Играть роль двойного агента оказалось одной из самых сложных задач из всех, с которыми когда-либо предстояло сталкиваться Лавджой, ведь каждая встреча с инспекционной дружиной — это сделка с совестью. Мэрилин приходилось каждое свое действие, каждое слово, казалось, даже каждый взгляд продумывать на несколько ходов вперед, чтобы ничем не выдать себя.
В дополнение ко всему надо было всё время следить за тем, чтобы на глазах у Амбридж, Паркинсон или Малфоя не забыть истребить какой-нибудь очередной фокус Уизли, но сделать столько попыток его уничтожения, чтобы никто не догадался, что Мэри непосредственно участвовала в его создании, и додумалась до правильного заклинания методом проб и ошибок. Приходилось всё время быть начеку и концентрироваться на окружении, что жутко выматывало.
А когда Филч обнаружил дверь в Выручай-комнату на восьмом этаже, Лавджой пришлось напрячь каждую извилину. Она крутилась как уж на сковородке, когда пыталась убедить инспекционную дружину, что она сама искренне верила, что за этой стенкой не скрывается тайное помещение для собраний отряда Дамблдора.
— Почему эта дверь открывается только для них, а мы не можем туда попасть? — рассуждала Паркинсон, разглядывая совершенно гладкую каменную стену. Остальные слизеринцы, вступившие в дружину, тоже пялились на стену и тупо чесали репу, а потом посмотрели на Мэри с таким видом, будто она должна была знать ответ на этот вопрос.
— Она откроется только если мы знаем, что внутри, — девушка старалась как можно более размыто объяснить ребятам смысл Выручай-комнаты, чтобы им казалось, что разгадка прямо у них под носом.
— Откуда ты знаешь? — Драко недоуменно нахмурил брови, глядя на нее с плохо скрытым подозрением.
«Какой же ты у меня умный», — про себя съязвила Мэрилин. Труднее всего оказалось врать именно ему и скрываться тоже, ведь они много времени проводили вместе, и девушка иногда забывалась, спокойно проходя мимо нарушителей или не обращая внимания на продукцию Уизли, и блондин мог давно заподозрить неладное. К тому же, слизеринка периодически пропадала куда-то, все чаще секретничала и не проявляла особого интереса к поимке отряда Дамблдора, периодически ссылаясь на некомпетентность генерального инспектора.
— «История Хогвартса», глава 22, — выпалила Лавджой первое, что пришло в голову. Остальные слизеринцы согласно закивали, нахмурив брови.
Мэри захотелось расхохотаться на месте, она еле сдержала улыбку. «Вы даже ни разу не открывали её, как и я! Но я-то хотя бы знаю, что вы все поголовно жалкие обманщики и глупцы», — девушка в который раз поражалась, как её безошибочная находчивость смешивается с потрясающим везением, ведь если бы хоть один человек прочитал названную ею книгу, то её ложь тут же раскрылась бы, и она уже не отвертелась бы от потока подозрений и наводящих вопросов.
Что-то вот так срочно выдумывать приходилось с десяток раз за день, и под вечер Мэрилин чувствовала усталость, граничащую с полным опустошением. Признать, что она с трудом справляется с задачей, которую сама для себя придумала, было абсурдной идеей, и девушка решила, что есть смысл спросить у отца, каких нечеловеческих сил ему стоит вести двойную игру и как он решает вопросы с моралью в своей голове — оставаться чистым и непорочным для всех всё равно не получится в таких условиях.
После ужина Лавджой отправилась в библиотеку, чтобы убить некоторое время за домашней работой и дождаться, когда коридоры замка опустеют, а затем пошла в подземелья в кабинет отца. Она тихо постучалась и вошла в комнату, в которой профессор, сидя за большим столом из темного дерева, делал короткие росчерки на куске пергамента.
Девушка закрыла за собой дверь и прошла внутрь, присев на диван возле камина. Снейп не замечал её, увлёкшийся работой, и Мэри просто ждала, когда он освободится, чтобы уделить ей немного времени и отцовского внимания, и заботы, о которых она чуть не позабыла с тех пор, как вернулся Лорд Волан-де-Морт.
Мэрилин сняла с себя массивную обувь и с ногами уселась на диван, положив подбородок на коленки, и принялась наблюдать за тем, как маленькие яркие язычки пламени танцуют в каменном камине напротив. Минутка покоя впустила в голову пятнадцатилетней девушки еще одну навязчивую мысль: она никак не могла до конца сформировать свое отношение к ситуации, произошедшей после матча с Гриффиндором и совершенно не понимала, чью сторону она должна занять в этом конфликте и должна ли вообще это делать.
Еще несколько минут профессор зельеварения шуршал пергаментом, после чего громко захлопнул одну из книг на своем столе, поставил её на полку и опустился на диван рядом с Лавджой. Девушка подняла голову и улыбнулась отцу, хотя улыбка получилась вымученной и тоскливой.
— Мне нужно, чтобы ты исполнил свой родительский долг. Знаешь ли, пора бы и заняться уже моим воспитанием, — шутливо пробубнила Мэрилин.
— Что ты имеешь в виду? — Снейп вопросительно поднял бровь, чуть склонив голову набок.
— Я запуталась, — Лавджой придвинулась ближе к отцу и положила голову ему на плечо, обхватив руками локоть мужчины.
— Я готов тебя выслушать, — заинтересованно ответил декан слизеринского факультета, вглядываясь в глаза девушки в попытке найти источник её тревог.
— Вот смотри, — Мэрилин вытянула в воздух свободную руку ладонью вверх, — Уизли и Поттер налетели на Малфоя и с особой жестокостью избили его, — а потом протянула вторую ладонь, изобразив таким образом две чаши весов, — но Малфой сам спровоцировал их на такой поступок, — девушка подняла глаза, чтобы убедиться, что отец понял, о какой ситуации она говорит.
— Так, — протянул Снейп, коротко кивнув, готовый слушать дальше.
— Малфой знал, что гриффиндорцы эмоциональные, и скорее всего продемонстрируют именно такую реакцию, но всё равно говорил им гадости — он неправ. Но и Уизли с Поттером неправы, нельзя же толпой набрасываться на человека, к тому же если он уже лежит на земле и не может дать отпор, — слизеринка активно жестикулировала, перемещая в воздухе невидимые щепотки песка, как бы укладывая факты на чашу весов, чтобы добраться до справедливости.
— Ну, в целом, — Северус покачал головой, — твои рассуждения не лишены смысла. И звучат вполне последовательно. В чем же вопрос?
— Во-первых, почему они понесли неравноценное наказание, если в конечном счете их нельзя четко разделить на агрессоров и жертву? Какая-то очень гибкая мораль получается у профессора Амбридж, — Мэри пожала плечами, все еще пытаясь сама себя навести на верную мысль. — Во-вторых, — она глубоко вздохнула, потому что не хотела говорить об этом с отцом, но обстоятельства как будто вынуждали, — Паркинсон тоже спровоцировала меня, и я её ударила, но я ни капельки не чувствую себя виноватой и уж тем более неправой. Понимаешь?
— Не думаю, что уместно обсуждать с тобой решение генерального инспектора Хогвартса, поскольку я преподаватель, а ты студентка, — увильнул Снейп, — и вряд ли ты можешь рассчитывать, что я помогу тебе принять ту или иную сторону конфликта. Это решение в любом случае останется за тобой, — Северус прижал друг к другу кончики пальцев на ладонях, как всегда делал, когда пребывал в раздумьях.
— А если я не могу выбирать? — Мэрилин обреченно сдвинула брови, теряя надежду на затеянный ею разговор.
— Не выбирай, — просто ответил мужчина. Лавджой подняла на него взгляд, наконец осознав, что от нее и правда никто ни разу не требовал делиться своей позицией и занимать чью-то сторону, ведь она сама загрузила себя этими тяжелыми мыслями. — Я знаю, почему ты не чувствуешь вину за то, что ударила мисс Паркинсон.
— Почему? — она, конечно, знала, что её отец — взрослый мудрый человек, но не ожидала, что он так быстро найдет разгадку.
— Твой поступок остался безнаказанным, — зельевар обратил взор на дочь и проникновенно взглянул в её чайного цвета глаза. — Ты не понесла никаких последствий, и поэтому не чувствуешь никакой ответственности за свое безрассудство. Но я рад, что ты всё равно задалась этим вопросом. Не все в твоем возрасте способны на то, чтобы анализировать свои действия.
Мэрилин вновь поджала под себя коленки и опустила на них голову, погрузившись в смысл того, что сказал ей отец. Какие выводы она должна сделать? Не надо пытаться спасти себя от наказания, чтобы осознать, поступила ли она правильно? Или это значит, что в следующий раз нужно просто выбрать месть поизящнее, менее заметную и прикрытую?
— Может, это и было безрассудно с моей стороны, — после долгой паузы девушка вновь подняла взгляд на мужчину, — но у меня не было выбора. Честно говоря, если бы я сейчас вернулась в тот самый момент, то поступила бы точно так же, как и тогда, — перед глазами пролетела картина, где она бьет кулаком в нос Паркинсон на глазах у её сокурсников, и чувствует власть над ситуацией, легкий триумф, чувство победы.
На этот раз Снейп взял паузу в разговоре. Казалось, он просто подбирает слова, и правильно делает: говорить с подростками о насилии нужно ёмко и доходчиво, но мягко. Педантичная натура профессора не позволяла ему говорить вещи, в которых он сомневался, а ответственность за воспитание человека, который, по беспечному мнению Министерства магии (сам Северус не находил достаточных оснований так полагать), представляет потенциальную опасность для общества, не давала права на ошибку.
Наконец мужчина вновь повернулся к Мэрилин и аккуратно взял её ладони в свои, с серьезным выражением лица глядя в упор на девушку.
— Это нормально — испытывать гнев, — начал зельевар как будто бы издалека, — но это не значит, что ему можно сиюминутно дать волю. Это не так, — Снейп покачал головой, не отрывая взгляда от дочери, — порой вещи, сделанные в гневе, несут в себе бо́льшие последствия, чем то, чем он был вызван.
— Решения лучше принимать на холодную голову, — Мэри как будто продолжила речь мужчины, осознав его посыл. — Чтобы не наделать глупостей, — она усмехнулась, проматывая в мыслях всю ту кучу глупостей, которую уже успела совершить за свою только начавшуюся юность.
Северус подтянул уголки губ вверх, выражая на своем лице одобрение. В его черных глазах можно было прочитать: «Я в тебе не сомневался», и Мэрилин сразу это почувствовала. Хотя так давно девушка не ощущала той самой связи между ними. Несмотря на обязанности опекуна, Снейп никогда не относился к ней как к ребенку, и когда разговоры касались каких-то особенно серьезных тем, он всегда говорил с Мэри на равных, как со взрослой.
Наверное, именно такой подход привил в рыжеволосой слизеринке, которая до боли в сердце напоминала ему одну старую знакомую, способности к критическому мышлению, построению логических цепочек и умение уникально рассуждать, мерно ведя себя и собеседника по четко выстроенной дорожке в сторону верных ответов на все вопросы.
Лавджой призналась, что сама втянула себя в авантюру, из-за которой теперь изо всех сил пытается усидеть на двух стульях, что даётся ей крайне тяжело. Девушке очень хотелось, чтобы отец рассказал, как ему удается столько лет поддерживать свою легенду и не сбиться с намеченного пути.
Северус вуалировал некоторые вещи, но всё же поделился своими методами и насчет сделок с совестью, и про ценности, которые он несет в себе всё это время, и даже поведал пару приёмчиков, благодаря которым можно «околдовать» человека словами, используя лишь грамотную манипуляцию. В любом случае, вывод из этого разговора был один — нужно быть сильной, и не стоит пасовать перед трудностями, если они стоят усилий.
К тому же, они договорились дополнительно позаниматься легилименцией, поскольку Мэри выяснила, что это очень полезная вещь для выведения из строя соперника во время магической дуэли.
За удивительно долгой семейной беседой время быстро настигло заветной отметки комендантского часа, и стало понятно, что пора возвращаться в гостиную. Правила для всех одни, и на членов инспекционной дружины они тоже распространяются, хотя Мэрилин очень не хотелось уходить.
На секунду у нее даже пролетела мысль о том, что она могла бы переехать в кабинет зельевара и устроить там новую уютную квартирку для них с отцом, чтобы хоть как-то восполнить то непростительное количество времени, что они провели порознь, пока Лавджой упорствовала в своей борьбе с мрачностью дома Блэков, в который, судя по всему, она еще вернется.
Расчувствовавшись, слизеринка бросилась на шею Снейпа так, как делала это, будучи совсем маленькой, когда он был единственным родным и близким человеком в её жизни.
— А ты меня любишь всегда или только когда я с чем-то хорошо справляюсь? — Мэри задрала голову и блеснула озорными глазками, являя отцу свою фирменную хулиганскую улыбку, которую он, наверное, и любил в ней больше всего.
— Всегда.
⊹──⊱✠⊰──⊹
В субботний декабрьский день Мэрилин договорилась с близнецами позаниматься доработкой продукции «Всевозможных волшебных вредилок», чтобы довести до совершенства некоторые рецепты. С утра Лавджой и Джинни занимались еще кое-какими важными вещами, которые, как ни странно, вновь связаны с зельеварением, но девушки бережно хранили в тайне своё занятие, чтобы не раскрыть сюрприз раньше времени.
Несмотря на множество дел Мэри несказанно радовалась выходным, потому что обычно в них не было нужды тратить время на инспекционную дружину, да и отряд Дамблдора собирался в основном по будням, потому что почти весь уикенд сборные Хогвартса не вылезали с поля по квиддичу, тренируясь перед следующим матчем, и это мешало отряду в полном составе явиться в Выручай-комнату.
После того, как команда Гриффиндора лишилась двух блестящих загонщиков и ловца, который за всю свою практику упустил только один снитч, и то по вине дементоров, сборная оказалась чуть ли не в бедственном положении. На отсмотрах Джонсон рвала и метала, недовольная кандидатами на место загонщиков, и единственной отрадой для Анджелины стала находка в виде Джинни Уизли, которая заняла место ловца.
Лавджой вместе с Фредом и Джорджем встретились в уже привычном месте — заброшенном кабинете профессора Диппета, который давно уже таковым не выглядел, ведь для качественного производства нужна чистота и порядок. К тому же, в приятной стерильной обстановке легче творить и придумывать что-то новое, пока ничего не отвлекает от мысли, будь то пробегающая мимо мышка или внезапно отклеившаяся с потолка паутинка.
Все обязанности, которые касались финансовых затрат, бухгалтерии, аренды помещения и прочей неинтересной работы близнецы взяли на себя, дав Мэрилин полную свободу действий. Несмотря на то, что по большому счету у штурвала стояли Уизли, направляя корабль их перспективного бизнеса, на таких встречах Мэри вела себя как настоящая начальница — строгая, внимательная к деталям, нетерпимая к халтуре и чуткая к тонкой науке зельеварения.
Стрелки часов отсчитывали минуты до ужина, и Мэри, Фред и Джордж решили, что пора выдвигаться в сторону Большого зала. Наведя в кабинете Диппета подобие порядка, троица заперла за собой дверь, продолжая обсуждать одну из последних идей.
— Я согласен, это совершенно бессмысленно, — Джордж активно жестикулировал, донося свою позицию.
— Но в этом вся суть канареечных помадок! Веселье, — Фред, как обычно, подхватывал брата.
Иногда со стороны могло казаться, что они вдвоем специально продавливают свою точку зрения, пользуясь тем, что их двое, но Лавджой такими методами не возьмешь, даже если разговоры превращались в полноценные споры на чуть повышенных тонах.
— Ладно! — Мэрилин подняла руки в смиренном жесте. — Я знаю одно заклинание, нейтрализующее перья, но…
— Мэри! — за спиной раздался голос слизеринца. Лавджой жестом руки попросила Уизли подождать её тут, она планировала провести с Драко время после ужина, и пошла сообщить ему о том, что занята разговором с бизнес-партнерами.
Подойдя к блондину, девушка подтянулась на носочках и, обхватив шею Малфоя руками, чмокнула в губы. Она могла поклясться, что слышала у себя за спиной недовольное тихое цоканье, которое с трудом скрыли близнецы, и усмехнулась про себя.
— Давай поговорим после ужина? — девушка отпрянула, одарив Драко ласковым взглядом. Он почему-то не разделял ее хорошего настроения.
— Почему ты водишься с этими предателями крови? — прошипел он. Мэрилин опустила руки и нахмурилась от неудовольствия выбранной парнем темы для того, чтобы обсуждать ее посреди школьного коридора.
— У нас с ними есть общее дело, — мягко произнесла она, пытаясь предотвратить потенциальный спор.
— Какое? Подкидывать Филчу блевотные конфеты и водить за нос инспекционную дружину?! — тон Малфоя с большим трудом можно было назвать дружелюбным. На лице его красовалась гримаса отвращения.
— Что? — удивилась Мэри. — Я вместе с вами пытаюсь понять, как раскрыть Поттерову шайку, — девушка развела руками, выражая на лице полное непонимание того, о чем говорит блондин.
— Ага, и поэтому ошиваешься с Уизли? А не у них ли ты понабралась этих плебейских замашек? — Драко продолжал напирать, как казалось Мэрилин, на ровном месте.
— Не разговаривай так со мной, — посерьезнела слизеринка. — Это моё дело, хорошо?
— Сделай хотя бы так, чтобы я этого не видел, — прошипел Малфой, косо поглядывая за спину Лавджой.
— Знаешь, с тех пор, как все узнали обо мне, а потом и о нас, ты стал таким заносчивым, — Мэри потихоньку начала закипать. Её обидел тон, с которого парень начал беседу с ней. — Погоди… Когда никто не знал, что я на самом деле Левандовская, ты предложил встречаться тайком, но как только все… Постой… Поэтому ты не пригласил меня на бал?
В лазурных глазах Драко появился нескрываемый страх, он судорожно замотал головой, отрицая слова девушки.
— Нет, не поэтому, — явно начал оправдываться блондин. — Это совпадение, тебе просто так кажется…
— Ты начал проявлять ко мне интерес, когда твой отец сказал тебе, что я русская принцесса… — горькое осознание больно укололо в сердце, поражая неприятной судорогой пространство вокруг него. В голосе девушки дрогнул металл, оставляя на языке премерзкий свинцовый привкус.
— Да нет же, Мэри! — крикнул Малфой. Близнецы, которые до этого безучастно стояли позади и обсуждали что-то друг с другом, напрягли слух. — Ты мне правда очень нравишься! То, что ты сказала после игры, это взаимно!
«Он даже не может произнести вслух, что любит меня», — подумала Лавджой. Предательский крупный ком размером с кулак подступал к горлу, постепенно наливая медовые глаза слезами. Парень сделал шаг навстречу Мэрилин, распахнув руки в объятиях, но та рефлекторно достала палочку из-за пазухи и направила древко прямо ему в лицо.
— Не подходи ко мне больше. Никогда, — сквозь зубы прорычала Мэри. Чтобы выдавить из себя эти слова, ей понадобилось немалое усилие над собой. Девушка махнула рыжими локонами и быстрым шагом направилась подальше от этого места, чтобы никто не видел её слез. Малфой ринулся за ней, но дорогу ему преградили Уизли.
— Ты не расслышал, что она сказала? — угрожающим тоном произнес Фред, доходчиво показывая свое намерение преграждать блондину путь столько, сколько потребуется, пока он не поймет. Отвадив слизеринца, близнецы решили нагнать подругу, но та, направив палочку и на них тоже, ясно дала понять, что не нуждается в компании
сейчас.
⊹──⊱✠⊰──⊹
Ноги не слушались, по всему телу била сильная невыносимая дрожь, а сердце в груди стонало, разрываясь на куски от тупой пронзительной боли. Мэрилин за пеленой слез на глазах сама не замечала, куда ведет её холодный коридор замка.
Все чувства внутри смешались в огромный болезненный ком, хотелось встретить кого-то родного и разреветься, выплеснуть все эмоции, разделить с кем-то эту боль, но Мэри больше не могла позволить себе проявить слабость при ком-то, ведь ей тоже могут воспользоваться.
Можно ли вообще кому-то доверять после такого? Делиться с людьми своей искренностью, своими чувствами и мыслями. Говорить им приятные слова. Таять в их объятиях. Гладить по волосам… Беззаботно целовать и не думать ни о чем плохом… Хотелось просто выть от того, как всё склизко внутри.
Решение пришло неожиданно: Мэрилин забрела на восьмой этаж, и Выручай-комната открыла ей свои двери. Внутри неё было темно, и только огонь в камине освещал помещение, а напротив него стояла большая кровать с пышным балдахином и огромной кучей подушек на ней. Шёлковые серебристые одеяла и простыни переливались перламутром, отражая каминный свет.
На ватных ногах дойдя до ложи, Лавджой плюхнулась в нее и громко, не жалея сил, разрыдалась, пряча глаза в подушке и крепко сжимая кулаками мягкие одеяла.
Мэрилин безысходно била кулаками по подушкам, захлебываясь в слезах и превозмогая нестерпимую горечь, разлившуюся по телу и охватывающую волнами муки, в попытке собрать себя в кучу. Она перевернулась на спину, ощущая себя бессильной скользкой лужей, бьющейся в конвульсии на этой кровати посреди Выручай-комнаты.
Спустя, казалось, вечность непрерывных рыданий у неё наконец закончились слезы, сменив их отчаянием, так и сочившимся изнутри. Навязчивые мысли проносились в голове одна за другой, лишь усиливая чувство безудержного страдания.
«Разве может это быть правдой?»
«Как можно было поступить так со мной?»
«Я всё готова была отдать… Всю свою поддержку, любовь, заботу, разделить с ним всё самое лучшее, что у меня есть…»
«Я не заслуживаю такого…»
«Я могла догадаться раньше, нужно было всего лишь сложить два плюс два…»
«Дура! Глупая наивная дура!»
В полумраке комнаты засиял луч лунного света. Лавджой взглянула на камень на своей руке, и слезы хлынули из глаз с новой силой.
«Ненавижу!»
Мэрилин выкинула в воздух подушку и разорвала её на мелкие кусочки с помощью магии. На секунду ей показалось, что это действие возымело успокаивающий эффект, и она повторила то же самое со второй и третьей подушкой. Их было много, поэтому можно было поэкспериментировать и уничтожить с помощью разных заклинаний.
В какой-то момент Мэри так увлеклась своей разрушительной силой, что принялась метать заклинания в самые разные уголки Выручай-комнаты, которая любезно предоставляла ей огромный выбор целей для выплеска деструктивных эмоций.
Пережив скорбную бурю, охватившую всё тело с головой, Лавджой догадалась, что этим всё не закончится. Камешек на браслете, подаренном Драко, продолжал сиять, всё глубже вонзая кинжал в и без того разбитое сердце девушки. Мэрилин взглянула в зеркало, и вид её ужаснул: красные глаза и нос, мокрые длинные ресницы, всё еще поблескивающие от слез, растрепанные волосы.
«Нельзя появляться в гостиной в таком виде. Придётся ждать допоздна. Надеюсь, он не ждёт меня там, потому что сказать мне больше нечего», — Мэри взглянула на часы и поняла, что время уже подходит к полуночи. — «Неужели я так долго плакала из-за этого…?» — трудно было найти подходящее слово.
Подождав еще час, проведенный наедине с пламенем в камине, монотонные отблески которого как будто зомбировали слизеринку, освобождая голову от навязчивых отвратительных мыслей, она решила пойти в спальню.
Как только Лавджой встала на ноги, желудок отозвался недружелюбным уколом в отместку за то, что девушка пропустила ужин, а в голове похоронным колоколом прозвенела сильная пульсирующая боль.
Кое-как доволочив ноги до подземелий, Мэрилин прошептала пароль и вошла в гостиную. Сердце предательски сжалось, когда она заметила фигуру, сидящую в кресле у окна.
«Тео», — заключила Мэри, когда незнакомец повернул голову в её сторону, — «и с чего я подумала, что Малфой будет ждать меня здесь? Ты просто непроходимая идиотка, Лавджой!»
Взглянув на подругу, Нотт тут же подскочил с кресла и подошел девушке с глупым, как ей показалось, вопросом:
— Как ты? — чем дольше Теодор смотрел на Лавджой, тем более встревоженным становился его взгляд. Мэрилин протянула руку и оттолкнула от себя друга.
— Завтра буду как новая, только отвали от меня сейчас, ладно? — промямлила девушка и пошла в свою спальню в надежде, что соседки уже давно спят.
«Не уверена, что завтра найду в себе силы проснуться с лучами солнца», — думала Мэри, опуская голову на подушку.
