Из всех насмешек судьбы над человеком — нет убийственнее безответной любви. «Рассказ о безответной любви» Максим Горький
На общем застолье все семьи сидели согласно регламенту. Во главе, конечно же, клан Кучики — хозяева поместья и праздника. Бьякуя по центру, слева — Гинрей, а справа — Рукия. За ближайшими к Кучики столами расположились семьи Шихоин и Шиба. За ними — Цунаяширо и Тайра. Далее — все остальные кланы, включая побочные ветви великих. Касуми сидела по правую руку от отца, благодаря чему мужчина не загораживал дочь от взгляда главы клана Кучики. В центре праздничной площадки проходили разные представления — заказанные кланом, устроившим торжество, или же подготовленные каким-либо домом в подарок имениннику. Здесь танцевали, пели и разыгрывали сценки. Однако Бьякуя, к удивлению сестры и на радость деда, всё это время не сводил глаз с Касуми. Девушке пришлось снять свою вуаль, чтобы нормально есть. Ясухиро не хотел, чтобы его дочь привлекала особенное внимание, но заранее знал, что незамеченной она не останется. Юную Тайру обсуждали едва ли не больше, чем праздник и его виновника. Эта леди была редким гостем на светских мероприятиях, к тому же выглядела просто великолепно — Хана постаралась на славу, создавая образ одновременно скромный и величественный. Многие мужчины любовались незамужней и родовитой особой, в тайне мечтая жениться на ней и получить влияние более высокое, чем у них уже имелось. Даже юный глава клана Шихоин Юширо с интересом поглядывал на Касуми. Да и Шиба Гандзю, прибывший сюда с братом и его супругой, тоже одаривал эту даму вниманием большим, чем других представительниц прекрасного пола на торжестве. Подошло выступление фокусника. Он проявлял чудеса редкостной ловкости рук, секреты которой для многих были большой тайной, которую так хотелось постичь. Особенно представление нравилось дамам, которые всякий раз радостно хлопали мастеру, стоило ему сделать что-нибудь эдакое. В конце выступления фокусник взмахнул руками, после чего его окружила целая стайка бабочек с небесно-голубыми крылышками. Они взмыли единым облачком чуть ввысь, а затем резко поменяли своё направления и устремились к леди из клана Тайра. Прелестные хрупкие существа сели ей на причёску и протянутые к ним навстречу изящные руки. Касуми с нежной улыбкой рассматривала окрас прелестниц под восхищённые недоумевания гостей торжества — все бабочки сели именно на эту леди! Рукия про себя припомнила, как в первый день знакомства с Сэйери к рукам благородной служанки никли карпы в реке. Живые существа явно что-то чувствовали в этой девушке, раз так любили её. — Надо же, наши бабочки нашли себе прекрасный цветок! — произнёс фокусник, отвечая леди Тайре в ответ на её скромную улыбку своей, выражающей очарование. Касуми игриво водила руками в воздухе, то ли показывая всем бабочек, то ли забавляясь с ними. Её движения были столь же изящны, как прежде, и так родны сердцу, что Бьякуя невольно залюбовался ими. Однако такая «вольность» дочери не понравилась главе клана Тайра. Мужчина призвал Касуми прогнать «противных насекомых», утверждая, что «все эти детские игры не достойны благородной леди». Девушка исполнила наказ. Шепнув что-то едва слышно, она несколькими словами сделала так, чтобы все бабочки взмыли в небеса и разлетелись кто куда. Выражения её лица стало таким печальным, что Касуми даже вернула на место вуаль, которая хоть немного, но скрывала эмоции. Леди Тайра подождала, пока общий ажиотаж схлынет, а инцидент с бабочками забудется, и собралась уходить куда-нибудь в сад, даже придумала причину о плохом самочувствии и кружащейся голове, но тут вдруг к ней обратился Гинрей. — Леди Касуми, я слышал, что Вы прекрасно поёте. Не могли бы Вы усладить слух старика и подарить ему одну песню? Касуми вскинула поражённый взгляд на бывшего главу клана Кучики. Никто из аристократии в целом Обществе душ не знал о том, что она поёт. По крайней мере, это не объявлялось официально на светских мероприятиях. Благородные мужи и дамы начали с интересом поглядывать на молчавшую в недоумении леди. Тогда Ясухиро склонился к ней и грозным шёпотом велел ей сделать всё, о чём просит Гинрей. Девушка поднялась, почтительно кланяясь имениннику. — Мои таланты переоценены. Я пою едва ли лучше других благородных дам, собравшихся здесь. Каждая из нас с радостью подарит Вам свою песнь, но ведь есть искусницы гораздо лучше. Аристократки довольно зашептались, радуясь такому скромному и учтивому ответу Касуми. Однако Гинрей стоял на своём. — Уверен, судить об этом мы сможем только после Вашего представления. — Что же мне спеть? — спросила тогда Касуми, понимая, что увильнуть не удастся. — Спойте то, что нравится лично Вам, — Гинрей довольно улыбнулся под пышными седыми усами. — Мы совсем не знакомы, хотелось бы узнать будущую главу клана Тайра поближе. Девушка задумалась. Легко сказать «спойте то, что нравится». Касуми иногда даже не могла решить, что есть съест на завтрак — изумительные фрукты или нечто столь же вкусное, но вредное. А тут песня. В мире столько прекрасных песен, которые ей нравятся! Тайра даже не все их сейчас вспомнит, если кто её попросит составить список. Но выбрать хоть что-нибудь надо — на девушку и так слишком долго смотрят в ожидании. Касуми прикрыла глаза и тихо выпустила воздух из лёгких тонкой струйкой, успокаиваясь. Ясухиро уже хотел одернуть дочь и велеть ей петь, как вдруг она произнесла не очень громко несколько слов, чуть более растянутых, чем нужно для обычной речи: — Heart… beats… fast… Следующие слова уже были пропеты, но всё ещё глухо и явно смущённо, с опаской, отчего все, кто хотел их расслышать, тут же стали тише травы и ниже воды. Касуми приоткрыла глаза и чуть подняла голову, смотря куда-то перед собой. — Colors and… promises… И, наконец, Тайра действительно запела.Кристина Перри «A Thousand Years» (Cover Version by Michela Thea)
How to be brave? Как же набраться смелости? How can I love when I'm afraid to fall? Как же мне любить, если я боюсь упасть? But watching you stand alone Но видя тебя, стоящего в одиночестве, All of my doubt Все мои сомнения Suddenly goes away somehow Сразу куда-то уходят… One step closer Еще на шаг ближе… I have died every day waiting for you Я умирал каждый день в ожидании тебя, Darling, don't be afraid Дорогая, не бойся. I have loved you for a thousand years Я любил тебя тысячу лет, I'll love you for a thousand more Я буду любить тебя еще тысячу лет. Time stands still Время застыло, Beauty in all she is Красота есть во всем, I will be brave Я буду храброй, I will not let anything take away Я ничему не позволю отнять What's standing in front of me Того, кто перед моими глазами. Every breath, Каждый вдох, Every hour has come to this Каждый миг вел к этому… One step closer Еще на шаг ближе… I have died every day waiting for you Я умирал каждый день в ожидании тебя, Darling, don't be afraid Дорогая, не бойся. I have loved you for a thousand years Я любил тебя тысячу лет, I'll love you for a thousand more Я буду любить тебя еще тысячу лет. And all along I believed I would find you Все это время я верил, что найду тебя, Time has brought your heart to me Время привело твое сердце ко мне. I have loved you for a thousand years Я любил тебя тысячу лет, I'll love you for a thousand more Я буду любить тебя еще тысячу лет. Касуми позволяла себе иногда поглядывать на главу клана Кучики, но не более того. Она не могла разглядеть выражения его лица, но мужчина, кажется, слушал её и, похоже, даже смотрел. От этого девушка не могла не улыбаться — её голос становился летящим и воздушным, услаждая слух многих гостей на празднике. Но явно не слух Ясухиро, которому вряд ли понравился выбор песни дочери. По его соображению, Касуми стоило спеть что-нибудь о чести и долге или более праздничное, поздравительное. Но не глупую же сопливую историю любви. Но мнение отца юную леди больше не волновало. Ей понравилось получать аплодисменты от аристократии и тех людей, которые были куда выше в иерархии социума, чем Ясухиро. Даже Гинрей и Бьякуя не поскупились на лёгкие, ритмичные хлопки, а именинник лично похвалил певицу и принёс свою словесную благородность. Касуми заметила среди прислуги Хараду. Она долго всматривалась в наследницу клана Тайра, а потом вдруг подошла к Исикаве и увела её куда-то в сторону. Их разговор явно был очень серьёзный.***
После обеда настало время всеобщего общения. Гости разговаривали друг с другом, кто-то кому-то кого-нибудь то и дело представлял, заводились новые знакомства и устанавливались связи. Касуми по большей мере проводила время в компании супруги Ясухиро. Михо активно участвовала с различных диалогах, а наследница клана молчала, улыбалась и кивала, если мачеха что-нибудь спрашивала у падчерицы. Правила этикета обязывали общаться только с теми, с кем был уже знаком или кому тебя представляет кто-нибудь из твоего окружения, вхожий в чужое. Многие в женском обществе обсуждали юную Тайру и через Михо рекомендовались ей, пытаясь подружиться с довольно влиятельной девушкой, вот только кроме пары вежливых слов во всех традициях светского диалога не получал никто. Поэтому о Касуми сложилось впечатление как о замкнутой, неразговорчивой пустышке с красивым лицом и только. Сама она много чего наслушалась о себе за этот вечер. И не только от дам. В высшем сословии мало кто говорил искренно. В основном учтивые и подобострастные речи были наполнены ядом иронии, хоть и хорошо скрытой. Все комплименты озвучивались так правдиво, что не возникало сомнения в том, что они фальшивы. У Касуми складывалось ощущение, что любой был готов воткнуть ей в спину нож, стоило только дать повод. Поэтому она и прибилась к обществу Исе Нанао. Эта девушка, одетая в простое, но красивое розовое кимоно, отыскала леди в компании двух племянниц главы клана Цунаяширо, которые вовсю обсуждали наряд Тайры. — Давно не виделись, леди, — начала разговор синигами, стоило ей и Касуми убежать подальше от общего скопления дам. Они шли вдоль реки. На другом берегу прогуливались супружеские пары, а также концентрировалась мужская часть гостей поместья. Остальные дамы собрались у сада. Исе и Тайра оказались «посреди двух огней». — Верно… — Должна признаться, мне очень понравилась Ваша песня, — с искренней улыбкой похвалила Нанао. — Ваши уроки пения принесли свои плоды. — Благодарю за столь лестные слова. В свою очередь, хотела выразить свою признательность. — За что, позвольте спросить? — О, Вы знаете за что… Кьёраку не было в расположении отряда, когда люди главы клана Тайра всё-таки были посланы к нему, чтобы узнать, по его ли наказу Касуми покинула дом. Вместо капитана ответ держала Нанао. Девушка быстро смекнула, что да как, поэтому подтвердила легенду, придуманную леди Тайрой, заявив, что Сюнсуй действительно настоятельно советовал подопечной пойти медитировать в горы. — А Вы знаете, что всегда можете рассчитывать на мою помощь и помощь капитана. Девушки пошли дальше, в сад. Здесь цвели цветы, кустарники и низенькие деревья. Росли персики — на ветках висели пока ещё зелёные плоды. Чудесные ароматы концентрировались в этом месте, отчего Касуми стала улыбаться чуть шире. Они и Нанао прошли по низенькому небольшому мосту без перил, миновали чайный домик и, наконец, остановились у более широкой части реки. — Мы не виделись всего полгода, а Ваши глаза так постарели, — заговорила Исе, внимательно наблюдая за тем, как Касуми смотрит в воду. — И лик такой печальный… Девушка еле слышно хмыкнула — её уголки губ подтянулись чуть вверх под цепочками вуали. — Скажите же мне… неужели нашёлся негодяй, который смог разбить Ваше сердце? Касуми даже не удивилась проницательности знакомицы. В конце концов, эта синигами была лейтенантом её наставника. А этот дядька — та ещё ведьма-ведунья. — Вины его в том нет, — в голосе Тайры звучала горькая усмешка. — О моих чувствах он не знает. Хотя если и догадывается, всё одно — эта боль моя и только моя. Просто он любит другую. — Другую? — изумилась Нанао. Даже её брови взлетели на миг вверх. — Кто смог затмить вашу красоту, ум и очевидные таланты? Или тот мужчина слеп? Кого он предпочёл Вам? Касуми тихо выдохнула, всматриваясь в луну на небе. Уже свечерело. Там, где в поместье проводилось торжество, и рядом, где шли светские разговоры, зажгли огни. В саду же царил полумрак и спокойствие, шум и фальшивый смех сюда почти не долетал. «Что же душа так болит? Так не хочется быть здесь… Мама, ты бы поняла меня, верно?» — Это неважно, — наконец, произнесла Касуми. — Её уже нет. Очень и очень давно. — Раз её нет, почему вы говорите так, будто тот мужчина все ещё любит умершую? Тайра опустила голову, прикрывая глаза. — Когда человек умирает, — размерено говорила она, — чувство к нему становятся тяжким бременем. Но не исчезают. Иначе бы они были не настоящими. А сбросить это бремя непросто. И зачастую… не хочется вовсе. С влажных ресниц сорвалась единственная слезинка, прочертившая по щеке короткую хрустальную дорожку, сияющую в свете лучей ночного светила. Она ударилась о золотую дужку вуали, после чего Касуми аккуратно стёрла каплю. В противовес этому зрелищу голос девушки звучал, как и прежде, ровно и печально. — Я была рядом. Совсем недолго. Чтобы заглушить его боль этого не достаточно. Моих сил недостаточно. Он должен бы был, если не помочь мне, то хотя бы позволить это. А какой одержимый своей мечтой разрешит разбить её вдребезги и уничтожить всё вплоть до последней пылинки? Касуми снова замолчала. Несколько долгих спокойных минут девушки наблюдали за тем, как в реке плавали карпы. Золотистыми плавниками они задевали зеркальную гладь воды, наполняя сад лёгкими всплескивающими звуками. Тишину неожиданно нарушила Исе: — Знаете… А мы с Вами похоже. Обе любим не тех, кого следовало бы. И обе страдаем от своей любви. Касуми повернулась к синигами, одарила её лёгкой улыбкой, и вновь вернула внимание воде и рыбам. — Может, мы не тех повстречали? — насмешливо спросила она. — И рискнул не в тех утонуть… Нанао поняла, что это цитата из какого-нибудь неизвестного стихотворения, возможно даже, авторства поэта из Мира Живых. В лучших традициях Касуми. У этой леди был особенный вкус. — Подруга дней моих суровых, кого ты с такой грустью описываешь печальными цитатами? Тайра с улыбкой на лице обернулась в сторону мужчины, чей голос был роднее родительского. Кьёраку Сюнсуй собственной персоной стоял в нескольких шагах от своих подопечных — лейтенанта и ученицы. И был он не один. Рядом со своим коллегой находился сам Кучики Бьякуя.