"Хорошее случается"

И опять у него было ощущение, что он упал в грязь лицом, как множество раз до этого. Но теперь сил подняться не было. И Макс так и остался лежать, захлёбываясь и пуская пузыри в мутной жиже. Недели сменяли друг друга, Макс ходил на занятия в универ, ел, спал. Но его не отпускало ощущение, что он, словно мошка, увяз в пока ещё жидкой смоле. И смола эта с каждым днём становилась всё твёрже. Постепенно ловушка превращалась в могилу. И если в первые дни после ухода Егора мир виделся как через мутную пелену, то с каждым прошедшим днём стена становилась всё прозрачнее и прозрачнее. Макс задохнулся и умер, когда смола превратилась в камень. Сам он был не в состоянии разбить свою тюрьму, а ждать помощи было не откуда. Мошка, попавшая в янтарь, так и останется там навсегда, на веки вечные. И он смирился, успокоился, опустил руки, сдался. Это было хорошо – не бороться. И внезапно на него снизошёл покой. Теперь внутри царило холодное равнодушное безмолвие. Все желания, стремления, чувства - всё было погребено под толстой ледяной коркой. Он словно впал в спячку, и это было блаженством. Ничто больше не болело, ничто не трогало, всё проходило мимо, не задевая. Макс жил и не жил одновременно. А потом позвонила соседка и сказала, что его мать умерла. Он равнодушно положил трубку, пошёл одеваться, надо было хоронить мать. В душе не было ни радости, ни грусти, там совсем ничего не осталось. Пустая скорлупа – вот кем теперь стал Макс. Похороны прошли хорошо. Многочисленные алкаши помянули мать так, что, забыв, где находятся, запели песни. Макс поморщился, стало противно до одури, и он ушёл оттуда. Он схоронил мать, организовал поминки. Больше ничего и никому он не был должен. С квартирой разберётся позже. Он сам себе казался бездушным манекеном. И он совсем не знал, что надо было сделать, чтобы очнуться от этой летаргической спячки. А может и не надо ничего делать?.. - Макс! – Фил, как и сто лет назад, в другой жизни, точно так ждал его из универа. – Привет, рад тебя видеть. - Привет. - Составишь компанию, ударим по плюшкам? - он лишь пожал плечами и сел в машину. - Как жизнь? Как учёба? - Нормально. Фил вёз парня и всё больше хмурился. Вчера он случайно узнал, что Макс свободен, и обрадовался как дурак. Но сегодня, увидев того, аж задохнулся от жалости. Парню было плохо: тусклый взгляд издыхающего зверя, бледная с оттенком синевы кожа, ввалившиеся щёки. Это был совсем другой Макс, обречённый и сломленный. Он привёз его в то самое кафе. Правда, кабинет в этот раз был напротив. Макс небрежно сбросил с плеч куртку - и Фил задохнулся. Парень и раньше был худеньким, но теперь это были кожа да кости. Их обслужил тот же официант, и у него возникло чувство дежавю. На парня было больно смотреть. И сегодня Макс даже не притронулся к плюшкам, рассеянно выпил несколько глотков кофе. Горького, чёрного, обжигающего, и отставил кружку в сторону. - Макс, ты так переживаешь из-за того, что тебя бросил Егор? - лёгкое пожатие плеч. - Переживаю? Нет. - Но тебе же плохо, - опять пожатие плечами. - Почему, мне хорошо, а если точнее, то теперь мне никак, ни хорошо, ни плохо. - Макс, - Фил обнял парня, стал целовать. Тот позволил всё, но не отвечал. В руках у него была абсолютно покорная, бездушная кукла. Мужчина прижал Макса к себе и долго обнимал, ничего не говоря. Сейчас ему хотелось только одного: найти Егора и избить того до потери сознания. Как тот посмел бросить эту пантеру? И судя по виду Макса, даже не поинтересовался, что стало с когда-то приручённым зверем. Ну, Егор! Найду, убью! Макс вошёл в квартиру, бросил на полочку ключи, снял кроссовки, нехотя, будто по принуждению, скинул с себя куртку. На кухне жёлтым теплом горел свет. И он невесело усмехнулся - жить одному здорово, только тоскливо. Вот и позабытый с утра свет, когда собирался в универ, некому было выключить. Бывает, это же не смертельно. Макс не стал его выключать. Пусть горит. Прошёл в спальню и, не раздеваясь, заполз в холодное нутро кровати. Егор ждал и надеялся, что Макс позвонит, но тот не звонил. Пролетали дни, недели, и он затосковал. Он развёлся с Анной, оставив ей шикарную квартиру в центре и приличный счёт в банке. Жена давно знала о его увлечении мужчинами, и их обоих устраивало такое положение вещей. Но так продолжалось до того, как он влюбился в Макса. Тогда-то и стало всё меняться. - Наконец, ты влюбился, Егор, - грустно констатировала Анна, когда они вышли из здания суда. - Да, я люблю его больше жизни. - Так почему ты бросил эту великую любовь? Почему грустишь и хандришь? Почему один? - Я не бросал, я просто освободил его, - на это заявление Анна рассмеялась, звонко, от души. - Егор, ты дурак! Причём непроходимый и дремучий. Нет, это же надо было придумать - освободил! - жена улыбнулась. - Егор, тебе уже за тридцать, а ты так и не понял, что невнимание и равнодушие убивают любовь. Пойми, ты бросил любимого одного. И не освободил, а именно бросил. Думаешь, тот оценил это? Да я бы на его месте давно нашла замену и как клином вышибла тебя из своей жизни, - он похолодел. Сразу вспомнился Фил, которого он встретил вчера на приёме. Тот ничего не спросил об отсутствии рядом с ним Макса. Но Егор видел, какой радостью загорелись глаза мужчины. Наскоро попрощавшись с Анной, он поехал к Максу. Квартира встретила тишиной, парня не было. В спальне горбом валялось пуховое одеяло. А вот на кухне царил идеальный порядок. Создавалось впечатление, что кроме кофеварки там ничего больше не использовалось. Потоптавшись и осмотревшись, Егор стал ждать любимого именно на кухне. Он знал, что из универа Макс приходил голодный и первым делом шёл сюда. Когда стало темнеть, он включил свет. Вскоре пришёл Макс, но повозился в прихожей и затих. Думая, что рано или поздно парень вернётся на кухню, Егор прождал ещё полчаса. Но на кухню так никто и не пришёл. И с тревогой в сердце он отправился на поиски парня. Закрывшись с головой в одеяло, тот спал. Он стянул с его головы одеяло и похолодел. Его пантера умирала, издыхала. Егор понял, почему на кухне использовалась только кофеварка. Макс перестал есть. Парень спал прямо в одежде, подтянув колени к подбородку, обнимал их руками, будто пытаясь согреться. Он стал раздеваться, руки так дрожали, что он не сразу расстегнул рубашку. Наконец, плюнув на всё, стащил её через голову. Снял брюки и лёг рядом с любимым. Макс, не просыпаясь, с мучительным всхлипом вцепился в Егора и заплакал во сне. - Прости меня, прости, моя пантера. Прости, что бросил, что не помог. Люблю тебя, мой мальчик! Ты поспи ещё, отдохни. Я больше никогда не оставлю тебя, никогда не брошу, - шептал он и обмирал от страха. Ещё чуть-чуть, совсем самую малость, и было бы поздно. Таких идиотов как он нужно было поискать. Максу снился Егор. Он почувствовал, как прогнулся рядом матрас, почувствовал запах любовника и стал просыпаться. Но подсознание не отпустило и, побалансировав на грани меж сном и явью, ему подумалось, что это очередной сон. Этого просто не могло быть. Мужчина отказался от него, так же, как и все остальные. Ушёл. Бросил. И он снова уснул. Пусть хоть во сне они будут вместе. Вначале Макс просто ждал, когда вернётся Егор. Ведь если любишь, любишь по-настоящему, то никогда не сможешь отказаться от любви. А Егор всё не приходил. Шли дни, недели. Наступила зима. И однажды он понял, что его хозяин не вернётся никогда. И Макс перестал ждать. "Не хочу просыпаться! Хочу остаться там, во тьме. Там слишком хорошо, спокойно и безмятежно. Там лучше, чем днём. Я не хочу, не хочу просыпаться!" - Макс всеми силами тянулся к спасительной тьме. Ловил и пытался вернуться в блаженный покой, но сон рвался, тьма уходила, оставляла его одного, и Макс просыпался. В последнее время его сон стал похож на смерть. Он засыпал настолько глубоко и крепко, что его ничто не тревожило. Он словно погружался в густую чернильную тьму. И там было так хорошо, так покойно! Оттуда не хотелось возвращаться. Макс понимал, что ещё чуть-чуть и однажды он сможет остаться в той тьме навсегда. Но не сегодня. Сегодня ему приснился Егор. Как будто тот пришёл и лёг с ним спать. Обнимал, целовал, шептал о любви. Макс даже запах любовника почувствовал, тепло его тела, тяжесть обхватившей его ноги. Не сон – реальность. Теперь Макс жил во снах. Днём вместо него по городу блуждала бледная тень, жалкое подобие былого Макса. Он бы всё отдал за то, чтобы сегодня не проснуться. Может, никуда не ходить? Остаться дома и попробовать уснуть? Может, получится и он никогда больше не проснётся? Небеса готовы сделать ему такой подарок? Как же ему хотелось, чтобы тьма накрыла его, как одеяло, чтобы всё, наконец, закончилось - эта его никому не нужная жизнь. Кому он вообще был нужен, если даже собственная мать жалела, что Макс появился на этом свете? Вот и Егор тоже отказался от него. Даже он. И теперь, больше всего на свете, хотелось никогда не просыпаться. Но он просыпался, и от этого хотелось выть и скулить. Ну, зачем? Почему он возвращался в мир, где почти умер? Пришло ощущение подушки под головой. А потом горячие руки скользнули по телу, и его поцеловали. Макс ахнул и открыл глаза. На него смотрели серые, давно ставшие родными, знакомые глаза. Стены прозрачной тюрьмы, в которой томился он в последнее время, пошли трещинами. Он всхлипнул и потянулся к Егору. Макс целовал его так, словно это был последний раз. Шурша, осыпались тюремные янтарные стены и, освободившись, он удовлетворённо вздохнул. Наконец он был свободен, наконец, мог дышать полной грудью. Егор углубил поцелуй, стал пощипывать соски, Макс прогнулся, застонал тому рот. Мужчина стал раздевать его, и с радостью и предвкушением он помогал ему, и не понимал, что плачет. Только чувствовал, что ледяной панцирь тает от жара, что дарил ему любовник. И он принимал, впитывал в себя этот жар, как губка впитывает воду. Все покровы слетели прочь, двери открылись, и он впустил Егора в своё сердце. Макс бесстыдно раскинулся на кровати, по-женски разведя ноги, ласкал себя и, не отрываясь, смотрел на любовника. - Макс, где смазка? - В тумбочке, - он провёл рукой по груди, чувствуя, что Егор не может оторвать от него взгляд, облизал пальцы и стал играть с сосками, выгибаясь и зазывно улыбаясь. - Макс, имей совесть! - с огромным трудом Егор оторвал взгляд от соблазняющего его парня. Смазка валялась на самом дне. Егор смазал член и ворвался в дразнившегося любовника. - Моя пантера, моя пантера... - шептал он. Макс посмотрел ему в глаза, погладил по щеке и ответил: - Твоя, только твоя. Ты приручил свою пантеру. Синий, с бирюзой у берега, и чернильный, с чернотой в глубине, океан лежал перед Максом, и он не переставал любоваться и восхищаться им. Океан был похож на огромного живого зверя. Правда, слишком огромного, чтобы возможно было разобрать, что же это за зверь. Но тот дышал, хрипел и даже кашлял. Ворочался с боку на бок и норов имел непредсказуемый. Макс вдохнул тёплый, пахнущий минералами и цветами воздух. Егор привёз его сюда, на этот тропический остров, после их воссоединения. Как шепнул ему на ухо – на откорм. Он порозовел. Хоть и поправился за неделю их пребывания тут, но всё ещё стеснялся своей худобы. Отощал он жутко. Но это ничего, были б кости… Макс лениво потянулся. Поймал себя на мысли, что действительно в нём есть что-то кошачье. Не зря ведь любовник называл его пантерой. А со стороны, говорят, виднее. Как же Макс радовался, когда они прилетели сюда. А вместе с ним, никогда не видевшим в своей жизни моря, радовался и Егор. Вообще, всё у них наладилось. Макс был до неприличия счастлив. Он успокоился. Боль притупилась настолько, что внутри почти ничего не болело. Нет, чёрный ядовитый осадок остался, опустился на самое дно и пока ничем не напоминал о себе. А Макс старался не баламутить у себя внутри, не тревожить затягивающиеся раны. Рядом с Егором он отогревался, чувствовал себя нужным, живым, любимым. И пусть пока он не мог любить сам, но он принял любовь мужчины. Может быть со временем он сможет ответить на эту любовь. Может быть, кто знает? Егор согласился ждать. Сильные руки обняли сзади, ласковые губы поцеловали за ухом, жаркий язык прошёлся по шее, стая мурашек пробежала вниз по позвоночнику, в паху потяжелело. Егор стал покусывать его ухо. - Хочу тебя, моя зеленоглазая пантера, - прижался к нему возбуждённый любовник и стал откровенно ласкать его. Макс прогнулся, сильнее упёрся ягодицами в готовое к бою горячее естество и застонал. - И я хочу, - этот остров был хорош тем, что тут не было лишних глаз, которые смогли бы подсмотреть их ласки. - Знаешь, сегодня я понял одну вещь, - покусывая Макса за шею, шептал Егор. - Хорошее случается в жизни. И я благодарен всем богам на этой земле, что они подарили мне тебя и что мы вместе. КОНЕЦ.