи, а внутри семьи у Иллуми самые дружеские отношения были именно с Киллуа.
— Ну да, логично, — слегка кивнул сам себе наследник, приходя к выводу, что шафером Иллуми может быть только он один, и гордо улыбнулся.
— В таком случае пусть Гон будет моим свидетелем, — пожал плечом Хисока, вгоняя в ступор всех присутствующих.
— Кто? — брюнет понадеялся на невозможную вероятность того, что ослышался.
— Прекрасная идея! — воодушевился тут же Киллуа, улыбаясь шире.
— Ужасная. Какой, к чёрту, Гон? — Иллуми вполоборота повернулся к партнёру, едва заметно хмурясь и возвращая чашку на блюдце.
— В отношениях нужно идти на компромиссы, брат, — наследник развёл руки в стороны, мол «ничего не поделаешь».
— Позови Куроро, раз уж тебе, кроме Мачи, никто в голову больше не лезет. Он хотя бы наш общий знакомый, и я против него ничего не имею, — предложил брюнет.
— Ты, блин, шутишь? — мальчика аж передёрнуло от вспомнившегося образа жуткого главы банды.
— Я собираюсь с ним сразиться насмерть, вряд ли будет уместно предлагать ему быть моим свидетелем, — усмехнулся Моро. — А с Гоном малыш Киллуа не будет скучать.
— Ты и с ним совсем недавно намеревался сражаться, — фыркнул Иллуми в ответ на такое лицемерие.
— Как и с тобой, но это ведь в прошлом. Гон покинул список потенциальных противников, так что мне ничто не мешает предложить ему быть моим шафером.
— Вы с ним даже не приятели, — ассасин пренебрежительно сморщил нос в очередной раз.
— Ещё какие, — фокусник с важным видом вздёрнул подбородок и поучительно поднял указательный палец. — Я помог ему пройти один из этапов экзамена, не дал ему попасть на двухсотые этажи Арены без нэн, мы играли в вышибалы на Острове Жадности, и этим я, по сути, поспособствовал его прохождению игры, а это приблизило его к отцу, которого он так усердно искал. Мы очень и очень хорошие друзья, — Хисока украл с общей тарелки маленькое канапе с небольшой горсточкой чёрной икры и закинул в рот, ожидая свой ещё не поданный завтрак.
— Вроде правду говоришь, но как будто извращаешь её в свою пользу… — тихо буркнул Киллуа.
— Друзья они, как же, — скептично фыркнул Иллуми и повернулся обратно, снова хватая чашку с кофе. — Ладно, Гон — меньшее из зол, будь по-твоему. Киллу, напиши ему, как будет время.
— Класс, — вновь заулыбался мальчик довольно.
— Иллуми, ты сказал «место проведения»? — вклинился Сильва, когда ему вынесли омлет с вялеными томатами и базиликом.
— Да. Я не хочу организовывать мероприятие в фамильной резиденции.
— Как это?! Почему?! — чуть не выронив из рук свою чашку с чаем, воскликнула Кикио, что всегда во время скучных обсуждений предпочитала помалкивать.
— Потому что я там больше не живу, — коротко пожал плечом Иллуми с присущим равнодушием, оценивая взглядом рулеты из блинчиков с лососем, которые подал Такетсуру ему самому. — Гостей будет по пальцам пересчитать, так что нам вполне хватит местной территории.
— Как это по пальцам? — смутился Сильва, хмуря широкие брови. — У тебя ведь довольно много личных клиентов.
— Я не буду звать на свою свадьбу посторонних, — брюнет подцепил вилку и отломал кусочек блина, сам себе удовлетворённо хмыкая. Лосось был настолько нежным, что поддался даже без ножа.
— По какой причине? — всё же не понимал глава семьи.
— А почему я должен? Они к моему браку никакого отношения не имеют. Со своей стороны я позову только членов семьи. Если необходимо, я не против сделать для каждого из вас «плюс один», хотя сомневаюсь, что кому-то это понадобится. Самый социальный из всех нас — Киллу, а его друг и так будет приглашён, — не мог не выделить пренебрежительным тоном Иллуми определение, которое младший брат применял к Гону.
— Подожди, но ведь… — хотел было вставить слово Сильва, однако брюнет перебил его, даже не попытавшись выслушать.
— Отец, это ты в нашей семье ведёшь бизнес, а я просто убиваю людей, — холодно отрезал он, резко пресекая попытки что-либо возразить. — Это ты создал для наших клиентов программу лояльности, по которой каждый последующий заказ идёт с большей скидкой. Я никаких скидок не делаю вообще, мои клиенты это знают и всё равно приходят ко мне. Какие, к чёрту, у нас вообще могут быть скидки? Что за детский сад? — Иллуми стыдливо потёр пальцами переносицу, качая головой в упрёке. — Мы занимаемся наёмными убийствами, а не арбузами торгуем. Не нравится цена — пусть ищут других, менее профессиональных убийц. Нужна качественная работа — пусть платят столько, сколько эта работа стоит. Я не считаю клиентоориентированность адекватной в нашей профессии, и уж тем более я не считаю адекватным звать клиентов на свою свадьбу. Это просто люди, которые мне платят, чтобы я убил других людей. Я даже по именам далеко не всех помню.
— А как же господин Лурье? Ты ему так нравишься, он очень расстроится… — пролепетала обиженно Кикио. — Может, всё-таки подумаешь ещё?
— Нет. И скажу сразу, я никому в организацию нашей свадьбы влезать не позволю. Нигде в уставе не прописано, что Золдик, не являющийся наследником семейного дела, обязан соблюдать в этом какие-либо правила кроме соглашения о прекращении внутренних конфликтов в день мероприятия. Так что всё будем решать только мы с Хисокой.
Иллуми невозмутимо положил блинчик в рот и взглянул на фокусника, пережёвывая и показывая пальцем на свой завтрак с немым вопросом в глазах: «Хочешь попробовать?» Однако тот слегка мотнул головой с улыбкой, благодарно погладив партнёра по спине, и предпочёл дожидаться своей порции чего-то, что заказал для него любовник — Моро не проследил, что именно он нажестикулировал слуге.
— А кто будет бросать букет? — слегка отстранённо спросил Киллуа, наблюдая с интересом за тем, как старший брат без всякой нужды просто так предложил Хисоке угоститься его едой. До сих пор всё это было невероятно и непривычно — видеть заботу Иллуми и понимать, что тот думает хоть о ком-то помимо себя.
— Букет? — переспросил Моро.
— Ну да. Невеста же должна бросать букет подружкам.
— О, я хочу быть невестой, — ранее сидящий небрежно-расслабленно фокусник вдруг воодушевлённо выпрямился.
— Ты жених, Хисока. Мы оба женихи, в нашей паре нет невесты, — снисходительно поправил Иллуми партнёра, проглотив блинчик.
— Но я ведь могу бросать букет?
— Если хочешь.
— Чудненько, я невеста, — довольно заулыбался Хисока.
— Ты не невеста, — настоял брюнет, но, обрывая дальнейшую дискуссию, в столовую вновь вошёл дворецкий и поставил перед Кикио овсяную кашу с мёдом и орехами, а перед Моро — американо и горячий шоколадный фондан с шариком пломбира, на который тот сразу с аппетитом набросился, прекращая спорить.
— А к алтарю кто пойдёт? Отец должен отвести невесту под руку к алтарю, — снова задумчиво поинтересовался Киллуа, помешивая взбитые сливки в своём молочном коктейле и удивлённо оглядывая блюда, которые всем пришлись по вкусу.
Иллуми каждому угодил, даже учёл, что глава семьи больше всего любит именно вяленые томаты в омлете, а не свежие, и объяснил всё это слуге без единого слова — хотя все без исключения дворецкие Золдиков обучаются вкусно готовить и регулярно проходят аттестацию, но ни Хисикава, ни Такетсуру, когда служили в особняке, не занимались готовкой, так что не знали конкретных предпочтений членов семьи.
— Из нас двоих отец есть только у меня, так что, видимо, эта роль на мне, — кинул безразлично брюнет, будто говорил о том, чья очередь выносить мусор.
— Но ведь это ты сделал предложение, — возмутился мальчик таким холодным отношением к чему-то настолько значимому. — Получается, что ты должен ждать Хисоку у алтаря. С кем тогда ему идти?
— Увы, я своего отца недавно убил, — оторвавшись от десерта и делая глоток ароматного кофе, небрежно признался фокусник. — Я могу прогуляться один?
— Серьёзно?.. — даже слегка побледнел Киллуа, округляя глаза. — В смысле убил? Родного отца?
— Не родного, — усмехнулся Моро такой категоричной реакции на свои слова, замечая краем глаза на себе настороженный взгляд Сильвы. — Долгая история.
— Да какая разница? — выдохнул Иллуми будто бы устало. — Это всё незначительные формальности. Совершенно не важно, как мы распределим роли между собой. Если Хисока захочет бросать букет или идти до алтаря, ради бога. Может хоть в свадебном платье это сделать. Мы сейчас обсуждаем не это.
— А на ручках меня поносишь? — кокетливо скосился на него волшебник.
— Обязательно, — неуместно серьёзно кивнул брюнет.
— Мой сладкий.
Хисока придвинулся ближе к партнёру и ласково чмокнул его в щёку, на что тот едва заметно улыбнулся, прикрывая глаза.
— Я бы хотел взять на себя финансовую составляющую, — заговорил вдруг Сильва через какое-то время, когда закончил с омлетом.
— С какой стати? — немного приподнял брови Иллуми, проглатывая очередной кусок.
— С такой, что ты мой сын. Считай это свадебным подарком.
— Я способен самостоятельно оплатить свою свадьбу.
— Не сомневаюсь, но позволь это сделать мне. Пожалуйста, — всё настаивал мужчина и даже слегка улыбнулся, пытаясь как-то выразить свою доброжелательность, но брюнет в ответ лишь сощурился подозрительно, откладывая вилку на тарелку.
— Выглядишь жалко, смотреть тошно, — резанул он прохладным лезвием голоса по воздуху. — Надеешься купить у меня индульгенцию? Иди к чёрту.
Кикио с Киллуа в ошарашенном недоумении уставились на молчаливую реакцию мгновенно помрачневшего главы семьи. Даже Хисока скользнул удивлённым взглядом по лицу партнёра, который прежде ещё никогда и ни с кем не переходил на грубость без повода. В разговоре Иллуми в большей степени напоминал не агрессора, а зеркало — как к нему относятся, так будет относиться и он. Нет, конечно, он запросто мог нагрубить Моро, особенно до отношений, но это всегда была лишь его защитная реакция, если ассасин считал, что фокусник где-то перегибает. Однако в данном случае злость была уж слишком неуместной.
— С каких пор ты считаешь нормальным разговаривать так со мной? — наконец произнёс грозно Сильва через несколько секунд напряжённой тишины.
— Малыш, у нас такой счастливый повод сидеть здесь всем вместе за одним столом, не ругайся, — вдруг вставил слово Хисока, пресекая конфликт на корню и успокаивающе поглаживая бедро жениха, прежде чем тот ответил. Его не напрягали чужие ссоры, скорее даже забавляли, а проявление характера со стороны Иллуми он в принципе любил в любых ситуациях и был готов наблюдать его денно и нощно, однако для Моро было бы сейчас очень некстати перенять негативный настрой убийцы. Он довольно заразителен.
— Да, извини, ты прав, — брюнет тут же одёрнул себя, насильно расслабляясь, и чуть повернулся к фокуснику, притягиваясь и коротко касаясь его губ своими. Он не хотел поступать с Хисокой так эгоистично и портить его приподнятое после помолвки настроение бессмысленными разборками с отцом.
— Ты на вчерашнее что ли злишься до сих пор? — недоуменно почесал затылок наследник, наблюдая, как после этого скромного поцелуя парни мимолётно задержались глазами друг на друге, мягко улыбаясь. Ну какие же влюблённые голубки.
— Не в этом дело, — повернулся обратно Иллуми, моментально меняясь в лице и натягивая обратно нерушимо спокойную маску. — И я не злюсь, я просто возмущён тем фактом, что отец считает, будто мне нужны его деньги. Мои финансы — это сугубо моё дело, но могу намекнуть, что свободного бюджета мне хватит на то, чтобы прокормить и обеспечить кровом всех бездомных в Падокии.
Киллуа и Хисока синхронно округлили свои раскосые глаза, а Сильва вскинул брови, не способный скрыть удивления, тут же забывая, на что хмурился. Им не было доподлинно известно, сколько бедняков и страждущих было в названной республике, однако все они успели за жизнь попутешествовать — кто-то больше, кто-то меньше, — так что имели примерное представление об уровне жизни в различных городах и поселениях. Прокормить бездомных даже в одном не самом бедном городе было задачей довольно затратной, что уж говорить о целой республике. Хотя Кикио, казалось, вообще внимания не обратила, будто не видела ничего удивительного в финансовой подушке таких масштабов, либо не понимала, о каких масштабах речь.
— Свободного бюджета?.. — повторил Киллуа, пытаясь хоть примерно представить сумму, необходимую для озвученных целей, которая к тому же являлась лишь частью всех сбережений брата.
— Не сочти меня падким на деньги, Луми, меня эта тема никогда особенно не интересовала, но… насколько ты богат? — слегка растерянно усмехнулся Хисока, продолжая разглядывать партнёра широко распахнутыми глазами.
— У меня теперь тот же вопрос… — кивнул мальчик, теряясь в своих приблизительных подсчётах, и Иллуми немного задумался, размышляя о том, как бы внести ясность, не называя конкретных цифр. Просто закрыть тему уже, очевидно, не получится.
— Киллу, сколько у тебя сейчас денег, если не секрет? — решил он зайти издалека.
— Примерно десять миллионов, мне деньги не особо нужны, — пожал плечом наследник.
— А сколько вы с Гоном заработали на Небесной Арене?
— Ты и про Арену знаешь?
— Кил… — тихо усмехнулся брюнет такой наивности и вдруг взглянул на брата неожиданно серьёзно, что у блондина побежали по спине испугавшиеся мурашки. — Я знаю всё.
У Киллуа пересохло во рту от пробирающего тона и холода тёмных глаз, и невольно в голову забралась жуткая мысль о том, что Иллуми и правда знает буквально всё: каждое перемещение, каждую встречу с Гоном, каждую потаённую мысль, которые Киллуа старался скрывать от всех, включая себя самого, всё самое сокровенное и личное, недоступное никому, даже то, как часто подросток трогает себя и что представляет при этом — всё же отсутствие гормональной терапии во время переходного возраста давало о себе знать.
Стряхивая с себя смущение и страх, Киллуа вернул себе трезвость мыслей и рассудил, что о таком никто узнать не мог. Даже Аллука, что находилась рядом почти круглосуточно, ещё ни разу не застала за чем-то постыдным брата, тот занимался этим глубокой ночью, когда та спала в другой комнате, старался всё сделать максимально быстро, всегда только под одеялом, и вёл себя крайне тихо, вжимаясь лицом в подушку. Однако стоило случайно скользнуть взглядом к сидящему рядом с брюнетом Хисоке, Киллуа мгновенно осознал своё патовое положение по насмешливому изгибу губ, приподнятым розовым бровям и ехидным жёлтым глазам — тот прекрасно понял, чего так испугался мальчик и отчего его щёки так воспылали цветом. Оставалось лишь надеяться, что, кроме него, никто больше не заметил странной реакции.
— Эм… Ну вместе с Гоном мы примерно восемьсот миллионов унесли с Арены тогда, — вернулся к теме Киллуа, отводя пристыженный взгляд от фокусника. — Понятно, что тратили что-то из выигранного…
— Хорошо, округлим грубо до миллиарда, — кивнул Иллуми, не придавая значения румянцу на лице брата. — Это большие деньги, не так ли?
— Ну да.
— А теперь умножь этот миллиард… — брюнет задумчиво поднял глаза, прикидывая, но уже спустя пару секунд продолжил. — …на шестьдесят восемь.
— На сколько?! — слегка прикрикнул наследник, подскакивая.
— Шестьдесят восемь?.. — оторопело произнёс Моро, вытягивая лицо в изумлении.
— У тебя шестьдесят восемь миллиардов дзени? — Киллуа поражённо осел обратно на своё место, пытаясь понять, не шутит ли брат, однако тот даже не моргнул.
— Если я правильно помню нынешний курс, примерно столько стоит сто слитков чистого золота общим весом около тысячи триста килограмм, — поделился фактом Иллуми, убегая от ответа. — Для сравнения, это немногим меньше, чем масса моего автомобиля. Ты его видел, я подвозил вас с Аллукой на нём до аэропорта однажды. Представил?
— Охренеть, — не постеснялся в выражениях мальчик. — Да я в жизни нигде не увижу сто слитков золота за раз. Мне кажется, даже в банках столько не хранится.
— А теперь умножь шестьдесят восемь ещё на пять, — преспокойно попросил брюнет, отчего даже Сильва слегка приоткрыл рот в немом вопросе.
— Ещё умножить?! — возмутился Киллуа пуще прежнего, уже подозревая, что над ним издеваются. Не хочет ли Иллуми сказать, что он самый богатый из Золдиков?
— Да. Сколько это выйдет? — тот выглядел всё так же невозмутимо, опровергая подозрения, а Хисока не переставал просто молча глядеть на жениха во все глаза.
— Так, шестьдесят восемь на пять… — принялся высчитывать мальчик. — Триста… Триста сорок миллиардов?
— Это приблизительная стоимость Врат Испытаний, включающая всё многокилометровое ограждение, которое огибает гору у подножья, — продолжил пичкать присутствующих сравнениями Иллуми. — Очень дорогая и кропотливая работа. Если верить архиву, во время строительства сменилось несколько поколений рабочих. Ушло огромное количество времени и сил на такой масштабный монумент. Многие строители погибли от истощения, нередкими были несчастные случаи. Врата, которые защищают наше фамильное поместье, построены на крови тысяч людей. Все эти жизни, невероятные усилия и десятки лет нечеловеческого труда стоили триста миллиардов дзени. Вот какие это большие деньги.
— Ты реально весь архив наизусть знаешь?.. — скептично вскинул бровь Киллуа.
— Приведу более понятный пример, — снисходительно вздохнув, продолжил свой монолог брюнет, игнорируя попутные вопросы брата. — Если условиться, что вы с Гоном заработали на Арене поровну, то, чтобы выручить эту сумму, эквивалентную пяти сотням слитков золота, тебе одному пришлось бы пройти путь с первого до двухсотого этажа Башни шестьсот восемьдесят раз, либо сразиться на стодевяностых этажах тысяча семьсот раз. При условии, что ты бы ничего не тратил, сражался бы каждый день и выигрывал каждый бой, на это ушло бы по меньшей мере четыре с половиной года, но, вероятнее, лет десять, а то и больше, — Иллуми ненадолго замолчал и сделал маленький глоток эспрессо, давая время младшему осознать эти гипотетические десять лет непрерывных сражений. — Ты представил о какой сумме мы говорим? Представил, как много можно на эти деньги купить, как долго и с каким трудом эти деньги нужно зарабатывать?
— Да… — неуверенно кивнул Киллуа.
— Так вот у меня их ещё больше.
— Чего?! — лицо мальчика аж перекосило от шока.
Кикио, будто только сейчас начала слушать разговор, наконец обратила внимание на старшего сына, шокированно роняя ложку на пол, Сильва выглядел так, словно завис, напоминая этим самого Иллуми, который в подобном состоянии бывал на регулярной основе, когда о чём-то задумывался слишком глобально, а Хисока слегка прочистил горло кашлем, взбудораженно поелозив на месте.
— Не подумайте, что это хвастовство, данное качество мне не присуще. Я вообще не считаю деньги поводом хвалиться, — чуть мотнул головой брюнет в ответ на воцарившееся в воздухе напряжение, снова вооружаясь вилкой и отламывая новый кусок от своих блинчиков. — Просто хотел, чтобы у вас сложилось чёткое понимание, что я не нуждаюсь в деньгах и нуждаться не буду, даже если не проработаю больше ни дня. Поэтому, отец, твоё предложение оплатить мою свадьбу выглядит унизительно. Это капля в море, которую я даже не почувствую.
Иллуми как ни в чём не бывало продолжил свой завтрак в совершенной тишине, оставляя без внимания сконцентрированные на нём взгляды родни и жениха. Не то чтобы озвученные суммы превышали общий семейный бюджет Золдиков или хотя бы личный капитал главы семьи, но удивительным был тот факт, что Иллуми в своём ещё столь юном для убийцы возрасте уже имел настолько внушительные сбережения. Сильве даже захотелось деликатно поинтересоваться примерной стоимостью его услуг — брюнет сам устанавливал цену за свою работу с тех пор, как стал совершеннолетним.
— Стесняюсь спросить, откуда у тебя такие финансы, — пришёл в чувства мужчина, когда его сын закончил с блинчиками через несколько минут.
— Я уже говорил: я не делаю скидок, — тот аккуратным движением выдернул из салфетницы одноразовую бумажную салфетку и символически промокнул чистые губы. — И как ты помнишь, я недавно закончил очень прибыльное дело от премьер-министра. А ещё я не трачусь на домашних животных, сотню дворецких и бесполезное оружие. Никогда не понимал, зачем ты его постоянно покупаешь. Ты даже не используешь ничего из этого, потому что, очевидно, никакое оружие не превзойдёт по силе твой нэн, — брюнет сложил салфетку треугольничком на свою тарелку и немного отодвинул от себя посуду. — Единственной моей постоянной и весомой тратой является изготовление новых игл, но на них у меня обычно уходит не более пятнадцати миллионов в месяц.
— Охренеть, — повторился Киллуа, и его брат дёрнул бровью раздражённо на неуместную брань. — Они такие дорогие?
— Мои иглы сделаны из высококачественной хирургической стали, устойчивы к экстремально высоким и низким температурам и не подвержены коррозии, — аргументировал Иллуми такие немалые расходы. — Их вес, длина, форма и размер наконечника созданы по специальной формуле, которая разработана с учётом многих факторов для максимальной обтекаемости, и формулу эту знает только мастер, который работает на меня. Согласно нашему с ним договору, он не имеет права разглашать, что я являюсь его постоянным клиентом, в том числе своим родным, а также не может изготавливать подобные булавки для кого-либо другого, даже в единственном экземпляре.
— Но ты ведь не мог просто довериться ему в этом вопросе? — риторически уточнил Моро, допивая затем последние глотки своего кофе.
— Разумеется, — кивнул брюнет. — Раз в три месяца я с его согласия использую на нём иглы для допроса, чтобы быть уверенным в том, что он не был скомпрометирован, и в случае, если вскроется его недобросовестность, я властен убить его и всю его семью. Он об этом знает, так что уже который год служит мне верой и правдой. Всё это сто́ит своих денег, за качество нужно платить. Я уважаю талант и преданность своего мастера, поэтому не оскорбляю его работу выпрашиванием скидок, — взглянул Иллуми с недвусмысленным упрёком в сторону своего отца.
— А зачем ты тогда взял у меня деньги на этот дом, раз ты и без этого с лихвой обеспечен? — вспомнил вдруг Сильва причину переезда сына.
— Потому что ты мне их предложил, было грубо отказываться от такого щедрого жеста, — безразлично пожал плечом парень. — Я мог бы вернуть тебе эти деньги раньше, но тогда ты бы понял, что я в них изначально не нуждался, так что пришлось ждать крупного заказа.
— А сейчас, по-твоему, отказываться не грубо?
— А сейчас мне плевать, грубо ли это. Мне и тогда не следовало принимать от тебя подачки, твоя гордость того не стоила, — вновь резко похолодел брюнет, прожигая отца презрительным взглядом чёрных аметистов и невольно сжимая в кулаки лежащие на коленях ладони.
— Иллу, — мягким тоном позвал его Хисока, накрывая одну руку партнёра своей, и с ласковой улыбкой наклонился к нему ближе, хрипло шепча на самое ухо. — Прошу, малыш, не провоцируй меня.
Удивлённо моргнув, брюнет слегка повернул голову к Моро, заглядывая в хищные янтарные радужки, и вдруг осознал, что фокусник злится на его отца едва ли не больше самого Иллуми и уже вот-вот готов напасть, стоит только подать знак. Хотя «злость» — слишком мягкое слово для описания этого чувства. Хисока хочет защищать своё дорогое темноволосое сокровище, без раздумий разорвёт любого, кто посмеет обидеть единственно важное, что у него есть, он не простил бы за это даже себя самого.
Но Сильва не просто обидел Иллуми, а почти уничтожил его. На протяжении многих лет безжалостно уничтожал самое значимое для Хисоки существо, ценность которого тот определяет выше собственной жизни. Сильва не просто злит Моро — приводит в бешенство. И волею судеб именно он единственный человек, которому при всём желании Хисока ничего не может сделать. А тут брюнет сам начал сыпать фокуснику соль на рану, напоминая о том, что этот неразрешимый конфликт в принципе есть.
Иллуми виновато поджал губы и отвёл взгляд, опуская его на чужую тёплую ладонь, что накрыла его руку, поглаживая большим пальцем кожу. Хисока так старается ради него, перешагивает через себя раз за разом, а Золдик даже не способен сдержаться и проглотить свою гордыню.
— Прошу прощения, я не должен был позволять себе такой тон, — обременённо вздохнул брюнет, капитулируя. — Раз ты так настаиваешь, формальности ради я позволю тебе оплатить фуршет, отец. Но всё остальное оставь мне.
— Хорошо, меня это устроит, — не слишком весело кивнул Сильва, всё же немного успокаиваясь от принесённых извинений.
— И, к твоему сведению, дом стоил дороже двадцати миллиардов.
***
Ближе к вечеру, когда всевозможные нюансы и спорные темы были оговорены, гости нехотя разъехались, наконец оставляя женихов в покое. Пока Хисока проделывал в ванной обязательные процедуры перед сном, Иллуми, уже укутавшийся в пышное тёплое одеяло, старался всеми силами отогнать неприятные навязчивые мысли, хотя получалось из ряда вон плохо.
А ведь он её не убил.
Золдик неуютно поёрзал и накрылся одеялом с головой в попытке спрятаться от собственных размышлений. Он до последнего не хотел поднимать эту тему, чтобы не узнать неприятную правду. Было так легко говорить себе, что Хисока просто привык со всеми общаться флиртом, что Мачи просто сама по себе такая холодная и раздражительная, что одно с другим никак не связано. Иногда Иллуми даже верил в это и старался не вспоминать хитрые глаза, которыми партнёр смотрел на неё, будто знал какую-то их общую тайну, о которой никто больше не знает. И нет, разумом Золдик действительно ни в чём не винил Хисоку, брюнета вообще не должно было всё это волновать, Моро даже никогда не упоминал имя девушки при Иллуми по своей инициативе, а если и заходила речь, то не заострял внимание, словно Мачи его и не заслуживала. Но всё равно один вопрос никак не давал покоя.
Если она в самом деле ничего для Хисоки не значит, то почему он её пощадил?
Сверху на одеяло вдруг осела тяжесть чужого тела, и Золдик выплыл из задумчивости, возвращаясь в реальность. Он аккуратно стянул со своей головы одеяло и наткнулся взглядом на лучезарную улыбку, от которой на подсознательном уровне становилось тепло и спокойно, и волей-неволей в груди отлегло. Наверное, Иллуми просто слишком много думает. Они ведь скоро поженятся, Мачи уже в прошлом, о ней больше нет смысла волноваться. Теперь нужно думать только о будущем. Об их общем с Хисокой будущем.
— Решил от меня спрятаться? — усмехнулся Моро и легонько чмокнул загруженного ассасина в кончик носа, заставляя уголки его губ дрогнуть в улыбке.
— И как ты только нашёл моё укрытие? — шутливо поинтересовался Золдик, не слишком пытаясь выползти из-под навалившегося на него любовника.
— О, это потребовало недюжинных навыков.
Хисока всё с той же довольной улыбкой притянулся к губам Иллуми и мягко впился в них, размеренно переминая, оттягивая, слегка прикусывая и с особой нежностью вылизывая острым кончиком языка. От поцелуев с Моро брюнета всегда вело, мысли перемешивались в разносортную кашу, а все переживания уходили куда-то на второй план и становились совершенно незначительными. Руки Золдика сами по себе потянулись обвить шею фокусника, будто всеми силами пытались растянуть момент и не дать Хисоке отстраниться, хотя тот и не пытался вовсе.
— Все уехали, мы снова одни… — прошептал тот в поцелуй, постепенно стягивая жестоко разделяющее два обнажённых тела одеяло. — Знаешь, я очень чистенький, гладкий и пахну фиалками.
— Для меня? — едва заметно улыбнулся Иллуми в риторическом вопросе, перехватывая инициативу и аккуратными, плавными движениями укладывая Моро на лопатки. Не сказать, что он был против занять нижнюю позицию, однако повреждения, которые Хисока в последний раз случайно оставил в приступе своей жажды, ещё не до конца зажили, а при повторном разрыве на их месте могли остаться не самые привлекательные шрамы, так что было бы уместно подождать с этим до следующего вечера.
— Целуй меня везде, малыш, — фокусник принял свою роль без всяких возражений, глядя игриво и медленно проводя ладонями по собственному телу.
— Думаю, я воспользуюсь этим предложением, — нависая сверху и рассыпая свои длинные волосы водопадом, Золдик очертил томным взглядом изящные пальцы, гуляющие по красивому рельефу, и вжался бёдрами в пах любовника, коротко облизывая губы. — У тебя так быстро встал?
— С самого утра тебя хочу… — рыжие ресницы слабо затрепетали, и Хисока непроизвольно выгнулся навстречу интимному прикосновению, слегка царапая кончиками ногтей свою грудь и не отводя восхищённого взгляда от бесконечно глубокой тьмы равнодушных глаз.
Его заводили горящие решимостью глаза соперников, полные энтузиазма и надежд, потому что представлять то, как эти надежды разобьются, было особенно приятно. Ему до бабочек в животе нравились жестоко преданные, опустошённые глаза, сломленные, пронизанные болью, потому что Моро знал, что он тому виной. Но перед ледяными глазами Иллуми он был абсолютно безоружен, фатально беспомощен. В них никогда не было никаких надежд, которые бы можно было растоптать. Что бы Хисока по началу ни делал Золдику назло, они никогда не были отравлены презрением, болезненным опустошением или хотя бы лёгкой грустью. Прохладный штиль этих темнейших глаз всегда был несокрушим, что бы ни случилось, но теперь каким-то чудесным образом сочетал в себе это вечное, отчасти пугающее спокойствие и трепетную, искреннюю любовь, и этот невозможный симбиоз приводил Хисоку в неописуемый восторг, как и весь Иллуми целиком.
— С самого утра? — ассасин с невидимой ухмылкой спустился рукой по торсу дрожащего в нетерпении Моро, но лишь очертил кончиками пальцев низ его живота, не касаясь твёрдой плоти. — Чем же я имел неаккуратность так тебя взбудоражить?
— Тебе для этого ничего не нужно делать, — фокусник сбивчиво усмехнулся неприсущему ехидству Золдика. — Однако причина всё же есть. Никогда не считал себя меркантильным человеком, но откровенно говоря, мысль о том, что ты неприлично богат, на удивление очень сильно возбуждает. Я и представить себе не мог, насколько ты, оказывается, обеспечен, — Хисока кокетливо прикусил нижнюю губу и скользнул ладонью вниз, будто в отместку обхватывая наливающийся кровью член брюнета, отчего тот слегка вздрогнул, опуская взгляд вслед.
— А мои слова о том, что я выкуплю для тебя целый бренд премиальной косметики, только чтобы ты мог пользоваться полюбившимися тенями, ничего тебе не сказали? — Иллуми сохранял всё такой же безразличный тон, однако был не в силах скрыть участившееся дыхание и размытый взор, сфокусированный на чужой такой умелой руке.
— Вообще-то, я думал, что ты шутил, — изогнул бровь Моро.
— Ничего подобного, я уже написал совету директоров этой компании, — Золдик вновь поднял расфокусированные глаза, ненавязчиво поглаживая одной рукой крепкое бедро партнёра.
— Серьёзно? — даже слегка растерялся Хисока, но почти сразу заулыбался, будто заигрывая. — Боже, Иллу, и как же мне теперь расплатиться с тобой за такой щедрый подарок? — он недвусмысленно развёл ноги в стороны, прижимая уже полностью эрегированный член брюнета к своему и обхватывая их вместе ладонью. — Хочешь, я стану твоей служанкой? Днём буду блюсти чистоту и готовить ужин в фартучке на голое тело, а вечером — усердно отсасывать любимому хозяину по самые гланды.
— Поверь, ты будешь… — от соблазнительных поглаживаний и пьянящего прикосновения к чужому возбуждению голос Иллуми задрожал и стал немного ниже, а пальцы на бедре фокусника сами по себе сжались. — Не встанешь с колен, пока я не позволю.
— Ммм… Я завёлся… — внезапно ускорив движения руки на несколько секунд и добившись сдавленного стона из уст ассасина, Моро вдруг остановился и сложил ладонь на талию возбуждённо-напряжённого Золдика. — Может, сыграем подобную сценку?
— В каком смысле?.. — прошептал брюнет рвано.
— Побудешь моим господином, а я твоим непослушным рабом, которого нужно хорошенько отшлёпать, — пробегаясь пальцами по бархатной коже, Хисока медленно спустился от талии к подтянутым ягодицам партнёра и сделал по одной из них пару показательных лёгких шлепков. — Мне уже давно хочется попробовать это с тобой.
— Ты говоришь о ролевых играх? — чуть наклонил голову Иллуми, вопросительно приподнимая бровь. — Сомнительное предложение. Не думаю, что у меня получится.
— Да брось, ты ведь примерил на себе больше ролей, чем любой актёр. Просто представь, что нужно отыграть очередного персонажа, но в этот раз даже не понадобится менять внешность, — продолжая мять в руке упругую мышцу, Хисока вновь обхватил плоть Золдика другой рукой, размазывая большим пальцем по головке выделившуюся смазку.
— Не знаю. Мне кажется, я не смогу воспринимать этот спектакль всерьёз, — убийца и не заметил, как против собственной воли стал плавно покачивать бёдрами, толкаясь в тёплую ладонь, пока ласковые пальцы на ягодице с нежностью оглаживали стянувшиеся коркой следы укусов.
— Ну пожалуйста, Иллу, давай хотя бы попробуем. Я могу начать, а ты просто подхватывай. У меня это тоже будет впервые, но я уверен, что с тобой мне в любом случае всё понравится, — Моро почти ненавязчиво скрестил ноги за спиной любовника, помогая двигаться, и сжал его член крепче, что Иллуми затрясся, прикрывая глаза. — Ты ведь знаешь правила: если что-то пойдёт не так, то остановимся.
— Из тебя манипулятор куда лучше, чем из меня, — тяжело дыша, поддался уговорам Золдик, через силу раскрывая веки. — Ладно. И как это происходит?
— Для начала нам нужно одеться, — довольно заулыбался фокусник, тут же убирая руки и ноги прочь.
— Мне уже не нравится, — нахмурился брюнет столь наглой выходке.
— Это ненадолго, просто чтобы войти в образы, — усмехнулся Хисока и ловко вылез из-под раздражённого и раздразнённого им же партнёра, слезая с кровати. — Не волнуйся, милый Иллуми, неудовлетворённым ты от меня не уйдёшь, обещаю.
Схватив с кресла свои домашние шорты и майку, Моро не отказал себе в удовольствии оглядеть забавно насупившегося ассасина, что улёгся на бок, опираясь на согнутую в локте руку в ожидании дальнейших инструкций, и смущённо старался прикрыть одеялом возбуждённый орган, как будто ощущал, что это перестало быть уместным. Тихо посмеиваясь, фокусник подобрал с того же кресла излюбленный атласный халат Золдика и аккуратно уложил рядом с ним на постель.
— Этого будет достаточно. Представь, что ты готовишься ко сну.
— В халате? — кинул Иллуми скептичный взгляд на предмет гардероба. — В нём же неудобно спать. Я сплю или в домашней одежде, или голый.
— Ты не будешь в нём спать, — Хисока наскоро натянул на себя шорты, даже не завязывая узелок на поясе, а затем так же небрежно быстро надел майку.
— Тогда зачем мне лежать в постели в халате?
— Чтобы не лежать в ней голышом, — Моро с ухмылкой обошёл кровать со стороны партнёра и наклонился, чтобы приободряюще поцеловать его в щёку и вселить уверенность. — Я ведь буду играть твоего раба, негоже слуге видеть своего господина нагим. Надень его, просто чтобы надеть хоть что-нибудь. К тому же трахаться в нём гораздо удобнее, чем спать, я уверен.
— Хорошо, — обременённо вздохнул брюнет и взял халат, нехотя поднимаясь и до сих пор не слишком понимая, почему нельзя просто заняться сексом без одежды и ролей.
— Спасибо, — Хисока неспешно направился к двери в комнату, остановился возле неё и обернулся через плечо с поразительно серьёзным видом. — Сейчас я выйду и войду обратно через несколько минут уже как персонаж. Так как мы будем отыгрывать роли, то необходимо ввести стоп-слово на случай, если кто-то из нас по какой-либо причине захочет остановиться. Предлагаю… — волшебник мимолётно задумался на пару мгновений. — Пусть будет «мармелад».
— «Мармелад»? — изогнул бровь Иллуми, укладываясь в халате обратно на постель и забираясь под одеяло.
— Такой же вкусный и сладкий, как ты, — улыбнулся мягко Моро.
— Почему нельзя использовать «стоп-слово» в качестве стоп-слова? — с искренним интересом спросил Золдик, чем на несколько секунд поставил жениха в логический тупик.
— Не знаю, — так же искренне ответил тот, пожимая плечами. — Но «мармелад» звучит лучше, так что давай оставим его.
— Ладно, — безразлично кивнул ассасин, чувствуя, как от всей этой муторной подготовки возбуждение постепенно пропадает.
— Пока один из нас не произнесёт это слово, игра продолжается. Я хочу, чтобы ты по-настоящему вжился, можешь смело делать со мной всё, что тебе будет угодно, не бойся меня обидеть или оскорбить, не бойся ранить морально или физически, не жалей меня, используй иглы, если захочешь, я буду только рад, — спокойно и уверенно объяснял Хисока правила, надеясь поубавить скептицизм в тёмных глазах, но с каждым словом Иллуми казался настроенным лишь всё более и более негативно. — Уверяю тебя, малыш, я буду чётко и ясно понимать, что всё это только в рамках игры и что сам ты на самом деле никогда не обошёлся бы со мной чрезмерно жестоко, недостойно или неуважительно. Что бы я ни говорил, как бы ни отнекивался и как бы ни сопротивлялся, не обращай никакого внимания и продолжай играть до тех пор, пока не услышишь от меня «мармелад». Ты понял меня?
— Понял, — пожал плечом брюнет.
— Будь пожёстче, я рассчитываю на грязные разговоры и хорошую порку, — Моро беззаботно послал Золдику по-детски невинный воздушный поцелуйчик, никак не сочетающийся с его последними словами, и быстро скрылся за дверью.
Подтянувшись повыше, Иллуми облокотился спиной об изголовье кровати. В одинокой тишине пустой комнаты настрой быстро пропал окончательно, и ассасин уже пожалел, что согласился. Ему вполне было бы достаточно обычного секса без излишеств, неужели Хисоке уже было этого мало? Неужели ему стало мало одного только Иллуми в постели спустя всего год отношений, и теперь им всегда придётся придумывать что-то, чтобы поддерживать интимную близость? А что, если однажды все идеи иссякнут? Хисока будет довольствоваться мастурбацией и любить Золдика непорочно? Уйдёт? Останется, но будет тайком изменять с кем-то другим? Или в конечном счёте убьёт его, как бо́льшую часть предыдущих своих партнёров? Ни один из этих вариантов брюнет, само собой, не считал позитивным.
Однако, внезапно осознав, что беспочвенно накручивает себя, ассасин тряхнул головой, прогоняя посторонние мысли, которые лезли из подсознания будто специально, чтобы разубедить самого же себя в разумности грядущего заключения брака. Рефлексия напрасна и бессмысленна, Иллуми уже принял решение. Даже если когда-нибудь действительно возникнет проблема в их половой жизни, они просто обсудят её и обязательно найдут выход. Главное, что они уверены в своих чувствах друг к другу, а это бесспорно так — всё остальное решаемо, было бы желание.
Немного успокоившись, убийца почувствовал колоссальное облегчение и даже сам себе поразился, задаваясь вопросом, почему он раньше никогда не одёргивал себя от этой вредной привычки нагнетать. И как раз в следующее мгновение в дверь раздался робкий стук, привлекая к себе внимание.
— Кхм… Входи, — Золдик сделал свой голос ещё строже и прохладнее обычного и попытался представить, что разговаривает с самым простым рядовым дворецким.
В комнату вошёл Хисока всё в той же одежде с небольшим подносом, по центру которого стоял полный стакан воды. Было сложно представить слугу, который бы оделся так своевольно, но Иллуми сделал усилие и отмёл детали, наблюдая, как Моро неторопливо подходит к нему.
— Как вы просили, мой Господин, — произнёс фокусник с застенчивой улыбкой и наклонился, протягивая поднос брюнету, однако, теряя равновесие, стакан накренился и неизбежно опрокинулся, выплёскивая содержимое прямо на колени и бёдра ассасина, накрытые одеялом. Тот среагировать не успел, засмотревшись на расслабленное лицо Хисоки, и слегка вздрогнул, лишь когда почувствовал на себе прохладную влагу. — Ох, простите! Пожалуйста, простите, Господин, я всё исправлю!
Моро довольно убедительно занервничал, убирая поднос и пустой стакан на прикроватную тумбочку, и поспешил стянуть с себя майку, чтобы промокнуть ею мокрое одеяло. Иллуми невольно напрягся и вздрогнул снова, когда скомканная в пальцах фокусника ткань начала особенно тщательно вытирать место, где как раз находился его пах.
— Старайся лучше, — холодно отозвался Золдик, неприкрыто разглядывая рельеф тела партнёра, стоящего возле кровати на коленях, и ощущая, как ушедшее недавно наваждение вновь отдаётся теплом внизу живота от настойчивого трения.
Трогательно порозовевший Хисока скромно кивнул, то и дело бегая улыбающимися глазами к брюнету и слегка прикусывая нижнюю губу, и немного усилил давление, продолжая массирующими движениями пытаться «высушить» своей майкой промокшую насквозь ткань. Иллуми не мешал, дышал слегка прерывисто и терпеливо следил за действиями Моро ещё какое-то время, но в конце концов, включаясь в игру, неожиданно грубо схватил его за руку, выворачивая почти до вывиха, что фокусник болезненно и вполне правдоподобно застонал, страдальчески складывая брови домиком. Хорошо, что он решил дать ассасину хоть какие-то инструкции, а иначе тот бы точно решил, что сделал что-то не так, и уже начал бы извиняться за неаккуратность. Однако Хисока просил быть жёстче и не жалеть его, а Иллуми знал, что вынести тот может многое, если не всё.
— Ни на что не годишься, — пренебрежительно фыркнул Золдик, скидывая с себя одеяло и отбрасывая от себя чужую руку. Он величаво поднялся с постели, поправляя на себе халат, чтобы хоть немного прикрыть возбуждение, и грозно взглянул на осевшего на пол Хисоку, у которого, несмотря на весь его наигранно обеспокоенный вид, тоже слегка выпирал бугорок на шортах. — Как прикажешь мне спать в мокрой постели?
— Мне очень жаль, Господин, — Моро стыдливо опустил взгляд, пытаясь прикрыть руками эрекцию, но почти сразу снова поднял глаза. В них плясали неизменные хитринки, которые было невозможно спрятать ни за какой ролью. Ему действительно всё это безумно нравилось, и, судя по всему, ассасин справлялся с тем, чего от него ожидали. — Как я могу загладить свою вину?
— Хочу увидеть, насколько сильно тебе жаль. Поднимись.
Дождавшись, когда Хисока сравняется с ним ростом, Иллуми грубо сжал в кулак розовые пряди на голове партнёра, слегка приближаясь к его лицу. Тот уже почти на автопилоте разомкнул губы, ожидая поцелуй, но, опровергая эти ожидания, Золдик без всякого предупреждения потащил своего «раба» за волосы в сторону кресла, вынуждая его зашипеть сквозь зубы и инстинктивно схватиться за руку убийцы.
— Не смей меня трогать, — угрожающе процедил тот, сильнее сжимая пальцы, и Моро послушно отпустил запястье, тихо поскуливая и стараясь поспевать за брюнетом.
Останавливая шаг, Иллуми резко развернул примеченное кресло спинкой к себе, и толкнул на него фокусника, чтобы тот упёрся бёдрами в твёрдую поверхность. Не давая партнёру опомниться, он уложил ладонь на его затылок, болезненно сдавливая пальцами и заставляя Хисоку тем самым согнуться пополам в попытке уйти от неприятных ощущений и упереться руками в сиденье.
— Не вздумай подниматься, — Золдик на пробу отпустил шею любовника, и тот в самом деле послушно застыл в этом положении, стараясь даже не елозить от того, что член, натягивающий шорты, оказался неудобно прижат к спинке.
Очерчивая глазами позу Моро, ассасин вдруг поймал себя на мысли, что и сам стал не на шутку заводиться от всего происходящего. Нет, ему не нравилось вредить любимому человеку или обходиться с ним грубо, однако распаляла сама мысль о том, что Хисока беспрекословно подчинялся даже без влияния игл. И в этот момент разум Иллуми посетило осознание, что стоп-слово фокусник ввёл только для него на случай, если эта игра ему не понравится. Сам он его использовать не собирался, что бы убийца ни решил с ним сделать.
От принятия этого факта сердце брюнета забилось быстрее, переполняясь отзывчивой нежностью к Моро, который так самоотверженно и безвозмездно был готов довериться, отдать всего себя во власть Золдика. Забывшись, Иллуми даже не удержался и ласково погладил бёдра жениха, безмолвно благодаря, но быстро опомнился, возвращаясь к своей жестокой роли. Было бы невежливо отказываться от такого подарка. Он небрежными движениями стянул с Хисоки шорты до колен, и тот едва уловимо задрожал в предвкушении.
— Господин, что вы собираетесь сделать?.. — неровно выдохнул волшебник, сдвигая ноги будто бы смущённо.
— Наказать тебя, — Иллуми чуть прикусил губу, собственнически укладывая ладони на округлые ягодицы и ощутимо их сжимая. — Возможно, так ты усвоишь урок.
Моро крупно вздрогнул с коротким всхлипом, когда первый совсем не ласковый удар заставил нежную кожу пылать. Почти сразу следом второй шлепок пришёлся по другой ягодице, и Хисока вновь чертыхнулся, сдержанно простонав в мягкую спинку со своей стороны кресла.
— Нет, хозяин, прошу вас… — не успел Моро договорить, как третий удар отпечатался на том же месте, вынуждая ноги подкашиваться. — Пожалуйста, я исправлюсь, клянусь…
— Молчать.
Золдик рассчитывал силу удара хирургически: недостаточно, чтобы в правду навредить, но достаточно для того, чтобы было убедительно больно. Не настолько, чтобы это действительно было наказанием, но настолько, чтобы возбудить ещё больше.
Фокусник был паинькой: крепко сжимал пальцами подлокотники, стонал в голос от каждого жёсткого удара ладонью, но не смел активировать тэн или мешать как-то иначе, лишь слегка подкидывал бёдра невольно, отчего твёрдая плоть неумолимо тёрлась головкой о грубую ткань обивки. Совокупность ощущений чувствовалась слишком хорошо. В какой-то момент Хисока про себя подумал, что, вероятно, смог бы кончить только лишь от этой пытки, которая была настолько идеальной во всём, что натурально сводила с ума. Чужие руки не жалели раздражённую пылающую плоть, всё время случайным образом меняли очерёдность, по какой ягодице ударить, отчего фокусник никак не мог правильно угадать и подготовиться. От каждого шлепка кожа горела так, словно к ней прикладывали раскалённый утюг, но времени привыкнуть и перевести дух Моро не давали.
Лишь когда две измученные половинки приобрели поистине пунцовый оттенок, а где-то даже пролегли слабые синяки, увлёкшийся ассасин наконец пришёл в себя, оглядывая свою работу с поволокой. Он не мог проанализировать, почему весь этот процесс неожиданно доставлял ему удовольствие, Иллуми раньше никогда не замечал за собой садистских наклонностей. Он часто был жесток, но только потому что прежде не знал, как можно по-другому, убийца при этом никогда не наслаждался пытками. Возможно, сейчас ему нравилось, потому что он видел в Хисоке очевидный положительный отклик на свои действия, возможно, его заводила прилежная покорность и абсолютное доверие партнёра, а может, Золдику просто частично передалась любовь к садизму от самого волшебника во время их духовной связи. Как бы то ни было, халат уже поскорее хотелось снять, потому что его тонкие подолы едва ли могли замаскировать отчётливую эрекцию.
— Мне совсем не нравится это делать, — соврал Иллуми, деликатно оглаживая ладонями настрадавшуюся кожу, будто хотел успокоить. — Ты меня вынуждаешь.
— Простите, хозяин… — бессильно выдохнул Хисока, прикрывая влажные глаза. — Простите, я очень виноват…
— Теперь ты будешь хорошо себя вести? — Золдик вдруг убрал руки, не дожидаясь, когда партнёр сможет отдышаться, чтобы ответить, и снова, ни капли не сдерживаясь, шлёпнул одну из ягодиц, да так, что на ней остался ещё более яркий след поверх общего почти пурпурного фона.
— А-ах! Да! — вскрикнул Моро, жмурясь и тайком дёргая уголками губ в улыбке.
— Я не слышу, — брюнет размахнулся и вновь ударил по тому же месту, не жалея.
— Да-а! — простонал Моро протяжно с мелкими слезинками в уголках глаз, выгибаясь, и мимолётно подумал, что ещё через пару таких шлепков почти наверняка достигнет оргазма. — Я буду хорошим, мой Господин! Обещаю!
Вновь вплетаясь пальцами в слегка взмокшие розовые локоны, Иллуми резко дёрнул голову фокусника на себя, заставляя его выпрямиться по струнке.
— Да тебе это нравится… — прошептал брюнет Хисоке на самое ухо, крепко и почти болезненно сжимая его покрытый смазкой член. — Грязное ничтожество, нравится выводить меня из себя?
— Нет… — Моро задышал ещё чаще, трясясь всем телом и ощущая бедром прижавшийся к нему твёрдый орган сквозь ткань халата. — Ни в коем случае, Господин…
— Тогда что это такое?
Словно издеваясь, Иллуми стиснул пальцы ещё сильнее, что фокусник чуть слышно заскулил, поджимая губы и жмурясь, но, не получив ответа на свой вопрос, Золдик, делая рассерженный вид, отпустил пёстрые волосы и вновь с размаху ударил ладонью раскрасневшуюся ягодицу, отчего Хисока чуть было не рухнул на пол с громким стоном, но успел кое-как ухватиться за спинку кресла.
— Может, мне сделать тебя евнухом? — повысил голос ассасин, совершая короткое скупое движение сухой рукой по горячей плоти партнёра.
— Не надо, прошу… — сглотнул вязкую слюну тот, почти не видя ничего перед собой.
— А зачем мне такая похотливая сука? — другая ладонь убийцы жестоко смяла исстрадавшуюся упругую мышцу, и по всему телу волшебника пробежались крупные мурашки от этого ледяного, ужасающего хриплого голоса, шепчущего такие грязные словечки в сантиметре от ушной раковины.
— Пожалуйста, хозяин, хватит… — взмолился Хисока, ощущая, что такими темпами кульминация не заставит себя долго ждать.
— Зачем мне такая потаскуха, как ты, а? — особенно резкий и грубый шлепок прозвенел в раскалённом воздухе, и Моро блаженно закатил глаза, забывая, как сделать вдох. Возможно, если бы не мёртвая хватка чужих пальцев на члене, он бы только что кончил без всякой стимуляции. — Отвечай.
— Мой Господин… — едва дыша и из последних сил держась на подкашивающихся ногах, пролепетал Хисока и раскрыл расфокусированные глаза, поворачиваясь к брюнету. — Мне просто очень нравится всё, что вы делаете, даже если это моё наказание… Я так благодарен вам за него…
Ещё несколько секунд переглядываясь, парни просто молча рассматривали друг друга. В блестящих янтарных радужках Иллуми видел так много трепетной нежности, смешанной с непреодолимым желанием и похотью, что хотелось не наказать, а наградить, в ту же секунду закончить весь этот театр и, покрывая бережными поцелуями всё тело Хисоки с головы до ног, заняться самым-самым ласковым сексом, какой не стали бы описывать даже в самом слащавом романе. Моро же искренне наслаждался тем, как холодный, тёмный взгляд, направленный на него, ощущался таким голодным и в то же время мягким, словно Золдик невозможно сильно хотел сию же секунду наброситься на любовника и откусить от него кусок, но при этом очень боялся сделать что-то не так и излишне навредить ему.
— Умница, — прошептал наконец ассасин, ослабляя хватку на слегка потемневшем от напряжения органе фокусника, и тот облегчённо выдохнул. — Я принимаю твою благодарность, — Иллуми наклонился и коснулся губами немного влажного от испарины плеча Хисоки, скользнув пальцами в ложбинку между его всё таких же контрастных на фоне молочной кожи ягодиц.
— Господин?.. — вздрогнул Моро наигранно смущённо, словно вовсе не ждал такого поворота событий.
— Помолчи, — продолжая пока ещё ненавязчиво поглаживать чуть влажную дырочку, Золдик наступил ногой на приспущенные шорты партнёра, окончательно прибивая их к полу, и, подталкивая щиколотки фокусника в стороны, вынудил его вышагнуть из них и широко расставить ноги. — Ты мой раб, ты принадлежишь мне, и я могу делать с тобой всё, что захочу. Смеешь мне перечить?
— Нет, хозяин, — рвано прошептал Хисока и стиснул пальцами обивку спинки кресла, ощущая, как брюнет, крепче прижимаясь своим возбуждением к его бедру, стал постепенно надавливать на сжатое колечко мышц одним пальцем, даже не подумав о смазке.
— Ты ведь мне благодарен, так ты сказал? — хоть у них и был секс вчера в столовой, но сухой указательный палец всё равно с большим трудом толкнулся внутрь, отчего Моро сдавленно зашипел, и по головке его члена стекло несколько капелек смазки.
— Да… — тот уже едва находил силы говорить.
Ещё никогда он не испытывал во время секса с кем-либо хоть чего-то похожего на то, что происходило с ним во время секса с Иллуми. Он много экспериментировал, по-разному, бывал на совершенно диких оргиях, испытывал и на себе, и на других такие извращения, которые в некоторых странах были даже запрещены, просто чтобы найти то, от чего он сможет наконец ощутить чувство сказочной эйфории, а не банальное сокращение мышц и скучный, непримечательный финал. Но оказалось, что всё это время он искал не то и не там. Только Иллуми смог открыть Хисоке целый мир. Только он был способен довести Хисоку до исступления ещё до начала самого процесса. Только он знал, как Хисоке будет хорошо, и искренне хотел, чтобы так и было. И потому Моро в самом деле был непередаваемо благодарен своему любимому наёмному убийце за это.
— Тогда отблагодари меня как следует, — прохрипел Золдик шёпотом, чувствуя уже почти болезненное возбуждение, которому не давал воли.
Он вытащил палец, мягко шлёпнув воспалённую кожу напоследок, и немного отошёл, жадно оглядывая со спины дрожащего Хисоку целиком, его разведённые ноги и ярко-красные ягодицы.
— Ты ведь сделаешь всё, что я скажу? — брюнет плавно потянул за свой пояс, несильно распахивая халат.
— Конечно, Господин, — лица Моро не было видно, однако ассасин чётко услышал в этом голосе предвкушающую улыбку.
Проследовав к кровати, Иллуми опустился на слегка смятое одеяло с другой стороны от пролитой воды и откинулся на подушки полусидя, распахивая подолы своего одеяния сильнее.
— Подойди.
Коротко облизнув пересохшие губы в нетерпении, фокусник наконец повернулся на голос и шумно выдохнул, лицезрея представившуюся картину — завораживающее своей красотой, местами искусанное бледное тело лежало в небрежных объятиях тёмной ткани тонкого атласного халата и длинных чёрных волос, раскинувшихся по плечам. Ноги Хисоки сами по себе двинулись вперёд, чтобы приблизиться к этому удивительному контрасту, и нехотя остановились перед кроватью. Запоздало вспоминая об их игре, Моро поспешил прикрыть руками своё возбуждение и смущённо опустил глаза в пол.
— Ты понимаешь, чего я от тебя хочу? — раздался безразличный тон, и, вновь поднимая взгляд, волшебник столкнулся с такими же убедительно безразличными тёмными глазами, какими Иллуми смотрел на него бо́льшую часть их знакомства, что Хисоке вдруг показалось, будто они вовсе не играют роли, что ассасин совершенно серьёзен, и от такого полного погружения стало ещё интереснее.
Моро нерешительно скользнул взглядом по торсу брюнета ниже и залился застенчивым румянцем, снова глядя на своего «господина» с немым вопросом. Стоило отдать Хисоке должное, он бы стал неплохим актёром, старался вжиться в своего персонажа полностью, и лишь ехидные черти в глазах выдавали его развратные мысли с потрохами.
— Мне не нужна твоя устная благодарность. Мне нужна благодарность… — равнодушно оглядев мнущегося фокусника с головы до ног, Иллуми слегка раздвинул ноги и коротко провёл кончиками пальцев по своей влажной головке. — …оральная.
— Хозяин… — Моро казался по-настоящему смутившимся и растерянным от этой просьбы. — Но я…
— Приступай, — твёрдо настоял ассасин, не меняясь в лице. — Чем быстрее ты начнёшь, тем больше вероятность того, что сможешь ходить после того, как я тебя отымею во все щели, так что не зли меня. Возможно, я даже позволю тебе кончить.
Не удержавшись, Хисока едва заметно дёрнул уголком губ и приподнял брови удивлённо. Не будь это игрой, которую ни за что не хотелось прерывать, он бы даже похвалил партнёра. Золдик довольно редко позволял себе разговаривать грязно: считал, что у него это получается вульгарно и не слишком убедительно, хотя Моро никогда так не считал, пошлости Иллуми очень и очень умел говорить, когда входил во вкус. А тут он, видимо, решил фокусника побаловать.
Не в силах скрыть заинтригованного вида, Хисока неспешно забрался на постель и аккуратно уселся между ног любовника, стараясь всё так же неловко отводить взгляд от его налившейся плоти и наивно краснея от того, что не справлялся.
— Не так. Повернись, — вновь заговорил убийца, и волшебник недоуменно поднял на него растерянные глаза. — Я же сказал, во все щели.
Резко всё понимая и вспыхивая краской, Моро прикусил губу, чтобы не заулыбаться от такой радости. Он для вида помялся пару секунд, но затем послушно поднялся на коленях и переполз, располагаясь сбоку от брюнета спиной к нему. Хисока встал на четвереньки и чуть сместился, зависая головой над пахом Золдика, но новый неожиданный шлепок по только-только успокоившейся коже, заставил его вздёрнуть голову с жалобным всхлипом.
— Расставь ноги шире, — прозвучал монотонный приказ.
Сглатывая слюну и будто бы стесняясь, Моро робко раздвинул свои ноги, как было велено, и медленно наклонился, обжигая дыханием нежную кожу. Он, помогая себе одной рукой, нерешительно коснулся губами головки, мягко её посасывая, и в следующий миг почувствовал прохладное прикосновение влажных пальцев к сжатой дырочке. Те начали настойчиво толкаться внутрь без лишних церемоний, по ощущениям, сразу три, так что Хисока попытался расслабиться насколько мог, тихо постанывая и постепенно насаживаясь ртом глубже.
Фокусник отмёл константу, гласящую, что это его милый Иллуми, который гарантированно ничего плохого с ним не сделает, постарался погрузиться в атмосферу сильнее, вцепился в мысль о том, что сам добровольно позволяет делать с собой всё это человеку, имеющему над ним тотальную власть, и от этого осознания невыносимый жар волной прошёлся по всем его внутренностям, когда чужие пальцы наконец резко проникли внутрь, принося до мурашек приятный дискомфорт.
Это была его первая ролевая игра, потому что ни с кем другим Хисока бы не смог так открыться, расслабиться и перестать думать о том, что нужно всегда быть начеку. Он бы никому не смог так отдаться и никому бы не стал позволять что-то ему приказывать, потому что никогда в жизни Моро не имел такой роскоши — полностью доверять кому-то. Но доверять Иллуми ему нравилось до дрожи в коленях.
— Так сильно нравится? — словно читая мысли, постарался произнести без одышки Золдик и схватил неоновые локоны свободной рукой, когда фокусник, погружённый в процесс с головой, слишком увлёкся. — Не спеши, не хочу от этого кончить. Просто мне нужно, чтобы твой болтливый рот был чем-то занят, пока я тебя готовлю.
Хисока прикрыл глаза, позволяя чужой ладони направлять его движения, старался тщательнее вылизывать всю длину от самого основания до уретры, глухо постанывая и иногда непроизвольно вздрагивая бёдрами от ускоряющихся небрежных движений пальцев в нём, то и дело задевающих простату. В какой-то момент, когда Моро зафиксировал заданный темп, Иллуми скользнул рукой от его макушки к шее, слегка сжимая верх горла над кадыком.
— Бери глубже, — всё такой же холодный, хоть и сбивчивый голос.
Повинуясь, фокусник опустился ниже, расслабляя гортань, на пару секунд задержался и вновь приподнялся, а Золдик не смог сдержать короткого стона, ощущая ладонью, как собственный член погружается вглубь чужого горла и плавно выходит.
— Да, вот так… Для раба ты прекрасно справляешься, молодец, — хрипло прошептал брюнет, проникая пальцами до упора и разводя их ножницами, отчего Хисока, стараясь не сбиваться с ритма, в очередной раз жалобно заскулил, и вязкая капелька предэякулята непрошено сорвалась с головки на поверхность одеяла. — Ты ведь специально разлил на меня воду? Ты хотел всего этого.
Не позволяя любовнику поднять голову и оправдаться, Иллуми немного согнул пальцы в нём и особенно отчётливо надавил подушечками на маленький чувствительный бугорок, вынуждая Моро содрогнуться всем телом со сдавленным стоном и попытаться инстинктивно сдвинуть ноги, на что ассасин сразу же упреждающе поцокал языком.
— Не смей сводить ноги вместе, шлюха.
Золдик тут же слегка нахмурился сам себе, полагая, что прозвучал слишком вызывающе, будто был неумелым актёром в любительском порнофильме, но очередной тихий стон Хисоки, приятно пощекотавший головку вибрацией, внушил уверенность. Волшебник покорно развёл ноги немного пошире, впервые так сильно смущаясь своего вида и положения перед брюнетом, но позволяя длинным пальцам издеваться над ним и дальше, мучительно дразнить беззащитную железу массирующими навязчивыми движениями, от которых контролировать дыхание было уже просто невозможно. В конце концов Моро и вовсе потерялся во времени, перестал понимать, как долго эти чертовски умелые пальцы своевольно играют с ним, почти свободно скользя и прокручиваясь внутри, но не смел выпускать чужую плоть изо рта и продолжал ритмично двигать головой, пошло чавкая и изо всех сил стараясь не забывать дышать хотя бы изредка.
— Достаточно, — наконец отпустив горло любовника, Иллуми крепко сжал освободившейся рукой одну из ягодиц партнёра и слегка отодвинул её, не отрывая взгляда от чуть покрасневших краёв эластичного колечка мышц, так податливо растягивающегося и охотно принимающего в себя фаланги снова и снова. Едва различая границы объектов перед глазами и с трудом гоняя воздух по лёгким, Хисока послушно приподнялся на трясущихся руках и повернул голову, оборачиваясь через плечо и даже не удосужившись вытереть губы от собственной слюны и чужой смазки.
— Господин, прошу, не смотрите на меня там…
— Ты смеешь мне указывать? — уже искусав свои губы в ожидании, Золдик перевёл поплывшие голодные глаза на донельзя румяное лицо фокусника, и вдруг невольно замер, чуть приоткрывая рот.
Моро ещё ни разу за весь год их отношений не выглядел во время секса так поистине смущённо и мило, и это отнюдь не было отыгрышем. Всё было по-настоящему: бровки домиком, припухшие и немного покрасневшие влажные губы, столь очаровательный румянец, расположившийся даже на кончиках ушей, расфокусированные глаза с крохами капелек слёз в уголках и такой наивный, искренний, умоляющий взгляд. Иллуми даже сам не заметил, как при виде этой мифической красоты любовника сердце зашлось в небывалом ритме, а дышать стало так же тяжело, как если бы убийца нырнул на глубину океана.
— Чёрт возьми… — теряя всякое самообладание от этой исключительной картины, ассасин резко подорвался с места и наскоро уложил Хисоку грудью на постель, что тот от неожиданности охнул, пытаясь проморгаться. Быстро стянув с себя халат и небрежно откинув в сторону, Золдик навис сверху, орошая чёрными ручьями волос простыни, и в считанные мгновения подмял рассредоточенного фокусника под себя, немного приподнимая его бёдра повыше. — Расслабься.
— Нет, хозяин, пожалуйста, не надо… — не слишком искренне запротестовал тот шёпотом, играя свою роль недотроги до конца, и робко потянулся одной рукой назад, неохотно пытаясь остановить то, что должно произойти, однако Иллуми такую инициативу не оценил и грубо схватил Моро за запястье, крепко прижимая к постели.
— Ещё раз вздумаешь мешать или перечить мне — я оторву тебе яйца, — грозно зарычал брюнет, и по спине Хисоки в очередной раз пробежались мурашки. Он не помнил, когда Золдик хоть раз разговаривал с ним таким угрожающим и до бабочек в животе сексуальным тоном.
Больше не растягивая время, ассасин спешно обхватил другой рукой свой член и приставил головку к разработанному отверстию. Фокусник даже не успел мысленно подготовиться, как смазанная его же слюной плоть одним резким движением проникла до упора, выбивая из лёгких громкий несдержанный стон. Не давая партнёру и пары секунд привыкнуть, Иллуми сразу стал двигаться быстро, ожесточённо, из раза в раз с размаху врезаясь бёдрами в измученные ягодицы со звонкими шлепками, отчего Хисока то и дело вскрикивал, блаженно закатывая глаза от этой неумолимо повторяющейся режущей боли и долгожданных жарких фрикций внутри себя.
— Ты моя сучка, — низко прошептал на ухо брюнет, властно навалившийся сверху всем телом, и с силой сжал второе запястье Моро свободной рукой, продолжая остервенело вбиваться в податливое горячее тело. — Если я хочу, чтобы ты подставил мне свою узкую дырку, ты её подставляешь, понял?
— Да, мой Господин… — едва разборчиво пролепетал фокусник, ощущая, как напряжение в паху скручивается в тугой узел всё сильнее с каждым грубым проникновением чужого члена в трепещущее нутро.
— Я буду иметь тебя тогда, когда я захочу, и столько раз, сколько захочу, а ты будешь благодарить меня за такую великую честь своим похотливым ртом каждую чёртову ночь, ясно? — Иллуми стиснул запястья в пальцах крепче, что Хисоке мимолётно показалось, будто тот намерен их сломать.
— Да… Да, хозяин… — волшебник прогнулся сильнее, не в силах сдержать своих откровенных стонов.
— Скажи это.
— Я… — Моро донельзя смущённо зажмурился, чувствуя приближение неизбежной кульминации, к которой Золдик умело не подпускал его слишком близко. — Я ваша сучка, Господин…
— Да, вот так, умница, — убийца вдруг особенно резко вошёл на всю длину и застыл, неуместно мягко касаясь губами взмокшей кожи между лопаток партнёра и слушая его частую рваную одышку.
Иллуми неожиданно поднялся, покидая желанное тело, и потянул Хисоку за собой. Тот, ничего не соображая, даже не понял, как оказался сидящим сверху на бёдрах любовника, что ласково обнимал его за талию и дотошно разглядывал лицо.
— Поработай сам, — приказал Золдик, слегка заплетаясь непослушным языком. — Хочу смотреть на тебя.
— На меня? — застенчиво улыбнулся Моро, приподнимаясь на дрожащих ногах и заводя руку назад. — А я могу смотреть на вас?
— Можешь… — сбивчиво выдохнул брюнет, когда фокусник плавно опустился на его член, прикусывая губу.
Хисока будто с опаской уложил руки на плечи Иллуми, безмолвно спрашивая глазами, можно ли ему и это, а тот не стал мешать, лишь отставил одну свою руку назад, упираясь в матрас, чтобы подобрать более удобное положение, и перебежал кончиками пальцев другой руки к бедру жениха, слегка сжимая его. Моро начал плавно двигаться, тихо постанывая и постепенно увеличивая темп, а Золдик никак не мог отвести восхищённый взгляд от смущённого лица, такого красивого, милого, живого. Он хотел смотреть на него, не моргая. Ассасин мог поспорить на всё своё состояние, что никто в этом мире ни разу не видел ничего подобного. Никому из своих бесчисленных бывших Хисока не показывал себя таким чувственным, трогательным и робким. Таким, каким в принципе не мог быть безумный садист-психопат вроде него.
— Можно мне поцеловать вас, Господин?.. — аккуратно попросил фокусник, чувствуя, как ладонь брюнета стала нежно оглаживать его влажную спину.
— Поцелуй… — Иллуми провёл рукой чуть выше и подтолкнул Моро поближе к себе.
Тот сразу повиновался, жарко вздыхая от того, как стало приятно тереться уздечкой о чужое тело при каждом движении. Немного ускоряясь и разглядывая то, как удовольствие смягчает строгие черты румяного лица Золдика, Хисока обвил партнёра руками за шею и наклонился, неловко притягиваясь к его приоткрытым губам. Брюнет прижал его к себе за талию крепче, ласково сплетаясь с языком фокусника своим в незатейливом танце, и тот стал постанывать чаще и громче: под новым углом чужой член слишком отчётливо проезжался головкой по чувствительному скоплению нервов, и вместе с тем собственная плоть оказалась чересчур тесно зажата между телами.
— Быстрее… — прошептал Иллуми в поцелуй, нежно скользя пальцами по ложбинке между ягодиц, чтобы почувствовать подушечками, как любимое тело принимает его в себя до самого основания раз за разом.
— Хозяин… — измученно выстонал Моро, раскрывая влажные веки и послушно ускоряя движения, от которых по всей комнате разносились неприличные влажные шлепки. Он уже едва держался, оргазм был всё ближе с каждым мгновением.
— Я знаю, не останавливайся, — понял без слов Золдик, тяжело дыша и любуясь прекрасным выражением лица Хисоки.
— Но я вас испачкаю… — виновато отвёл глаза тот, прикусывая губу.
— Потом всё слижешь, — брюнет переложил ладонь на щёку любовника. — Смотри на меня.
Фокусник нерешительно вернул взгляд Иллуми, и дыхание на секунду перехватило при виде такой откровенной нежности и обожания в широких зрачках, утонувших в фиолетовых радужках. Хисока никогда не был прежде удостоен видеть на себе такой восхищённо-восторженный, любящий взгляд от кого-либо другого. И сейчас, двигаясь на бёдрах Иллуми так близко и приватно в полумраке просторной спальни, чувствуя его тёплую руку на щеке, волшебник ощущал этот взгляд пристанищем после долгого, изнурительного пути.
— Я люблю вас, мой Господин, — из последних сил выдавил из себя он, ощущая, как спазмы постепенно скручивают мышцы внизу живота.
— Я тебя тоже, Хисока.
Обнимая партнёра обеими руками, Золдик откинулся вместе с ним на спину и стал двигаться сам, предельно быстро подкидывая Моро на своих бёдрах. С громкими стонами фокусник сжал в себе член брюнета, наконец изливаясь и запрокидывая голову, но чужие руки, крепко прижимающие его к убийце, не позволяли отстраниться и уйти от быстрых толчков.
— Как в тебе хорошо… — сбивчиво прошептал Иллуми, чувствуя, что и сам неумолимо близок к разрядке, и припадая губами к покрытой испариной шее.
— Пожалуйста, Господин… — взмолился Хисока между стонами-вскриками, сминая пальцами одеяло и крупно вздрагивая от каждой фрикции. — Я хочу, чт… чтобы вы кончили в меня… прошу…
— Хочешь, чтобы я кончил прямо внутрь?.. — Золдик слабо прикусил тонкую кожу, не сбавляя темп.
— Очень… хозяин… в меня… пожалуйста… — путаясь в словах и едва двигая языком, Моро вдруг подумал, что, вероятно, вот-вот лишится рассудка окончательно от этой мучительно приятной стимуляции.
— Я окажу тебе честь… — резко хватаясь за до сих пор розовые ягодицы партнёра и слегка царапая их, Иллуми с протяжным стоном выплеснулся в податливое тело.
— Ох, Иллу… О, да, малыш... — блаженно прикрыл глаза Хисока от ощущения горячего семени внутри себя, наконец выходя из роли.
Совершая ещё несколько глубоких толчков на всю длину, в конце концов брюнет замер с шумным, неровным выдохом и растёкся по одеялу почти так же, как недавно вода из стакана, что принёс Хисока.
Ласково оглаживая расслабленное тело Моро, лежащее сверху, Золдик несколько минут пытался прийти в себя и отдышаться, слушая ещё местами сбивчивое дыхание любовника над ухом, походящее на шорох листьев на ветру. В темноволосой голове ненадолго наступила умиротворяющая тишина, вслед за которой стали невольно вспоминаться все сказанные сгоряча пошлости, за что Иллуми резко захотелось извиниться перед женихом. Даже для себя самого он не мог объяснить, зачем так оскорбительно относился к нему из-за какой-то роли, ведь только вчера в этой самой комнате Золдик распинался о том, какой Хисока чудесный и замечательный, а сейчас недвусмысленно назвал его грязной шлюхой, которая, кроме как для секса, ни на что не годится.
— Как ты? — хрипло поинтересовался брюнет через какое-то время, оставляя мягкий поцелуй на щеке фокусника. — Я нигде не обидел тебя? Прости, если перегнул.
— Ну что ты, малыш, всё было восхитительно. Горячий секс на грани любви и ненависти. Я в восторге, — промурлыкал довольно тот, словно кот, налакавшийся молока. — Несмотря на все твои опасения, ты просто прекрасно вжился, а твои грязные разговоры мне особенно понравились, зря ты так боишься их использовать. Пошлые фразочки очень заводят.
— Я рад, что угодил, — устало улыбнулся брюнет, успокаиваясь и зарываясь пальцами одной руки в растрёпанные неоновые локоны. Видимо, в постели все оскорбления нивелируются.
— А тебе как? — слегка приподнялся Хисока, сыто улыбаясь.
— Честно говоря… — замялся Иллуми с ответом, отводя взгляд, и фокусник уже было напрягся, мрачнея. — Я не ожидал, но мне… очень понравилось.
— Серьёзно? — снова заулыбался Моро на радостях.
— Да, поразительный опыт, — кивнул Золдик задумчиво. — Я ведь всегда был помешан на контроле…
— Самокритично, — ухмыльнулся Хисока, перебивая.
— Это неоспоримо. Даже моя основная способность — управление людьми, — ассасин пожал плечом, смотря правде в лицо. — Но с иглами я контролирую людей искусственно, просто лишаю их воли. Мне никто ещё до этого не подчинялся по своему желанию. Повиновение дворецких — это их работа, они получают за это немалые деньги, так что их вообще не рассматриваю.
— Я же вроде бы всегда послушный, когда снизу, — недоуменно изогнул бровь волшебник.
— Это другое. Обычно я прошу, а не приказываю. Ты просто выполняешь мои просьбы, потому что тебя они устраивают, и прошу я только о том, что тебя, вероятнее всего, устроит, — Иллуми заглянул в удивлённые янтарные радужки и пару секунд помолчал, будто пытался найти верные слова. — Но сейчас ты принял роль раба, даже не слуги, и полностью отдал мне над собой власть. Я не просил, а приказывал тебе, не задаваясь вопросом, устроят ли тебя приказы и захочешь ли ты им следовать, но ты всё выполнял, хотя я и не использовал иглы. Пускай у нас и было стоп-слово, но в какой-то момент я почувствовал, что в самом деле безраздельно владею тобой, что могу приказать тебе всё что угодно, и ты всё сделаешь. Впервые я ощутил в своём распоряжении самую настоящую власть не над безвольной марионеткой, а над свободомыслящим человеком без какого-либо воздействия моего нэн. Спасибо, Хисока, что дал мне это почувствовать. Это было… незабываемо, — Золдик мягко улыбнулся и погладил засмущавшегося столь трогательной речи Моро по щеке. — Но почему тебе-то понравилось? Я не предполагал, что у тебя такой фетиш на подчинение.
— До тебя у меня его и не было, — Хисока сполз чуть ниже и уложил голову Иллуми на грудь. — Мне просто очень нравится мысль о том, что я могу кому-то доверять настолько, чтобы позволять делать с собой абсолютно всё. Это очень приятно, — фокусник вдруг хитро заулыбался, выводя кончиками ногтей узоры по плечу брюнета. — Но ты всё равно сдерживался, так что придётся нам как-нибудь провести работу над ошибками. В следующий раз используй плеть, чтобы я после порки неделю сидеть не смог.
Убийца чуть слышно хмыкнул, принимая во внимание пожелание партнёра, но почти тут же понурился, цепляясь за словосочетание «следующий раз». И как часто их следующий раз будет таким же? Неужели Хисоке действительно стал надоедать обычный секс? Или именно секс с Иллуми?
— Если хочешь, я… — неуверенно заговорил Золдик, перебирая пальцами розовые локоны. — Я мог бы иногда принимать облик… Мачи.
— Что? Зачем? — растерялся Моро, искренне не улавливая связи.
— Я понимаю, что тебе и девушки тоже нравятся. Спать с одним и тем же мужчиной до конца жизни может тебе наскучить, я не хочу до этого доводить, — холодно отчеканил брюнет, словно говорил о каком-то официальном договоре.
— Ты не предложил принимать облик девушки, ты предложил принимать облик конкретно Мачи, — Хисока нахмурился, приподнимаясь, и уставился на Золдика со всей своей возможной строгостью. — Иллу, почему ты сразу мне не сказал, что тебя беспокоит эта тема?
— Она не должна меня беспокоить, это было до наших отношений, — Иллуми опустил взгляд, будто чувствовал себя виноватым за то, что не смог промолчать и вновь завёл этот разговор.
— Какая разница, должна ли она тебя беспокоить? Если беспокоит, ты должен был сказать, я же знаю, как ты умеешь себя накручивать, наверняка уже придумал себе невесть чего, — Моро подтянулся повыше и упёрся локтем в подушку в ожидании. — Спрашивай.
— Почему она жива? — брюнет рискнул открыто заглянуть в проницательные золотые глаза. В этот момент они даже отчасти напоминали отцовские своей строгостью. — Ты говорил, что я первый, кого ты не захотел никак калечить во время секса, но она тоже цела и невредима. Зачем было врать?
Волшебник оскорблённо сощурился, и его сердце ощутимо кольнула злоба.
— Вот именно, зачем бы мне это делать? Считаешь, я хотел твоё самолюбие потешить? Или у тебя сложилось такое неоправданно высокое мнение о роли единственного человека, с которым я могу кончить без расчленёнки? Ну да, это же такая «честь». Всем подряд это говорю, чтобы в постель затащить, — рассерженно выпалил Хисока, только затем понимая, как, вероятно, резко прозвучал, когда аккуратные чёрные брови слегка дрогнули, а грустные тёмные зрачки вновь убежали прочь. — Ох, прости меня, малыш. Прости, я не хотел тебя обидеть, мой маленький лягушонок. Я такой дурак, — обеспокоенный Моро сразу же притянул Иллуми в свои объятия, осторожно целуя в макушку и успокаивающе поглаживая ладонью гладкие волосы на затылке. — Извини, что разозлился, просто… Я ведь не вру тебе. С начала наших отношений я ни разу тебе не врал, Иллу. Хочешь знать, как у нас с Мачи всё было?
— Не особо… — хотя тепло чужих объятий и правда дарило умиротворение, Золдик поёжился при упоминании ненавистного имени.
— У нас было общее задание от Босса, — начал рассказывать фокусник, будто не услышал ответ на свой вопрос. — Это было наше первое совместное задание. После его завершения мы пошли в мои апартаменты на Небесной Арене, чтобы выпить и немного отпраздновать моё своеобразное посвящение. Она слегка перебрала, намекнула на секс, а через пару бокалов решила свой намёк выразить… яснее, — усмехнулся Хисока, в то время как Иллуми только ещё больше хмурился. — Я не был против: задание немного меня взбудоражило, а Мачи — довольно привлекательная девушка. Мы переместились в спальню, разделись. Хоть я и активировал тэн, но она не казалась хоть немного озабоченной вопросом защиты, сразу оседлала меня, не вспомнила даже о банальном презервативе.
— Хисока, я не хочу это слушать, — запротестовал в конце концов брюнет, чувствуя осевшую в лёгких обиду, мешающую дышать, но Моро настойчиво продолжал свой монолог, поглаживая руками напряжённое тело любовника и подстёгивая фантазию.
— Она двигалась плавно, неспешно, не давала мне перехватить инициативу, словно хотела подразнить, а потом наклонилась ко мне, начала покрывать пьяными поцелуями мою шею и постепенно замедлилась, — вторя словам, ладони Хисоки стали двигаться медленнее, а низкий голос превратился в интимный шёпот. — И вдруг в какой-то момент она остановилась. Я несколько секунд молчал, не понимал в чём дело, не было похоже на то, что она кончила. Но в итоге оказалось, что она просто… — фокусник слегка отстранился, с хитрой улыбкой оглядывая помрачневшего Иллуми, чтобы видеть его реакцию. — …уснула.
Пару мгновений не меняясь в лице и пытаясь осмыслить, в конце концов Золдик не удержался от того, чтобы поражённо распахнуть глаза, и неожиданно даже для себя самого рассмеялся, прикрывая рот ладонью.
— Какой позор, — выдохнул он в смешке.
— Вот именно, — усмехнулся Хисока, мягко целуя брюнета в щёку. — Потому-то ей так стыдно об этом вспоминать. Я даже сексом это назвать не могу, она просто несколько минут на мне поелозила. Ты всерьёз из-за этого был согласен менять внешность, чтобы дать мне возможность в понарошку трахаться с Мачи?
Иллуми спрятал глаза под закрытыми веками и уткнулся носом в тёплую шею, предпочитая промолчать.
— Ох, лягушонок… — фокусник вновь прижал жениха к себе покрепче, снисходительно вздыхая. — Ты понимаешь, что ты бы сам себя морально насиловал этим? Это же всё равно была бы измена с моей стороны, только ты бы ещё и присутствовал при ней. Даже представить себе не могу, как гадко ты бы себя чувствовал в эти моменты. Не вздумай предлагать мне это ещё хоть раз, я такую жертву от тебя не приму.
— Я всё понимаю, но это всё равно было бы лучшей альтернативой, — пробубнил куда-то в изгиб между плечом и шеей Золдик.
— Альтернативой чему?
Замолкнув на несколько секунд, брюнет задумался, теряясь с ответом. Не хотелось прослыть параноиком из-за каких-то идиотских непрошеных мыслей, на которые у Иллуми даже не было как такового основания. Но кажется, об этом беспокоиться уже было бессмысленно.
— Почему ты попросил сегодня о ролевой игре? — решился он наконец, поднимая голову.
— Должна быть причина? Может, мне ещё собирать подписи? — усмехнулся Хисока такому странному вопросу, однако партнёр выглядел серьёзнее некуда. — Просто было интересно. Мы же любим эксперименты, это был один из них. Почему ещё я мог тебя попросить об этом?
— Ну например… — Золдик пару раз моргнул, пытаясь выдумать вместо реальной причины адекватную, но в конце концов тяжело вздохнул, осмеливаясь признаться. — Я подумал, что обычный секс тебе приелся. Что я тебе приелся.
— Господи, Иллу… — не сдержавшись, фокусник устало провёл ладонью по лицу. — Почему мне всё время нужно вытягивать из тебя это?
— Да потому что я понимаю, что это херня. Я просто привык всегда и во всём видеть подвох и ожидать худшего. Я не хочу выливать на тебя это дерьмо, ты не заслуживаешь этого, — не поскупился на брань ассасин, рассердившись на самого же себя. Не стоило радоваться раньше времени, что навязчивые мысли удалось отогнать, просто получилось какое-то время их игнорировать, но отнюдь не избавиться. — Прости, что вообще об этом начал. Давай закроем тему. Пожалуйста.
Чувствуя себя виноватым, Золдик слегка отстранился и лёг на спину, отворачиваясь, словно боялся, что будет нервировать Моро ещё сильнее, если как ни в чём не бывало продолжит лежать с ним в обнимку. Лишаясь тёплых объятий, Хисока тоскливо оглядел опечаленный вид любовника и аккуратно притянулся к нему, укладывая голову ему на плечо.
— Иллуми, меня до сих пор штормит как в первый раз, когда я просто прикасаюсь к тебе, — заговорил он вкрадчиво, деликатно проводя кончиками пальцев по изящно изогнутым ключицам, и будто рефлекторно дыхание брюнета едва заметно сбилось. — Мне сносит голову, когда я тебя целую или глажу, а ты робко вздрагиваешь и отзывчиво тянешься навстречу, — Хисока слегка повернулся, чтобы оставить осторожный поцелуй на бархатной коже, и убийца нерешительно вернул свой взгляд обратно, смягчая угрюмые черты лица. — От твоих нежных стонов или частого дыхания прямо над ухом у меня мурашки по всему телу, я готов записать их на диктофон и слушать вечно, — Моро прижался сильнее, следуя влажными поцелуями выше по лебединой шее и не прекращая ласково поглаживать изгибы чуткого тела, и сам стал дышать сбивчиво, заливаясь бледно-розовым румянцем. — Каждый наш секс, даже самый повседневный, дарит мне столько ощущений, сколько я не получал в совокупности со всеми своими предыдущими партнёрами. Каждый секс с тобой особенный для меня: с экспериментами или без них. И мне не нужно, чтобы ты менял внешность, потому что мне нравится твоя, Иллу, — Хисока слегка отстранился, чтобы заглянуть в поплывшие тёмные глаза своими такими же расфокусированными. — Я в шаге от того, чтобы воздвигнуть домашний иконостас с твоими обнажёнными фото и молиться перед ним каждый вечер, неужели ты думаешь, что ты так просто можешь мне «приесться»? Ну что за глупость?
— Извини, Хисока, мне следовало сразу с тобой поговорить обо всём этом, — застенчиво улыбнулся Золдик. Он и подумать не мог, что вызывает такие яркие чувства у партнёра, учитывая, что сам долгое время на чувства способен не был.
— Луми, всё хорошо, я понимаю, что тебе очень сложно доверять. Не только мне, а в принципе всем. Не вини себя, это нормально. Я просто постараюсь сделать всё, что от меня зависит, чтобы у моего будущего любимого мужа было как можно меньше поводов сомневаться во мне, — на несколько секунд Моро тепло прикоснулся к тонким губам брюнета своими, снова любовно его обнимая. — Но, к сожалению, я не умею читать мысли, так что говори мне обо всём, что тебя тревожит. Это единственное, о чём я тебя прошу. Я не хочу, чтобы ты однажды меня бросил из-за того, что выдумал себе про меня какую-то ерунду. Договорились?
— Да, — Иллуми смело прильнул к фокуснику, тоже обнимая его за талию, но тут неприятная подсохшая влага дала о себе знать.
— Ох, точно, я ведь должен слизать… — пошло усмехнулся Хисока, глядя вниз, и уже хотел было спуститься, чтобы выполнить забывшийся приказ из ролевой игры, но ассасин не дал ему, укладывая пёструю макушку себе на грудь.
— Не надо, оставь, сходим в душ чуть позже.
Примечания:
Комфортики комфортятся 💕
А ещё у меня новость! К работе появилась обложка ✨ Огромное спасибо за неё моей дорогой читательнице Dead owl https://ficbook.net/authors/544438 за великолепную работу с нейросетью (чтоб вы понимали, я пыталась, но у меня получались какие угодно другие персонажи, но не ХисоИллы). Кстати, Dead owl тоже пишет очень вкусную работу по Хантеру, советую к прочтению ✨
Мем к главе: https://vk.com/wall-219606189_374