***
Сегодня просто самый лучший день всей жизни! Каждый день с Юнги был наполнен счастьем и казался лучшим, но сегодня самый-самый! Тэхён осознал это на рассвете, когда они остановились по дороге на одной из крупных парковок. Дождь не прекращался ни на минуту, лил как из ведра, а Юнги и Тэхён бежали, бежали в поисках машины, которая была оставлена и подготовлена именно здесь, но вот где… — Безымянный, ты уверен, что она тут? — промокнув до ниточки, спросил смеющийся Тэ. — Да! — Какого цвета? — Я забыл! — смеялся Юнги, пока ресницы прыгали от непрекращающихся капель. Это было смешно! Очень смешно, поэтому оба радостно прыгали и бегали по парковке в поисках автомобиля неизвестно какого цвета, неизвестно с каким номером, неизвестно где оставленной. Ключей у Мина не было, как он сказал, он спрятал их под машиной, прикрепив их куда-то снизу, так что не нажать даже на кнопку, чтобы найти её по мигающим фарам. И вот! Спустя некоторое время этот кабриолет — да, это был кабриолет, но пока что с закрытой крышей — был обнаружен в самом дальнем углу этой территории. Кстати, машина была зелёного цвета. Как можно было забыть цвет, который не так уж и популярен среди водителей? Радостные, смеющиеся просто от дикого счастья оба двинулись дальше. Тэхён не думал о том, куда они едут, зачем, ведь важно было лишь то, что рядом был Юнги. Он всегда лучше знал, куда будет направлена их жизнь. Трасса была длинной, и Тэхён в жизни не бывал так далеко от своего города. Это уже не Тэгу. Солнце вроде бы взошло, но тучи не собирались оставлять небо, а дождь впервые шёл так долго. Машина остановилась возле небольшого здания, на котором было написано «мотель». — Нам же в аэропорт нужно, разве нет? — любопытствовал Тэ. — Не переживай. Мы всё успеем по дороге, — Юнги вышел из машины и позвал за собой. — Нужно переодеться и согреться. Нельзя тебе простывать. Не нужно было подходить на ресепшн. Юнги достал ключи от номера и сразу же прошёл в один из номеров, где уже лежала новая чистая одежда. И когда он успевает всё подготавливать заранее? Это ведь уже не в новинку, он с самого начала был таким, но каждый раз это удивляло. — Голодный? — спросил Юнги, вытирая Тэ полотенцем. — Ты пока сходи и прими тёплый душ, а я куплю еды и… — Нет! — вскрикнул Тэ и схватил Мина за руку. Он вздохнул, испугавшись собственного голоса. — Я тебя больше не отпущу. Юнги улыбнулся и убрал мокрые пряди волос со лба Тэхёна. — Примем душ вместе? — тихо предложил он. Тэ лишь кивнул. Это ведь очевидно, разве нет? Мыть его, обнимать его, целовать его. До недавнего задержания это стало привычной частью жизни, а теперь, после невольной разлуки, кажется, что прошло так много времени с тех пор. Хотя ведь это было совсем недавно. Было бы странно, если бы поцелуи в душе не перешли бы в кровать, верно? Юнги был слишком нетерпеливым, чего в последнее время нельзя было от него ожидать, так как он переживал, что сделает Тэхёну больно, берёг его состояние, но сегодня он будто забыл об этом, и это так приятно. Он кусался, царапался, буквально пожирал Тэ, не мог им насытиться. Хорошо, что сегодня сердце не подводило. Сил было много, поэтому можно было заняться сексом так, будто завтра не наступит. Долго. Очень долго. — Тэхён мой, Тэхён… — шептал Юнги, пока ласкал каждый кусочек тела. — Такой красивый… — Юнги мой, Юнги… — улыбался Тэ, потянув его к себе, поближе, чтобы взглянуть в глаза. — Я так счастлив. С тобой. — Мы занимались сексом несколько часов. Я тебя вымотал. — Я хорошо себя чувствую, — устало ответил Тэхён и возбуждённо приподнялся на локти. — Мы скоро окажемся в самолёте! Давай сделаем это там! В туалете! Как в фильмах! Юнги лежал на Тэ, но вдруг поднялся и спрятал лицо в ладонях. Сначала не было понятно, но через несколько секунд стало ясно — он плакал. Сделал ли что-то Тэхён не так, сказал ли? Обидело ли его желание заняться сексом в общественной уборной воздушного судна? Это были не слёзы счастья, как показалось. Он был опечален. — Юнги… — Тэ бросился к нему сразу же в попытке как-то помочь, извиниться, утешить. — Ты плачешь? — Нет, вовсе нет, — вытирал он глаза, пряча слёзы, а потом засмеялся. — Тэхён просто в глаза попал. — Только в глаза? — цокнул Тэ, желая перевести разговор в более позитивное русло. — В каждую клеточку тела… — он замолчал, а потом добавил: — Я хочу для нас семьдесят лет… — Юнги, давай больше не будем говорить об этом и примем то, что есть. Давай проживём остаток моей жизни счастливыми. Я не знаю, сколько мне осталось, но я буду с тобой до самого конца. Обещай, что даже когда я умру, ты исполнишь все наши желания. Юнги не отвечал некоторое время, он вполне уверенно смотрел на Тэ, будто точно знал, что его сказанные далее слова будут весьма точными. — Звёздочка моя, я не дам тебе умереть. — Ты снова будешь пытаться найти мне доктора? Хочешь отвезти меня на лечение? Мы ведь договорились, что… — Первый билет я купил в Лондон, чтобы увидеть БигБэн, — он поцеловал своего парня в руки. — Нам пора собираться. Нужно выезжать скоро. И правда. Они совсем оторвались от реальности. Нужно ведь быстрее покинуть эту страну. После обеда-ужина в забегаловке на первом этаже и сборов они вновь сели в машину и выехали на трассу. Дождь закончился. Юнги держал Тэ за руку одной рукой, пока держался за руль другой, и не отпускал его. Прижимал изящные тэхёновы пальцы к своим губам и не отпускал их ни на одну секунду. Он то целовал их, то нюхал, то просто водил по своей коже. Ох, какое это офигенное чувство — ехать с ним куда-то, когда он управляет автомобилем. Вот окажутся они в каком-нибудь тёплом городе, где не бывает зимы, нужно проехать так вдоль моря, с открытым верхом. — Хорошо себя чувствуешь? Ты совсем не спал, — на секунду повернулся Юнги, когда Тэ схватился за сердце. — Устал немного, но всё нормально. — В бардачке лежит лекарство. Выпей. Тэхён достал стеклянную тёмную бутылочку без этикеток, которая была похожа на жидкие витамины. Эта жижа непонятного сопливого цвета не внушала доверия, да и запах был не из приятных: брови сморщились сразу же. — На вкус сладкое, правда, — уверял Мин. — Выпей, пожалуйста. Тебе полегчает. На вкус и правда было не всё так плохо, как представлялось. Бутылка полетела на пол, когда позади послышались полицейская сирена. Автомобиль ехал прямо за ними, и Тэхён начал паниковать, а вот Юнги особо не реагировал, будто он знал, что погоня за ними произойдёт в любом случае. — Как полиция узнала, где мы? — Звёздочка, ты пристегнулся? — спокойно спросил Юнги. Вдруг тело стало ватным. Руки стали неметь, как и ноги. Кожа покрылась точками, будто мелкими звёздами, а в глазах начало мутнеть. Сердце на мгновение потеплело, внутри прошлась необъяснимая волна, похожая на опьянение и эйфорию. Тело не испытывало страха. Кажется, оно наконец ощутило какое-то успокоение и готово расслабиться. Оно жаждало этого. Так приходит смерть? Не очередной приступ, а именно смерть? Где-то далеко стояла мама. Где-то там, впереди, на трассе. Молодая, красивая, здоровая. Она ждёт, так ведь, чтобы забрать своего сына с собой? Мама улыбнулась, её прямоугольная улыбка была едва заметна, однако она была. На щеках появился румянец. Тэхён тоже станет здоровым, когда присоединится к ней? — Юнги, я кажется, тебя покидаю… — обессилено повернулся Тэхён, пытаясь держаться и не закрывать глаза, но тело не слушалось и желало погрузиться в сон. Да, Тэхён просил немного времени с Юнги, когда сидел за решёткой, и ему дали целых несколько часов, но умирать здесь и сейчас так не хотелось. В машине. Они ведь не добрались до аэропорта, не полетали на самолёте, не увидели Лондон. А как же море? Как же океан? А тот город между Бельгией и Нидерландами? А как же… Почему здесь? Почему смерть пришла именно сейчас, когда их преследуют полицейские? Разве это справедливо? Разве смерть должна быть такой не романтичной? Когда Тэхён представлял, как он умрёт, он думал, что это будет в спальне, на руках у Юнги, или же на пляже, на руках у Юнги, ну или во время секса, на руках у Юнги. Тэхён схватился за его руку покрепче. Если и умирать в этом дурацком месте, то… только в его руках. А умирать не хочется больше всего на свете. — Я не хочу умирать… — всё ещё сопротивляясь, шептал Тэхён. — Я ещё не готов стать звездой на небе… — Я не позволю тебе умереть, Тэхён, — повернулся к нему Юнги, явно позабыв о том, что нужно смотреть на дорогу. Всё. Ответить Тэхён больше не сможет, потому что тело уже не поддаётся контролю. Забвению отдались ноги, руки, шея, губы, глаза. Уши держались до последнего, и последнее, что они слышали это стук машины и любимый голос, который назвал в последний раз: — Звёздочка моя…***
Сложно говорить о прошлом, когда оно было счастливым. Сложно говорить о прошлом, когда оно было печальным. Ещё сложнее говорить о нём, когда в нём было и то, и другое. — Юнги, вам плохо? — Ким Сокджин садится на корточки перед пациентом, который опустил голову на колени, потому что слёзы сложно остановить. Доктор Ким протягивает стакан воды, и пациент выпивает её залпом. — Спасибо, я порядке, — с грустью он приподнимает уголки губ и выдыхает, поглядывая в окно. Дождь капает медленно, тихо играясь со стеклом. — Почему наша последняя встреча была именно такой? Доктор Ким возвращается на своё место, удостоверившись, что с Мин Юнги всё в порядке. Да, выплакаться ведь всегда хорошо. Особенно, когда держал в себе всё это целых двадцать лет. Странно, что не началась истерика. Наверное, это из-за дождя. Это ведь их песня. А раз дождь сегодня не бушует, значит «он» улыбается. Глаза доктора влажные. Наверное, эта история его растрогала. Это хорошо. Если кто-то будет знать о ней, то это значит, что этот кто-то сможет дописать книгу. Правда? Поначалу планировалось дописать её самому, но рука не поднималась напечатать и букву после нескольких глав. Возможно, потому что писать такие истории должен кто-то другой. Книга должна быть написана от третьего лица, тогда ведь будет лучше. Не сказать, что доктор Ким стал вдруг близким за одну сессию психотерапии, вовсе нет. И да, необходимо остаться безымянными. Но теперь, когда впервые за двадцать лет он заговорил о прошлом именно с этим доктором, хочется передать право на окончание этой книги ему. Он протягивает Сокджину флешку. — Что это? — спрашивает доктор Ким. — Книга. Она не дописана. Если вы сможете её закончить, я буду вам благодарен. Сокджин и правда хороший специалист. Ему не нужно объяснять, что это за книга. Он без слов принимает флешку и так трепетно её сжимает, будто хочет выполнить просьбу друга. Хорошо, что не задаёт лишних вопросов и почему именно ему её отдали. Не хочется всего этого объяснять. — Вы разбились в той аварии? — осторожно интересуется доктор Ким. — Ким Тэхён не выжил? Его пациент молчит, продолжая тихо плакать и смотреть на такой же тихий дождь. Сокджин хочет знать, чем всё закончилось, это логично, ведь теперь он стал частью истории и ему нужно дописать её. — Вы ведь сказали, что планируете с ним встретиться, — нарушает молчание доктор. — Да. — Тогда как вы… — Он остался в Тэгу. Не разрешил мне навещать его, — он поворачивается, взглянув на Сокджина. — Он в больнице? В коме? Разве это не очевидно? Если бы конец не был известен, разве тогда просил бы он закончить книгу? — Я не хочу называть это место, доктор. Люди спят там вечным сном. Как он. Сокджин опускает взгляд, закрыв глаза. Психотерапевты не должны ведь быть настолько эмпатичными, они не должны принимать жизнь своих пациентов так близко к сердцу, но это почему-то трогает. Становится тепло на душе. Он напомнил Ким Намджуна почему-то. — Простите. Мне жаль, — столько искренности в голосе Сокджина. Даже захотелось его утешить. Наверное, поэтому удалось успокоиться самому и перестать плакать. — В своём письме он просил, чтобы я полюбил кого-то, — продолжил он немного отрешённо. — Я не обещал ему этого. А даже если бы обещал, то не смог. Он в моём сердце, нет, он и есть моё сердце. До последнего вздоха. Так странно, мы никогда не признавались друг другу в любви. Иногда я об этом жалею. Может, стоило сказать ему об этом. Как вы думаете? — Вы любили, — отвечает доктор. — Признаваться в любви можно другими словами, и что важнее, действиями. — Вы правы. Я не помню говорил ли я вам об этом, но один раз он хотел признаться мне в любви. Знаете, что он сказал мне итоге? — Что? — Он признался, что когда я приходил к нему спать той ночью, первой ночью, когда мы просто спали вместе, он на самом деле не спал. Он знал, что я трогал его лицо, поэтому он потянул меня к себе. Знал, что я потрогал его член, а потом тёрся об него, пытаясь узнать его размер. Он даже приставал ко мне, думал, что я сдамся, — он с ностальгией коротко засмеялся. — Ещё с того дня он хотел меня. А говорил, что я его не привлекаю. Глупый обманщик. Он с самого начала знал, чего хотел. — Юнги, вы ведь говорили, что Тэхён к вам приходил ночью, а не вы к нему, — хмурится доктор. — Верно… Ким Тэхён приходил к Мин Юнги, — кивает пациент и кладёт руку на грудь. — За всё время пока мы были вместе, мы почему-то никогда не спали в моей квартире, только в его. Интересно, что с ней стало…***
Кладбище довольно большое. Удивительно, правда? Люди выделяют столько земли для мёртвых, в то время как живые остаются и без метра своей территории. Было бы лучше отдать эту землю тем, кто в ней нуждается, хотя… когда есть место, куда можно прийти, чтобы увидеть своего близкого… это помогает жить дальше. Его могила не заброшена. Видно, что здесь прибирают, видно, что сюда приходят. Сорняки не затмевают траву, и хоть сейчас не лето, земля выглядит ухоженно. Здесь стоят свежие цветы, наверное, всего несколько дней назад кто-то приносил их. Кто же? Капитан Ким, Пак Чимин, а может быть, Чон Чонгук? «Ким Тэхён». Он поглаживает надпись на надгробии и кладёт на него букет цветов. Это ромашки. Такие же, которые они дарили друг другу когда-то. — Ты всё-таки ужасный математик, Безымянный, — хмыкает он. — Сказал, что звёзд хватит на семьдесят лет, а мне хватило всего на двадцать. В ответ небо вновь отправило тёплый дождь. Это всегда будет удивительным явлением, потому что дождь всегда, абсолютно всегда приходил и приходит вовремя, когда это связано с ним. Безымянный точно хакнул погоду….***
Белый цвет. Глаза открылись, сил не было, но почему-то всё казалось другим. Почему-то сердце билось по-другому. Дышать легче, аритмии нет. Наверняка, жизнь на небе другая. Разумеется, там ведь все становятся вновь здоровыми. Так приятно и легко дышать, когда в груди ничего не ноет. Впервые за долгое время, а точнее, впервые в жизни телу так легко, несмотря на слабость. — Тэхён… — раздался знакомый голос. Тэхён не двигался, но взгляд нашёл источник голоса. Ким Намджун стоял рядом. Почему он здесь? — Ты очнулся… Слава богу… — он вытер слёзы и с грустью улыбнулся. Мозг начал медленно просыпаться, так что способность мыслить разумно возвращалась. Он жив? Тэхён вспоминал последнее, что помнил, и это была машина. И… Юнги! — А где он? — спросил Тэ. Капитан Ким не ответил. Он только за руку взял, а в глазах печаль, такая же, которая была в глазах отца, когда умерла мама. Такая же, которая была в глазах дяди, когда умер отец. Такая же, которая была в собственных, когда дядя умер. Почему? — Он в другой палате? Мне к нему можно? — Тэхён пытался подняться, но Намджун позволил ему только присесть, оставляя его в полулежащем состоянии. В ответ очередное молчание. В комнату зашёл мужчина в белом халате, поэтому разговор пока не продолжился. Доктор проверил показатели, узнал о состоянии пациента, а после, когда убрал свою папку и планшет, доброжелательно улыбнулся. — Как вы себя чувствуете, Мин Юнги? — поинтересовался врач. — Он в соседней палате, доктор, — сказал Тэ. — Вы, наверное, перепутали нас. Он ещё спит? Мне к нему можно? — Вам нужно немного времени, после операции вы обязательно придёте в себя, но не сразу. Это из-за наркоза и… — Операция? — Тэхён проверил свои конечности, и вроде всё было в порядке, а потом хлопнул себя по лбу. — Ах, да. У меня был приступ. Уже в третий раз. — Доктор, вы бы не могли нас оставить? — попросил Намджун. — Мне нужно поговорить с Юнги. — Да, конечно, — сразу же удалился врач. — Капитан Ким, вы узнали, что Дживона зовут Юнги? — приподнял уголки губ Тэ. — Он назвал вам своё настоящее имя? Это значит, что вы стали ему близким! — Тэхён, я должен кое-что сказать тебе. — Меня заберут в колонию? Мы снова сбежим, не переживайте. — Дживона… то есть Юнги… его… больше нет. — Да, он, наверное, снова поменяет имя в документах, и… Намджун опустил взгляд и тяжело вздохнул, а затем протянул паспорт. Почему он такой немногословный? Тэхён взял в руки документ и открыл его. Ему предстала его собственная фотография, которую он сделал сам, чтобы Юнги смог подготовить документы. Странно. Рядом с фотографией было имя. Мин Юнги. Дата его рождения. — Он дурак, — засмеялся Тэ. — Интересно перепутал или специально это сделал? А себе он что выбрал? Капитан Ким, мы нарушаем закон, но я всё равно скоро умру, так что не злитесь. — Тэхён, ты всё ещё не понимаешь? — тон голоса Намджуна немного повысился. — Чего? — Юнги умер. Точнее… — Нет. Он же в соседней палате, вы же сказали, что вам нужно поговорить с ним… Тэхён почувствовал, будто его ошпарили кипятком, когда дядька-полицейский стоял молча, так серьёзно… Только спустя несколько минут Тэ будто начал возвращаться в реальность. Возможно, разум не хотел в это верить, поэтому тупил, возможно, это последствия наркоза, но… Тэхён раскрыл хлопковую медицинскую рубашку и увидел огромный белый пластырь, покрывающий грудь. Он тут же оторвал его от себя и увидел швы на длинной ране. Интересно, сколько времени прошло с операции? Нет, сейчас это неважно. Он вскочил с койки, стянул с руки иглу, датчики и выбежал в коридор на поиски Юнги. Врачи пытались вернуть его в палату, но он не слушал их. Он заглядывал в соседние комнаты, но там было совсем пусто. Никого. Ни единого пациента. Разве так бывает? Почему клиника такая маленькая? И почему врачей так мало? Где все и самое важное, где Юнги? Почему бегать так легко? Почему ритм сердца изменился и такой знакомый? Почему оно стучит так ровно, так одинаково, не так как раньше? Почему нет одышки? Почему в груди нет той боли? Почему… Тэхён опустился на колени, когда почувствовал Юнги. Его присутствие, только другое. То ли мозг понял в чём дело и начал додумывать, то ли это действительно так, но коснувшись сердца, Тэхён почувствовал стук, который слушал совсем недавно, когда прижимался к груди Юнги и наслаждался им: ровный, мягкий, спокойный, здоровый. Но стало вдруг больно. Не физически, нет. В душе. Намджун оказался перед глазами. Сидел рядом, на полу, и заботливо держал за плечи. — Почему моё сердце бьётся так, как его? — спросил Тэхён, прекрасно понимая ответ, но не желая в это верить. Может, показалось? Может, Тэ настолько любит его, что ритм сердца сравнялся с его? Может быть, это совпадение? — Он стал твоим донором. Я не мог его переубедить. Он всё решил, а я… я не мог ничего сделать. — Вы его убили? — Тэ схватился за Намджуна, а глаза прожигали его насквозь. — Вы его убили! — Прости меня. Я не мог ничего изменить. Ничего… Кулаки и правда иногда себя не контролировали. Они полетели на капитана Кима, хотелось прикончить его, и сил для этого было предостаточно. Откуда взялись силы и почему их стало так много? Капитан Ким даже не сопротивлялся, не пытался уйти от удара, не ударял в ответ. Врачи смогли успокоить Тэхёна, конечно же, всего одним шприцом. Когда Тэхён открыл глаза, он лежал на койке. Снова. Только теперь не было злости, как это было до успокоительного, а лишь неумолимая тоска, которая стекала по щекам. Тэхён плакал, а капитан Ким, потрёпанный после ударов, сидел рядом, похлопывая по спине. — Почему… Это нечестно… — Если бы я мог, я поступил бы так же. С твоей мамой. С моей Соа. Я бы отдал ей свою жизнь, если бы только мог, — ответил Намджун. Юнги был другим. Был другим в тот день, в последний день. Вёл себя по-другому, говорил по-другому, был слишком счастливым, будто прощался. Уходил от прямых вопросов и говорил уклончиво. Нужно было догадаться… Если бы Тэхён был внимательнее… Он ведь верил, что хорошо знает Юнги, но тот смог его обмануть. Намджун поведал всё. О том, что Юнги позвонил ему тогда, когда Тэхён сидел за решёткой, о том, что уже давно принял для себе решение отдать своё сердце Тэхёну, если вдруг ему станет хуже, если больше не будет надежды на его выздоровление. План был построен, и он просил Намджуна вытащить Тэ из камеры хотя бы на несколько минут и позволить ему уйти, а после дать полицейским ложный путь, если они начнут искать сбежавшего Тэхёна, и самое главное, когда машина Юнги и Тэхёна попадёт в аварию, успеть приехать и позвонить нужному доктору прежде, чем это сделает кто-то другой. Юнги продумал всё до мельчайших деталей. Он ещё ранее выбрал доктора, выбрал небольшую частную клинику, которой обещал позвонить, когда понадобится помощь, и обещал очень хорошо заплатить, если всё сделают правильно. Он даже в аварию попал правильно, чтобы не дать пострадать Тэхёну, важно было, чтобы он получил смертельные травмы сам, но так, чтобы у врачей было время извлечь его сердце и пересадить Тэхёну. Он мог бы лечь под скальпель врача и так, без собственных ранений, но разве кто согласится на подобное? Это ведь убийство. Когда они выехали из мотеля, он опоил Тэ снотворным, чтобы тот уснул, а сам ехал именно туда, куда планировал. Он подготовил необходимый чемодан, подготовил документы, выкупил билеты и передал всё это в больницу, чтобы прямо оттуда, после удачной операции и восстановления после неё Тэхён мог отправиться в аэропорт и вылететь под другим именем, ведь официально человек по имени Ким Тэхён погиб в аварии, пытаясь сбежать от полиции и не справившись с управлением. Купленный доктор позаботится о том, чтобы тело, из которого было извлечено сердце, не опознали и приняли за Ким Тэхёна, так как из всей полиции только Ким Намджун следовал за ним, и это он нашёл его в разбитой машине, так что никто другой не узнает, как всё было на самом деле. — Вы похороните его под моим именем? — спросил Тэхён, смотря в одну точку. — Его уже передали в Тэгу. Он будет похоронен на кладбище, рядом с твоими родителями. — Вы даже не дали мне его увидеть! — Он этого не хотел. — Так нечестно! Это нечестно! — мотал головой Тэхён. — Всё должно было быть не так… Он должен был прожить ещё семьдесят лет… не я… Плач, истерика, отрицание продолжались долго. Настолько, что сил уже не было на то, чтобы плакать. В груди — его сердце, оно тёплое, как он. Оно будто улыбается, как он. Оно счастливо. Только вот в самом Тэхёне — пустота и тоска. Зачем нужна эта жизнь, если Юнги нет? Он когда-то сказал, что покончит жизнь самоубийством, если Тэхёна не станет. Это казалось неправильным, но сейчас хочется сделать то же самое: перерезать себе вены, вытащить пистолет у капитана Кима и выстрелить себе в глотку, выпить любой яд, да хоть сгореть заживо… Тэхён нашёл медицинский скальпель, пока отпрашивался в уборную, поднёс его к запястью, только вот рука не смогла закончить начатое. Почему? Не потому что возник страх, не потому что не хватало на это смелости. Нет. Причина в сердце. «Его» сердце. Если Тэхён убьёт себя, то он убьёт Юнги. А его убить он никогда не сможет. Рука не поднимется. Юнги наверняка это прекрасно понимал, поэтому не переживал о том, что Тэхён последует за ним. Да, Тэхён безутешно лежал на койке, пока восстанавливался после операции. Он настолько хорошо себя чувствовал, что от этого душа только больше ныла. Если честно, ему в жизни не было так легко жить. Даже в детстве. Всегда ведь казалось, что всё было в порядке, но оказывается, он просто не знал, с чем сравнивать. Теперь даже спится по-другому. Доктор сказал, что сердце прижилось, и Тэхён чувствовал себя двояко. Да, разумеется, сердце прекрасно прижилось, они ведь с Юнги половинки друг друга, и Тэ где-то внутри радовался, потому что для него это научное доказательство того, что он был прав. И так хотелось похвастаться Юнги, сказать ему «я ведь говорил!». Но… Нужно ли говорить об этом «но»? Всё ведь понятно без слов. Без него жизнь потеряла краски, а желаний больше не осталось. Ни одного. Нет, неправда, осталось одно единственное, даже два. Вернуть его. Быть с ним. Ещё есть третье. Увидеть его. Четвёртое. Услышать его. Пятое. Обнять его. Шестое. Поцеловать его. Седьмое… Восьмое… Тысячное… Бесконечное… Каждое хочет его. Только теперь это невозможно. Если бы Тэхён не встретился с ним, если бы не влюбил в себя. Если бы отпустил его тогда, когда попал с приступом в больницу, и уехал с Ким Намджуном. Если бы прекратил всё раньше. Он был бы жив. Тэхён сидел на койке, укутавшись калачиком и сжимая в руках два красных браслета. Две красные нити со звёздочками. Больше нет сил ни на что. Не физически, нет. Физически он бы свернул сейчас горы и пробежал бы целый марафон. Ким Намджун протянул запечатанный конверт. — Он просил передать это тебе после того, как узнаешь правду и успокоишься. Я тебя оставлю. Тэхён тут же вскочил, чтобы раскрыть этот конверт. Спешно, нетерпеливо, настойчиво. Руки дрожали, а ресницы вновь намокли. Это письмо. От него. Его почерк. «Эй, Звёздочка, привет. Поздороваешься со мной?», — прочитал первую строчку Тэ и отвернулся. — Нет, — буркнул он и тяжело вздохнул. Тяжело читать это, да настолько, что внутри всё сжалось в мелкую точку, тело хотело кричать и биться в истерике, но не читать то, что написано им, ещё сложнее. И только спустя несколько минут, когда секундная стрелка сделала несколько полных оборотов, он вернул взгляд на лист бумаги. «Нет? Наверное, отвернулся и бурчал, да?» — Нет, — хмыкнул Тэ. «Не бурчи. Ты уже понял, видимо. Если ты это читаешь, значит, Ким Намджун тебе рассказал обо всём. Ты злился? Ударил его?» — Немного… «Только не бей стекло, не лезь в драки ни с кем, ладно?» — Захочу и буду, — закрыл глаза Тэхён, но вновь вернулся к прочтению. «Побереги моё сердце. Своё не жалел, но о моём позаботишься, я знаю». — Ты не оставил мне выбора… «Я знаю, что не оставил тебе выбора. Прости. Я пытался хакнуть твою жизнь, искал все способы лечения, но у меня не получилось. Поэтому я попытался хакнуть смерть, даже хакнул. Как видишь. И кто сказал, что это невозможно? Моё сердце прижилось идеально, я уверен. Ты, наверное, хочешь похвастаться и сказать мне, что это научное доказательство того, что мы с тобой половинки друг друга, правда?» — Правда… «Я и не спорю». Тэхён закрыл глаза. Читать его письмо так тяжело, но так хорошо, ведь такое ощущение, будто Юнги с ним разговаривает, по-настоящему, будто они ведут переписку в телефоне, где Юнги пишет сообщения, а Тэ отправляет ему аудио. Неужели он так хорошо его знает? Тэ схватился за грудь, провёл пальцем по шраму, с которого наконец-то сняли швы. — Зачем ты это сделал? — спросил Тэ прежде, чем продолжить читать. Ответит ли он? «Ты, наверное, спрашиваешь, зачем я это сделал. Ты же знаешь. У тебя тысячи желаний, ты умеешь жить. Ты научил меня любить, научил меня мечтать, но не учёл одного: все мои мечты связаны только с тобой. А твои… твои всеобъятны, искренни, глобальны, желающие познать этот мир. Я думал объективно. Если бы ты умер, я бы не смог жить. Я бы перерезал себе вены в ту же секунду — тогда мы бы проиграли, оба. Но если будешь жить ты, то все твои мечты сбудутся, все наши мечты сбудутся. У тебя их много, даже тех, которые не связаны со мной». — Неправда! «Не обманывай себя. Правда, правда. Я знаю тебя лучше, чем ты сам. И мы оба знаем, что Ким Тэхён должен был умереть. А Мин Юнги никогда не существовало. Я понял почему никогда не регистрировал это имя. Видимо потому, что хранил его для тебя. Я хочу подарить это имя тебе. Видишь? Я сказал «хочу»! Пожалуйста, прими его. Живи полной жизнью, свободной, такой, о которой ты мечтал». — Я не смогу… «Сможешь. Нужно немного времени. Я всё продумал. А ты знаешь, у меня хороший мозг. Ты находишься в маленькой клинике, где Ким Намджун передаст тебе документы. Я всё подготовил так, чтобы ты приехал туда как Мин Юнги и вышел оттуда как Мин Юнги. Ты же не кричал там моё имя в поисках меня и не называл себя Тэхёном?» — Конечно, кричал, — фыркнул Тэ. — Дурак, откуда я знал, что имён нельзя называть? «Сам дурак. Ну ладно, думаю, что доктор и так всё понял, но не парься. Ему хорошо заплатили, да и… в общем, это технические вопросы, которые тебя никогда не касались. Главное, прошу, не возвращайся в Тэгу. Когда ты откроешь чемодан, увидишь там документы с банковскими счетами. Я собирал эти деньги для тебя. Чтобы ты мог жить официально и открыто, свободно, так, как мы мечтали. Только не бросай фотографию, потому что ты теперь богатый. Ты прекрасный фотограф и миру нужно твоё творчество. Это твоё призвание. Обещай, что не бросишь». — Не хочу я этим заниматься больше… «Обещай, говорю. Ответь мне». Тэхён бы спорил, долго спорил, но пришлось ответить вслух, раз он просил: — Обещаю. «Умничка. Поезжай в Лондон. Я ведь сказал, что увезу тебя в Лондон в первую очередь. Так что помоги мне исполнить твоё желание. Билеты я взял с открытой датой, поэтому ты можешь вылететь в любой день, только не задерживайся слишком уж надолго там в больнице. Тебе нужно двигаться, а не лежать, как растение. Идёт?» — Идёт… «Даже не споришь? Я рад. А теперь позволь мне раскрыть тебе правду. Я знаю, что у тебя много вопросов, несмотря на то, что капитан Ким рассказал тебе. Когда мы поругались, я услышал стук в твоей квартире, думал, что ты снова разбил дверь, но когда пришёл, то ты лежал на полу, без сознания. Я был в ужасе и вызвал скорую помощь. Потом увидел письмо, но прочитал я его только в больнице. Ты даже представить не можешь, что я тогда испытал…» — Я знаю. Прости меня… «Не проси прощения. Тебе не за что извиняться. Я злился, но не на тебя. Мне сложно было осознать, что ты болен. Но я понял, что будь я на твоём месте, я тоже не смог бы рассказать тебе сам. Это тяжело. Так скажи, будь ты на моём месте, разве ты не поступил бы так же, как я? Ты бы не отдал мне своё сердце?» — Отдал бы. В первую же секунду, не задумываясь… «Вот об этом я и говорю. Ты знаешь, когда ты был в больнице, я хлопнул дверью и ушёл. Сначала бродил по коридорам, а потом обнаружил комнату для молитв и решил туда зайти. Я не верю в бога, но всё же молился. Правда, без толку это. Если небо решило забрать человека, оно это сделает. Я долго там сидел, злился и не хотел верить в то, что тебя не станет. Но! Там я понял, что всё зависит только от меня. Я могу что-то сделать, так я думал. Поэтому я и пытался найти лечение. Хотя там же, пока молился, я сразу, без сомнений понял ещё кое-что. План Б, так сказать. Я решил, что отдам тебе своё сердце. Я не хотел с тобой расставаться ни на секунду из всех семидесяти лет, которые мы запланировали, я очень старался найти способ, чтобы сохранить себе жизнь и спасти твоё сердце, но не вышло. В ту ночь, когда ты выбежал, чтобы спасти меня возле МакДоналдса, я очень испугался. Не того, что тебя посадят, я бы вытащил тебя из любой тюрьмы, если бы это было нужно, а того, что ты мог умереть от инфаркта. Я слишком сильно хотел быть с тобой и побыть с тобой подольше, но в ту ночь, когда ты потерял сознание в полицейской машине, я понял, что я забылся. Я ранее предполагал как поступлю, заготовил разные варианты, но пришлось торопиться и импровизировать. При других обстоятельствах я бы свозил тебя на море, хотел успеть хотя бы это, но из-за того, что полиция тебя искала, на это не было времени. Изначально мы должны были попасть в аварию ещё в первой машине, но я не был готов с тобой проститься, ты был такой счастливый. А после, когда мы сели в другую машину, мы поехали в мотель, который я подготовил заранее, на всякий случай. Он пригодился, правда? Я был нетерпелив и эгоистичен. Я хотел запомнить каждую частичку твоего тела и хотел забрать эти воспоминания с собой, хотел забрать с собой вкус и запах твоего тела. Я помню каждую твою родинку так же, как ты помнишь все звёзды на небе. Кстати, я пишу это пока нахожусь недалеко от тебя. Я убедил тебя, что мне нужно выйти и решить кое-какие технические вопросы. Ты пока что кушаешь в забегаловке при мотеле, а я сижу на улице и делаю вид, что разговариваю по телефону из-за документов. Я смотрю на тебя. Ох, ты мне помахал. Да, ты торопишь меня, чтобы я быстрее к тебе вернулся, так что пора заканчивать. Я уже проплакал все свои слёзы, поэтому при тебе я этого делать не хотел, но на несколько секунд не сдержался и начал рыдать с тобой прямо в кровати». — Не переживай об этом… «Я же умный, помнишь, да? Ну похвали меня!». — Очень умный… — с грустью улыбнулся Тэхён, а губы дрожали. «Спасибо. В общем, к чему это я? Я запланировал аварию, и она должна пройти идеально. Если ты получил царапины, и ещё хуже, если ты что-то сломал, то я себе этого упущения не прощу. Ты ведь в порядке, да?» — Я в порядке. «Ты читаешь это письмо. Так странно. Пишу тебе в будущее, отсюда. А я для тебя прошлое. Мы с тобой в двух временах побывали. Круто, да?» — Очень… Ты гениальный. «Просто мне достался умный мозг. Поезжай в Лондон. Насладись им, а потом езжай в Европу. Я составил тебе маршрут на целый год. Ты найдёшь его в своём лэптопе. Я сделал его максимально насыщенным, чтобы ты был занят и меньше думал обо мне» — Это невозможно. «Может, ты и прав, но я на это надеюсь. Теперь мне правда пора. Мне тяжело с тобой прощаться, Звёздочка» Тэхён опустил письмо, потому что он назвал Звёздочкой. Пусть лучше это письмо будет бесконечным. Пожалуйста… Откуда берётся жидкость в теле? Слёзы всё текут по щекам. Тэхёну нужен был кислород. Он решил выйти на балкон и сел в кресло, сразу вернувшись к письму после глотка свежего воздуха. «Ты не смотрел на звёзды всё это время, да? Наверное, боишься, что не увидишь меня на нём». — Дико боюсь этого. «Взгляни на него. Ты знаешь небо лучше всех и ты знаешь меня. Я всегда ведь сдерживал свои обещания. Старался, по крайней мере. Я займу наше место и подготовлю там всё, даже нашу крышу. Смотришь?» — Не могу, Юнги. Если тебя и там не будет, я этого не выдержу… «Всё равно посмотришь ведь. У тебя есть семьдесят лет, чтобы выполнить все желания. Я собрал звёзды в чемодане. Не бойся, если потеряешь блокноты. Я записал весь список в лэптопе» — Я не потеряю их. Никогда! «Как скажешь. Но так, на всякий случай, я сделал тебе электронную версию. Кстати! Я ведь писал книгу. Ты её закончишь?» — Нет. «Я хочу, чтобы эта книга была дописана, а тебе важно моё «хочу», так что… не забудь об этом. Только… давай останемся безымянными. Пусть люди не знают наших имён. Не потому что я боюсь потерять анонимность. Просто… наш мир был только для нас. Не хочу, чтобы кто-то вторгся в эту вселенную. Пусть кто-то узнает нашу историю, но не знают, кто мы. Такой уж я. Ты же понимаешь, правда?» — Как никто другой… «Пожалуйста, полюби кого-нибудь. Обещай» — Никогда. Не смогу. «Это ты так сейчас говоришь. Время лечит. Ты обязательно кого-нибудь полюбишь, по-другому. Но я всё равно буду ждать тебя на нашем небе. Потом скажешь мне, смог ли я стать звездой и ярко ли я свечу. Я буду светить только для тебя. Для тебя одного. Теперь посмотришь на меня? Взгляни, очень прошу». Тэхён тяжело вздохнул и в очередной раз опустил письмо. Он всегда верил в то, что они станут звёздами и никогда в этом не сомневался, но… вдруг это наивная детская мечта? Вдруг это просто сказка, басня, и всё неправда? Потерять Юнги — самое ужасное, что когда-либо происходило в жизни. Хуже, чем смерть мамы. Гораздо больнее. Но… осталась надежда, глупая вера в то, что он теперь хотя бы действительно там, светит оттуда и ждёт. И если его там нет, то… тогда у Тэхёна не останется ничего. И всё же. Нужно поднять взгляд, потому что он просил об этом. Это ведь Мин Юнги. Исполнитель желаний. С ним всегда случаются чудеса. С несказанной вслух молитвой «будь там, пожалуйста» Тэхён взглянул на небо. Чистое, без единого облачка. Луна. Звёзды. И каждую было видно слишком хорошо. Видимо, после нескольких дождливых дней небо освободилось от всякой «пыли», даже малейшей. Взгляд перекатился на их место. Забронированное место, где других никогда не было. Совпадение или же нет, но там появилась звезда. Одна, яркая, чистая и самая прекрасная звезда. Продолжать читать письмо Тэхён пока не мог, потому что разрыдался. От счастья, от радости, от тоски, от боли, от печали, от скорби. На душе стало легче, захотелось даже смеяться, потому что всё, что говорила мама, было правдой. Всё, во что верил Тэхён, было правдой. Потому, что душа Юнги там. В доме на небе. Он ждёт. Но стало ещё тоскливее, потому что он далеко. Теперь их разделяет не коридор между квартирами, а время и пространство. Бесконечное время и бесконечное пространство. Чтобы перестать вот так плакать, ушло много времени. Но Тэхён смог успокоиться, а после… даже улыбнуться. — Ты светишь ярко, Безымянный. Очень ярко… Я так скучаю… ты не представляешь. И он вновь разрыдался, только уже тише и немного спокойнее. Наконец он выдохнул, чтобы продолжить читать письмо. «Ну что? Нашёл меня? Очень надеюсь, что нашёл!» — Я нашёл тебя, Юнги… мой Юнги. «Знай, я здесь. Я жду тебя. А даже если ты притащишь кого-нибудь, в кого влюбишься, я это приму» — Не притащу. Так что не говори об этом… «Кстати, я не знаю, сказал ли тебе доктор или Ким Намджун, но я кое-что попросил у врача. Надеюсь, тебе не покажется это странным и ужасным» — Не покажется. Всё, что ты делаешь, всегда правильно. «Немного всё-таки странно, но когда я говорил с доктором о том, что моё сердце должны пересадить тебе, я думал о твоём. Да, доктор предупреждал, что меня не воскресить. Я об этом и не просил, но, я бы не позволил твоему сердцу быть выкинутым как био-мусор. Медработники органы выкидывают в мусорку, это ужасно. Поэтому я попросил, чтобы твоё сердце оставили мне. В общем, я отдал тебе своё, а ты мне — своё. Прости мне такой поступок. Это звучит странно. Будто я извращенец». — Это не так… Глупый… «Не смей приезжать на мою могилу. Я знаю, ты захочешь рвануть туда сразу же, как выйдешь из больницы. Но не делай этого. Я так старался, чтобы сделать всё идеально, чтобы никто не узнал о моей маленькой афере, чтобы ты смог жить той жизнью, о которой мы мечтали, так что не порть мои планы» — Не буду. «Не смей возвращаться в Тэгу до тех пор, пока не исполнишь все желания. Абсолютно все до последнего! Понял меня?» — Понял я. «Точно понял?» — Точно… «Что ж… хорошо. Я счастлив, чтобы ты знал. Ты будешь жить долго. Это моя мечта, так что исполни её. Я сейчас сижу на нашей крыше на небе и вижу тебя. Ты красивый, даже заплаканный и с опухшими глазами. Улыбнулся?» — Улыбнулся. «Мне нравиться смотреть, как ты улыбаешься. Обещай чаще улыбаться». — Обещаю. «Прощаюсь в очередной раз. Теперь уже точно. А то ты там сидишь в забегаловке и совсем уже злишься и торопишь меня. Я пошёл. Помни. Ты пока что должен светить на земле, а не на небе. Когда придёт твоё время, я обязательно тебя встречу. И вновь смогу быть с тобой. Тэхён мой, Тэхён… Звёздочка моя. До встречи. Твой Безымянный» — Ты теперь звезда, Юнги. Ты моя Безымянная Звёздочка, — Тэхён коснулся пальцами губ и протянул её к небу. К нему. К Юнги. Письмо закончилось. Тэхён проверил все листы из конверта, а затем посмотрел обратные стороны и увидел ещё текст, на последнем. «Забыл сказать, что я тебя целую. P.s. Я даже в последнем письме и в этом постскриптуме не могу сказать этого, потому что этих трёх слов никогда не будет достаточно. Но… ты… знаешь…» — Я знаю.